355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вячеслав Коротин » Адмиралъ из будущего. Царьград наш! » Текст книги (страница 4)
Адмиралъ из будущего. Царьград наш!
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 00:13

Текст книги "Адмиралъ из будущего. Царьград наш!"


Автор книги: Вячеслав Коротин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8. И прочие «неприятности»…

Спасать моряков «Гебена» было поручено крейсеру «Память Меркурия». Но и он не спешил к месту гибели германца, пока тот все-таки не перевернулся, оседая в пучину.

«Память Меркурия» и «Алмаз», как только пропала опасность получить дурной снаряд от ненормального вражеского комендора-фанатика, дружно пошли к месту затопления, на ходу готовя шлюпки к спуску.

Во время спасательных работ пришли и известия из-под Феодосии: «Карасю» удалось-таки всадить торпеду под клюзы «Гамидие».

Крейсер, подойдя к городу, отправил на берег немецкого и турецкого офицеров, чтобы сообщить о начале военных действий, и они даже дали два часа отсрочки перед началом обстрела порта, чтобы жители успели эвакуироваться из опасной зоны. Но дежурившие в море подводные лодки «Карп» и «Карась» не стали ждать так долго.

«Гамидие» встал на якорь всего в двух милях от позиции «Карася», и лодка не замедлила воспользоваться столь завидным шансом, как стрельба по неподвижной мишени. Подкравшись на три кабельтовых, субмарина залепила аккурат в то же место, куда попал несколько лет назад болгарский миноносец «Дерзкий» – в носовую часть. Но тогда до Босфора было недалеко, и крейсер, севший в воду по самую палубу бака, смог дотащиться до родных берегов. И в этот раз попытался. Тщетно. Уже на расстоянии тридцати миль от крымского побережья стало понятно, что корабль может взять уже только один курс – вниз. Благо что перед этим не состоялось артиллерийского боя и все катера и шлюпки находились в исправном состоянии. Почти весь экипаж спасся, и большинство из турецких моряков добрались в конце концов до Синопа.

Новость сообщил командующему сам Плансон.

– Неужели все-таки воевать научились, а, Андрей Августович? После Цусимы. – Лицо начальника штаба просто сияло. – Ведь со времен Екатерины ни одного линейного корабля в артиллерийском бою не топили. А тут… Вроде мы первые, кто угробил дредноут. А тут еще и крейсер… Вряд ли дотянет до Турции… Несколько миноносцев… Давненько наш флот так не радовал Россию викториями!

– Да уж, Константин Антонович – врезали мы сегодня тевтонам, – улыбнулся Андрей контр-адмиралу. – Но ликовать пока рано, Турция после такой оплеухи наверняка вступит в войну. Так что можно ожидать из Ставки не только орденов, но и отставки, извините за каламбур.

– Да бросьте! Какой вы пессимист! Я, конечно, помню телеграммы, запрещающие нам любые активные действия, но ведь сегодня напали именно на нас…

– Пока это дойдет до Верховного, великий князь вполне может напринимать решений на эмоциях, а потом из упрямства и нежелания признать свою неправоту… Ну, вы понимаете? К тому же подождем вестей из-под Новороссийска.

– Вот, кстати, Андрей Августович, я признаю, что вы три раза угадали с тем, где появится противник: Севастополь – само собой, Одесса – вполне вероятно, но Феодосия и Новороссийск? Почему не Ялта и Сухум, например? Ладно, с Феодосией опять попали в цель, хоть и не понимаю как, но с какой стати вы так уверены на предмет Новороссийска?

«Нда, – подумалось Киселеву, – «Штирлиц понял, что был на грани провала…» Палево конкретное…»

– Ну то, что Керченский пролив забросать минами – первое дело для противника, вам объяснять не надо, надеюсь? Причем сделать это должен наиболее быстроходный корабль. И сильный. Так что заодно и ближайший наш порт в негодность привести весьма кстати будет. Я где-то ошибаюсь?

