Текст книги "Книга Кагала"
Автор книги: Яков Брафман
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Примечание 7
О синагогальном, или школьном дворе и об общественных зданиях и учреждениях, из которых он составляется.
В каждом еврейском обществе есть ретирадные места, которые выстраиваются и поддерживаются кагалом за счет общественных сумм. Здание это бывает везде значительного объема и находится вблизи синагоги или, вернее, во дворе оной.
Для объяснения причины, по которой подобное общественное здание необходимо в соседстве с синагогой, мы должны рассмотреть устройство школьного, или синагогального, двора.
Под именем синагогального, или школьного, двора в городах и местечках еврейской оседлости следует понимать небольшое пространство, обыкновенно в так называемом еврейском квартале города, на котором выстроены следующие общественные еврейские здания: бет-гакнесет (главная синагога), бет-гамидраш (молельня и училище), бет-гамерхац с миквою (общественные бани с купелью), хедер-гакагал (кагальная изба), бетдин (талмудическое судилище), гекдеш (приют для нищих) и пр. Хотя главной синагоге по внутреннему и внешнему виду принадлежит первое место между молитвенными домами, однако же она, как здание холодное, служит центром для общественного моления только в праздники нового года, Судного дня и при особенных случаях, как, например, при появлении в городе знаменитого кантора, известного проповедника, и в случае изъявления желания каким-нибудь начальником посетить еврейский молитвенный дом. В остальное же время года главный центр для общественого моления есть тут же, в соседстве с синагогою, на школьном дворе, выстроенный бет-гамидраш. Но бет-гамидраш имеет и другие назначения. Он служит главным центром для разработки талмудической науки. Утром и вечером после моления здесь собираются разные братства слушать мудрость Талмуда из уст своих учителей, а для множества бездомных людей, посвятивших себя Талмуду, бет-гамидраш служит приютом, которого ни днем, ни ночью они не оставляют. Кроме того, бет-гамидраш служит местом для обсуждения самых важных общественных вопросов; здесь размещаются общественная и братские библиотеки. Тут же, возле синагоги и бет-гамидраша, всегда находятся кагальные бани с миквою[69]69
1 См. ниже, примеч. 16.
[Закрыть].
Вокруг этого главного центра, как правило, сгруппировано множество частных молитвенных домов, клаузов, ешиботов, Талмуд тор, которые, подобно бет-гамидрашу, служат помещениями для различных учебных заведений, где множество евреев различного возраста и состояния, жертвуя своим временем, своими нравственными и физическими силами, изучают духовные и гражданские талмудические законы и где всякий бездомный скиталец и бродяга находит для себя безопасный и бессрочный приют. Кроме того, на школьном дворе всегда находится и кагальная изба, с ее назначением и влиянием на жизнь евреев знакомят нас все кагальные акты, изложенные в этом сборнике. Тут же, в соседстве, непременно должен находиться остаток древнего Синедриона, живущий до сих пор под покровительством кагальной республики и составляющий судебный ее отдел, – это бет-дин (о котором речь впереди) со своим раввином или рашбет-дином во главе[70]70
Раввины не везде бывают. В больших городах большей частью находятся только рашбет-дин (председатель бет-дина) и морегерое (ученый член общества для решения разных вопросов). В Вильно нет уже раввина более семидесяти лет: кагал не желает полного раввина, ибо таковой позволяет себе иногда вмешиваться в общественные дела.
[Закрыть], тут же имеющим помещение для себя с семейством.
Во многих местах на школьном дворе находится еще гекдеш – безобразный приют для тех отчаянных бродяг, присутствием которых стесняются даже неразборчивые бет-гамидраш, клаузы и пр. Таким образом школьный двор не то, что двор, окружающий церковь, костел, кирху и пр.
Это еврейская республика со всеми своими заведениями: административными, судебными, учебными и пр. Теперь понятно, почему синагогальный двор нуждается в кагальных ретирадных местах, о которых упоминается в актах под № 40, 58 и 59.
