Текст книги "Конец Подземного города"

Автор книги: Яков Кальницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Затем Джонни поднялся на капитанский мостик. Дул приятный теплый ветер… Лед сверкал, воздух был напоен светом. И только на востоке висело черное дымовое пятно. Это «Днепр» пробивался на помощь.

– Вот что, Роб, – сказал Джонни капитану. – Когда русские приблизятся, укутайтесь дымом: у нас, мол, пожар, ничего не видно. А то как бы они нас не раскусили… Понятно?

Роб многозначительно подмигнул Джонни, присвистнул, и оба расхохотались.

Опять «Мафусаил»

На высоте четыре тысячи пятьсот метров Солнцев перевел свою машину в горизонтальное положение, убрал винт и включил ракетный двигатель. Набирая высоту, «Светолет» понесся на северо-запад. Пассажиры не чувствовали ни перемены в положении корпуса машины, ни быстро нарастающей скорости.

Включив приборы автоматического управления, Солнцев вернулся в кабину.

– Высота – двадцать три тысячи метров, – сказал он, садясь в кресло.

– Двадцать три? – изумился Рыбников. – Ой, что-то не верится…

Но, глянув в окно, он увидел темно-фиолетовое небо. Кое-где мерцали зеленоватые звезды. Далеко внизу лежали облака, словно серебряный океан, замерзший во время шторма.

– Изоляция хорошая, – похвалил Рыбников. – А тишина какая…

– Конечно, тишина, – отозвался Иринин, – ведь мы идем быстрее звука. Шум «Светолета» остается позади. Да и вообще откуда взяться шуму на этой высоте? Воздух здесь очень разрежен.

– Знаешь, Левушка, твой «Светолет»… – Рыбников обвел рукой кабину. – Прямо как во сне…

– Да, – согласился Солнцев, – благодаря электрониту мы сэкономили свыше десяти тонн полетного веса. В мире нет машины с меньшим полетным весом, чем наш «Светолет».

– Придраться не к чему, – покачал головой Рыбников и направился к радиоустановке.

Гарри был равнодушен к пейзажу. Устроившись в кресле поудобнее, он крепко спал. В крохотном отсеке Надя готовила завтрак. Профессор Иринин шутил:

– Пикник в стратосфере. Даже если считать по московскому времени, то для завтрака еще слишком рано. Ну, а в поясе, где мы летим, сейчас восемь часов вечера вчерашнего дня. Придется нам еще раз поужинать.

Вдруг Рыбников протяжно свистнул и, подавшись грузным, телом вперед, протянул Солнцеву свою запись.

– Знакомая картина: кто-то «SOS» кричит.

– Координаты, Устин Петрович?

Рыбников отметил на карте точку, откуда был послан сигнал бедствия, и прибавил:

– Название судна «Мафусаил»…

– «Мафусаил»?

Гарри вскочил – сна как не бывало.

Все в молчании глядели друг на друга.

– Гарри, ведь именно с этого корабля вы бежали? – спросил Иринин.

– Ну, конечно, – подтвердил Гарри. – Два «Мафусаила» на этой линии вряд ли плавают.

– А вот мы сейчас посмотрим, – сказал Солнцев.

Он погасил свет. На стене резко обозначился прямоугольник экрана. На нем виднелось обширное ледяное поле, прорезанное кое-где узкими разводьями.

– Что это? – спросил Рыбников.

– Участок океана, над которым мы пролетаем, – ответил Солнцев.

– Но ведь между нами и океаном несколько слоев облачности.

– Для сантиметровых волн, на которых работает наша установка, облачность – не помеха.

Рыбников насторожился, повел усами:

– Опять моя трещотка что-то принимает… – Он прислушался к писку из репродуктора и стал расшифровывать сигналы: – «Не падайте духом. Держитесь. Перейдите на старый лед. О прочем не заботьтесь. Через час надеемся вас снять. Капитан «Днепра» Лунатов»… Вот здорово! И мой «Днепр» здесь.

– «Днепр»?! – обрадовался Гарри. – О, в таком случае, Лев Леонидович, надо послать товарищам привет…

Солнцев молча согласился, и Рыбников поспешно отстукал приветственную телеграмму, перехваченную Михом.

Вдруг на экране среди битого льда все увидели крохотный, словно нарисованный пароход.