«Бреслау» действительно ставил мины в проливе. Забегая вперед, можно отметить, что на этом заграждении в первые же сутки подорвались два русских парохода: «Ялта» и «Казбек».

После постановки крейсер фрегаттен-капитана Кеттнера направился именно к Новороссийску, на поддержку минного крейсера «Берк», который должен был уже обстреливать порт…

Однако «поддерживать» было уже некого: «Берк» подошел на место операции на рассвете, и его командир сразу понял, что угодил в ловушку, из которой не уйти.

Из гавани навстречу показались четыре русских миноносца типа «Капитан Сакен», а вслед за ними и большой крейсер. Таких у России на Черном море имелось только два, и любой из них имел полную возможность не только раздавить артиллерией гибрид миноносца и канлодки, каковым турецкий минный крейсер являлся, но и догнать его в открытом море. А тут еще и миноносцы…

«Берк» принял бы с такими бой один на один, но против четырех, да еще и при приближающемся крейсере, шансов не было никаких.

«Лейтенант Шестаков» и «Капитан Сакен» достаточно быстро нагнали турецкий корабль и стали исколачивать его снарядами, «Капитан-лейтенант Баранов» присоединился к товарищам через четверть часа, а вскоре подоспел и «Кагул» (бывший «Очаков»). Тут уже счет пошел на минуты – шестидюймовые пушки крейсера очень быстро разломали захромавший «Берк», и, когда «Бреслау» подходил к месту боя, все уже было кончено: русские миноносцы подбирали из волн последних турецких моряков.

Ввязываться в поединок с русским шеститысячником для немецкого легкого крейсера было верхом наглости и самонадеянности – на девяносто шесть килограммов бортового залпа германца «Кагул» отвечал более чем тремястами из своих шестидюймовок. И это только из шестидюймовок. Еще имелись шесть семидесятипятимиллиметровых пушек на борт…

Кеттнер благоразумно предпочел не испытывать судьбу со столь грозным противником. Благо что скорость новейшего немецкого крейсера позволяла не только оторваться от погони, но и даже обойти преследователя по достаточно большой дуге.

«Бреслау» ушел.

Он оказался единственным германо-турецким кораблем, уцелевшим в сегодняшней операции…

Глава 9. Похмелье после драки

«… – Только не дайте себя убить…» – всплыло в голове Андрея, когда эскадра возвращалась в Северную бухту. – Типа «я – эльф». Не совсем, конечно, но гарантирована беспроблемная в плане здоровья жизнь на протяжении нескольких десятков лет…

И вот тут начинаешь понимать тех самых эльфов, что сторонились людских проблем в классической фэнтези…

И себя понимать начинаешь. Причем в этом понимании нет ничего принципиально нового со времен Адама: жить хочется, умирать не хочется. Но иногда приходится.

Однако, когда знаешь, что смерть неизбежность, все-таки как-то легче принять ее и в бою, а вот когда тебе, как и эльфам, гарантирована если и не вечная, то, во всяком случае, долгая жизнь… Рвешься в бой уже не с таким геройским настроением – тебе есть что терять. Вернее – ты потеряешь значительно больше остальных…

К чести Киселева, надо сказать, что подобные мысли посетили его только после боя. Но и даже после этого мурашки дружными рядами промаршировали по спине. В горячке сражения не особо пришлось задумываться, что мог натворить дурной снаряд, прилетевший достаточно удачно. Для немцев удачно… Брр!..

– Ваше превосходительство! – прервал мысли адмирала подошедший флаг-капитан Кетлинский. – С крейсеров передали, что из воды принято более четырехсот немцев. Точное количество будет известно позже.

– Спасибо, Казимир Филиппович, подумайте пока, куда мы пристроим пленных в Севастополе. – Еще не закончив фразу, Андрей уже понял, что спорол очередной косяк…

– Но, – сделал круглые глаза каперанг, – уместно ли будет мне вторгаться в сферу ответственности командира порта? Сдадим их вице-адмиралу Маньковскому, а там уж пусть его подчиненные решают, кого в госпиталь, кого на гауптвахту…

– А вы уверены, – стал выкручиваться Андрей, – что у них есть достаточные возможности, чтобы разместить сразу такое количество взятых в плен? Поэтому и предлагаю подумать над резервным вариантом сейчас – на берегу будет некогда. И, разумеется, разговаривать с Николаем Степановичем в этом случае я буду сам.

