Текст книги "Корректировщик (СИ)"

Автор книги: Ян Бадевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Присаживаюсь.

– Программа обмена?

Киваю.

Всё ж на моем лице написано.

– Фамилия?

– Мори, – вру без зазрения совести. – Кен Мори.

– Секундочку.

Пальцы карги с удивительной ловкостью пробежались по клавиатуре, вбив информацию в базу данных. Небольшая заминка – что-то загружается, кулер в системнике натужно шумит.

– Есть, – удовлетворенно изрекает Зинаида Игнатьевна. – Давайте ваши документы.

Протягиваю файл с бумагами. Паспорт без обложки, аттестат об окончании средней школы в Токио, метрику и медсправку. Всё фальшивое, якобы выданное Сёгунатом, апостилированное и переведенное на русский язык. Чистейшей воды бутафория. По документам я простолюдин, обладающий внезапно проснувшимися сверхспособностями. Информацию об этом можно почерпнуть из характеристики, вложенной в аттестат. А еще внутри файла имеется сертификат на имя Кена Мори, выданный японскими властями. По сертификату я Ученик. Параметры, выявленные в ходе испытаний, прилагаются.

Зинаида Игнатьевна шуршит страницами, деловито вбивает инфу в какие-то поля, не забывая прихлебывать из кружки. И тут ее взгляд обо что-то спотыкается. Глаза перечитывают одну-единственную строчку, не в силах поверить в происходящее.

– Простолюдин?

Тяжело вздыхаю:

– Именно так.

Разговоры в приемной комиссии стихли. Словно Зюзя взмахнул своим волшебным посохом и заморозил служащих администрации, превратив их в ледяные скульптуры.

Тишина.

Гудение системников.

И шепот дождя за окнами.

– Пиши заявление, – Зинаида Игнатьевна, скупо улыбнувшись, протягивает мне фирменный бланк на гербовой бумаге и шариковую ручку. – Вот образец.

– А я могу получить общежитие?

– Получишь, ты ж иностранец, – ухмыляется мегера. – И это… береги себя, мальчик.

Глава 11

Пока я разбирался с формальностями в приемной комиссии, дождь слегка поутих. До состояния мелкой мороси – неприятной, но вполне терпимой. Мои документы отсканировали и тут же вернули. Тетя Зина, явно проникшись сочувствием к будущему изгою, тут же раскрыла план заселения и подыскала свободную комнату в общежитии «Заратустры». Мне выдали карту-ключ с круглой нашлепкой и выпроводили в коридор. Я оставил свой номер, занес в телефонную книгу контакты администрации, а потом вдруг сообразил: симка зарегистрирована на Сергея Друцкого. По спине пробежал холодок.

И с этого момента в мою жизнь начало вторгаться странное дерьмо.

Закрыв дверь кабинета, я быстренько вбил с виртуальной клавиатуры цифровую абракадабру, выводящую на сервис поддержки. Хотелось удостовериться в своей страшной догадке.

Первый сюрприз.

Номер принадлежит Кену Мори.

Стоп, сказал я себе, так не бывает. Нельзя просто так взять и переписать симку на нового человека без разрешения прежнего владельца. Ни один сотовый оператор на это не пойдет.

Кстати, об операторе.

Сергей пользовался услугами компании РТ – «Российские телесистемы». Проверенный и надежный вариант с кучей тарифных планов и уникальными предложениями для клановцев. А теперь в левом верхнем углу экрана высвечивается значок «Связного» – желтый ромбик с латинской литерой «S». В моем мире такие вещи… маловероятны. Слова «невозможно» в моем лексиконе попросту нет. Кусок пластика с утопленной внутрь микросхемой перепрошили, не вынимая из слота. На такие вещи даже наша убогая группировка не замахивается. Впрочем, насколько я успел понять, кое-какие вещи в этой реальности делаются не на физическом, а на ментальном плане. Что успешно доказывают корректировщики, вычищающие следы своего присутствия в Паутине, даже не касаясь клавиш.

Так.

Мы забыли про двухфакторную аутентификацию. И про мой личный счет. Терзают дурные предчувствия…

В кабинет захожу по старому паролю, но это чужие владения. Думаю, вы уже догадались. Депозит оформлен на Кена Мори. История операций девственно чиста. Банк «Империум» приказал долго жить, а вместо него нарисовался «РусКланБанк».

