Текст книги "Живи, пусть умирают другие"

Автор книги: Ян Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

15. Ночью с червями

Около шести Бонд упаковал чемодан и расплатился. Миссис Стьювесант распрощалась с ним с явным облегчением. Со времени последнего урагана в Эвергледзе не было таких волнений.

Машину Лейтера оставили на бульваре. Бонд поехал в город. Он остановился у скобяной лавки и сделал кое-какие покупки. А потом съел поистине гигантский бифштекс с жареной картошкой, запив его четвертью пинты пива и двумя чашками очень крепкого кофе. Заправившись таким образом, он немного взбодрился.

До десяти он переваривал съеденное и выпитое. Потом принялся изучать карту города. Покончив с этим занятием, Бонд сел в машину, сделал большой крюк и в конце концов остановился в квартале от дома Грабителя. Он подогнал машину к самой кромке берега и вышел.

Светила яркая луна, здания и склады отбрасывали огромные тени. Никого вокруг, казалось, не было, и ни звука, только мелкие волны тихонько набегали на прибрежные камни, да вода плескалась под настилами.

Вдоль берега шла невысокая стенка шириной фута в три. Она тянулась на сотню с лишним ярдов, как раз отделявшие Бонда от темных очертаний «Уробуроса». Бонд влез на стенку, и осторожно двинулся вперед. Слева от него были здания, справа – море. Чем ближе он подходил, тем слышнее становился высокий жалобный вой, а когда Бонд соскочил на цементный пол позади склада, вой перешел в приглушенный визг. Нечто в этом роде Бонд ожидал услышать. Звук исходил от воздушных насосов и обогревательного оборудования, которое, Бонд знал, было необходимо, чтобы рыбы не передохли ночью, когда резко холодает. Он также был уверен, что крыша окажется стеклянной – проницаемой для дневного света; а также, что все помещение будет хорошо вентилироваться.

Так и оказалось. Вся южная стена склада в верхней своей части, примерно на уровне его роста, была сделана из стекла, большая крыша – тоже, и сквозь нее внутрь проникали лунные лучи. Высоко над головой – не достанешь – были распахнуты в ночь широкие створки окон. Как предполагали Бонд с Лейтером, обнаружилась и маленькая дверца внизу, но она была заперта на замок и задвижку, а какие-то свинцовые проволочки около петель указывали на наличие охранной сигнализации.

Впрочем, дверь Бонда не интересовала. Чутье с самого начала подсказывало ему, что пробираться придется через стекло, и он подготовился соответствующим образом. Он огляделся в поисках какого-нибудь предмета, на который можно встать. Всякой дряни и мусора здесь было полно, так что искать долго не пришлось. Это оказалась старая шина. Он подкатил ее к стене и снял башмаки.

Под низ пришлось подложить кирпичи – для устойчивости. Мерный звук насосов создавал ощущение защищенности, и Бонд принялся за работу, орудуя небольшим стеклорезом, который он вместе с замазкой купил перед обедом. Сделав два глубоких вертикальных надреза, он положил на стекло плотный слой замазки, придав ей форму выступа. А затем принялся за боковины подоконника.

Не прекращая работы, Бонд выглянул наружу и увидел огромную территорию, залитую лунным светом. Виднелись бесконечные ряды баков на деревянных подставках. Пройти между ними почти невозможно, но в центре помещения проход пошире. Под козлами стояли другие баки и тянулись желоба, проделанные в полу. Прямо под ними из стены выступали ряды полок с морскими раковинами. Большинство баков были темными, но в иных виднелись лучики света, которые, преломляясь в пузырях, поднимались из водорослей и с песчаного дна. Над каждым из баков подвешена легкая металлическая пластина, и Бонд решал, что их поднимают, чтобы загрузить в бак улов либо удалить отбросы. Это было окно в странный мир и в странный род деятельности. Только подумать, как извиваются ночами все эти черви, угри, рыбы, как из сотен жаберных щелей доносятся недоступные человеческому уху звуки и множество живых антенн, не останавливаясь ни на мгновение, передают эти тонюсенькие сигналы дремлющим нервным окончаниям.

