Текст книги "Пан Клякса. Трилогия (ЛП)"

Автор книги: Ян Бжехва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Цикл “Пан Клякса” / Pan Kleks

Академия пана Кляксы / Akademia Pana Kleksa (1946)

Путешествие пана Кляксы / Podróże pana Kleksa (1961)

Триумф пана Кляксы / Tryumf pana Kleksa (1965)

Ян Бжехва

Академия пана Кляксы

Эта книга познакомит вас, ребята, с творчеством известного польского писателя Яна Бжехвы. Его уже нет в живых, но продолжают жить его талантливые книги. Бжехва писал для детей и для взрослых, в стихах и в прозе. Но особенно любил он сочинять сказки, и, пожалуй, самые интересные из них – сказки про пана Кляксу. Две из них – «Академия пана Кляксы» и «Путешествия пана Кляксы» – напечатаны в этой книге.

Пан Клякса совершенно необычный человек. Никто не знает, волшебник он или фокусник, толстый он или тонкий, взрослый или ребенок. Он бывает всяким: мудрым и ребячливым, изобретательным и недогадливым, всемогущим и беспомощным. Но всегда он остается самим собой – загадочным и непостижимым паном Кляксой.

Таинственность – вот главная черта его характера.

Пан Клякса очень знаменит. Его знают во всех сказках и волшебных странах.

Надеемся, что и вы, ребята, прочитав эту книгу, полюбите пана Кляксу.

Эта и другие сказки

Меня зовут Адам Несогласка. Мне двенадцать лет, и вот уже полгода, как я учусь в академии пана Кляксы. Покуда я жил дома, у меня вечно что-нибудь не ладилось. Я опаздывал в школу, не успевал приготовить уроки, и за что бы я ни взялся, все у меня валилось из рук. Стоило мне дотронуться до стакана или блюдца, как они разлетались вдребезги. Я терпеть не мог морковного супа, а дома, как назло, каждый день меня заставляли есть морковный суп, потому что он полезен для здоровья. Словом, когда в довершение всех бед я облил чернилами скатерть, мамин новый костюм и свои штаны, родители решили отдать меня на воспитание пану Кляксе.

Академия находится в самом конце Шоколадной улицы, в большом четырехэтажном доме из разноцветного кирпича. На четвертом этаже пан Клякса хранит свои самые сокровенные тайны. Входить туда никому не разрешается, но, если бы даже кому-нибудь и взбрело в голову туда забраться, он бы не смог, потому что лестница ведет только до третьего этажа. И пану Кляксе самому приходится лазить туда через трубу.

На первом этаже размещены классы, где идут уроки, на втором находятся спальня и столовая, и, наконец, на третьем, в одной комнате, живут пан Клякса и Матеуш. Остальные комнаты закрыты на ключ. Пан Клякса принимает в академию только мальчиков с именами на букву «А», чтобы не засорять себе голову всеми буквами алфавита.

Поэтому в академии учатся четыре Адама, пять Александров, три Анджея, три Альфреда, шесть Антониев, один Артур, один Альберт и один Анастази, итого двадцать четыре ученика. Пана Кляксу зовут Амброжи, так что во всей академии только Матеуш – не на «А». Но Матеуш не в счет. Это не ученик, а ученый скворец пана Кляксы. Матеуш умеет прекрасно говорить, но в каждом слове произносит почему-то лишь окончание. Вот, например, как он отвечает по телефону: «Демия ана Яксы ушает!» Это значит: «Академия пана Кляксы слушает!»

Ну где тут постороннему человеку что-нибудь понять! Зато пан Клякса и его ученики отлично понимают Матеуша. Матеуш готовит с нами уроки и часто замещает пана Кляксу в школе, когда тот отправляется на охоту за бабочками.

Да, я чуть не забыл сказать, что наша академия стоит посреди огромного парка, пересеченного оврагами, ямами, канавами, и огорожена высокой каменной стеной. Выходить за ограду без пана Кляксы нам запрещено. Ведь это не обычная ограда. Правда, той стороной, что выходит на улицу, она ничем не отличается от других оград, такая же ровная, гладкая, только с большими застекленными воротами посредине. Но зато с других трех сторон в стене множество железных дверец, расположенных одна возле другой и закрытых на маленькие серебряные замки.