Старого меня стирают.

Прямо сейчас.

Нет, не сейчас. Если верить добытой информации, профиль создан нынешней ночью. Получается, Кротов знал обо всех этих махинациях, но во время утренней кофе-паузы промолчал. Вероятно, не хотел ставить в известность Лизу, что логично. Интересно, какой у моих покровителей план на случай, если дрянная девчонка докопается до простолюдина Мори? А ведь докопается…

Фух, мне надо осмыслить это.

Симка, банковский счет…

Дальше что?

Руки сами собой открывают телефонную книгу, находят Кротова и делают вызов. Сразу перехожу в режим мысленного диалога. В нижней части экрана выскакивает столбик расхода взвеси. Расход крохотный, тянет его зачарованный блок.

Начальник службы безопасности откликается молниеносно.

Слушаю, Сережа.

Я оценил ваши операции с сим-картой и счетом. Расскажете, как это провернули?

Есть инструменты. Тебе они пока без надобности.

Утром меня отследили парни из «Теневой стороны». Как с этим быть?

Никак. Проблема решена.

Правда?

Не волнуйся. Мы всех устранили.

Смысл сказанного дошел до меня не сразу.

Устранили?

Ликвидировали.

Это синонимы.

Как скажешь.

Вы совсем очумели? Это же люди, мои друзья!

Подбирайте выражения, Ваше Сиятельство. Операция санкционирована лидером клана. По сути, это прямой приказ.

Вот оно как.

Я понял. Конец связи.

Вешаю трубку.

Фигурально.

Дальнейший диалог не имеет смысла. Любые претензии, истерики, вопли – это ребячество, недостойное аристократа. Есть факт, и его надо принять. Сделав соответствующие выводы.

Что ж это творится, а? Моя жизнь летит под откос. Все, кого я считал своими друзьями, мертвы. Группировка «Темная сторона» – это семь человек, которых я знал лично. Не физически, но через виртуальное общение. Кое-кто выступал под псевдонимами, другие прикрывались реальными фамилиями. Ник, например.

Спокойно, Ярослав. Ты – не Сергей. За свою жизнь ты насмотрелся на всякое, это просто очередные смерти…

Похоже, идет масштабная зачистка.

Нет, я не верю.

Захожу в «Телетайп», чтобы связаться с парнями. Выясняется, что моего профиля больше нет. Заблокирован по неизвестным причинам. Ладно, завожу новый, привязываю к телефону Мори и вручную отыскиваю пару-тройку личностей. Профили на месте, вот только их владельцы в офлайне. Последним заходил Николай Томилов – сорок минут назад. Проверяю другие соцсети – «Форум», «Лаконику». Тщетно. Никакой активности.

А потом профили начинают исчезать.

Мама дорогая.

Прямо сейчас, на моих глазах, Кротов удаляет последние свидетельства пребывания мертвецов в нашей вселенной.

По коже бегут мурашки.

Семь человек.

Надеюсь, клан не станет заморачиваться ребятами, успевшими поучаствовать в одной или двух атаках. Проверять не хочу. Просто надеюсь.

И всё это – из-за меня.

Неприятное чувство.

Ярославу на местную школоту наплевать, Кену Мори – тем более. Минус в том, что меня грызет совесть. Ник и остальные… Они этого не заслужили. Да, обчищали карты, оставляли скунсов и какашки на главных страницах, но это не повод…

Понимаю, что дошел до вестибюля и топчусь, как дурак, у стенда. Привлекая внимание вахтера. Интеллигентного пожилого мужчины, вписывающего буквы в клеточки кроссворда. Мужчина изредка посматривает в мою сторону, намереваясь что-то спросить. Не до тебя, мужик. Разворачиваюсь к двери, ускоряю шаг и ретируюсь в августовскую промозглость.

Надо проверить еще кое-что.

Меня вполне устроит основание ближайшей колонны – здесь сухо и никто не шныряет.

Присаживаюсь на холодный камень.

Достаю из рюкзака планшет. Мой личный планшет, о котором служба безопасности не имеет ни малейшего представления. Влезаю в Сумрак с левого айпи-адреса, за пару минут ломаю камеру в Бийске и удовлетворенно хмыкаю. Так и есть – меня удалили. Чтобы в этом убедиться, достаточно просмотреть архив записей в папке, соответствующей примерному времени моего визита. Сергей Друцкий исчез с перрона, его нет возле буфета в зале ожидания. Привокзальная площадь Горно-Алтайска тоже опустела. Я никогда не сидел в «Солнышке» и под дождем через платформы не топал.

