Текст книги "Греческий мудрец Диоген"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Павел Иванович Бирюков
ГРЕЧЕСКИЙ МУДРЕЦ ДИОГЕН

Ученики Сократа

Греческий учитель Сократ умер в городе Афинах, мужественно и спокойно приняв чашу яда по приговору судей. Это было за 400 лет до Р. X. Осудившие Сократа люди, думали, что, если они убьют его, то им легче будет жить без него, никто больше не станет будить их совесть, и можно им будет по-прежнему предаваться порокам.

Но слова, сказанные Сократом, не пропали даром. Много людей услышали Сократово учение. А ученье его вот в чем было.

Люди страдают от своего неразумия, оттого, что не слушают голоса совести. Голос этот внутри человека и всегда готов помочь ему. Только тот может быть счастлив, кто слушается этого внутреннего голоса.

Голос совести говорит человеку, что он должен жить не для своих похотей, а для того, чтобы помогать другим. Человеку мешают в этом его порочные страсти. Он должен бороться с ними. Только этим путем человек может достигнуть высшего блага и счастья.

И для этого не нужно знать многое, потому что многого мы и не можем узнать. Да, кроме того, если бы от знания многих вещей зависело счастье людей, то кто же тогда мог бы стать счастливым? Только тот, у кого много денег, кто может научиться разным наукам, нанимать учителей или ходить в высшие училища, пока другие люди кормят и одевают его. Таких богатых и досужих людей мало, да из них-то немного найдется счастливых.

Главная наука – в том, чтобы познать самого себя. А для этого не нужно никаких денежных затрат нужно только прислушиваться к внутреннему голосу совести, внушающему человеку через его разум и сердце, как ему следует жить, как поступать с другими и в чем его счастье.

Так учил Сократ. Он привлек к себе много учеников. Ученики любили его как отца, и горько плакали, когда он умирал. Но учитель, умирая, увещевал их не печалиться, потому что знал, что чаша яда, которую он принимал, не могла умертвить в нем того, что одно в нем было живо и бессмертно, ту правду, которую он уразумел и передал людям.

Ученики Сократа понимали его, потому что он говорил просто и ясно, и всякий из разговора с ним получал мудрый совет. Но из сказанных Сократом слов ученики запоминали то, что каждому из них было пригоднее, что ближе подходило к его собственной жизни. Из всего учения Сократа каждый ученик лучше всего остального запоминал только то, о чем он сам больше думал; и ему казалось, что учитель только это и говорил, а о других сторонах учения своего учителя он забывал. И потому, когда ученики сходились без учителя, то они часто спорили о том, кто из них лучше понимал Сократа.

При жизни Сократа они еще держались в мире общею любовью к нему, а по смерти его пошла между ними рознь и вражда, особенно между теми, кто сам не видал и не слышал Сократа, а уже от других узнал его учение. И каждый из них говорил свое и уверял, что-то самое говорил Сократ. И выходило, будто Сократ говорил то одно, то другое, совсем противоположное. И из-за этого враждовали и спорили его различные последователи.

Только долго спустя люди поняли, что не мог Сократ учить тому, из-за чего люди ссорятся и враждуют.

И тогда люди стали спокойно изучать все то, что дошло до них из учения Сократа, и тогда только могли разумно и согласно понять его учение.

Сейчас же после смерти Сократа было совсем не то.

Один из его учеников, Плат, богатого и знатного рода, горячо любивший Сократа, хорошо понял одну часть учения и записал ее. Из учения Сократового больше всего ему нравились слова о том, что жить нужно для общего величайшего блага, т. е. – так жить, чтобы жизнью своей принести как можно больше добра и блага людям. Платон стал рассуждать о том, что такое это общее благо или добро, отчего оно происходит, кто сотворил его, откуда произошел весь мир и о многом другом. Он был очень умен и красноречив и написал много книг. Но Платон не исполнил самого первого завета своего учителя. Он остался богатым и знатным, и потому не стал братом бедному, рабочему люду. Богатые греки любили слушать его и подарили ему особый участок земли и построили там дом. Туда ходило учиться много знатных людей, но бедные туда не могли попасть. Эта школа называлась академией.

Другой ученик Сократа, Аристин, тоже из богатых господ, слышал, как Сократ часто говаривал, что тому, кто наслаждается удовольствиями не в меру, – сладко ест и пьет, мягко спит, пирует, посещает часто разные зрелища, – тому скоро прискучит все это, и будет он самым несчастным человеком. Такому человеку всякий труд в тягость, и сами удовольствия ему будут не в радость, и скука и тоска овладеют им. А тот, кто проводит жизнь в труде, тот и малое удовольствие считает за большую радость и всегда найдет, чем разогнать тоску. Аристин по-своему понял эти слова. Он стал жить для своего удовольствия, но – так, чтоб никогда не пресытиться удовольствиями. Для этого он старался каждому удовольствию предаваться в меру и как можно чаще менять свои удовольствия.

– Иначе, – говорил он, – и жить не стоит, как только для своего удовольствия.

Еще был ученик у Сократа по имени Антисфен. Он не был знатного рода. Мать его была дальняя чужестранка, а у греков в городе Афинах был такой обычай, что места давались тем только, у кого родители были коренными афинскими жителями. Все же остальные могли заниматься кто чем хотел, либо торговлей, либо ремеслом каким; но в управление они не допускались. У Антисфена не было капиталов, торговлей он заняться не мог, ремеслу выгодному смолоду не обучался. Пришлось ему свой хлеб добывать черной работой. У него была большая охота к учению, и в свободное время он стал посещать различных афинских учителей. Когда же он услышал Сократа, то бросил всех остальных учителей привязался к нему, как ребенок к отцу.

Антисфен жил в приморском городе Пирее, за 10 верст от Афин, и каждый день ходил в Афины к Сократу слушать его учение о жизни. Антисфен сам жил в нужде, и ему было дорого то, что Сократ не презирал бедняков и рабов, а учил любить их и считать всех людей, и знатных, и простых, своими братьями. И из учения Сократова Антисфен понял то, что люди должны так жить, чтобы и в бедности, и в нужде они могли быть довольными и счастливыми. И поняв это, Антисфен стал учить нищих, рабов и других бесправных людей.

После смерти Сократа Антисфен учил народ в особом огороженном месте, куда собирались слушать его те, кого не пускали в академию. Место это называлось по-гречески Киносарх, а по-русски означает: собачье место.

Антисфен учил, что счастье не в богатстве и почестях, не в разукрашенных палатах, не в еде и питье и не в высоком звании.

«Счастье – говорил он – в самом человеке, внутри его. Для счастья и покоя души человека нужна добродетель. В ней одной мудрый человек ищет своего благополучия, и он не смотрит на то, будут ли его за это уважать или ругать. Он служит своей совести, своему Богу и не помышляет об ином благе. Жить надо как можно проще и беднее, довольствуясь для своего тела самым малым. Тогда меньше нуждаешься в помощи других людей и меньше от них зависишь. Человеку, живущему так, не нужно ни покровительства сильного мира, ни богатства, ни учености. Только тот будет покоен и радостен, кто сумеет побороть в себе всякое тщеславие и всякие похоти. В этом и состоит мудрость человеческая. Чтобы стать таким мудрым человеком, нужно слушаться голоса совести и разума. Голос совести всегда покажет человеку, когда он уклонится от правого пути, только бы не заглушить в себе этого голоса». Одним словом, Антисфен убеждал своих учеников оставить поклонение языческим богам и проповедовал единого Бога, живущего в сердце человеческом.

Так учил Антисфен, и примером своей жизни он показывал, как немного нужно человеку, желающему жить разумно. У него не было своего крова, и ходил он, как нищий, в оборванном платье, с сумкой за плечами и с посохом в руке. К нему ходил народ и от него учился праведной жизни.

Одним из учеников Антисфена был Диоген.

Во все времена и века, у всех народов были мудрые учителя, учившие их праведной жизни. Учения многих из них дошли и до нас. Читая об них, мы часто забываем, каким трудом, какими страданиями духа и тела досталось им это познание истины. Нам кажется, что эти мудрецы так и родились мудрецами, и иной раз даже становится завидно, отчего и мы не родились такими. А между тем, большею частью, детство этих людей и первые годы их взрослой жизни были самые бурные, не похожие на то, чему они учили потом. И когда мы узнаем их прежнюю жизнь, то начинаем понимать, каким тяжким трудом они выбрались на истинный путь и пошли по нем. Вот почему поучительно знать их историю. Читая ее, мы понимаем, что жизнь наша становится дурной или хорошей не оттого, какими мы родились, а оттого, на сколько мы желаем усовершенствовать себя и трудимся над этим.

Так было и с Диогеном.

Диоген становится учеником Антисфена

Он родился в городе Синопе, на берегу Черного моря, за 414 лет до Р. X. Теперь этот город принадлежит туркам; тогда же он был греческим городом.

В нем жили греки, переселившиеся из своего отечества. Теперь Синоп маленький, грязный городишка; а во времена Диогена он стоял во всей своей красе и вел большую торговлю. В этом городе отец Диогена, Ицесий, был банкиром или менялой и вел большие денежные дела.

Около денег человеку легко испортиться. Соблазн велик. На деньги все купить можно. Ни в чем удержу нет. Много людей так погибло. Не стало у Ицесия хватать денег на его затеи. Научился он, как самому делать деньги. За отцом пошел и сын, и стали они вместе изготовлять Фальшивые монеты. Но недолго пришлось им вести так свои дела. Обидели они как-то рабочего, и тот донес в управу об их мошенничестве. Их накрыли на месте. Отца посадили в тюрьму, там он и умер, а сын убежал из города.

В то время Диоген был уже взрослый. Он пошел скитаться по разным местам, перебиваясь кое-какой работой, а в свободное время он раздумывал о том, так ли он живет как нужно.

Много мыслей бродило у него в голове, да все путались, и трудно ему было самому разобраться в них, а с кем ни заговаривал, никто не помогал ему. Одни не понимали его, другие смеялись, третьи жалели его и говорили: «Не будет в нем проку, – ум за разум заходит».

Но Диоген чуял, что люди эти так говорят потому, что сами не живут так, как надо, и не знают в чем правда.

С такими мыслями Диоген пришел в Афины. Он еще раньше слышал, что в этом городе жил мудрец Сократ, учивший народ тому, как жить надо людям. Слышал он также и то, что учителя этого, любимого народом, но неугодившего правителям и судьям, казнили как злого преступника, и что теперь ученики Сократа продолжали учить народ. Диоген стал прислушиваться к их учению. И больше других пришелся ему по душе мудрец Антисфен.

У Антисфена в то время учеников поубавилось. Трудно показалось им исполнять то, чему он учил, к тому же в это время и сам Антисфен тосковал и скорбел душою о своем любимом учителе Сократе, которого еще недавно погубила злоба и зависть людская.

В это самое время и пришел Диоген к Антисфену.

«Вот и этот, – подумал про себя Антисфен, – пришел сюда послушать старика только от нечего делать. Прогоню я его!»

– Зачем ты пришел ко мне? – строго спросил он у Диогена.

– Учитель, я пришел слушать учение твое; жить хочу праведно!

– Уходи скорей, не надо мне никого; вы народ ненадежный, оставьте меня.

– Я не уйду от тебя, учитель.

– Прочь! – закричал Антисфен и замахнулся на него палкой.

– Вей меня, но знай, что еще не выросла такая крепкая дубина, чтобы отогнать меня от тебя; бей, но учи меня – сказал Диоген твердо.

Антисфен опустил палку, и лицо его просияло радостью.

– Друг мой, – сказал он, – обними и прости меня! Теперь я вижу, что ты выдержал трудное испытание; ты не только молод и крепок телом, но и силен духом. Не покидай же меня, помоги мне, будем вместе учиться правде и открывать ее людям.

И они зажили вместе.

Когда Диоген пришел в Афины, у него были еще кое-какие деньги. Но, недолго думая, он все их роздал нищим. Был у него сперва даже раб по имени Манес. Однажды Диоген рассказал Мане су о том, что он узнал от Антисфена, и стал убеждать его зажить вместе с ним одною нищенскою жизнью. Но рабу не понравилась такая жизнь, и он убежал от своего господина. После этого Диогена встретил один его знакомый и говорит ему:

– Что же ты не разыскиваешь Манеса! Заяви начальникам, его вернут!

– Зачем, – отвечал Диоген: – если Манес может обойтись без меня, отчего же я не могу обойтись без Манеса? Пускай себе гуляет на воле.

Диоген все раздумывал о том, как бы ему жить так, чтобы никогда никому не делать худого, – как сделать жизнь свою радостью, а не горем, каким она была до сих пор. «Если мне будет хорошо, – думал он, – то и другим вокруг меня станет лучше». – Между тем в Афинах наступил годовой праздник. В этот день собиралось туда много народу, и весь день потешались разными представлениями и играми и целую ночь пировали и веселились. Диоген не участвовал в этом празднестве, и в эту ночь, поужинав овсяным киселем, лежал, завернувшись в свой плащ, в укромном местечке на городской площади. Он смотрел на шумную бесшабашную толпу народа и раздумался о своей жизни.

«Вот – думал он, – люди веселятся, за день всего насмотрелись и наигрались, и теперь расходятся по трактирам. Там они напьются и наедятся вдоволь всего. Почему бы и мне не жить так, как они все живут? Зачем я отделился от них и хочу жить по-иному?»

И взяло его сомнение, так ли он живет как надо? Вдруг зашумело что-то по его плащу; он оглянулся; видит мышка. Подбежала она к его плошке и стала доедать остатки его киселя. Диоген посмотрел на нее, ободрился и сказал сам себе: «О чем ты думаешь, Диоген? Вот эта мышь довольна остатками твоей еды, а ты, разумная тварь, печалишься о том, что не лежишь, объевшись и напившись, на мягких подушках и цветных коврах!» Такими разумными мыслями укреплял себя Диоген в минуты сомнения и малодушия; и скоро он совсем перестал сомневаться в праведности избранной им жизни.

Как жил Диоген

Скоро Диоген отказался и от постоянного жилья и стал ночевать, где придется. В хорошую ночь он спал под открытым небом.

– Под такой крышей, – говаривал он, никому не тесно жить, всем места хватит. А звезды-то ночью блестят и мерцают, будто говорят меж собой о том, что им на нашей земле видать. Посмотришь на них и не скучно, словно не один лежишь, а с народом.

А в ненастье Диоген забирался под ворота. В Афинах было настроено много храмов разным богам. Был храм Бога, про которого говорили, что он посылает гром и молнию; другой был в честь Бога, которому молились во время войны; третий – тому богу, который, как думали, помогал в торговле, и еще было много других храмов. А перед этими храмами греки устроили большие ворота с узорчатой крышей.

Они клали много трудов на эти постройки, выписывали заграничных архитекторов. И города друг пред дружкой хвастались тем, у кого выше или красивее ворота поставлены. А Диоген смеялся над этим и говорил: «Это они мне домов настроили». У одного храма под воротами постоянно лежала большая пустая бочка. И Диоген полюбил эту бочку. Он часто залезал в нее, ночевал в ней и считал ее своим домом.

Раз Диоген вышел за город и пошел по дороге. Проходить надо было мимо родника. Диогену встретился мальчик. Захотелось мальчику пить. Он подошел к роднику, сложил ладони в пригоршни, набрал воды, напился и пошел дальше. А у Диогена была еще тогда своя кружка. Как увидал он, что мальчик без кружки обходится, бросил Диоген свою и не заводил больше новой: стал из горсти пять.

Для похлебки у Диогена была плошка. Только раз зашел он в трактир и попросил, чтобы его накормили. Видит – пришел в трактир бедняк за обедом, – домой хочет нести, а посуды нет. Смотрит Диоген, что будет делать бедняк. А тот купил краюшку хлеба, мякиш вынул из нее, а в корку налил похлебку и пошел домой. И это очень понравилось Диогену.

Питался Диоген подаянием. Иногда ловил рыбу на морском берегу. Сначала варил рыбу на огне, а потом стал сырую есть, и ничего – привык. Он с радостью говорил: «Вот мне и огня не нужно». Он ел также разные коренья и травы, и насыщался ими, и был здоров и силен.

Чтобы быть здоровее телом, Диоген закалял его жаром и холодом, как кузнецы закаляют сталь. Зимой он ходил босиком по льду и прикладывал голую грудь к медным изваяниям и памятникам, а летом он валялся голый по раскаленному солнцем песку.

Обувь он совсем перестал носить, говоря, что ноги не должны быть нежнее глаз и всего лица, а ведь мы их не закрываем во время холода (в Греции не бывает сильных морозов) и не боимся простудить их, потому что ходить с завязанными глазами нельзя. Значит, и ноги должны привыкать к тому же. А одежда его вся состояла из широкого плаща или покрывала. Когда тепло, он его распускал, а когда холодно, носил сложенное вдвое.

И далеко прошла молва о Диогене.

Антисфен учитель его уже становился стар и слаб, и народ стад ходит к Диогену. У Диогена был хороший голос, и говорил он умно, красноречиво и так убедительно, что всякий, кто слушал его, невольно соглашался с ним.

Недалеко, от Афин, в море, был остров Эгина. Там жил богатый человек, по имени Онезикрит. Он услышал про жизнь Диогена и послал своего младшего сына в Афины разузнать, что это за человек.

Сын поехал, отец его ждал, ждал, не дождался. Пришли, раз к отцу купцы из Афин и рассказывают: «Видели мы, как твой сын слушал учение Диогена узнав, что мы из Эгины, он велел сказать, что не вернется к тебе, потому что не может оставить учителя».

Тогда Онезикрит послал старшего сына, – и тот не вернулся. Собрался, наконец, и сам отец, поехал в Афины, увидал Диогена, услышал его учение – и сам стал его учеником.

Диоген часто говорил, что человек страдает больше всего потому, что не получает того, чего ему хочется. Значит, для того, чтобы не страдать и быть счастливым, нужно поменьше хотеть; а хотение во власти у самого человека. И когда освободится человек от своих хотений, тогда он становится счастливым. Тогда ему о себе заботы мало, он не замучает себя работой для удовлетворения разных своих прихотей, и ему больше будет времени другим помогать и услуживать.

Диоген уважал нищих и увещевал их полюбить свое нищенство и не искать обеспечения и богатства.

«Бедность, – говаривал он, – самоучка, помощница мудрости».

Еще говорил он, что человеку для жизни нужно набираться силы и телом, и духом. Тело набирает себе силы в трудной работе до пота лица, а душа набирает себе силы в добрых делах.

Он говорил также, что ничего не надо считать своим, кроме духа и тела своего, да и телом следует пользоваться не в свою утробу, а на добро людям.

«Когда задумал какое-нибудь дело, – говорил Диоген, – то рассудить надо, разумно оно или нет, и не обличит ли совесть тебя за такой поступок. А о том, что другие люди скажут, думать не надо, потому что мирская молва, что морская волна, переменчива; если о ней станешь думать и к ней применяться, никому не угодишь и не сделаешь пользы ни себе, ни другим».

Так учил Диоген людей, приходящих к нему, и примером своей жизни показывал правоту своих слов. И удивлялись многие греки мудрости Диогена и говорили между собой: «Откуда узнал он все это? Не сын ли это Ицесия, фальшивого монетчика, посаженного в тюрьму в Синопе? Да, ведь, и сам он, говорят, теми же делами занимался, за то и был выгнан из города, а вот теперь стал учителем». Находились и такие люди, которые говорили ему прямо в лицо, когда встречались с ним:

– Правда ли, Диоген, что ты прежде подделывал деньги?

На это Диоген отвечал:

– Да, правда, прежде я худо жил; но ведь я переменился; а посмотрите на себя: какими вы были прежде, и много ли переменились с тех пор?

В то время у афинского народа с соседним македонским загорелась война. Произошло большое сражение при городе Херонее, не далеко от Афин. В этом сражений Диогена забрали в плен. Увидели неприятели, что человек смирный, покорно в руки дается, подумали – лазутчик и привели к македонскому царю Филиппу. В то время жажда завоеваний обуяла Филиппа, хотелось ему все соседние народы покорить под свое владычество.

Привели Диогена к царю и сказали:

– Это, видно, перебежчик, надо его допросить.

Царь спросил Диогена:

– Ты перебежчик? О чем же ты донесешь своим, если отпущу тебя?

Диоген ему ответил:

– Я им расскажу про твою ненасытность.

Как Диогена продали в рабство

Онезикрит с сыновьями своими, понявши Диогеново учение о праведной жизни, вернулся к себе домой, на остров Эгину, и, как умел, просвещал словом и делом домашних своих и соседей. Только стосковался, он по-своему любимому учителю и писал ему, умоляя приехать к нему в Эгину. А в Афинах в то время была от войны неурядица.

Диоген собрался в путь и поплыл на корабле в Эгину. На море поднялась страшная буря. Кормчий сбился с пути, и корабль понесло по волнам. И не знали путники, что с ними будет: разобьет ли их о камень, унесет ли в открытое безбрежное море, занесет ли в неведомую страну к диким людям. Настало утро. Утихла погода, и когда рассвело, увидали они, что несет их корабль прямо на песчаный берег. Снасти были порваны, руль сорвало с петель, и они не могли управиться. Их нанесло на песчаную отмель, и корабль сел на мель.

Пока раздумывали несчастные путники, что им делать, как горю помочь, – увидали вдали другой корабль: идет он под всеми парусами и держит прямо к ним. Обрадовались путники, думают – спасенье идет. Но ошиблись. Корабль оказался разбойничий.

В то время было много морских разбойников, имевших свои корабли, Разбойничий корабль подошел к берегу, завернулся против ветра, бросил якорь, убрал паруса. Видят путники, что с того корабля спустили лодку, и в нее садятся люди, с мечами, копьями и щитами.

– Дело плохо, думают: заберут живьем.

Подошла к ним лодка с разбойницами, закричали:

– Сдавайтесь!

А у разбойников был такой обычай, что если человек с ними начинал бороться, то они убивали его и кидали в воду; а кто сдавался, того увозили в плен и продавали в рабство.

Диоген знал это и стал уговаривать своих товарищей покончить дело миром.

– Тут еще беды большой нет, – говорил он, – что нас уведут в плен и продадут, как рабов.

Со всяким человеком ужиться можно. Ведь и они тоже люди. На душу оков не наложат, а ведь только душевная свобода и дорога человеку. А станем защищаться – людей погубим, кровь прольем и себе лучше не сделаем.

Те, кто послушали его слов, потом благодарили его, а те, которые защищались, были все перебиты. Забрали разбойники все, что было дорогого на корабле, перевезли на свой корабль, снялись с якоря и поплыли дальше.

И пристали они к острову Криту.

На этом острове торговали рабами. Разбойники расположились на площади в ожидании базарного дня. Плохо пришлось пленникам. Кормили их впроголодь; если б не Диоген, их бы совсем заморили. Но он не падал духом и смело требовал у своих хозяев лучшего содержания.

– Странное дело, – говорил он: овец и поросят, назначенных на продажу, вы хорошо откармливаете, а человека, самого дорогого из животных, вы на продажу морите голодом.

И слова его действовали на продавцов, и они прибавляли ему пищи, а он разделял прибавку между голодными товарищами да еще ободрял их шутками и своим веселым расположением духа.

Наконец, начался базар. У торговцев рабами в обычае было выкрикивать, какую работу знают их рабы, чтобы заманить покупателя.

Спросили у Диогена:

– Какое ремесло знаешь ты?

– Я умею людьми управлять, – отвечал Диоген.

Голову даю на отсечение, – отвечал, рассмеявшись, продавец, – что никто не захочет купить себе господина. Да и как же мне кричать про тебя?

– А так и кричи: кто хочет купить себе господина, кому хозяина нужно?

Увидал Диоген, что мимо того места, где он сидел на рынке, проходил богатый человек, одетый нарядно, и с добрым лицом.

– Вот, говорит, – продайте меня этому человеку; вижу я, что ему хозяин нужен.

Богача этого звали Ксениад. Услыхал Ксениад, что про него говорит Диоген. Любопытны показались ему эти слова – он сговорился с торговцами, купил Диогена и увез к себе в большой богатый греческий город Коринф, где он проживал со своею семьей.

Разговорившись дорогой с Диогеном, Ксениад увидал, какое он сделал драгоценное приобретение. Возвратись домой, он поставил Диогена дядькой над своими детьми, а потом так доверился ему, что и весь дом сдал ему на руки.