Эти дверцы ведут в соседние сказки, с которыми пан Клякса в большой дружбе. На каждой дверце – табличка с названием сказки. Тут сказки Андерсена и братьев Гримм, сказка о Щелкунчике, о Рыбаке и Рыбке, о Белоснежке и Семи гномах, о Гусях-лебедях и много-много других.

Никому еще не удавалось сосчитать, сколько в стене дверец. Начнешь считать – и тут же собьешься, опять начнешь – и опять запутаешься, потому что там, где первый раз выходило двенадцать, в другой раз получается двадцать восемь, а там, где вы только что насчитали девять, оказывается то тридцать одна, то шесть, то еще сколько-нибудь. Даже Матеуш не знает, сколько всего дверец, и говорит: «Жет, о, жет, ести». Это значит: «Может, сто, может, двести».

Ключи от дверец пан Клякса хранит в большой серебряной шкатулке и всегда помнит, какой из ключей от какого замка. Часто он посылает нас в какую-нибудь сказку за покупками. Больше всего везет мне, потому что я рыжий и сразу бросаюсь в глаза. Как-то раз у пана Кляксы кончились спички, он подозвал меня, дал мне маленький золотой ключик на золотом колечке и сказал:

– Адась, сбегай в сказку Андерсена про Девочку со Спичками и попроси для меня коробок спичек.

Вне себя от радости я помчался в парк и уж не знаю, каким чудом оказался у нужной мне дверцы. Через секунду я был по ту сторону ограды. Глазам моим предстала многолюдная улица незнакомого города. Шел снег, хотя у нас в это время было лето. Прохожие поеживались от холода, а мне было тепло, и ни одна снежинка на меня не упала. Я очень удивился.

Заметив это, ко мне подошел высокий седой человек, погладил меня по голове и сказал:

– Здравствуй, мальчик! Я Андерсен! Чему ты удивляешься? Тому, что здесь снег и мороз, в то время как у вас июнь и поспевают черешни? Да? Но ведь ты совсем из другой сказки. Как ты сюда попал?

– Я пришел за спичками. Меня послал пан Клякса.

– Так ты от пана Кляксы! – радостно воскликнул Андерсен. – Я очень люблю этого чудака. Сейчас получишь спички.

Он хлопнул в ладоши, и тут же из-за угла показалась маленькая продрогшая девочка со спичками. Андерсен взял у нее один коробок и подал мне:

– На, отнеси пану Кляксе. Не горюй, не плачь о бедной девочке. Это ведь только сказка. Все здесь неправда. Все выдумано.

Девочка улыбнулась мне и помахала на прощанье рукой, а Андерсен проводил меня до дверцы.

Когда я рассказал ребятам о моем приключении, они больше всего позавидовали моему знакомству с Андерсеном.

Потом мне часто доводилось ходить и в другие сказки со всякими поручениями: то за сапогами – в сказку про Кота в сапогах, то за самим Котом, когда в кладовой пана Кляксы завелись мыши. А однажды, когда нечем было подмести двор, я даже ходил за метлой к ведьме из сказки про Лысую Гору.

А в один прекрасный день случилось вот что. К нам в академию явился незнакомец в широком бархатном кафтане, коротких бархатных штанах и шляпе с пером. Незнакомец велел проводить его к пану Кляксе. Нас заинтересовало, кто он и зачем пришел. Пан Клякса долго с ним о чем-то шептался, угощал его таблетками для ращения волос, которые сам всегда принимал. Потом, подозвав меня и одного из Анджеев, промолвил:

– Слушайте, мальчики, этот человек пришел из сказки о Спящей царевне и Семи богатырях. Вчера два богатыря ушли в лес и не вернулись. Сами понимаете, что так сказка окончиться не может. Поэтому я уступаю вас этому человеку на два часа. Только не опаздывайте к ужину.

– Жин есть сов! – крикнул Матеуш.

Это значило: «Ужин в шесть часов».