День чудес продолжается.

Клановый дирижабль не прибывал на базу приснопамятного Бийска. Диспетчеры не получали запрос на посадку. Воздушный коридор не освобождался. Переговоры не велись.

Сплошные «не».

А хотите знать, кто ехал в купе поезда? Я тоже хочу, но выяснить это не могу. Потому что купе, если верить базе данных «Императорских железных дорог», не существовало в природе. Оно, это самое купе, находилось в прицепном вагоне, который укатил вовсе не в Горно-Алтайск, а в самый, не побоюсь этого слова, Барнаул.

Цепляюсь за последнюю соломинку.

Такси.

Несложно догадаться, что тут всё в ажуре. Иностранный гость Кен Мори сел, расплатился, прибыл. По расписанию, без проблем и задержек. Думаю, транзакции теперь проходят через какую-то офшорную липу, иначе не имело смысла огород городить.

Задаюсь вопросом: что будет, если отследить славный путь Кена Мори в пространстве и времени? Начинаю отслеживать. Через полчаса вырисовывается более-менее внятная картина. Амбициозный простолюдин сел на самолет в Токио и прибыл в Новосибирск, оттуда доехал на поезде до Барнаула, причем деньгами наш герой не разбрасывался, купил билет в нищебродский плацкарт. Снова поезд – «боковушка» рядом с туалетом. Я аж прослезился от умиления. Финальный отрезок маршрута был проделан на рейсовом автобусе. Самолет, кстати, на экологически чистом водородном топливе летает, автобус электрический. Тут реально все повернуты на окружающей среде.

Ладно, а что с геолокацией?

Мои пальцы вновь бегают по виртуальной клавиатуре. Начну с того, что отслеживать хозяина гаджета без его согласия – незаконно. Смешной аргумент, но дело вполне могут пришить. Так что мои друзяшки должны были воспользоваться одной из хакерских программ, которые написал на коленке Извращенец. Есть, конечно, и общедоступные сервисы, но они не работают. Особенно в случаях, если номер хоть как-то защищен.

Запускаю прогу, вгоняю свой старый номер и…

Ничего.

Кен Мори провалился в небытие.

Да когда ж это закончится? Идиот. Ничего странного не заметил, когда делился номерком с доброй тетей Зиной? Цифры-то изменились. И основательно изменились.

Меняю цифровое значение.

И снова – пшик.

То ли мне удаленно инсталлировали что-то на браслет, воспользовавшись клановыми правами доступа, то ли еще что. А, может, перед смертью Извращенца пытали и вытягивали из него все проги, которые чувак наваял в порыве цифрового вдохновения. Не знаю. Знаю одно – Сергей Друцкий уходит с радаров. Во всех смыслах.

Убираю планшет в рюкзак.

Интересно, как эти упыри собирались объяснять прислуге и соседям в Заречье, откуда в доме взялся узкоглазый чужак? Живет на правах хозяев, ест за общим столом, приказы отдает…

Много еще разных нестыковочек.

Вот только есть подозрение, что дед на пару с Кротовым предусмотрел многие вещи. О некоторых моментах я даже еще не думал, а служба безопасности их уже просчитала. Да, Кротов не зря кушает свой хлеб. Теперь я понимаю, что детские шалости «Темной стороны» не идут ни в какое сравнение с реальными возможностями кланов.

И эти возможности ужасают.

Схему кампуса я скачал себе на браслет. Теперь остается лишь спуститься в сочащуюся слезами серость и заселиться в общежитие. Преимущество моих новых апартаментов в том, что я буду жить на территории школы. Видеть из окна здание, в котором мне предстоит заниматься. Очень удобно.

Парковку приходится огибать по широкой дуге.

Всюду лужи, кеды быстро промокли. Надо бы затариться дополнительной парой обуви, но это не первостепенный вопрос.

Мощеный камнем тротуар, уютный скверик, окрестности полигона – и вот оно, место моего будущего заточения. Тюрьма на три года, из которой выхода не предвидится. Кошмар взрослого мужика – сидеть в классе с малолетками и вновь колотиться из-за контрольных срезов и экзаменов. Первое сентября нависает дамокловым мечом.

«Заратустра».

Город в городе, который в другом городе. Эдакая матрешка, вложенные уровни реальности. Переступаешь незримую черту и оказываешься в принципиально ином мире. Я уже говорил, что каждый элемент Столпов возводился по оригинальным архитектурным проектам? Нет? Теперь вы это знаете. Учебная часть – это сплошная пламенеющая готика. Вершины арок и фронтоны удлинены, всюду орнаментальные вставки, напоминающие языки огня. Я всегда думал, что этот стиль актуален для соборов в какой-нибудь Португалии. Нет предела совершенству.

Арки в Столпах – тема для отдельного разговора. Каждая школа воздвигла свои врата, ведущие к разгрызаемому граниту науки. В «Заратустре» это чугун, обилие кованых элементов, вездесущие заострения и жуткие морды демонов. Створки ворот отсутствуют.

Оставь надежду…

Территорию школа отхапала некислую. Думаю, целый квартал в своё время снесли ради строительства «Заратустры». Обхожу главное здание, миную спортплощадки и беговые дорожки и вижу перед собой сросшиеся корпуса общежития. Полигон, если верить карте, притаился левее.

Что ж, общежитие выглядит современно. Никаких архитектурных изысков, орнамента, горгулий и барельефов. Передо мной – два корпуса, объединенные крытой галереей. Дома пятиэтажные и одноподъездные. Простейшие подсчеты окон и лоджий подсказывают, что на этаж приходится по одному блоку. Десять блоков, сорок квартир. Население – максимум восемьдесят человек. Стоп. Меньше, поскольку первые этажи заняты вахтерами, кастеляншами и прочей инфраструктурой. Прачечными, тренажерными залами, комнатами отдыха.

Шестьдесят четыре жильца.

При полной загрузке.

А школа рассчитана на полтысячи учащихся. И я понимаю, что не так. Остальные могут позволить себе жить в других местах. Комфортных, просторных, соответствующих статусу.

Меня гложут дурные мысли.

Интересно, сколько здесь простолюдинов? Надо бы выяснить при случае.

«60».

Число на стикере ключ-карты.

Значит, меня поселили во втором корпусе, на пятом этаже.

Пересекаю очередной газон с турниками, брусьями, лавочками и деревянной беседкой. Сворачиваю на дорожку, ведущую к подъезду.

Где все?

Я понимаю, что до начала учебного года целых две недели, но как быть с подачей документов, заселением, выдачей учебников? Неужели всё будет делаться в последний момент?

В вестибюле – гулкая тишина.

Стойка вахтера по правую руку от меня. Впереди – сумрачный коридор и проем лестничной площадки. Лифта нет, что предсказуемо.

– Здравствуйте.

Вахтер, седовласый высохший старичок, был занят просмотром сериала на ноутбуке. Примитивная модель, устаревшая еще в прошлом десятилетии. Старичок носил очки в толстой роговой оправе, белую футболку с эмблемой «Заратустры» и серый пиджак с замшевыми накладками на локтях. Стиль не пропьешь. Впрочем, выглядит мужик прилично, с алкоголем явно не дружит. Усы эти залихватские… Руководство Столпов специальный кастинг что ли проводит? Где необъятные злые бабы, измученные бытовухой и кредитами?

– Куда вы собрались, молодой человек?

– К вам, – радостно помахиваю ключ-картой перед носом любителя сериалов. – На заселение.

– Очень интересно, – вахтер убирает звук, сворачивает проигрыватель и открывает базу. – Фамилия?

– Мори.

Неуверенные тычки по клавишам.

– Кен Мори?

– Он самый.

– Шестидесятый номер, – задумчиво бубнит вахтер. – Так-так. Когда планируем въезжать?

– Прямо сейчас.

– Как вам угодно, как угодно, – старик делает пару отметок в окне программы. – Кастелянша придет через час, после обеда. Получите у нее постельные принадлежности. Держите памятку.

В мою руку перекочевал заламинированный кусок картона. Надпись в верхней части гласила: «Правила проживания». Дальше шел список из десяти пунктов, на которые я забил.

– Спасибо.

Топаю в сторону коридора.

– Господин Мори.

– Да?

– Не забудьте про памятку. Это важно.

