Текст книги "Сокрушающие броню. Противотанковое оружие на полях сражений XX века"

Автор книги: Ян Хогг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Конструкция ракетного двигателя, со своей стороны, позволяла послать 13,6-кг (30-фунт.) боеголовку на высоту до 3650 м, и даже 27,2-кг (60-фунт.) снаряд имел «потолок», превышавший характеристики легкой зенитной артиллерии, обладая при этом колоссальной поражающий способностью. Единственным недостатком реактивных снарядов была сложность с прицеливанием – наличие оперения делало их чувствительными к воздушным потокам и склонными к дрейфу. Пилотам приходилось выяснять скорость ветра и интенсивность воздушных потоков перед взлетом и учиться определять их направление у поверхности земли по поведению деревьев, дыма и по другим приметам. Усовершенствование прицелов скоро превратило авиационные реактивные снаряды в поистине грозное оружие.

Когда союзники готовили вторжение в Нормандию в 1944 г., воздушная поддержка считалась очень важной, и возможность применять авиацию против танков находилась в самом верху списка приоритетов. К тому времени отношение КВВС к обеспечению поддержки сухопутным силам несколько изменилось, и были предприняты шаги для создания специализированного самолета. В 1937 г. «ХокерТайфун» планировался в качестве замены «Харрикейна». В 1941 г. он поступил на вооружение действующих частей и, как многие самолеты и танки, создававшиеся в спешке и запускавшиеся в производство до окончания полного цикла испытаний, страдал от ряда «детских болезней». Однако к 1943 г. большинство из них удалось «залечить», и «Тайфун» сделался популярным истребителем-бомбардировщиком, способным нести значительное по массе вооружение и развивать максимальную скорость 645 км/ч. Машина имела четыре жестко закрепленных в плоскостях 20-мм пушки «Хиспано». «Тайфун» продемонстрировал способность угнаться за самыми быстрыми немецкими самолетами, а также зарекомендовал себя как устойчивый «лафет» для стволов своей артиллерии в операциях против наземных целей. Его снабдили восемью установленными под крыльями ПУ реактивными снарядами, и летом 1944 г. машина сделала первые шаги к славе. Любые движущиеся объекты противника во Франции рисковали стать целями «Тайфунов» – поезда, грузовики и, конечно, танки. Постоянные налеты «Тайфунов» помешали немецким 21-й танковой дивизии и 12-й танковой дивизии СС своевременно подтянуться и усилить немецкую оборону в Нормандии; когда же остатки немецких 7-й армии и 5-й танковой армии угодили в ловушку в Фалезском котле, «Тайфуны» только за один день уничтожили 175 немецких танков.

Процесс создания противотанковой авиации у американцев облегчался тем, что им не приходилось блуждать в потемках и учиться на своих ошибках – достаточно было сделать правильные выводы из чужого опыта. На исходе тридцатых годов XX века они воплотили приобретенные навыки в строительстве вооруженного пушками самолета, а именно Р-39 «Аэрокобра» фирмы «Белл», отличавшегося новациями в конструкции – двигатель располагался позади пилотской кабины, а 37-мм пушка стреляла через втулку воздушного винта машины. Идея была позаимствована у французского «Девуатин» D.500 и D.520. Кроме того, «Аэрокобра» вооружалась двумя 12,7-мм и четырьмя 7,62-мм пулеметами Браунинга.

Р-39 находил широкое применение на первых этапах войны, правда, не как истребитель танков, поскольку идея разработки для таковых целей специализированного самолета, по всей видимости, никогда не встречала горячего энтузиазма в ВВС армии США. Р-39 выпускался преимущественно для передачи союзникам Америки, многие самолеты получил СССР, где Р-39 применялся и как средство поддержки сухопутных войск, и как истребитель танков, для каковой роли он более всего и подходил.