Мы ушли с человеком в бархатной одежде. Разговорившись с ним по дороге, мы узнали, что он брат царевны и что нас оденут в такой же бархатный наряд. Мы с радостью согласились, и к тому же нам хотелось взглянуть на Спящую царевну. Я не буду пересказывать содержание сказки, ее, наверно, все знают. Расскажу, что было потом. За участие в сказке Спящая царевна, проснувшись, пригласила нас с Анджеем на полдник. Вряд ли вы знаете, какой полдник у царевен, тем более сказочных. Сначала лакеи принесли на подносах пирожные с кремом, потом отдельно крем в больших серебряных чашах. Каждый получил сколько хотел. К пирожным был подан шоколад, по три стакана сразу, и в каждом стакане поверху плавали маленькие шоколадинки. На столе стояло множество тарелок с марципанами, мармеладом, конфетами и цукатами. А под конец появились хрустальные вазы с виноградом, персиками, мандаринами, клубникой и мороженое в шоколадных стаканчиках. Царевна улыбалась, уговаривала есть как можно больше, уверяла, что нам это ничуть не повредит. Ведь, насколько известно, в сказках еще никто не страдал, наевшись до отвала, – там все не так, как на самом деле. Я сунул в карман несколько порций мороженого, но оно растаяло и потекло у меня по ногам. К счастью, никто этого не заметил.

После полдника царевна приказала запрячь в маленькую карету двух пони и довезла нас до самой академии.

– Кланяйтесь от меня пану Кляксе, – сказала она на прощанье, – скажите, что я приглашаю его на бабочек в шоколаде. – Потом добавила: – Я столько слышала про сказки пана Кляксы, что когда-нибудь непременно его навещу.

Так я узнал, что у пана Кляксы есть свои сказки, но услыхал их гораздо позже.

С этого дня я стал еще больше уважать пана Кляксу и решил подружиться с Матеушем, чтобы у него про все выведать.

Матеуш не слишком разговорчив. Бывают дни, когда он вовсе ни с кем не разговаривает.

Против его упрямства у пана Кляксы имеется особое лекарство – веснушки.

Не помню, говорил ли я о том, что лицо пана Кляксы сплошь усеяно веснушками. Сперва меня удивляло, отчего это веснушки каждый день меняют место: то украшают нос пана Кляксы, то перейдут на лоб, то вдруг появятся на подбородке или на шее.

Оказалось, всему причиной ужасная рассеянность пана Кляксы. На ночь он обычно снимает веснушки и кладет их в золотую табакерку, а утром по рассеянности надевает не на свое место. Табакерку пан Клякса всегда носит с собой, там у него хранятся запасные веснушки разного цвета и размера.

По четвергам из города приходит парикмахер Филипп и приносит новую партию веснушек. Филипп снимает их во время работы со своих клиентов. Пан Клякса долго разглядывает веснушки, примеряет перед зеркалом, потом прячет в табакерку.

По воскресеньям и в праздники ровно в одиннадцать часов пан Клякса сообщает:

– Пора обновить веснушки.

Он достает из табакерки четыре-пять самых больших и красивых веснушек и прилепляет себе на нос.

По мнению пана Кляксы, нет ничего лучше на свете, чем большие желтые или красные веснушки.

«Веснушки благотворно влияют на умственные способности и предохраняют от насморка», – часто говорил он.

Поэтому, когда кто-нибудь из нас отличится на уроке, пан Клякса торжественно достает из табакерки свежую, не бывшую еще в употреблении веснушку и налепляет на нос счастливцу со словами:

«Носи ее с честью, мой мальчик, никогда не снимай. Это величайшая награда, какую ты можешь получить в моей академии».

Один из Александров награжден уже тремя веснушками, а остальные ребята тоже – кто двумя, кто одной. Они носят их на лице с большой гордостью. Я им очень завидую и готов на все, чтобы заслужить такую награду, но пан Клякса говорит, что у меня еще слишком мало знаний.

Так вот, возвращаясь к Матеушу, я должен сказать, что для него веснушки – лучшее лакомство. Он их клюет, как семечки.

Поэтому, как только Матеуш перестает говорить, пан Клякса снимает с лица самую поношенную веснушку и отдает Матеушу. У Матеуша сразу развязывается язык, и ему можно задавать любые вопросы.

Однажды летом пан Клякса уснул в саду, и на него налетели комары. Пан Клякса во сне стал неистово чесаться и содрал с носа все веснушки. Я потихоньку их подобрал и отнес Матеушу. С тех пор мы подружились, и он рассказал мне необыкновенную историю своей жизни.

Передаю ее вам целиком, ничего не утаивая, добавляю только в словах Матеуша недостающие буквы.

История Матеуша

Я не птица, я принц. Когда я был маленький, мне часто рассказывали сказки о том, как люди превращаются в зверей и птиц, но я этому никогда не верил.

Но со мною самим приключилась такая же история.

Я родился в королевской семье и был единственным сыном и наследником могущественного монарха. Стены моих покоев были из мрамора и золота, а полы устланы персидскими коврами. Услужливые министры и придворные исполняли любой мой каприз. Каждая слеза, когда я плакал, была на счету, каждая улыбка занесена в специальную книгу королевских улыбок, а теперь – теперь я скворец, который чувствует себя среди птиц таким же чужим, как среди людей!

Моего отца называли великим королем. Несметные сокровища, дворцы, золотые короны, жезлы, драгоценные камни, богатство, какое во сне не приснится, – все это принадлежало ему.

Моя мать была тоже из королевского рода и славилась красотой не только у нас, но и далеко за морем. У меня было четыре сестры, и все они вышли замуж за королей: одна за испанского, другая за итальянского, третья за португальского, четвертая за голландского.

Королевские суда плавали в четырех морях, а войско было таким огромным и могучим, что у нас совсем не было врагов, и все соседние короли искали с нами дружбы.

Я с малых лет пристрастился к охоте и верховой езде. В моей собственной конюшне насчитывалось сто двадцать лошадей арабской и английской породы, а также сорок восемь мустангов.

В моей оружейной были собраны охотничьи ружья, сделанные лучшими оружейниками по мерке, для меня.

Когда мне исполнилось семь лет, отец поручил мое воспитание двенадцати самым знаменитым ученым и велел им научить меня всему, что они сами знают и умеют.

Я учился хорошо, но страсть к верховой езде и охоте настолько увлекла меня, что ни о чем другом я не мог думать.

Вдруг отец запретил мне ездить верхом.

Я плакал горькими слезами, а четыре фрейлины старательно собирали мои слезы в хрустальный флакон. Когда флакон наполнился, в стране объявили всенародный траур, по нашему обычаю, на целых три дня. Весь двор оделся в черное. Приемы, балы и вечера были запрещены. Флаг на дворцовой площади был приспущен, и вся армия в знак скорби сняла шпоры.

Тоскуя по лошадям, я лишился аппетита, перестал учиться и целыми днями сидел неподвижно на маленьком троне, ни с кем не разговаривая.

Но отец не привык отменять свои решения.

Он сказал:

– Моя отцовская и королевская воля неколебима. Здоровье наследника престола для меня важнее, чем каприз моего сына. Сердце мое обливается кровью при виде его горя, но все будет так, как мне посоветовали придворные медики. Принц не сядет на коня, пока ему не исполнится четырнадцать лет.

Не понимаю, отчего придворные медики не хотели, чтобы я ездил верхом.

Всем было известно, что я лучший наездник в стране, и народ поговаривал, что я правлю конем не хуже, чем отец королевством.

Ночами мне снились мои татарские скакуны, мои любимые лошади. Иногда я звал какую-нибудь из них – я помнил их всех по именам.

Как-то раз я проснулся среди ночи от тихого ржания. Я вскочил с постели и выглянул в сад. Там на садовой дорожке стоял мой лучший конь Али-Баба, который, наверно, явился на мой зов. Он был оседлан. Увидев меня, он радостно заржал и подошел к самому окну. Я наскоро оделся впотьмах, схватил со стены ружье и бесшумно прыгнул прямо в седло. Конь рванулся с места, перемахнул через несколько заборов и поскакал куда глаза глядят. Мы мчались, и месяц освещал нам путь.

Убедившись, что за мною нет погони, я немного сдержал бег коня и направил его к видневшемуся невдалеке лесу.

Эта скачка привела меня в такой восторг, что я совершенно забыл о запрете отца и о том, что в лесу небезопасно.

В то время мне было восемь лет, но в храбрости я не уступал пяти королевским гренадерам, вместе взятым.

Как только я въехал в лес, мой конь стал проявлять непонятную тревогу: замедлил шаг и вдруг стал, как вкопанный, дрожа и фыркая.

Дорогу мне преградил огромный волк. Он зловеще скалился, и на морде его застыла пена.

Я натянул поводья и выхватил ружье. Волк, разинув пасть, медленно приближался ко мне.

Тогда я крикнул:

– Именем короля приказываю тебе, волк, уступить мне дорогу, а не то я тебя застрелю!

Волк захохотал человечьим голосом и стал подходить все ближе.

Я взвел курок, прицелился и влепил весь заряд прямо ему в пасть.

Выстрел был точен. Волк съежился, словно готовясь к прыжку, но тут же растянулся у ног Али-Бабы. Я соскочил с лошади и подошел к убитому зверю. Но, как только я остановился, разглядывая его большую красивую голову, волк, собрав последние силы, приподнялся и вонзил свой острый, как кинжал, клык мне в бедро. Дикая боль пронизала мое тело. Но челюсти волка тут же разжались, и голова его тяжело упала на землю.

Тотчас со всех сторон донесся угрожающий волчий вой.

Теряя сознание от страха и боли, я взобрался в седло и поскакал обратно во дворец. Когда я въезжал в сад, было еще совсем темно. Я пробрался через окно в комнату, отпустив коня восвояси. Моего отсутствия никто не заметил. Я быстро разделся, лег и тут же заснул как убитый. Проснувшись утром, я увидел шестерых медиков и двенадцать мудрецов. Стоя надо мной, они озабоченно покачивали головами. Из раненого бедра медленно сочилась кровь. Медики никак не могли понять причину кровотечения, а я, боясь разгневать отца, ничего не сказал о моей ночной прогулке и встрече с волком.

Время шло, кровь из раны продолжала течь, в придворные лекари никак не могли ее остановить. Были приглашены лучшие хирурги столицы, но их усилия тоже ни к чему не привели.

Кровотечение усиливалось с каждой минутой. Весть о моей болезни разнеслась по всей стране. Толпы людей стояли коленопреклоненные на улицах и площадях столицы, молясь о моем выздоровлении.

Мать, заливаясь слезами, не отходила от моей постели, а отец обратился во все страны с просьбой прислать лучших врачей.

Вскоре их набралось столько, что во дворце не хватало комнат.

Тому, кто меня вылечит, отец обещал награду, равную цене целого королевства, но иноземные лекари торговались и требовали еще больше.

Бесконечным потоком проходили они около моей постели, осматривали и выслушивали меня; одни давали мне капли и таблетки, другие смазывали рану мазью или посыпали ее какими-то ароматными порошками. Были и такие, которые только молились или произносили таинственные заклинания. Но никто из них не мог меня вылечить. Кровотечение не прекращалось – я угасал на глазах.

Когда близкие и родные потеряли надежду на мое выздоровление, а врачи покинули дворец, видя свое бессилие, стража сообщила о прибытии старого мудреца, которого пригласил мой отец.

Неохотно привели его к моей постели, потому что никто уже не верил в мое спасение, и все королевство погрузилось в глубокую скорбь. Вновь прибывший оказался врачом последнего китайского императора и назвал себя доктором Пай Хи-во.

Отец обратился к нему с рыданием в голосе:

– Доктор Пай Хи-во, спаси моего сына! Если ты исцелишь его, ты получишь столько бриллиантов, изумрудов и рубинов, сколько уместится в этой комнате. Я прикажу поставить тебе памятник на Дворцовой площади, а если захочешь, сделаю тебя моим первым министром.

– Августейший мой господин и справедливый государь, – отвечал доктор Пай Хи-во, поклонившись до земли, – прибереги драгоценности для бедняков. Я недостоин памятника – в моей стране памятники ставят только поэтам. И не хочу быть министром, чтобы не навлечь на себя твой гнев. Позволь мне сначала осмотреть больного, а о награде поговорим потом.

Он подошел ко мне, мельком взглянул на рану, приник к ней губами и застыл.

Я сразу почувствовал приток свежих сил. Мне показалось, что кровь переменилась во мне и побежала быстрее по жилам.

Когда через некоторое время доктор Пай Хи-во от меня отстранился, рана исчезла без следа.

– Принц здоров и может встать с постели, – сказал мне ученый, отвешивая, по восточному обычаю низкий поклон.

Мои родители плакали от радости и горячо благодарили моего избавителя.

– Если это не нарушит этикета вашего двора, – сказал доктор Пай Хи-во, – мне бы хотелось поговорить с моим высокородным пациентом наедине.

Король изъявил свое согласие, и все покинули спальню. Тогда лекарь присел на край моей постели и сказал:

– Я спас тебя, мой маленький принц, потому что знаю тайны, недоступные другим людям. Мне известна причина твоей раны. Ты убил короля волков. Волки жестоко отомстят тебе за это. Впервые король волков пал от руки человека. Отныне ты в большой опасности. Я дам тебе волшебную шапку богдыханов, которую вручил мне перед смертью последний китайский император, с тем, чтобы я передал ее в достойные руки.

Доктор Пай Хи-во вынул из кармана шелковых шаровар маленькую круглую шапку черного сукна с большой пуговицей на макушке и продолжал:

– Возьми ее, мой маленький принц, никогда с ней не расставайся и береги как зеницу ока. Если тебе будет грозить опасность, надень эту шапку, и ты сможешь превратиться в кого захочешь. А когда опасность минет, дерни за пуговицу, и ты вернешь свой прежний вид.

Я поблагодарил доктора Пай Хи-во за его доброту, а он поцеловал мне руку и вышел из комнаты. Никто не видел, как он покинул дворец. Он исчез бесследно, ни с кем не попрощавшись и не потребовав награды.

И все же из благодарности к доктору Пай Хи-во мой отец велел устроить большой праздник для бедняков и раздать им по двенадцать мешков бриллиантов, изумрудов и рубинов.

Выздоровев, я снова принялся за учение и совершенно охладел к охоте и верховой езде.

Мысль о том, что я убил короля волков, все время мучила меня. Годы шли, а страшная волчья пасть, его сверкающие глаза оставались в моей памяти.

Помнил я также наказ доктора Пай Хи-во и никогда не расставался с волшебной шапкой богдыханов.

Внезапно в королевстве стало твориться что-то неладное. Со всех сторон приходили вести о том, что огромные волчьи стаи нападают на села и города, уничтожая все живое. Все посевы были вытоптаны полчищами волков, продвигавшимися на север.

На дорогах белели человеческие кости.

Обнаглевшие звери среди бела дня врывались в города и деревни и мгновенно опустошали их.

Люди рассыпали в лесах отраву, ставили капканы, выкапывали волчьи ямы, истребляли волков сталью и железом, но их набеги не прекращались. Покинутые дома служили им убежищем. В это тревожное время матери не находили детей, мужья – жен. Рев и визг гибнущего скота не прекращался ни на минуту.

Для борьбы с волками были посланы большие, хорошо вооруженные отряды воинов. Они преследовали хищников днем и ночью, но волков становилось все больше и больше, и вскоре они стали угрожать всему королевству.

Наступил голод. Народ обвинял министров и двор в бездеятельности и предательстве. Недовольство в стране росло. Волки, врываясь в дома, выволакивали оттуда умиравших от голода людей. Король то и дело сменял министров, но никто не мог помочь несчастью.

И вот однажды волки подступили к столице. Никакая сила не могла их остановить. Ранним ноябрьским утром они ворвались во дворец. Мне было тогда четырнадцать лет, но я был храбр и силен. Я схватил ружье и встал у дверей тронного зала, где находились мои родители.

– Прочь отсюда! – закричал я грозно.

Я готов был выстрелить, как вдруг один из стражников, неподвижно стоявших у входа в тронный зал, схватил меня за руку и, приблизив ко мне лицо, прорычал:

– Именем короля волков приказываю тебе, собака, уступить им дорогу, не то убью!

Ужас охватил меня. Ружье выпало у меня из рук. Я почувствовал страшную слабость, в глазах помутилось – передо мной была красная пасть короля волков.

Что произошло потом, не знаю. Когда я пришел в себя, родителей моих уже не было в живых, волки разбойничали во дворце, а я с пробитой головой лежал на полу под грудой обломков. Я пытался звать на помощь, но мой язык произносил только окончания слов. Это у меня осталось на всю жизнь. Придя в себя, я понял, что, не завали меня обломками, вряд ли я остался бы цел.

«Что делать? – мучительно думал я. – Как выбраться из этого ада? О боже, боже! Если бы можно было стать птицей и улететь куда-нибудь!»

И тут я вспомнил про волшебную шапку доктора Пай Хи-во. Не потерял ли я ее? Я сунул руку в карман. Здесь! Я уже собирался ее надеть, как вдруг заметил, что на ней нет пуговицы. О ужас! Я мог превратиться в птицу, улететь из дворца, покинуть эту несчастную страну, но потом на всю жизнь остаться птицей без всякой надежды когда-нибудь вернуть свой прежний облик.

Вдруг я услышал зловещее рычание. Из-за обломков показалась огромная волчья пасть.

Медлить было нельзя. Я надел шапку и произнес:

– Хочу стать птицей!

И тут же я уменьшился, мои руки превратились в крылья. Я стал скворцом, каким ты меня видишь.

Я мигом выскочил из-под обломков, вспорхнул на спинку какого-то кресла и вылетел в окно. Я был на свободе!

Долго летал я над моей родиной. Отовсюду до меня доносился только крик убиваемых людей да вой голодных волков. Села и города опустели. Королевство моего отца перестало существовать и превратилось в груды развалин.

Месть короля волков была ужасна.

Летая над землей, я оплакивал гибель моих родителей и бедствие, постигшее мою страну. Потом, немного успокоившись, стал думать о потерянной пуговице.

С тех пор как доктор Пай Хи-во отдал мне шапку, прошло шесть лет. За это время и побывал во многих странах и городах. Где и когда я мог потерять эту драгоценную пуговицу, без которой мне никогда не стать человеком? Я знаю, что никто мне не ответит на этот вопрос. Я летал поочередно ко всем сестрам, но ни одна из них не поняла меня. Они принимали меня за обыкновенного скворца. Самая старшая сестра, испанская королева, посадила меня в клетку и подарила инфанте в день ее рождения. Но вскоре я надоел капризной принцессе, и она отдала меня служанке, а та продала меня на базаре вместе с клеткой заезжему купцу за несколько медяков. С тех пор я стал переходить из рук в руки, пока наконец на птичьем базаре в Саламанке меня не купил иноземный ученый, которого заинтересовало мое произношение.

Этого ученого звали Амброжи Клякса.

Причуды пана Кляксы

Рассказ Матеуша тронул меня до глубины души. Я решил во что бы то ни стало разыскать пуговицу и вернуть Матеушу его прежний облик.

Так я стал коллекционером. Я собирал старательно все пуговицы, какие мне попадались, и не только в академии, но и на улице, в трамвае и даже в соседних сказках. Тайком я срезал их перочинным ножиком у прохожих с пиджаков, платьев и пальто. За это мне иногда здорово влетало.

Один почтальон в наказание выкупал меня в канаве, в другой раз какой-то толстяк отхлестал крапивой, а одна важная дама, у которой я оторвал пуговицу, отлупила меня зонтиком.

Но все это меня ничуть не смутило, и я смело могу похвастать, что нигде поблизости нет такой пуговицы, какой бы не было в моей коллекции.

У меня семьдесят восемь дюжин пуговиц, причем все разные. К сожалению, ни в одной из них Матеуш не признает пуговицы с волшебной шапки.

Но я не теряю надежды и буду продолжать поиски, пока не найду волшебную пуговицу доктора Пай Хи-во.

Не понимаю только, почему пан Клякса до сих пор не занялся этим делом. Ведь ему ничего не стоит найти пуговицу и расколдовать несчастного принца.

Ах, пан Клякса все может! Для него нет ничего неосуществимого.

Он может в любое время угадать, кто о чем думает; может сесть на воображаемый стул, который раньше действительно стоял на этом месте, но которого теперь нет; может летать, как воздушный шарик; может маленькие вещи делать большими и наоборот; умеет из цветных стеклышек приготовить любую еду; может снять со свечи огонек и носить его по нескольку дней в кармане.

Короче говоря, пан Клякса может все.

Однажды я во время урока подумал об этом. Пан Клякса угадал, о чем я думаю, и погрозил мне пальцем.

– Послушайте, мальчики, – сказал он, – некоторые из вас считают меня чем-то вроде волшебника или фокусника. Это глупо! Я люблю изобретать и кое-что смыслю в сказках. Но не больше! Если вам нравится придумывать про меня всякую чушь – пожалуйста, меня это не касается. Выдумывайте сколько угодно. Я не вмешиваюсь в чужие дела. Смешно! Некоторые даже верят, будто человек может превратиться в птицу. Правда, Матеуш?

– Авда, авда! – отозвался Матеуш, сидевший в заднем кармане сюртука пана Кляксы.

– Все это чепуха! Лично я не верю в такие выдумки.

– Ну, а сказки, пан профессор, тоже выдумки? – неожиданно спросил Анастази.

– Сказки всякие бывают, – ответил пан Клякса. – Некоторые считают, что я выдуман и моя академия выдумана. Но они ошибаются!

Все ученики очень любят и уважают пана Кляксу за то, что он такой добрый и никогда не сердится.

Как-то раз мы встретились в парке. Он улыбнулся и сказал:

– Тебе очень к лицу рыжие волосы, мой мальчик! – Потом посмотрел на меня испытующе и добавил: – Вот сейчас ты подумал, что мне лет сто, верно? А ведь я на целых двадцать лет моложе тебя.

Я в самом деле тогда так подумал, и мне было неприятно, что пан Клякса прочел мои мысли. Но долгое время я не мог сообразить, как это пан Клякса может быть настолько моложе меня.

И вот что рассказал мне Матеуш.

На третьем этаже, в комнате, где живут пан Клякса и Матеуш, на подоконнике стоят две кровати величиною с папиросный коробок; в этих кроватках они спят. Неудивительно, что в такой кроватке умещается скворец, но пан Клякса? Этого я не мог понять. Может быть, Матеушу это только мерещится или он просто-напросто выдумывает, но он еще рассказал мне, что каждый день ровно в полночь пан Клякса начинает уменьшаться, пока не станет размером с грудного младенца. У него выпадают волосы, усы, борода, и он как ни в чем не бывало ложится в крохотную кроватку, стоящую рядом с кроваткой Матеуша.

Проснувшись утром, пан Клякса вставляет в ухо увеличительный насос, затем принимает несколько таблеток для ращения волос и таким путем минут через десять становится обычным паном Кляксой.

Увеличительный насос пана Кляксы заслуживает особого внимания. С виду это обыкновенная масленка для швейной машины. Но стоит пану Кляксе приставить насос к какому-нибудь предмету и несколько раз нажать на донышко, как этот предмет сразу начинает увеличиваться. Таким образом, пан Клякса из младенца превращается во взрослого человека, а из маленького куска мяса величиною с кулачок приготовляет жаркое для всей академии. У этого насоса есть большой недостаток: он увеличивает не все предметы, а только самые необходимые, и они остаются в увеличенном виде недолго, только пока это нужно, а потом снова принимают прежний вид. Поэтому пан Клякса в полночь снова превращается в младенца, а мы после обеда чертовски голодны, так что нам на сладкое приходится съесть еще что-нибудь, приготовленное из цветных стеклышек.

Цветные стеклышки нам приходится запасать в огромном количестве, потому что увеличительный насос на них совсем не действует. Это нас очень огорчает. Но пан Клякса обещал придумать какой-нибудь другой способ для приготовления сладкого.