– Вот и «Мафусаил», – сказал Солнцев. – Узнаете, Гарри?

Он повернул какую-то ручку, и изображение увеличилось. Теперь хорошо видна была палуба, надстройки; матросы расхаживали вдоль борта, заложив руки в карманы, и вид у них был самый развеселый…

– Ничего не понимаю, – пробормотал Иринин. – А как же авария?

– Сейчас узнаем, – сказал Солнцев.

Он скрылся в рубке управления. Путешественники почувствовали, что их будто сковало стальными обручами, прижало к стене…

Солнцев окликнул свой экипаж:

– Все целы, товарищи? Прошу не пугаться: «Светолет» делает крутой вираж. Сейчас увидим, что делается на «Мафусаиле».

Постепенно теряя скорость, «Светолет» принял вертикальное положение и начал быстро опускаться, проваливаясь сквозь густые лохматые облака. Не выходя из них, он повис, поддерживаемый винтом. Все вооружились биноклями и в просветы облаков стали разглядывать ледяную пустыню.

«Мафусаил» оказался прямо под ним. Хорошо были видны люди, двигавшиеся с санями в разных направлениях. В стороне от корабля долбили лед и опускали в пробоины какие-то ящики.

– Никакой аварии тут нет, – сердито сказал Рыбников. – Не пойму, – лед они, что ли, взрывать думают… Зачем же в таком случае вопить «SOS»?..

Солнцев стукнул кулаком по столу.

– Все ясно! – воскликнул он. – Мерзавцы минируют подступы к своему кораблю… Так гитлеровцы на фронте делали: притворится тяжелораненым, а когда приходит помощь, стреляет в упор… Негодяи! Понимаете, друзья, что они готовят «Днепру»?..

ЭП

Тот, кого заключенные в Подземном городе называли Рашем, был очень огорчен исчезновением Гарри Гульда. Из десяти заключенных, уведенных в тот день, в камеру возвратилось девять. Никто из них не мог сказать, куда девался негр. Лишь француз Моро прошептал:

– Пожалуй, утонул… Впрочем, не знаю. Разве у них что-нибудь увидишь!

Лишившись друга, Раш некоторое время чувствовал себя одиноким. Возможно, конечно, что Гарри сумел бежать. Но как узнать, верно ли это? Да и куда он мог убежать с заброшенного в Ледовитом океане острова? Всюду его ждала гибель.

Работы велись по-старому, никаких перемен не было, и посещение камеры рыжим тюремщиком постепенно стало забываться. Как и раньше, пленники никого не видели. Каждый их шаг стерегли невидимые глаза и стволы автоматов.

«Оружие», заготовленное с помощью Гарри, – осколки породы, напоминающие по форме топоры, палицы, – по-прежнему хранилось в шахте, в груде отбросов. Однажды, проверяя сохранность своих каменных сокровищ, Раш нашел среди них бумажку. Улучив момент, он прочел написанное по-английски:

«Нас продали международной организации бандитов. Ни одно правительство, по крайней мере официально, не знает о существовании Подземного города. Я в отчаянии… Стараюсь связаться с вами. Записку уничтожьте немедленно. ЭП».

Записка взволновала русского. Кто такой этот таинственный ЭП? Раш долго ломал голову над загадкой, пока не вспомнил о норвежце, профессоре Паульсене. Да, его имя Эрик… Значит, профессор жив, работает где-то поблизости и даже имеет относительную свободу. Чем он может помочь?

Готовиться к восстанию становилось все труднее. Люди слабели с каждым днем. Раша беспокоило их равнодушие к своей участи. Но у русского выбора не было: именно с этими людьми надо организовать восстание и победить.

В тот же день за обедом, когда заключенные, тяжело дыша, уселись вокруг длинного стола и каждый принялся за еду, русский попробовал вывести их из апатии: будто нечаянно, он уронил на пол свою миску. Горячее варево попало на ноги соседу, тот беззлобно выругался. Остальные не отозвались на происшествие. Русский полез под стол, чтобы поднять миску, толкнул соседа и шепнул ему:

– Скоро свобода…

Тот молча продолжал хлебать суп.

– Разве ты ее не ждешь? – тихо спросил Раш.

Сосед снова ничего не ответил. Нельзя даже было понять, слышал ли он вопрос.

