Текст книги "Король безнравственности"

Автор книги: Яков Боровой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

«Я буду миллионером...»

Громадная круглая кровать диаметром около трех метров вращается в любом направлении – достаточно только нажать на кнопку, вмонтированную в стенку. Кровать на колесиках, и на ней можно ездить: от камина до бара, от бара до телевизора... Она находится в одной из 48 комнат чикагского особняка, выстроенного в вычурном викторианском стиле. Окна в комнате наглухо зашторены тяжелыми бархатными гардинами с вензелями X. X.

К услугам Хью Марстона Хефнера новейшие достижения электронной техники, которой полон особняк, многочисленные бары (в том числе подземные и подводные), бассейны, художественная галерея с картинами признанных мастеров, спортивные залы, несколько уютных кинотеатров... Огромный, с семиметровым потолком холл для приемов. Рассказывают, владелец особняка иногда любит поиграть здесь в мяч с некоторыми знатными гостями.

Но, как правило, обладатель чудо-кровати, сделанной по специальному образцу и, разумеется, в единственном экземпляре, не ходит в бары (он вообще не употребляет спиртного), не играет в мяч и не наслаждается действительно великолепной, получше, чем во многих музеях мира, коллекцией картин. Большую часть времени он поглощен «творческим» процессом: читает, размышляет, излагает свою философию.

Любимое время работы Хефнера – ночь. Два секретаря обслуживают его круглосуточно: один – днем, другой – ночью. Чтобы в любой момент он смог «заморить червячка», круглые сутки работает кухня с поваром, вывезенным специально из Филиппин (говорят, там лучшие повара и слуги в мире). Зная пристрастие хозяина к прохладительным напиткам, многочисленная обслугадома не забывает заполнять столь же многочисленные холодильники бутылками пепси-колы. Один из морозильников запрятан даже в изголовье кровати.

В штаб-квартире «Плейбоя» свой отсчет времени, и часы демонстративно убраны из всех комнат особняка.

Хефнер не знает – или, вернее, не хочет знать,– какой день недели на дворе. Сослуживцы босса даже предложили ему семь пижам с вышитой на каждой планочкой с указанием дня недели, дабы Хефнер мог в любой момент узнать, какой же все-таки день наступил. Но хозяин довольно резко отказался от этого подарка. Знать время – ему просто ни к чему. Ничтоже сумняшеся он гордо объявляет во всеуслышание: «В стенах моего дома тот час, который я определяю сам. Мне нет никакого дела до времени».

Казалось бы, обычные чудачества – не более... Но ведь далеко не все чудаки Америки (даже такие же богатые, как Хефнер) становятся объектом столь пристального внимания миллионов американцев. И не случайно этот дом на Норс Стейт Паркуэй в Чикаго американский еженедельник «Ньюсуик» окрестил «выдающимся памятником грандиозному успеху в бизнесе, при этом воздвигнутом не на стали, пшенице или перевозках нефти, а на обычном издательском мероприятии». Описания роскоши особняка и нравов его хозяина долгие годы не сходили со страниц многочисленных буржуазных изданий и с экранов телевидения Запада. Радио, печать и телевидение величают Хефнера не иначе, как «властитель дум», «гуру (учитель) сексуальной революции», «великий философ XX века» и даже «пророк нового образа жизни».

Дело в том, что жизнь самого Хью Марстона Хефнера давно уже представляется Америке живым воплощением американского мифа. Он поддерживает иллюзию американцев о том, что в стране «равных возможностей» перед любым членом общества независимо от его социального происхождения открыты все пути к успеху, удаче, деньгам. Там до сих пор любят рассказывать притчу о том, как одну скромную хорошенькую девочку, живущую прямо за соседней дверью, случайно заприметил на улице продюсер из Голливуда. И вот, как по мановению волшебной палочки, юная красотка превращается, без особых на то усилий, в кинозвезду, окружена поклонниками, развлекается на самых фешенебельных курортах и, разумеется (это главное!), имеет солидный банковский счет. Это пример, так сказать, расхожего художественного мифа.

А вот другая популярная розовая сказочка. Скромный бедный мальчик из предместья большого города чистит на улице ботинки. Но он уже достаточно мудр для того, чтобы не транжирить попусту с трудом накопленные деньги. Каждый заработанный доллар вкладывается с умом в прибыльное дело. И вновь успех обеспечен!