Сами же американцы сосредоточились на многоцелевом истребителе-бомбардировщике как на средстве поддержки сухопутных войск с воздуха. Наверное, самым знаменитым и наиболее эффективным можно счесть «Рипаблик» Р-47 «Тандерболт». Эта огромная машина поступила на вооружение авиации США в 1942 г. и скоро стала незаменимой в роли истребителя сопровождения, а уже затем у нее «открылись таланты» штурмовика. Вооружение первоначально составляли восемь 12,7-мм (0,5-дюйм.) пулеметов Браунинга, когда же в КВВС принялись устанавливать на своих самолетах подвеску для запуска реактивных снарядов для противодействия танкам, ВВС США взяли эту идею на заметку и применили ее как раз на «Тандерболт». Тут им, как и британцам, значительно помогла универсальность наземных реактивных снарядов, которые позволяли приспособить их для установки на самолеты. Выбор пал на 114,3-мм (4,5-дюйм.) снаряд, который отличался от британского и русского иной системой стабилизатора. Вместо хвостового оперения ракета имела перфорированное под углом днище, вследствие чего реактивная струя вырывалась из него по косой к центральной оси и, помимо того чтобы сообщать снаряду ускорение, служила средством создания эффекта вращения. Такой подход позволял снаряду забыть о коварстве ветров, оказывавших большое влияние на траекторию оперенных снарядов, что придавало 114,3-мм ракете устойчивость во время полета и качественно повышало точность огня. Снаряды устанавливались под плоскостями по три с каждой стороны в поставленных вплотную друг к другу трубчатых подвесках, запуск осуществлялся с помощью замыкания электрической цепи. На северо-западе Европы в 1944-1945 гг. Р-47 действовал с не меньшей эффективностью, чем «Тайфун».

Американцы не устояли перед соблазном создания более тяжелого средства уничтожения танков путем установки в 1942 г. 75-мм полевой пушки на средний бомбардировщик B-25G «Митчелл» компании «Норт-Америкен», однако машина не очень подходила для скоростного маневрирования, необходимого противотанковому самолету, и скоро нашла себя в качестве истребителя подводных лодок и надводных судов, особенно на юго-западе Тихого океана.

В общем, можно смело сказать, что единственным американским воздушным истребителем танков был в действительности «Тандерболт», для которого противодействие бронетехнике составляло существенную часть задачи при поддержке сухопутных войск.

В первые послевоенные годы не отмечалось особенной заинтересованности в создании «чисто» противотанкового самолета, эта задача входила «в круг обязанностей» любого штурмовика, как в случае с «Тандерболтом», Когда же наступила эра реактивной авиации и «Тандерболт» сняли с вооружения как устаревший, у американцев образовалась своего рода дыра в их тактической схеме, что отчетливо проявилось во время корейской и вьетнамской войн. Пришлось поручать роль поддержки сухопутных войск скоростным реактивным истребителям, совершенно для таких задач не подходившим. По мнению автора, которому приходилось служить передовым наблюдателем, скоростные реактивные самолеты обычно двигались слишком быстро, чтобы пилот успел рассмотреть и засечь цель, а потому все кончалось забрасыванием участка, на котором та находилась, бомбами, тогда как старые винтовые машины Королевского ВМФ и ВМФ США успевали прицелиться по объекту и отправить реактивный снаряд или бомбу туда, куда требовалось. В результате подобного рода наблюдений на земле и ввиду угрожающего количественного превосходства бронетехники государств Варшавского договора над его визави НАТО на заре шестидесятых годов XX века ВВС США сосредоточили свое внимание на создании специализированной машины для поддержки сухопутных войск, которая бы обладала мощным огневым потенциалом, должной подвижностью и маневренностью и надежным бронированием, способным защитить ее от огня легких зениток. Тем временем компания «Дженерал электрик» подготовила для нового изделия соответствующую пушку.

«Дженерал электрик» попала в оружейники, можно сказать, случайно. В 1944 г. кто-то вспомнил о «пушке», или пулемете Гатлинга, созданном в восьмидесятые годы XIX века, стряхнул с него музейную пыль, снабдил электромотором вместо рукоятки ручного механизма вращения и в итоге добился темпа стрельбы 5000 выстрелов в минуту. Поскольку в основе рационализации лежал электрический привод, после войны на «Дженерал электрик» разработали по образу и подобию пулемета Гатлинга 20-мм пушку, а в 1956 г. запустили в серию 20-мм шестиствольную М61 «Вулкан» для нужд авиации. В ответ на запрос ВВС США компания создала затем 30-мм семиствольную пушку под стандартный боеприпас «Эрликон» КСА с темпом стрельбы в 2000 или в 4000 выстрелов в минуту.

