355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Xэрриет Гилберт » Брак не по расчету » Текст книги (страница 6)
Брак не по расчету
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 02:36

Текст книги "Брак не по расчету"


Автор книги: Xэрриет Гилберт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Что случилось с блестящим, неотразимым Бешеным Филом Бартоном? Судя по всему, ты обладаешь обаянием гремучей змеи! – съязвила она, не собираясь признаваться в том, что виски действительно хорошо согрело и немного расслабило ее.

– Я тебя уже просил забыть о прошлом, – сказал он твердо, усаживаясь в другом конце дивана. – Меня интересует только настоящее и, конечно, будущее. Поэтому и хочу обсудить, что нам предпринять в отношении Эшлинг.

Айрис испытала огромное облегчение, услышав, что Филипп, наконец, затронул тему, которая не давала ей покоя вот уже несколько недель. Она глубоко вздохнула. На какие бы провокации он ни пошел, ей надо сохранять спокойствие и выдержку, а также трезвую голову.

– За те годы, что тебя не было, Шилдтон изменился, немного вырос, но он по-прежнему остается небольшим провинциальным городком, где каждый проявляет живой интерес к делам соседа. Другими словами, – Айрис мягко улыбнулась, – он все тот же рассадник слухов и сплетен, каким был всегда.

Филипп пожал плечами.

– Пока ты не сказала мне ничего такого, чего бы я не знал. Но учти такую вещь: порицание со стороны дурных людей – та же похвала.

– Ах, какой же ты умный!

– Это не я, а Сенека-младший.

– Значит, не ты, а малыш Сенека так относится к жителям Шилдтона, где все как один глупые и плохие?

– Сам не оправдываюсь, но за Сенеку вступлюсь, сославшись на другой его афоризм...

– Фу ты! Мне надоело это жонглирование заемной мудростью.

– И, тем не менее, послушай: «Круг наших нравственных обязанностей гораздо шире того, что предписывают законы». И замечу от себя: что подсказывает людская мораль.

– Нравственность, мораль... – слова не из твоего лексикона, да и понятия не из твоего жизненного опыта.

– Но почему же? Я же не зря сказал тебе, что восемь последних лет не прошли для меня даром. Много думал, читал, учился, так сказать, мудрости...

– Ну, знаешь, – быстро перебила его Айрис, – не зря, видимо, сказано: научиться мудрости так же невозможно, как научиться быть красивым. Стоит быть справедливой: природа, подарив тебе одно, напрочь отказала в другом. Впрочем, желание поумнеть, присвоив чужой книжный ум, понятно и даже похвально. Были бы охота, время и деньги, – не без яда в голосе прокомментировала рассерженная молодая женщина признания мудреца-самоучки. Бросая ему в лицо злые слова, она ощущала при этом нечто сродни удовольствию. – У меня возможностей приобщиться к книжным истинам было куда меньше, чем у богатого повесы. Но тоже могу сослаться на уважаемого человека, который, судя по всему, именно про тебя сказал: «Любовь к самому себе – роман, длящийся целую жизнь». Так что восемь лет – просто мелочь...

– И кто это так обо мне?

– Уайльд!

– Прекрасный друг парадоксов? Скажи ему при личной встрече, что он плохо меня знает. Впрочем, его характеристика вовсе не так уничижительна, как тебе хотелось бы. Если себя не любить, как научишься любить других?..

– Вот и люби! Себя! Других! Только разреши мне усомниться в твоей способности любить, если ты не можешь понять очевидное: для девочки, чья судьба, как ты уверяешь, тебе небезразлична, убийственными будут пересуды о ее семье.

– Ну, зачем ты так, Айрис? Просто я думаю, это не главное, о чем стоит говорить сейчас...