Через несколько лет мальчик становится преуспевающим банкиром. Это поднадоевшая история из разряда коммерческих мифов.

А тот факт, что подобного благополучия достигают всего лишь единицы, в то время как для большинства настойчивые поиски счастья оборачиваются неудачей, усиленно замалчивается органами массовой информации Запада.

Успех Хефнера необычен даже для «страны неограниченных возможностей», как любят величать Соединенные Штаты буржуазные пропагандисты, ибо еще в юные годы Хефнер поклялся друзьям, что станет миллионером, и, представьте себе, стал им.

Хью Марстон Хефнер – основатель журнала, а в дальнейшем и целой империи «Плейбой» – родился в апреле 1926 года. Жизнь его родителей преподносится как гимн благочестию и отсутствию всяческих пороков.

Всем развлечениям Гленн и Грейс Хефнеры предпочитали регулярное хождение по воскресеньям в методистскую церковь, рьяными приверженцами которой они являлись. Родители всячески пытались приучить и своего сына к этому размеренному и богоугодному существованию, мечтая увидеть в мальчике «примерного американца» на их вкус. Но не тут-то было.

После окончания школы Хефнер два года прослужил в армии, но армейская служба с ее муштрой и нудностью не прельщала его. Несколько лет он изучал философию в Иллинойсском университете и в 1949 году получил звание бакалавра естественных наук. Еще несколько месяцев он проучился в Северо-Западном университете, но бросил занятия на половине. Лишь затем с серией комиксов под мышкой, подписанных кратко «Хеф», Хефнер отправился на свои поиски счастья в газетно-журнальном мире Чикаго.

Но там его встретили неприветливо. Печатали крайне редко, заставляли в основном заниматься администра тивными функциями, рекламой. В виде особого расположения изредка давали возможность рисовать и писать подписи к карикатурам. Поэтому с трудом полученное место в отделе подписки журнала «Эсквайр» было воспринято Хефнером как большая удача.

Этот ежемесячник был основан в 1931 году в Чикаго с целью рекламы мужского платья, но он не забывал и об интеллектуальных запросах американцев. В первых номерах журнала был опубликован один из лучших рассказов Эрнеста Хемингуэя «Снега Килиманджаро». Великий американец и в дальнейшем продолжал сотрудничать в «Эсквайре». Там же печатались и другие известные писатели США.

Школа «Эсквайра» – умение его руководителей довольно тонко лавировать между рекламой мужского белья и публикацией значительных литературных произведений – пригодилась Хефнеру в его дальнейшем восхождении на Олимп славы и богатства.

Сейчас уже, пожалуй, никто, даже из самых рьяных исследователей истории «Плейбоя», не припомнит имени того редактора, которому как-то пришло в голову перевести штаб-квартиру «Эсквайра» из Чикаго в Нью-Йорк.

Хефнера было решено взять с собой и даже незначительно прибавить жалованье. Но юный Хефнер воспротивился; правда, учиненная им «буря в стакане воды» оценивалась весьма дешево: Хефнер потребовал добавить еще 5 долларов в неделю. Ему отказали... «после тщательного изучения и оценки способностей».

Вот парадокс: униженный Хефнер вскоре организовал собственный журнал и стал миллионером и «властителем дум» целого поколения, а имя строптивого главного редактора «Эсквайра» ушло в небытие. Забавная история со злополучными 5 долларами позволила французскому социологу Жаку Муссо так и назвать книгу о Хефнере: «Пять долларов за империю».

Как мечта стала явью

Но перед тем, как создать эту самую империю, новоявленному «пророку» пришлось всерьез помаяться.

«Сделать деньги» путем организации джазового оркестра, исполнявшего песни любимого с детства Фрэнка Синатры, не удалось. Некоторое время Хефнер влачил жалкое существование. Так же провалом завершилась попытка основать юмористический журнал. Будущий издатель «Плейбоя» обивал пороги редакций, брался за любое подвернувшееся дело, с горя даже стал сотрудничать в детском еженедельнике.

Но такая жизнь была не для тщеславного, страстно мечтавшего разбогатеть Хефнера. Еще со студенческой скамьи он вынашивал идею (процитируем его слова):

«Основать журнал развлекательного свойства, предназначенный для городского парня – веселого, изощренного, жаждущего наслаждений, которые дарит большой город».

Знакомство с работами американских социологов Ч. Рейха и А. Кинзи, известных своими исследованиями в области полового поведения человека, озарило Хефнера. Их идеи были восприняты будущим «пророком» с необычайным интересом. Уже тогда в редактируемом им самописном юмористическом журнале Хефнер, под явным влиянием Рейха и Кинзи, писал: «Наши притязания на высокую мораль, наше лицемерие по вопросам секса привело к непоправимому разочарованию в обществе, преступности малолетних, отчуждению и одиночеству».

В конце статьи он клялся, что в один прекрасный день напишет об этом передовую в собственном журнале и тем самым разобьет в пух и прах устаревшие моральные концепции и поведет, как гид, как поводырь, общество к «светлому завтра».

С беспримерным усердием Хефнер стал создавать журнал. Изображение обнаженных девиц, по его замыслу, должно было оправдать первоначальные расходы, а достаточно высокий литературный уровень обеспечивался перепечаткой произведений известных авторов, публикацией множества рисунков, карикатур, цветных снимков. Все это вместе и должно было создавать «впечатление первоклассной продукции».

Появление «Плейбоя» среди массы других развлекательных журналов не случайно. Перемены в экономическом благосостоянии послевоенной Америки повлияли на моральные нормы общества. Страна переходила, как образно выразился американский публицист и писатель Ф. Боноски, «от пуританизма как морали дефицита к гедонизму как морали изобилия и потребления». Пышно расцветали многочисленные пороки, присущие американскому, как, впрочем, и любому другому капиталистическому обществу: преступность, безработица, гнетущее одиночество людей и бесперспективность человеческого существования.

Молодежь, разочарованная в буржуазных, ханжеских моральных нормах, стихийно бунтовала. Поиски молодым поколением путей к решительному обновлению форм общественной жизни усилиями буржуазных идеологов вылились в проповедь сексуального освобождения, наркотиков и нелимитированного насилия.

...Сексуальным символом той эпохи буржуазные проповедники сделали Мэрилин Монро. Трагична судьба этой талантливой киноактрисы, покончившей жизнь самоубийством в 1962 году. Нет, не яркое артистическое дарование привлекало к ней внимание боссов развлекательной индустрии. Они лишь спешили использовать, как говорят в Америке, «сексапильность», то есть сексуальную привлекательность М. Монро. Искусно навязанный обществу имидж (образ) актрисы, вопреки ее сокровенным личным желаниям и творческим устремлениям, стал одним из стереотипов западного образа жизни. Из этих поистине железных объятий имиджа актриса так и не смогла вырваться до последнего дня своей жизни...

В начале 1953 года Хефнеру попался на глаза настенный, выпущенный подпольно, календарь с изображением Мэрилин Монро «в чем мать родила». Под каждой из ее двенадцати фотографий стояла надпись «Мисс Золотая мечта». Подобные издания призваны были поднять резко упавшее настроение американских солдат, ведших в то время несправедливую войну в Корее.

Предприимчивый делец смекнул: на этом календаре можно хорошенько заработать. Выпустить официально это издание представлялось невозможным. Законы того времени запрещали публикацию фотографий нагого тела. Поэтому потребовалось немножко «приодеть» кинозвезду. Сказано – сделано. Хефнер незамедлительно отыскал фотомастерскую, в которой изготовлялись эти календари, и всего за 200 долларов – вот это удача! – выкупил все фотографии кинозвезды с правом их репродукции.

Подпольный календарь... «Приодетая» уже в новом журнале Мэрилин Монро... А что же сама киноактриса? Давала ли она разрешение на подобное использование своей фотографии, имени? Конечно, нет! Но она – казалось бы, в зените славы, успеха, богатая и вроде бы независимая – была абсолютно бесправна в мире чистогана! Ее судьбой распоряжались другие, в том числе и Хефнер. В общем, Мэрилин Монро, сама того не ведая,стала первой из серии красавиц, украшающих страницы «Плейбоя». Сразу же родилось и название ныне уже постоянной рубрики журнала – «Подружки месяца».

Хефнер не только составил план первого номера ежемесячника, но нарисовал и макет своего детища. С этим добром он направился в различные рекламные агентства Чикаго в поисках чудака, который согласился бы ему помочь. Или, хотя бы на худой конец, ссудил Хефнера необходимой для издания журнала суммой. Но никто так и не согласился...

Во время тщетных попыток найти издателя Хефнер наткнулся в одном из рекламных оффисов на малоизвестного художника Арта Пола, который впоследствии стал художественным редактором «Плейбоя».

