Текст книги "Король безнравственности"

Автор книги: Яков Боровой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

«Тщеславие» вызывается таинственным в любой этой истории. Таинственность побуждает к размышлению, как можно разрешить дела к общему благополучию...»

То, что тема «любовь и размножение», разумеется, в хефнеровской интерпретации, является доминирующей на страницах журнала, не подлежит сомнению. Но продукция Хефнера далеко не ограничивается этим. Достаточно, чтобы где-нибудь в западном мире возник хоть какой-то мало-мальский скандал, связанный с самоубийствами, грязными делами и тому подобным, как охочий до сенсаций журнал предоставляет этой теме любую необходимую журнальную площадь.

Вот мемуары английской проститутки Кристин Килер, в амурные сети которой оказались втянутыми многие представители привилегированных групп английского общества: политики, бизнесмены, газетно-журнальные боссы, родовая аристократия, в том числе и тогдашний министр обороны Великобритании Гарольд Профьюмо. Сей лакомый кусочек появился незамедлительно в «Плейбое» в качестве настоящего деликатеса для изощренного гурмана. Но это пример начала 60-х годов.

Другая история, конца 70-х... Есть в Америке продюсер Лоуренс Шиллер, которого его коллеги по Голливуду называют не иначе, как ангелом ада, черным вороном и гиеной. Такую дурнопахнущую репутацию ему обоснованно создала его любовь к смакованию темы убийств.

Журнал же «Плейбой» охотно и достаточно часто предоставляет ему свои страницы и платит, например, 20 тысяч долларов за интервью с неоднократным убийцей Гарри Гилмором, приговоренным к смертной казни.

Шиллер за полмиллиона долларов, в соавторстве с известным американским писателем Норманом Мейлером, написал уже целую книгу о Гилморе. И опять журнал – в его полном распоряжении: отрывки из романа публикуются на страницах «Плейбоя».

Руководству ежемесячника полностью безразлична морально-этическая сторона бизнеса. Хефнер и бровью не повел, когда в 1976 году выяснились неприглядные детали одного события, к которому «Плейбой» был непосредственно– причастен. Еще в 1957 году журнал выступил в защиту преступника Эдгара Смита, приговоренного к смертной казни за убийство 15-летней девочки.

Во многом благодаря стараниям журнала бандита помиловали, и он вышел на свободу в 1971 году. Сидя в тюрьме, он написал бестселлер «Слово против смерти», отрывки из которого «Плейбой» с радостью печатал на своих страницах.

Пять лет спустя преступник совершил новое зверское преступление. На суде Эдгар Смит признал, что в 1957 году он все-таки совершил убийство... И что же, никаких угрызений совести у Хефнера, никаких извинительных материалов в журнале... Деньги есть деньги.

Не важно, что печатать, важно получить прибыль, нажить капитал на чем угодно, даже на самой отвратительной мерзости.

Как хамелеон, меняет «Плейбой» свою окраску в зависимости от колебаний общественного мнения в стране. Если в 1962 году, играя в респектабельность, журнал довольно резко выступал против применения наркотиков, хотя и оставлял себе лазейку в виде формулировки о том, что «Плейбой» намерен давать читателям только объективную информацию по этому вопросу, ибо «незнание предмета никоим образом не способствует победе добра над злом», то к началу 70-х годов позиция ежемесячника резко изменилась.

Уже в ноябре 1970 года журнал выступил в защиту употребления наркотиков, против уголовных наказаний для наркоманов. Хефнер грудью встал на защиту прав некоего Тома Мистрата, обвиненного судом штата Орегон в антиобщественном поведении и публичном употреблении наркотиков. Он посвятил этому «герою» целый ряд материалов, добился его досрочного освобождения. Шумная, с размахом организованная кампания «Плейбоя» способствовала тому, что спустя три года Орегон стал первым штатом Америки, где было официально разрешено не только употреблять марихуану, но и держать ее в доме для личного пользования.