– Слушаюсь, ваше превосходительство! – Кетлинский с видимым облегчением перевел дух. Герой Фиумского инцидента характер имел крутой, и задевать его не хотелось совершенно, да и не по чину. – Да! Покровский сообщил, что в числе принятых на борт сам адмирал Сушон. Возможно, вы захотите с ним встретиться?

– Давайте сначала вернемся в Севастополь, – слегка раздраженно ответил Эбергард, – узнаем о состоянии здоровья немецкого адмирала… Да и то не в первую очередь. Нам еще со Ставкой связываться, отчитываться перед ней о событиях сегодняшних ночи и утра… Так что отставить заботу о пленных – вы мне сегодня понадобитесь как раз по самым злободневным вопросам…

Броненосцы втянулись в Северную бухту под громыхание салюта, которым не преминули одарить победителей как брандвахтенный «Георгий Победоносец», так и береговые батареи. Слава богу, что на берегу хватило ума отрубить ток на крепостном заграждении и эскадра вернулась домой без сюрпризов в виде минных пробоин. «Евстафию» и «Иоанну Златоусту» и так путь был только один – в док. По нескольку дырок ниже ватерлинии за время боя оба первых мателота бригады схлопотали.

Да и раненых на борту у того и другого хватало. И позаботиться в первую очередь следовало о них, а не о вынутых из воды тевтонах. Русское гостеприимство тоже свои пределы имеет.

Так что госпитали в первую очередь примут своих, а если кто из немцев «не дотерпит» – значит, не повезло…

Но Андрея волновало сейчас не это. Вернее, это, конечно, тоже волновало, но в первую очередь, когда прошла горячка боя, думалось все-таки о НЕЙ.

Ждет ли она сейчас у Графской пристани вместе с половиной населения Севастополя? Ждет. Не может быть иначе.

А теперь появился и повод лишний раз увидеться: виктория все-таки! Сам бог велел если и не бал, то серьезный прием в Морском Собрании устроить. Ну и пригласительный послать…

Хотя для этого, конечно, нужно для начала с должности не вылететь…

– Здравствуйте! Как ваше здоровье, господин адмирал? – Эбергард, разумеется, не мог не посетить Сушона в госпитале.

– Благодарю. Сносно. Жарок около тридцати восьми, кашель… Но это не страшно. Что с моими людьми?

«Ну да – не страшно… – подумал про себя Андрей, – если воспаление легких получил, то это практически приговор – пенициллина пока еще не придумали, сульфаниламидов – тоже».

– Все в порядке: тяжелораненые здесь, в госпитале, легкие – на нашем госпитальном судне «Петр Великий», остальные сданы гарнизону. Не беспокойтесь – кормят их вполне прилично и никаким репрессиям за вашу акцию они не подвергаются. Прошу принять мои уверения в полном уважении вам и вашим подчиненным: вы бились достойно. Но удача на этот раз оказалась на нашей стороне.

– Я понял, – скривился немецкий адмирал. – Набор дежурных фраз перед поверженным противником.

– Вы совершенно напрасно считаете меня неискренним, ваше превосходительство. И зря пытаетесь оскорбить. Тем более что с больничной койки это делать несложно. Что, недовольны тем, что повержены? Не ожидали? Рассчитывали, что этих глупых славян можно так запросто?..

– Вы не славянин.