Примечание 8
О бет-дине (талмудическом судилище)
В 1-3 и 5-м примечаниях мы познакомили читателя с хедергакагал (кагальной избой) – учреждением, которое управляет, как мы уже видели, всеми теми частными и общественными делами евреев, когда они вступают в какие-нибудь взаимоотношения с лицами, властями и обществами нееврейского исповедания. Заведение это управляет всем, как читателю известно, совершенно на диктаторских началах, не допуская никаких апелляций и ограничений.
Теперь перейдем к бет-дину (дом талмудического суда и расправы), к учреждению, которое, сопутствуя везде кагалу и находясь под его высоким покровительством, составляет его судебный отдел, управляющий делами, возникающими в чисто еврейской среде как между частными евреями, так и между ними и кагалом.
Бет-дин существует поныне в каждом еврейском обществе без исключения и, отвечая всем потребностям меркантильной жизни евреев, заменяет для них все прочие гражданские суды и заступает место древнего еврейского синедриона.
Но надо заметить, что бет-дин возникает в каждом еврейском обществе не по простой прихоти евреев или для удовлетворения их пустого народного честолюбия. Иметь свой суд – потребность, возникающая из чисто духовной почвы талмудического иудейства, она составляет один из главных догматов его учения.
В подтверждение этого мнения и для ближайшего изучения характера бет-дина обратимся к нескольким параграфам из свода талмудических законов Хошен га-Мишпат, трактующих именно этот предмет.
«Воспрещено (еврею) судиться в суде нееврейском и в нееврейских судебных учреждениях. Это запрещение не теряет своей силы даже при таких вопросах, по которым нееврейские законы сходны с еврейскими, и если бы даже обе стороны желали предложить свое дело суду нееврейскому. Нарушающий это запрещение есть злодей. Этот поступок признается равным хулению, поношению и наложению руки на весь закон Моисея»[71]71
Хошен га-Мишпат, гл. 26, ст. 1.
[Закрыть].
Круг деятельности нынешнего бет-дина определяется следующим образом: «В настоящее время (когда евреи живут под властью чужих народов и не имеют судей, подтвержденных властями земли Израиля) бетдин разбирает дела по займам и долгам, по брачным записям, по наследственным и дарственным актам; разбирает жалобы по нанесенным убыткам и пр.»[76]76
Там же, гл. 1, ст. 1.
[Закрыть].
«Разбирательству бет-дина тоже подлежат: повреждение, причиненное чужой скотине, убыток, причиненный чужой скотиной зубом или рогом; дело о воровстве и грабеже, причем бет-дин взыскивает с воров и грабителей только стоимость похищенных ими предметов, не более (т. е. без штрафа, к которому преступник должен быть приговорен по закону Моисея)»[77]77
Там же, ст. 3.
[Закрыть].
«Дела об убытках, причиненных косвенным образом, и о доносчиках[78]78
Там же, ст. 4.
[Закрыть]. К этой статье Хошен га-Мишпат прибавляет: «Хотя нынешний бетдин не может приговаривать воров и грабителей к штрафам, однако же ему предоставлено право возложить на преступника нидуй[79]79
См. примеч. 8.
[Закрыть], пока он вполне не удовлетворит истца. Ограничение же прав нынешнего бет-дина вообще относится только к штрафам, установленным законами Моисея, но штрафы, назначенные талмудистами за нарушение их постановлений, взыскиваются повсеместно»[80]80
Хошен га-Мишпат, гл. 1, ст. 5.
[Закрыть].
Кроме сказанного, Хошен га-Мишпат предоставляет нынешнему бетдину следующие права:
«Всякий бет-дин, даже не получивший подтверждения от властей земли Израиля, если он замечает, что народ предается распутству, имеет право приговаривать к смертной казни, подвергать денежным взысканиям и другим разным наказаниям, причем не требуется даже, чтобы подсудимый был уличен свидетелями. Если же подсудимый человек сильный (положением в среде нееврейской) и евреям невозможно своими силами покорить его, то такового наказывают посредством власти нееврейской (местной). При этом бет-дин имеет право объявить имущество посудимого гефкер (свободным для всех, т. е. вне защиты законов и властей) и уничтожить ослушника, смотря по требованию обстоятельств»[81]81
Хошен га-Мишпат, гл. 2, ст. 1; Jopa-dea, гл. 228.
[Закрыть].
Здесь считаем еще необходимым познакомить читателя со способом вызова еврея в бет-дин и правилами, которые должны быть соблюдаемы при вызове.
«Как следует вызывать в суд подсудимого?»
«Бет-дин (отвечает закон на этот вопрос) объявляет подсудимому через рассыльного (шамеша), чтобы он явился в суд к назначенному времени. Если не приходит, то вызов повторяется. Если же подсудимый не явился, то суд объявляет ему третий вызов, ждет целый день, а когда подсудимый все-таки не является, то на следующий день налагается на него нидуй. Но эти правила соблюдаются (бет-дином) только тогда, когда подсудимый отлучается из города в деревню. Если же подсудимый живет постоянно в городе, то он вызывается только один раз и за неявку на следующий день налагается на него нидуй».
«Рассыльному бет-дина нельзя оказать неуважение. За огорчение его бет-дин имеет право подвергнуть телесному наказанию. Даже самому рассыльному предоставлено право наказывать дерзкого, и с него не взыскивается, если он причинил подобному ослушнику денежные убытки. Если бет-дин переменил свое место, подсудимый должен явиться туда, куда бет-дин перешел. В противном же случае он подвергается нидуй. Если рассыльный заявляет, что ему или судье (заочно) была оказана грубость или что подсудимый отказался явиться в суд, то рассыльный пользуется доверием и через него же объявляют ослушнику за это шамтай (т. е. смертный нидуй или херем)»[82]82
Хошен га-Мишпат, гл. 11, ст. 1—4.
[Закрыть].
После приведенных нами талмудических законов[83]83
Мы считаем нелишним сказать, что приведенные нами статьи составляют самую незначительную долю из общего состава законов, определяющих значение, власть и образ действий нынешних бет-динов.
[Закрыть], читателю, полагаем, вполне доступно будет содержание и значение 52 бет-динских постановлений, изложенных в этой книге под № 23, 24, 26, 50, 51, 78, 102, 118, 120, 123, 132, 143—149, 155, 156, 177, 180, 182, 183, 196, 199, 203, 204, 207, 208, 210, 211, 215, 216, 219, 222, 223, 232, 234—236, 239—241, 255, 256, 260, 263—265.
В приведенных выдержках из закона, лежащего в основании еврейской жизни, странные меры, которыми кагал в постановлениях своих под № 148 и 149 старается охранять бет-дин, не покажутся уже столь странными, ведь сохранение бет-дина – это сохранение одного из главных догматов талмудической религии.
Конечно, было бы ошибочно думать, что уже все без исключения дела между евреями решаются одним бет-дином на основании талмудических законов. Во многих случаях, и в особенности в тех юридических вопросах, в которых еврейский закон расходится со здравым смыслом или где форма и буква говорят одно, а справедливость и совесть – другое, – в тех случаях вопрос решается не даионами, т. е. не судьями бетдина, а компромиссом, в котором, впрочем, иногда принимают участие и даионы, если обе стороны их избирают.
Но это бывает редко, чтобы избирали даионов. Большей частью для этого избираются люди, более знакомые с оборотами торгового промысла и с практической жизнью, чем члены бет-дина, чьи знания обыкновенно ограничиваются Талмудом. Вопросы же, касающиеся религии, как, например, о кошере и трефе, о том, как резать скот, об омовении женщин и приготовлении разводных документов, тоже редко попадают к бет-дину. Эта часть составляет специальность раввина или морейне, о которых будем говорить ниже[84]84
См. примеч. 12.
[Закрыть], или вообще ученого талмудиста, приобретшего доверие и уважение.
Для полного разъяснения рассматриваемого нами вопроса мы не можем не сказать здесь несколько слов о спорных делах евреев, поступающих в настоящее время в местные нееврейские судебные учреждения.
Судя по громадному числу этих дел, можно было бы подумать, что постановления Талмуда относительно иноверных судей и судебных учреждений, о которых мы говорили, не находят общего сочувствия евреев. Но предполагать такое равнодушие к сказанному догмату, даже в тех евреях, которыми он, по-видимому, нарушается, т. е. даже в тех, которые являются со своими тяжбами в суд нееврейский, было бы неосновательно.
Спорные дела, а в особенности иски по векселям, заемным письмам и по сохранным записям, поступающие ныне к местным властям, бывают большей частью не что иное, как средства для подчинения ослушников бет-динским или кагальным решениям.
Читателю уже известно, что Талмуд разрешает бет-дину подчинять себе сильных и дерзких отступников посредством иноверной власти.
Благодаря этому пункту талмудического закона местные законы и власти очень часто обращаются в слепое орудие бет-дина и кагала, о чем мы выше уже говорили[85]85
См. примеч. 5.
[Закрыть]. Но для устранения всякого затруднения в этом отношении бет-дин и кагал связывают тяжущихся подписями на вексельных и гербовых бланках еще до приступления к разбору дела. Если же сторона, проигравшая тяжбу у бет-дина, остается недовольной решением оного и не покоряется ему, то на бланке, ею заранее подписанном, бет-дин пишет то, что ему угодно; с этим вынужденным документом, получившим законную форму, Талмуд разрешает истцу обратиться к местным властям.
Вот какими путями бет-дин поддерживает себя той властью, которой он вечно противодействует, и вот чем объясняется такое количество еврейских дел, скопившихся в местных правительственных учреждениях. После всего сказанного о бет-дине мы вправе утверждать, что названия «духовный», «полюбовный» и «третейский суд», коими евреи всегда называют свой бет-дин, когда о нем идет речь в официальных сферах местной власти, есть не что иное, как фикция. Все эти названия настолько идут к бет-дину, насколько они идут к гражданской и уголовной палатам, окружному суду и пр.
Наконец, нам еще остается доказать, что господство бет-дина до сих пор не прекратилось. Для этой цели не будем обременять читателя имевшимися у нас решениями бет-дина нынешнего времени, а прочтем один только вызов к бет-дину, принадлежащий чуть ли не вчерашнему дню. Мы передаем его здесь в том виде, в каком он переведен с еврейского нынешним виленским казенным раввином, окончившим курс в Виленском раввинском училище:
«Удостоверяется, что Уряш Димент оповестил Иоселя Ошеровича Паца, чтобы он явился для разведания с ним, а все издержки и убытки, которые ему причинены будут по его же, Паца, причине, от него же взысканы будут; также уведомил его, что о том выдано будет ему письменное удостоверение и при всем том он не хочет окончить с ним, Диментом, духовным судом. Все это показали перед нами двое посланных, в чем подписуемся. Среда, 29 января 1869 года, г. Вильно. (Подписи) Меер Ландан, Янкель Берко Кан, Леви Хаим Гершатер и Лазарь Клейнберг.
Сей перевод с подлинным сходен. 29 января 1869 года. Раввин Ш. Клячко».
Несмотря на удостоверение г. раввина в точности перевода, он все-таки далеко не ясный, поэтому мы считаем необходимым перевести заново:
«Сим удостоверяем, что ребе Урия Димент вызвал ребе Иосифа, сына ребе Ошера Паца, в суд (бет-дина), объявив ему при этом, что в случае неявки с него будут взысканы все издержки и убытки, которые будут понесены Диментом по этой причине, и что Дименту будет выдан (бет-дином) написанный вызов. Но после всего этого (Пац) все-таки не согласился покончить дело с Диментом у бет-дина. Все это исследовано нами через двух рассыльных, в чем подписуемся. При сем приложена печать виленского казенного раввина».
Из этого маленького документа явствует, что бет-дин продолжает свою практику по-прежнему при участии даже новых раввинов, окончивших курс учения в казенном раввинском училище, и что даже форма вызова сохранила тот грозный характер, который она всегда имела и должна иметь в силу вышеприведенного талмудического устава о вызовах.
Примечание 9
О каболат-кинионе, или судере, у евреев, т. е. о способе совершения купли и продажи по Талмуду
В глубокой древности у евреев был обычай, что при актах выкупа и мены один человек (покупатель) разувался и подавал свой башмак другому (продавцу)[86]86
Руф, гл. 6, ст. 7.
[Закрыть].
Талмуд ввел в свой устав о купле-продаже нечто вроде этого древнего обычая, разумеется с присвоением ему того важного значения и силы, которыми обыкновенно облечены все талмудические постановления, духовные и гражданские.
И вот ныне при акте купли-продажи прежде всего совершается каболат-кинион, т. е. покупатель сам или представляющий его подает полу своей одежды или платок продавцу и говорит ему: «Возьми эту вещь взамен земли или дома и пр., которую ты мне продаешь, отдаешь в подарок и пр.» Когда продавец потянул рукой за платок или полу одежды, тогда акт купли-продажи считается уже совершившимся.
И хотя покупатель еще не принял в свою власть купленного им предмета и не заплатил за него продавцу, однако же проданный предмет или имущество, где бы ни находились, составляют уже законную собственность покупателя и никто из сторон не может нарушить совершившийся акт купли-продажи[87]87
Хошен га-Мишпат, гл. 195, ст. 1.
[Закрыть].
Таким образом, ясно, что каболат-кинион не пустой обычай: по Талмуду, в нем кроется смысл юридического понятия деятеля владения.
Если продавец потянул за вещь, подаваемую ему покупателем, значит, он вступил с этой вещью в материальную связь, которая, по Талмуду, и есть один из главных деятелей юридического владения[88]88
При этом понятии слова «каболат-кинион» имеют значение русского «владения», которое, по Морошкину, происходит от «волю деяти», т. е. находится в таком отношении к предмету, которое дает возможность проявить свою волю относительно его. (Морошкин. Рассуждение о владении по началам русского законодательства. М., 1839. С. 77.).
[Закрыть].
Конечно, для не посвященных в талмудическую мудрость все-таки роль полы или платка при каболат-кинионе остается непонятной. Если же допустить вместе с Талмудом следующее соображение, что пола или платок заменяют здесь сумму, которую покупатель должен уплатить за приобретенное им имущество, и что вместо купли-продажи обе стороны совершают (будто) между собой мену предметов, т. е. замену платка на дом, то потягиванием за платок продавец действительно вступил в материальную связь с приобретенным предметом и юридический деятель владения действительно явился, разумеется в тумане талмудической мудрости.
Но, откуда бы ни явился каболат-кинион у евреев – или из седой древности, или из пучины талмудического океана, – в настоящее время он почти как обряд является при всякой сделке между частными лицами и символизирует, что дело уже состоялось и никто от него не может отказаться. Каболат-кинион исполняется только при купле-продаже, совершаемой между частными лицами, но не между частным лицом и кагалом – на том основании, что продажи кагала обыкновенно производятся с публичных торгов и обеспечены его властью, которая пользуется общим доверием[89]89
Хошен га-Мишпат, гл. 2, ст. 1, шах 12; Тешубот гарош, Пар. 21.
[Закрыть].
После всего сказанного полагаем, что места в документах под № 51, 58, 87, 92, 95, 102, 262, где упоминается каболат-кинион, будут вполне понятны читателю.
Примечание 10
О свадьбе у евреев
Свадебный праздник у евреев начинается обыкновенно раньше дня венчания. Он наступает накануне субботы, предшествующей свадьбе. Когда шестой день труда и забот приближается к вечеру и воцарившиеся в доме мир и тишина предвещают скорое появление шабаса, тогда на встречу этого божественного гостя к семейству жениха прежде, а потом и невесты являются местные музыканты с национальными мелодиями каболат шабат[90]90
В каждой еврейской общине существует кагалом утвержденный местный состав музыкантов: скрипач, цимбалист, бас и бубенщик. К этому оркестру принадлежит еще бадхан-лице, который иногда до слез доводит, иногда тешит свадебную публику своими экспромтами в стихах, распевая их под музыку. На свадебном ужине он и фокусник.
[Закрыть].
Таков обыкновенно первый сигнал еврейской свадьбы. В субботу утром жениха, его отца и родственников ожидает синагога со своими почестями. Во время чтения субботнего отдела Пятикнижия жених удостаивается после родственников и друзей последней по числу и месту, но важной по значению алиа (почести)[91]91
См. выше, примеч. 4.
[Закрыть] под названием мафтир, и при провозглашении ему обычного «многая лета» кантор в его честь оглашает синагогу напевами.
Тут со всех сторон синагоги, а в особенности из окон женского отделения, сыплется на жениха благословенный град орехов, миндаля и пр., причем бросающиеся на эту соблазнительную добычу лихие парни из низшего сословия зачастую оканчивают свою невинную охоту сценами, не совсем приличными для дома молитвы.
Торжественно возвращается жених домой вместе с родственниками и друзьями, желающими выразить его родительскому дому свое теплое, задушевное поздравление, за что, как водится, они получают легкое угощение. Наконец, веселый день золотой субботы уже на исходе. Музыканты снова берутся за инструменты, опять прежде у жениха, а после у невесты проводят шабас национальными земирот (песнями).
Весело исполняются эти песни в семействе жениха, но тут они непродолжительны; у невесты же за этими светлыми минутами следуют еще танцы с хороводами. Хотя в этих танцах участвует исключительно только прекрасный пол (преимущественно девицы), однако же они всегда оживленны и нередко продолжаются далеко за полночь, пока все медные гроши не перейдут из карманов танцовщиц в цимбальный ящик[92]92
Участвующие в танцах сами платят музыкантам за каждый танец по условленной цене.
[Закрыть].
Но вот наступила свадебная неделя. Закипела деятельная жизнь в семействе новобрачных: все суетятся, хлопочут, бегают, придумывают и приобретают средства для украшения грядущего семейного праздника и увеличения его торжественности. Одни только отцы новобрачных озабочены более серьезными делами.
У них просто голова идет кругом от тяжелого раздумья, как бы пристроить приданный капитал где-нибудь в верные руки и за выгодный процент, обеспечить обещанное детям в приданое векселями и пр. Когда же эти немаловажные дела улажены, разумеется весьма редко без вмешательства и помощи бет-дина[93]93
См. примеч. 8.
[Закрыть], тогда еще необходимо удовлетворить претензии шадхана (свата), требующего законное вознаграждение за тяжелый труд.
Иначе шадхан[94]94
У евреев браки совершаются посредством шадханов (сватов) и сватовством промышляют в каждом городе десятки людей.
[Закрыть] притянет к суду бет-дина, наложит запрещение на свадьбу и пр. Наконец, надо покончить с рахашниками, ибо, если не уплачен рахаш, венчанию не быть[95]95
Рахаш – это подать в пользу раввина, хазана (кантора) и шамета (синагогального старосты). В Вильно этот сбор отдавался в откуп до 1868 года и взимался полицией. Рахаш в Вильно входил в состав сбора, о котором мы говорили выше, в примеч. 5.
[Закрыть]. И вот после многих трудов все устроено: шадхан, рахашники удовлетворены, музыканты согласились на уступку и кетуба[96]96
Кетуба – брачный документ, писанный на халдейском языке, в котором изложены обязанности мужа по отношению к жене.
[Закрыть] уже готова. Тогда, после непродолжительной прогулки шамеша по городу с законным списком в руках, комнаты жениха и невесты начинают наполняться приглашенными гостями. В это время жениху приносят от невесты талет и кител[97]97
Талет – кашемировый белый платок с черными полосами с двух концов. Кител – это белая рубаха вроде комжи, употребляемой римско-католическим духовенством в алтаре.
[Закрыть] – облачение женатых евреев, в которое их одевают и при переселении на тот свет. Эти священные дары подает бадхан, старающийся в импровизированных стихах объяснить их высокое значение, а в особенности значение дня, когда их получают.
Как только жених вдоволь наплачется, слушая бадханскую музу, его оставляют в этом печальном настроении под опекой шаферов, которые должны нарядить его к венцу в поданное облачение, а бадхан с музыкантами отправляется к невесте. Гостей и тут собралось немало. Все столпились вокруг невесты, сидящей посреди комнаты (большей частью на обернутой квашне), и безмолвно по волоскам расплетают ей косу.
Грустно здесь в эту пору, и все с нетерпением ждут импровизатора бадхана, чтобы поплакать под его лиру, облегчить сердце от давящих его горьких чувств. Когда расплетают косу невесте, в памяти каждой замужней еврейки воскресают минувшие дни свободы и надежды, которыми освещалась ее жизнь до венца, и длинная вереница безотрадных, темных дней, пережитых под гнетом невыносимого положения после венца.
«И я недавно была невеста, – думает молодая летами, но постаревшая лицом Эсфирь, – и мнe родители сулили золотые горы в замужестве, и мои надежды были светлые, розовые. Но чем все это кончилось? Еще мне не минуло двадцати пяти лет, а выгляжу уже старухой… Изнемогла я совсем от горемычного, безнадежного житья, будучи единственной опорой и поддержкой многолюдного семейства.
Правда, родители не поскупились для меня, всего дали много, и даже сверх своих сил, и поддерживали меня с семейством несколько лет. Разве можно больше требовать от родителей?! Но где же, спрашивается, плоды столь усердного родительского попечения и всего того материального богатства, которым они жертвовали для меня?»
В ответ на этот вопрос в памяти Эсфири промелькнула бесцветная, мизерная фигура мужа, ребе Генделе или ребе Фишеле. «Да, – продолжает думать про себя Эсфирь, – родители дали мне всего вдоволь, но за кого же они меня выдали?.. 17 лет было моему мужу, ведь это еще юноша, да к тому же он, подобно всем еврейским женихам, еще ни к чему не был приготовлен. Вот где была моя погибель. В муже я не нашла и не нахожу ни кормильца, ни покровителя; он собой увеличивает только тяжесть семейной жизни, которую я сама должна влачить на своих плечах…»
То же самое думают в это время и Рахиль, и Ревекка, и другие присутствующие, ибо редкая из еврейских женщин не испытывала горькой судьбы, подобно Эсфири. При этом общем тяжелом унынии бадхан, как с неба, является сюда со своей импровизированной моралью. Говорит ли он дело или сплетает несвязные слова в пустые стихи – все равно. Все плачут навзрыд. Но вдруг двери открылись. Явился шамеш и закричал: «Каболат поним легахатан!» («Встречайте жениха!»).
Вслед за ним и жених в сопровождении мужчин является, подходит прямо к заплаканной невесте и накрывает ей голову поданным платком, причем женщины осыпают его хмелем или овсом. С музыкой впереди и зажженными свечами в руках шаферы открывают торжественный ход к месту, где находится хупе (балдахин, большей частью на школьном дворе); за ними родители, дружки и пр. ведут туда и невесту, которая, описав вместе со своими спутниками семь кругов около жениха, становится по правую руку своего суженого.
Бадхан громко приглашает родителей, родственников для благословения новобрачных под балдахином, что каждый исполняет возложением на их голову рук. И вот наступает время венчания. Этот акт начинается молитвой над чашей, и совершения этой молитвы удостаивается тот из присутствующих талмудических корифеев, который завоевал для себя в талмудическом мире первое место. Его громко приглашают по имени, прибавляя еще и раввинский титул.
Из чаши, над которой совершилась молитва, должны отведать жених и невеста; после этого шамеш громко читает по-халдейски написанный свадебный документ. Вслед за тем совершается акт кедушин: жених подает невесте серебряное кольцо или монету, говоря: «Гарей ат мекудешет ли бетабаат зу кедат Моше ве Израель» («Этим кольцом ты обручена со мной по закону Моисея и Израиля»).
При этом он должен раздавить ногой подложенный стакан, чтобы в эту торжественнейшую минуту не забыть о падении Иерусалима. Тут опять читают над второй чашей краткую молитву и, когда молодые отведали из чаши, раздается общее пожелание мазолтов, и затем с музыкой впереди провожают молодых домой.
Постились молодые целый день, ибо день венчания есть вместе с тем и День отпущения грехов для новобрачной четы. Теперь они в первый раз рядом уселись разговеться легким супом из цыпленка, называемым на этот раз золотой ухой. Наконец, наступил свадебный ужин самый интересный момент праздника. Ужин уже готов, столы накрыты для мужчин и женщин (отдельно, разумеется), и свечи зажжены, ожидают гостей, которые, впрочем, не очень опаздывают.
Явился ребе Меир даион и ребе Хаим депутат, и тот, и другой, и родственники, чего же еще ждать?.. «К столу просят», – кричит бадхан, и все гости направляются к тазу с водой для исполнения обрядового омовения рук, без которого еврей не станет есть хлеба. За женихом, занявшим первое место при столе (обенан), разместились все прочие. К ужину, кажется, все приглашены по одной форме, одним и тем же шамешом, по одному и тому же списку, но, занимая место у стола, каждый должен, однако ж, знать свое достоинство.
Не лезь высоко, а то осадят назад со стыдом и, пожалуй, еще с ужина вон попросят. Места поближе к жениху принадлежат раввину (если он почтил праздник своим присутствием), кагальному и бет-динскому штату, ученой и денежной аристократии, а простые смертные держатся подальше. Но и между ними не допускается демократическое начало: и здесь меламед портному не чета, а шинкарь не сядет с хлебопеком.
Когда все уселись чинно и хлеб с молитвой разломан, тогда сарвары (прислуживающие у стола) начинают подносить каждому гостю порцию, соответствующую его сану и положению в обществе. В том-то и состоит искусство хорошего сарвара, чтобы аккуратно рассортировать порции щуки и жаркого и пр. и чтобы с аристократической порцией не попасть в плебейский уголок. При соблюдении такого порядка опаздывающий ничего не теряет. Появись важная особа даже к концу ужина, сейчас раздается голос сарвара: «Хорошую порцию рыбы для ребе Хаима» и пр.
К вещественным благам свадебного пира присоединено еще духовное наслаждение. Вкусные блюда сопровождаются остроумными импровизированными стихами бадхона под музыку. Он много льстит жениху, невесте, их семействам и каждому корифею отдельно. Напоминает он в стихах о великом солнечном свете, скрытом в тут же сидящем ребе Лейбе, исчерпавшем до дна мудрость талмудического океана, и о родстве блаженной памяти ребе Шлейме, прадеда невесты, с великим раввином из местечка Штоклишек; разбирает он всех по очереди (разумеется, только аристократов), воздавая каждому честь и славу щедрой рукой.
Потешив публику ораторством, бадхан превращается в актера, фокусника и пр. Одним словом, бадхан горазд на все руки. Но вот и свадебный пир приближается к концу, бадхан кричит: «Дроте гешенк!» («Свадебные подарки!»)[98]98
Все родственники и знакомые, по обычаю, приносят или присылают свадебные подарки; они даются жениху будто за дроше (речь), которую он держит во время свадебного пира. Но речь бывает весьма редко, а подарки вошли в обычай.
[Закрыть], и получаемые им со всех сторон предметы он кладет в приготовленный для этой цели таз, громко провозглашая имена дарителей и названия предметов. Иногда дарят богатые подарки: серебряные сервизы, подсвечники, ожерелье, бриллианты, деньги и пр.
Но приношение таковых длится недолго. Все уже утомлены и, вставая со стола после молитвы, готовятся к кошер-танцу. Бадхан приглашает каждого из присутствующих, который подходит к невесте, и, взявшись за платок, находящийся в ее руке, делает с ней один круг под музыку. Последним после всех мужчин и женщин подходит жених к невесте. После кошер-танца молодых уводят в опочивальню.
Если читатель прочтет постановления кагала под № 53, 64, 130 и 158, то он познакомится с той рабской зависимостью от кагала, в которой еврей находится даже при домашнем очаге: в выборе музыкантов, блюд и гостей он не властен – во все это вмешивается кагал. Об этом еще будем говорить в конце следующего примечания.