Заказанная военными машина, «Рипаблик-Фэрчайлд» А-10 «Тандерболт» II, поступила на вооружение в 1975 г. Она показалась многим такой нескладной страхолюдиной, что даже получила кличку «Вартхог» (одна из разновидностей кабана), однако так показала себя в бою, что скептики умолкли. 30мм пушка «Дженерал электрик» GAU-8/A «Эвенджер» устанавливалась в днище фюзеляжа прямо под ногами у пилота, а гигантский магазин на 1350 выстрелов занимал место непосредственно за его спиной. (Максимальный боезапас составлял 1350 снарядов, хотя вариант в 1174 был более привычным. Даже такой боекомплект может показаться неоправданно большим, особенно если сравнивать с тем, чем располагали машины времен войны, которые уходили на задание с 12 или 20 такими снарядами на борту, однако при темпе стрельбы 4000 выстрелов в минуту 1174 выстрела могли быть израсходованы всего за 30 секунд непрерывного огня.) Боеприпасы обычно поставлялись разрывные/зажигательные – против живой силы, грузовиков или легкой бронетехники – или же бронебойные с сердечниками из обедненного урана. Последние выстрелы не просто отличались высокими бронебойными качествами, но обладали значительной степенью воспламеняемости – осколки обедненного урана, откалывавшие от сердечника во время прохождения через броню, самовозгорались и производили воспламенения внутри объекта. Один выстрел не мог, конечно, уничтожить современный танк, а вот пятьдесят, шестьдесят или семьдесят при огромной скорострельности и кучности создавали, что называется, кумулятивный эффект и буквально прогрызались через бронирование, вызывая громадные разрушения внутри танка.

В восьмидесятые годы XX столетия ВВС США получили до 700 подобных машин, которые можно, вероятно, назвать самыми эффективными из существующих ныне противотанковых самолетов, а кроме того, единственными противотанковыми воздушными судами с неподвижным крылом.

Военные авиаторы в других странах мира, похоже, предпочитают полагаться на «многоцелевые истребители», однако история учит нас, что обычные открывалки для консервов лучше, чем швейцарские армейские ножи, приспособленные для открывания консервных банок.

В том, что касается противотанковой обороны, в последние пятнадцать лет, с появлением боевых вертолетов, машина с неподвижным крылом была уверенно потеснена ими. Вертолеты впервые «понюхали пороху» в Корее, где применялись преимущественно для вывоза раненых. С разработкой в 1955 г. газотурбинного турбовального двигателя, обеспечивавшего оптимальное соотношение массы и мощности по сравнению с поршневым мотором воздушного охлаждения, применявшимся на вертолетах до того момента, а также в результате почти одновременного разрешения многих технических проблем вертолеты буквально потоком хлынули на военную службу Впервые боевой потенциал вертолетов был продемонстрирован во Вьетнаме, где винтокрылые машины обеспечивали возможность стремительной переброски войск, что позволяло срывать операции партизан Вьетконга, а кроме того, оснащенные пулеметами, они выполняли роль огневых установок, куда более маневренных и мобильных, чем танки. Задача обеспечения высокой подвижности пехоте казалась тем максимумом, которого можно было ожидать от вертолета, однако на заре шестидесятых некоторые экспериментаторы стали пробовать устанавливать на него ПУ для малых ракет и реактивных снарядов для применения против наземных целей, а позднее -монтировать на внешние стойки ПУ управляемых по проводам противотанковых ракет.

Вооружать вертолеты ракетами «воздух-земля» казалось делом очень перспективным, потому что вертолет мог оставаться неподвижным во время полета снаряда, предоставляя оператору беспрецедентно широкое поле обзора. Правда, одновременно это давало неприятелю удобную неподвижную мишень, вызывая у него соблазн не просто сидеть и ждать, пока ракета поразит мишень, а сделать что-то для устранения угрозы. Таким образом, хотя военные не могли не признать, что применение ракет с вертолетов теоретически очень заманчиво, они также не могли и не видеть, что подобная практика может иметь фатальные последствия для экипажа.

Закоперщики идеи, со своей стороны, возражали, что умелый пилот может легко выследить противника, маскируясь за пригорками или деревьями, и, то поднимаясь на короткое время, то вновь ныряя в укрытие, чтобы незаметно передислоцироваться на другую позицию, делая это до тех пор, пока не удастся застигнуть врага врасплох, после чего выпустить ракету и проследить за процессом ее выхода на цель. Практические испытания показали, что в такой идее есть зерно, поскольку танковые экипажи, запертые в шумном стальном ящике с ограниченным обзором, как правило, оказывались неспособны заметить приближающийся вертолет, если только он вдруг не показывался у них перед носом.

Что особенно повысило возможности вертолета, так это изобретение ближе к концу семидесятых годов XX века «мачтового прицела». Улучшение качества электронно-оптических прицелов и миниатюрные видеокамеры позволили установить прицел на роторе двигателя над вертолетом и оттуда транслировать цифровой сигнал пилоту или стрелку на дисплей внутри кабины. Это позволяло вертолету скрытно передвигаться по местности, прячась за холмами и деревьями, а экипажу вести наблюдение из укрытия через «перископ». Завидев цель, пилот мог вывести машину на оптимальную позицию для выстрела, не рискуя быть обнаруженным, после чего подняться из укрытия и запустить ракету. Если же снабдить вертолет еще и ракетой типа «выстрелил и забыл», тогда ему не придется оставаться в уязвимом положении долго, ограничиваясь всего несколькими секундами. Пока ракета идет к цели, вертолет может покинуть огневую позицию и отправиться на поиски другой цели.

Ракета типа «выстрелил и забыл» уже обсуждалась в разделе аналогичного пехотного оружия. Вертолет мог нести вооружение большей массы, чем пехотинец, а потому ограничения веса установок имели меньшее значение, что позволило разработать подходящее ракетное вооружение для вертолетов, когда оно еще не было доступно для пехоты. Работы по созданию AGM-114 «Хеллфайр»* стартовали в США в 1976 г. с задачей оснастить ракетой новый ударный вертолет, который известен теперь как АН-64 «Апач» компании «Макдоннелл Дуглас». При массе 43-кг (95-фунт.) снаряд с лазерной системой полуактивного самонаведения «Хеллфайр» позволял применять его против цели, находящейся непосредственно в пределах прямой видимости, или же из укрытия, так как ракета могла огибать барьер, за которым скрывался вертолет, и самостоятельно отправляться на встречу с объектом.

Обычные ракеты проводного управления – такие как НОТ, TOW и MILAN – также находят широкое применение на вертолетах НАТО, тогда как и Советы тоже разработали свои собственные эквиваленты подобного вооружения. Однако рука об руку с противотанковыми ракетами пришли и разного рода защитные системы, направленные на выравнивание шансов. Во-первых, появились боевые вертолеты с оружием «воздух-воздух», задача которых заключалась в поиске и уничтожении вражеских противотанковых вертолетов. Пулеметы, ракеты и реактивные снаряды «воздух-воздух», а также роторные пушки и/или пулеметы – все это стало обычным арсеналом боевых вертолетов, так же как и противотанковые ракеты, что вело к повышению конкурентоспособности вертолета по отношению к воздушным судам с неподвижным крылом и делало его многоцелевой машиной, способной выполнять самые различные задачи.

Между тем разрабатывались всевозможные средства защиты для танковых и других сухопутных войск. Зенитки перепрофилировались для ведения огня против вертолетов -появились специальные взрыватели дальнего действия, которые, в отличие от первых моделей, не реагировали на помехи, создаваемые для них вращающимися роторами и верхушками деревьев, и обладали способностью уничтожать вертолеты с земли. Одно из самых последних средств уничтожения вертолетов – снаряд с неконтактным взрывателем, выпускаемый из основного вооружения танка и способный поразить охотника, засеченного радаром или тепловизионным прицелом.

Вынести справедливый вердикт в пользу той или иной из сторон в тяжбе «вертолет против танка» пока довольно сложно. Опыт войны 1991 г. в Персидском заливе – единственный настоящий боевой опыт применения вертолетов и ракетных технологий против бронетехники – настолько одно сторонен, что практически не позволяет использовать его. Как бы там ни было, многие склонны утверждать, что вооруженный ракетами вертолет станет решительным средством борьбы с танком. Однако нельзя забывать, что то же самое некогда говорили о противотанковых пушках и о наводящихся по проводам ракетах -говорили и ошибались. Давно известно, каким бы грозным ни казалось оружие вначале, не надо спешить с выводами, ибо на всякий яд найдется противоядие.

Глава восьмая.
Миной, ловушкой и голыми руками

Хорошо, когда можно встретить приближающийся вражеский танк, чувствуя на плече вес современного противотанкового гранатомета, как-то здорово успокаивает, когда знаешь, что в метре или двух от тебя находится твой товарищ, который следит за лязгающей гусеницами вдалеке неприятельской машиной через прицел MILAN или TOW, или же сверху слышится рев неумолимого А-10 «Вартхог» с его 30-мм роторной пушкой. Однако были, есть и будут моменты, когда подобная роскошь недоступна и приходится придумывать что-то, не располагая широким выбором – порой не имея почти ничего, – что, например, выпало на долю немецких солдат, столкнувшихся с первыми танками в 1916 г.

Солдаты, отправившиеся на войну в 1914 г. и дожившие до встречи с танками, прошли долгий и доскональный курс подготовки в мирное время. И несмотря на это, многое из их знаний и навыков уже не годилось через два года. Тем не менее саперы и пионеры могли вполне компетентно рассуждать о методах разрушения фортификационных сооружений, преодолении валов, стен, бастионов и редутов – опыт в данной области человечество собирало веками. Одним из древнейших способов преодоления укреплений служили мины, или сапы – тоннели, которые скрытно прорывались и подводились под стены замков или крепостей, наполнялись горючими материалами или (позже) взрывчатыми веществами, что приводило к разрушению стены и падению твердыни. Береговая оборона применяла неподвижные мины – емкости с взрывчатыми веществами, закрепленные на охраняемом участке и соединенные проводами с «пунктом управления минами». Когда наблюдатель передавал известие о том, что вражеский корабль оказался над миной, производился взрыв и судно разносило на куски.

Те же, кто не прошел досконального обучения военным премудростям, накопили немало опыта в окопах «траншейной войны» и потому знали, сколь жизненно важным средством ведения войны может служить лопата. В общем, нет ничего удивительного, что, когда появились танки и прошел первый страх, нагнанный на пехоту скрежещущими монстрами, первым, о чем вспомнили солдаты, были мины.

Первые мины не отличались замысловатостью. Под покровом ночной темноты в земле вырывались углубления, которые заполнялись взрывчатым веществом, соединенным с ближайшим окопом электрическими проводами. Если танку случалось наехать на такую мину, специальный наблюдатель замыкал цепь и заряд детонировал под машиной. Как первое средство, такие мины представляются вполне разумным решением, однако затем люди задумались над тем, как определить наиболее вероятные направления приближения танков (где наиболее подходящая местность? где им придется огибать препятствия, слишком большие, чтобы их можно было преодолеть? где будет легче всего подобраться скрытно?) и установить мины именно там. Если просто «насытить» все подступы к своим позициям минами, то их понадобится великое множество – может быть, десятки тысяч, -большинство из которых наверняка никогда не сработает. Так появилось «тактическое минное поле», правда, получившее подобное название много лет спустя.

При наличии таких минных полей было бы крайне непрактичным заставлять кого-то сидеть с проводами день за днем в течение многих суток, ожидая появления танков. Что привело к внедрению «контактных» взрывателей, или мин нажимного действия, которые детонировали под действием массы наехавшего на них танка. Принимая во внимание тот факт, что нельзя было просто отправиться на ближайший склад и попросить там пару десятков таких мин, поскольку подобного оружия просто не выпускала промышленность, можно представить себе, что военным приходилось импровизировать – причем импровизировать сходу. В результате созданные наспех изделия получились довольно опасными для тех, кто их применял. Излюбленным приемом немцев стало вырывать лунку в земле и запихивать туда боеголовкой кверху 150-мм артиллерийскую осколочно-фугасную гранату, с которой удаляли предохранитель и которую обкладывали взрывчаткой. Затем углубление аккуратно засыпали землей и клали сверху доску так, чтобы она прижималась вплотную к взрывателю снаряда, и присыпали грунтом. Танк, наехав на доску, вдавливал ее в землю и приводил в действие запал, происходила детонация взрывчатого вещества. Эффект получался вполне удовлетворительным.

Не успели появиться такие противотанковые минные поля, как возникли целые острова мин, причем часто острова никому не известные – затерянные в «сухопутном океане». Происходило примерно следующее: рота «А» 99-го пехотного полка ставила минное поле. Через несколько суток или недель она передавала участок роте «С» 156-го пехотного полка, тщательно указывая смене границы минного поля. Однако роте «С» прежде никогда не доводилось иметь дело с минами, а потому, когда приходила ее смена – скажем, рота «Н», -товарищи по оружию из роты «С» просто забывали предупредить коллег. Результат – одно «потерянное» минное поле. Когда части Американских экспедиционных сил в сентябре 1918 г. атаковали «Линию Гинденбурга», у них вышли из строя десять танков, напоровшихся на забытое минное поле, о существовании которого никто не знал.

Другим классическим средством являлись препятствия, однако, если вспомнить о том, что танк как раз и конструировался для их преодоления, приходилось думать о чем-то более значительном, чем испытанная колючая проволока и рвы. Представляется сомнительным, чтобы все эти импровизированные препятствия, которые наскоро готовили на фронте, стали бы источником больших неудобств для танков в 1917-1918 гг. Что действительно создавало сложности, так это наличие большого количества разного рода рукотворных и естественных препятствий – таких как каналы, железнодорожные насыпи, болота, лесистые участки местности. Между тем танкисты не сидели сложа руки, они искали способы усовершенствования своей технической базы, и окончание войны застало британцев за экспериментами по разработке мостовых танков, которые помогли бы преодолевать каналы и реки.

Письменные свидетельства об изысканиях в области конструирования новых противотанковых мин в первое десятилетие после Первой мировой войны отсутствуют. Нет сомнений в том, что какие-то работы и испытания проводились, однако проблема удостоилась наконец-то должного внимания лишь в середине тридцатых годов XX века, когда и стали появляться разного рода изделия. По большей части они были довольно простыми, если не сказать примитивными – плоский металлический контейнер с небольшим зарядом высоковзрывчатого вещества и с детонатором, для активации которого требовалось давление массы большей, чем вес человека. Взрыватель обычно прикрывался широкой пластиной, чтобы увеличить «чувствительную» поверхности и повысить взрывоопасность изделия. Однако по большей части преобладали мнения, что «окопное сидение», по типу того, которое знал Западный фронт в 1915-1918 гг., едва ли повторится, поскольку же мины представлялись сугубо оборонительным вооружением, высказывались суждения относительно того, что при подвижной войне они не будут играть особо важной роли.

Препятствия между тем пользовались большим вниманием. Танки тридцатых годов мало походили на неуклюжих чудовищ 1916 г., но специально созданные заграждения могли бы заметно ограничить их возможности. Всюду, где ожидалась опасность появления бронетанковой лавины, стали возникать непроходимые валы вроде линии Мажино во Франции, аналогичного сооружения на границе Германии и Чехословакии и в Нидерландах. «Драконьи зубы», или надолбы, представляли собой бетонные пирамидки высотой около метра, которые рядами – по шесть или семь – устанавливались на участках, где предполагалась наибольшая возможность танкового прорыва. Надолбам было под силу сделать продвижение бронетехники невозможным, превратить танки в неподвижные мишени для спрятанных за заграждениями противотанковых пушек. Там, где пролегали железные или автодороги, в полях из «драконьих зубов» приходилось делать бреши, которые, как считалось, можно было легко закрыть в случае надобности. Несмотря на сотни тысяч тонн бетона, вколоченные в подобные оборонительные пояса, нет никаких верных сведений, чтобы они где-нибудь и когда-нибудь задержали продвижение танков. На снимках времен войны обычно видишь, как танки устремляются в бреши, где им нисколько не мешают какие-то «портативные» препятствия.

Пока отливались и вгонялись в землю все эти бетонные надолбы, в Испании вспыхнула гражданская война. Немецкие, итальянские и советские танки отправились на боевые испытания вместе с несколькими доморощенными моделями местного производства, в то время как солдаты по обеим сторонам фронта очутились в ситуации 1916 г. – перед лицом танковой угрозы и при отсутствии широкого арсенала средств противотанковой защиты. Нехватка изготовленного промышленным способом вооружения не стала, однако, чем-то новым для испанцев, большинство из которых не являлось солдатами регулярной армии и привыкло импровизировать. Шахтеры, у которых был доступ к взрывчатым веществам, мастерили самодельные мины, а какой-то неизвестный гений изобрел бензиновую бомбу -простую бутылку с бензином и присоединенным к ее горлышку пропитанным тем же самым веществом куском материи. Последний поджигался, и боец швырял «гранату» в танк, стараясь попасть в крышу моторного отсека, где горящий бензин просачивался в вентиляционные отверстия двигателя, отчего в итоге загорался весь танк. Подобные средства шли в ход преимущественно у республиканцев, объектами их применения служили легкие и уязвимые итальянские и немецкие танки, которые быстро загорались.

Страх перед минами и бензиновыми бомбами скоро стал отрицательно сказываться на боевом духе танкистов с обеих сторон, поскольку практику использования подобного оружия усвоили также и националисты. В результате какой-то сообразительный испанец додумался до того, что, если положить на дорогу несколько перевернутых вверх дном суповых тарелок и присыпать их Сверху пылью, можно остановить танк или бронемашину, пока кто-нибудь не отважится выбраться из нее, подползти поближе и проверить источник угрозы. Такие «минные поля», конечно, прикрывались засадами с засевшими в них бойцами с винтовками и пулеметами. Одним словом, ценой нескольких тарелок можно было надолго задержать продвижение танка.

Как далеко зашла человеческая мысль в плане организации противотанкового противодействия в Испании – вопрос открытый. Бензиновые бомбы, суповые тарелки и динамит нашли свое отражение в современных событиям газетах, программах новостей, на фотографиях и рисунках, между тем в воспоминаниях участников боев упоминания о такого рода оружии встречаются нечасто. Подобного рода приспособлениям суждено было показать себя в ходе Второй мировой войны 1939-1945 гг., о чем мы еще поговорим, но в действительности самым серьезным врагом танка в Испании была противотанковая пушка.

В следующий раз померяться силами пехотинцу и бронетехнике довелось уже скоро, во время так называемой «Зимней войны» в Финляндии в 1939-1940 гг., когда Советы решили подкорректировать свою границу с этой страной, вызвав серьезные возражения со стороны финнов. В ходе непродолжительной, но кровопролитной кампании родилось немало легенд.

Финнам сильно недоставало оружия для конфронтации с Советами, однако защитить свою страну они сумели. Одним из их тактических приемов стали расставленные в лесу засады, из которых в танки летели бензиновые бомбы. В то время советские ВВС осыпали страну новым оружием – бомбами в виде больших контейнеров, которые в процессе падения раскрывались и выбрасывали множество маленьких зажигательных боеголовок. Финны нарекли их «хлебными корзинами Молотова» (Вячеслав Молотов являлся тогда председателем Совета народных комиссаров СССР), а некоторые репортеры, которым понравилось название, развили, как им казалось, удачную мысль и окрестили бензиновые бомбы «коктейлем Молотова». Название приклеилось к этому оружию навеки.

В мае 1940 г. немецкая армия устремилась по дорогам Бельгии, Голландии и Франции к морскому побережью, совершив маневр, позволивший просто обойти все «драконьи зубы», которые тщетно ожидали появления вражеских танков на линии Мажино. Немцы прошли через Арденны, почему-то считавшиеся у французского командования нетанкодоступными. И снова, если немецкая бронетехника несла потери, причиной по большей части служили противотанковые пушки или же полевая артиллерия – какие-либо другие средства, можно сказать, не применялись.

На исходе месяца немецкие войска вышли к берегу пролива Ла-Манш, за которым лежала Англия.

Угроза вторжения заставила британцев призадуматься. После разгрома и бегства из Дюнкерка британская армия находилась в состоянии реорганизации, и способные носить оружие гражданские лица потекли на сборные пункты «добровольных частей местной самообороны» (Local Defence Volunteers, или LDV). Какой-то шутник заметил, что LDV можно расшифровать и по-другому – «посмотрел, пригнулся, смылся» (Look, Duck and Vanish), – и вот LDV в одночасье стали «внутренними войсками», или «гвардией метрополии» (Ноте Guard). Одной из наиболее сильных «головных болей» армии и «гвардии» стала перспектива прорыва немецких танков, которые прибыли бы на берег и развернули свой блицкриг в Англии. Так, в августе 1940 г. появилось Военное руководство №42, «Танк – найти и уничтожить», в котором, как нетрудно предположить, содержались описания различных способов выведения из строя бронетехники.