Текст книги "Фронты Первой Троянской (СИ)"

Автор книги: Яков Майзель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Весть о поражении «Сангарийского Змея» еще не дошла до жителей Акмонии, и привратная стража была поражена, когда к воротам на полном скаку подлетела полусотня колесниц с воинами в характерных для фригийцев длинных полосатых рубахах и плетеных шлемах. О том, что они побывали в тяжелом бою, свидетельствовали окровавленные тряпки, которыми были перевязаны многие из них.

– Открывайте, открывайте скорее ! – кричали они. – Лидийцы близко !

Действительно, из-за горизонта выкатывались все новые и новые колесницы преследователей.

– Что случилось ? Кто вы ? – спрашивал ошарашенный десятник, начальник стражи.

– Мы разбиты, отступаем ! Открывайте скорее ! – был ответ.

– Сейчас, за сотником пошлю, что он скажет ! – орал десятник.

– Да, открывай уже ! Они близко ! Ворота закрыть не успеем !

Страх, что враги ворвутся в город на плечах беглецов, заставил десятника открыть ворота, не дожидаясь начальника. Влетев в ворота, колесничники набросились на стражу, порубив ее на месте. Очередная стратегема Иолая удалась.

ХАТТИ

Курунта несомненно был хорошим политиком и дипломатом, иначе он не смог бы захватить столицу и провозгласить себя лабарной Хатти. Но хорошим стратегом он не был. Во всяком случае ему не удалось решить задачу отражения угрозы с двух направлений. Все, что он смог противопоставить этой угрозе, свелось к пассивной обороне подконтрольной ему территории. Он даже испытал облегчение, когда его известили, что ополчение касков соединилось с Восточной армией. Теперь враг сконцентрировался в определенном месте. Осталось в соответствии с героическими традициями выйти к нему навстречу и решить судьбу империи в одном решающем бою.

Армия Курунты не уступала в численном отношении войскам царевичей. Но сорокалетний уже мир с Египтом, заключенный Хаттусили, привел к тому, что войска Юга и Центра не имели практического боевого опыта, в то время как Восточная армия почти непрерывно сражалась с ассирийцами. Десятилетиями она вбирала в себя наиболее смелых и честолюбивых военных Хатти. Ее офицерский корпус намного превосходил своих товарищей из других провинций по опыту и командным качествам.

Не были лишены боевых навыков и каски. Обязавшись перед тем же Хаттусили не нападать более на хеттов, они продолжали воевать то между собой, то с другими своими соседями.

Поэтому удивительно не то, что воины новоиспеченного лабарны первыми дрогнули в жестоком рукопашном бою, который был первым для абсолютного большинства из них. Удивительно, что они еще сравнительно долго выстояли, дав время самому Курунте и его свите бежать. Все-таки они тоже были хеттами, а значит бойцами по натуре.

После поражения в полевом сражении защищать Хаттусу Курунта счел бессмысленным. Столичная бюрократия уже готовилась к смене хозяина, и проигравшему лабарне нечего было ждать там кроме ножа в спину. Он предпочел отступление в свою базу, в Тархунтассу. Там были десятилетиями налаженные связи с местной знатью, там были им лично назначенные начальники, которые не удержали бы свои теплые местечки при смене власти. Там он надеялся отсидеться, измотав противника в осадной войне, и, получив подкрепления из той же Арцавы, снова перейти в наступление.

ТРОАДА

В поход на Трою Пелей пошел сам, хотя наследник Бор чуть ли не на коленях молил отпустить его повоевать.

– Ну нет, – покачал головой Пелей, – мой внук не должен быть сиротой. Да и случись что со мной – ты ванакт Фтиотиды, все тебя знают и поддержат. А если что с тобой ? Где мне нового наследника искать ? Внук мал, а за твое место в постели Полидоры вся Фтиотида передерется. Так что, оставайся дома и тренируйся править.

В глубине души он был рад поводу отправиться подальше от дома и заняться делом, не позволяющим думать о чем-либо еще. Фетида снова была на сносях, и Пелей со страхом ожидал родов, боясь, что они, как и трое предыдущих, снова окончатся неудачей.

