Текст книги "Что такое государство Израиль?"
Автор книги: Яков Рабкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Идеализация светского самосознания не уничтожила понятия святости – оно просто переместилось в новые, приобретающие сакральные свойства области жизни[204]204
Недавняя выставка в Музее Израиля в Иерусалиме красноречиво свидетельствует о переносе статуса святынь с иудейских на национальные символы.
[Закрыть]. Сионизм – отнюдь не единственная область, где находит себе пристанище еврейский идеализм, прежде вдохновлявшийся Торой: наука, литература, борьба за мир и социальную справедливость также становятся «священными». Вот пример отношения к поэзии сестры национального героя Израиля Моше Даяна (1915–1981):
«Любовь моей матери к поэзии была не просто преходящим увлечением; она стала для нее единственным смыслом. Я думаю, болезнью моей матери и многих представителей ее поколения поэтами-декламаторами было то, что стихи не просто любили – им верили… Моя бедная мама воспринимала стихи как способ существования, как образ жизни. Она бесконечно их цитировала и верила в рифмы и в свою записную книжку так, как религиозный человек верит в библейские заповеди и сказания… Натан Альтерман [1910–1970] был для моей матери тем, чем Лев Толстой – для моей бабушки Дворы. Когда мы были детьми, моя мать вырезала из газеты “Давар” каждую его статью»[205]205
Geffen Y. Trading Anna Karenina for Golda Meir // Lilith. 2002. Vol. 27. № 1. P. 11–15.
[Закрыть].
Отношение к культуре (особенно к «высокой культуре») как к святыне присуще также и нерелигиозным евреям России, Германии, Франции и других стран: оно подобно формированию израильского светского мировоззрения, которое подменяет собой традиционное еврейское самосознание, довольно часто не оставляя от него и следа.
Однажды на свадьбе в поселении около Нетании я разговорился с парой, сидевшей со мной за одним столом. Они являлись сторонниками левых взглядов и, испытывая отвращение к воинственной природе израильского общества, пытались устроиться в Европе, однако позднее вернулись в Израиль. «Таким, как вы [религиозным евреям], легко прижиться, – говорили они мне с легким упреком. – Вы можете поселиться в любой стране. Достаточно найти синагогу, еврейскую школу и кошерную булочную – и вы дома! Для нас же это невозможно. Мы привязаны к этой стране и ее языку; мы здесь в ловушке. Мы стали заложниками наших дедов, которые хотели создать “нового еврея” и тем самым лишили нас всего еврейского».
Их признание – иллюстрация того, что, «как и все революции, сионизм тоже хотел “разрушить до основания”, а затем опустить занавес над всем, что имело несчастье ему предшествовать»[206]206
Барнави Э. Сионизм // Барнави Э., Фридлендер, С. Евреи и ХХ век. Указ. соч. С. 218.
[Закрыть]. Как и эта пара, многие израильтяне, воспитанные по принципу «разрушим до основания, а затем…», тяготятся своим отчуждением от иудейства, «обвиняя» в этом, с весьма очевидной горечью, своих бабушек и дедушек – первопроходцев сионизма. Тем не менее смелости вновь вернуться к Торе они в себе также не находят.
Эта встреча на свадьбе напомнила мне о замечании, сделанном столетие назад видным знатоком Талмуда раввином Хаимом Соловейчиком (1853–1918): «Сионисты не отрывают евреев от Торы, чтобы построить государство. Им нужно государство, чтобы оторвать евреев от Торы»[207]207
Хаим Соловейчик, цит. по: Rosenberg A. (dir.). Mishkenoth ha-ro’yim. New York: Nechmod, 1984–1987 (3 tomes). Vol. 1. P. 269.
[Закрыть]. Атеисты, основавшие государство, сами прекрасно осознавали данный факт. Даже сейчас, в начале XXI века, они продолжают чинить препятствия молодежным религиозным и несионистским организациям, отказывая им в финансировании из фондов поддержки молодежи. Прежде всего Израилю нужны молодые люди, преданные государству, а не Торе[208]208
Levi-Barzilai V. Divine Secrets of the Basia Sisterhood // Haaretz. 2002. February 13.
[Закрыть].
И. Лейбович, критикуя сионизм, замечает, что появление и существование евреев, лишенных признаков иудейства, – а сегодня они составляют большинство, – явно указывает на разрыв с прошлыми веками. Эти евреи стремятся обрести национальное самосознание, так как у них больше нет никаких конкретных, эмпирически наблюдаемых признаков иудейства. Для Лейбовича «…опасность представляет превращение [национального самосознания] в поклонение перед государством, в жажду власти, в национальное самосознание в понимании Муссолини… Часть людей – пусть и меньшинство, но значительное, – до настоящего времени считавшихся еврейским народом, старается сохранить историческое и религиозное наследие и отвергает национальное самосознание и его символы. Неожиданно становится ясно, что понятие “еврейского национального самосознания” сегодня имеет два различных, более того, противоречащих друг другу значения»[209]209
Leibowitz Y. Peuple, Terre, État. Op. cit. P. 111.
[Закрыть].
Израильтянин-атеист обычно не воспринимает отсутствие связи с иудейством как недостаток. Модель его жизни не слишком оригинальна: он живет в Израиле, говорит на иврите, служит в Армии обороны Израиля и считает, что прав называться евреем у него куда больше, чем у бородачей в черных кафтанах, встречающихся иногда на улицах.
«Новый еврей» стал полной противоположностью образу, заложенному в Торе. «Все, что требуется от еврея, – это национальные чувства. Тот, кто дает шекель [символический взнос на сионистскую деятельность] и поет “А-тикву” [гимн сионистского движения, ставший официальным гимном государства], свободен от всех заповедей Торы»[210]210
Wasserman E.B. Yalkout maamarim u-mikhtavim. Brooklyn: s.n., 1986. P. 7.
[Закрыть].
Тем не менее раввин Кук все же надеялся, что поселение в Земле Израилевой вернет новых евреев-безбожников в лоно иудейства. Вопреки распространенному мнению, он не слишком хорошо относился к идеологии основателей сионизма и утверждал, что “распространение сионизма повлечет за собой уничтожение веры и религии”»[211]211
Цит. по: Shindler C. A History of Modern Israël. Op. cit. P. 16.
[Закрыть].
Ныне, почти столетие спустя, надежды Кука трудно назвать оправданными. Нет ни единого признака того, что земля духовно повлияла на большинство жителей Израиля. Ни иврит, ни Земля Израиля, по всей видимости, сами по себе не наделяют израильтян иудейским самосознанием. Более того, именно в Израиле, судя по многим наблюдениям, лучше, чем где-либо, осуществляется наиболее глубокая «деиудаизация». Президент Еврейского университета Иегуда Магнес (1877–1948), проживший несколько десятилетий в Палестине, с горечью заметил: «Трудно быть евреем. Но еще труднее быть евреем, верным духу Израиля, среди этих новомодных израильтян»[212]212
Иегуда Леон Магнес, цит. по: Berger E. Judaism or Jewish Nationalism: the Alternative to Judaism. New York: Bookman Associates, 1957. P. 32.
[Закрыть]. Раввин Адин Штейнзальц, лауреат премии Израиля, мыслитель и выдающийся переводчик Талмуда, считает, что израильтяне утратили собственно еврейские качества. «Появилась нация, лишенная подлинной сердцевины нашего народа. … По своему образу жизни, по своему мышлению она стала гораздо более нееврейской, чем, может быть, какая бы то ни было нееврейская нация».[213]213
Адин Штейнзальц. Кто мы: трагические актеры или самобытная нация? // Время и мы. 2000. № 146, стр. 193.
[Закрыть]
Подмена традиционного еврейского самосознания израильским ставит вопрос о смысле сохранения еврея, потерявшего связь с иудейством, в качестве члена «национальной» общности. Автор книги по психоистории сионизма подтверждает, что отречение от Бога устраняет единственную характерную черту еврейства[214]214
Gonen J.Y. A Psychohistory of Zionism. New York: Mason Charter, 1975. P. 334.
[Закрыть]. А поскольку новому еврейскому самосознанию необходимо было найти новую общую основу, ею, как в Израиле, так и в других странах, стало вечное беспокойство о безопасности Государства Израиль.
Так, любавичские* хасиды, из всех групп наиболее близкие к русской культуре, заняли по отношению к сионизму непримиримую позицию именно потому, что сионистские идеи увлекали в первую очередь российских евреев. В начале ХХ века раввин Шалом Дов Бер Шнеерсон, пятый любавичский ребе*, чье влияние в России простиралось далеко за пределы хасидского сообщества, обвинял сионистов во внедрении еврейского самосознания, лишенного всякой связи с Торой. Его обличения были направлены в основном против националистических толкований самой Торы, распространяемых сионистами[215]215
Rabbin Schneerson S.B. Three Questions and Answers on Zionism and Zionists // Jewish Guardian. Spring 1984. Vol. 2. № 8. P. 19–24.
[Закрыть].
Вклад российского еврейства
В XIX веке евреи России жили в основном в пределах черты оседлости* под управлением бездушного и продажного бюрократического аппарата. Ограничения и преследования со стороны властей вызывали у большинства из них гнев и нетерпение. Царское правительство неоднократно издавало законы, направленные на вовлечение евреев в жизнь страны, но большинство обременительных и оскорбительных ограничений продолжали действовать. В то же время параллельно русификации появились новые возможности для получения образования: к 1880-му году число евреев среди студентов российских университетов превышало число воспитанников ешив[216]216
Stampfer S. Ha-yeshiva ha-litait ba-me’ah ha-tesh’a-‘esreh. Jérusalem: Merkaz Zalman Shazar le-toldot Yisrael, 1995. P. 224.
[Закрыть]. Однако в 1881 году со смертью царя Александра II от рук террористов закончилась и эпоха либерализма. По Российской империи впервые за многие годы прокатилась волна погромов.
Царский режим держал большинство евреев в черте оседлости, в стороне от манящих центров русской культуры, поэтому секуляризация русских иудеев не сопровождалась массовой ассимиляцией. Отказавшись от приверженности Торе, это отошедшее от религии еврейство выработало «протонациональный характер и национальное сознание»[217]217
Боаз Эврон, цит. по: Leibowitz Y. Peuple. Terre. État. Op. cit. P. 132.
[Закрыть], ибо обладали по крайней мере двумя атрибутами «нормальной» нации: общая территория (черта оседлости) и общий язык (идиш). Сионизм был одним из движений национального возрождения, схожим с течениями, возникающими по всей Европе – например, среди финнов, литовцев, поляков и чехов. В конце XIX века, когда евреев России захлестнула волна секуляризации, успеху сионизма также способствовал возникший тогда расовый антисемитизм, трагические последствия которого наложили свой отпечаток на отношение евреев к идее построения нового общества в Палестине. Развивавшийся в такой тяжелой атмосфере сионизм был далек от идеалов, вдохновивших отцов-основателей. Журналисты лондонской газеты «Джуиш Кроникл» («Jewish Chronicle»), с осторожностью приветствовавшие планы колонизации Палестины, писали: «…в Святую землю нас приведет не процветание, а гонение»[218]218
Oliphant L. The Land of Gilead. Op. cit. P. 526.
[Закрыть].
Хотя в период с 1881 по 1914 годы из Российской империи в Палестину отправилось лишь 55 000 эмигрантов-евреев (против 2 217 000, уехавших в Северную Америку)[219]219
Encyclopaedia Judaica. 1971. Vol. 8. Col. 729–730.
[Закрыть], именно они составили костяк сионистского актива. Несмотря на решимость отречься от прошлого, деятели-сионисты не смогли оставить своих корней и воспроизвели в новой стране культурные и политические реалии Восточной Европы.
Основной движущей силой сионизма в России были «маскилим»* – последователи Хаскалы. Нередко это были бывшие студенты ешив. Они имели определенные представления о европейской культуре, но, как правило, не получили систематического европейского образования. Некоторые из маскилим выучили иврит и стали свысока смотреть на родной идиш. В отличие от западных евреев, они живо интересовались преобразованием общества, обличали экономическую несправедливость и резко критиковали еврейские общинные учреждения своего времени. В первые десятилетия существования сионизма в нем преобладали идеи радикального идеализма. Немало поспособствовали обращению еврейской молодежи к идеям этнического национализма и погромы конца XIX века.
Российские евреи отреагировали на погромы по-разному. Верные традиции евреи, озабоченные судьбой своих семей, искали выход в эмиграции в Соединенные Штаты. Однако многие обрусевшие евреи, проникшиеся европейскими идеями, не могли удовлетвориться индивидуальным решением; вслед за царским правительством они заговорили о всеобщем «еврейском вопросе» и, подобно Герцлю и Марксу, искали его широкомасштабного решения.
Шок, гнев и разочарование, вызванные погромами, привели многих евреев в ряды общероссийских радикальных партий, члены которых не гнушались применять насилие[220]220
Cм.: Tessendorf K.C. Kill the Tsar: Youth and Terrorism in Old Russia. New York: Atheneum, 1986.
[Закрыть]. Одновременно создавались и еврейские радикальные партии (в том числе социалистический Бунд*, группы самообороны и разные сионистские партии). На фоне захлестнувших революционные круги в России во второй половине XIX века[221]221
См.: Landry T. La valeur de la vie humaine en Russie (1836–1936). Québec: Les Presses de l’Université Laval, 2001.
[Закрыть] и ставших господствующими идей нигилизма и пренебрежения человеческой жизнью прокатилась волна террористических актов, последствия которых ощущаются и по сей день.
В то время как другие еврейские общины мира оставались верными принципу отказа от насилия и даже не помышляли о каких-либо вооруженных действиях против населения стран, где они проживали, в России этот принцип ослабевал по мере того, как все большее число евреев открывало для себя возможность бороться за свои идеи с оружием в руках. Многие российские евреи поддерживали радикальные политические партии, по определению незаконные. Революционное насилие было логичным выбором в ситуации, когда евреи оставались в основном вне общества, а любая политическая деятельность – по крайней мере, до революции 1905 года, – была запрещена. Самодержавие просто подталкивало евреев к политическому экстремизму – во всяком случае, тех, кто, в отличие от своих отцов, не воспринимали испытания как стимул к моральному самосовершенствованию.
Среди еврейского населения Российской империи, пережившего погромы, возникло острое чувство незащищенности. Страх насильственной смерти резко усилился после волнений 1881 года, а затем, поколение спустя (после Кишиневской бойни в 1903 году), появился безотчетный страх перед соседом-христианином, который в любой момент мог стать убийцей, насильником или грабителем. В отличие от реакции на более жестокие и кровавые погромы на Украине в середине XVII века, насилие, которому подверглись евреи в конце «столетия прогресса», не имело никакого религиозного значения для растущего слоя отошедших от иудейства евреев. Евреи, порвавшие связи с Торой, отреагировали на погромы совершенно иначе. Вместо того чтобы бежать от насилия, пересмотреть свое поведение и предаться покаянию, как того требовала еврейская традиция, они заявляли о попранной гордости и призывали к сопротивлению. В черте оседлости стали появляться отряды самообороны, состоявшие в основном из членов рабочего движения «Бунд».
Сионизм «вырос» из чувства стыда и оскорбленного достоинства. Сионист русского происхождения признавался: «Неприятие Изгнания… трансформировалось в ненависть! Я ненавижу его, как ненавидят стыдное физическое уродство, ради избавления от которого можно пожертвовать даже жизнью»[222]222
Kriegel M. La société israélienne et le passé juif // Le Débat. 1994/5. № 82. P. 104.
[Закрыть]. Мотив гордости обрел новое звучание. В то время как иудейство, подобно другим религиям, видит в гордости порок, светские евреи стремились обрести ее любой ценой. Героическая романтика, столь чуждая традиционному еврейскому мироощущению, быстро нашла благодатную почву в кругах этих «новых евреев». Примером такого увлечения можно считать идею Герцля о легализации в предвиденном им еврейском государстве дуэли – высшего проявления чести и благородства. Для вдохновлённых европейскими примерами сионистов респектабельность означала политическую независимость и наличие собственной армии. Сионизм подпитывался не страданиями евреев от погромов, а унижением отвергнутого претендента – того, чьи надежды вписаться в российское общество эти погромы повергли в прах.
Русско-еврейские интеллигенты – даже Ахад Ха-Ам, ранее выражавший сомнения по поводу использования силы против коренных народов Палестины, – ныне призвали евреев к самозащите. Ахад Ха-Ам четко различал ненависть к евреям в Восточной Европе и сопротивление действиям сионистов со стороны палестинских арабов. Особенно гневно взывал к возмездию и ответному насилию Хаим Нахман Бялик. В стихотворении, написанном вскоре после Кишиневского погрома, он осуждает выживших, презирает их и призывает к бунту не только против мучителей, но и против иудейства. Бялик стыдит обывателей, которые прячутся в зловонные ямы, в то время как погромщики насилуют их жен и дочерей.
Гнев, охвативший множество евреев, заставляет Бялика, некогда учившегося в ешиве, перевернуть всю иудейскую систему ценностей с ног на голову. Он открыто издевается над традицией, связывающей все несчастья с прегрешениями самих евреев: «Да рушится трон ее в бездну! // Пусть небо сгниет и в проклятии канет!»[223]223
Moses E. (dir.). Anthologie de la poésie en hébreu moderne. Paris: Gallimard, 2001. P. 155–156.
[Закрыть] Бялик решительно порывает с иудейством и бросает смелый лозунг: «Самооборона или гибель!»
Поэт Бреннер, происходивший из семьи благочестивых российских евреев, тоже восстает против традиции. Он переиначивает самый известный стих Писания, вошедший в еврейскую молитву: «Слушай, Израиль, Господь, Бог наш, Господь един» – первый стих, который еврей учит в детстве, и последние слова, которые он произносит перед смертью. В преобразованном виде этот стих становится таким: «Слушай Израиль! Не око за око – два ока за око, все их зубы за каждое унижение!» Бреннер полностью извратил значение библейского выражения «око за око», которое в иудейском праве означает всего лишь обязательство выплачивать причитающуюся за увечья денежную компенсацию. Поэт погиб во время стычек с местными арабами в Яффе в 1920 году.
Европейский национализм оказал такое влияние на еврейскую молодежь русского происхождения потому, что эта будущая элита сионизма была не слишком хорошо образована и не блистала ни знанием Талмуда, ни культурой европейского образца[224]224
Sternhell Z. Aux origines d’Israël. Op. cit. P. 108.
[Закрыть]. Например, идеи Арона Давида Гордона (1856–1922), сыгравшие важную роль в становлении сионистской идеологии, оформились в его бытность управляющим поместьем в России.
Многие иудейские мыслители протестовали против выделения сионистами национальной составляющей еврейского самосознания, исторически подчиненного религиозным канонам. Иудейское понимание народа строится на приверженности Торе, а не на принадлежности к этнической группе или территории. Однако в нем присутствует и объективная составляющая, не характерная для западного понимания религии: человек, рожденный матерью-еврейкой, остается евреем, даже если его верность Торе оставляет желать лучшего. По мнению раввинов, сионистская версия еврейского самосознания «полностью перевернула традиционные ценности: то, что раньше считалось лишь средством, стало целью, а то, что раньше было целью, превратилось в средство»[225]225
Rosenheim J. Ausgewählte Aufsätze und Ansprachen. Frankfurt-am-Main, 1930. Vol. 2. P. 104. Цит. по: Zur Y. German Jewish Orthodoxy’s Attitude toward Zionism // Zionism and Religion. Op. cit. P. 111.
[Закрыть]. Однако сионизм продолжает находить последователей. Большинство из них – выходцы из бывшего Советского Союза, чуждые еврейской традиции, но ощущающие себя частью «еврейской национальности», ставшей столпом израильского самосознания.
Переворот во взглядах многих российских евреев в конце XIX века был, без сомнения, гораздо более значимым, чем реальные возможности еврейской самообороны. Понимание истории среди молодежи радикально изменилось, и новое поколение жаждало специфически еврейской деятельности нового типа. Переосмыслив свою историю и исключив особые отношения между Богом и Его избранниками, эти евреи стали для самих себя жертвами исторической несправедливости. Такой взгляд на историю является мощной побудительной силой. Следует отметить, что некоторые основатели вооруженных еврейских частей в России и Палестине признавали значение применения силы в деле отрыва евреев от их иудейского прошлого.
Утверждение попранной национальной гордости евреев было важным мотивом деятельности Жаботинского. Во время Первой мировой войны он как основатель Еврейского легиона восхвалял самый убедительный путь утверждения этой гордости, а именно – применение силы. Если верить его биографу, «Еврейский легион стал лелеемой легендой и вдохновляющим прецедентом»[226]226
Schechtman J.B. Fighter and Prophet. New York: Thomas Yoseloff, 1961. P. 297.
[Закрыть]. Милитаризм был характерной чертой многих националистических движений ХХ века. Сионизм и здесь не стал исключением.
Воплощением романтического героизма в сионистском пантеоне стал потерявший руку на Русско-японской войне 1904–1905 годов. Иосиф Трумпельдор. Даже в японском плену Трумпельдор сумел организовать сионистскую ячейку, которую признали лидеры движения. Он был убит в Палестине во время перестрелки с местными арабами, и его последние слова, по преданию, звучали так: «Хорошо умереть за Родину». Эта фраза – вариант латинского выражения «Dulce et decorum est pro patria mori», – наряду с клятвой бойцов Масады, стала одним из символов решимости новых евреев, взявшихся за оружие.
В сионистской версии стремление к Святой земле выразилось в сведении еврейской истории к непрерывной череде страданий, Избавление от которых могло прийти лишь через автоэмансипацию и самоопределение евреев как «свободного народа на своей земле». В Израиле часто можно услышать выражение «эйн брера»* («нет выбора»), которое означает, что у евреев нет другого места в этом мире, кроме Израиля. Другое его значение – отсутствие альтернатив применению силы – является тезисом, который Израиль регулярно подтверждает все более жестокими военными действиями.
Российские евреи отличались от своих собратьев в других странах тем, что среди них было значительное число сторонников применения силы. В других еврейских общинах мира не было ни необходимости в вооруженном сопротивлении, ни даже помыслов об этом. Следы русского культурного влияния заметны и в израильской военной истории: Моше Даян, Эзер Вейцман, Ицхак Рабин, Рехавам Зееви, Рафаэль Эйтан и Ариэль Шарон – потомки российских евреев. Степень их готовности использовать силу соответствовала степени их отчужденности от еврейской традиции. Только полностью отвергнув иудейство с его культом смирения, российские евреи смогли обрести уверенность в собственных силах и способности отвоевать и защитить Израиль.
Российское влияние в сионизме трудно переоценить. Одним из красноречивых показателей стал состав Кнессета через двенадцать лет после основания государства. Несмотря на почти полный запрет на эмиграцию из Советского Союза на протяжении более четырех десятилетий, свыше 70 % политической элиты были уроженцами России, а еще 13 % родились в Палестине/Израиле от родителей-выходцев из Российской империи. Руководство американских сионистов, чья поддержка была жизненно важна для успеха проекта в Израиле, также состояло в основном из евреев российского происхождения[227]227
Who is Who in Israel 1960 // Gilbert M. The Atlas of Jewish History. New York: William Morrow & Company, 1992. P. 115.
[Закрыть]. Поворот в общественном мнении евреев США относительно сионизма связан с тем, что немецких евреев в руководстве основных еврейских организаций страны сменили выходцы из России. На преимущественно российский характер сионизма указывают его понятия, методы и та поддержка, которую он получил от наиболее влиятельной общины мира – американской. В Голландии русские студенты приобщили к сионизму Якоба де Хаана (1881–1924), журналиста и адвоката, который после двухлетнего путешествия по России стал сионистом. Даже в Марокко сионистские идеи и мероприятия внедрялись почти исключительно российскими евреями[228]228
Kenbib M. Juifs et musulmans au Maroc, 1859–1948. Rabat: Université Mohammed V, 1994. P. 478.
[Закрыть]. Неудивительно, что Израиль называют иногда «еврейским осколком русского революционного движения»[229]229
Adelman J. The Rise of Israel. A History of a Revolutionary State. New York: Routledge, 2008. P. 37.
[Закрыть].
По результатам исследования, проведенного каналом BBC в 2011 году, в России относятся к Государству Израиль куда лучше, чем в большинстве других индустриальных стран[230]230
BBC survey claims Israel has least positive image of any country // Haaretz, 2006, March 6.
[Закрыть]. Российская пресса освещает в основном точку зрения правых израильских националистов. Однако журналисты еженедельника «Московские новости» отметили, что взаимная симпатия между Россией и Израилем на рубеже XX–XXI веков основана на общности жестокого отношения к чеченцам и палестинцам соответственно. «Не Россия Достоевского прозрела и полюбила евреев, а наши будановы и шамановы почувствовали родство с их шаронами»[231]231
Фурман Д. Нас объединяет жестокость // Московские новости. 2002. 20 ноября.
[Закрыть]. Безусловно, израильская практика применения силы вызывает восхищение не только в России: правые партии многих европейских стран вдохновляются примером сионистского государства.
Евреи русского происхождения составляют ядро израильского «правого» электората. «Русским естественно быть в Израиле “правыми”: этот лагерь воспитан на идеологическом наследии великих лидеров сионизма Жаботинского и [Менахема] Бегина (1913–1992) – выходцев из Российской империи», – говорит израильский активист русского происхождения[232]232
Радышевский Д. Русские спасут Израиль // Московские новости. 2002. 20 ноября.
[Закрыть]. Русское влияние на сионизм лишний раз подтверждается существованием правой партии «Наш дом – Израиль», созданной относительно недавними иммигрантами из России. Ее лидера Авигдора Либермана – выходца из СССР, заместителя Премьер-министра Израиля и министра иностранных дел, – в прессе часто называют фашистом. Еще более радикальные внепарламентские объединения поддерживают связи с крайне правыми организациями многих стран, прежде всего – России[233]233
http://jerusalem-temple-today.com/for/viewtopic.php?f=80&t=5065.
[Закрыть].
Влияние иммигрантов из стран бывшего СССР, по крайней мере треть из которых не является галахическими (т. е. по иудейским законам) евреями, ощутимо способствует правому повороту в израильской политике. Острословы из стана новых русскоговорящих израильтян, перефразировав слова русского поэта XIX века Николая Некрасова «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», придумали злободневный лозунг: «Евреем можешь ты не быть, но сионистом быть обязан». И в самом деле, иммигранты из стран бывшего Советского Союза, привыкшие к понятию еврейской национальности, прекрасно вписываются в образ светского сиониста – столпа и причины существования Государства Израиль, созданного в свое время в основном российскими евреями. В начале 2012 года русские евреи-сионисты объединились в рамках «Всемирного форума русскоязычного еврейства», открывшего отделения во многих странах, в частности в Израиле, России, США и Канаде[234]234
http://izrus.co.il/wfre/index.php?articleid=18695.
[Закрыть]. Израильское правительство доверило ему ключевую роль в улучшении имиджа Израиля по всему миру, в особенности в странах бывшего СССР.