Но не все были так деморализованы, как этот несчастный. Утром следующего дня, когда заключенные гуськом шли по узкому коридору в шахту, русский, будто споткнувшись, бросил через плечо:

– Борьба и победа!

Сзади еле слышно отозвался Моро:

– Победа и свобода!

Поляк Янковский довольно громко шепнул: «Пора!», а Бленд сказал взглядом: «Мы готовы».

Но с чего начать, если никому из заключенных неизвестно расположение охранных постов в бесчисленных запутанных ходах и переходах Подземного города? Неизвестно, где искать администрацию, где находятся склады оружия, продовольствия. Раньше чем повстанцы успеют что-либо предпринять, из всех автоматов будет открыт огонь…

Прежде всего необходимо добыть план Подземного города, чтобы знать, куда направить главный удар. Может быть, Паульсен сумеет помочь? Но как связаться с ним? Ни клочка бумаги, ни огрызка карандаша… Разве что нацарапать несколько слов на куске породы и положить его в тайничок, где была найдена записка?.. Не было уверенности, что профессор вторично заглянет туда. Но надо попробовать.

К концу дня, пользуясь каждой возможностью урвать несколько секунд от работы, Раш нацарапал на куске породы величиной с куриное яйцо:

«Необходим план Подземного города».

Оторвав от висевшей клочьями подкладки кителя полоску, русский обвязал ею свое каменное «письмо» и положил его в кучу породы.

На следующее утро Раш нашел свое послание на том же месте, но уже без лоскута и текста – все нацарапанное было стерто. Не было никакого указания на то, в чьих руках побывало «письмо». Но все было спокойно – никому не приказали остаться в забое. Значит, надо ждать.

День уже подходил к концу. Обычный трудовой день, полный грохота, дикого шума, но лишенный звуков человеческой речи. Однако в треске перфораторов русский слышал многое. Вот Моро нажал грудью на свой бур и тотчас вырвал его из породы. Точка. Длинней промежуток – тире, и так далее. «Почему медлишь? Пора начинать», – говорят перфораторы… В этом однообразном треске никто из тюремщиков не мог различить фраз, которыми обменивались пленники.

Раш подошел к одному из заключенных, взял у него из рук перфоратор и, пока сверлил бурку, успел отбить:

– Ждите. Будьте готовы.

Ни одна спина не разогнулась, ни одна рука не дрогнула. Люди научились прятать чувства… Вдруг кто-то закричал: «Вода!» Заключенные подняли головы и увидели, что с потолка шахты каплет. Вскоре вода ручейком растеклась по стене, зажурчала внизу. Раздались крики: «Заливает! Тонем!» Заключенные стали взбираться на бугры, карабкаться на выступы стен…

И тут загрохотал репродуктор:

– Все по местам! Невыполнение приказа повлечет применение газов… Номер четыре тысячи триста шестьдесят девять, возьми инструмент.

Раш не спеша направился к инструментальному щиту, взял свой ящик.

– В центральный штрек, – приказал репродуктор. – Первый поворот налево. Ступай к подъемнику.

Русский шел по низкому штреку, тускло освещенному редкими лампочками. И хоть вокруг было совершенно пусто, Раш чувствовал, что со всех сторон за ним неотступно следят… Вот он свернул налево, прошел около двухсот метров и впереди увидел темный ствол шахты.

Раш стал на площадку подъемника. Куда повезут – вверх или вниз? Площадка дрогнула и стала подниматься. Он успел сосчитать до четырехсот, когда подъемник остановился. «Значит, подняли не меньше чем на сто—сто двадцать метров», – сообразил русский.

И на этом горизонте весь путь по штреку был отмечен пунктиром лампочек. Следуя от лампочки к лампочке, Раш дошел до насосной станции. Одиннадцать насосов ритмически откачивали воду из глубины нижних горизонтов, двенадцатый бездействовал: к его кожуху был прикреплен желтый флажок – сигнал аварии.

В стене, на высоте человеческого роста, Раш увидел нишу. Он поставил в нее ящик, достал ключ и стал разбирать насос. Все оказалось в порядке; лишь в правом цилиндре ослабели кольца поршня, поэтому насос перестал работать.

Раш приглядывался, присматривался. Иногда бросал взгляд в сторону, назад. Вдруг что-то скрипнуло, и в нише открылся небольшой люк. В нем показалось бледное лицо. Тонкая белая рука поманила Раша.

Подойдя ближе, он узнал Паульсена и услыхал шепот.

– Можно говорить… Здесь нет радиоушей…

Русский припал к отверстию люка:

– Чем вы можете нам помочь?

Лицо Паульсена искривила страдальческая улыбка:

– Я работаю в лаборатории. В моих руках немногое. Я начертил план. – Дрожащая рука профессора протянула Рашу сложенный вчетверо листок бумаги.

Тот быстро сунул бумагу за пазуху.

– Послушайте. Вы могли бы сделать так, чтобы погас свет? Хоть на несколько минут?.. В рабочее время…

Паульсен помолчал, что-то обдумывая, затем сказал:

– Хорошо. Я не знал, с чего начать. Я испортил насос, чтобы вас увидеть… Теперь я устрою замыкание…

Русский хотел спросить, когда это произойдет, но тут над головами у них затрещал звонок. Лицо Паульсена перекосила судорога. Он исчез, люк захлопнулся.

Медвежонок переходит на «Светолет»

У Павла Игнатьевича Проценко со времен Отечественной войны осталась привычка: раньше, чем что-либо сделать, он обязательно обводил взором горизонт. И вот, собираясь нести вахтенному начальнику пробу пищи, Павел Игнатьевич глянул вверх и вдруг увидел, что из облаков прямо на «Днепр» пикирует диковинный самолет без крыльев. Кок взволнованно крикнул:

– Воздух!..

Все, кто был на палубе, увидели над собой эту машину. Так как она не обнаруживала враждебных намерений, вахта с интересом наблюдала за ней. Однако того, что произошло дальше, никто не ожидал: машина вдруг повисла метрах в трех над полубаком, затем выпустила три голенастых ноги и прочно стала на палубу. Открылась дверца, упала лесенка, и по ней один за другим сошли пять человек. Все они были одеты в меховые комбинезоны, шапки и сапоги.

Рыбникова и Гульда узнали сразу. Моряки тесно окружили всю пятерку. К прибывшим потянулись десятки рук…

– Что же вы стоите, друзья? – воскликнул прибежавший на шум капитан Лунатов. Он крепко обнял Солнцева. – Здравствуйте, дорогой! Вот где нас судьба свела… Да тут все знакомые! – Он пожал руку Гарри, увидел Рыбникова. – А, Устин Петрович! Летаешь по свету, а нет-нет, да и сядешь на свой корабль. – Они крепко обнялись.

Солнцев представил Лунатову Надю и профессора Иринина. Все спустились в кают-компанию.

Едва закрылась дверь, Солнцев сказал капитану:

– Вы идете на помощь «Мафусаилу». Имейте в виду: он ни в какой помощи не нуждается. Это судно с библейским именем – пират. Следовало бы накрыть его на месте преступления. Но сейчас не до него… У нас другая задача…

– Явное пиратство, – не сдержавшись, перебил Рыбников и обвел всех круглыми сердитыми глазами. – Пожалуй, теперь можно объяснить исчезновение «Анны-Марии» – Марсель, «Адмирала Нельсона» – Портсмут… За последнее время пропало без веста не меньше десяти кораблей. Считали, что это жертвы оторвавшихся мин, а оказывается, вон что…

– «Мафусаил», – продолжал Солнцев, – пользуясь маломощной рацией, призывает на помощь, в которой совершенно не нуждается. Для чего? Чтобы ограбить и потопить спасающего. Идущий на помощь не ожидает нападения…

– Разрешите высказать мнение молодежи? – сказал вставая радист Сима Масленников. – Можно? Так я скажу. С бандитами церемониться нечего! Мы обязаны их разоблачить перед всем миром… Мы будем церемониться, а они какое-нибудь другое судно потопят!

– Позвольте, – мягко возразил Иринин. – Против этого никто не спорит. Но дело в том, что нужно поймать их на месте преступления, при свидетелях…

– Совершенно верно, – поддержал его Солнцев. Он обвел присутствующих взглядом. – Мне кажется, я знаю, где можно найти моряков с кораблей, о которых напомнил Устин Петрович. Возможно, нам повезет. Тогда мы легко разоблачим преступления «Мафусаила» – корабля под монийским флагом. Пират даже за неделю от нас не уйдет!