– Прекрасно! – воскликнула Айрис нетерпеливо. – Но я прожила всю свою жизнь в Шилдтоне. Здесь родилась и выросла Эшлинг. И можешь поверить мне на слово – достаточно одному человеку увидеть вас вместе, через двадцать четыре часа каждый в городе будет знать, что Чарлз женился на мне, потому что я ждала внебрачного ребенка. Но это только малая часть айсберга, – быстро добавила она, видя, как Фил беспокойно шевельнулся на диване. – Тебе, естественно, наплевать на мое доброе имя. А как насчет Эш? Пока она еще слишком мала и не обращает на тебя особого внимания. Но ты можешь представить, каким шоком для нее будет узнать, что Чарлз не ее отец? Не говоря о том, что в школе над ней будут смеяться и издеваться – дети порой очень жестоки. Я не позволю подвергать Эш такому испытанию. – Айрис взглянула на Филиппа. Ее руки, крепко сжатые в кулаки, побелели от напряжения. – Предупреждаю, я пойду на все, но не допущу, чтобы ты разрушил и ее жизнь!

– Успокойся ты, ради Бога! – сурово произнес Филипп. – Я прекрасно понимаю, какие проблемы стоят перед нами.

– Не будет никаких «проблем», если ты откажешься от своей бредовой идеи купить этот дом, – быстро вставила Айрис. – Все, что тебе надо сделать – это вернуться в Лондон или куда там еще. А я уж прослежу за тем, чтобы Эшлинг навещала тебя столько, сколько твоей душе угодно. Со временем мы объясним ей, что ты являешься ее настоящим отцом. В этом случае не будет необходимости...

– Нет! – Филипп решительно покачал головой. – Боюсь, твой план не годится.

– Почему? Допустим, ты унаследовал имение своей бабушки, но тебе ведь не обязательно жить в Шилдтоне, – начала объяснять Айрис, пытаясь выглядеть как можно спокойнее и рассудительнее. – Даже если тебе надоест Лондон, наверняка найдется немало прекрасных домов неподалеку отсюда. Как насчет Кембриджа? Милый университетский городок, где живет много интересных людей. И расположен он всего в часе езды от Шилдтона. К тому же там есть театр, организуются регулярные концерты и... – Она осеклась, увидев, что Фил с трудом удерживается от смеха. – Не вижу ничего смешного, – процедила она сквозь зубы. Айрис едва сдерживалась от того, чтобы не влепить пощечину своему обидчику.

– Меня развеселило, как ты пытаешься продать мне близлежащий населенный пункт, – сказал он. – Признаю, это действительно милейший городок. Но хочу заверить тебя – я твердо намерен жить в Шилдтоне. Кроме того, я обязательно куплю этот дом.

– Не... не понимаю, зачем тебе это... – произнесла она слабым, растерянным голосом. До нее дошло, наконец, что она не сможет заставить этого самоуверенного красавца прислушаться к здравым, логичным выводам. – Ты хотя бы представляешь, что сделаешь с моей семьей? Не может быть, чтобы ты не понимал этого... – Айрис безнадежно махнула рукой.

– Я уже достаточно наслушался о том, как ты смотришь на сложившуюся ситуацию, – перебил ее Филипп. – Может, ты теперь послушаешь и меня для разнообразия?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты можешь, в конце концов, подумать не только о себе? Что, по-твоему, должен чувствовать человек, неожиданно обнаруживший, что является отцом семилетней девочки? – с сердцем произнес Филипп, медленно поднимаясь с дивана. Он возбужденно стал ходить из угла в угол. – Судя по твоему упрямому поведению, тебе и в голову не приходило, что это совсем непросто. Так вот, к твоему сведению, я потрясен до глубины души. Однажды я позвонил с намерением посмотреть дом, который, как мне сказали, продается. А потом... – Он провел рукой по густым волосам. – Господи, Айрис! Этот ребенок – моя точная копия. Как ты, черт возьми, собиралась и дальше утверждать, что отец Эшлинг – Чарлз Олдфилд?

– У Чарлза тоже были темные волосы, хоть и не курчавые. Но в детском возрасте часто бывают вьющиеся волосы, которые потом становятся прямыми, – будто оправдываясь, пробормотала Айрис. Она покраснела, услышав, как Филипп насмешливо фыркнул. – И потом, ты уехал отсюда давно – никому и в голову не пришло бы проводить параллель между тобой и Эш.

– Ты вообще собиралась когда-нибудь сказать ей правду?