– Да, у меня немецкие корни, но я русский. У вас тоже предостаточно офицеров и солдат, которые по происхождению поляки или даже французы. И что? Вы не считаете их немцами? А, кроме того, ваш «Гебен» утопил не я. Это сделали мои матросы и офицеры. И я горжусь, что командую такими людьми. Могу добавить: в Одессе нами уничтожен как минимум один ваш большой миноносец, под Феодосией – торпедирован крейсер, у Новороссийска потоплен минный крейсер…

– Вы пришли, чтобы похвастаться? – Сушон еще до конца не переварил всю ту информацию, что вывалил на него командующий Черноморским флотом, но ему очень хотелось прекратить общение с Эбергардом и обдумать все то, что он услышал. – Господин Эбергард, еще один вопрос: Турция вступила в войну?

– Пока неизвестно. Официальных решений еще не опубликовано. Но думаю, что могу вас утешить – вступит. После всего того, что вы натворили у наших берегов, турки смогут компенсировать моей Родине результаты вашего нахальства только ценой таких унижений в политическом плане, на которые вряд ли пойдет столь гордый народ…

– Значит, все было не зря. – Сушон прикрыл глаза и почувствовал легкую эйфорию. – Даже «Гебен» погиб не зря…

– Если под «не зря», ваше превосходительство, вы подразумеваете лишние миллионы убитых людей и проклятье народов, что падет на головы немцев в результате той авантюры, что вы устроили, то не ошиблись, – с досадой ответил Андрей и хотел добавить: «В остальном же ваша грязная провокация не принесет Германии ничего, кроме вреда. Рейх уже упустил возможность быстрой победы, не сумев взять Париж с ходу, а в долгой позиционной войне у него нет шансов и, по-хорошему, кайзеру пора выбирать момент для почетного мира. Но вступление Турции в войну на вашей стороне создаст видимость наличия еще одного союзника и ляжет на чашу весов, занимаемую его болезненным самолюбием, что лишь затянет агонию страны, угодившей в трясину войны на два фронта».

Но, взглянув на самодовольное лицо германского адмирала, гордого сознанием исполненного долга, хотя сей «долг» велел обманом кинуть в костер войны еще несколько народов, Эбергард внезапно понял, что все слова напрасны – тот ничего не услышит и не поймет. И еще ему подумалось, что если бы состоялся аналог «Нюрнбергского трибунала» после Первой мировой, то Сушону петли было бы не избежать.

– Кроме того, я пришел вам сообщить, что семнадцать ваших людей, к моему глубочайшему сожалению, все-таки умерли от ран, завтра состоится погребение. Думал, что вы захотите присутствовать…

– Я непременно буду. – Немец приподнялся с койки.

– Вряд ли доктора позволят.

– Да плевать на докторов! – Лицо Сушона и так было красным, а теперь почти мгновенно налилось угрожающим малиновым цветом. – Я обязан там присутствовать!

– Осмелюсь напомнить, что ваше превосходительство все же в плену. И вы не имеете возможности руководствоваться своими желаниями. Смею уверить, что погребены ваши моряки будут со всеми воинскими почестями. Желаю скорейшего выздоровления. Честь имею!

– Постойте! Офицеры среди умерших есть?

– Только матросы. И один кондуктор. Всего доброго!

Эбергард вышел из палаты немецкого адмирала и направился в кабинет Кибера – благо что было совсем недалеко.

Глава 10. А в это время…

– Вас ожидают!

Представитель моряков в Ставке Верховного Главнокомандующего капитан второго ранга Александр Дмитриевич Бубнов до жути не хотел переступать порог кабинета великого князя. Тот свою нелюбовь к кораблям и всем тем, кто на них находится, не скрывал никогда… А тут такое…

– Здравия желаю вашему императорскому высочеству! Срочная телеграмма из Севастополя.

– Давайте!

Командующий вооруженными силами Российской империи находился отнюдь не в самом лучшем настроении: вести с фронтов никак не прибавляли оптимизма по поводу перспектив идущей войны. Войск не хватало, винтовок не хватало, пушек тоже, а снарядов к ним…

А тут такое… Еще и Турция!..

Ведь этому Эбергарду русским языком было приказано: «Воздерживаться от любых агрессивных действий относительно Турции!»