"Фок, Эвритион, Антигона", – вспоминал он жертвы своих оплошностей и легкомыслия. "За кого еще вы покараете меня, боги, на этот раз ? Что станет с Фетидой ? Она и без того превратилась в тень."

Он пытался отговорить ее от зачатия очередного ребенка, но она и слышать об этом не хотела.

"Я должна родить тебе сына или умереть. Тогда ты возьмешь себе женщину, которая сможет родить тебе еще детей", – твердила она. И настояла на своем.

И теперь Пелей стремился на войну не ради мести или добычи, а чтобы в грохоте сражений не думать о том, что ожидает его дома.

Сбор назначили в Алосе в середине месяца гекатомбеона, самими богами предназначенного для обильных жертвоприношений, гарантирующих успех начинаемых предприятий.

Пелей выставил восемнадцать пентеконтер с экипажами, Теламон – двенадцать, Ификл шесть. В числе кораблей, приведенных Ификлом, четыре принадлежали его молодым союзникам: Эврипилу, сыну Дексамена, царя Олена на северо-западном побережье Апии, Оиклею, сыну Амфиарая, после гибели отца под Фивами ставшему наследником своего тезки-деда, главы могущественного рода Мелампидов в Аргосе, Деимаху, сыну Элеона, басилея небольшого городка , расположенного в Беотии между Фивами и Эврипским проливом и Филею, сыну Авгия, царя Элиды. Все четверо были слишком молоды, чтобы принять участие в прошлогодней аргосско-фиванской войне, тем сильнее рвались отважные юнцы в поход не столько за добычей, сколько за славой.

– Ну, а как воевать будем, стратеги ? – спросил Пелей, когда вожди собрались отметить предстоящий поход и заодно обсудить план военных действий.

– А, на месте решим, – махнул рукой легкомысленный Теламон.

Ификл усмехнулся.

– Ага, ванакт Фтиотиды и его полководцы до последнего дня ждут совета союзников. Давайте, лучше рассказывайте, что вы надумали ?

Пелей кивнул Фениксу

– Излагай, гиппарх.

Феникс предложил использовать против Трои тот же план, при помощи которого Геракл овладел Ликосурой в Атлантиде.

– Надо выманить гарнизон на какую-нибудь приманку и разгромить его в поле, а потом на плечах бегущего противника ворваться в город. В нашем случае наилучшая приманка – Сигейон. Изобразим налет пиратов и захватим его с моря. Помните, какой переполох там был, когда показались фракийские лодки ? Лаомедонт с дружиной бросится отбивать склады с товаром, пока их не разграбили, а городскому ополчению понадобится не менее трех часов для сбора. Если за это время разобьем Лаомедонта – Троя наша.

Следом выступил наварх Лаэркей, которому Пелей поручал вести разведку против Трои при помощи засланных агентов и возвращающихся купцов. Лаэркей предупредил, что после памятного случая в Сигейоне там постоянно дежурит эскадра из шести кораблей. Два патрулируют воды у входа в Геллеспонт, два держатся севернее Тенедоса, еще два стоят в резерве в порту.

– Завидев нас, – заключил он, – они подадут сигнал тревоги, и порт изготовится к обороне. Тогда наш отвлекающий отряд может быть разбит прежде, чем основные силы придут ему на помощь.

– Что ты предлагаешь ? – спросил Пелей.

– Нам надо сначала тихо и без шума занять южную оконечность Херсонеса Фракийского. Потом заманить дозорную флотилию на запад от полуострова и там захватить. А вот потом можно устроить и налет, о котором говорил гиппарх.

– Попытаться можно, – согласился Ификл. – А если что-нибудь сорвется, засядем в Сигейоне и будем ждать Алкида.

На том и порешили. Заядлый спорщик Теламон на этот раз споров не затевал, все время молчал и кивал с рассеянной улыбкой.

На выходе из Пагасейского залива в Орее к союзникам присоединились родственник и помощник Ясона Астерий,тоже аргонавт, сохранивший верность своему капитану, с парой кораблей и две пентеконтеры локров, ведомые Оилеем и Менетием. Давние сотоварищи-аргонавты решили тряхнуть стариной и поучаствовать в отмщении ненавистному Лаомедонту. Сам Ясон к ним не присоединился на этот раз – не любил он Геракла.