Рассказывает Хефнер: «Когда я впервые вошел в студию Арта Пола и увидел на стенах образцы его творчества, то сразу же понял, что он именно тот человек, которого я столь долго искал».

Свидетельствует Арт Пол: «Неизвестный человек, назвавшийся Хью Хефнером, показал мне сделанный им макет будущего журнала. Это было ужасно! Никогда и нигде я не видел такой неуклюжей и непрофессиональной работы. Малоприметный человек, видимо, не имел ни малейшего представления о том, что такое художественное оформление. До сих пор не понимаю, почему я согласился ему помочь».

Тем не менее они поладили. У Арта Пола оказалось хорошее чутье. Он точно высчитал: журнал ждет успех.

Художник создал новый макет – и свой труд потратил не зря. В общем, Арт Пол в отличие от многих не просчитался...

Но, чтобы выпустить журнал, нужны были деньги.

Хефнер пустился во все тяжкие. С грехом пополам ему удалось набрать 7 тысяч долларов. По нынешним временам цифра смехотворная, но тогда, в декабре 1953 года, этих денег оказалось достаточно для того, чтобы первый номер журнала вышел в свет.

Итак, журнал назвали «Плейбой» (то есть «Повеса», «Вертопрах», «Любитель сладкой жизни») после длительного и бурного обсуждения. Символом журнала был выбран кролик. Перебрали массу животных, но остановились на кролике, ибо он, по мнению руководящего состава ежемесячника, является самым что ни на есть повесой животного мира. Сам же Хефнер объясняет выбор кролика в качестве эмблемы журнала, а впоследствии и всей империи «Плейбоя», следующим образом:

«Я хотел, чтобы начиная с первого номера журнала кролик явился бы символом «Плейбоя». Ни собака, ни кошка не годились, потому что некоторые люди не любят кошек, другие не любят собак. Но назовите мне хотя бы одного человека, кто плохо бы относился к кролику? Он очень мил, наш кролик...»

Первый номер журнала, вышедший в конце 1953 года и поместивший в качестве своей первой «подружки месяца» фотографию полуодетой Мэрилин Монро, довольно выгодно отличался от подобных ему развлекательных изданий. Слегка прикрытые одеждой девицы, уютно поселенные на страницах ежемесячника, не выглядели вульгарно, а тексты были написаны на довольно-таки приличном профессиональном уровне. У Хефнера в то время не было денег для того, чтобы обращаться к крупным писателям, но он – вот где таится настоящая предприимчивость! – и тут нашел выход из положения: в первом же номере появились перепечатки из малознакомых американским читателям произведений классиков.

Первый номер журнала был продан в количестве почти 54 тысяч экземпляров. Такой успех позволил Хефнеру через некоторое время выпустить второй номер, а затем и третий. Уже в начале следующего года Хефнер писал: «Все кажется абсолютно нереальным. Мечта стала явью слишком быстро для того, чтобы я мог полностью воспринять успех».

К концу 1958 года ежемесячник вплотную приблизился к заветному рубежу – миллиону – и превзошел ненавистный Хефнеру по вполне понятным причинам «Эсквайр». Вспоминая, что на титульном листе первого номера журнала, состоящего всего из 44 страниц (ныне в журнале до 300 страниц текста), не стояло даже даты, Хефнер с явным самодовольством вещал: «Журнал непременно должен был погибнуть, а он выжил. Это настоящее чудо... Успех «Плейбоя» не имеет аналогов в современной истории издательского дела».

...Основать журнал в Соединенных Штатах? Для этого требуется, несомненно, определенная смелость. Ведь «Америка – страна по преимуществу журнальная»,– говорил, возможно, несколько преувеличивая, бывший редактор «Харперс» Ф. Л. Аллен. В стране и поныне выходит свыше 60 журналов тиражом более миллиона экземпляров каждый. А всего ежемесячников в стране, если верить официальным источникам,– от 10 до 16 тысяч.

Но дело вовсе не в том, что герою нашего рассказа пришлось проявить смелость и, как это любят красочно описывать западные исследователи, «с громадными трудностями завоевывать газетно-журнальный мир Чикаго, а затем и всей страны». На самом деле этот самый мир был уже внутренне готов для принятия и признания подобного издания, просто ставка на «Плейбой» была сделана верно и ко времени. Поэтому странно слышать от Хефнера столь часто повторяемое слово «чудо». Нет, журнал выжил не чудом; он должен был не только выжить, но и преуспеть, ибо его появление на свет божий и рост тиража были обусловлены кризисом идеалов и моральных ценностей американского общества. Отказавшись от элементарных норм нравственности и справедливости, когда-то ею исповедуемых, буржуазия встала на путь аморализма и антигуманизма, которые были возведены в ранг официальных доктрин. А Хефнер стал не больше чем удачливым исполнителем этих доктрин.

«...Не человеческий разум, а секс»

Повинуясь не мифическому предназначению, а притягательной силе долларовых ассигнаций, впитав в себя философские воззрения реакционных буржуазных мыслителей, набив за время работы в «Эсквайре» и других потребительских журналах руку на торговле «маскультом», Хефнер обнаружил в массовой культуре современного Запада брешь, которую и заполнил своим изданием.

Уже в первом номере «Плейбоя» Хефнер выполняет обещание, данное в юности,– большим тиражом публикует свой манифест, в котором есть следующие примечательные слова: «Молодой человек вступает в жизнь, не зная, как ему вести себя в ней. «Плейбой» берет на себя миссию гида, и мы говорим всем этим парням, что есть главное в жизни».

Итак, Хефнер сразу же предлагает себя – через посредство своего детища – в гиды и поводыри целого поколения. Он торжественно обещает людям, что никоим образом не собирается докучать им. Процитируем в связи с этим еще один примечательный фрагмент из манифеста: «Мы не будем касаться государственных дел. Мы не будем способствовать разрешению международных конфликтов и не будем провозглашать высоких моральных истин. Если благодаря нам американский мужчина несколько раз дополнительно рассмеется, мы будем считать, что наше существование оправдано».

Над вопросом о том, что есть главное в жизни, неоднократно на протяжении всей истории задумывались лучшие умы человечества. Но в данном случае речь идет не обо всех людях, а только о тех американских мужчинах, в основном молодых городских парнях, которые склонны несколько раз дополнительно рассмеяться при прочтении очередной скабрезной шутки, фривольного анекдота. Что же есть главное в жизни для них?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, Хефнер, если, конечно, верить данным его постоянного биографа Фрэнка Брейди, крепко призадумался и даже около полутора лет не выходил из штаб-квартиры «Плейбоя» в Чикаго. Все это, разумеется, из области курьезов. Но факт остается фактом: в декабре 1962 года в журнале появляется рубрика «Философия «Плейбоя», и с тех пор бурный поток хефнеровских наставлений регулярно выливается на головы читателей ежемесячника. Досужие специалисты с помощью самых точных электронных калькуляторов подсчитали, что Хефнеру потребовалось для выражения своих философских взглядов 25 крупных статей общим объемом – ни больше, ни меньше! – в 250 тысяч слов.

Хефнер категоричен в своих суждениях. На основе сделанного им лично «глубокого анализа общества», в чем он не стесняется признаться читателям, Хефнер открыто заявляет: «Без секса мы жили бы до сих пор в пещерах». И тут же делает прямо-таки р-революционное открытие: «Главная сила в мире не человеческий разум, а секс...». Вот так-то! Потом, тоном, не терпящим никаких возражений, он уверяет читателей, что основная беда современного американского общества заключается в слишком рьяном подавлении сексуальности.

«Знакомые мотивы»,– скажет внимательный читатель. Да, Хефнер не открыл никаких америк! Он лишь вытащил на поверхность старые, порядком одряхлевшие, философские концепции прошлого, в частности, некоторые мировоззренческие положения Фрейда.

Хефнер, разумеется, не мог игнорировать настроение многих миллионов молодых американцев, своих читателей, недовольных собой, родителями, школой, политическими деятелями, философией, которая призывает говорить одно, а делать другое. Но он отнюдь не ищет выхода из тупика моральных ценностей. Общество, в котором он живет, его вполне удовлетворяет. Целеустремленный защитник классовых интересов буржуазии, издатель «Плейбоя» предлагает «удобный» и «единственный» путь, разрешающий все сомнения: надо срочно сокрушить все и всяческие условности, распространенные предрассудки и притворную стыдливость, стать свободным хозяином самого себя, своих поступков и действий, какими бы шокирующими для окружающих они ни выглядели.

Хефнер призывает освободить человека от всяческих догм и табу, ибо только тогда, уверяет он, homo sapiens «будет вести «здоровую» жизнь во всем: и в сексе, и в делах...». «Человеческие свободы,– продолжает он,– никоим образом не должны быть урезаны, а главнейшая из них – половая – тем более...». Он благословляет промискуитет, то есть беспорядочные половые связи, полагая, что только в этом – «вершина удовольствия и наслаждения, к которым и должны стремиться все люди».

Тенденциозно формируя низменные вкусы «толпы», Хефнер переключает ее внимание на фальшивые мишени. Так нравственное раскрепощение оборачивается на деле еще более глубоким, унизительным закабалением личности низменными инстинктами, культивируемыми буржуазными идеологами.

Когда Хефнер говорит или пишет о сексе, он впадает почти что в мистический экстаз. «Секс в своем высшем проявлении,– уверяет он,– становится средством выражения самых потаенных желаний, эмоций и чувств.

И когда секс служит именно этим целям, помимо средства воспроизведения рода человеческого, тогда он поднимается над уровнем живого существа».

А какое же место во всем этом нагромождении слов занимает любовь? – спросит недоуменный и наивный, по меркам Хефнера, читатель. Любовь, по Хефнеру, объявляется раз и навсегда устаревшим понятием. Заодно устаревшими объявляются такие вечные понятия, как взаимопонимание между мужчиной и женщиной, нежность, верность друг другу. Красота, счастье, здоровье, чувство удовлетворения жизнью, свобода личности и даже общественный прогресс – все связывается неразрывной цепочкой с сексом.

Хефнер цинично делает «потрясающее» открытие: оказывается, несчастный человек на Западе – вовсе не безработный, не человек, потерявший веру в будущее, в способность общества решить насущные социальные и

Реклама плейбой-клабов – места паломничества современных вертопрахов.

экономические проблемы, не личность, которая скорбит о потере высоких нравственных идеалов, а такое существо, которое сдерживает «исполнение естественных потребностей тела».

Всячески декларируя свою приверженность свободе человеческой личности и ее неотъемлемых прав в качестве полноправного члена общества, издатель «Плейбоя» уверяет, что цель бытия заключается лишь в преследовании глубоко личных стремлений к счастью и успеху.

Тем самым журнал уводит своих читателей и последователей в лоно воинствующего буржуазного индивидуализма и эгоизма, полного презрения к заботам и тяготам жизни других людей, общества в целом. Свобода личности трактуется, как «право человека искать Бога, так и его право идти к Дьяволу» (читай: совершать антиобщественные деяния, поклоняться культу силы, заниматься наркоманией, проституцией). Подобная вседозволенность» подобная «свобода личности», подчинение любых поступков низменным прихотям возводятся Хефнером в императив сильной личности, супермена XX века.

В действительности никто так не далек от защиты настоящих прав человека (права на труд, жилье, образование, свободное волеизъявление), как Хефнер.

И тщетно искать на страницах журнала хоть какое-то упоминание о борьбе рядовых американцев за свои реальные права. В 1968 году Хефнер был свидетелем кровавой расправы полиции над участниками антивоенного движения молодежи в Чикаго во время очередного съезда демократической партии. Ни строчкой не обмолвился «борец за гражданские права» о преступлении реакции! Ему это было не интересно. Хефнер вступается за «права человека» лишь в том случае, если совершается «попытка регулировать или контролировать сексуальную жизнь взрослых граждан Америки», ибо это, по мнению издателя «Плейбоя», «противоречит принципам индивидуальной свободы, которые являются основой демократии...».

Во главу угла Хефнер ставит безудержное потребление, считая, что оно – благо, счастье и смысл всей жизни. Женщина (главное предназначение которой, по Хефнеру, заключается в том, чтобы «быть объектом сексуального вожделения мужчины. Ведь секс – основа жизни!») в этом случае становится таким же предметом потребления, для обладания которым и необходимы спортивные машины, дорогие ликеры, ультрасовременные квартиры, псевдофилософская болтовня на модные темы и тому подобное.

Красивая женщина превратилась не только в предмет потребления, как дорогая спортивная машина или, на худой конец, бутылка старинного дорогого коньяка, но и в символ престижности. Поль Гебхард, исполнительный директор основанного Кинзи Института по изучению проблем секса, весьма тонко подметил, что «Хефнер не только привел секс на страницы журнала. Он смог чудодейственным способом связать секс с вопросами престижности и даже дальнейшего продвижения в обществе».

И кому до Хью Хефнера с его деловой хваткой могло прийти в голову взять у президента США интервью по этому поводу. Какими высшими соображениями руководствовался Джимми Картер, давая интервью «Плейбою»? Как подметил Филипп Боноски: «Президент, наделенный властью отправить всех нас в преисподнюю, пытается доказать американцам, что он считает себя человеком со здоровыми сексуальными наклонностями, способным принимать разумные решения в интересах своего народа».

И интервью президента, и его слова Америка сегодняшнего дня восприняла как нечто абсолютно нормальное. «Стыд и позор перестали существовать как в общественной, так и в личной жизни»,– совершенно справедливо отмечает американский публицист.

«Библия» для мужчин

На каких же мужчин рассчитан журнал, названный «новой библией XX века»? На тех, кого стали называть плейбоями. Все критерии плейбоя были детально разработаны Хефнером. Это – мужчина, ценящий домашний уют, взращенный городом и интересующийся только тем, как хорошо поесть, выпить, получше одеться и развлечься в женской компании. И ничего больше. Плейбоем может стать каждый, уверяет журнал, и сразу же становится на защиту любителя удовольствий и сладкой жизни от тех возможных оппонентов, которые посмели бы упрекнуть сего любителя в бездуховности и бездельничанье.

«Кто такой плейбой?» – спрашивают издатели журнала и с пафосом сами же отвечают: «Никчемная личность? Неудачник? Или модный бездельник? Ничего подобного! Он может стать очень толковым, знающим дело администратором, заниматься искусством, быть преподавателем, архитектором или инженером. Он может заниматься любым делом, но при этом проповедовать определенную точку зрения. Он должен рассматривать мир не как юдоль слез, а как возможность счастливого времяпрепровождения; он должен получать удовольствие от своего дела, но не рассматривать его как основную цель жизни; он должен быть самоуверенным человеком утонченного вкуса, который умеет тонко наслаждаться, человеком, которому в одинаковой степени чужд и разврат, и дилетантство; в целом, это человек, который может брать от жизни все, жить «по самую рукоятку». Вот именно такой мужчина и есть плейбой».

Этот буржуазный идеал образа жизни и пропагандирует Хефнер. Он прямо призывает молодежь быть подальше от неприглядной действительности, предложив ей бегство в мир «счастливого» времяпрепровождения и вседозволенности.

Да, Хефнер «позволяет» плейбою заниматься разнообразными делами, но главное в нем должно быть абсолютным – этот мужчина обязан придерживаться определенной точки зрения. Благодаря «новой библии XX века» формируется мировоззрение существа, крайне равнодушного ко всему вокруг, а поэтому довольного собой и жизнью. Плейбой всеми силами старается не видеть теневые стороны жизни, не замечать острые социальные конфликты. Ему не интересна любая мало-мальски серьезная критика недостатков или тем более пороков общества. Если он и не был, то под влиянием журнала становится непременно конформистом и сознательным защитником существующих политических и общественных институтов. Это и определяет его принадлежность, как говорит Хефнер, к «классу суперменов XX века».

Хефнер и созданное им детище беспрерывно льстят своему читателю, внушая ему убежденность в собственной полноценности. Журнал из номера в номер в различных вариациях повторяет: «Читатель «Плейбоя» богат, преуспевающ, физически здоров («Настоящий американский мужчина,– сказано в одном из номеров ежемесячника,– не может быть больным»), перед ним открыты все двери, он может жить в своем мирке так, как он хочет, и пользоваться при этом всеми благами цивилизации». В общем, настоящий стопроцентный американец.

Такие идеи, проповедуемые Хефнером, устраивают и правящие круги Америки. Поэтому-то к журналу практически с первых же дней благоволили и администрация, и высшее военное командование, которым стопроцентные американцы были ох как нужны во время кровавых авантюр во Вьетнаме, Камбодже, Лаосе...

«Плейбой» с первого дня вовсю насаждался в армии.

«Медным каскам» из Пентагона журнал мил тем, что он постоянно и целенаправленно внедряет в сознание своего читателя мысль о том, что любое деяние, совершенное представителем США за их пределами, даже нравственно весьма сомнительное, не только оправдывается высшими государственными интересами и практической необходимостью, но и является актом героизма. Так возникает апология военного разбоя, которому посвящалось и посвящается множество страниц ежемесячника.