А теперь все – турки наверняка вступят в войну и Кавказская армия под ударом. Теперь оттуда не только дивизии – роты не снять, чтобы отправить на Западный фронт… Да еще, вполне вероятно, придется на Кавказ подкрепления отправлять. И пушки… И снаряды, черт побери!

– Ваш адмирал совсем с ума сошел! Ему же было приказано не открывать военных действий против Турции!

– Ваше императорское высочество, – ошалел Бубнов, – так ведь военные действия начали именно турки. В телеграмме же сказано, что они атаковали Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск… Везде отбиты с большими потерями в кораблях…

– Да плевать я хотел на «потери в кораблях»! – Николай Николаевич являлся в данный момент классическим примером психа-самовзвода. – Вы понимаете, господин капитан второго ранга, что из-за нескольких потопленных флотом турецких жестянок нам придется задействовать несколько корпусов на войну с османами?

Кавторанг, разумеется, оставил все матерные комментарии, которые родились благодаря истерике Главнокомандующего, при себе. Но мысли о том, что руководят армией Империи истерики и идиоты, в его сознании поселилась.

– Ваше императорское высочество, – терпеливо попытался убедить Главковерха Бубнов, – напали на наши порты. Одержаны победы, каковых не было со времен Синопа и Наварина…

– Да плевать я хотел на ваши морские победы! Армии от них на данный момент никакого проку. А вот вред ощутимый. Турки ударят на Кавказе, а у нас там сил едва-едва хватит, чтобы их армию удержать. И то не уверен… И это при том, что на западе фронт трещит по всем швам. Я позже передам вам мой ответ Эбергарду. Ступайте!

Бубнов чувствовал себя оплеванным. И не только себя – всех моряков. Вполне можно было представить себе и ответ Главковерха командующему Черноморским флотом – наверняка этот самодур императорских кровей найдет такие слова, что Эбергард и застрелиться может…

Кавторанг заранее отправился к начальнику штаба генералу Янушкевичу, чтобы уговорить того повлиять на великого князя, когда он будет составлять телеграмму в Севастополь.

Янушкевич пришел в ужас. В ужас от того, что какой-то морской штаб-офицер смеет сомневаться по поводу решений самого великого князя. Бубнову был дан от ворот поворот, и Александр Дмитриевич рискнул самолично связаться с контр-адмиралом Ниловым – с тем самым, что регулярно выпивал с самим императором.

Результаты воспоследовали.

На фоне череды поражений громкая победа русского оружия была просто подарком для руководства Империи.

Телеграмма на Черное море из Ставки, конечно, успела уйти, да еще такая…

Эбергард, разумеется, стреляться не стал. И правильно, ибо на следующий же день все газеты запестрели победными репортажами, восхваляющими подвиги моряков-черноморцев.

Собственно, из Петрограда пролился натуральный «золотой дождь»: кресты сыпались на мундиры моряков Черноморского флота просто с небывалой щедростью.

Сам Эбергард получил и чин полного адмирала и орден Александра Невского с мечами, и «Георгия». Причем сразу третьей степени – на шею.

«Георгия» непосредственно за сражение под Севастополем, а «Невского» – за организацию побед над противником по всему побережью.

В Турции, кстати, разыгрались события весьма схожие по сюжету с теми, что происходили и в русской Ставке: морской министр Турции Джемаль-паша узнал о произошедшем в ресторане. И не замедлил отреагировать на авантюру немецкого адмирала и ее результаты предельно матерно: «Проклятая свинья Сушон все-таки сделал это!»

Был немедленно отослан запрос в германскую военную миссию, но ее глава, Лиман фон Сандерс, тут же отозвался, что ему не было известно о подготовке атаки русских портов.

В турецком парламенте Джемаль пытался убедить коллег, что война совершенно бесперспективна, что флот не в состоянии теперь обеспечить снабжение Кавказской армии по морю, а сколько-нибудь серьезных дорог в Анатолии для этого не имеется.

Все было тщетно – парламент пятнадцатью голосами против двенадцати проголосовал за войну.