– Зачем? – произнесла Айрис с вызовом. – Ты развлекся в свое удовольствие, перед тем как подло бросить меня беременной. Я не видела и сейчас не вижу никаких причин, по которым должна расстраивать девочку, причинять ей боль, раскрыв тайну ее рождения. Такой проблемы вообще не существовало, пока ты не свалился как снег на голову, – сказала она с горечью в голосе.

– Спасибо!

– А чего ты ждал? Что я вывешу праздничные флаги и закричу «Ура!»? Я не твоя старая любовь Беатрис, – смех Айрис граничил с истерикой. – Ты находишься в городе всего один день, а она, судя по всему, уже выбрала подвенечное платье.

– Не могла бы ты не выходить за рамки вопроса, который мы обсуждаем? – прервал ее Филипп.

Он не отрицает, отметила расстроенная Айрис, Беатрис действительно вцепилась в него мертвой хваткой и не отпустит, пока не женит на себе.

– Единственное, что меня беспокоит в данный момент – это, какое наиболее разумное решение нам следует принять относительно будущего Эшлинг. Кажется, ты тоже этого хочешь?

– Что я хочу... Я хочу, чтобы ты уехал и оставил нас в покое!

– Боюсь, что не смогу выполнить твоего желания, Айрис. Попытайся быть благоразумной, – мягко сказал Филипп, беря, маленькие дрожащие руки в свои большие ладони. – Ты, конечно, можешь мечтать, чтобы я уехал за тридевять земель, но, к сожалению, есть несколько уважительных причин, по которым я не могу сделать этого. В частности, я вступил в бабушкино наследство, поэтому должен жить здесь. Возможно, моя штаб-квартира будет в Лондоне. Но мне придется часто приезжать в Шилдтон. Ты, конечно, понимаешь, что пройдет немного времени и люди станут судачить о поразительном сходстве между Эшлинг и мной. Я понимаю, что моя нынешняя поездка в Штаты пришлась на самое неподходящее время, – продолжал Филипп. Айрис молчала. Ее щеки вспыхнули, когда она посмотрела на свои пальцы, сжатые большими мужскими руками. – Когда я оправился от шока, вызванного моим неожиданным отцовством, я начал размышлять – что же теперь делать? У меня было три недели, чтобы прийти к какому-то решению. Мы с тобой, допускаю, сломали наши жизни, – заметил он жестко. – Но я уверен, ты согласишься со мной: мы должны сделать все возможное, чтобы уберечь нашего ребенка от подобной участи.

Айрис кивнула. Она не могла произнести ни слова, почувствовав комок в горле.

– Говорю раз и навсегда: я хочу видеть Эшлинг как можно чаще, – твердо произнес он. – Возможно, в том, что с нами случилось, никто не виноват. Но факт остается фактом – за последние семь лет мне никто не сообщил о том, что у меня есть дочь. Больше я не собираюсь «исчезать» из ее жизни.

– Но... это будет ужасным потрясением для Эш. Я ничего не говорила ей об этом. – Со слезами на глазах Айрис пыталась продолжать сопротивление.

– Успокойся! Нет нужды доводить себя до такого состояния, – сказал Филипп, вкладывая в ее дрожащие пальцы белоснежный платок. – Нам потребуется какое-то время, чтобы узнать друг друга. Но ты должна понять, что у меня нет намерения вытеснять Эшлинг из твоей жизни. Или влиять на ее память о Чарлзе.

– Эш была совсем крошкой, когда он погиб, – прошептала Айрис, вытирая слезы. – Но я стараюсь рассказывать ей о нем как можно чаще, чтобы она не чувствовала, что отличается от своих подруг.

– Ты делала все правильно, воспитывая нашу дочь. Я пока мало общался с ней, но малышка производит впечатление жизнерадостного ребенка, – сказал Филипп с теплотой.

– Да, она, в самом деле, такая, – заверила его Айрис, нервно теребя платок в руках. – Если ты действительно хочешь ближе познакомиться с Эш, я не представляю, как лучше это сделать. Я имею в виду... Я понимаю – глупо обращать внимание на то, что скажут или сделают люди, когда обо всем узнают. Но как мне объяснить, что случилось восемь лет назад? Все уверены, что отец Эш – Чарлз. Я знаю, ты не любил его, – уже плача, продолжала Айрис, – но я-то перед ним в огромном долгу. Без поддержки и помощи Чарлза я бы осталась совершенно без средств к существованию. У меня был бы тогда только один выход – отдать ребенка на воспитание. Постарайся, пожалуйста, понять меня, – умоляющим тоном произнесла Айрис. – Мне просто невыносима сама мысль, что из Чарлза могут сделать посмешище.

– Не плачь, – заботливо успокаивал ее Фил, вытирая платком слезы, капающие из глаз. Эти зеленые глаза в пелене слез – они были прекрасны. – Теперь я понимаю, что не прав в отношении Чарлза. Я действительно очень благодарен ему за то, что он пришел тебе на помощь в трудную минуту. Поверь, я никогда не сделаю ничего такого, что бы могло осквернить память о нем. – Он пытался растормошить ее, вытащить из кокона сосредоточенной мрачности. – Ты, по-видимому, думаешь, что я и в покойном могу видеть соперника. Попробую оправдаться, исходя из твоего же представления обо мне: «Влюбленный в себя соперников не имеет». Вот так ты, по подсказке старика Цицерона, обнажила неприглядную суть моей натуры.

Он пробовал шутить, поддразнивать. Усилия не были вознаграждены. Напряженная поза, горестный взгляд, опущенные плечи. Она чуть раскачивалась, повинуясь какому-то внутреннему ритму, и казалось: достаточно небольшого дуновения, чтобы поколебать это шаткое равновесие. Наконец, прерывисто вздохнув, она откинулась на подушки.

– Я все равно не вижу выхода из создавшегося положения, – промолвила молодая женщина. Языческая богиня в страдании... Если бы она знала, как хороша была в эту минуту!

– Я тебе уже говорил, что много думал об этом. С моей точки зрения, есть только один разумный выход. Итак, первое, что я сделаю завтра утром, это позвоню мистеру Рейсу, чтобы подтвердить мое решение о покупке дома. Как ты справедливо заметила, Шилдтон мало изменился за время моего отсутствия. – Филипп лукаво улыбнулся. – Значит, ты говоришь, потребуется не больше суток, чтобы каждый человек в городе узнал о продаже Холла?

Айрис устало кивнула.

– Если и преувеличила, то очень немного.

– Верно. Таким образом, сценарий для общественного потребления очень прост. Возвратясь домой после нескольких лет жизни за границей и горя желанием осесть на одном месте, я нахожу мистера Рейса, который привозит меня сюда осмотреть Олдфилд Холл. Я быстро влюбляюсь в этот огромный тюдоровский особняк... и его хозяйку. Бедная молодая вдова, самоотверженно пытающаяся заработать деньги на содержание стареющей матери и маленькой дочки, соглашается выйти замуж за богатого принца. После этого они зажили счастливо и весело. Согласись, получилась очень романтическая история, – закончил Филипп, сотрясаясь от вполне добродушного смеха. – Гарантирую, она вызовет слезу даже у самого последнего циника.

Прошло несколько минут, прежде чем до уставшей, измотанной Айрис дошел смысл того, о чем говорил Фил.

– Ты что, с ума сошел? – выпалила она, быстро выпрямившись, и в ужасе уставилась на Фила. Менялось настроение, менялась ее стать, но она оставалась прекрасной в ореоле золотых волос с приглушенной зеленью глаз.

– Наоборот. Эта история очень правдива и не лишена смысла, – спокойно промолвил он, оценивающе глядя на собеседницу и получая удовольствие от внешних проявлений ее душевных взрывов.

Не обращая внимания на бурные возражения Айрис, кипящей от возмущения и гнева, Филипп намеренно спокойно продолжал излагать свой сценарий:

– Поскольку я провел много лет в Америке, где такая будоражащая интенсивная жизнь, каждый поймет, почему мне, в конце концов, захотелось пожить спокойно. А что может быть приятнее, чем рождественская свадьба? Ничего роскошного, конечно. Так, небольшое скромненькое мероприятие. Затем, пока Холл приводится в порядок, молодые улетают в Швейцарию, где проводят медовый месяц и катаются на лыжах. Это даст мне великолепную возможность познакомиться ближе с Эшлинг.

– Я никогда... никогда еще не слышала такого вздора!

– Тебе просто предлагается один из возможных вариантов, – парировал он жестко. – Моей дочери нужен отец, и я намерен предоставить его ей.

– Допустим, я когда-нибудь и выйду замуж. Но только не за тебя! Это уж точно, – со злостью выкрикнула Айрис. Кем, черт возьми, этот ужасный человек себя считает? Божьим даром для женщин?

Филипп расхохотался.

– Надеюсь, в твоих будущих брачных планах не фигурирует молодой доктор? Он тебе не подходит.

– Ты не имеешь никакого права вмешиваться в мою дружбу с Джеком! – вспылила Айрис.

– Ошибаешься. Как отец Эшлинг я имею твердое мнение на этот счет, – безмятежно ответил Филипп. – Ты уж поверь мне: кандидатуру Джека на роль твоего мужа я никогда не одобрю.

– Возмутительная наглость! – Айрис чуть не задохнулась от негодования. – Я и гроша не дам за твое так называемое «одобрение». – И она щелкнула пальцами у него перед носом. – Тебе давно пора понять, что ты не имеешь никаких законных прав на Эш. В любом случае ты ничего не знаешь о Джеке, – с вызовом сказала Айрис. – Он очень приятный, заботливый мужчина, который для кого-то может стать великолепным мужем.

– Для «кого-то»... – вполне возможно. Но это пустые слова – ты-то за него не выйдешь. Что касается моих «прав» относительно Эш... – Вот тут его глаза превратились в лед. – С твоей стороны глупо даже думать о том, что ты можешь запретить мне видеться с ребенком.

– С меня хватить! Я больше не желаю слушать... Не хватало еще угроз, – сердито проговорила Айрис.

Она вскочила на ноги. Но уйти не удалось, так как Филипп быстро протянул руку, и, схватив ее за плечо, усадил на диван рядом с собой.

– Пусти меня! – вскрикнула она, безуспешно пытаясь вырваться из тисков сильных рук, сжимающих ее запястья.

– Это не угрозы, это действительность, – серьезно проговорил Филипп. – Простой анализ крови сразу покажет, что я – отец Эшлинг. И поскольку я богат, мне не составит труда затаскать тебя по судам – до Судного дня, если потребуется. Ты что, хочешь провести ближайшие несколько лет, получая бесконечные предписания, постановления и вызовы в суд? А как насчет широкого освещения в газетах смачных, пикантных подробностей появления девочки на свет? Уж они-то не будут стесняться в выражениях, описывая эту душещипательную историю. Ты подумала, как это все отразится на здоровье твоей матери? – безжалостно продолжал Филипп. – И самое главное – что будет с Эш? Представь себе, что она почувствует, когда вырастет и узнает, что ее намеренно разлучили с родным отцом? Я слышал, что с подростками бывают в подобных случаях большие трудности. Думаю, Эш никогда не простит тебе этого.

– Ты... ты просто дьявол! – Айрис в ужасе отпрянула от Филиппа.

Он покачал головой.

– Я только пытаюсь убедить тебя в том, что мое предложение не лишено смысла. И что я говорю вполне серьезно.

– Твоя идея женитьбы никак... совершенно не годится. Из этого ничего не выйдет. И дурацкая история, которую ты сочинил, не выдерживает даже беглого взгляда на нее, – почти рыдая, выдавила из себя Айрис. – Никто... ни один человек не поверит тому, что ты там нагородил.

– Еще как поверят, – убежденно ответил Филипп. – Люди любят романтические истории, особенно такие, которые заканчиваются замечательной сценой: двое влюбленных рука об руку идут в сторону восходящего солнца. Я даже подумал сейчас, – Филипп задумчиво и хитро улыбнулся, – мы могли бы украсить наш рассказ такой, например, подробностью. Я сходил по тебе с ума еще до отъезда в Америку. Но тогда не мог на тебе жениться, потому что ты была слишком юной. Мне пришлось ждать все эти годы, чтобы я смог предъявить права на свою настоящую, единственную любовь. Ну, как тебе это?

– Мне? Это? – Айрис уже с трудом сдерживалась, тщетно пытаясь высвободиться из цепких рук Фила. – Я думаю, что ты просто болен! «Романтическая история»? «Моя настоящая любовь»? Кого ты хочешь обмануть? – ожесточенно бросала слова Айрис. – Мы оба прекрасно знаем, что ты никогда не любил меня. Все, что тебя интересовало – это секс!

– А ты? – Филипп посмотрел на нее с издевкой. – Ты когда-нибудь любила меня по-настоящему?

– Да, любила! – выкрикнула женщина, чувствуя, как ее лицо заливает густой румянец. Фил еще плотнее прижал хрупкую фигурку к своему мощному телу. – Но что с меня, прежней, взять – была слишком молода, глупа и неопытна. За восемь лет все изменилось. У меня не осталось к тебе никаких чувств. Абсолютно никаких.

В ответ Фил лишь рассмеялся:

– Может, мы проверим твое последнее утверждение? – мягко подтрунивая над Айрис, он выпустил ее руки и обнял.

– Ты... Какая самоуверенность! Ты что, не слышал, что я тебе сказала? – задыхаясь от сердитого волнения, произнесла Айрис. Она пыталась вырываться, но лицо молодого мужчины уже находилось близко от ее губ.

– Я думаю, ты солгала мне, – прошептал Филипп хриплым голосом, внимательно изучая прелестное женское лицо. Руки Филиппа стальными обручами сжали дрожащую фигурку Айрис. Знать бы ей, как она хороша, может быть, это прибавило ей уверенности, спокойствия. Но, сама естественность, женщина отдавалась чувству, не раздумывая о том, какое впечатление производит. А может быть, это и к лучшему...

– Нет, я говорю правду! – запротестовала она, изо всех сил стараясь не смотреть на блеск, появившийся в знакомых голубых глазах, и жесткую, чувственную линию мужских губ. Опять все внутри сжалось в комок, опять по телу пробежала сексуальная дрожь. Айрис как околдованная смотрела на темную голову, неумолимо приближающуюся к ней, уже не пытаясь справиться с божественным волнением, заполнившим все ее существо. Она снова почувствовала тот эмоциональный голод, который пронизывал каждую клеточку тела. Филипп осторожно откинул ее на подушки, почти перекрыв и без того слабое дыхание своей мощной грудью, и прижался крепким поцелуем, к ее дрожащим от желания губам.

Спустя мгновение Айрис оказалась в водовороте противоречивых эмоций. Она остро чувствовала едва уловимый запах мужских духов и теплую, влажную поверхность кожи и в какой-то миг встрепенулась, постаралась сбросить с себя магию сексуального влечения к обнимающему ее мужчине. Но разум, – в который раз! – отказался повиноваться ей. Айрис ничего не могла поделать с эмоциями, которые разливались внутри нее широким потоком, игнорируя слабые протесты своей хозяйки. Соблазнительные мужские губы с возбуждающим трепетом рушили барьеры, которые она так старательно воздвигала.

Из груди Айрис вырвался слабый, бессильный стон. Она окончательно сдавалась на милость яростного, неистового восторга, который был вызван долгим поцелуем Фила. Молодая женщина, изголодавшаяся по мужской ласке, испытывала непреодолимое желание и необходимость в прикосновениях его чувственных рук. Нежное тело трепетало в ожидании чуда.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Филипп оторвался от сладких, податливых губ и посмотрел напряженным взглядом на дрожащее от внутреннего трепета прекрасное женское тело.

– Ты можешь быть очень желанной, Айрис, – тихо произнес он, проводя пальцем по ее горячей щеке. – Но вот чего тебе не дано, так это правдиво солгать! Лжец из тебя, ну, никуда не годный!

Айрис, все еще ошеломленная от проснувшихся в ней эмоций, изумленно уставилась на Фила. Но постепенно волнующий жар и чувственная истома стали покидать дрожащее тело. Сквозь рассеивающийся туман эротического состояния стало проступать жесткое, безжалостное выражение мужских глаз. В изгибе его губ, ей чудилось, затаилась насмешка.

Яркая краска залила лицо Айрис. Она чуть не застонала вслух. Молодая женщина была потрясена тем, насколько слабой и бесхарактерной оказалась – далеко не в первый раз! – при столкновении с этим мужчиной. И теперь предстоит терзать себя за то, что снова поддалась его темным чарам.

Быстро освободившись из ослабевших объятий Фила, Айрис вскочила с дивана.

– Минуточку, – холодно произнес он, успев схватить ее за руку, прежде чем ей удалось выбежать из комнаты. – Я все еще жду, когда ты дашь мне ответ на мое предложение выйти за меня замуж.

– Замуж? – Возмущение выражало не только лицо, но вскинутые руки, отпрянувший торс... – Я бы не вышла за тебя, даже если бы ты оставался единственным мужчиной на земле!

– А я точно знаю, что ты будешь моей женой, – со спокойной уверенностью сказал Филипп.

Айрис бросилась к двери. За ее спиной раздался резкий, с издевкой, смех. Звук этот преследовал ее, когда, спотыкаясь, она поднималась по лестнице к себе в комнату.

Пронзительный звон будильника ворвался в беспокойный сон Айрис. Еще не до конца проснувшись, привычным жестом выключила его и, с трудом оторвав тяжелую голову от подушки, посмотрела на часы. Восемь часов – пора вставать.

Как же не хотелось начинать день, ничего хорошего не суливший! Айрис снова уткнулась лицом в мягкую подушку. Ночь прошла ужасно. События ушедшего дня не давали дремоте овладеть ее уставшим сознанием. Филипп стал наследником дня и призраком ночи. Она спорила с ним, доказывала очевидное и тут же понимала: все напрасно. Ее малая правота побеждалась сильной позицией сильного противника. Да и что такое правота, основанная на лжи? Правда-то, что ни говори, на его стороне: она по-прежнему любит его. И ничего здесь не поделаешь. Зов тела обгоняет предупреждение разума.

Чего стоят воспоминания о жарком прикосновении его удивительных рук! Не забыть, не убежать, не воспротивиться... Наступающий день пугал новыми искушениями. Покаяние опережало грех.

Ах, если бы у нее был хоть какой-то опыт в сердечных делах! Если бы могла выручить рассудочность, осторожность! Но что взять с молодой женщины? Провинциалка с комплексами, доставшимися от предков, от среды, в которой прошла вся ее недолгая, в общем-то, жизнь. Влюбилась в Фила, когда не было еще и восемнадцати. Хотела жить как все, да судьба распорядилась по-иному. Ровесницы, казалось, были старше ее, но и моложе в чем-то. Ее взросление пришло через страдания, обиды, несправедливость. А сверстницы протаптывали свой путь к возмужанию неспешно. Постепенная адаптация к взрослой жизни – это то, чего лишила ее нелегкая судьба. Раннее материнство, преждевременная смерть мужа, заботы, тяготы, безденежье.

Кровь приливала к голове от одной мысли о том, как среагировали бы друзья, расскажи она им всю правду. Они бы не поверили ни единому слову, разве что посмеялись над фантастичностью сюжета, так нескладно ею придуманного. Айрис не могла поделиться своими тревожными мыслями даже с самой близкой своей подругой – Джун. Ну, какими, спрашивается, словами поведать ей, что Фил был первым – единственным – мужчиной в ее жизни. И что сейчас она до смерти напугана. Что душой и телом боится жесткого, сурового и умного человека по имени Филипп Бартон.

Тяжело вздохнув, женщина откинула одеяло, опустила с кровати ноги и с минуту сидела, уставившись в голый пол неподвижным взглядом. Для начала следует вновь признаться себе в очевидном: несмотря ни на что, она все еще любит его. Так значит так. Но это признание не столько облегчает, сколько усложняет решение другой проблемы – Эшлинг. Та возвращается из Лондона сегодня. Каким будет план дальнейших действий? Фил, конечно, продумал свою роль, наметил цель. Сомнениям он, как известно, не подвержен. Полагает, что обстоятельства неукоснительно подчинятся его разуму и его воле. Но откуда ему, самоуверенному, знать, как следует обращаться с маленьким ребенком? Тем более в том накрути сложностей, которые он сам и спровоцировал. С него станет с порога заявить девочке, что не Чарлз, а он ее отец.

Опасность сплетен, кажется, принята им всерьез. На том спасибо. Заготовлен контрдовод – женитьба. По тому, как сейчас он себя повел, можно прийти к выводу, что разговор о браке не пустые слова. Да, этот человек не ведает сомнений! К поставленной цели – напролом. Даже недвусмысленно дал понять, что, если его бывшая возлюбленная не согласится на свадьбу в рождественские дни, он, не колеблясь выполнит свою жестокую угрозу затаскать ее по судам и таким образом разрушить их с Эш жизнь. Пока никакие возражения и доводы не действовали на Филиппа. Что ей сказать или сделать, чтобы заставить его изменить свое решение?

Раздвинув гардины на окнах, Айрис увидела, что за ночь выпал снег. Весь сад был покрыт белым покровом. Небо низкое, серое. Снег прекратился, но, очевидно, скоро пойдет снова.

Айрис спустилась вниз на кухню и начала готовить завтрак для матери и гостя. Настроение хуже не придумаешь, вопросов много – ответов нет. Какую проблему ни возьми – все козыри на руках у Фила. Шут с ним, с замужеством, но Эш? Каким отцом может быть такой человек для ее малышки? Одному Богу известно, какую тяжелую ношу ответственности приходится нести в наше время родителям. Он об этом разве задумывается! Ему ли являть собой пример для подражания? Ему ли воспитывать ребенка на своем опыте, своем отношении к жизни? Достаточно вспомнить прошлое этого, с позволения сказать, отца, чтобы ответ был однозначным: нет, нет и нет! Можно ли надеяться, что он изменился? Если бы... Черт! Айрис всю передернуло при одном воспоминании об отвратительной сцене, когда Фил с неприкрытой радостью и явным удовольствием целовал Беатрис у всех на глазах. Эта яркая блондинка и не собиралась скрывать: только представься ей малейшая возможность – она тут же прыгнет к нему в постель. Филипп не мог этого не чувствовать, а возражал ли? Сколько же было на его счету подобных красоток! Приходится лишь полагаться на то, что не всем из них он подарил радость материнства, подумала Айрис. А тем временем на поднос, предназначенный Филиппу, легли теплые круассаны и тосты.

Тяжелые жизненные обстоятельства заставили Айрис использовать дом как пансионат. Этот факт и позволил Бартону остановиться в Холле, что было бы невозможно при иных обстоятельствах, раз речь шла о частном доме. Любую мелочь умеет он приспособить в своих целях. Ну что ж, остается надеяться, что незваный гость провел нынче не самую приятную в своей жизни ночь. Айрис решительно направилась вверх по лестнице. Не постучав, широко распахнула дверь комнаты. Скажи он ей сейчас одну из своих привычных колкостей, и она запустит поднос с завтраком в его самодовольную физиономию. Но он встретил ее приход молча.

Филипп, видимо, встал уже давно – лицо было тщательно выбрито. Айрис смутилась, увидев перед собой прекрасную мужскую фигуру. Фил стоял в противоположном углу комнаты. Вся его «одежда» состояла из полотенца, обмотанного вокруг узких бедер.

– Ты, должно быть, умеешь читать мысли на расстоянии, – сказал он, улыбнувшись. – Я как раз подумал о завтраке.

– Обычно наши постояльцы предпочитают завтракать в своих комнатах, – едва переведя дыхание, строго официально произнесла хозяйка Холла. Она старалась не смотреть на великолепно вылепленную спортивную фигуру стоящего перед ней человека. Небольшие капли воды поблескивали на загорелых широких плечах и мощной груди, щедро покрытой плюшем вьющихся волос.

И снова оглушительно застучало сердце. Какая же она дура, что не осталась на кухне – подальше от этого сильного, мощного тела, едва прикрытого куцым полотенцем, от этих длинных стройных ног.

Филипп направился к ней, не пытаясь умерить насмешливого блеска в сияющих голубизной глазах.

– Бедняжка, ты выглядишь очень уставшей. Что, плохо спалось?

– Да, плохо! – не скрывая раздражения, произнесла Айрис и поспешно попятилась к двери.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю