Текст книги "Звериное начало. Том I"

Автор книги: Xen Kras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Чтобы выживать, присоединившиеся зараженные вынужденно соглашались играть по чужим правилам. Несмотря на то, что подавляющее большинство стаи состояло как раз их них, именно грязным требовалось учить язык своих главарей, а не наоборот. Зараженные перевертыши, бесспорно, помнили все и могли бы переговорить в деревнях, но любая глупость, резкое замечание или неудачная шутка могли вывести их из равновесия и вынудить наброситься на собеседника. Из-за чудовища, которое слишком чутко дремало в них до наступления полнолуния, и периодически проявляло себя, торговля была не для них. Портить и без того плохие отношения с поселениями было губительно для стаи.

Если грязные потеряют над собой контроль, то для города или деревни обмен может закончиться плачевно – так рассуждал вожак на совете – и, что хуже, это может привести к еще более жестокой охоте на перевертышей. Разбираться в первопричинах никто из других народов не станет, в этом сомневаться не приходилось. Большинство, особенно среди многочисленных людей, не делало различий между стаями, в зверином облике их и вовсе постоянно путали. Для напуганных народов даже не имело значения, матерый волк перед озлобленными людьми, сердитыми свэтами и яростными зэмэсками или совсем еще волчонок – они предпочитали уничтожать всех. Обе стороны сметали врагов, словно лесной пожар, ни перед чем не останавливаясь и ни о чем не жалея.

Зараженные пригодились, чтобы немного подтянуть Рэйару. Они говорили с ней, пока стая кочевала в сторону поселений. Каждый вечер у костра девушка по просьбе отца вела беседы с низшими и понемногу осознавала, что хоть про них и говорили не самое приятное, называли «грязными перевертышами» и «проклятыми», на самом деле зараженные ничем не отличались от остальных. Да, они легче поддавались эмоциям, звериная натура чаще брала вверх над разумом, а за день до полнолуния, во время него, и на следующие сутки они могли находиться лишь в облике зверя и становились агрессивными ко всем, кроме своих. Бывало, что во время полной луны, зараженные вовсе сходили с ума и могли наброситься даже на членов стаи. Только вожак всегда оставался неприкосновенен, будучи их создателем.

Грязные перевертыши охотились хуже и долго обучались работать командой, в то время как чистокровные понимали мимолетные движения сородичей и чувствовали друг друга. Рэйара находилась где-то посередине между первыми и вторыми. Сколько бы она ни старалась, но догнать своих братьев и сестер, рожденных высшими перевертышами, ей никак не удавалось, а опускаться до уровня грязных – не хотелось.

– Я знаю, что отличаюсь от вас. Ты не забываешь напоминать мне об этом при каждом удобном случае. Да и не только ты. Я уверена, что наши братья справятся, и сегодня же мы встретимся, как и планировали, – Рэйара в упор смотрела на Таэля, и он отвечал ей тем же. Наконец, мужчина отвел взгляд, обыграв это так, словно хотел подкинуть в огонь дров, но полукровка знала – этого пока не требовалось, он не выдержал игры в гляделки.

– Если братья мертвы, это всецело только твоя вина. Ты и сама это понимаешь, верно? Я не хочу и не стану брать на себя ответственность за их смерть, – не поднимая головы буркнул Таэль.

– Я и не сомневалась, что ты ни за кого не захочешь отвечать. Пусть это будет только моя вина, – согласилась женщина, – Но почему ты так часто говоришь об их смерти? Признайся, ты хочешь, чтобы они погибли. Ты не отговаривал меня, когда решалось, кто и каким путем пойдет, не отговаривал и их. Ты молча стоял рядом и ждал, пока наши тропы разойдутся, дожидался, пока мы будем далеко друг от друга, и уже не сможем ничего изменить, и только тогда начал говорить, что мы поступили неправильно. Лишь когда ничего уже было не исправить, ты заговорил об их неминуемой смерти и моем неверном выборе. Потому, что хочешь обелить себя? Потому, что знаешь, что что-то случится?

– Я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. Я говорю о смерти и об опасностях Мрачного Леса только потому, что переживаю за них! Они – мои братья.

– Быть может двоих ты бы и рад был снова увидеть, но не Алорэ и уж тем более не Фэйэна, верно? Фэйэн до сих пор твой главный конкурент и злейший противник. Да-да-да, нечего строить кислую физиономию! Я знаю, что ты здесь, с нами, только потому, что надеешься стать учеником Эйэ вместо Фэйэна. Ты мечтаешь, чтобы он сгинул в Мрачном Лесу и освободил тебе путь к знаниям!