К Херсонесу Фракийскому подошли на закате, когда слабеющие лучи уходящего в воду солнца еще кое-как освещали береговую полосу. Жители полуострова, уже отдыхавшие после дневных трудов, сопротивления не оказали. Всполошившихся же при виде пристающих к берегу кораблей и высаживающихся с них вооруженных людей просто загнали обратно в их жилища, велев не высовывать оттуда носа до завтрашнего вечера. Затем южную часть полуострова прочесали и выставили караулы на возвышенностях, чтобы никому не пришла в голову мысль разжечь сигнальный костер.

На следующий день, когда дозорные корабли троянцев приблизились к Херсонесу, из-за его южной оконечности высунулся было какой-то корабль, но завидев дозор, тут же юркнул обратно. Дозорные пустились в погоню, но у западного берега полуострова были окружены и захвачены.

Уже за полдень, когда порядочные люди обычно отдыхают после дневной трапезы, дозорные вновь вышли из-за Херсонеса, сопровождая третий, видимо задержанный, корабль.

Такие сцены не были в диковину в Сигейоне, такое уже происходило не раз, и особенного интереса не вызывало. Интересно стало, когда все три корабля подошли к стоянке, и с них на берег ринулась ревущая волна вооруженных людей. Одновременно из-за полуострова показались еще несколько кораблей, стремительно мчавшихся по направлению к порту.

Всех, кто в этот час находился в порту, охватила паника. Торговцы и покупатели портового рынка, матросы с торговых кораблей, стоявших в порту, стражники, у которых хватило ума не бросаться под мечи пришельцев, – все бросились бежать по направлению к городу.

Та часть порта, где находились товарные склады, была обнесена валом и укреплена поверху частоколом для обережения от сухопутных разбойников. Вал охватывал склады с трех сторон и доходил до моря. Со стороны моря вдоль берега были устроены причалы для большего удобства разгрузки и погрузки судов. Вот прямо к этим причалам и подошла вторая группа кораблей.

Только через час застигнутый, как и все, врасплох Лаомедонт собрал отряд, чтобы отбросить наглых налетчиков. Под рукой у него была дворцовая гвардия и резерв городской стражи – всего около пятисот бойцов. С ними он и двинулся отвоевывать Сигейон.

За это время "пираты" успели организовать оборону складской ограды. Лучники с кораблей, пришвартовавшихся там, гда ограда примыкала к воде, не давали обойти ее вброд, а ворота, как ведущие к городу, так и к отдаленным причалам, были надежно заперты. Лаомедонту пришлось штурмовать ограду сходу, без подготовки, поэтому дело шло медленно, перебраться через частокол или пробить в нем брешь без специальных приспособлений не удавалось. В результате враждующие стороны соревновались в основном в метании копий и камней и в лучной стрельбе. Бой затягивался.

Обе стороны несли потери. У союзников в этом бою погиб юный аргивянин Оиклей, доблестно сражавшийся в первых рядах.

Увлеченные разворачивающейся перед ними картиной сражения дозорные на башнях Трои проморгали, как целый флот, вновь вышедший из-за Херсонеса, высаживал десант на севере от города в бухте за мысом Ройтейон. Дозорных могло отчасти извинить то обстоятельство, что сама бухта была надежно скрыта от их глаз спускающимся к мысу отрогом Иды.

Троянцы сообразили наконец срубить мачты с торговых кораблей и смастерить из них тараны и лестницы, но и это требовало времени, а основные силы союзников во главе с Пелеем и Теламоном, высадившиеся за Ройтейоном, уже выдвигались им в тыл, спускаясь с перевала.

Заметив грозящую опасность, Лаомедонт и его свита на колесницах умчались в город. Остальные, увидев бегство начальства, побежали вслед за ними. Но добежать до Скейских ворот и убедиться, что они уже заперты по приказу Лаомедонта, удалось немногим.