Тяжело вздыхаю.

– Хорошо.

У меня есть определенные планы на ближайший час. Сходить в туалет, принять душ и завалиться на боковую. Пусть даже без постельного белья. И ничто не остановит меня на пути к долгожданному забытью.

Боги, как я ошибался.

На лестничной площадке меня чуть не сбил вихрь. Самый настоящий, с руками, ногами и головой. Запыхавшийся, приземистый и довольно упитанный. В черной футболке, шортах и сланцах на босу ногу.

– Петр Ильич!

Вахтер вздрогнул и вновь отвлекся от сериала.

– Чего тебе, Сыроежкин?

Толстячок едва не врезался в стойку.

– У нас сеть упала.

– Меняют оптоволокно, – вздохнул старик. – Я уже десять раз говорил. И эсэмэски вам рассылали.

– А, понятно, – толстяк с важным видом кивнул и задал вполне логичный вопрос: – Закончат когда?

– Без понятия, – вахтер искренне надеялся досмотреть серию «Бандитов Москвы». – Думаю, к вечеру.

– А вы как сериал смотрите? – подозрительно сощурился паренек. – Без соединения?

– На жестком диске сохранен, – отрезал Петр Ильич. – Я всегда так делаю. А база жильцов по локалке доступна.

– Понятно, – кивнул Сыроежкин. – Не смею вас больше отвлекать.

– Топай уже, – буркнул старик.

Сцена доставила мне искреннее удовольствие. Не хотел бы я иметь такого соседа. Вынесет мозг за пару минут – и глазом не моргнет. К счастью, мне выдали ключ-карту от пустующего номера.

Поднимаюсь наверх, не дожидаясь развязки.

На третьем этаже за спиной раздается знакомое пыхтение.

– Фух, еле догнал, – человек-ракета не унимался. – А ты к нам жить, да? На какой этаж? Ты японец или китаец? Вы такие одинаковые, я вас всё время путаю. Программа распределения?

Пытаюсь делать вид, что не слышу.

– Тут людей почти нет, – жалуется парень. – Мы с тобой и еще одна девчонка, она вчера вечером приехала.

– И всё? – опешил я. – Три человека на пять этажей?

Вроде того.

Мы на четвертом.

– А ты в каком номере живешь? – я перехватываю инициативу, чтобы избежать аналогичного вопроса. И скрещиваю пальцы – только бы не в моем блоке.

На четвертом этаже Сыроежкин не стал задерживаться.

Всё плохо.

– В шестидесятом. А ты?

Резко останавливаюсь.

– Невозможно.

– Почему? – удивляется новоявленный сосед.

– Мне сказали, что номер пустует.

– Сбой, наверное, – отмахнулся Сыроежкин. – Мне тоже сказали, что никого не подселят. Но это же здорово, ты прикинь? Сосед, да еще китаец! Офигенно! Вместе жить веселее! А ты хорошо говоришь по-нашему.

Одни восклицательные знаки.

Я понимаю, что коварный план отоспаться после дороги горит синим пламенем.

Лестничная площадка последнего этажа упирается в закрытую дверь. Наш блок. Прикладываю ключ-карту к считывающему устройству. Красный огонек сменяется зеленым.

Щелчок.

Поворачиваюсь к соседу.

– Как тебя зовут, Сыроежкин?

– Виталик.

– Очень приятно, – соврал я. – Кен Мори. И я – не китаец.

– А кто? – очумел толстяк.

– Японец. Отличий больше, чем ты думаешь.

Переступаю порог блока.

И вспоминаю, что до вечера Паутина будет недоступна. С планшета, во всяком случае. Я могу подрубиться через браслет, но скорость мобильной сети меня всегда убивала.

Какой чудесный день.

Глава 12

Душ мне принять удалось.

Поспать – нет.

Трескотня Сыроежкина будет преследовать меня во всех освоенных человеком мирах. За десять минут я узнал всю его биографию. Сын мелкопоместных дворян, не обладавших крутыми сверхспособностями и не сумевших сколотить состояние. Предки Сыроежкина занимались сомнительными вещами – астрономией, литературой, живописью. Творили шедевры, которые не продавались. Начали строить обсерваторию в европейской части Империума, но не хватило средств. В итоге обедневший род перебрался в Мексику – якобы в поисках вдохновения. Отец открыл лавочку по продаже мобильных телефонов, мать посвятила себя стрит-арту. Когда Виталику было шесть, он внезапно проявил склонность к забытым огненным техникам, которые культивировались Сыроежкиными на протяжении полутора веков. Годы шли, Виталик крепчал. В итоге парня отправили обратно в Россию – к дальним родственникам, согласившимся принять участие в его судьбе. На определенных условиях, конечно. Отучившись и прокачав боевые навыки, толстяк должен был поступить на службу в частную армию вышестоящего клана, негласно подмявшего добрых самаритян. По мне – отстойный расклад. Из очередного дурачка готовят пушечное мясо.

Формально Сыроежкин подпадал под программу обмена. Гражданство-то у него двойное, что не запрещено законом. Родители воспользовались лазейкой в правилах и пропихнули сына в общежитие для иностранцев. Экономия существенная – про цены на аренду в Горно-Алтайске я вам уже рассказывал.

В моем мире блоки у студентов состоят из двух комнат, а не из четырех. Зато здесь обстановка шикарнее. Без шуток. План такой: заходишь в общий коридор и видишь по три двери с каждой стороны. Первая дверь налево – санузел. Первая направо – кухня, совмещенная с общей столовой. Двигаемся дальше. Сам коридор внезапно расширяется за счет скоса стен – и вашему взору открывается панорамное окно. Под ноги укладывается толстый ковер. Это лаундж-зона. Четыре кресла-мешка, изогнутая змея торшера. Трогаю осветительный прибор – туловище «змеи» гнется под любыми углами. Уютненько.

– Нравится? – тараторит Сыроежкин. – Тут ремонт недавно сделали. В начале лета.

Как тебя много, Сыроежкин.

Апартаменты под номером «60» – это вторая дверь слева. Она распахнута настежь. Укоризненно смотрю на соседа:

– Я забыл, – мямлит толстяк. – Я ж на минутку спустился…

– Не делай так больше.

– Хорошо-хорошо, – закивал сосед. – Ты прав. Проходи, тебе понравится.

Мне понравилось всё, кроме чудовищного срача, который успел развести злополучный мексикашка. Комнаты в «Заратустре» довольно просторные, они хорошо обставлены и отремонтированы. Никаких обоев, всё под покраску. Две кровати, две тумбочки, между условной прихожей и жилой зоной – система хранения. Встроенная, от пола до потолка. С закрытыми и открытыми секциями. Ячейки уже завалены неаккуратно сложенными шмотками, книжками, тетрадками и блокнотами. Даже игрушечный робот притаился у расстегнутого пятнистого рюкзака. Обувь мой сосед не любит складывать в обувницу – предпочитает расшвыривать под ногами, не развязывая шнурков. Начинаю закипать…

Если вы не в курсе, я всегда относил себя к категории минималистов. Вещи в гардеробе – только самые необходимые. Кроссовки, кеды, ботинки – вычистить, помыть, рядами сложить в шкаф. Одежду – в рулетики. Никаких конвертов, именно рулетики – основа всего сущего. А вот книги должны стоять рядами. Или лежать идеально ровными стопочками. В противном случае, это не книги, а макулатура.

Платяной шкаф во всю стену прихожей распахнут настежь. Точнее – раздвинут, это купе. Внизу – смятые дорожные сумки. Очередной предсказуемый треш. Свисающие с полок шорты, воняющие носки.

Придется Сыроежкина дрессировать.

Извините, воспитывать.

Хорошо хоть собаку не завел…

Огибаю систему хранения и попадаю в общую жилую зону. Кроватями и тумбами дело не ограничивается. У каждого – по письменному столу и вращающемуся офисному креслу. И тут меня поджидает новый шок.

Стационарный компьютер.

Вы не поверите. Человек припер в общежитие через полстраны системный блок, ЖК-монитор, мышку и клавиатуру. Беспроводные, но всё же. Это за гранью добра и зла.

И колонки.

Из которых валит тяжелый рок.

– Выключи, голова болит.

Сыроежкин не трогается с места.

– Пожалуйста.

– Ладно.

Вожделенная тишина.

Картина разгрома довершается незаправленной кроватью слева, валяющейся безразмерной футболкой, пылью и грязью.

Займусь этим позже.

А сейчас – на свежий воздух.

Широкое окно и балконная дверь – прямо по курсу. Дверь преподносит неожиданный сюрприз – она тоже открывается ключ-картой. Выхожу на широкую террасу и понимаю причину. Лоджия имеет форму буквы «Г» и огибает угол нашего корпуса. А еще между двумя комнатами блока нет перегородки. Очередное коллективное пространство. Над головой – прозрачный пластиковый навес, опирающийся нижними углами на профильные трубы. Профили – часть металлического ограждения. Так. Что ж мы получаем, господа хорошие? Обитатели нижних этажей защищены от холодов остеклением, а мы открыты всем ветрам. Зимой у меня будут сугробы. Балкон придется чистить. Везение номер два.

– У нас нет остекления, – замечаю вслух.

– Нет, – соглашается Виталик. – Ничего, это всё ерунда. Зато летом прохладно, птички поют…

– Аргумент.

Осматриваюсь.

На террасе – круглый столик, четыре плетеных кресла. И больше ничего. По пластику струятся водные ручейки, вниз срываются тонкие струйки. Дождь снова усилился.

Вид открывается шикарный. Я даже забыл про стоящего рядом упыря, который непрерывно что-то рассказывает. Сыроежкин сливается с мокрым шумом и коричнево-зеленым фоном прилегающего к корпусам сквера. Прямо по курсу – пламенеющая готика «Заратустры».

И никого.

Поворачиваюсь к соседу.

– А где все?

Мой вопрос прервал очередную тираду по поводу комаров и того, что спать на террасе прикольно, но загрызут.

– В смысле?

– Люди, – уточняю я. – Ученики, поступающие на первый курс. Их родители. В общаге – только мы с тобой.

– А, – дорубил сосед. – Ты не в теме. Официально прием документов начинается завтра.

– Меня же приняли.

– Конечно, – кивает Виталик. – По программе обмена принимают. И по направлениям с личными рекомендациями. А так – нет. С завтрашнего дня все первокурсники повалят.

– И эти заселятся? – киваю на шестьдесят первую квартиру.

– Не факт. Петр Ильич говорит, что общаги стоят наполовину пустые. Тут много вторых и третьих курсов, но они подтянутся в конце августа.

– Понятно.

Вот они – объяснения.

Сыроежкин способен приносить и некую пользу, если вдуматься. Это кладезь полезной информации.

– Я в душ, – топаю в комнату, бросаю рюкзак на свою кровать и начинаю раздеваться. – Там всё в порядке? Вода есть?

– Да, мойся, – раздается голос соседа. – Ты не против, если я опять музыку включу?

– Только негромко, – вешаю куртку в шкаф. Кеды мокрые, надо бы просушить. – А сушилка тут есть? И стиралка?

– Внизу прачечная, – напоминает Виталик. – И там же общая сушилка.

Гадство.

– А что с полотенцами?

– У кастелянши.

И как я сразу не догадался.

– Возьми моё, если хочешь, – великодушно предложил сосед.

Плюс один тебе в карму, чувак. Жаль, что у тебя не найдется запасных сланцев.

Топаю в душ босиком. В руках – мыло, шампунь и грязные носки. То еще зрелище. Радует, что санузел не блокируется ключ-картой. Лампы внутри включаются хлопками. Удобно. Кабина глубокая, дверцы не заклинивает. Сантехника – простая и дешевая. Без дополнительных режимов, сенсоров и прочих наворотов. Поднимаешь однорычажный кран – и моешься.

Носки я постирал туалетным мылом.

С прачечной позже разберусь.

– У нас еще корзина для грязного белья есть, – сообщает Виталик, когда я возвращаюсь в комнату.

– Где?

– Вот, – он сдвигает секцию шкафа-купе. И я вижу в левой нижней ячейке упомянутую корзину. – Кидай туда всё, что в стирку.

– Лады, – я выхожу на террасу и раскладываю мокрые носки на плетеном кресле. Повесил бы на перила, но вдруг ветер сдует?

Хочется спать.

И есть.

– А где холодильник? – мысль резкая, как удар грома.

– На кухне.

– Общий.

– Да.

– На восемь человек?

– Он большой, – заверяет Сыроежкин и широко разводит руки. – Вот такой.

– Да ладно.

– Не вру. Четырехкамерный, туда можно хоть трупы пихать.

– Добрый ты, Сыроежкин.

Натягиваю свежие носки. Дождь почти прекратился, так что можно и прогуляться за едой. Вряд ли Сыроежкин запасся продуктами. А если и запасся, то какой-нибудь дрянью.

– Куда собрался?

– В магазин.

– За продуктами?

– Ага.

– Я сейчас тебе денег дам, купишь мороженого?

Смотрю в окно.

Мелкая морось, промозглость, клубящаяся муть над крышами. Для мороженого – лучше не придумаешь.

– Без проблем. Денег, не надо, я угощаю. Тебе какое?

– О, – обрадовался Сыроежкин. – Ты лучший сосед в мире, Кен. Пломбир в вафельных стаканчиках. Штук десять.

«С» – скромность.

И умеренность во всем.

Подумав, решаю оставить рюкзак в комнате. Документы у меня на Кена Мори, планшет запаролен. Расплачиваюсь я браслетом – не имею привычки таскать с собой наличность в кошельке. Черт, у меня даже кошелька нет.

Застегиваю куртку и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Ты же не знаешь, где магазин, – доносится мне вслед.

– Я скачал карту города.

– В кампусе есть магазин, – сообщает Виталик. – Но это так, если спешишь. Он маленький совсем. Топай на Береговую, там «Копеечка» стоит.

– Разберусь.

Дверь отсекла вездесущего Сыроежкина, и меня окутала долгожданная тишина. Не то, чтобы я не любил рок, но мексиканская его разновидность – это вынос мозга.

По карте получалось, что гипермаркет «Копеечка» действительно стоит на улице Береговой, дом 21. Мне надо выйти на Дворянский проспект, свернуть направо, затем – налево. Название улицы случайным не назовешь – она тянется вдоль реки Улалушки.

Мокрые кеды – это мерзко.

А еще хуже то, что, отойдя от корпуса на приличное расстояние, я вспомнил о кастелянше и постельных принадлежностях. Которые, естественно, не получил. Знать не судьба…

Береговая оказалась тихой улочкой. По правую руку от меня тянулись панельные пятиэтажки довольно обшарпанного вида, по левую серела лента реки. На противоположном берегу – море крыш, за которыми высятся горы. Мысленно составляю план покупок, и тут мое внимание на что-то переключается.

Крики, шум.

Непонятная возня в районе реки.

Останавливаюсь.

По двум полосам проносятся редкие машины. Если перейти дорогу, можно увидеть спуск к набережной и верхушки деревьев. Небольшой зеленый пятачок в центре цивилизации. Ну, как цивилизации… некоего ее подобия. Горно-Алтайск – явно не предел мечтаний для молодого столичного аристократа.

Чую неладное.

Крики женские.

Голоса – мужские, грубые.

Перебегаю улицу, спускаюсь по ступенькам и оказываюсь на узеньком тротуаре, который отгорожен парапетом от поросшего травой берега Улалушки. Тротуар тянется в обе стороны, от него отходит узкая тропинка, петляющая в сторону лесистого холма. В этом месте река делает небольшой изгиб.

Бегу по траве, игнорируя раскисшую тропинку.

Крики становятся громче.

Девушка.

– Отвали, урод!

– И что ты мне сделаешь, сучка?

Вспышка огня.

– «Пламенеющая ярость», – слышится третий голос. – Хилая ты совсем.

Я не вступаю ни с кем в диалоги. Мрази – они и есть мрази. Суть происходящего предельно ясна, только участвуют в нападении одаренные.

Трое.

Под сенью деревьев видны лишь смутные тени. Куртки с капюшонами, нижние части лиц скрыты масками. Оскал зубов на черном фоне – светящимися красками. Наиболее опасен тот, что слева. Это лидер, по завихряющимся вокруг него спиралям взвеси я безошибочно определяю ранг Подмастерья. Думаю, ему немного за двадцать. На трех планах реальности тело окутано «Пузырем». Это защитная техника магов воды. Вот почему жертву загоняли к реке – низкоуровневая «Ярость» прокачанный «Пузырь» не пробьет.

Вливаю в себя побольше эфира.

И обрушиваю на подонка «Пылевой смерч». Это техника земли, в моей реальности известная под другим названием. Помогает в тех случаях, когда на тебя мчится стая тварей, не умеющих «видеть» в астрале. Стая теряет ориентацию, а ты валишь хищников по одному.