– Ты сошла с ума! – Таэль выпрямился и театрально вскинул руки прямо перед лицом Рэйары, но она даже не шелохнулась и продолжала сверлить собеседника взглядом. Светловолосый свэт тем временем не переставал возмущаться, – Я никогда бы не пошел против наших законов и ни за что бы не стал проливать кровь братьев ради призрачного шанса обрести какие-то там знания. Тем более, мне никогда не занять место Фэ. Ты не разбираешься в магии, но должна знать, что заклинатель и призыватель – совершенно разные сферы.

Женщина не верила ему, почти все его слова были лживыми. Единственное, во что она кое-как еще готова поверить – Таэль и правда не желал самостоятельно причинять вред сородичам. Свэтов, по сравнению с другими народами, в Дкадиаре проживало слишком мало, в последние столетия рождаемость и вовсе сошла на нет. С тех пор как их законные территории, просторы, жизненно необходимые для полноценного и счастливого существования, и священные места мало-помалу начал отбирать самый многочисленный, самый слабый, самый маложивущий, и, одновременно с этим, самый быстро развивающийся и размножающийся народ – люди.

Человек всегда считался немощным и излишне самоуверенным существом. Быть наглым могли себе позволить только сильные – так раньше думали коренные жители континента. Пусть люди хорошо обучались, быстро схватывали и могли проявлять удивительный талант практически во всем – от выпекания хлеба до изучения сложнейших магических заклинаний, никто и помыслить не мог, что они способны доставить хоть какие-либо проблемы. Поначалу на континент их прибыло совсем немного, но с каждым десятилетием их количество увеличивалось – они продолжали и продолжали приплывать, оседать и рожать потомков.

Радушные свэты и хитрые зэмэски, которые в каждом городе управляли трактирами и тавернами, нередко и винодельнями с пивоварнями – решили приютить первых переселенцев и выделили им часть своих земель. Надеялись получить рабочую силу, за которую не придется много платить. После коренным жителям материка пришлось пожертвовать еще часть, затем еще и еще. Через некоторое время люди забрали те владения, что долгие столетия считались нейтральными, так как когда-то принадлежали нескольким стаям перевертышей, ныне вымершим. После того, как в старой войне тысячелетней давности звероподобных совместными усилиями четырех народов смогли одолеть, на отбитые земли не пускали других представителей звериной натуры, а поделить лакомый кусок между собой не хватило времени, сил и умения договариваться.

Пока свэт отживал свой век, успевало родиться не меньше семи новых человеческих поколений, и знания старших народов компенсировал численный перевес нового. Необремененные муками из-за проклятий и даров, люди легко находили пару и не брезговали менять ее в течение срока жизни. Они были непохожи на представителей других народов, и долгое время на материке казались необычными и притягивали всеобщие взгляды. Люди знали, как этим пользоваться.

Быстроживущий народ постепенно начал расселяться по небольшим деревням, затем по более крупным поселениям, и постепенно стекался и в самые крупные города, где понемногу создавал союзы со старожилами континента. Количество полукровок, которые до этого считались диковинками и были крайне редки, стремительно возрастало.

Дети смешенных кровей, ранее считавшиеся ошибками, заслуживающими жалости, перестали признаваться большинством коренных жителей Дкадиара, зато их с большой охотой принимали быстроживущие. С помощью новых союзников люди стали быстрее захватывать все большее количество территорий, отбирая, выманивая или выпрашивая земли у соседей, стараясь добиться лояльности сразу всех. Это продолжалось до тех пор, пока новоприбывшие не создали свое собственное королевство. Казалось, на этом пора бы остановиться, но поползновения быстроживущих не закончились.

По сей день человечество продолжало увеличивать свои владения – где-то силой, где-то хитростью, где-то браками, а где-то – торговыми союзами. Свэты уже не раз пожалели о том, что позволили переселенцам обосноваться и проявили к ним участие.

– Призыватели, заклинатели, управляющие огнем или иномирцами – не важно. Все вы волшебники. Эйэ нужен ученик. Он боится, что все то, что он скопил за свою жизнь, может попросту пропасть. Уж не знаю, с чего он это взял, ведь он еще весьма молод и прожил не больше половины отмеренного ему срока, но тем ни менее. Тебе, разумеется, тоже известно о его страхах. Они известны многим и не редки – у всех волшебников схожие опасения. Если Фэйэн умрет, единственным претендентом на роль ученика станешь ты – только у тебя есть талант к магии. Именно такой, какой должен быть у его приемника, – не унималась Рэ.

– Сразу можно понять, что в тебе почти ничего нет от свэта, но очень многое – от зверя! Только чудовищам вроде тебя, мерзким перевертышам, может прийти мысль, что свэт, и, тем более такой как я, столько времени проведший с отрядом, способен желать смерти своему собрату. Вот ты и показала свое истинное лицо! Если Фэйэн умрет, я буду знать, кто в этом виноват и сделаю все, чтобы и другие узнали правду, – очень шустро переложил Таэль с больной головы на здоровую.

– Ты назвал меня зверем? – Рэйара ненавидела, когда ее считали неразумным существом, кем-то вроде бешенной собаки – люди ее частенько называли именно так. Она зарычала, чувствуя, как лицо начало менять форму, нос удлиняться, а человеческие зубы – выпадать, чтобы на их месте моментально выросли новые, крепкие, острые, с четырьмя выступающими, немного загнутыми внутрь клыками. Мелкие волоски, покрывающие тело и пушок на лице утолщались, отрастали и темнели, превращаясь в шерсть.

– И ты сейчас лишний раз доказываешь, что я был прав! – мужчина отскочил назад, за костер. Он понимал, что ему может грозить, если девушка в самом деле перекинется и пожелает отомстить за все грубые слова – в преддверии полнолуния ее силы значительно возрастали, а способность контролировать происходящее и свои собственные эмоции – напротив. Это была та самая неприятная часть проклятия перевертышей, та, от которой не было спасения и чистокровным, чего уж говорить о полукровках.

Таэль выкрикнул слова заклятия одновременно с тем, как отступил от взбесившегося чудовища, и перед ним появились две призрачные собачьи фигуры, между которыми стояло почти такое же нематериальное, напоминающее человека существо. Последний – защитник и приятель призывателя, носил имя Бау и никогда не отходил от своего хозяина далеко. Похожее на человека существо, имеющее шесть закрученных бычьих рогов на голове и две пары рук с семью пальцами на каждой, принадлежало двум мирам одновременно и потому не могло полностью материализоваться, но и не исчезало, когда заканчивалось действие заклинания.

Звери же всего за пару мгновений обрели физическое тело. Волшебник-призыватель готовился выкрикнуть еще одну формулу. Рэ предполагала, что тем самым он сумеет усилить призванных помощников и тогда справиться с ними будет гораздо сложнее.

Женщина бросилась вперед, не успев до конца перекинуться – ее лицо только-только перешло в некое подобие морды, и в узкой пасти не помещались все зубы, они торчали во все стороны, превращая Рэ в подобие крокодила. При этом сзади уже мотался из стороны в сторону длинный и холеный серый хвост, только две руки успели преобразиться в ужасающие своей мощью и остротой когтей лапы, ноги же, тем временем, оставались обычными, пусть и покрытыми шерстью, конечностями свэта. Из-за их слабости полукровке было сложнее удерживать равновесие и, тем более, хорошенько оттолкнуться, но и без этого Таэлю не стоило рассчитывать на победу.

Призрачная собака зарычала и не успела даже куснуть Рэйару, перевертыш разорвала ее в один присест, и та беззвучно превратилась в клубы дыма. Чародей прошипел еще несколько слов, и на полукровку набросилась стайка наполовину материальных хищных птиц. Они, как и остальные помощники волшебника, появлялись одна за другой из ниоткуда, окружая противника.

Рэ ударила передней лапой, и одно крылатое животное, издав крик, напоминающий звуки клекота морских птиц, обратилось в дым.

– Что вы здесь устроили? – Эйэ вылез из походного шатра и оба его спутника – что чародей с щепоткой алмазной крошки, необходимой для призыва души умершего, застывший с открытым ртом, что Рэ, держащая в пасти очередную птицу – застыли на месте. Таэль и перевертыш сделали это не по своему желанию – такова была воля сероглазого сородича.

Через пару мгновений он отпустил товарищей, и Рэйара, незамедлительно прохрипев что-то невразумительное и дважды повторив «я на охоту», в несколько прыжков преодолела расстояние до барьера, полностью перекидываясь в большого серого волка. Она помчалась прочь, что было сил.

Женщина чувствовала, как Эйэ смотрит ей вслед и радовалась, что волки не способны краснеть.

Глава II

Охота не задалась. Рэйара, настроенная принести столь много добычи, сколь сумеет поднять, не могла обвинить себя в неумелости. Она не оправдывалась перед самой собой, не боялась осуждения братьев и не считала себя неспособной ошибаться. И все же в этот раз виноват, как ни странно, был сам лес. В нем творилось что-то необъяснимое, непонятное, то, что вызывало тревогу.

Зверья, судя по следам и тем слухам, которые ходили о Вечном лесе, должно было быть не просто много, а немерено, но увы, Рэйаре так никто и не попался. Ни одного здорового олененка, ни единого кролика, лишь тушка мертвой белки. Она пахла еще весьма достойно, но внешний вид зверька был настолько отвратительным, словно она лежала в лесу не меньше пары лун. И без того не очень вкусное животное вдобавок высохло как будто лежало в песках, а его шерсть, в которой виднелись проплешины, свалялась и полностью соответствовала месту, в котором обнаружила тушку охотница.

Рэ ожидала вновь полюбоваться вечнозеленым и вечноцветущим лесом, славу которому принесла, прежде всего, история его появления – он вырос из друида, своего главного защитника, продолжающего даже после смерти приносить пользу. Благодаря его любви к природе и его сумасшедшей самоотдаче, каждое дерево, каждый куст и клок мха, каждый цветок и каждая травинка впитывали его силу и магию, и оттого с каждым днем только крепли. Даже когда друид умер, а он, конечно же, сделал это в лесу, в самом его центре, магия не перестала распространяться по лесу. Тело источало живительную силу и питало все вокруг так же, как и тела всех предшественников-друидов. Подобно своим предкам, защитник зеленых просторов превратился в огромное дерево, но из-за своей безграничной любви и желания отдавать всего себя, не в простое, а в самое настоящее Сердце-дерево или, как его еще называли, Страж-древо.

После смерти прославленного друида прошли столетия, Вечный лес продолжал понемногу расползаться в стороны. Те, кто приходил в него, чтобы рубить стволы, убивать зверье ради удовольствия, а не пропитания, чтобы рвать редкие цветы, разводить большие костры где попало и творить зло только ради зла, могли разгневать друида, продолжающего оберегать свою территорию и своих подопечных. Вредители после горько жалели о содеянном, если выживали. Те же, кто приходил в лес со схожими намерениями, но сотворяли злодеяния только ради собственного спасения и не желали причинять вреда более, чем требовалось, могли надеяться на благословение и даже помощь.

Рэйара не хотела вредить, более того, считала, что и сама она – часть природы. Женщина принадлежала к этому миру и имела полное право охотиться. Не меньшее, чем обычный волк. Вечный лес был для нее почти таким же домом, как и для обитавших здесь хищников, а в ее поступках не углядывалось ничего предосудительного.

Рэйара ждала достойного отношения к себе, но… Но что-то было не так. Или, вернее, все было не так.

Откормившиеся местной вкуснейшей травой, всегда свежей и питательной из-за магии друидов, красивые, холеные и жирные олени, никогда не голодающие толстые и здоровые кролики, размножившиеся столь сильно, что запросто могли заполнить весь перелесок, здоровенные и увесистые лесные птицы, на худой конец сытые белки и змеи, коих насчитывалось немало в любом лесу, а уж здесь и подавно должно было быть целое полчище – вот кого ожидала увидеть Рэйара. Однако, она не увидела никого.

Пустые ветки без птиц выглядели удручающе и пугающе, никто не стрекотал песни и не хлопал крыльями у самого уха. Паутины покрывались тоской, листьями и ветками без своих хозяев. Слух не улавливал жужжания пчел, полукровка не обнаружила никаких кровососов или хотя бы мелких букашек. Острый нюх, на который женщина всегда полагалась, в этот раз совершенно не помогал, казалось, что из земли исчезли даже черви.

В Вечном лесу перестало пахнуть жизнью, а ведь еще совсем недавно, когда отряд свэтов шел в противоположном направлении, место выглядело иначе – Рэйара бегала под защитой деревьев и видела множество зверей, которые могли бы стать достойным обедом и ужином. Некоторые в итоге и оказались в котелке, распотрошенные и аппетитно пахнущие.

Удача в этот раз отвернулась от семьи полукровки; хотелось верить, что это ненадолго. Пока же женщина рассудила, что раз нет добычи, что можно воспользоваться подножным кормом – невкусно, не слишком питательно, однако, если нет иных вариантов, не до глупых капризов.

Ягоды, даже те, которым еще не пришел срок созреть, не висели на кустах и деревьях, а лежали съежившимися горошинами на земле. Грибы выглядели высохшими, как будто из них выпили всю силу. При этом запах от них шел неприятный, кисловатый и гнилой. Орехи сморщились, и даже те, которые выглядели более или менее съедобными, перевертыш ни самостоятельно есть, ни давать кому-либо другому не осмелилась бы. Даже Таэль не заслужил подобной участи. Не только потому, что в любом случае считался часть отряда, но и потому, что предсказать, что с ним может сотворить подобное угощение, женщина не взялась бы.

Рэйара продолжала углубляться в лес. Она шла все дальше и дальше, приближаясь к самому Сердцу – дереву-друиду – и никого не встречала на своем чрезмерно тихом пути. Эта тишина не несла умиротворение, скорее напротив. Отчаянно хотелось услышать чириканье или стрекот, убедиться, что место еще наполняет жизнь. Полукровка уже думала, или, скорее, надеялась, что могла напугать кого-то. Может, приближение полнолуния, как бы невероятно это не казалось, отпугнуло всех грызунов, копытных и даже хищников? Быть может, женщина только теперь перестала считаться щенком среди перевертышей, и учуявшие матерого волка звери бросились врассыпную?

Версия имела бы право на жизнь, если бы не одно «но» – обратить в бегство пауков и других мелких тварей, до самой последней осы, Рэ не могла даже при желании. То, что творилось с грибами и ягодами и вовсе не поддавалось никакому разумному объяснению. Кому подобное было подвластно? Ни один из братьев, даже Эйэ, ни большинство знакомых по заданиям от Общины, не обладал достаточной для этого силой.

Чем дальше женщина проходила, тем больше нарастал страх, противиться с каждым шагом становилось сложнее. Рэйара прижала уши и опустила нос к самой почве – обычно от земель, где обитали друиды, пахло по-особенному, и не имело значения, находятся ли они там в данный момент. Этот запах у всех перевертышей ассоциировался с домом. И оскверненные места и те, которые подчинялись отошедшим от дел и проклятым защитникам природы, все они имели общие нотки – с этим за время путешествия с отрядом перевертыш успела столкнуться. Первый раз принес немало проблем, но хорошо впечатался в память.

В Вечном лесу все было неправильно, незнакомо, непривычно и не походило ни на что, с чем за жизнь успела познакомиться полукровка. Друидами ничуть не пахло, вместо этого отчетливо прослеживался затхлый запах мертвых деревьев. Женщина в волчьем обличье остановилась.

Чтобы лучше рассмотреть масштабы вымирания, стоило залезть на дерево, для этого Рэ перекинулась в свою более человеческую ипостась – для всех она сама называла себя свэтом, дочерью женщины-свэта и мужчины-свэта, но на деле своей фигурой и отсутствием удивительной способности к обольщению она походила на человека, за которого ее регулярно принимали. На пути Рэйары уже встречались быстроживущие, и не один десяток – они расползались по материку словно корни хвойного иглосмерта – со страшной силой, и, пожалуй, уже не осталось никого, кто бы ни разу за жизнь не встретился с представителями нового народа. Каждый раз, когда полукровка смотрела на свое отражение, то понимала, что похожа больше на людей, чем на представителей своей Общины. К сожалению. Может быть, именно поэтому Эйэ не находил ее достаточно привлекательной или достойной?

Рэйара довольно ловко забралась наверх, у нее никогда не было проблем с подобными вещами, куда хуже дела обстояли с магией. Если к заклинаниям у нее и имелся талант, то он слишком хорошо скрывался. Проблемы возникали в том числе с обучением всему, что требовало большой концентрации и хотя бы минимальных навыков и образования.

Пожалуй, исключение составляли танцы и интересные ей самой языки. Рэ была не против учиться чему-то новому, но это всегда сопровождалось необходимостью прикладывать невероятные усилия. Она тратила уйму времени, просиживая на одном месте долгими часами, повторяя одно и тоже, но все бестолку. Лишь кровь свэтов, считающихся талантливыми во всех аспектах, где требовался ум, немного спасала ситуацию. Рэ сумела, и довольно быстро, освоить и письмо, и чтение на обще-торговом языке и на языке свэтов. Перевертыши не писали буквами, их письменность состояла из символов и рисунков, а разговор часто включал рычащие и шипящие звуки, отличая его ото все остальных.

Порой полукровка брала книги Эйэ – он носил их в удивительном кармане, в который могла с легкостью поместиться дюжина братьев и сестер – и читала. Она далеко не все понимала, часто приходилось возвращаться назад, перечитывать, но Рэ не желала сдаваться и пыхтела над книгой. К тому же, волшебнику нравилось ее рвение, и он с готовностью помогал, что подстегивало интерес полукровки – в это время они с предводителем оставались наедине.

Если требовалось нагнать беглеца, отыскать чьи-то следы, залезть на дерево или подстрелить кого-то, равных у Рэйары в ее компании не имелось. Было мало равных и среди других сородичей, ни в одном из отрядов, сформированных в Общине, не встречалось тех, кто бы сориентировался в лесу лучше полукровки. Почти не имелось и стрелков, способных в темноте посоревноваться в меткости – а все благодаря доставшемуся от укуса вожака обонянию и отменным слуху со зрением.

В Общине женщину знали как свэта-полукровку, но не как перевертыша. Народ хоть и удивлялся странному внешнему виду Рэйары, считая ее далеко не красавицей, но навыки и знания следопыта уважали. Женщину ценили, и она, не желая терять хорошего отношения, не спешила раскрывать своей природы.

К сожалению, все перевертыши, в том числе и неагрессивные и даже порой добродушные чистокровные, во всем мире были признаны чудовищами. Мерзкими тварями, которых требовалось уничтожать сразу же при встрече. Некоторые представители народов не поддавались влиянию большинства, но таких встречалось немного. Добиться равноправия и заставить жителей Дкадиара уважать все народы без исключения, и, разумеется, в первую очередь, похожих на Рэйару – такова была мечта женщины. И она шла к ней столь быстро, сколь могла.

Высокое дерево, выбранное в качестве дозорной башни, имело много крепких веток. Словно по лестнице, перевертыш поднялась наверх и вдохнула полной грудью – здесь, подальше от земли и пропавших ягод, далеко от искривленных и вылезших из-под земли корней и от пожухлой травы, дышалось значительно лучше. Легче.

Рэйара прикрыла глаза и принюхалась – затхлый запах еще преследовал ее, но на высоте он почти не ощущался, зато вместо него чувствовалось другое. Разложение и смерть, а еще что-то темное, непонятное и неизвестное полукровке. Все ее нутро сигнализировало – опасность.

Перевертыш повернула голову на запах и открыла глаза. Она смотрела в ту сторону, где росло Сердце леса. Огромное неувядающее дерево, неизменно покрытое цветами и крупными шишками, с кроной, возвышавшейся над всеми остальными, самое прекрасное из тех, что доводилось видеть Рэ, теперь своим внешним видом вселяло в душу тоску.

Часть листьев пожухла, другая и вовсе осыпалась, а верхушка высохла и изломалась как от сильного ветра – она была настолько большой, что ее не составляло труда разглядеть издалека. То, что располагалось вокруг дерева-друида выглядело еще хуже – гнилые и почерневшие ветви, отсутствие листьев и серые растрескавшиеся стволы. Казалось, что этот лес прожил не одну сотню лет, борясь с ужасающей болезнью, и не вышел победителем. Постепенно недуг расползался во все стороны, и то место, где сидела женщина в данный момент, оказалось почти не тронутым.

Увиденного хватило, и Рэйара спустилась обратно на землю.

Перевертыш не могла решить, что ей делать. С одной стороны, было бы весьма полезно проверить, что же произошло с Сердцем леса, а с другой – оставаться в чаще не хотелось, сердце стучало от страха и тело покрывалось липким потом. Чем дольше Рэйара вслушивалась в тишину, тем больше проявлялась тревога, и она продолжала топтаться на месте в нерешительности. Крепкая связь с природой, которая обычно помогала, в этот раз работала против нее. Каждым мгновение женщина чувствовала, как чьи-то невидимые руки-плети тянуться к ней, и понимала, что не представляет, как с этим бороться. Если бы с ней были братья, они бы давно придумали как разрешить проблемы, но увы…

Перевертыш не умела исцелять деревья, тем более магические, не знала, как отличить проклятие от другого воздействия, и, тем более, не умела снимать ни одно из них. Эйэ – вот, кто запросто мог разобраться с творящимся в Вечном Лесу, но что-то подсказывало женщине, что приводить его сюда – не лучшая идея.

От Сердца в сторону перевертыша ветер донес потоки тяжелого воздуха, наполненного зловонием настолько, что в какой-то момент ей показалось, что его можно взять в руки и скатать из него шар. Принюхиваться стало невозможно, и от того страх только усилился.

Когда за спиной шелохнулись сухие листья, Рэйара решительно повернула обратно и поспешила прочь из леса, в сторону лагеря. Стоило только выбраться на поляну, как ощущение постоянного нескончаемого ужаса, подгоняющего бежать со всех ног, отступило.

Полукровка отдышалась, прочихалась, вновь сумела принюхаться и уловила запах кроликов. Зверьки были недалеко, следы привели к небольшому леску в стороне от Вечного леса. Более безопасное место для охоты насчитывало от силы четыре сотни деревьев. Возможно, некоторая часть зверья сбежала из гниющего места с испорченным Сердцем именно туда, а значит сегодня и, может, завтра компании свэтов будет что есть.

Рэйара перекинулась в волка и, полагаясь на свой нос, отправилась за добычей.

Как она и предполагала, в мелком лесу охота прошла успешно. Магический браслет, сделанный Эйэ и его помощником и учеником Фэ уже довольно долго помогал Рэйаре жить свободной жизнью и не бояться менять форму. Волшебники сумели воспользоваться теми же знаниями, что применялись для создания почти бездонных сумок, выглядящих с виду обычными, но на деле вмещающими в себя двадцатикратный, если не больше, объем. Женщина не понимала, как именно, но братья сумели воспроизвести такое же пространство для одежды и вещей, которые были на Рэ в момент трансформации. Благодаря свэтам полукровка получила возможность доставать свой скарб одним только желанием, но лишь когда пребывала в форме, похожей на человеческую. Стоило начаться превращению – имущество втягивалось внутрь украшения. Конечно, случались сбои. Например, если женщина пребывала в своем уме и полностью контролировала процесс, но не думала о том, что пора бы спрятать одежду, браслет не всегда срабатывал.

Перевертыш долго пыталась разобраться, как работает эта магия, но даже после сотого объяснения Фэйэна так и не сумела. Как бы ни было жаль подводить Эйэ и разочаровывать его, но магия никак не желала подчиняться Рэйаре и становиться ее частью.

Множество раз, чтобы привлечь внимание предводителя отряда, перевертыш просила обучить ее хоть каким-то простеньким заклинаниям. Она оправдывала свое желание тем, что хочет быть полезной, и братья соглашались – владение чем-либо, даже ограниченное уровнем семилетнего человеческого отпрыска, в нужный момент могло спасти чью-то жизнь. Эйэ искренни радовался возможности обучить кого-то кроме своего ученика, и с готовностью бросался на помощь сестре.

Рэйара очень надеялась, что предводитель отряда делал это еще и потому, что хотел провести в ее компании побольше времени. В такие моменты никто не мешал, не лез с вопросами и не перетягивал на себя внимание. Таэль и тот предпочитал только усмехаться и многозначительно зыркать в сторону вожака и полукровки. Порой, братья подшучивали и интересовались, не стоит ли перенести обучение в походный шатер, а им самим при этом тактично ретироваться. Рэ огрызалась и краснела, но на деле была бы совсем не против. Эйэ же игнорировал шутки, словно не слышал – полукровка так не умела. Порой бывало, что заклинатель, поддерживая, брал сестру за руку и тогда весь мир переставал иметь значение.

На беду перевертыша, сколько бы ни пытался волшебник добиться отклика, все, что досталось женщине от родителей-свэтов – способность использовать некоторые магические предметы и, еще более редкие простенькие артефакты, преимущественно связанные с силами природы. Остальной талант представителей древнего народа заменился на хороший нюх, острое зрение, великолепный слух и другие полезные для выживания, но совершенно не помогающие в очаровании волшебника вещи.

Эйэ каждый раз утешал полукровку. Однажды, когда парочка практиковалась, наслаждающаяся обществом предводителя отряда женщина, понимая, что вскоре окончательно разочарует его своей несостоятельностью, была готова разрыдаться. Она редко плакала, предпочитала грусти злость, но на кого ей было злиться?