Текст книги "Операция 'Гром'"

Автор книги: Ян Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Встретят вас слегка настороженно, ведь в такие конторы нередко захаживают сумасшедшие и бездельники, но быстро сообразят, что вы – человек серьезный, и станут любезны, услужливы. Цели нашей Ассоциации? Наша цель, мсье, сохранить идеалы борцов военного Сопротивления. Нет-нет, мы вне политики. На какие средства существуем? На посильные взносы членов Ассоциации и других сочувствующих лиц. Ах, ваш родственник входил в группу Сопротивления? Конечно, поищем, мсье. Как его имя? Эй, Жюль! Другой служащий, Жюль, подойдет к картотеке и через несколько минут сообщит: такой-то погиб 21 октября 1943 года во время бомбежки Центрального штаба. Весьма сожалеем, мсье. Чем еще можем быть полезны? Тогда возьмите буклеты здесь сведения о нашей организации. Простите, что не могу побеседовать с вами подробнее, сегодня так много работы. До свидания, мсье. Что вы, не за что...

Внеочередная встреча членов правления МАСа была назначена на семь часов вечера. Часов с пяти в дом номер 136-бис начали съезжаться делового вида мужчины (а в правлении были только мужчины) – входили и через парадную дверь, и со двора, кто по одному, кто вдвоем. На такие встречи они собирались со всех концов света, но каждый знал, и когда именно обязан прибыть, и с какого хода войти. Консьержи теперь стояли у обеих дверей. Были приняты и менее заметные меры предосторожности: работали системы предупреждения, оба входа просматривались с телеэкранов. Кроме того, на первом этаже всегда хранились тома поддельных протоколов МАСа, подробно отражающих текущие дела Ассоциации. Возникни необходимость, и встреча "членов правления" мгновенно превратится из тайной в открытую, встанет в один ряд с прочими деловыми встречами на бульваре Османа.

Ровно в семь часов в строгий зал заседаний на четвертом этаже зашли кто уверенно, а кто робко – двадцать человек, оплот сообщества. Председатель был уже на месте. Никто не поздоровался. Председатель считал, что в их сообществе искренне здоровья не пожелаешь, да и время дороже любых пожеланий. За столом расселись по номерам, от первого до двадцать первого. Номер был единственным именем, да и тот, секретности ради, каждый месяц в полночь первого числа изменялся на две единицы по кругу. Никто не закурил ни курящих, ни пьющих тут не было – и не взглянул на лежащую на столе поддельную МАСовскую повестку. Напряженно, почтительно, но не подобострастно – для этого они и сами были людьми слишком высокого полета – собравшиеся вглядывались в Председателя.

Ко Второму (так в этом месяце звался Председатель) все, и давно его знавшие, и впервые встретившие, относились в известной степени одинаково. Он подчинял себе. Таких людей встречаешь в жизни редко, один-два раза. Их три главных качества: необычная внешность, спокойная самоуверенность и мощнейшее обаяние. Таковы были и многие исторические личности: Чингиз-хан, Александр Македонский, Наполеон... Толпа же всегда чует хозяина. Не потому ли и Гитлер, личность вообще-то ничтожная, так безгранично властвовал над талантливейшим восьмидесятимиллионным европейским народом; чем иным объяснить эту власть? Таким человеком был и Второй, его отличил бы любой – и уж конечно, отличали двадцать избранных. С другими они были черствы и циничны, но его, пусть даже против своей собственной воли, почитали хозяином, почти богом.

Звали его Эрнст Ставро Блофельд. Родился он в Гданьске, отец его был поляк, мать – гречанка. Двадцати пяти лет поступил младшим служащим в Министерство почты и телеграфа. Странный выбор для столь одаренного юноши, но Блофельд уже к тому времени понял: хочешь властвовать – знай недоступное прочим. Такова была теория, и пока он лишь присматривался к проходящим через его руки телеграммам и радиограммам. А потом в Польше началась мобилизация, хлынул поток военных заказов, дипломатической переписки. Будущий противник заплатил бы за эти документы любые деньги. Сперва неумело, потом ловчее он стал снимать копии с телеграмм; постепенно составил списки мелких служащих, адресатов секретной переписки – их он выдаст за своих агентов. Младший шифровальщик в английском посольстве, переводчик, работающий с французами, секретарша крупной компании... Он назвал выдуманную агентуру "Ястреб" и передал немецкому атташе несколько документов на пробу. За Блофельда ухватились, положили хорошие деньги (ведь приходится оплачивать стольких агентов, объяснил он), и скоро он уже подумывал, не расширить ли рынок. Стал информировать американцев и шведов, и тут уж деньги полились рекой. Потом он сообразил, что рано или поздно благоденствие кончится: он ведет двойную игру, да еще получает деньги за несуществующих агентов – где– нибудь да сорвется. Двести тысяч долларов он заработал, пора выходить из игры.

Он сделал это мастерски. Информировать стал раз от раза скуднее; перевел капитал в Цюрих; съездил в родной город, побывал у архивариуса и в церкви, где вырезал из книг страничку со своим именем и датой рождения; затем сообщил связным, что раскрыт, купил паспорт на имя канадского моряка и уплыл в Швецию. Пожил немного в Стокгольме, прикинул, чем закончится война, и улетел, по настоящему польскому паспорту, в Турцию. Туда же перевел деньги. Потом Польша, как он и рассчитал, пала, и он попросил убежища. Кое-кому заплатил – и стал турецким подданным. Мастерство его пригодилось и тут – учел недостатки "Ястреба" и создал новую агентуру. К концу войны он был знаменит и богат: в швейцарском банке лежало полмиллиона долларов. По шведскому паспорту он уехал в Южную Америку – отдохнуть, поправить здоровье и подумать о будущем...

Сейчас, в тихом доме на бульваре Османа, Эрнст Блофельд неторопливо оглядывал свою двадцатку: не прячет ли кто глаза. Двадцать человек смотрели на Блофельда и ждали его слова. Они были разных национальностей, но во многом походили друг на друга: всем от тридцати до сорока, все крепкие, ловкие, и почти все смотрят живо, жестоко, хищно – так выглядывает добычу волк или ястреб... По-другому смотрели лишь двое ученых – физик Котце (пять лет назад приехал из Восточной Германии и за скромную пенсию и жительство в Швейцарии выдал несколько секретных проектов) и поляк электронщик Кандинский. Остальные восемнадцать делились по странам и одновременно крупнейшим преступным и подрывным организациям на шесть троек. Три сицилийца – из главных в "Сицилианском Союзе", мафии; три корсиканца из "Корсиканского Союза", сходного с мафией секретного сообщества, в чьих руках почти вся организованная преступность во Франции; три бывших офицера СМЕРШа, советской организации для уничтожения шпионов и врагов народа; три уцелевших высших чина гестапо; три югослава, раньше служивших в секретной полиции у маршала Тито, и три турка из прежних агентов Блофельда. Все восемнадцать владеют тончайшими приемами конспирации, секретной связи и действия и, кроме того, умеют молчать. И каждый безупречно прикрыт – действительный паспорт с визами в ведущие страны, чистое досье в Интерполе и своей национальной полиции. Уже за одно это – крупный преступник, и чист – можно принимать в "Спектр", Специальный Комитет по Терроризму и Разведке.

Учредил и теперь направлял это частное предприятие, нацеленное на частное обогащение, Эрнст Ставро Блофельд.

V

ФИАЛКОВЫЙ АРОМАТ

Блофельд, наконец, оглядел всех: опустил глаза только один. Блофельд знал, что опустит именно этот – донесение дважды перепроверено, – но своим глазам и чутью он доверял больше. Не торопясь, он убрал руки со стола. Одну положил на колени, а другой вытащил из кармана плоскую золотую коробочку. Отколупнул ногтем крышку, выловил зернышко с фиалковым ароматом и сунул а рот. Говорить предстоит о неприятном, и пусть, как всегда в таких случаях, от него пахнет фиалкой.

Блофельд затолкнул зернышко под язык и произнес спокойно, звучно, выверенно:

– Сегодня я буду говорить о важнейшем деле – об операции "Омега". – Он не сказал: "Господа!" или "друзья", "коллеги"; к чему словесные побрякушки! – Комитет согласится, что наши первые три года прошли успешно. Все тройки действовали удачно, на нашем счету полтора миллиона фунтов. Удастся операция "Омега" – будет гораздо больше; мы сможем тогда распустить Комитет, и каждый, с весьма крупными деньгами на руках, займется, чем пожелает. Вопросы?

На сей раз глаз не опустил никто, все молча смотрели на него. Лица непроницаемы, каждый себе на уме. Комитет и правда работает неплохо, но что об этом толковать, это известно и без Председателя. А они ждали новостей.

Блофельд бросил в рот второе зернышко и продолжил:

– Несколько слов о предыдущей операции. – Он остановил взгляд на сидящем в дальнем углу стола. – Седьмой, встаньте.

Мариус Доминго, член "Корсиканского Союза", медленно поднялся. Он стоял неподвижно, держа руки по швам, и смотрел прямо в глаза Председателю.

– Операция, как вы помните, заключалась в следующем, – сказал Блофельд. – Мы выкрали семнадцатилетнюю дочь Магнуса Бломберга, владельца гостиницы в Лас– Вегасе, и морем переправили на Корсику. Выполнено корсиканской тройкой. Выкуп назначили в один миллион долларов. Бломберг согласился и, как потребовал "Спектр", в сумерках от итальянского берега оттолкнули надувной плотик с деньгами. Ближе к ночи плотик подобрало наше судно. Находившаяся на борту сицилийская тройка своевременно обнаружила в плотике транзисторный передатчик, по которому полиция могла бы выследить судно. Мы получили выкуп и вернули девушку – на первый взгляд, целую и невредимую – родителям. Но только на первый взгляд... Недавно я узнал от нашего человека в полиции, что на Корсике девушку изнасиловали. Так утверждают родители. Возможно, девушка вступила в половое сношение и по собственной воле – это неважно. Комитет обещал вернуть ее целой и невредимой; насильно или нет, но ее, я бы сказал целостность, нарушена. Мне не нужна ваша нравственность, но мне нужна дисциплина. Организация боеспособна, пока надежен каждый, оступись один погибли все. Вам известно, как я поступаю в подобных случаях. С семьей я уже рассчитался: отослал назад половину выкупа и извинился. Остается виновный. Я нашел его. И избрал наказание.

Блофельд разглядывал Седьмого. Мариус Доминго тоже не спускал с Председателя глаз. Он знал, что виновный – другой. Непонятно, зачем подставили его, Доминго, но Председатель так решил, и Председатель всегда прав.

Блофельд видел, что Седьмой не трусит, и знал почему. Он видел также, что одиноко сидящий в торце стола Двенадцатый сильно вспотел. Отлично! Лучше законтачит...

Правой рукой он повернул под столом переключатель.

Двенадцатый выгнулся в кресле, точно его ударило в спину; его, и вправду, ударило – тысячевольтовым кулачищем. Черные жесткие волосы вздыбились, лицо скрутило гримасой – пугало со щеткой на голове. Глаза вспыхнули и тотчас погасли, в оскал рта высунулся обуглившийся язык. От рук, лежащих на подлокотниках, от спины и ляжек тонкой струйкой потянулся дымок... Электроды были спрятаны в кресле, законтачило хорошо. Блофельд выключил ток. Свет в комнате вспыхнул ярче; в минуту казни он горел вполнакала – тускло, желто, зловеще. Запахло паленым. С громким стуком Двенадцатый упал лицом на стол.

Блофельд посмотрел на Седьмого. Стоит все так же неподвижно, невозмутимо. "Надежный человек, – подумал Блофельд, – крепкие нервы."

– Садитесь, Седьмой, я вами доволен. – Это высшая блофельдовская похвала. – Двенадцатого нужно было отвлечь, он знал, что его подозревают.

Кое-кто согласно кивнул. Блофельд, как всегда, прав. Казнью здесь никого особенно не расстроишь, даже не удивишь. Хозяин и раньше вершил суд у всех на глазах. Осуждены уже двое, тоже за нарушение дисциплины. Они заслужили смерть, как заслужил ее и этот, третий. Забыв о трупе, мужчины устроились в креслах удобнее – пора к делу.

Блофельд захлопнул золотую коробочку, убрал ее в карман.

– После операции "Омега" корсиканцы подыщут Двенадцатому замену, сказал он. – Теперь о самой операции. Нанятый немецкой тройкой агент Н. допустил крупный промах, и операцию придется начать позже. Агенту было приказано обосноваться в одном из южных санаториев и оттуда держать постоянную связь с летчиком Петаччи, чья эскадрилья бомбардировщиков расквартирована неподалеку. Н. должен был сообщить, как летчик себя чувствует, как настроен, и в час "Д" отправить "Письмо". К сожалению, этот глупец ввязался в санатории в ссору – подробности я опускаю – и теперь лежит в Брайтонской центральной больнице с ожогами второй степени. Таким образом, "Письмо" он отправит, в лучшем случае, через неделю... Сам замысел, к счастью, не пострадал, всем даны новые указания. Летчику переправили пузырек с вирусом гриппа: эту неделю он будет болен, и испытывать самолет будут пока без него. Члены Комитета соответственно позже вылетят в район "Зет". Что же до агента Н., – и Блофельд посмотрел на бывших гестаповцев, – то он ненадежен. Пусть отправит "Письмо", а лотом, в течение двадцати четырех часов, немецкая тройка уберет его. Ясно?

– Да, сэр, – кивнули трое.

– В остальном же, – продолжил Блофельд, – все идет по плану. Первый с хорошим прикрытием обосновался в районе "Зет". В легенду о поисках сокровищ там верят. Экипаж яхты тщательно подобран и прекрасно выполняет конспиративные требования. Выбрана и наземная база, участок отдаленный, безлюдный. Ваше прибытие в район "Зет" расписано по минутам. Летите вы из разных мест – одежду прикрытия получите в районах "ф" и "Д". Одеты будете точно по легенде: вы – пайщики, решили посмотреть, как идут дела, и сами поучаствовать в поисках. Не миллионеры, но люди вполне состоятельные, предприимчивые, расчетливые, вас вокруг пальца не обведешь. Вложили деньги, решили искать сокровища – значит, нужно проследить, чтобы ни один золотой в чужой карман не попал. Каждый свою роль знает, и, надеюсь, знает хорошо. За столом сдержанно кивнули. – Кроме того, все тройки учатся плавать с аквалангом. Как идут дела? – Блофельд взглянул на сидящую по левую руку югославскую тройку.

– Удовлетворительно, – ответили югославы.

– Удовлетворительно, удовлетворительно... – эхом повторили тройки.

– Далее. Как готовится передача золота? Сицилийская тройка, доложите.

– Мы тщательно изучили выбранный район, – начал один из сицилийцев, – и остались довольны. Председатель и члены Комитета получат план местности и подробнейший расчет времени, поэтому я буду краток. Район "Т" расположен на северо-запад– ном склоне Этны, над полосой растительности, на высоте две-три тысячи метров. Район примыкает к кратеру вулкана и необитаем, земля покрыта лавой, не обрабатывается; ниже по склону – селение Бронте. Поисковая группа отметит факелами участок примерно в две тысячи квадратных километров, в центре поставит сигнальное устройство наведения. Думаю, слитки золота лучше сбрасывать с пяти грузовых самолетов "Марк IV", с высоты десять тысяч футов при скорости триста миль в час. Каждый слиток нужно тщательно обернуть поролоном и сбрасывать на нескольких парашютах. Упаковку и парашюты выкрасить фосфоресцирующей краской, легче будет найти.

– Подробнее о поисковой группе, – приказал Блофельд.

– Глава местной мафии – мой дядя. У него восемь внуков, и он их любит. Я сказал, что нам известно, где они живут, и он понял намек. Одновременно, как мне и было приказано, я предложил миллион фунтов за поиск и доставку груза в порт Катания. Для мафии деньги немалые, и он согласился. Я сказал, что мы грабим банк, да он, впрочем, и не расспрашивал. Отсрочка операции нам не помешает, луна все еще будет полная.

Блофельд долго молчал. Потом кивнул:

– Хорошо, я доволен. Далее золотом займется агент 201, человек проверенный. Теплоход "Меркуриал" загрузится в Катании и через Суэцкий канал направится в Гоа, в португальскую Индию.

По пути, в Аравийском море, он встретится с судном крупнейшей бомбейской компании по торговле золотом. Она купит слитки по обычной цене и расплатится в самой надежной валюте. Эту весьма крупную сумму поделят так, как мы делим всегда, самолетом развезут по швейцарским банкам и положат в именные сейфы. Ключи от сейфов члены получат в конце сегодняшней встречи. Деньгами все распоряжаются по собственному усмотрению, но, конечно, благоразумно и осторожно, – Блофельд медленно оглядел всех. – Таков план. Есть ли сомнения?

Заговорил Восемнадцатый – поляк электронщик Кандинский.

– Я, конечно, в этом не разбираюсь... Но, по-моему, корабли заинтересованных держав могут напасть на "Меркуриал" и захватить золото. Державы понимают, что из Сицилии слитки должны быть вывезены и будут сторожить и с моря, и с воздуха.

– Вы забываете, – терпеливо объяснил Блофельд, – что мы обезвредим первую и – если дойдет и до нее – вторую бомбу только после того, как положим деньги в банк. Так что державы не нападут, их бояться нечего. В принципе, могли бы напасть какие-нибудь вольные охотники за золотом, но я полагаю, что правительства будут держать дело в полнейшей тайне, так как любые слухи вызовут панику. Еще вопросы?

– Вы говорили, что в районе "Зет" непосредственно командует Первый. Предоставляете ли вы ему всю полноту власти – назначаете ли его, так сказать, главнокомандующим? – спросил кто-то из немцев.

"Типично немецкий вопрос, – подумал Блофельд. – Всегда выполнят приказ, но должны точно знать, кто командует."

– Я уже разъяснял Специальному Комитету и повторяю: Первый займет мое место в случае моей смерти или болезни. Комитет сам проголосовал за это единогласно. По операции же "Омега" Первый – мой заместитель и одновременно, так как я остаюсь в Штабе и слежу за воздействием "Письма", главнокомандующий "Спектра" в районе "Зет". Подчиняться ему, как мне. Надеюсь, теперь все ясно?

– Ясно, – подтвердили за столом.

– В таком случае, – сказал Блофельд, – встреча окончена. Останками Двенадцатого займется похоронная команда. Восемнадцатый, соедините меня с Первым на частоте двадцать мегагерц. С восьми часов почтовая служба Франции этой частотой пользоваться не будет...

VI

"ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ!"

Джеймс Бонд допил йогурт. Десять дней назад он вернулся из "Лесного" и чувствовал себя превосходно. Уж на что ненавидел писанину, а теперь и она в радость; строчит, как пулемет, завалил все отделы толковыми, четкими служебными записками. Сотрудники сначала дивились такому рвению, а потом заворчали: надоел этот Отдел 00. Просыпался Бонд рано, являлся свеженький, как огурчик, на службу и засиживался допоздна. Тут уж заворчала и секретарша, тишайшая Лоэлия Понсонбай: никакой у нее личной жизни! Она решилась даже посоветоваться со своей лучшей подругой по службе мисс Пеннишиллинг, секретаршей М. Та, подавив ревность, успокоила Лоэлию:

– Не волнуйся, Лил. С моим стариком после этого проклятого санатория было то же самое. Две недели работал, как автомат. А потом подвернулось сложное дело, он разнервничался и пошел в Пиковый клуб, немного отвлечься. Наутро, сама понимаешь, чувствовал себя отвратительно... Переключился, в общем, с природного метода на винный. Для мужчин – самый лучший метод. Пить, конечно, вредно, но так они хоть люди как люди, а с автоматом попробуй сработайся...

Позавтракав, Бонд закурил – он перешел с крепчайших, какие курил с юности, на самые слабые – и раскрыл газету. Громко зазвонил телефон красный, для прямой связи со Штабом. Не отрываясь от газеты, Бонд снял трубку. Время теперь спокойное, холодная война пошла на убыль – наверняка ничего интересного ему не сообщат. Ну, отменяются сегодняшние стрельбы...

– Бонд слушает.

Звонил начальник Штаба. Бонд выронил газету, теснее прижался к трубке.

– Приезжайте немедленно, Джеймс. Вызывает М.

– Меня одного?

– Всех. Срочно и совершенно секретно. Все дела на ближайший месяц отменяйте. Сегодня вечером вылетайте.

Раннее утро – машин еще немного, да и дорожной полиции не видно. Через десять минут Бонд уже поднимался в лифте на девятый, последний этаж внушительного здания.

Он шел по крытому ковром коридору. Похоже было, что дело серьезное: рядом с кабинетом М. располагался отдел связи и там, за серыми, плотно закрытыми дверями, без умолку выбивали морзянку радисты, строчили машинистки, щелкали клавишами шифровальщики. Не общая ли тревога? Что же стряслось?

Подле мисс Пеннишиллинг стоял начальник Штаба с толстой пачкой бумаг.

– ... И отправьте побыстрее, голубушка, – уловил Бонд. – Почты будет сегодня много, жаркий денек.

Мисс Пеннишиллинг бодро улыбалась. Она любила такие, как она выражалась, "убийственные" деньки – вспоминалась молодость, шифровальный отдел... Она включила внутреннюю связь:

– Пришел 007, сэр. – И посмотрела на Бонда. – Ты сегодня улетаешь.

– Пристегните ремни! – усмехнулся начальник Штаба.

Над дверью в кабинет зажглась красная лампочка, и Бонд вошел.

Здесь было тихо. М. сидел в кресле, боком к столу и смотрел в широкое окно: Лондон поблескивал в солнечных лучах.

– Садитесь, 007. Возьмите эти фотокопии. – М. протянул ему лачку листов. – Прочтите внимательно.

И М. принялся набивать трубку. Бонд взял верхний лист: сфотографирован с обеих сторон большой конверт.

– Курите, – предложил, не поднимая глаз, М.

– Благодарю, сэр. Я почти бросил.

М., хмыкнув, сунул трубку в рот, раскурил и глубоко затянулся. Поудобнее устроился в кресле. Снова уставился в окно, но серые зоркие глаза смотрели мимо домов, улиц...

Письмо адресовано премьер-министру. Сверху на конверте приписано: "Срочно. Лично в руки". Адрес написан правильно, подробно, шрифт у машинки четкий, изысканный. Штамп брайтонский, восемь тридцать утра, третье июня. Вчера... На оборотной стороне видны отпечатки пальцев, сургуча нет. В самом письме, тоже безукоризненно грамотном и красиво отпечатанном, значилось:

"Уважаемый г-н Премьер-министр!

Начальник Штаба Военно-воздушных сил, вероятно, уже сообщил Вам (или в ближайшее время сообщит), что 2 июня сего года из ночного учебного полета не вернулся британский самолет с двумя атомными бомбами на борту. Речь идет о "Защитнике" производства компании "Вильярс" из Пятой экспериментальной эскадрильи Королевских Военно-воздушных сил. Атомные бомбы числятся в Министерстве обороны под следующими номерами: МОС/бд/654/Мк В и МОС/бд/655/Мк В. У нас имеются также номера, под которыми бомбы числятся в Военно-воздушных силах США, но мы не станем утомлять Вас цифрами.

Самолет выполнял тренировочный полет по программе НАТО, на борту было пять человек экипажа и один наблюдатель. Запас топлива на десять часов лета со скоростью 600 миль в час при средней высоте 40 тысяч футов.

Указанный самолет, а также две атомные бомбы находятся в настоящее время в руках нашей организации." Экипаж и наблюдатель погибли, о чем рекомендуем уведомить родственников. Этим Вы подкрепите версию о крушении самолета и сохраните в тайне то, что произошло на самом деле, а тайна не только в наших, но и в Ваших интересах.

Самолет будет выдан в обмен на слитки высокопробного золота общей стоимостью в 100 миллионов фунтов стерлингов. План передачи золота прилагается.

Если в течение трех дней, начиная с 17 часов 3 июня 1959 года (то есть до 17 часов 6 июня 1959 года) наши требования не будут выполнены, мы предпримем следующее. Сразу же по истечении срока при помощи атомной бомбы уничтожим собственность западных держав стоимостью не менее уже упоминавшихся 100 миллионов фунтов, причем будут и человеческие жертвы. Если же и после этого предупредительного удара Вы в течение 24 часов не проявите готовности принять наши условия, мы без дополнительного предупреждения уничтожим один из крупных городов мира. Человеческие жертвы будут огромны. Кроме того, организация оставляет за собой право, нанеся предупредительный удар, сообщить всему миру о 24-часовом сроке. Во всех крупных городах вспыхнет паника, что, вероятно, Вас поторопит.

Таково, г-н Премьер-министр, наше единственное и окончательное слово. В любую минуту ждем Вашего ответа на частоте 16 мегагерц.

"Спектр",

Специальный Комитет по Терроризму и Разведке".

Джеймс Бонд дважды прочел письмо и аккуратно положил на стол. Взял следующую страничку, план передачи золота. "Северо-западный склон Этны на Сицилии... сигнальное устройство наведения... между полуночью и часом ночи... грузы весом в 250 килограммов обернуть толстым слоем поролона... не менее трех парашютов на каждый груз... тип самолета и маршрут сообщим на частоте 16 мегагерц... Любая попытка пресечь передачу золота считается нарушением договора и ведет к атомному удару." Та же подпись. И заканчиваются обе страницы одинаково: "Копия Президенту Соединенных Штатов Америки; отправлена одновременно".

Бонд осторожно положил листок поверх остальных. Вытащил из кармана металлический портсигар, взял сигарету, закурил, глубоко затянулся и задумчиво, длинной стру?й выпустил дым.

М. повернулся в кресле, посмотрел Бонду в лицо:

– Что скажете?

Всего месяц назад глаза у М. были ясные, живые, а теперь все в красных прожилках, усталые. Есть от чего...

– Если самолет действительно пропал, то дело серьезное, сэр, – ответил Бонд. – Не розыгрыш.

– Военный министр тоже думает, что это не розыгрыш. – М. помолчал. Так же думаю и я. Потому что самолет действительно пропал. И номера бомб указаны верно.

VII

ЗАКОН ДЖУНГЛЕЙ

– Что известно о похитителях, сэр? – спросил Бонд.

– Почти ничего. О "Спектре" слышим впервые. Впрочем, в Европе есть какая-то мощная, самостоятельная организация, она кое-что делала и для нас, и для американцев. Деньги запросила огромные, но поработала отлично... Теперь слушайте. Бонд. В письме все подробности изложены верно. "Защитник" выполнял учебный полет по программе НАТО над южной Ирландией и Атлантическим океаном. – М. раскрыл пухлую папку, полистал. – Вот... Шестичасовой полет с восьми вечера до двух ночи. На борту пятеро летчиков Королевских Военно-воздушных сил и натовский наблюдатель, итальянец Джузеппе Петаччи командир эскадрильи итальянских ВВС. Вроде бы, отличный офицер, справки о нем сейчас наводят. На "Защитнике" учатся лучшие натовские летчики, самолет, видимо, войдет в ударные силы дальнего действия... Короче. – М. перелистнул страничку. – За самолетом наблюдали, как обычно, с экрана; к западу от Ирландии, при высоте в 40 тысяч футов, он вдруг изменил маршрут, снизился до 30 тысяч и затерялся над Атлантикой. Командование бомбардировочной авиации попыталось связаться с "Защитником" по радио, но безуспешно. Сначала решили, что произошло столкновение с гражданским, но из авиакомпаний об аварии не сообщили, военного самолета ни одна служба не видела. Исчез, и все.

– А американцы ничего не заметили, у них же есть система дальнего обнаружения? – спросил Бонд.

– Американцы-то, единственные, и заметили какой-то самолет... Милях в пятистах восточнее Бостона он повернул с трассы "Европа – Америка" на юг. Но на юг идет много самолетов – с севера, из Монреаля к Бермудам, Багамам, в Южную Америку Диспетчеры решили, что это канадский или британский трансатлантический.

– На это, наверное, угонщики и рассчитывали: над Атлантикой затеряться легко. А может, где-нибудь посреди океана самолет повернул на север, к России?

– На север, на юг – куда угодно? – с силой сказал М. – Радаром прослеживаются только прибрежные пятьсот миль, а океан-то велик. Ищи теперь по всему миру...

– Но такая махина не на всякий аэродром приземлится, особая посадочная полоса нужна.

– Вчера к полуночи мы связались со всеми подходящими аэродромами. Нигде нет. Правда, начальник штаба ВВС говорит, что можно сесть и аварийно, в пустыне или в море на мелководье.

– А бомбы при этом не взорвутся?

– Нет. Они без запала. Такие даже если сбросить, взорвется только тротиловая начинка, а не сам плутоний.

– А как же их взорвать? Спектровцы смогут?

– У военного министра об этом говорили. Всего я, конечно, не понял... М. развел руками. – В общем, атомная бомба похожа на обычную. В носовой части у нее тротил, а в хвосте плутоний. Между двумя отделениями отверстие, и туда, как пробку, вставляют запал. Бомба ударяется оземь, взрывается тротил, и от него, через запал – плутоний.

– Но для этого бомбу нужно сбросить?

– Не обязательно. Любой толковый физик заменит обычный тротиловый взрыватель в носовой части бомбы на взрыватель с часовым механизмом. Бомба по размеру невелика, кладешь ее, Скажем, в багажник, оставляешь машину где-нибудь в городе и включаешь часы. И через два часа как раз отъезжаешь миль за сто, сам в безопасности – а она взрывается!

Бонд опять полез в карман за портсигаром. Может, ему все снится? Ведь именно такого преступника с ужасом ожидало его Управление и все разведывательные службы мира. Незаметного человека в плаще. Он оставит в камере хранения, в машине или в городском парке большой чемодан, спортивную сумку... И его ни за что не поймаешь. А через несколько лет, если правы ученые, такие преступники появятся всюду, самая нищая страна соберет у себя на задворках атомную бомбу. Бомба больше не тайна, трудно ведь только придумать. Ломали же когда-то голову над винтовкой, пулеметом, танком, а сегодня они есть у всех. Завтра или послезавтра у всех будет и атомная бомба. И вот за нее впервые требуют выкуп; заплати – и молва разнесется по свету, умельцы возьмутся за плутоний.

– А не найдем преступника – придется платить, – додумал Бонд вслух.

– Вот именно, – согласился М. – Придется даже с точки зрения политической – до взрыва доводить нельзя, иначе премьера и президента тут же попросят в отставку. Впрочем, последствия будут самые дурные не только в политике... Единственный выход – найти самолет и угонщиков. Премьер-министр и президент договорились, что английская и американская службы работают вместе, в нашем распоряжении самолеты, корабли, подводные лодки-все, что угодно. И, конечно, любые деньги. Кабинет министров образовал специальный штаб по операции – кстати, она названа операцией "Гром". Полной тайны, конечно, не сохранить – прессе сообщаем, что "Защитник" с бомбами пропал, но строго держимся того, что дело ограничивается пропажей. О письме знать не должен никто. Расследование по нему проведут Скотланд-Ярд, ФБР, Интерпол и разведывательные подразделения НАТО. Самолет же ищет наше Управление и ЦРУ. Две эти группы – следовательская и поисковая – работают как бы совершенно отдельно, никакой связи между ними не должно быть заметно. Аллеи Даллес и я привлекаем всех сотрудников. Я объявил общую тревогу.

Бонд опять прикурил – уже третью за час.

– А что поручите мне, сэр? – спросил он как можно равнодушнее.

М. недоуменно глянул на Бонда, словно только сейчас заметил. Потом повернулся в кресле и снова уставился в окно невидящим взглядом.