В чем же причина столь резкого изменения позиции журнала? Хефнер весьма тонко почуял поворот во мнении влиятельных кругов США. Как свидетельствует вашингтонский корреспондент журнала «Лэдиз хоум джорнэл» Мэксин Чешир: кокаин и марихуана популярны на вашингтонских светских приемах не менее, чем вермут «Мартини». Например, во время джаз-фестиваля в Белом доме летом 1978 года «облачко дыма от курящих марихуану поднималось над президентским дворцом». Одобряет подобную шалость и золотая молодежь (для кого журнал вообще-то и существует). Вот ради таких людей и изменил свою позицию ежемесячник. А то, что наркомания в США принимает масштабы общенациональной катастрофы, что 43 миллиона американцев хотя бы однажды курили марихуану, а 16 миллионов регулярно употребляют ее, что огромное распространение в Америке получил еще более опасный наркотик – кокаин – и что от «сладкой смерти» начинают погибать дети,– все эти нравственные проблемы журналу безразличны.

Подобная же беспринципность была проявлена журналом и в освещении грязной войны во Вьетнаме. Еще в 1965 году журнал призывал власти «показать свои мускулы взбунтовавшемуся Вьетнаму». «Плейбой» пугал обывателя пресловутой коммунистической угрозой, требовал, чтобы правительство «преподало урок смутьянам». Но вьетнамская авантюра вскоре стала настолько непопулярной в Америке, даже среди плейбоев, которым она мешала в полной мере наслаждаться всеми «прелестями» жизни, что в августе 1971 года журнал совершил поворот на 180 градусов – от восхваления к осуждению. Началось печатание свидетельских показаний перед сенатом США Джона Форбса Керри, руководителя антивоенной организации «Ветераны войны во Вьетнаме – против войны во Вьетнаме». Затем последовала шумная кампания против президента Никсона. Журнал охотно стал предоставлять свои страницы таким противникам вьетнамской бойни, как сенаторы Уильям Фулбрайт и Джордж Макговерн, философ Арнольд Тойнби... С продолжением публиковались отрывки из нашумевших книг Дэвида Халбэрстэма «Американизация Вьетнама» и «Вьетнамизация Америки». Во всей этой шумихе не было, разумеется, ни грана сочувствия ни болям и страданиям вьетнамского народа, ни переживаниям честных американцев, искренне протестовавших против этой грязной войны. Обычный цинизм и делячество, стремление выиграть время, опередить другие издания, представить журнал в выигрышном свете...

Трогательное единение душ

В начале карьеры Хефнер своим главным врагом объявил официальную религию, которая, по его мнению, всячески насаждает пуританизм. Вот что он говорил тогда: «В мире есть зло, и имя ему пуританизм. Он не только отравил и извратил наши моральные устои, но и оказал самое пагубное влияние на развитие цивилизации».

Некоторое время между церковью и «Плейбоем» действительно существовали натянутые отношения.

С многочисленных амвонов священнослужители не упускали случая послать ядовитые стрелы в адрес богохульника. Но бунт Хефнера против церкви продолжался недолго. Рекламируя «красивую жизнь» и все время нарочито пытаясь доказать, что он ведет священную борьбу против цензуры, религии, устаревших догм и законов, Хефнер на самом деле никогда и не помышлял выйти за рамки истеблишмента, то есть той упорядоченной системы власти и управления, с помощью которой правящие и привилегированные группы буржуазного общества осуществляют свое господство. А ведь и церковь выступает неотъемлемой частью западного общества. Максимально, на что пошел издатель «Плейбоя», так только на некоторое позерство. Но это никому не мешало. Умные и предусмотрительные представители правящего класса знали истинную цену его мнимой революционности и бунтарства. Ныне при подписке на «Плейбой» священнослужителям предоставляется 25-процентная скидка! В журнале даже появился «Отдел религии». Служители культа в обязательном порядке приглашаются к участию во всех дискуссиях, проводимых на страницах журнала.

На постоянных вечеринках у Хефнера можно наблюдать интересную картину: за коктейлем мирно и дружелюбно беседуют «настоящие плейбои» и люди в сутанах.

«Вначале,– рассказывает один из штатных сотрудников журнала, ведающий «делами религии»,– они (то есть священнослужители) входили в этот дом с ужасом, будто перед ними воочию открывались двери ада, нарисованного великим Данте. Ныне эти «коты» входят сюда с благоговением: они уже ко всему привыкли, им здесь все нравится...».

Долг, как говорится, платежом красен. И нового «мыслителя», автора «самой удачной издательской акции» середины XX века в Соединенных Штатах, приглашают в церкви. Один из наиболее известных американских теологов Харвей Кокс проводит «с пророком нового образа жизни» «блистательный», по мнению американских журналистов, уик-энд за обсуждением весьма серьезных социальных, философских и религиозных проблем. Хефнера регулярно приглашали принять участие в беседах за круглым столом, в семинарах, диспутах, в передачах по радио и на телевидении, касающихся религиозной тематики. Нью-йоркская радиостанция «Уинз» каждое воскресенье устраивала часовую передачу «Триалог», в которой наряду с редставителями ведущих американских церквей (пастор, католический священник и раввин) участвовал Хефнер – «основной двигатель сексуальной революции в Америке», как его представил радиослушателям ведущий передачи. Священнослужители и всемогущий хозяин империи «Плейбоя» мирно обсуждали проблемы... морали. Уместно задать вопрос: какой морали?!

Трогательное единение душ! Но в этом нет ничего удивительного: и официальная церковь, и Хефнер верно служат интересам одного и того же бога – Его Величества Капитала.

Хефнер легко находит общий язык и с власть предержащими. С самого начала над журналом «Плейбой», а в дальнейшем и над всей империей Хефнера протянулась дружественная, прямо-таки отеческая рука закона. Разумеется, журнал нравился далеко не всем американцам, и некоторые из них протестовали против проводимой «Плейбоем» бесцеремонной кампании проповеди воинствующего аморализма. Многие здравомыслящие люди в США с самого начала поняли всю пагубность продукции «Плейбоя», особенно его зловредное воздействие на молодые души. Они требовали запретить журнал или хотя бы ограничить какими-то рамками его деятельность. Тщетные усилия!..

Хефнер несколько раз судился с почтовым ведомством США. В первый раз почтовики пытались воспрепятствовать доставке журнала подписчикам, мотивируя свое решение порнографическим характером содержания «Плейбоя». Хефнер поднял жуткий скандал, обвинив ведомство в нарушении... свободы слова и других священных принципов американской демократии. Дело приняло такой серьезный оборот, что даже обсуждалось в конгрессе США, где, как и ожидалось, почтовиков заставили уступить.

Неудачно закончилась и попытка почтового ведомства воспротивиться употреблению «четырехбуквенных слов» (так в Америке определяют непристойные выражения) на почтовых открытках «Плейбоя», поражающих взгляд не только своим «художественным» оформлением, но и наличием нецензурных слов. Хефнер потребовал защитить себя от «антисексуалистов, интеллектуально неразвитых личностей, а то и шизофреников» (в журнале не особенно выбирают слова, когда речь идет о противниках). Могущественные «силы порядка» и на этот раз встали на защиту своего подопечного. Проиграло свой иск против Хефнера и полицейское управление Чикаго. 4 июня 1963 года полиция арестовала весь руководящий состав журнала за публикацию фотографий полуобнаженной Джейн Мэнсфилд, которой, как выяснилось, в момент позирования не было еще «необходимых» 16 лет. Издатель «Плейбоя» использовал свой арест в целях саморекламы. Телевизионная компания Си-Би-Эс, заранее предупрежденная Хефнером, засняла момент ареста на пленку и затем несколько раз в вечерние часы показывала сюжет телезрителям под соусом «грубейшего попрания прав человека полицией города». В то же время журналист Ирв Куисинет в газете «Чикаго сан-таймс» опубликовал большую статью опять же о «нарушении гражданских свобод в Чикаго» в связи с арестом Хефнера. Да и сам издатель разразился на суде пламенной речью о необходимости «свято соблюдать великие законы американской демократии». Да, в чем, в чем, а в демагогии Хефнеру не откажешь!.. В итоге всей этой, тщательно организованной, кампании окружной суд города, ссылаясь на необходимость защиты свободы слова, принудил полицейское управление даже заплатить штраф в пользу «Плейбоя», дабы неповадно было впредь с ним тягаться...

Тягаться с «Плейбоем» трудно... Когда окружной прокурор Атланты в 1977 году обратился в Верховный суд США с требованием запретить журнал, так как он «распространяет порочащие человеческое достоинство материалы», высшие слуги закона в государстве вынесли постановление, что, по их просвещенному мнению, таких материалов в журнале «Плейбой» нет...

Бороться с аморализмом журнала «Плейбой» в современной Америке – дело бесперспективное. Журнал бесповоротно признан правящим классом. Признан не в силу каких-то определенных заслуг, а потому, что играет важную социальную роль. Он стал ядром целой системы нравственного разоружения молодого поколения Америки и других капиталистических стран. Власть имущие с поразительным цинизмом рассуждают так: пусть лучше поколение аморалистов, нежели поколение борцов за свои гражданские права и свободы!

...Проверено «Плейбоем»

С увеличением популярности и успеха журнала стали расти и амбиции его основателя. Быть владельцем одного ежемесячника «Плейбой» было для Хефнера явно недостаточно. «Деньги должны приносить деньги» – это священное для любого бизнесмена правило стало основополагающим и для Хефнера. Журнал, например, не мог уместить на своих страницах фотографии всех заснятых для «Плейбоя» «подружек месяца», и издатель быстро смекнул, что на этих не пошедших фото можно тоже сделать деньги. И вот уже основывается агентство «Плейбой моделс», призванное за вполне солидную мзду перепродавать в другие издания фотографии самых красивых девиц мира. Затем это же агентство расширило сферу своей деятельности и стало заниматься перепродажей – и опять же, разумеется, с выгодой для себя! – авторских материалов, статей, репортажей, не появившихся на страницах журнала.

Затем с большой помпой открылся в Чикаго «Плейбой театр» – кинозал в стиле ультра-модерн, первый из тех, которые в дальнейшем густой сетью покрыли Соединенные Штаты. Первоначально все фильмы просматривались в шикарном особняке Хефнера в Чикаго.

Хефнер основал и свое издательство. Книги с маркой «Плейбой-пресс» (на титульном листе – все тот же симпатичный кролик) стали приносить доход в миллионы долларов. В основном публиковались сборники с избранными статьями, рисунками, фотографиями, появившимися в журнале. Определенным символом империи стала также рисованная героиня «Плейбоя» Анни Фании. На ней Хефнер также сумел неплохо подзаработать: благодаря хорошо организованной рекламе журнала красочная брошюра о ее «похождениях» разошлась в 1966 году очень высоким для Америки тиражом в 300 тысяч экземпляров.

К концу 60-х годов журнал «Плейбой» стал ядром крайне разветвленного концерна, и Хефнер превратился в хозяина громадной империи секса. Она оценивалась в 200 миллионов долларов. Издателю «Плейбоя» принадлежало 17 клубов, 5 отелей, летний курорт на Ямайке, круглогодичный центр отдыха в штате Висконсин, США, десятки «комплексов развлечений», 4 казино (в том числе десятиэтажное в Лондоне, а также на Филиппинах и в Нассау), несколько десятков кинотеатров, дискотек, киностудия, два зала для показа новинок одежды... Хефнер победоносным маршем пересек Атлантику и прочно обосновался в европейских странах, особенно в Великобритании.

Эта империя выросла настолько, что обзавелась, как и подобает любому солидному предприятию на Западе, даже собственной благотворительной организацией. Специальные подразделения концерна «Плейбой» ведали проведением джазовых фестивалей. В августе 1959 года прошел первый из подобных фестивалей, который известный музыкальный критик Леонард Фрейзер назвал самым великим праздником джаза конца 50-х годов. В нем приняли участие такие суперзвезды, как Майлс Дэвис, Луи Армстронг, Элла Фицджеральд и другие.

Когда на открытии концерта Хефнер со свойственной ему восторженностью воскрикнул: «Это самый прекрасный момент в моей жизни!», он, разумеется, радовался прежде всего тому, что деньги были потрачены не зря. Появились новые важные связи, вырос престиж ежемесячника, а главное, был найден еще один источник получения дополнительных прибылей.

В дальнейшем проведение подобных фестивалей стало уже традиционным для «Плейбоя». Но концерн никоим образом не ограничивал джазом свои действия.

Повсюду в Америке и за границей стали продаваться многочисленные сувениры с эмблемой «Плейбоя» (от колод карт до браслетов на лодыжки ног). Выпускались различные издания для почитателей журнала (для рядовых – «Шоу бизнес иллюстрейтед», а для особо почетных в империи людей – держателей акций концерна– ежемесячник VIP.

Могущество Хефнера было особенно упрочено появлением на американской сцене плейбой-клабов (сеть клубов, созданных концерном). Первый из них был открыт в родном городе издателя «Плейбоя» – Чикаго 29 февраля 1960 года. Церемония открытия плейбой-клабов всегда сопровождалась большой помпой: на место приезжал Хефнер, под аплодисменты местных снобов разрезал ленточку, а официальные лица (так было, например, в Новом Орлеане) вручали «великому мыслителю XX века» символические ключи от города.

Плейбой-клабы стали могучей рекламой журнала.

Но не только в этом дело. Главное – прибыли от этих клубов уже к концу 1961 года превзошли доходы, получаемые от самого журнала. Теперь, по выражению Хефнера, «хвост зачастую обгонял собаку».

Как и водится в мире капитала, началась экспансия за границу. В 1967 году появился первый заграничный плейбой-клаб в столице Великобритании. В этой связи американский журнал «Тайм» писал: «Со скоростью размножения плодовитых австралийских кроликов, в городах Соединенных Штатов, Англии, Западной Германии возникают ночные притоны, плейбой-клабы», где посетителей обслуживают девушки, одетые в костюмы (если их можно назвать костюмами) кроликов.

Еще в 60-е годы Хефнер выдумал «банниз» – «кроликов». Это были симпатичные девушки в переливающихся купальниках, к которым крепился кроличий хвостик. В некоторых клубах, например в Филадельфии, «банниз» были лишены и этого куцего наряда.

Вся пропагандистская мощь журнала теперь была направлена на то, чтобы убедить читателей «Плейбоя» в том, что им абсолютно необходимо посещать подобные заведения. Из номера в номер журнал призывал (вновь занимаясь откровенной лестью по отношению к читателю) : «Читайте наш журнал – и вы освободитесь от ненужных комплексов. Вступайте в плейбой-клаб – и вы будете счастливы, окружены девушками с обложек журнала и такими же, как вы сами, модными молодыми людьми».

По меткому выражению профессора Аллена Джорджа Мура из духовной семинарии Клермонта в Калифорнии, для плейбоев, почитавших журнал в качестве своей новоявленной библии, плейбой-клабы стали местом паломничества, где они регулярно и с полным самоотрешением исполняли свои ритуалы, предписанные им их мессией – Хефнером.

Увлечение было настолько сильным, что в начале 70-х годов клубы, расположенные в различных городах Соединенных Штатов, Англии, Западной Германии и на Ямайке, приносили Хефнеру ежегодно доход в 20 миллионов долларов. Эти заведения посещало, по данным прессы, более полумиллиона человек в год.

Отбором «кроликов» (а их насчитывалось в лучшие годы империи до 1000 человек) ведал лично Хефнер. Он имел собственные критерии отбора: в «кролики» годились только те «молодые, пышущие здоровьем существа женского пола, которые не страдали никакими комплексами или избытком интеллекта». Хефнер настойчиво убеждал всех женщин, что стать «кроликом» – большая честь, которой далеко не всякая, пускай даже красавица, может быть удостоена. Он серьезно заявлял, что если бы к нему обратились с просьбой о найме такие всемирно известные кинозвезды, как Джин Моро, Грета Гарбо или Софи Лорен, то они непременно получили бы отказ. Им, по мнению «властителя дум», помешали бы в работе «всевозможные комплексы и излишняя интелектуальность».

Выбранные в «банниз» девушки должны были безошибочно определять 143 разновидности вина, 31 сорт виски и 16 сортов коньяка. В инструкции, написанной для «банниз», черным по белому записано: «Всегда помните, что вашим самым главным достоинством является кроличий хвостик. Он всегда должен быть белоснежно белым и пушистым!» Новые гейши середины XX века должны развлекать гостей беседами, приносить им напитки, танцевать с посетителями. Никакой иной близости с мужчинами не предусматривается. Недаром на стенах всех плейбой-клабов висят суровые предупреждения: «Смотри, но не касайся!» Особенно жестоко караются встречи «банниз» с посетителями. Шеф не жалеет денег, чтобы это «основополагающее правило» неуклонно соблюдалось. Так поддерживается имидж: низкопробные заведения рекламируются как вполне респектабельные места отдыха для вполне респектабельных членов общества.

Как спортивные машины, дорогие марочные коньяки и стереомагнитофоны высшего качества, «банниз» всего лишь еще одна принадлежность империи «Плейбой». Они призваны стать частью мира сладкой жизни, который существовал лишь в воображении посетителей.

Разумеется, в Америке есть лица, которые пытаются бороться с разрастанием притонов, закамуфлированных под респектабельные заведения. Они прекрасно осознают, что плейбой-клабы, как, впрочем, и сам журнал, старательно уводят молодежь в атмосферу вседозволенности. Но тягаться с ними им явно не по силам.

Однажды некий Бернард О'Коннел, нью-йоркский городской комиссар по выдаче лицензий, отказал Хефнеру в разрешении на открытие очередного плейбой– клаба. Хозяин империи незамедлительно подал на строптивого полицейского в суд штата и, разумеется, дело выиграл. Притон на Бродвее был открыт, а Бернарду О'Коннелу было строго указано на... превышение власти! По-другому и не могло быть. Выступление против плейбой-клабов рассматривалось как покушение на святая святых – на свободную инициативу.

Миф о преуспевании плейбой-клабов и в целом империи «Плейбоя» усиленно поддерживается и самим «властителем дум» и средствами массовой коммуникации Запада. Немало слов потрачено «Плейбоем» и на создание мифа о том, как хорошо и дружно, безо всяких проблем, дрязг и скандалов живут те девушки, которым посчастливилось попасть в число избранниц Хефнера.

Однако на самом деле для «банниз» – реальных, живых! – служащих империи «Плейбоя» – жизнь отнюдь не представляется розовой сказочкой. Одно дело – разрекламированная во всех журналах судьба Мэри Уоррэн, любимой «банни» Хью Хефнера, которая всегда и всюду появлялась рядом с шефом, попивая, как и он, его любимую пепси-колу и заедая ее жареной кукурузой; она действительно сумела скопить капиталец и прожить так, как ей хотелось. Или судьба другой «банни» – Сары Лоундс, которая смогла выйти замуж (правда,

Стареющий плейбой прощается со своей возлюбленной. «Прости, дорогая,– говорит он,– из-за инфляции я больше не могу позволить себе вести такой образ жизни, к которому мы с тобой привыкли».

ненадолго) за кумира американской молодежи, джазового певца Боба Дилана. Некоторые «банниз» сумели, благодаря плейбой-клабам, стать модельершами или пристроиться в Голливуде. Но таких девушек – единицы.

Совсем иное дело – судьба большинства «банниз».

Что остается им? Утомительная работа по ночам под присмотром управляющего клубом, боязнь того, что кроличий хвостик, не дай бог, запачкается. «Банниз» не имеют права плохо выглядеть, уставать, перепутать какой-то напиток... За любое отклонение от постулатов инструкции девушки серьезно караются. Практически они не имеют права – ни при каких обстоятельствах, пока работают у Хефнера – обзаводиться семьей.

Так что, если отбросить весь этот ореол псевдокрасивой и беззаботной жизни, остается правда: «банниз» – обычные девушки, зарабатывающие свой нелегкий хлеб в сфере развлечений. Им приходится зачастую прибегать к отнюдь не эфемерным, а вполне реальным методам борьбы за свои права, вплоть до забастовок, хотя подобное поведение, возможно, не совсем гармонирует с их беззащитным кроличьим нарядом.

...Кролик как символ «Плейбоя», милый кролик, ставший, по мнению американской прессы, «одним из наиболее известных символов торговых корпораций в США», сопровождал истого плейбоя все время. На всем, что плейбой носил, читал, видел или слушал, чем пользовался в быту или за стенами дома, красовался все тот же фирменный знак. Костюмы свои он шил только в ателье под названием «Плейбой модэл эдженси», шел смотреть кино в «Плейбой-театр», слушать музыку – в «Плейбой-диско», если что-нибудь и читал, то это была продукция, выпущенная издательством «Плейбой-пресс».

Когда вечерами он встречался с девушкой, она как две капли воды была похожа на тех, чьи фотографии он видел в «Плейбое». И если бы хоть на миг можно было узнать его мысли, они наверняка были бы проштампованы: «Проверено «Плейбоем».

«В моем деле я – король!»

Итак, в истории Вселенной наступил тот памятный момент, о котором журналист Том Уолф с иронией написал: «В центре нашего (читай: капиталистического.– Я. Б.) мира находится Хью Хефнер. Центр его вращающейся кровати – центр мира». Элегантный особняк в Чикаго, прозванный «новым вариантом рая», «диснейлэндом для взрослых», щедро дарил многочисленные удовольствия плейбоям высшего полета. Деньги на их угощение и развлечения Хефнер не жалел. Он и тут все предусмотрел: стиль жизни обитателей особняка стал не только живой рекламой предприятия Хефнера, не только своеобразной витриной сладкой жизни, но и эталоном для плейбоев.

Что же касается плейбоев высшего полета, они просиживали в барах с роскошными блондинками и брюнетками, как будто вот-вот сошедшими со страниц журнала. Эти красотки входят в штат дома, как обслуживающий персонал, получают соответствующее жалованье; в дни приемов плейбои ходят в кинотеатры, где на свой вкус могут выбрать любую из новых кинокартин, купаются в подземных бассейнах с гротами, выполненными в старинном стиле, танцуют и слушают музыку в дискотеках, пьют изысканные напитки в многочисленных барах...

Да, не такой человек Хью Хефнер, чтобы просто так выбрасывать на ветер большие деньги. Эти люди, как правило, представители верхушки американского общества, нужны издателю. Они создают ореол респектабельности хозяину особняка. С ними запросто – в своем кругу – можно решить все проблемы, заручиться необходимой поддержкой. Насытившись щедростью Хефнера, они разнесут по миру миф о нем. Этот миф станет неотъемлемой частью американского образа жизни.

Подумать только, как все просто: стоит только пожелать, и каждый (каждый!) может стать богатым и преуспевающим (а значит, и уважаемым) членом истеблишмента.

Владелец особняка и журнала вовсю похваляется своей мощью. Власть денег развращает личность, способствует потере чувства реальности. И вот уже Хефнер небрежно роняет слова, а услужливые репортеры разносят по всему миру его сентенции самодовольства и бахвальства: «В мире нет большего дельца, чем я»,

«В моем деле я – король», «Пока я жив, «Плейбой» останется лучшим журналом в мире», «Во Вселенной нет еще и не будет никогда редактора, талантливее и умнее меня»...

Я! Я! Я! Он поразительно уверен в своих силах. В начале 70-х годов, когда тираж журнала достиг наивысшей черты, Хефнер за 150 долларов предлагал пожизненную подписку на «Плейбой»!

Список желающих взять у Хефнера хотя бы маленькое интервью, а то и просто увидеть кумира рос день ото дня. Не было ни минуты покоя у директора по общественным связям «Плейбоя» Хельмута Лорха. Только за одну неделю Хефнер беседовал с корреспондентами американского журнала «Тайм» и немецкого еженедельника «Шпигель», французского издания «Ле нуво Кандид» и английской газеты «Таймс»... Его голос звучал по Би-Би-Си, по «Голосу Америки» и другим радиостанциям.

И борзописцы, расхваливая на все лады «Плейбой» и лично Хефнера, старались вовсю. Американский журнал «Ньюсуик» величает его не иначе как «уважаемый всеми (!) главный импресарио секса в стране». Другое издание США – «Тайм», посвящая весь номер «Плейбою», называет Хефнера, чей портрет украшает первую страницу еженедельника, не иначе как «босс империи радости». «Тайм» не нарадуется: «Жизнь Хефнера – это осуществленная мальчишеская мечта. У него есть одно дело – получать удовольствия. Стремительные машины и собственные самолеты, закрытые бассейны и фантастические, прямо-таки неземные девушки, которых можно считать на дюжины...» Рядом фотография «Боинга-707» – «самого дорогого частного самолета в Америке».

Эстафету восхваления Хефнера подхватывает французский журнал «Экспресс»: «Хефнер – настоящий король волшебного царства». Справочник «Каррент байографи» утверждает, что «Плейбой» – «самая удачная издательская акция середины XX века в Соединенных Штатах, да, пожалуй, и во всем мире».

В лучшие годы «Плейбоя» многочисленные подробности из жизни Хефнера и обитателей его обширной империи обязательно появлялись в колонках светских новостей многочисленных буржуазных изданий. Покровители и почитатели «Плейбоя» всерьез, на протяжении многих лет – без тени юмора – предлагают выдвинуть – и выдвигали! – Хефнера на Нобелевскую премию мира, как «пророка нового образа жизни».

В чем же причина столь бурной шумихи вокруг имени Хефнера? Может быть, он действительно так популярен на Западе, что рядовые налогоплательщики, забыв все свои тревоги, интересуются лишь подробностями его биографии? Конечно нет! Усиленно рекламируемый миф о «человеке, сделавшем самого себя», сумевшем подняться над обществом, стать богатым и преуспевающим гражданином, прекрасно вписывался в концепции «равных возможностей» в буржуазном обществе. Многочисленные картинки из его «сладкой жизни» рождали среди читателей иллюзию и веру в то, что когда-нибудь и они смогут пусть не создать нечто подобное, но хотя бы пожить в сказочном ирреальном мире. Без сомнения, «королевский ореол» Хефнера, прикрывающий низкую пробу его короны, искусно использовался власть имущими для навязывания вполне определенных мировоззренческих стереотипов.

Наконец, пропагандируя сомнительные и фальшивые духовные ценности Хефнера, магнаты газетно-журнального мира, хозяева радио и телевидения знали, что могут рассчитывать на благосклонность новоявленного короля, на его поддержку в нужную минуту. Главное же в том, что Хефнер быстро стал своим в среде «королей прессы». В этой, хорошо отрепетированной, кампании восхваления «нового мыслителя» легко угадывается проявление классовой элитарной солидарности.