Таким образом план Феникса и Лаэркея удался только наполовину. Хотя удалось захватить Сигейон и уничтожить отборную часть городского гарнизона, взять Трою с хода не получилось. Приходилось вести осаду и ждать прибытия Геракла.

Чтобы молодежь не томилась, сидя без дела, ее пустили «на добычу», то-есть на грабеж окрестностей Трои. В этом деле больше всех повезло Деимаху-беотийцу. В неказистом на вид храме местного божка Скамандра он обнаружил юную жрицу-прислужницу, не решившуюся бросить свой пост и убежать. Главкия, так звали девушку, была настолько хороша собой, что Деимаху завидовало почти все союзное войско. Только Феникс свой трофей ценил выше. Ему посчастливилось захватить конный завод Лаомедонта. Он посадил на коней своих кавалеристов и теперь занимался переоборудованием взятых в Сигейоне торговых кораблей в гиппагоги, предвкушая, как он улучшит породу фессалийских лошадей.

В ожидании Геракла Пелей готовился штурмовать стены Трои. Он распорядился надстроить участок сигейонской ограды до высоты троянской стены, изготовить лестницы соответствующей длины и стал тренировать своих людей в быстрой переноске и установке этих лестниц, а также в подъеме по ним.

Когда он счел, что бойцы достаточно споро карабкаются на стены, велел дневные тренировки прекратить и перейти к ночным.

Ификл сразу оценил эту деятельность Пелея и тоже занялся учениями.

Теламон, наблюдая тренировки мирмидонян, одобрительно кивал, но сам с обучением своих саламинцев не особенно усердствовал. Зато он каждую ночь отправлялся на вылазки под стены Трои, лазил там, проверяя передовые посты и попутно внимательно исследуя фундамент. Пару раз ему даже удалось изловить троянских лазутчиков, пытавшихся разведать, что там творится в лагере аххиява.

Наконец подошел и Геракл с лидийскими колесницами. Встретивший его на пути Феникс передал ему совет Пелея подойти к городу скрытно, чтобы участие в штурме лидийского войска стало неожиданностью для троянцев.

Геракл согласился и сам приехал вместе с Фениксом в Сигейон ночью в сопровождении лишь нескольких колесниц.

На совете вождей Теламон попросил предоставить ему честь атаковать Трою с восточной, приморской, стороны.

– Думаю, тут самое трудное место, – заявил он. – Троянцы ждут нападения именно от нашего лагеря, и здесь у них сосредоточена большая часть сил. Если даже мне не удастся взять стену, по крайней мере не дам им перебрасывать подкрепления на ваши участки.

Готовность Теламона взять на себя самое трудное оценили и предоставили ему штурмовать восточную стену.

Геракл должен был атаковать с запада, спускаясь к Трое с перевала Иды. Именно отсюда подходило лидийское войско.

Пелею и Ификлу предстояло в течение ночи перейти со своими отрядами к северной и южной стенам соответственно.

– Когда подойдет твоя пехота ? – уточнил Пелей.

– Завтра к вечеру, – ответил Геракл. – Ночь отдохнут, а с утра не мешкая – на штурм.

– А лестницы у вас есть ? – спросил Ификл. – Если нет, можем поделиться.

– Ничего, – обнадежил Геракл. – Арцавские колесничники уже здесь. Завтра весь день будут готовить лестницы. Работать топорами они умеют, – добавил он усмехнувшись.

Пелей со своими мирмидонянами, локрами и пиратами должен был атаковать Трою с севера, со стороны Дарданских ворот. Штурм предполагалось начать на рассвете, когда можно будет уже как-то ориентироваться на местности, а осажденные будут еще досматривать сны. Пелей делал ставку на быстроту натиска, пока защитники города будут протирать глаза, отдельные особо бдительные часовые не устоят перед накатывающейся массой штурмующих. Однако он не решался начать штурм первым, помня, как под Фивами из-за несогласованности действий штурмующих колонн было разгромлено аргосское войско.

Вот слева на востоке, там где был Геракл, послышались шум и крики, на стенах Трои загорелись факелы, было совершенно очевидно, что Геракл пошел на штурм. Можно было не сомневаться, раз Геракл начал, то и Ификл на южной стороне его поддержал. Только на западной приморской стороне у Теламона царили темнота и тишина. Тем не менее откладывать штурм было нельзя: с минуты на минуту городские ополченцв должны были занять свои места на северной стене. Пелей приказал начинать.

По данному сигналу локры, засевшие под стеной еще ночью, стали засыпать ее гребень стрелами. Отряды мирмидонян побежали к стене, каждая полусотня тащила с собой длинную лестницу. Как только лестницы были приставлены к стене, по ним с обезьяньей ловкостью ринулись наверх пираты, на несколько мгновений опередившие поднятое по тревоге ополчение троянцев. На гребне закипела кровавая схватка, а по лестницам медной змеей на помощь пиратам спешили мирмидонские гоплиты. Еще минута, другая, и троянцы окончательно сброшены со стены. Организованное сопротивление на северном участке было сломлено, и горожане побежали по домам – уводить своих близких и уносить скарб под защиту троянского акрополя – Пергама. За ними бросились пираты с прямо противоположной целью – грабить беззащитный уже город.

Пелей с личной дружиной и конниками Феникса устремился к Пергаму, надеясь вместе с беглецами ворваться в ворота акрополя, но оказалось, что он опоздал. На площади перед широко распахнутыми воротами Пергама как из-под земли взявшиеся саламинцы разоружали бегущих горожан, сгоняя всех беглецов в толпу в центр площади с радостными криками: "Победа ! Победа ! Те-ла-мон !".

"Как же он нас опередил ? " – поразился Пелей.

Войдя в акрополь Пелей со спутниками направился к царскому дворцу. Здесь все говорило о только что произошедшей резне – опрокинутая мебель, залитые кровью полы и стены, трувы, трупы, трупы... – в основном троянские, обитателей дворца явно захватили врасплох.

В мегароне Пелея встретил Теламон, сияя победной улыбкой.

– Где Лаомедонт ? – спросил Пелей.

– А вот он, на троносе.

Лаомедонт встретил смерть по-царски. Хотя и полуодетый, он сидел на троносе, свесив голову на грудь, из которой торчало копье, пригвоздившее его к спинке тронного кресла.

– Кто это его так пришпилил ?

– Я, – скромный герой склонил голову. – А Подарк в плен сдался, – добавил он.

Царевич Подарк успел схватить меч и щит и мужественно отбивался, защищая вход в покой, где находилась его жена Гекаба, малолетние братья и перепуганные дети. Только завидев своего давнего знакомца Теламона он бросил меч , прося пощадить его семью.

– Ты-то как вперед нас успел ? – задал Пелей мучивший его вопрос.

Теламон расхохотался и, хлопнув Пелея по плечу, разъяснил чудо:

– Когда я сказал отцу, что иду брать Трою, он дал мне чертежик стены, которую строил. И показал, где устроил потайной ход – на всякий случай.

– Так ты нас использовал, чтобы отвлечь троянцев ! – возмутился Пелей. – Геракл узнает – убъет !

– А ты меня не выдавай, братишка, – Теламон заговорщицки подмигнул. – Вот помрет дедушка Алкафой, мы с тобой всей Элладой вертеть будем.

Геракл взял на себя самую трудную задачу – штурмовать Трою со стороны Иды. Сюда непосредственно выходила стена троянского акрополя – Пергама, более высокая и толстая, по сравнению со стенами, окружавшими посад. Да и воины на этой стене были покрепче городских ополченцев. Это были отборные профессионалы-наемники – дворцовая гвардия Лаомедонта, точнее, ее остатки – те кого царь оставил охранять Пергам отправляясь отбивать Сигейон.

А лидийцы Геракла устали после форсированного марша и не успели заготовить достаточного количества лестниц. Поэтому стоило им приставить лестницу к стене, к ней сразу кидался добрый десяток троянцев, стараясь оттолкнуть ее длинными шестами с медными рогулинами на конце.

Вот опрокинулась одна лестница, другая... .

Видя замешательство своих бойцов Геракл сам полез на стену, следуя своему всегдашнему правилу – увлекать соратников личным примером. Но на этот раз и личный пример не помог. Стоило фигуре Геракла в львиной шкуре появиться над парапетом стены, как сразу несколько рогулин уперлись ему в грудь и плечи, а еще несколько толкали верхнюю перекладину лестницы. Описав огромную дугу опрокинулась и эта лестница. Уже в падении тренированное тело автоматически сгруппировалось, как учил Геракла в юности Автолик, его учитель по борьбе , мощные мышцы напряглись и приняли на себя тяжелый удар о землю. Другого такой удар убил бы на месте, но Геракл был только оглушен, на несколько минут потеряв сознание.

– Облезлый Кот убит ! – радостно заорал геквет Фрадмон, начальник обороны участка, воздев меч к небу. В следующее мгновение он почувствовал, как чьи-то могучие руки поднимают его вверх, обхватив за бока, и отправляют в полет вслед за Гераклом. Этот полет закончился гораздо менее удачно, чем падение Геракла, и навсегда вычеркнул Фрадмона из списков живых.

Радостные клики троянцев неожиданно сменились воплями ужаса, когда над стеной замелькали высокие гребни ахейских шлемов.

– Как ты там, Алкид, цел ? – в промежутке между зубцами стены появилась озабоченная физиономия Теламона.

– Не мучайтесь вы там с лестницами ! Скейские ворота наши ! – проорал он, обращаясь к лидийцам.

И лидийцы, побросав лестницы, понеслись к воротам – грабить город. Следом за ними с каменным лицом ехал на колеснице Геракл, сдавленно ругаясь после каждого толчка на многочисленных ухабах. Сильнее ушибов мучила его мысль о том, что "вечно второй" Теламон на сей раз опередил "Великого Геракла".

К тому моменту, когда он въехал в Трою, все уже было кончено. Победоносное войско союзников грабило посад. Пергам был в руках у Теламона, саламинцы которого уже несли стражу у ворот акрополя. Сам Лаомедонт был убит, и чуть ли не половина саламинцев похвалялись тем, что якобы именно они сразили троянского царя.

Войдя в мегарон Геракл долго смотрел на труп Лаомедонта в кресле, потом выдернул из его груди копье. Царь Трои кулем повалился на пол.

– Лучше бы ты расплатился вовремя, Лаомедонт, – проворчал Геракл и отвернулся.

Дальше все было как всегда. Сперва хоронили павших, среди которых оказался еще один молодой искатель славы и приключений – беотиец Деимах. Умирая, он попросил Ификла доставить Главкию к его отцу, в Элеон. Эту просьбу Ификл выполнил после возвращения. Потом была тризна, потом праздновали победу.

Но шило в мешке утаить не удалось. Хотя Теламон строго-настрого запретил бывшим с ним воинам болтать о подземном ходе, обильные возлияния в честь победы развязали языки. Стоило одному из саламинцев похвастать, как хитроумный Теламон надул троянцев – и разговор об этой стратегеме пошел среди пирующих и вскоре достиг уха вездесущего Лихаса, самого себя назначившего главным телохранителем и шпионом Геракла одновременно.

Вожди, успевшие уже славно выпить в мегароне Лаомедонтова дворца, предпочли через некоторое время покинуть шумный и душный мегарон, где угощались старшие офицеры, и продолжить празднование на улице поближе к народу, подышать свежим воздухом, а заодно и приглядеть, чтобы перепившийся народ не учинил на радостях чего-нибудь непотребного.

Пелей заметил, как вынырнувший откуда-то Лихас что-то шепчет на ухо Гераклу.

– Теламон ! – вдруг взревел Геракл. – Оказывается ты, как крыса, пробирался в Трою подземным ходом, когда мы теряли людей на штурме ! Почему нам не сказал про ход ? Хотел всю славу за наш счет загрести ?

В ярости он выхватил меч. Ификл и Иолай повисли у Геракла на плечах, а Пелей поспешил втиснуться между Гераклом и Теламоном.

Струхнувший, но не потерявший своей обычной смекалистости, Теламон в свою очередь заорал:

– Эй, ребята ! Тащите-ка сюда камней, да побольше !

– Это еще зачем ? – изумился Геракл.

– Складываем жертвенник великому Гераклу, сыну Зевса, победителю Трои ! – продолжал царь Саламина.

Площадь взорвалась бурным восторгом.

– Слава великому Гераклу ! – неслось из тысяч глоток.

Бушевать и яриться в такой обстановке выглядело слишком глупо – это дошло и до Геракла. С досадой он вновь задвинул меч в ножны и ограничился тем, что показал Теламону огромный кулак.

Теламон виновато потупил глазки.

Пиршество возобновилось с новой силой, а на наскоро воздвигнутом жертвеннике жарили в честь Геракла очередного кабанчика.

Отпраздновав, приступили к самому интересному – разделу добычи.

Герою штурма Теламону Геракл хмуро предложил самому выбрать себе почетный приз из взятых в Трое трофеев.

– Там эта девчонка, помнишь, что мы спасали при налете фракийцев, Гесиона, дочь Лаомедонта. Так она подросла уже, я бы ее взял, – изъявил свое желание Теламон.

– Насильничать не будем, – так же хмуро отозвался Геракл. – Если сама согласится – бери.

– Вот Перибея-то обрадуется..., – Пелей влил по-братски свою каплю яда.

Гесиона выразила согласие, но поставила условие – освободить от рабства плененных жителей Трои.

Посовещавшись, вожди союзников согласились. Чтобы вывезти многие тысячи пленников, все равно не хватало судов, а распродавать рабов на месте не было времени – многочисленные союзники Трои могли в любой момент нагрянуть со своим ополчением. Воевать еще и с ними было как-то ни к чему. Пленных освободили за исключением самых знатных, кто мог уплатить за себя выкуп, и женщин помоложе и покрасивее – для таких место почему-то всегда находилось.

За Подарка Гесиона внесла символический выкуп – вытканное цветами покрывало со своей головы. С тех пор, говорят, и пристало к Подарку новое прозвище – Приам ("купленный"). Его оставили править Троадой, но заставили подписать договор о беспошлинном плавании через Геллеспонт для всех членов коалиции Геракла.

ОСТРОВ КОС

Взяв Трою и поделив добычу, союзники разделились. Пелей и Теламон сразу отправились в свои владения, а Геракл и Ификл сначала направились в Смирну, чтобы возвратить домой лидийцев, сопутствовавших Гераклу. Благо, на захваченных у троянцев кораблях места для них было достаточно.

В Смирне братья узнали от ее правителя Пилемена о начале похода Атрея и Маддуватты на завоевание Аласии. В письме, оставленном для Геракла Пилемену, Маддуватта предлагал Гераклу принять участие в походе. Естественно, суля золотые горы. Высадив лидийцев (кроме тех, кто пожелал еще повоевать за богатую добычу), Амфитриониды продолжили плавание на юг.

Когда флотилия уже миновала остров Кос и была на полпути к Родосу, морское счастье наконец изменило Гераклу. Налетевшая с юга буря разметала корабли по морю, а флагманскую пентеконтеру прибила к острову Кос у поселка Лакета. Там она села на мель, а экипаж с превеликим трудом выбрался на берег. Чтобы согреться и обсушиться, развели костры. Немного осмотревшись вокруг, обнаружили пастбище, на котором местные пасли овец. Геракл возблагодарил Зевса Олимпийца за ниспосланный завтрак, но оказалось, что пастухи смотрят на ситуацию по-иному и нагло требуют платы за взятых барашков. Их немного побили и обратили в бегство. Отбежали они недалеко и взялись за пращи, которыми владели в совершенстве. Первый же камень угодил Гераклу в затылок, и герой рухнул, потеряв сознание. Его спутники стали отступать к стоянке, унося своего вождя и прикрываясь от камней пастухов тушками умыкнутых баранов.

На стоянке подняли тревогу, лучники отогнали стрелами назойливых овцеводов. Те отступили и направились в ближайший городок Астипалею с вестью о вторжении пиратов. Астипалейское войско во главе с тамошним басилеем Эврипилом выступило на защиту родной земли.

Дружинники Геракла приготовились сопротивляться. Самого Геракла, которого никак не удавалось привести в чувство, погрузили в одну из лодчонок, лежавших на берегу, и отправили в сопровождении Лихаса и пары бойцов искать безопасное укрытие. Спасатели гребли дотемна, с болью в сердце слыша, как затихают за спиной лязг бронзы и крики сражающихся.

На ночлег они остановились в небольшой бухте, на узкой полосе берега между морем и подступающим к нему лесом. Утром Лихаса оставили сидеть с Гераклом, а воины пошли в лес поохотиться и поискать место, где можно было бы скрытно устроить, своего раненого предводителя. В лесу они наткнулись на одинокую хибарку, в которой жили старуха и молодая девушка. Расспросив отшельниц, разведчики выяснили, что старая Бендида – местная знахарка, а юная Эпиона – сирота, которую та приютила и помаленьку передавала ей секреты своего ремесла. Лучшего места, чтобы спрятать Геракла, нельзя было и представить. Пообещав обитательницам хибары зарезать их при малейшей попытке предательства и озолотить, если вылечат раненого, Лихаса с Гераклом оставили у них, а дружинники вернулись к месту высадки.

Почти в то же самое время сюда подошли еще три корабля из флотилии Геракла, потрепанные бурей и искавшие место, где можно пристать, передохнуть, подремонтироваться и пополнить запас воды и продовольствия. Вид пентеконтеры, которую местные жители сжечь пожалели, а стянуть с мели не успели, привлек дозорных, и командовавший этим отрядом Ификл приказал высаживаться здесь.

Узнав, что произошло, Ификл немедленно повел свое войско штурмовать Астипалею. Жители города еще не успели оправиться после тяжелого боя с экипажем Геракла и не сумели организовать серьезное сопротивление новому врагу. Город был взят с налету, царь Эврипил убит.

Расправившись с обидчиками Геракла Ификл с Иолаем отправились на его поиски. Состояние, в котором они его нашли, было тяжелым. Геракл метался в горячечном бреду, и только тихие напевы, которые пела ему воспитанница знахарки, временами успокаивали его и погружали в сон.

На вопрос Ификла о возможности выздоровления брата Бендида только развела руками:

– Голова скоро заживет, а вот горячка ... . Я перепробовала все травы, что знаю. Не помогает.

– Может, Хирон поможет ? – предложил Иолай.

– В Эпидавр быстрее, – возразил Ификл. – Гони к Асклепию. Если он не справится, тогда только Аполлону молиться.

После того, как Тесею пришлось принять участие в войне с кентаврами на Пелионе, Асклепий не пожелал больше оставаться в Афинах. Уехав под благовидным предлогом в Трезен полечить прихворнувшего Питфея, он воспользовался предложением старика и остался у него, а позже обосновался окончательно в соседнем Эпидавре, где завел лечебницу и школу медицины.

Видимо, удача на море вновь вернулась к Гераклу. Хотя сезон бурь уже наступил, но корабль Иолая, подгоняемый сильным восточным ветром, быстро и благополучно дошел до Эпидавра. К счастью, Асклепий оказался на месте, и не пришлось тратить время на его поиски. Погрузив на корабль целую аптеку снадобий, Иолай и Асклепий немедленно вышли в море.

Возвращаться на Кос пришлось на веслах. Шли короткими переходами от одного попутного острова до следующего, так ни разу и не попав в шторм. Все плавание Иолая в Эпидавр и обратно заняло две недели.

Осмотрев Геракла, Асклепий похвалил знахарку и ее ученицу Эпиону за хороший уход. Рана на голове уже зажила, и повязку сняли, но бред продолжался, и сознание к Гераклу не возвращалось. Посмотрев травы, которые использовала знахарка, Асклепий сказал, что нужно использовать снадобья посильнее. К счастью он захватил с собой травы, собранные в Апии и в Фессалии. Под его руководством воспитанница Бендиды приготовила целебный отвар для Геракла. Лечение Асклепия быстро принесло плоды. Вскоре Геракл пришел в себя.