Текст книги "Фердинанд, или Новый Радищев"

Автор книги: Я. Сенькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 18. Абонежка

А здесь стоял отчий дом старца Фура – героя известного телешоу «Форт Байярд». Подробности его жизни неизвестны, однако в народе поговаривают, что бывший полицай Фураев, бежавший на Запад, и звезда французского шоу – одно и то же скобарское лицо. В Абонежке похоронена его бабушка, Феодора Фураева, по прозвищу Фофудья. Это слово пришло к нам из берестяных грамот и вообще-то обозначает византийскую драгоценную ткань. В дореволюционные времена Фофудья получила известность в окрестностях Порхова как знаменитая пердунья. Она пришла в эти места из Польши вместе с сектой так называемых «панеяшковцев», или, по-научному выражаясь, сакральных метеористов. Секту эту, как известно, певшую псалмы иначе, чем православные, десятилетиями преследовала официальная церковь и царская власть. Кстати, чешскому органисту Иоганну Марешу, побывавшему в 1750-х годах на сходьбище панеяшковцев, именно тогда пришло в голову создать знаменитый роговой оркестр, за что тотчас ухватился и не отпустил меценат Семен Нарышкин.

Как бы то ни было, сектантов разогнали, но рудименты означенного древнейшего языческого культа все-таки кое-где сохранились. Накануне праздника Воздвиженья (27 сентября) в Абонежке обычно заканчивали поруб капусты и одёрг репы – Днем репы считалось 26 сентября, или «Корнилий» [36]36
  Старики говаривали, что «С Корнилья дня корень в земле не ростет (ударение на первом слоге. – Я.С.), а зябнет».


[Закрыть]. В Воздвиженье же вечером молодежь устраивала не обычные посиделки и гулянки, а так называемые «капустники» [37]37
  Отсюда, кстати, и происхождение студенческих самодеятельных представлений, столь популярных в советские годы для показывания режиму малюсенькой фиги в кармане.


[Закрыть]. В тот день следовало, как считали служители псевдокульта, с помощью сакральных звуков отгонять злых духов, как раз возвращавшихся в теплые крестьянские дома с летних пастбищ и из лесных урочищ, где летом они запутывали охотников и защекотывали ягодниц.

Наевшись пирогов с капустой и пареной репы, деревенские юноши и девушки устраивали игрища-состязания особого рода по трем, как бы теперь сказали, номинациям. В первой победителем становился тот, кто смог так сильно испортить воздух, что с насеста попадали угоревшие куры. В другой номинации победитель должен бы испустить такой яркости огонь из задницы, чтобы сидящий в отдалении судья смог прочитать заголовок статьи в газете «Псковские ведомости» (позже «Псковская правда», ныне снова «Псковские ведомости»). Велика была роль так называемого «поджигалы» – ассистента, поджигавшего вырвавшийся из тела сероводород, особенно в ту эпоху, когда люди не имели современных зажигалок и даже спичек, а лишь виртуозно владели трутом и кресалом. Девица же Фофудья всегда побеждала в третьей номинации, которую, вспоминая Тиля Уленшпигеля, можно назвать так: «Громко сказано не устами». Фофудья, она же Феодора Фураева, особенно отчетливо произносила свое прозвище, а также свои имя и фамилию.

Завистники утверждали, что этим победам юной девы-метеористки способствовала простота и, если так можно сказать, специфика фонетических особенностей ее имени и фамилии, а также прозвища. Но они, как и свойственно завистникам, утаивали, что Фофудья «выговорила» не только это, но и множество матерных слов и даже целые заковыристые ругательства, обращенные преимущественно к самим злопыхателям. Говорят, что в 1903 году она участвовала в подобном международном конкурсе в Генте (как известно, славном своими метеористами) и заняла там третье место, да и то из-за того, что не знала иностранных языков и не очень чисто произнесла доставшуюся ей по жребию фразу: «La nuit tous les chats sont gris». Впрочем, Фофудья все-таки французский язык освоила и передала свои знания сыну. В следующем, 1904 году она стала первой на соревновании, проводившемся в рамках «Всероссийской художественно-промышленной выставки произведений народных фабрик и промыслов» в Нижнем Новгороде. Но потом началась империалистическая война, революция, и редкое это искусство не было востребовано отечеством, хотя к 1913-му уже сложилось Всероссийское общество метеористов, и их стоголосый хор исполнял от первого до последнего слова «Боже, царя храни!», а после Февральской революции 1917 года «Варшавянку». Обычно концерт давался на свежем воздухе, так как хор метеористов, подобно роговому оркестру, рекомендовалось слушать не ближе, чем за 100 саженей. После 1917 года многие метеористы ушли в эмиграцию, среди них и родственники Фофудьи. Сама же она кончила жизнь в родной деревне, будучи колхозницей образованного в 1929 году колхоза «Коммунары – Дети великой нужды». Советская власть жестоко преследовала метеористов, видя в них скрытую оппозицию режиму, и старинное искусство почти заглохло. Правда, в последние годы в деревне появились энтузиасты древних традиций из Пскова, они ходят по домам стариков и учатся началам запретного, но живущего в народной гуще мастерства, мечтают о проведении Первого всероссийского фестиваля автотюнинга и автозвука НРМШ (Новой русской метеористической школы) в рамках традиционного ежегодного русско-белорусского фестиваля СБ («Славянский базар»).

Глава 19. Кривцы

В этой деревне в XIX веке жил простой псковский крестьянин Ефим Петров. Видно, в нем бурлили гены настоящего ученого, которые не получили своего развития в силу господствовавшего тогда эксплуататорского строя помещиков и капиталистов. Но душа Петрова, несомненно, принадлежала экспериментальной науке. Самым серьезным образом многие десятилетия подряд он вел научные наблюдения, проводил надлежащим образом обработку полученных данных и регулярно посылал их для публикации в «Вестнике» и «Известиях» какого-то Общества. Вознаграждения за свой систематический, кропотливый и подчас опасный для здоровья труд Ефим Иванович не получал. Производил он свои опыты, наблюдения и замеры исключительно из любви к экспериментальным знаниям или, как писал в своем указе президент Общества великий князь (имя не сохранилось), «ради желания принести посильную бескорыстную пользу науке и центральному учреждению, имеющему своею главной целию способствовать процветанию Российской империи». Спустя пятьдесят лет после начала самоотверженной деятельности ученого-крестьянина власти наконец отметили его заслуги. Государь написал на рапорте псковского губернатора следующую резолюцию: «Объявляю молодцу свое спасибо!» – и Петрова тотчас наградили нагрудной серебряной медалью «За усердие» на Станиславской ленте и Почетной грамотой Общества. И лишь перед самым крушением самодержавия в начале 1917 года он удостоился высшей награды для неслужащего простолюдина – серебряной шейной медали «За усердие» на Владимирской ленте. Стоит ли говорить, что награда эта так и не нашла героя. Зато в 1918 году его (по этим некстати пришедшим в Порхов наградным бумагам) нашел «Комитет Общественного спасения». Из города приехал отряд чекистов, распевавших революционную песню:

 
Мировой пожар горит,
Буржуазия дрожит Всё…
И боле ничего!
Ве-Ка-Пе – ты наш папаша,
Женотдел – мамаша наша,
В-во… И боле ничего!
 

Петрова схватили и сразу же на гумне «за образцовое исполнение своих обязанностей слуги царизма» (так написано в приговоре) замочили в его же сортире, или, как тогда было модно говорить, «отправили в штаб к Духонину», а все изобретенные Петровым остроумнейшие приборы и механизмы порушили.

Теперь же, спустя 80 лет, местные жители по праву гордятся своим земляком. В эпоху перестройки они сгоряча хотели поставить Петрову бюст, не уступающий бюсту Черепанова или Кулибина, и решили использовать для этого поступившую из Бельгии, от блока НАТО, гуманитарную помощь. Задержка с заказом бюста, приведшая к непредвиденной реализации и пропиванию гуманитарной помощи [38]38
  В первый год поселения в Кивалово, в лето 1991-е, мы увидели, как через деревню бодро промчался к озеру трактор с прицепом, набитым жителями безводного Заречья. На вопрос, куда они поехали, аборигены, махнув рукой, небрежно отвечали: «А гуманитарную помощь поехали пропивать». И, действительно, через несколько часов неверно едущий трактор протащил через деревню прицеп-шаланду, из которого виднелись красные, разгоряченные морды, и над озером широко лилась песня: «Что тебе снится, крейсер „Аврора“?». А я в это время вспоминал трогательное, сосредоточенное лицо добрейшего американского профессора – верного друга российской демократии, который в своем вашингтонском кабинете, может быть, в это самое время подписывал очередной чек в поддержку демократии и пропитания россиян.


[Закрыть], была связана с тем, что портретов скромного труженика науки не сохранилось, как и многих материалов из его архива. Приведенные выше свидетельства извлечены из случайно найденных у соседей обрывков непригодной в крестьянском хозяйстве грамоты и какого-то «распоряжения» с ятями, без начала и конца. Из этих полуистлевших бумаг неясно самое главное – какой же наукой занимался народный ученый: растениеводством, генетикой, метеорологией, этнологией или чем-то другим? В его бывшей деревне ныне живут переселенцы, и от своих предшественников, сосланных в 1930 году в Сибирь, они слышали, что Петров постоянно что-то мерял, считал, нюхал, а главное – постоянно наблюдал нечто неведомое всем, по характеру был строгим, неразговорчивым, ходил в чистой рубахе и аккуратных опорках, не пил, не курил и часто, сидя у окна, тщательно чистил мелом свою нагрудную медаль.

Поиски в архивах Академии наук и Географическом обществе результатов тоже не дали. Некоторые предполагают, что Петров выращивал киви-растения [39]39
  Продукт, до недавнего времени малоизвестный не только у нас, но и в Европе, а теперь пышно растущий во всех странах Средиземноморья. Но я помню случай, происшедший со мной в конце 1988 году в Гонолулу, куда меня почти волшебным образом, ковром-самолетом древней авиакомпании «Панам», на какую-то конференцию занесли благодатные ветры перестройки. В аэропорту, уже покидая волшебные Гавайи, вместе с коллегами по советской делегации я проходил таможенный контроль. Вдруг я услышал позади вой сирены – это биоконтроль задержал двух наших коллег, шедших сразу после меня. Затем я увидел, как они достали из карманов (как мне тогда показалось) несколько милых серокоричневых мышек и после короткого разговора с таможенником вдруг, к моему ужасу и отвращению, начали (уподобляясь герою знаменитого рассказа Пантелеева «Пакет»), жадно и торопливо поедать тельца несчастных гавайских грызунов… Вскоре же выяснилось, что пытливые советские ученые пытались тайно вывезти, якобы в подарок детям Страны Советов, киви – этот невиданный у нас экзотический фрукт, но, будучи пойманными бдительным биоконтролем, тут же решили (чё два бакса терять?) съесть несчастных живьем и даже со шкуркой прямо на месте. Помню, как уже в самолете, очнувшись от легкого шока, я спросил одного из пожирателей киви, не хочет ли он, по примеру перелетных дроздов и грачей, доставить-таки в своем кишечнике на милую, далекую родину семена вожделенного эксклюзивного растения? Юмора ученый-кивиед (или кививед) не понял, он лишь икал. Между тем известно, что почти так же в Южную Америку был вывезены основные сорта французского винограда, и теперь мы с удовольствием попиваем прекрасные чилийские и аргентинские вина, чем очень недовольны спесивые виноделы Шампани и Лангедока. Кстати, с киви не все так уж и ясно. Если резко повернуться в сторону вазы, наполненной киви, то на какую-то долю секунды можно заметить, что у киви есть маленькие розовые лапки, которыми они отчаянно скребут себя – видно, в их шерстке тоже водятся блохи.


[Закрыть], другие считали, что он изобрел вечный двигатель, который – ради чистоты эксперимента – работал в сарае 50 лет (вспомним героя Андрея Платонова) и в 1918 году его грубо изломали новые гунны. Насмешники и циники утверждают, что полстолетия Петров вел замеры выпитых своими сельчанами спиртосодержащих веществ и, подведя медицинские и социальные результаты своих многолетних измерений, уничтожил все бумаги и сам запил от тоски и горя, узрев воочию бездну, распахнувшуюся перед Россией. Вскоре Россия туда и рухнула вместе со своими великими князьями, безвестными тружениками науки, киви и вечными двигателями…

Одно говорят точно – Петров в трудную годину испытаний революции, перед самой своей трагической кончиной, изобрел так называемый «окуркодав» – согнутый в конус (кулечек) кусок жести (5 на 5 см), в котором тушились без долгих для нее мучений и губительных повреждений как пахитоса светской дамы, так и «козья ножка» простого крестьянина. Благодаря изобретению Петрова и пахитоса, и «козья ножка» остаются способны к дальнейшему употреблению, но уже в новом качестве знаменитого «бычка». Отсюда другое название прибора – «бычкователь». Вот так и мы все в 1917 году попали в большой бычкователь! Кстати, в годы перестройки, когда возникла проблема с куревом, окуркодав-бычкователь модели Петрова оказался востребован обществом даже более, чем его бюст. Пол-литровая банка чистеньких и несмятых бычков по системе Петрова на рынке стоила в два раза дороже банки обычных замученных хабариков. А рынок, как известно, не обманешь, даже если он и формирующийся!

Глава 20. Сорокино

При подъезде к Сорокино слева, на изгибе дороги, видны развалины психиатрической лечебницы. Там никого нет, руины постепенно зарастают джунглями ядовитой зонтитичной травы трехметрового роста – гераклиумом [40]40
  Сирень борщевик, цикута, соком которой когда-то отравился по воле афинских псевдодемократов философ Сократ и которая называется «Месть Сталина» по имени тирана, некогда внедрившего в странах социализма эту культуру как идеальный корм для животноводства.


[Закрыть]. В начале 1980-х годов лечебницу срочно подготовили для приема и лечения академика Сахарова, назвали «Объект 01624» и засекретили, но, когда ученого сослали в Горький, сюда решили из клиники им. Кащенко перевести партию больных – на воздух. Не пропадать же в самом деле новой здравнице. Повезли их на обычном стареньком львовском автобусе. В Порхове водитель с другом-санитаром пошли пропустить пивка, застряли в очереди у ларька (в советское время, как известно, купить даже дрянного, разбавленного «Жигулевского пива» было настоящей проблемой, люди часами стояли у ларьков с пол-литровыми банками в руках – к концу эры социализма исчезли и стеклянные кружки), а когда вернулись, то увидали, что автобус пуст – психи открыли-таки заднюю дверь и разбежались по городу. Что делать? Подумали-покумекали друзья, а потом подъехали к автостанции, к измученной ожиданием рейсовых автобусов толпе, и кликнули: «Кому до Сорокина, эх, прокачу!» Набился целый автобус, некоторые по дороге вышли, но большую часть пассажиров довезли до психбольницы, а при въезде санитар потихоньку предупредил обслуживающий персонал, что привез самых буйных сумасшедших из Петербурга и его окрестностей. Все они наверняка будут качать права и твердить, что они не психи, а главное – в один голос требовать назад деньги за проезд и примутся строчить жалобы. Этому не верить, бумаги и перьев им не давать. Медицинские же карты этих несчастных сутяжников и кляузников, чокнувшихся на хождении по инстанциям и писании жалоб в ЦК, Всемирный Совет мира, ООН и т. д., подвезут-де со следующим рейсом, когда прибудет основная партия наполеонов и Сталиных, а также канцелярия и главврач.

Словом, пока разобрались, пока распределяли по палатам, мыли, одевали и кормили брыкающихся «сутяжников», прошел вечер, а рано утром санитар с шофером смылись в Ленинград. И только потом стали привозить выловленных в Порхове милицией настоящих психов – старожилов клиники Кащенко. Правда раскрылась, но не всех незаконно пойманных отпустили сразу, ибо боялись, что накануне очередной встречи «в верхах» СССР опять будут упрекать в массовых нарушениях Хельсинкского соглашения о гражданских правах. Но информация все же просочилась в «Хронику текущих событий» и стала предметом рассмотрения в комиссии ООН по соблюдению Хельсинкского соглашения и сюжетом нашумевшей тогда передачи Анатолия Максимовича Гольдберга на радио Би-би-си.

Сорокино – место, известное в истории России. Здесь, направляясь в свое знаменитое путешествие в Новороссию и Малороссию в 1787 году, останавливалась в шатрах императрица Екатерина II со своей блестящей свитой. На постоялом дворе ей сварили какой-то замечательный суп из черепахи, о чем есть запись в дневнике Гарновского. Здесь Екатерина принимала и жаловала к руке страшно взволнованных и отчаянно расфуфыренных новоржевских дам-помещиц, которым было велено явиться из недавно образованного по воле царицы уездного города Новоржева и окрестных имений, дабы предстать перед государыней. Дам попотчевали знаменитыми «устерсами», доставленными курьерами из Остенде. По рассказам помещиц, устрицы пищали в момент их поедания, и рассказчицы от того отчаянно блевали. Впоследствии, даже много лет спустя, при Пушкине, угощение Екатерины (наряду с пугачевщиной) часто поминал весь Новоржевский уезд. Устные сведения о пиршестве в Сорокине подтверждаются данными археологии: раскопки Государственного Эрмитажа 1935–1937 годов, внезапно оборванные НКВД из-за доноса на начальника экспедиции, успели все же принести ряд ценных находок, среди которых выделяется множество устричных раковин и несколько специальных серебряных вилочек. Эти предметы таили в запасниках до 1991 года, пока демократия не позволила показать их в экспозиции выставки о Екатерине II [41]41
  Екатерина II и Иосиф II: Место встречи изменить нельзя. Санкт-Петербург – Вена. Каталог выставки. СПб., 1991. С. 18.


[Закрыть]. Тогда же некоторыми бизнесменами – патриотами и эпикурейцами овладели планы открытия в Сорокине устричного бара «Екатерина Великая» в память об этом событии, а также рыбного супермаркета морепродуктов «Мон-Сэн-Мишель», но препятствием стала проблема финансирования строительства посадочной полосы для самолетов с устрицами из Нормандии. Она обострилась во многом из-за усилившегося оттока капиталов за границу, ближе к этим самим устрицам.

Вообще-то раньше Сорокино славилось как место непроезжее, дикое и называлось в народе звучно и метко – Разъебалов Рог [42]42
  См.: РГАДА. Ф. 210. Ландратские сказки. Оп. 1. Д. 166. Л. 132. Ради истины и достоверности без некоторых исторических топонимов обойтись никак нельзя. Вообще же трудами почтеннейшего архивного мужа А. И. Гамаюнова собрана коллекция русских топонимов XVI–XVII веков, в которой есть истинные шедевры, свидетельствующие о неиссякаемом народном юморе и реализме. Здесь и деревни Большая Потеряй Кошка и Чистая Баба в Вологодском уезде, и Горшок с Дерьмом (владение Николо-Греческого монастыря), а также деревни: Голохуево, Мантурово тож, в Галичском уезде, Залупино, что в Жарской волости Ярославского уезда, деревня Манная, Мандиха тож. Приметны вологодская деревня Херахуево, деревни Пердуновская и Перепердино, а также деревня Пиздина Ивановское тож (в Галичском уезде). Знаменит луг Блядивец под Суздалем, известны погост Блядеев, пустошь Дриска, речки Пизденка («…деревня Мужилово, а Угримово тож на речке, на Пизденке»), Пизделенец («да по речке Пизделинце» Нижегородского уезда), Ненаебуха («…всякие угодья к той пустоши написал по речке Молодилихе до устья речки Ненаебухи» в Звенигородском уезде), займище под Нижним Новгородом Хуево, Курово тож, озеро Мудеево с одноименным островом посредине в Устюжском уезде, починки Опиздюринский и Пизденков (Вяземский уезд). В книгах Поместного приказа есть запись о помещичьем владении «с устья по Сенину речку да по Пиздомой». Последний топоним остался не объяснен: урочище, гора, болото? Науке неизвестно. Особые срамники жили все-таки на родине автора этого сочинения – во Владимирской земле. Составители писцовой книги по Медушинскому стану Владимирского уезда Яков Вельяминов и подьячий Федор Андреев в 1592–1593 годы зафиксировали «деревню Ебехово, Опихалово тож, на речке на Пиздюрке вверх по Мудовке».


[Закрыть]. К приезду государыни место, конечно, благоустроили, проложили тракт, возвели ямскую станцию, расчистили от сушняка широкую зеленую опушку под шатры знатных путешественников. И вот государыня, готовясь к приему в своем белом шатре, примеряла перед зеркалом колье с желтым гигантским алмазом «Князь Потемкин» из самой Голконды. То был самый крупный алмаз в мире – куда до него «Орлову» или хваленому «Черному принцу» из Тауэра! Государыня придавала, как известно, большое значение производимому ею на подданных впечатлению (иными словами, пиарила вовсю), а потому сочла нужным и здесь, в псковской глуши, предстать перед новоржевцами во всем великолепии императорской власти. А может быть, Екатерина возжелала пощеголять перед австрийским императором Иосифом II, который как раз ехал из своих пределов ей навстречу.

Но только на минуту отвлеклась императрица – с какой-то не терпящей отлагательства бумагой по принадлежности его ведомства обратился к ней статс-секретарь Безбородко. А когда вернулась государыня к зеркалу – колье и след простыл! В камер-фурьерском журнале записали, что его стащила сорока. Что ж, действительно, они очень падки на блестящее, порой нельзя оставить без присмотра очки, часы или мыло – обязательно скрадут [43]43
  Как-то летом я бежал, теряя тапки, через всю свою деревню за медленно и низко летящей сорокой, которая тащила по-над самой землей за длинную веревочку мой американский фонарик. Фонарик почти цеплялся за землю, воровка изнемогала от тяжести, но была упряма и фанатична. Так я ее, к сожалению, и не догнал – рельеф местности изменился, пока я обегал яму и кусты, дерзкая похитительница фонарей скрылась в полях. А как больно было видеть во время купания, из озера, эту белобокую нахалку, неспешно уносящую с прибрежной скамеечки аккуратно положенные мною сверху (чтоб не раздавить) дорогущие итальянские (и единственные в деревне!) очки.


[Закрыть]. Словом, поднялась паника, на поиски бросили весь гвардейский корпус и даточных с трех окрестных губерний, алмаз искали-искали по лесам, болотам (а там, между прочим, своя Перегребская Гладь), да все напрасно – одна клюква, брусника (отличная!) и репьи (преотменные!), из которых и делают в Порхове знакомое уже читателю и знаменитое даже в Париже чудесное репейное масло для лысых. А урочище с тех пор стали называть Сорокино в честь знаменитой псковской сороки. Некоторые, между прочим, ищут алмаз до сих пор.

Из последних событий сорокинской истории (после дерзкого хищения алмаза разнузданной птицей 220 лет тому назад) запомнилось необыкновенное явление енота, который, как написано в местной газете, «пришел из леса и набрасывается на людей». В объявлении компетентных органов, опубликованном в районке, далее сказано: «Внимание! Внимание! Внимание! Обращаемся к жителям села Сорокино и деревни Пуповичи. Всем, кто прикасался к бешеному еноту, надо обратиться к врачу для решения вопроса о проведении 40-дневного курса прививок против бешенства. Граждане! Если случилась беда и енот покусал, оцарапал или ослюнил человека – немедленно обращайтесь к врачу! Смертельная опасность!!! Санэпидемстанция советует несколько дней воздержаться от выхода на улицу и в окрестные леса». Просидев с неделю безвылазно по своим домам, испуганные и оголодавшие сорокинцы наконец вышли на улицу за вином и куревом, но никакого енота по дороге в сельмаг не встретили. Зато за время их добровольного домашнего заточения кто-то уже выкопал на дальних огородах всю их личную картошку и увез заготовленное на зиму сено и дрова, а также демонтировал и вывез электродвигатели и аппаратуру местной водонапорной башни. Следователи считают, что именно неизвестные злоумышленники дали провокационное объявление в местной газете, опорочив кроткое полосатое животное, известное как енот-полоскун. Его, к восторгу советских детей, часто показывали в Уголке Дурова как образец чистоплотности и гигиены, живой пример обязательного мытья фруктов перед едой. Другие же, самодеятельные дознаватели [44]44
  См. примеч. 3. (В файле – комментарий № 6 – прим. верст.).


[Закрыть]полагают, что енот-то тут все-таки замешан, но это – особый, дрессированный по древней карфагенской методе боевой енот (возможно, енотовидная собака), обученный притворяться психом и царапаться, а также обильно обслюнявливать напуганного внезапным нападением полосатки противника. Подобных животных применял сам Ганнибал для внесения паники в тыловые подразделения союзников римлян. Якобы именно такого боевого енота эффективно и использовала (в сочетании с объявлением в газете) группа злоумышленников-гастролеров.

Глава 21. Ям

Дальше по шоссе на Великие Глюки [45]45
  К сожалению, город этот находится на смятом изгибе карты, куда когда-то попало черничное варенье. Поэтому прочитать название города можно лишь частично: «Великие» видно отчетливо, а дальше угадывается только окончание – «…ки». Отсюда возможен разнобой в прочтении названия этого отдаленного от нас и неведомого города, за что автор приносит читателю свои извинения.


[Закрыть]не еду, а сворачиваю направо к деревне Ям. Слева открывается огромный бочаг – глубокое лесное озеро с темной водой и крутым желто-глиняным обрывом, выходящим прямо к дороге. Раньше оно располагалось в глубине леса, среди болот, но с прокладкой новой насыпной дороги озеро обнажилось к тракту одной своей стороной. Местные жители считают, что в бездонных глубинах озера водится огромный «восьминог», который утаскивает в глубину омута купающихся. Такие истории часто рассказывают, пугая друг друга и приезжих юных дачников, деревенские дети. Впрочем, не раз в таких озерах из глубин всплывали огромные, столетние, обросшие водорослями сомы, в пасти которых вполне мог погибнуть ребенок. Об этом есть сведения в псковских летописях. Теперь, когда фактически вся рыба в псковских реках и озерах уже выловлена, вытравлена или выпужана [46]46
  Вспоминается резолюция 1888 года Александра III – как известно, не самого сентиментального из российских императоров, – на отчете о хищническом лове целыми селами знаменитого псковского судака: «Печально!»


[Закрыть], о появлении подобных подводных чудовищ говорят уже крайне редко. Но в нашем случае дело оказалось серьезнее рыбацких баек у костра с котелком.

Вот что сообщил мне сосед по Б. Кивалову – дачник Павел Иванович – человек в высшей степени порядочный, трезвый, а главное – абсолютно лишенный всяческих фантазий, – приземленный, как говорится, ниже некуда. Возвращаясь из Порхова на своем «Москвиче», он медленно ехал по песчаной дороге мимо бочага и вдруг с ужасом увидал, как из темной воды высунулась толстая синеватая щупальца (похожая, как он выразился, «на рукав насоса говновозки») с омерзительными розовыми присосками на конце. Щупальца стала медленно и слепо обшаривать маленький песчаный пляжик у самой кромки бочага. На дальнем же конце пляжика сидел деревенский парнишка с удочкой и сосредоточенно смотрел на поплавок. Павел Иванович резко затормозил, выскочил и закричал страшным голосом – парнишка вскочил, увидал щупальцу, бросил удочку и выскочил наверх, к дороге. И оба наблюдали, как тварь, будто бы в досаде, схватила оставленную на берегу удочку и злобно изломала ее на куски, а потом с чмокающим плеском исчезла в глубине… А у нас все кудахчут: «Лох-Несс! Лох-Несс!»

Кстати, разговорившись как-то с одним из старожилов близлежащей деревни Бездешь стариком Мизгирем, я вдруг узнал еще про одно, не учтенное газетой «Завтра», преступление «дерьмократов» в допутинский период. Мизгирь, голосующий, как и вся область, за Жирика («горазд озорной»), страшно возмущался [47]47
  См. примеч. 3. (В файле – комментарий № 6 – прим. верст.).


[Закрыть]тем, что после тирании Ельцина стало трудно ходить в лес, потому что «демократы проклятые несметное число бобров развели, нигде из-за них не пройти. Везде плотин наделали, низины затопили!». Как же возможно такое безобразие? И это на Псковщине, «русской земле, не тронутой демократическим тлением» (депутат Госдумы от Псковской области Невзоров)!

Ям прежде числился эстским поселением Ямм. Известно, что эсты бежали на Псковскую землю от свирепых «железных людей» – датчан и немцев, а характерная для скобарей некоторая инертность, а также отмеченные многими наблюдателями «леность и совершенная беспечность» благоприятствовали безопасности эстов на новом месте. Жили эсты очень плохо, гораздо беднее скобарей, всегда казались слабыми и истощенными. Если пониженная работоспособность скобарей объяснялась частым употреблением спиртного домашнего изготовления, то эсты попросту недоедали. Половину питания они отдавали трем своим прожорливым богам Вана-Томасу, Эма-Лаберите и Ванем-Таару, а также постоянно выставляли еду своим мертвым, которые, по их поверьям, далеко не уходили от деревни.

Могущественнейшим из богов считался Ванем-Таар – грозный дедушка – защитник эстов от «железных людей» и вообще от всяческого Ванапагана (черта). На капищах в лесу ему возносили молитву «Тарапита!» («Помоги, дедушка!») и медленно переступали в ристи – самом темпераментном из эстских ритуальных танцев. Но дедушка Таар был противным и жадным стариком, долго не помогал эстам, пока наконец случайно на Рижском взморье не вселился в купающегося Горбачева, и тот отпустил эстов на все четыре стороны. Как известно, они пошли прямо на запад, ну и скатертью им дорога! Дедушке Таару посвящали древние камни, так называемые «рюхи». Эстов в Ямме уже нет давно, а такой рюха возле деревни сохранился. Конечно, наш рюха не такой уж большой, как самый главный рюха всей Эстонии под Таллином, известный под именем «Рюха тещи Иру», но тоже немаленький рюха. На камне видны канавки и таинственные символы, которые разобрать уже невозможно, ибо они – против нашего желания – складываются в одно (второе по употребительности) непристойное русское слово, которое в 1930-е годы поверх древних знаков было выбито комсомольцами-хулиганами, членами местного общества «Долой леригию!».

Вообще же, как известно, наука до сих пор не обладает методами, которые могли бы точно определить возраст резьбы на камне, а также древность мраморных, каменных и глиняных изображений. Оттого можно сомневаться в подлинности многих античных скульптур и глиняных табличек. В советское время в Институт востоковедения повадился ходить инженер-нефтяник Ираклий Струнин, увлеченный дешифровкой клинописной библиотеки царя Ашшурбанипала и с пеной у рта оспаривал все прежние дешифровки со времен Жана Шампольона. Естественно, энтузиаста без особого восторга встречали консерваторы от науки. Стоило ему появиться в дверях кабинета ученого секретаря, та вставала и, заведя под лоб глаза, произносила про себя: «А чтоб тебя… Шампольон хренов!» Женщину тоже понять было можно, ведь она только что выпроводила дешифровальщицу «Фаюмского диска», а до этого – семью толкователей символики идолов острова Пасхи и группу цыган-фольклористов [48]48
  А еще приходил к ней старичок, домогавшийся знакомства с известным профессором – автором заинтересовавшей его статьи «Согдийская надпись на хуе». Приходилось в тысячный раз объяснять, что это лишь досадная опечатка в сноске на статью ученого. В названии же самой статьи стояло правильное слово «хум» – среднеазиатский глиняный кувшин.


[Закрыть].

Отвергнутый академической наукой, Струнин решил жестоко мстить советскому востоковедению и его «дутым богам» (из его жалобы в ЦК). Как высококлассный специалист-нефтяник и коммунист, он завербовался в дружественный нам Ирак, долго там жил и работал. За несколько отпускных рейсов он навез в Петербург не шмотки (как делали все совспецы), а несколько десятков килограммов глины из долины Тигра и Евфрата. Из нее дома, в Купчино, он наделал сотни клинописных табличек с ругательствами в адрес советских востоковедов на древневавилонском языке. Летом он обжигал таблички в построенной по древней методе печи и закапывал их вдоль залива и на свободных от асфальта и гранита берегах Невы. Струнин хвастался даже, что с этой целью он тайно проник в закрытый для посторонних сад у Смольного – знаменитый заповедник для выгула членов обкома, плотно пообедавших в дешевой, но богатой блюдами столовой Смольного. Что-то случится с учеными лет через пятьсот, когда строители и дети начнут приносить им эти таблички? Ведь в принципе они ничем не отличаются по структуре глины и языку от подлинных, вавилонских… Появится немало новых Фоменок, защитятся сотни диссертаций, омытых брызгами шампанского, и наука о клинописи мощными прыжками кинется вперед.