После четверти часа тщательной обработки Бонд услышал негромкий треск, и стекло легко поддалось, повиснув на замазке, как на крючке.

Он слез и аккуратно положил стекло на землю, подальше от шины. Затем обернул башмаки рубашкой. У него только одна здоровая рука, так что предосторожность не помешает. Бонд прислушался. По-прежнему раздавался лишь шум насосов. Он поднял голову – может, какое облачко скроет луну? Но нет, небо было абсолютно чистое, только звезды раскинули свой яркий шатер. Бонд снова взобрался на шину и пролез наполовину в проделанное им отверстие.

Развернулся, ухватился за металлическую перекладину над головой и, перенеся тяжесть тела на руки, выбросил вперед ноги, так что они лишь на несколько дюймов не дотянулись до полки с раковинами. Отжимаясь на руках, он в конце концов уперся в ребристую поверхность раковин и принялся отодвигать их, чтобы расчистить поверхность по всей ширине полки. Потом осторожно стал на ноги. Полка выдержала, а через мгновение Бонд был уже на полу, внимательно вслушиваясь, не раздастся ли какой звук помимо шума насосов. Но ничего подозрительного не было слышно. Он развернул башмаки со стальными носами (дополнительное оружие), поставил их на полку и двинулся по бетонному полу, освещая себе путь карманным фонариком в форме карандаша.

Бонд попал в помещение, где стояли аквариумы, и, наклоняясь, чтобы разобрать надписи, улавливал яркие вспышки, идущие из глубины объемистых сооружений, а порой сокровище из плоти и крови приходило в движение и испуганно бросалось от него в сторону.

Кого тут только не было – меченосцы, гуппи, неоны, бурбусы, данио, а также множество видов золотых рыбок. Ниже во вделанных в пол и покрытых проволочной сеткой аквариумах располагались всяческие моллюски: мидии, креветки, устрицы и так далее. Мириады крошечных глазок впились в Бондов фонарик.

Ощущался острый запах мангрового дерева, а температура приближалась, должно быть, к семидесяти по Фаренгейту. Бонд слегка вспотел, его неудержимо потянуло назад, на свежий ночной воздух.

Он уже приближался к проходу, рассекавшему помещение надвое, когда наткнулся, наконец, на то, что искал: ядовитые рыбы. Прочитав о них в досье Главного полицейского управления в Нью-Йорке, он решил, что неплохо бы побольше узнать об этой стороне занятной деятельности компании «Уробурос Инкорпорейтед».

Здесь резервуары были поменьше, и, как правило, в каждом содержался лишь один вид. Глаза, холодные и полуприкрытые, наблюдали за Бондом равнодушно: у одного из пасти торчал обнаженный клык, у других к хвосту немного раздваивался позвоночник.

На каждом аквариуме нарисованы мелом череп и скрещенные кости и большими буквами написано: «Смертельно опасно», «Держись подальше».

Тут была по меньшей мере сотня аквариумов различных размеров от крупных, вмещающих электрических скатов, до относительно небольших, где помещались угри, ильные рыбы, обитающие в Тихом океане, и страшные вест-индские рыбы-скорпионы, каждый из шипов которых представлял собою мешочек с ядом, с таким же сильным действием, как у гремучей змеи.

Бонд прищурился, заметив, что примерно половину всех этих аквариумов занимал толстый слой ила или песка.

Он подошел к аквариуму, где плавала рыба-скорпион в шесть дюймов длиной. Он немного знал о повадках этих страшных существ, например, то, что первыми они не нападают и яд выпускают только при соприкосновении.

Верхний край аквариума приходился Бонду по пояс. Он вытащил из кармана купленный в этот же день острый нож и отогнул длинное лезвие. Затем нагнулся над аквариумом и, засучив до локтя рукав, направил нож прямо в середину покатой головы, между глаз. Как только рука коснулась поверхности воды, белые шипы угрожающе поднялись и крапчатое брюшко окрасилось в бурый цвет. Широкие стрельчатые грудные плавники слегка приподнялись.

Бонд сделал резкий выпад вперед, корректируя удар по отражению на поверхности воды. Он попал прямо в приподнятую голову. Рыба яростно ударила хвостом, и Бонд медленно подтянул ее к себе, вытащил из аквариума, отступив в сторону, швырнул на пол, где она продолжала биться и подпрыгивать, хоть голова ее и была рассечена надвое.

Бонд наклонился и запустил руку в ил.

Точно, они были здесь. Предчувствие не обмануло его насчет ядовитой рыбы. Глубоко внизу под слоем ила Бонд нащупал монеты, они стояли столбиком, в плоской банке, как в кассе. Он вытащил одну монету и очистил ее, а заодно руку от ила. Посветил на кружок. Монета была большая, величиной в современный пятак, и почти такой же толщины, только золотая, с выбитым изображением Филиппа II и силуэтом испанского оружия.

Бонд прикинул размер аквариума. В таком могут поместиться тысячи монет, и ни один таможенник не подумает сюда заглянуть. От десяти до двадцати тысяч долларов под охраной единственного Цербера с ядовитым клыком. Вот груз, доставленный «Секатором» на прошлой неделе. Сто аквариумов. Выходит, сто пятьдесят тысяч долларов золотом за рейс. Вскоре аквариумы будут погружены в фуры, и где-нибудь по дороге люди, вооруженные щипцами в резиновой оболочке, вытащат этих гадин и бросят их обратно в море, либо уничтожат. Воду выльют, ил выбросят, а золотые монеты промоют и погрузят в мешки. Затем мешки отправятся к перекупщикам, и тонкой струйкой деньги потекут на рынок, причем каждая монета будет строго учтена компанией Биг Мэна.

Вот практическое воплощение философии мистера Бига. Отличная, технически совершенная, почти полностью исключающая риск схема.

«Да, можно только восхищаться», – подумал Бонд. Он нагнулся, проткнул рыбий бок и бросил ее назад в аквариум. Совсем ни к чему, чтобы противник знал, что секрет его раскрыт.

Он уже отходил от аквариума, когда на складе внезапно вспыхнул свет и раздался резкий повелительный голос:

«Не двигаться!» Нырнув под аквариум. Бонд успел заметить длинную фигуру Грабителя. Тот стоял в двадцати ярдах, у главного входа, и глядел в прорезь прицела. Стремительно наклоняясь, Бонд лишь молил Бога, чтобы Грабитель промахнулся и чтобы нижний аквариум оказался закрытым. Бог услышал его молитвы. Аквариум закрывала металлическая сетка. Бонд с размаху прыгнул на нее, пополз в следующий проход, и тут что-то ударило ему в грудь. От выстрела разлетелся на куски аквариум и из него хлынула вода.

Бонд со всех ног помчался, лавируя между аквариумами, к своему единственному укрытию. Ныряя за угол, он услышал очередной выстрел, и рядом с ним брызнул стеклянным дождем другой аквариум.

Теперь он был в противоположном от Грабителя конце склада.

Их разделяло полсотни ярдов. До окна на другой стороне прохода ему никак не дотянуться. Бонд постарался отдышаться и собраться с мыслями. Ясно, аквариумы защищают только верхнюю часть тела, а в остальном, мелькая в узких проходах между окнами, он представляет собой отличную мишень. Но оставаться на месте в любом случае нельзя. Подтверждение не замедлило последовать: пуля пролетела у него прямо между ног, и куски от разбитой раковины зажужжали вокруг, как потревоженные осы. Бонд помчался вправо, и рядом опять взвизгнула очередная пуля. Она ударилась в пол и срикошетила в гигантскую бутыль, где шевелились моллюски; бутыль раскололась, ее содержимое вывалилось на пол. Огромными шагами Бонд бросился назад. Пересекая центральный проход, он вытащил «беретту» и дважды наугад выстрелил. Бонд увидел, как над головой Грабителя разлетелся аквариум, и тот поспешил в укрытие. Раздался крик, заглушенный грохотом разбившегося стекла и вытекающей воды. Бонд злорадно ухмыльнулся.

Он молниеносно опустился на колено и дважды выстрелил, целя Грабителю в ноги, но пятьдесят ярдов – слишком большое расстояние для его малокалиберного пистолета. Разбился еще один аквариум, а вторая пуля вообще попала во входную дверь.

Грабитель снова начал стрелять, а Бонд мог только уворачиваться. В конце концов пуля раздробила ему коленную чашечку.

Время от времени он отвечал отдельными выстрелами, чтобы удержать Грабителя на месте, но ясно было, что сражение проиграно. У противника патронов, похоже, сколько угодно, а у Бонда остались только два в магазине да одна запасная обойма в кармане.

Задевая на бегу тела экзотических рыб, безумно извивающихся на бетонном полу. Бонд подумал даже, не использовать ли в качестве метательного снаряда тяжелые королевские раковины. Попробовал. Упав в аквариум рядом с Грабителем, они подняли целую бурю, но это только добавило шума в замкнутом пространстве, ограниченном стенами из гофрированного железа, толку от этого не было, конечно, никакого. «Может, выстрелить в лампу, – подумал Бонд, – но их тут по меньшей мере двадцать».

Наконец Бонд решил прекратить все это. У него в запасе был еще один трюк. Смена тактики в этой смертельной игре давала больше шансов, чем изнурительное метание раковин на проигрышной стороне площадки.

Проскакивая мимо аквариумов, один из которых, совсем рядом с ним, был уже разбит, он толкнул его на пол. В нем еще оставались сиамские боевые рыбки. При падении остатки стеклянного ящика произвели оглушительный шум. Бонду это было на руку. Подставка освободилась и, молниеносным рывком сорвав свои ботинки, Бонд отпрыгнул назад и выпрямился.

Мишень на мгновение исчезла, выстрелы прекратились, и наступила тишина, нарушаемая лишь вздохами насоса, звуками воды, вытекающей из разбитых аквариумов, да трепетом подыхающих рыб. Бонд надел башмаки и крепко завязал шнурки.

– Эй, англичашка, – лениво окликнул Грабитель, – вылезай, а то я примусь за лимонки. Я готовился к этой встрече, так что в запасе у меня много чего есть.

– Да, похоже, надо сдаваться, – прокричал в ответ Бонд, сложив руки «лодочкой». – Но только потому, что ты размозжил мне колено.

– Стрелять не буду, – продолжал Грабитель. – Бросай оружие и выходи на середину, только руки не забудь поднять. Тогда мы спокойно потолкуем.

Спрыгивая на пол, Бонд застонал и, подняв руки на уровень плеч, приволакивая левую ногу, с трудом захромал к проходу и остановился, немного не доходя. «Беретта» со звоном упала на пол. Бонд вытащил из кармана золотую монету и зажал ее в загипсованной левой ладони.

Грабитель, пригнувшись, целя Бонду в живот, медленно двинулся в его сторону. Приблизившись ярдов на десять, он остановился, небрежно поставив ногу на какую-то выпуклость в бетонном полу.

– Выше, – хриплым голосом приказал он, взмахнув стволом винтовки.

Бонд застонал и немного поднял руки, как бы защищая лицо.

Сквозь пальцы он заметил, как нога Грабителя резко дернулась. Послышался слабый щелчок, словно открылась какая-то задвижка. У Бонда блеснули прикрытые руками глаза, напряглись мышцы лица. Теперь он знал, что случилось с Лейтером.

Грабитель придвинулся, его жилистая фигура прикрывала то место, где он только что останавливался.

– Ради Бога, – сказал Бонд, – я должен присесть. Ноги не держат.

Грабитель отступил на несколько шагов. – Нет уж, постоишь, а я задам тебе несколько вопросов. – Он обнажил пожелтевшие от табака зубы. – А потом уж ляжешь – надолго. – Грабитель внимательно посмотрел на Бонда. Бонд согнулся. Прикидываясь беспомощным, он тщательно, до дюйма высчитывал расстояние.

– Ах ты, мерзкая ищейка, – начал Грабитель.

В этот момент Бонд разжал пальцы, и золотая монета зазвенела по полу.

На долю секунды Грабитель перевел взгляд вниз, но этого оказалось достаточно, чтобы Бонд резко выбросил вперед правую ногу. От удара у Грабителя едва не вылетела из рук винтовка. И в тот самый момент, когда он нажал на спуск, а пуля, не причиняя Бонду никакого вреда, ударилась в стеклянный потолок, Бонд рванулся вперед, и нанес противнику мощный удар обеими руками в живот.

Удар пришелся во что-то мягкое. Послышалось утробное рычание. Боль пронзила левую руку, и Бонд едва не застонал, почувствовав, как приклад с силой опустился ему на спину, но он не отпустил противника и не обращал внимания на боль. Опустив голову, Бонд замолотил противника обеими руками, стараясь отшвырнуть его назад. Почувствовав, что Грабитель теряет равновесие, Бонд слегка разогнулся и снова пустил в ход ботинок со стальным носком. Удар пришелся Грабителю в коленную чашечку. Послышался страшный крик, и Грабитель, стараясь удержаться на ногах, выпустил наконец ружье. Он уже падал, когда мощным апперкотом Бонд отбросил его еще на несколько футов назад.

Тот рухнул как раз посреди прохода, напротив – сейчас это было хорошо видно – откинутой задвижки.

Под тяжестью упавшего тела секция пола, повернувшись вокруг оси, резко отошла в сторону, и Грабитель почти исчез в черной пасти вделанной в бетон двери-ловушки.

Почувствовав, что проваливается. Грабитель издал крик ужаса, и пальцы его заскребли по полу, в поисках хоть какой-нибудь опоры. Ему удалось ухватиться за край – и вовремя: тело уже провалилось, и шестифутовая бетонная панель, замедляя вращение, застыла на прямоугольных опорах, поддерживающих ее с обеих сторон.

Опустив руки. Бонд немного отдышался. Затем справа подошел к разверстой дыре и заглянул вниз.

Зубы Грабителя выбивали дробь, глаза бешено вращались, перекосившееся от ужаса лицо было обращено к Бонду.

Бонд, не замечая его, вгляделся в открывшееся пространство, но ничего не увидел. Однако же слышался плеск воды о фундамент здания и виднелось слабое свечение. «Наверное, тут есть выход к морю через решетку, либо проволочную сетку», – решил Бонд.

Сквозь звуки слабеющего голоса Грабителя Бонд расслышал, как внизу что-то шевелится, потревоженное светом. «Рыба-молот либо тигровая акула», – подумал Бонд.

– Вытащи меня, отсюда, приятель. Дай мне шанс. Вытащи. Долго я так не продержусь. Я сделаю все, что скажешь. Все расскажу. – В хриплом голосе Грабителя звучала мольба.

– Что с Солитер? – Бонд посмотрел вниз в расширившиеся от ужаса глаза молящего о пощаде.

– Это Биг Мэн. Он приказал мне выкрасть ее. Я послал двоих из Тампы. Звать их Бутч и Лайфер. Это сторожа в спортивном клубе. С ней все в порядке. Вытащи меня, приятель.

– А что с американцем, Лейтером? Умоляющий взгляд.

– Ему просто не повезло. Он разбудил меня рано утром, сказал, что склад горит. Мол, заметил огонь, проезжая мимо. Он заставил меня привести его сюда. Хотел обыскать это помещение. И попал в ловушку. Несчастный случай. Клянусь, он сам виноват. Но мы успели вытащить его. Он выкарабкается.

Бонд холодно посмотрел на побелевшие пальцы, отчаянно цепляющиеся за острый край бетонного пола. Он не сомневался, что Грабитель откинул задвижку и каким-то образом заманил Лейтера в ловушку. Он прямо-таки слышал торжествующий хохот этого типа, когда пол провалился под Лейтером, видел жестокую усмешку, с которой он карябает записку и запихивает ее в бинты, которыми обернули полусъеденное тело.

На момент его захлестнула слепая ярость.

Он с силой ударил дважды.

Из глубины донесся короткий крик. Затем всплеск – и великое молчание моря.

Бонд вернулся к двери-ловушке и толкнул поднятую бетонную плиту. Она легко повернулась вокруг своей оси.

Перед тем как плита стала на свое место, закрывая черную бездну. Бонд услышал устрашающее хрюканье, будто чавкает гигантских размеров кабан. Бонду был знаком этот звук – его издает акула, когда ее отвратительная морда высовывается из воды, а серповидные челюсти смыкаются на проплывающем мимо предмете. Бонд содрогнулся и одним ударом загнал задвижку на место.

Он поднял с пола монетку и «беретту», прошел к выходу и на секунду обернулся, обозревая поле битвы.

Похоже, ничто не свидетельствует о том, что тайна сокровища открыта. Верхняя часть аквариума, в котором была рыба-скорпион, снесена, так что, когда сюда придут утром, никто не удивится, что она сдохла. В акульем логове они обнаружат останки Грабителя и доложат мистеру Бигу, что того убили и что следует заплатить столько-то долларов за ремонт помещения, чтобы принять следующий груз «Секатура». Они найдут пули, выпущенные из пистолета Бонда, и решат, что все это его работа.

О том, что произошло в подполе склада, Бонд решил не думать. Он выключил свет и вышел наружу.

Небольшая часть счета за Солитер и Лейтера оплачена.

16. Ямайская версия

Было два часа ночи. Бонд отъехал от склада и двинулся через город к Четвертой улице, переходившей в шоссе на Тампу.

Он медленно ехал по четырехрядной дороге, через бесконечные скопища мотелей, палаточных городков и разнообразных лавок, в которых торгуют пляжными принадлежностями, морскими ракушками да всякого рода забавными фигурками.

Он остановился у ночного бара и заказал двойное виски со льдом. Пока его наливали. Бонд прошел в туалет и привел себя в порядок. Повязка на левой руке покрылась грязью, в самой руке пульсировала боль. Гипс раскололся от удара о живот Грабителя, и склеить его было невозможно. Глаза у Бонда покраснели от напряжения и бессонницы. Он вернулся к стойке, залпом выпил виски и заказал еще порцию. Бармен был похож на студента, подрабатывающего на каникулах. Он явно хотел поболтать, но у Бонда уже не было сил на болтовню. Он сидел, тупо уставясь на стакан и думая о Лейтере и Грабителе, в ушах звучало тошнотворное чавканье акулы.

Он расплатился и продолжил свой путь. Вскоре машина въехала на мост Гэнди, пахнуло свежим воздухом залива. В конце моста Бонд повернул влево, на дорогу, ведущую в аэропорт, и остановился у первого же мотеля, в котором горел свет.

Бонд придумал историю, будто у него прокололась шина на дороге Сарасота – Сильвер-Спрингз. Но хозяев гораздо больше интересовала его десятка. Он подвел машину к домику номер 5, и служитель отворил дверь, зажег свет. Двуспальная кровать, душ, комод и два стула. Покрывало, бледно-голубого цвета, выглядело свежим. Бонд поставил сумку, поблагодарил и пожелал сопровождающему покойной ночи. Он разделся и небрежно швырнул одежду на стул, наскоро принял душ, прополоскал рот, почистил зубы и лег. Заснул мгновенно. Это была первая ночь с тех пор, как он приехал в Америку, которая при пробуждении не обещала нового боя.

Бонд проснулся в полдень и пошел в кафетерий, где ему быстро приготовили вкусный трехслойный сандвич и кофе. Затем вернулся к себе и написал отчет для отделения ФБР в Тампе. О золоте в аквариумах с ядовитыми рыбами он не упомянул из опасения, что Биг Мэн может приостановить свои операции на Ямайке. Бонд отдавал себе отчет в том, что урон, нанесенный им организации в Америке, не связан прямо с сутью его задания – обнаружением источников золота и, по возможности, освобождением от самого мистера Бига.

Он приехал в аэропорт буквально за несколько минут до отлета серебристого четырехмоторного лайнера. Машину Лейтера он оставил, как и было сказано в отчете ФБР, на стоянке. Впрочем, в этом не было нужды, подумал он, увидев, как у сувенирного магазина болтается без видимой нужды человек в плаще, явно неуместном в такую погоду. Право, эти плащи стали опознавательным знаком ФБР. Бонд понял: они хотели убедиться, что он улетел. И были бы счастливы больше не видеть его никогда. После каждого из его визитов в Америку оставались трупы. Прежде чем сесть в самолет. Бонд успел еще позвонить в больницу в Сент-Питерсбурге. Лучше бы не звонил: Лейтер не пришел в сознание и ничего пока сказать невозможно. Да, они телеграфируют ему, когда появится какая-нибудь ясность.

Было пять вечера, когда, сделав круг над Тампой, самолет лег на курс – восток. Солнце нависло над горизонтом. Мимо проплыл, приближаясь к аэропорту, оставляя в почти неподвижном воздухе струи дыма, большой реактивный лайнер. Вскоре, замкнув предпосадочный круг, он приземлится на берегу залива, с его стариканами в «труменовках». Бонд от души радовался, что оставляет это огромное жестокое Эльдорадо, направляясь в зеленые, мягкие дали Ямайки.

Самолет летел над Флоридой, внизу мелькали, освещая сгущающуюся тьму, зеленые огоньки бескрайних лесов и болот, без малейших признаков человеческой жизни. Вскоре показался Майами в своем ослепительном неоновом блеске. Вилась, уходя к побережью и далее, через Палм-Бич и Дантону к Джексонвиллу, глазная дорога штата, по обеим сторонам которой бежала золотистая лента мотелей, теснились автозаправки и киоски, в которых торговали фруктовыми соками. Бонд подумал, что еще трех дней не прошло, как он завтракал в Джексонвилле, а сколько с тех пор всего случилось. Скоро, после короткой остановки в Нассау, он полетит над Кубой, может быть, над тем самым местом, где мистер Бит спрятал Солитер. Она услышит рев самолета, и, может, интуиция подскажет ей, что надо поглядеть на небо – ведь он здесь.

«Доведется ли, – подумал Бонд, – им еще раз встретиться и довести до конца начатое? Но это позже, когда будет покончено с работой – приз в конце опасной дороги, которая началась три недели назад в лондонском тумане».

Самолет приземлился в Нассау. И после коктейля и раннего ужина Бонд провел полчаса на богатейшем острове в мире, на этом клочке песчаной земли, где под столиками для канасты были зарыты сокровища стоимостью в сотни миллионов фунтов стерлингов и где в бунгало, покрытых тонким слоем пандануса, из рук в руки переходили гигантские суммы.

Платиновый пятачок остался позади, и вскоре они уже летели над переливающимися перламутровыми огнями Гаваны, столь отличными в своей пастельной мягкости от грубой яркости американских ночных городов. Самолет летел на высоте пятнадцать тысяч футов, когда, едва Куба осталась позади, разразилась одна из тех неистовых тропических гроз, которые превращают комфортабельный лайнер в смертельную ловушку. Огромное тело самолета то взмывало, то ныряло, мощные двигатели то ревели как бы в пустоте, то словно вгрызались в невидимую стену уплотнившегося воздуха. Все внутри звенело и дребезжало, посуда в кухне падала с полок, и мощные струи дождя наотмашь били по плексигласовым стеклам.

Бонд с такой силой вцепился в ручки кресла, что левая ладонь отозвалась сильной болью, Бонд выругался про себя.

Он бросил взгляд на обложки журналов и подумал: не очень-то все это поможет. Когда на высоте пятнадцать тысяч футов крошится стальной одеколон в ванной, ни еда на ваш персональный вкус, ни безопасная бритва, ни «орхидея для вашей дамы», которая (орхидея) сейчас хранится в холодильнике, не нужны. Не говоря уж о пристяжных ремнях и спасательных жилетах со свистком, которые, как продемонстрировала стюардесса, действительно свистят, ни симпатичные красные лампочки над сиденьем.

Нет, когда напряжение для перегруженного металла становится слишком велико, когда наземный механик, в Лондоне или Айдлуайлде, Гандере или Монреале, отвечающий за противообледеняющее устройство, слишком влюблен, чтобы как следует заниматься своими обязанностями; в этих, а также в разных других случаях уютная «коробочка» с пропеллерами в передней части падает с неба в море или на землю – ведь она тяжелее воздуха, и она способна падать, и в ней есть какая-то безнадежность. А сорок человек тоже намного тяжелее воздуха, тоже наделены способностью падать, тоже, будучи малой частью целого, отданных во власть безнадежности, падают вместе с самолетом и проделывают маленькие отверстия в земле, либо производят слабый всплеск на морской поверхности. Впрочем, если им так назначено судьбой, чего же волноваться? Ты зависишь от нерадивого механика в Нассау в такой же степени, как от дурачка-водителя, который, перепутав красный свет с зеленым, врезается прямо в лоб твоего автомобиля, когда ты спокойно возвращаешься домой с любовного свидания. С этим ничего не поделаешь. Умирать начинаешь, едва появляясь на свет. Вся жизнь – карточная игра со смертью. Так что не падай духом. Закури сигарету и радуйся, что все еще жив и все еще можешь глубоко затягиваться. Звезды были к тебе благосклонны, ведь ты прошел уже немалый путь с тех пор, как покинул лоно матери и издал первый крик. Может, они и сегодня доведут тебя до Ямайки? Ведь бодрые голоса из диспетчерской весь день повторяют: «Идет на посадку БОАК», идет на посадку «Пэн Эм», идет на посадку «Ка-Эл-Эм»?" Почему бы так же не объявить: «Идет на посадку „Транс Каррибиан“?» Не теряй веры в свою звезду. Не забывай, что еще прошлой ночью ты смотрел в лицо смерти. И все же ты жив. Ты выскочил. Просто пришлось напомнить себе, что умение обращаться с оружием еще не делает человека неуязвимым. Вот и запомни этот урок. Эту удачную посадку в аэропорту Палисадос удалось совершить благодаря милости твоих звезд. Не забудь поблагодарить их.

Бонд расстегнул привязной ремень и отер пот со лба. «К черту», – подумал он, спускаясь по трапу на землю. Стрейнджуэйз, глава карибской резидентуры ЦРУ, пришел его встретить, так что Бонд быстро прошел все формальности.

Почти одиннадцать, теплый воздух оставался недвижимым. Из кактусовых зарослей по обе стороны дороги доносился стрекот цикад. Бонд с наслаждением впитывал звуки и запахи тропиков, а военный пикап между тем, огибая Кингстон, вез его к залитому лунным светом подножию Голубой горы.

Путь до уютного белоснежного домика рядом с Каменным Холмом, где жил Стрейнджуэйз, они проделали почти в молчании, обмениваясь лишь односложными репликами.

Приехав, они устроились на веранде, Стрейнджуэйз налил по доброй порции виски с содовой и со всей возможной обстоятельностью изложил ямайскую, так сказать, часть дела.

Это был сухощавый, жизнерадостный тридцатипятилетний мужчина, бывший офицер военно-морской разведки. На одном глазу у него была черная повязка, в другом горел орлиный взгляд, каким он считается и должен быть у моряка на капитанском мостике эсминца. Под загаром угадывались глубокие морщины, и по отрывистым фразам и жестам собеседника Бонд увидел всю меру его напряженности и обеспокоенности. Толковый работник, чувством юмора не обделен, не выказывал ни малейшей обиды на то, что кто-то из центра вторгается на его территорию. Бонд почувствовал: они сработаются.

Вот что рассказал Стрейнджуэйз.

Тут всегда ходили слухи, будто на острове Сюрпризов зарыты сокровища, и все, что было известно о Кровавом Моргане, укрепляло эти слухи. Крохотный островок находился точно в середине Залива Акул, в который упиралась Джанкшн-Роуд, пересекающая Ямайку по центру от Кингстона до северного побережья.

Знаменитый пират устроил в Заливе Акул штаб. Его привлекала возможность обозревать отсюда весь остров, до самого Порт-Руаяля, так что он мог совершенно незаметно входить в ямайские воды и покидать их. Губернатора это тоже устраивало. Корона предпочитала закрывать глаза на действия Моргана до тех пор, пока испанцы окончательно не уйдут из карибского бассейна. Когда эта цель была достигнута, Моргану, в знак признательности, было пожаловано рыцарское звание и пост губернатора Ямайки. Но до поры от Моргана, естественно, приходилось отмежевываться, чтобы не спровоцировать войну на континенте с Испанией.