– Правильно, правильно! – закивал головой Гарри. – Ценности забирают, корабли пускают на дно, а здоровых людей отправляют на каторгу в Подземный город. Мне приходилось встречаться с такими.

– Тем более, – решительно сказал Сима, – нужно идти к ним и прижать их к ногтю.

– Нет, – возразил Солнцев, – «Мафусаил» – только частность, крупица темных сил Подземного города. «Днепр» должен идти своим курсом… Скорость «Светолета» очень велика, его радиоглаз видит отлично. Мы обследуем эту часть Арктики. И если в поле нашего зрения попадет остров с Подземным городом, мы сумеем рассмотреть его со всех сторон…

– Если его нет на картах, – вставил Иринин.

– Да, конечно, – согласился Солнцев. – Что вы скажете, Устин Петрович?

– Пожалуй, вы правы, – подумав, кивнул Рыбников. – «Мафусаил» от нас далеко не уйдет. «Днепру» надо идти своим курсом.

– Что ж, послушаемся доброго совета, – согласился Лунатов.

Солнцев поднялся. Стали прощаться.

Гарри быстро огляделся. Он сразу увидел Валю и через секунду очутился подле нее.

– Здравствуйте, товарищ, – сказал он, прижимая обеими руками к груди шапку. – Я очень рад вас видеть.

– Я тоже очень рада. – Валя протянула ему руку.

– И… до свиданья, товарищ Валя, – тотчас же начал прощаться Гарри. – Мы должны лететь дальше. Когда-то теперь встретимся? Ведь «Днепр» еще не скоро вернется в СССР. Но я всюду помню о вас: вы вытащили меня из моря… Подарите мне что-нибудь на память. Такое, что вы очень любите.

Валя смутилась.

– Что же вам подарить? – Вдруг она вспомнила. – Сейчас, подождите! – и выбежала из кают-компании.

Экипаж «Светолета» вышел на палубу. Все в последний раз пожали руку капитану, морякам и поднялись в кабину.

Гарри не решался последовать за товарищами. Держась за лесенку, он грустно озирался по сторонам.

– Гарри, входите же! – позвал Солнцев.

Из люка показалась Валя. На руках у нее было что-то белое, пушистое. Она подбежала к Гарри.

– Вот… – Валя сунула медвежонка Гарри. Тот стремительно поднялся по лесенке.

– Это что? – спросил Солнцев, словно не видел сцены внизу. – Зверя на борт «Светолета»?

Гарри показал рукой куда-то через плечо и растерянно пробормотал:

– Она его мне подарила…

– Ах, подарила? – улыбнулся Солнцев. – Ну, тогда другое дело. Пусть летит…

Лесенка ушла в пазы, дверь захлопнулась. Завертелся пропеллер, «Светолет» подпрыгнул и вскоре исчез за облаками.

«Днепр» взял курс на норд-ост, к островам, где его ждали советские зимовщики.

Восстание в Подземном городе

Казалось, листок с планом Подземного города жжет грудь. Когда в камере все уснули, Раш повернулся на карах лицом вниз, положил голову на руки, будто спал. На самом же деле – он изучал линии и кружки на клочке бумаги, лежавшем перед его глазами.

Вот вертикаль главного ствола. Эти три перпендикуляра – штреки. Квадратами обозначены действующие лавы. Прежде всего Раша интересовал нижний горизонт, где работали люди из его камеры. Главный ствол вряд ли мог им пригодиться; управление всеми механизмами, в том числе и подъемниками, как видно из чертежа, сосредоточено в машинном зале административного горизонта, расположенного над всеми остальными. Как туда пробраться? Решения задачи нужно, очевидно, искать в тонкой сети сильно разветвленных гезенков, пересекаемых заброшенными штреками. Длина этого пути по прямой – четыреста—пятьсот метров вверх. Если только проходы не забиты и восставшие в них не заблудятся, достичь цели можно прежде, чем будет дан свет. Но тогда уже он не спасет тюремщиков!

Раш с благодарностью отмечал старательность, с какой старый норвежец вычертил план. Кружки обозначали посты охраны, квадраты – казармы, треугольники – камеры заключенных. Машинный зал был изображен в виде большого квадрата с несколькими кружками посредине, очевидно, соответствовавшими агрегатам…

Необходимо было произвести разведку – этого требуют элементарные правила тактики. Однако, не начав восстания, выслать разведчиков нельзя, когда же восстание начнется, поздно заниматься разведкой: решать будут минуты.

Весь план операции, до мельчайших подробностей, нужно продумать немедленно и твердо запомнить все детали. Писать нечем, не на чем и негде. Да и опасно.

Раш повернулся на спину и без сна пролежал до подъема. Тщательно взвесил все, каждую возможную случайность. К утру он ясно представлял, как будут развиваться события.

Едва заключенные пришли в шахту, Раш взял у Моро отбойный молоток и будто бы принялся его чинить. Подземелье наполнилось прерывистым стуком. Скрытая за щитами охрана ничего не поняла. Зато пленники сразу услышали, что молоток стучит не беспорядочно. Русский передавал им приказ:

«Погаснет свет – мы должны уничтожить все посты в шахте. Отберите у надсмотрщиков оружие, фонари, зажигалки, спички. Делайте из ветоши факелы. Масло в бидоне. Зажжете по команде».

Все выглядело как обычно. Заключенные сегодня бурили на несколько метров ближе к щитам охраны, чем вчера, но это ни у кого не вызывало подозрений.

…Когда внезапно погас свет, они быстро, дружно и бесстрашно навалились на щиты, опрокинули их, схватили скрытых за ними охранников, обезоружили и крепко связали снятыми с них ремнями.

Загремел репродуктор:

– Оставаться на местах!.. При малейшем движении будут пущены в ход пулеметы! Сейчас будет свет!

Заключенные даже не остановились.

Горящие факелы заметались по шахте, двинулись к крайнему левому проходу. Группа Янковского при одном пулемете заняла позицию против центрального ствола, использовав для прикрытия один из щитов охраны.

Спустя четверть часа появилось электричество, подъемник доставил первую партию охранников. Они бежали по штреку, размахивая автоматами.

Подземелье наполнилось грохотом пулеметной стрельбы. После первой очереди двое охранников ткнулись носом в землю, остальные поняли, что попали в ловушку – ни отступать, ни бежать вперед под этим огнем невозможно. Точно по команде, они бросили автоматы и подняли руки. Тогда из-за щита выступил Янковский и приказал:

– Двое передних! Собрать оружие! Сложить сюда! Остальным не двигаться!

Охранники повиновались. У ног Янковского выросла горка автоматов, пистолетов и кинжалов.

– Что с вами делать? – сурово спросил Янковский.

Охранники стали перепуганно доказывать, что они сами были невольниками фашистов. Один – щуплый, маленький, вислоухий – бросился на колени перед Янковским, пытался целовать его ноги. Он вопил:

– О, пощадите, пощадите меня! Семь лет я не видел семьи! У меня маленькие дети. Они будут молиться за вас, только не убивайте меня!..

Выглядывавшие из-за щита бойцы нетерпеливо сжимали автоматы. Янковский обернулся к ним и сказал:

– Ладно, до распоряжения… Виктор, отведи их в шахту и наблюдай за ними. Чуть что – сам понимаешь…

Но охранники и не думали сопротивляться.

Тем временем отряды Бленда и Моро под командованием русского вступили в заброшенную часть Подземного города. Факелы мало помогали – по-видимому, здесь для горения не хватало кислорода. Попадались лужи, иногда штрек пересекала глубокая трещина. Раш приказал взять с собой стойки, кое-где сохранившиеся от прежнего крепления. Когда путь преграждала трещина или глубокая промоина, – из стоек устраивали мостки.

Чем дальше шел отряд, тем слабее горели факелы, труднее становилось дышать. Раш приказал погасить огонь: в этих заброшенных ходах возможны взрывы метана.

Путь был освещен единственным фонариком. Время от времени Раш сверялся с планом. Так добрались до гезенковой галереи. Когда-то здесь, между вторым и третьим горизонтами, добывался креолит. Пласт пересекал Подземный город по диагонали; породу рубили вдоль пласта, она валилась по крутому склону через трубы гезенков в вагонетки на нижнем горизонте.

Теперь здесь не было ни рельсового пути, ни освещения, ни вентиляции… Деревянные трубы гезенков частично сгнили, покоробились и забили проходы. Повстанцы стойками выбивали остатки досок. Подталкивая друг друга, пролезли через гезенки и стали подниматься по крутой лаве в штрек второго горизонта.