Великий визирь Саид-Халим подал в отставку, но Энвер-паша уговорил его вернуться.

Турция вступила в войну на стороне Центральных Держав.

Джемаль пытался взывать к разуму своих коллег, пытался объяснить, что флот не будет в состоянии обеспечить армию на Кавказе продовольствием и топливом, что грядет зима, что сотни тысяч солдат в Закавказье должны что-то есть, не должны неделями спать при минусовой температуре на голой земле… Тщетно. Играть на национальных чувствах – самое перспективное дело для политика.

Твоему народу живется плохо? Ты не можешь ничего с этим поделать? Покажи ему врага! Желательно другой национальности. И все! Ты уже победил в политике! Ты уже «на коне»! Тебе остается только указывать: «Вон они, «чужие», это они во всем виноваты! Ату их!»

И народ послушно рванет в указанную сторону. Причем не потому, что это «плохой народ». Любой поведется… Любой!

А надо сказать, что практически все страны, вступившие в Мировую войну с самого начала, совершенно искренне рассчитывали на скорую победу своей коалиции и победные парады во вражеских столицах.

И те же самые турки не сомневались, что сомнут силы Российской империи на Кавказе, что там вспыхнут восстания мусульманских народов и наконец-то удастся добиться решительной победы над страной, которая регулярно била Османскую империю на протяжении двух веков. Тем более деньги за это Турции были заплачены Германией еще в июле. Несмотря на то что даже султан Махмуд был в ужасе от предстоящей войны с Россией, государством заправлял уже не он. Власть его стала чисто номинальной – всем заправляла младотурецкая партия «Единство и прогресс», имевшая большинство в парламенте. И возглавлял ее как раз Энвер-паша, военный министр и ставленник Берлина. А единственная реальная сила в стране – армия – как раз и была в его руках. К тому же еще и в руках германских инструкторов, во главе с фон Сандерсом…

И турки ударили. Ударили, да так, что помощник главнокомандующего на Кавказе по военным делам генерал Мышлаевский пал духом и, бросив порученные ему войска, срочно отъехал в тыл. Мало того, он еще и отдал приказ отступать всей Кавказской армии.

Как жаждал этого отступления Энвер! Он прекрасно чувствовал ситуацию и сказал: «Если русские отступят, они погибли!»

Действительно: отступление в горы в двадцатиградусный мороз, без продовольствия, боеприпасов и медикаментов было для русских смерти подобно… Но иногда и в русской армии находится военачальник, действующий по принципу «Делай, что должно, и будь, что будет!».

Начальник штаба Мышлаевского генерал Юденич не только запретил отступление, но и приказал контратаковать противника…

Из воспоминаний Н.Н. Юденича

Тридцатого октября соединенная турецко-германская эскадра под командованием немецкого адмирала Сушона пыталась обстрелять русские порты, но наткнулась на отпор Черноморского флота и понесла потери. В ответ на враждебные военные акции со стороны Турции второго ноября Россия объявила ей войну. И теперь войска империи разворачивались на всем семисотверстном фронте. Но не это по-настоящему тревожило меня. Развертывание шло в полном соответствии с предвоенными планами, турки после оглушительного разгрома флота сидели тихо, как мышь под веником. Поэтому даже задержка с передислокацией Второго Туркестанского корпуса не особенно волновала. Терзало нервы другое – непонятная интрига с моим назначением на должность, ломавшая все устоявшиеся предвоенные планы. Конечно, назначение командующим Кавказским фронтом графа Воронцова-Дашкова было бы актом чисто номинальным. Хороший администратор и опытный царедворец не имел ни военного таланта, ни желания бывать в действующих войсках, фактически с первого дня войны все управление Кавказской армией должно было лечь на начальника штаба. Большого секрета это ни для кого не представляло. Даже просто почтенный возраст царского наместника не позволял ему командовать подчиненными войсками. Но все равно, неожиданный царский рескрипт с моим назначением на должность командующего даже не армией, а фронтом, да еще «с правом отстранения от исполнения должности лиц, которые ему благоугодно будет счесть не подходящими для дела», был беспрецедентным и неожиданным. И это настораживало. Как и полученная из Ставки оценка противостоящих сил турецкой армии. Только сегодня я получил очередную справку о состоянии дел в турецких войсках. Я протянул руку и взял документ со стола, чтобы еще раз убедиться в правильном прочтении: «Третья турецкая армия, непосредственно противостоящая нам, состоит из трех корпусов (9-го, 10-го и 11-го), в составе каждого по три пехотные дивизии, а также отдельной кавалерийской дивизии и четырех конных курдских дивизий. Основные ее силы сосредоточены в районе Эрзурума. Десятый корпус развернут у Самсуна. На днях из Месопотамии начала перегруппировку пехотная дивизия Тринадцатого корпуса. Всего в армии насчитывается около 130 батальонов, почти 160 эскадронов и курдских конных сотен, а также 270–300 орудий. Армию возглавляет Гасан-Изет-паша, начальник штаба – немецкий генерал Бронзарт фон Шеллендорф. Мы полагаем, что это турецкое объединение имеет пока оборонительные задачи…»

А моя… да, теперь уже моя армия пока имеет всего 120 батальонов, часть из которых не до конца отмобилизована, и 127 казачьих сотен и эскадронов при 304 орудиях. Силы равные, если исходить из данных разведки.

Вот только откуда Ставка взяла свои цифры? 100 батальонов и 70 эскадронов и сотен. Превосходство в силах, особенно с учетом того, что, по всем сведениям, один корпус турок, а именно Девятый, находится в Самсуне для отражения возможного десанта. Интересно, как разведке удалось подсунуть турецкому командующему эту рениксу.

«Исходя из имеющегося соотношения сил и средств, учитывая горный театр войны и условия погоды, – подумал я, – в ближайшее время придется ограничиться активной обороной и ведением вдоль границы боевой разведки. Одновременно необходимо завершить отмобилизование и формирование резервов и готовить наступательную операцию. На Сарыкамыш, как и планировалось».

За три недели Сарыкамышского сражения русская армия практически уничтожила почти все силы турок, что ей противостояли. А их было в полтора раза больше.

Невозможно поверить в те массовые подвиги, что свершали бойцы армии, ведомой генералом Юденичем: полки переходили в декабрьский мороз горные реки по грудь в ледяной воде, километрами шли на врага в снегу выше человеческого роста, кавалерия атаковала по обледенелым кручам…

Но и противник был достойным. Как вспоминал генерал Масловский: «Турки оказывали упорное сопротивление. Полузамерзшие, с черными отмороженными ногами, они тем не менее принимали наш удар в штыки и выпускали последнюю пулю, когда наши части врывались в окопы».

Русский Кавказ смог вздохнуть спокойно, и армия Юденича имела возможность привести себя в порядок и готовиться уже к переносу военных действий на территорию противника.

А тому приходилось ох как несладко: Черноморский флот практически полностью блокировал подвоз угля и керосина к турецким корпусам на данном театре военных действий. В отсутствии «Гебена» и «Гамидие» османы даже нос высунуть в Черное море опасались. У них оставались только два древних броненосца – «Торгут Рейс» и «Хайреддин Барбаросса», каждый из которых уступал по огневой мощи любому русскому кроме «Ростислава», а ход они имели совсем скромный. Новейший «Мидилли» («Бреслау») являлся хорошим «ходоком», но был слабее любого из российских крейсеров, не говоря уже про линейные корабли, которые если и не могли его догнать, то вполне способны подождать у входа в Босфор по возвращении – а деваться-то больше некуда…

«Меджидие» – совсем уже средний крейсерок – ни уйти, ни отбиться от своих «коллег по классу». Минные силы турецкого флота вообще практически ополовинены…

Так что «Сидеть и не рыпаться!».

А армии нужно поставлять топливо, провизию, медикаменты, боеприпасы… А железной дороги на Кавказ нет. Так что только морем. Черным. На котором господствует русский флот…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю