Текст книги "Арбалетчик с Тверской 2 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Юшкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4

«Охотники» держали город и население в своих руках и собирали городские ценности в городской ратуше. Но вот покинуть городские стены и уйти с честно награбленными вещами они не могли, ополчение перекрывало выходы плотно и мышь не проскочит, хотя мышь возможно и могла проскочить, но вот уже обоз с награбленным добром не мог проскочить. Время играло против меня – слишком много банд бродило вокруг. Ополчению надо было решать много задач одновременно. Но были и приятные моменты – количество ополченцев росло с каждым днем или скорее ночью. Каждую ночь из города бежали всё новые и новые люди, и все вступали в ополчение. Нет не потому, что сознательные. Просто варианты выжить были только в рядах ополчения. Нет можно было и самостоятельно отправиться в другой город. Но вот только никому в другом городе не нужны были лишние рты и бесплатно кормить негде никого не собирались. Выход был один – вступить в ополчение.

Утро у меня начиналось с докладов разведчиков и это утро не стало исключением. Доклад разведки – примерно в пяти километрах/ меры длины даны в современных единицах для большего понимания/ остановилась колонна шведского обоза, перевозящего несколько пушек и пушкарские припасы. Охрана небольшая, а вот груз очень вкусный. Мне нужны были пушки – осада без пушек это просто какая-то оперетка, а не серьезные боевые действия. Шведы, с одной стороны, были как бы и не враги, но вот на помощь Магдебургу они не пришли и тогда погиб почти весь город и округа. Потому и совесть меня не мучила. Раз война так уж и война. В обозе было полсотни человек, но из них охраны было два десятка мушкетеров. Получалось, что у меня появилась весьма редкая возможность завладеть обозом и добыть себе пушки. План война покажет. И вот уже по тревоге построились ополченцы, которые у меня были выделены в отдельный отряд быстрого реагирования. Состоял отряд из двух десятков мушкетеров и десятка пикинёров и под моей командой отряд резко сорвался с места и отправился за пушками.

Мушкетеры – это общее название ополченцев, которые были вооружены чем-то другим, а не пиками. На вооружении этих моих мушкетеров были четыре мушкета, восемь арбалетов и восемь аркебуз. Пикинёры были вооружены трехметровыми пиками и по пистолету на брата. Я вооружился солидно, пистолеты три пары и сабля, карабин я не стал брать. У меня стояла другая задача – руководить боем, в не самостоятельно воевать вместо ополчения.

Пять километров для пешего марша – это чуть меньше четырех часов, если марш по лесу и пересеченной местности. Именно так по лесу мы и шли громить шведский обоз. Обозный лагерь появился перед нами внезапно, и мы вышли просто среди костров шведского обозного лагеря. Да мои критики немедленно укажут, что движение без разведки и передового охранения верх безрассудства, но что есть то есть. Шли без разведки и вышли прямо в середину шведского лагеря и бой начался сразу и сразу же закончился. Майор командир этого артиллерийского обоза стоял с двумя своими поручиками у костра и обсуждали какие-то свои шведские дела. Я, же не говоря плохого слова поднял пистолет и выстрелили майору в голову и убил его и затем не делая перерыва застрелил и обоих поручиков. Шведы опешили от такого напора и стали разбегаться во се стороны бросая оружие и повозки. Ополченцы не были солдатами в прямом смысле этого слова – жестокими и готовыми убивать всех, кто попадется на пути. Так что шведы успешно покинули поле боя. Два десятка повозок и четыре полковых пушки стало нашим трофеем. Не теряя ни секунды пока шведы не опомнились повозки были приготовлены к движению и мой отряд покинул место сражения. Окончательно подводить итоги решили уже в своем укрепленном лагере. Опять-таки еще до трех часов дня отряд ополчении вернулся в свой лагерь с победой. Боевой дух и воинственность у моих ополченцев росли по мере удаления от противника. И при прибытии в свой базовый лагерь ополченцы достигли пика своего боевого настроения и уж совсем браво почти парадным маршем проследовали в лагерь. Весть о победе облетела все наши заставы и осадные пикеты и теперь ополченцы были готовы к небольшому сражения / надеюсь не побегут сразу при виде чужого строя/. Переписывание трофеев обрадовало меня ещё больше, чем воспрянувшие духом ополченцы. Четыре небольших полковых орудия не были пригодны для обстрела крепостной стены / я не собирался портить городские стены/ но для блокирования путей из города подходили идеально и у меня нашлись даже два человека которые умели с ними обращаться и теперь эти два специалиста произведенные мной во временные поручики готовили пушки и орудийную прислугу к бою. Но более всего меня обрадовали двести мушкетов и полсотни пик шведского пехотного образца к мушкетам прилагалось по полсотни пули и зарядов. Теперь все мои ополченцы получили единообразные мушкеты и пики и хоть так стали похожи на солдат. И порадовал сундучок с бумагами – накладные и касса и вот среди этих денег и служебных бумаг нашлись бумаги о маршруте ещё одного обоза и этот обоз шёл с продовольствием и броней для шведского пехотного полка и согласно этому маршруту следовал сей обоз через ту же местность, что и артиллерийский обоз и обоз с провиантом и броней должен был соединиться с уже захваченным нами обозом завтра на месте стоянки артиллерийского обоза. Надо было ковать железо пока горячо и снова «тревога» и снова марш. Теперь мои ополченцы шли с настроением порвать шведских собак – как тузик грелку. Боевой дух просто брал неведомые высоты. Я очень надеялся, что нам опять повезет и шведы не будут ожидать нападения. Только в этом случае у нас были маленькие, но хоть какие-то шансы на победу.

Шведы просто издевались надо мной. Второй обоз пришел к месту рандеву просто в невменяемом состоянии. Шведы захватили винный купеческий транспорт и отметили свою победу неумеренным возлиянием. Нам не пришлось стрелять. Сгрузили с повозок пьяные тела и отправились к себе в лагерь с трофеями. Такой халявы в полном смысле этого слова я не ожидал. Но теперь мог обмундировать своих ополченцев в солдатские доспехи и вооружить шведскими мушкетами. Оружие первоклассное и на данный момент просто передовое. Но штурмовать город я не мог. Надо было обучить держать строй и научить стрелять своих ополченцев. Основная масса из моего отряда ополчения – держать строй не умела и уж тем более вести боевые действия в прямом боестолкновении. Блокадные и осадные наряды выходили к городским стенам и городским воротам и остальные маршировали и упражнялись с мушкетами. Я же впервые за свое пребывание в этом времени наткнулся на газету и теперь блаженствовал, читая газетные новости пусть и в таком 17 вековом газетном исполнении. Газета была довольно древней от 27 октября 1623 года и была издана в Антверпен и называлась «Ньюве Тийдинген» и среди прочих заметок была близкая нашему ополченскому быту заметка. Во все времена борьба с мародерством была актуальна для нас.

И вот о чем была заметка – Бремен, 20 сентября. В лагере генерал Тилли посланцы города передали Тилли подарки в виде муки, вина и других вещей и присутствовали при повешении семи солдат за мародерство и бесчинства. Но мародеры оказались не так просты и один из них оказал сопротивление и вместо повешения был расстрелян в схватке.

Да, Тилли всегда был скотиной – у него то и мука, и вино были, у остальных солдат жрать нечего было вот они и мародерили и бесчинствовали. И особо порадовала ещё одна заметка – рекламное объявление о продаже картины Яна Сандерса ван Хемессена – людишки выселяться, а кошечку не позвали. Да ничего, кошечка сама себя угостит. Ещё 1543 году котики были в почете и ласке. Котики они такие.

Жаль, но газет оказалось всего четыре выпуска и на этом воспоминания о прошлом пришлось прекратить. Но котик меня порадовал.

О том, что теперь вооружены до зубов никто не знал и местные банды дезертиров решили проверить нас на прочность и соединившись в одну большую шайку в четыреста голов отправились к нашему лагерю. По дороге они ограбили и сожгли две деревни и изнасиловали и частью убили население этих деревень. Нескольким женщинам посчастливилось убежать, и они рассказали мне, куда и сколько направляется этих скотов. Боевой настрой у моих солдат сразу просел, но и бежать сразу они не смогли. Всё-таки шведов били, здесь же какие-то отбросы и значит возможно есть какие – то шансы.

После того как были собраны все резервы и поставлены в строй у меня оказалось реально в строю сто мушкетеров и полсотни пикинеров. И в качестве козырного джокера четыре орудия. Против нас шли четыреста-пятьсот бандитов. Орудий не имеют огнестрельное оружие есть но вот с зарядами у каждого по-разному.

Двигаться они могли по лесной дороге, на выходе из леса мы их и встретили. Диспозиция была очень простой. Сотня мушкетеров в три линии и пикинеры редкой цепью впереди трех шеренг мушкетеров. И вишенка на торте – четыре орудия на небольшой высоте справа от выхода из леса. Шайка выходит из леса по дороге и попадает под залпы мушкетов и затем под пушечные залпы картечью. Просто без затей и сложных маневров. Перестраиваться на поле боя мои ополченцы не умели и к тому же откровенно дрейфили но пока стояли в шеренгах и ждали команды стрелять. Мой новоиспеченный прапорщик картинно стоял со знаменем роты городского ополчения и полотнище флага колебалось под легким ветерком. И вот первые враги вывалились из леса на опушку и затормозили. Я наблюдал в подзорную трубу за этими пертурбациями. Кстати, подзорная труба – это мой трофей за шведским артиллерийским майором, такой оптический прибор вещь жутко дорогая и статусная. Не у каждого полковника имеется. Вот у этого шведского майора была теперь и у меня есть. Мало того, теперь у меня и часы имеются. Правда не карманные или там наручные – каретные часы. Этакий часовой прибор для кареты, но скорее комнатные настенные часы это наиболее близкий по смыслу для современности термин для описания этих часов. Да и, кроме этого, всего мне досталась та картина с котиком и праздником. Теперь у меня в палатке эта картина радует глаз. Газеты не стал на стену вешать, не поймут. Картину не удержался повесил. Вот теперь если продуем бой обидно будет. Только повесил и вот опять потерял. Вот пока я так мысленно развлекался, бандиты построились в коробку выставив пики пошли на нас. Видимо, это всё-таки дезертиры. Строй терции они помнят. Хоть это и импровизация. Двадцать человек в ряду пикинеров, но вот с броней у них не очень, хорошо если половинный доспех у кого есть, так просто в кольчугах идут. Мушкетеры и аркебузиры выстроились по углам коробки и изображают из себя солдат. Пики откуда-то взяли нормальные шестиметровые и флаг даже нашелся. Вот прямо войско. Мои с лица спали, но стоят. Между нами, примерно восемьсот метров. Это минут пятнадцать-двадцать им маршировать. Мушкетерам команды нет стрелять и пушки молчат ждут команды на открытие огня. Вот уже осталось триста метров и наконец долгожданная команда. Командую пушкам открыть огонь и первый залп. Первый залп ядрами – ядро это не шрапнель, просто металлический шарик примерно с яблоко размерами и вот четыре таких яблочка прорезали строй бандитов – каждое унесло не меньше десятка человек из шеренг этих ландскнехтов. Дрогнули на миг остановились и снова пошли и тогда уже со ста метров – первый мушкетный залп и первый ряд с пиками лег, но враг переступил через убитых и вперед и снова залп мушкетов и новый ряд пикинеров лег на землю навсегда. Теперь между линиями нашими и вражескими пятьдесят метров и третий залп и снова ряд врага упал, но строй идет и тогда две линии мушкетов, которые уже перезарядили мушкеты по команде стреляют в упор и вот теперь, когда мушкеты разрядили в упор, когда свинцовые пули сбивают по два три человека и кровь льется, не останавливаясь и ударом пули отрывает руки и ноги. Строй врага остановился, назад не бежит и вперед не идет, встал на месте. И вот тогда пушки дали залп картечью. Больше сотни врагов за один залп отправилось к праотцам или в ад не знаю. НО враг стоит и тогда снова три залпа трех линий мушкетеров. И дезертиры наконец побежали. Поле боя осталось за нами. Врага мы не преследовали. Победа нам досталась чудом. Если бы враг все-таки нашел силы и пошел, то мои ополченцы бы просто бросили мушкеты и бежали зайцами с этого поля брани. Ополченцы пока не стали солдатами, но после сегодняшнего сражения они смогут вести боевые действия во фронте. Они получили закалку огнем.

Теперь подсчитать потери противника и свои потери и подсчитать трофеи. Пока шел бой я считал противников. У меня получилось примерно пятьсот человек. С пиками триста и с мушкетами и аркебузами примерно двести человек. Вот и посчитаем сколько мы положили врагов. На поле боя осталось четыреста двадцать семь тел из числа дезертиров и бандитов. Ушло живыми человек семьдесят. Банда, конечно, немаленькая, но теперь мои порвут этих разбойников. Теперь они не бояться этих дезертиров. Раненные враги, их не было. Мушкетная пуля, попадая в человека почти всегда приводит к смерти. Раненные это немыслимая редкость. У нас тоже были потери – восемь человек умерли от сердечного приступа. Боялись, но не побежали. Наших похоронили как героев. Врагов просто закопали в овраге. И строем под барабан и флейту торжественным маршем вернулись к своим осадным занятиям. «Охотники» решили заняться идеологическими атаками и со крепостной стены стали клеветать на меня и Магду. Пришлось взять нарезной карабин и пройти к крепостной стене. «Охотник» в черном капюшоне в мегафон клеветал на меня и Магду, мол и бесстыдники мы и ересью балуемся и предаёмся разврату. Прямо уж и разврату, зависть и ещё раз зависть. А зависть – это грех. И черный «охотник» поплатился за свои высказывания. Стрелял я с двухсот шагов от лесной опушки. «Охотник» был полностью уверен на таком расстоянии он недосягаем для пули или болта из арбалета. В принципе он был прав на двести шагов – ни гладкоствольный мушкет, ни арбалет не достанет. Вот только у меня имелся нарезной карабин и дождавшись пока стихнет ветер я и выстрелил с лесной опушки по этому завистливому черному оратору. Нет в голову я попал случайно, целил я в середину туловища. Но попал я хорошо, результат превзошёл мои ожидания. Пуля попала прямо в голову этому черному клеветнику. И не просто в голову -в горло и силой удара пули голову «охотнику» оторвало. Более идеологических диверсий черные не устраивали. Наши доводы посильнее оказались. И люди из города побежали с большей скоростью и теперь из города приходило до полусотни человек за ночь.

Черные не были черными если бы не попытались бы не использовать этот фактор. В городе были и те, кто был на стороне «охотников» и первое что пришло в голову черным это отравить нам кухонные котлы и взять нас обессиленными и слабыми. Скажем так это был сильный ход. Но черным не повезло, от слова «совсем» не повезло. Я этого хода ждал с первой ночи осады. И еду варили в котлах под неусыпным контролем. И любая женщина, пришедшая из осажденного города, попадала по плотный негласный присмотр. Ну, а как по-другому. Именно яд всегда был излюбленным оружием всех сатанистов. Эти тоже не стали исключением. Как я и ожидал с ядом пришла красивая женщина. И сразу попала под подозрение. Она пришла без мужа и детей. Сейчас такие выверты не практикуются, женщина следует за мужем или отцом. Вариантов нет. Магда со своим свободным поведением – это исключение из правил, которое и подтверждает правило. Магда – это единственная женщина во округе, которая позволяет себе, много чего себе позволяет, но она у нас из благородного сословия и бургомистр по социальному уровню ей не ровня.

Глава 5

Отравительницу я ждал не для разоблачения и наказания. Задумка была совсем другой. Я исходил из следующего -засланный «казачок» будет одноразовый и потому надо его использовать по-другому. Уже было ясно у нас с «охотниками» сложилась патовая ситуация. Они не могут уйти с ценностями, мы же не можем штурмовать город. Значит, что надо сделать. Правильный ответ – выманить «охотников» из -за городской стены и уничтожить здесь на открытом пространстве. Что надо сделать для того, чтобы черные ушли из крепости, надо скормить им «дезу». «Деза» была уже готова и план уже сверстан, даже вполне правдоподобный план. План был следующий – все ополчение уходит в набег на шведский отряд, перевозящий припасы и на осаде остается мизер. Теперь надо было организовать утечку. И вот прямо вовремя появилась красавица – жена старшины цеха оружейников. Имелся и канал дезинформации – один из оружейников состоящий в цехе и у него даже были какие – то отношения с Паулиной /так прозывалась наша диверсантка/ и вот в лагере ополчения появляется красивая женщина и рассказывает жалостливую историю – мужа взяли «черные» и обвиняют в колдовстве, она чудом убежала и теперь готова делать что угодно для победы, вот хоть работать поварихой. И сразу после того, как я услышал эту историю, я дал отмашку на начало операции по выманиванию черных из пределов города. К готовке эту коварную красавицу не допустили, но к ней пустили её бывшего возлюбленного, и он сделал всё как надо.

Распустил крылья как влюбленный павлин и долго хвалился как он разгромил кучу шведов и захватил пушки и теперь богатый человек и вот снова пойдут на шведа. Там идет большой шведский отряд везет деньги ля оплаты солдат и запасы к пушкам. И вот он такой герой и с ним пойдет весь отряд ополчения и черных будет сторожить десяток арбалетчиков, черные всё равно не поймут и будут сидеть смирно. А вот он по возвращение с победой и трофеями купит Паулине новое платье, она же его наградит своими огненными ласками. И Паулина конечно всё ему обещала, но потом после возращения и нового платья – мужа то всё равно сожгут за колдовство. Ополчение собралось и демонстративно с барабаном ушло в лес и Паулина рванула к городской стене, и мы из лесных зарослей на кромке чащи наблюдали за тем, как лазутчицу «черные» подняли на городскую стену на веревках, и мы ушли к лагерю. Теперь надо было дать и готовить встречу «черным». Лагерь оставили пустым только пять ополченцев изображали охрану нашего обоза. На пикете у городских ворот несли службу десяток арбалетчиков и особо не скрывались, чтобы те, кому любопытно имели возможность пересчитать всех и удостовериться в правдивости информации лазутчицы.

Пока «черные» проверяли информацию о наших маневрах по нападению на шведский отряд, ополчение строило позицию, на которой и планировалось дать бой. Уходить «охотникам» надо было только по одной дороге и на этой дороге имелось очень удобное место для засады. Два холма смыкались у дороги и проход становился узким, в бой можно было вступать только частями и отход в город становился проблемным. Надо было бросать обоз и оставлять большое прикрытие, чтобы оторваться от нападающих из засады и вернуться в город.

Задача – минимум захватить обоз и уничтожить часть ландскнехтов, которые служили у «черных», задача – максимум уничтожить вообще всю колонну. «Черные» не стали медлить – удостоверились, что осадном пикете только арбалетчики и пошли сразу всей толпой. Первыми шли мушкетеры в количестве ста человек, затем под прикрытием пикинеров шел обоз, «черные» потянули всё и награбленное и арестованных в клетках, которые поставили на повозки. От свой идеи сжечь всех схваченных они не отказались. И уже потом ещё один отряд мушкетеров, который охранял главного «черного» и его окружение.

Как и было запланировано осадный пикет ушел в лес и не стал мешать прорыву этой колонны. За движением колонны следили разведчики из глубины леса. Коварную Паулину посадили тоже в клетку и везли вместе с арестованными ведьмами и прочими несчастными. Засада была готова и на склонах холмов были устроены стрелковые позиции для стрелков, мы ждали боя. Среди схваченных «черными» горожан выделялись бургомистр и члены городского совета, они были измучены пытками и уже просто лежали в клетках и не подавали признаков жизни.

Как все военные планы и этот план пошел не так. Один из стрелков засады не выдержал и выстрелил раньше времени, колонна не вошла в теснину и потому часть колонны оказалась вне сектора обстрела. Старейшина «черных» не раздумывал ни мгновения и бросив обоз и головную заставу, прикрывшись отрядом мушкетёров, собрал своих ближних и личную охрану и рванул обратно в город. Преследовать его не получилось. Отсутствие резерва не позволило преследовать Старейшину «черных», и сатанисты ускользнули. Остальные приняли бой. Ландскнехты сражались отчаянно и даже дважды атаковали вверх по склону, но это были отчаянные попытки, не приведшие к положительному результату. Ополченцы не впечатлились этой яростью и просто стреляли в медленно идущих вверх по склону мушкетеров и пикинеров. В плен солдаты «черных» не сдались и были перебиты все. Нам досталось всё и обоз и измученные пленники. Десяток наших погибших и три десятка раненных на боевой дух ополченцев не повлияли. Мы победили, поле боя осталось за нами и нам достались огромные трофеи. Среди прочего нам достались и триста комплектов мушкетеров / мушкет, порох свинец на сто выстрелов к каждому мушкету и броня/ и теперь этим арсеналом можно было вооружить ещё одну роту мушкетеров. Тем более добровольцы в ополчение имелись – не хватало только оружия. Отбитые пленники попали в руки врача и только коварную Паулину связали и в лагерь она прибыла под конвоем. Суд был скорым и жестким. Паулину повесили на скрещенных оглоблях повозок. Её муж, который был тоже в застенках был в числе обвинителей. Для остальных эта казнь подтвердила одну истину– предатель будет наказан и наказан максимально жестоко. Магда хлопотала у постели мужа и теперь не участвовала в обсуждении дальнейших решений. Бургомистр и городской совет были не готовы к работе из-за тяжелых ран после пыток и потому дальнейшие действия я предпринимал уже по собственному разумению. Сатанисты в городе проводили мобилизацию среди горожан и обещали сладкие пряники для тех, кто пойдет в их армию и кнут тем, кто откажется. Ценность такому войску было совсем небольшая. До первого ночного привала в лесу. Там все и разбегутся. Сатанисты не были идиотами и понимали это. Вот поэтому держали вновь мобилизованное войско в пределах видимости на городской стене.

Самым стойким и мужественным среди членов городского совета оказался казначей. Несмотря на то, что руками он нечего делать не мог, при допросах у него сдернули ногтевые пластины и иголками пытали оголенные нервы, тем не менее на подсчет ценностей он приполз и руководил инвентаризацией трофеев. Вот так самые стойкие оказались финансисты. Я же занялся формированием второй роты и опять-таки строевыми учениями. Но опять вмешались непредвиденные обстоятельства. К нам направился имперский полк рейтар. Голодно было в округе, и рейтары решили поживиться у нас в городе и провиантом и деньгами. Откровенно говоря, ограбить и сжечь наш мирный городок. Отсутствие снабжения и отсутствие оплаты и просто желание убивать. Нравы ожесточились и более моральных границ не было. Полк рейтар это два эскадрона. В эскадроне четыреста человек. Вот где-то восемьсот всадников и направились в нашу сторону, считая нас легкой добычей. Кавалерия в эти времена легко побеждала пехоту и особо при этом не напрягалась. Рейтары строились особым образом и подъезжая шеренгой за шеренгой к пехотному строю расстреливали мушкетеров и пикинеров из пистолетов. Затем, когда строй пехоты разбивался и пехота бежала добивали своими палашами и саблями. Шансов у нас не было – чистая пехота не выдерживала кавалерийской атаки. Терцию мы построить не могли, у нас не хватало личного состава и потому я решил встретить кавалерию в чистом поле и заманить рейтар в ловушку. После взятия всех этих трофеев у меня образовался запас пороха и можно было устроить несколько мин-ловушек на кавалерийский строй. Хитрость была в том. Что бы подобрать правильное поле для боя. Атака рейтар должна была быть строго в определенном месте. Но такое поле имелось и лежало это поле прямо по пути рейтар к нашему лагерю. Дорогу мы перекрыли строем мушкетеров и оставили для кавалерии прекрасное место – к нашей позиции лежало поле, которое было выше нас и можно было устроить атаку под горку. Очень удобно для кавалерии – лошади устают меньше, и лава набирает скорость быстрее и сама скорость больше. Если не знать о минах – ловушках, то пехота сваляла дурака и построилась под удар, смертельный удар. Но что взять с тупой ополченской толпы. Вот только на флангах у краёв этого удобного поля были устроены мины-ловушки. Всего шесть мин по три с каждой стороны. Взрыв мин давал удар гранитными осколками по всей ширине поля и расстояние между минами как раз позволяла накрыть гранитными осколками весь строй полка рейтар. Главное было инициировать подрыв мин-ловушек примерно в одно время. Ни раньше, но и не позже. Взрывать надо было тогда, когда полк втянется в эту ловушку.

События летели просто вскачь, всё приходилось делать быстро и на ходу принимать решения. На всё про всё пришлось двое суток – от момента как я узнал о марше полка рейтар на нас и до момента сражения на этом поле. Всё зависело от подрывников. Если они налажают, с поля мы уже не уйдем. И вот настал момент истины – две роты ополчения стоит в три линии, флаги рот развевает легкий ветерок. И мушкетеры стоят в строю. Руки у всех в мозолях. Всё это время все ополченцы тяжело трудились, часть в каменоломне собирала и грузила на повозке гранитные осколки, часть копала ямы для мин. И копали, и таскали камни всё время закончили меньше часа назад. Но успели и вот только мы построились, на пригорке появились черные ряды имперских рейтар. Цветные знамена и пение серебряных сигнальных труб. Рейтары рисуются друг перед другом. Им повезло они поймали пехоту в неудачном положении и теперь легкая прогулка и смерть этим скотам ополченцам и затем грабеж и сексуальные утехи с захваченным населением. Всё, как всегда, никто не может остановить атаку имперских рейтар. Судя по всему – рейтары не будут строить свою улитку и караколь они будут атаковать сплошной лавой. Рейтары ставят на то, что снесут наш строй ударом массы своих коней и затем будут резвиться и рубить бегущих. И вот кони пошли. Земля дрожит и страшно до потери сознания. Кажется, ничто не может остановить эту несущеюся конную лаву и вот уже строй рейтар входит в установленные границы для подрыва мин. Секунды застыли, взрыва нет и нет. Нам пиз…ц. Но люди стоят, и мне надо успокоится и вот грохот взрывов начинает накрывать поле. Гранитная картечь накрывает строй рейтар. Облака дыма от сгоревшего пороха закрывает нам видимость поля и теперь мы не видим, что происходит на поле. Нам остается только стоять и молить Бога, чтобы всё получилось, как задумано. Командую – целиться и мушкеты понялись к горизонту. Ждем, когда рейтары выскочат из дымного облака. Идут минуты, но никого нет. Проходит уже пять, десять минут, но никого нет. Ветер уже потянул дым в сторону и наконец мы начинаем видеть поле перед нами. Мы знаем, что на поле был имперский полк рейтар минимум восемьсот человек. И мы видим только груды убитых лошадей и разорванные клочья рейтар. Полк погиб, он весь лежит перед нами. Мины сработали и принесли нам жизнь и победу, и смерть имперским рейтарам. Командую – залп. Мушкеты гремят, шеренга за шеренгой грохочет залп по тем, кто на поле ещё полает признаки жизни. Мушкеты иначе не разрядить только выстрелом. Затем уже привычное – сбор трофеев и уборка трупов. Уборка трупов обычно ложиться на жителей окрестных деревень, но уже не осталось целых деревень в округе. Села вокруг либо уничтожили имперские войска, либо ландскнехты, либо банды дезертиров. Нет больше сел, нет и жителей, некому убирать трупы. Потому и трофеи собираем сами и трупы врагов закапываем тоже сами. Трофеи – это оружие и броня рейтар. Не выдержала броня удара гранитной картечи. Но это металл и из этого металла оружейники изготовят новые доспехи и новую броню. Мясо убитых лошадей тоже пойдет в дело. Конина пойдет в котел к ополченцам. Продовольствия и нам не хватает. Возвращение нас в лагерь превращается в парад. Нас встречает бургомистр. Стоять он не может его держат под руки, но он стоит и приветствует наше возвращение с победой. Собственно, в округе закончились враги. Остались уж совсем мелкие шайки в три-пять голов. Нам они не страшны. Теперь можно заняться и освобождением родного города. Никто не собирается прощать или давать сатанистам спокойно уйти. Общее мнение только на костер и всех поголовно кто перешел в услужение к «черным».

Теперь идеологическую атаку готовлю я. Рупора собраны и самые громкоголосые доводят до сведения осажденных. «Черные» будут сожжены безо всякого снисхождения. Те из горожан кто не замарал себя убийствами и пытками имеют возможность бросить службу у сатанистов и бежать к нам. Те, кто не покинет город к моменту штурма будет сожжен на кострах вместе с «черными». Время на размышления только сутки, затем штурм и смерть. Жители города бежали сразу и изо всех мест – по городской стене и через городские ворота. Бросали всё имущество и только с детьми на руках бежали без оглядки в лес к нам.

Их встречали и опрашивали, и сразу сортировали. Те, кто вступил в городскую стражу под командованием «черных» тех собирали в отдельные отряды. Они пойдут на штурм первыми, чтобы искупить свою вину. Тех, кто не замарал себя сотрудничеством с сатанистами тех отправляли в лагерь и устраивали в шалашах и сразу же кормили. У «черных» остались только самые доверенные – личный конвой и сами «черные» это примерно полсотни солдат. Городскую стену они уже оборонять не могли и бросив городскую стену ушли в арсенал. Арсенал это две башни и только один очень узкий вход. Продовольствия они туда запасли много и в Арсенале был колодец с водой. Осаду можно выдерживать месяцами. Штурмовые отряды пошли к стенам и без сопротивления ворвались в город. Затем пошли уже и мои ополченцы. Городские постройки прочесали к вечеру. Все «черные» были в арсенале. Люди стали возвращаться в город в свои дома. Городская стена полностью перешла под наш контроль. Арсенал был блокирован со всех сторон и улизнуть могли только крысы и мыши. Арсенал был отдельно стоящим комплексом из двух башен и небольшого дворика внутри. Вокруг на расстоянии ста метров никаких строений не было. Вокруг арсенала стояли двух– трехэтажные дома и из окон этих домов все пространство вокруг арсенала простреливалось. Все дома были заняты ополченцами, и малейшая попытка высунуть нос из башен каралась смертью. Городской Совет и бургомистр вернулись в ратушу и теперь снова руководили городом. Теперь оставалось только выковырять «черных» из арсенала и после суда сжечь на кострах. Приговор был уже вынесен. Оставалось дело за малым. Надо было взять «черных». Но они не сдавались, они уже знали, что приговор им вынесен и их ждет костер. Костер ждал каждого без исключения и город не собирался передавать «черных» куда-либо для следствия и суда. Всё случиться здесь и сейчас. Имели ли мы такое право, да такое право у городского совета имелось. В случае обнаружения случаев ереси либо поклонения дьяволу или ещё чего-либо подобного городской совет назначал следствие и затем выносил приговор и исполнял наказание самостоятельно. Никаких кассаций и апелляций предусмотрено не было. Можно было пообещать личному конвою из числа ландскнехтов снисхождение если они сдадут «черных», но бургомистр оказался против. Пытками занимались именно ландскнехты из личного конвоя, и теперь бывшие пленники жаждали мести…