Текст книги "Бермудский артефакт"

Автор книги: Вячеслав Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Вместе с занавесью пыли уходила ночь.

Робкие лучи восходящего – Левша уже не понимал, где – солнца пронизывали лес яркими стрелами. В лучах клубилась пыль, он закашлялся и двинулся вперед.

Левша стоял на краю воронки, глубину которой определить было пока невозможно. Очертить взглядом ее окружность – тоже. Ветка над головой его хрустнула, и послышались звуки шелестящей листвы. Что-то падало вниз. Левша отскочил, и ноги его, заплетясь, повалили хозяина на бок. С дерева сваливался, как пожарный рукав, питон. И не было конца этому пятнистому телу. Наконец раздался последний удар. Обезглавленное тело змеи толщиной с человеческое туловище рухнуло вниз, забрызгав пространство вокруг себя кровью.

На деревья смотреть не хотелось. Левша понимал, что на кронах можно найти еще многое, отчего вывернет наизнанку.

Он в который раз заставил себя подняться на ноги и подойти к краю воронки. Пыль уже осела до середины ее, но еще не достигла дна.

Скоро края ямы зацветут кустарником, а внутренности ее покроет ковер из высокой травы…

Деревья встанут стеной по окружности, и любому забредшему на этот остров нужно будет очень постараться, чтобы случайно не свалиться в странный котлован. Обернувшись, он увидел торчащий из покрытого рыжей пудрой ствола металлический предмет. О том, чтобы вытащить его, нечего было и говорить. Продолжая дымиться, он выглядел в этом лесу так же неестественно, как неестественно выглядел бы кулер. Шагнув к нему, Левша увидел какие-то то ли буквы, то ли цифры, выдавленные на его поверхности.

«…USARMY…1945…» – и еще что-то, что было покрыто окалиной после взрыва.

В голове Левши зашевелились мысли. Первое, что пришло в нее, да там и осталось – на острове остался заряд времен Второй мировой. Кто-то, увлекшись погоней или побегом, задел взрыватель. Сработало.

– Левша!..

Он сразу узнал этот голос. И отошел от дерева, чтобы встретить Катю подальше от осколка и изувеченного гигантского питона.

Растрепанная, со слезами на глазах, бежала к нему она. А за ней торопился Артур.

Катя ворвалась в объятия Левши, и ловушка захлопнулась…

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Она качала головой и плакала. Кажется, ей очень хотелось увидеть в эту минуту именно его, Левшу.

– Откуда взялись здесь эти твари?..

Левша сыграл желваками и заставил себя улыбнуться.

– Я думал, ты спросишь, что это взорвалось.

– Прежде всего… твари! А взорвалось… что?

Но он ее уже не слышал.

– Ну что, мой друг, ты закончил свой крестовый поход? – освободившись от рук Кати, Левша шагнул к Артуру и без раздумий вложил все оставшиеся силы в удар… – Ты из тех, кому, чтобы понять, что не прав, нужно обязательно добиться своего?

Левша дрожал от гнева. Ему казалось, что поднимись сейчас Артур, и он выбьет из него дух. Он будет бить его руками, ногами, забыв о правилах боя. С одним лишь желанием – покалечить…

Но Артур вставать не торопился. Опершись на локоть, он ладонью другой руки стирал кровь с губы и рассматривал ее. Поняв, что продолжения не будет, Левша развернулся и пошел прочь.

– Людей хотя бы собери… – бросил он напоследок.

На опушке он стоял и ждал, когда соберутся пассажиры третьего катера. В какое-то мгновение он выключился из происходящего вокруг – словно штекер, питавший его от настоящего, кто-то задел ногой и выдернул. Он стоял и смотрел тугим взглядом вниз, туда, где присыпанная землей распрямлялась в своем стремлении уйти в небо трава.

Катя подошла сзади и провела рукой по его волосам. И Левша почувствовал, как гнев спадает, как простыня с бедер…

– Мари…

– Что ты сказал?

Прижав кулак ко лбу, Левша обернулся и стал разглядывать Катино лицо, словно видел его впервые. А потом провел пальцами по ее щеке и отвернулся.

– Левша, мне страшно…

Ему захотелось вырвать из себя остатки воли и закричать, что ему тоже страшно, но он вдруг услышал:

– В моей жизни это уже было однажды, Левша…

– Что, летающее дерево?

– Нет, взрыв… И обломки вокруг… обломки и – кровь…

Он обмяк и выпрямился с поднятым с земли автоматом.

– Что люди?

– Они все живы, – прошептала Катя. – Одного слегка придавило стволом пальмы, но он может ходить. Защити меня, прошу…

Левша поднял голову.

В сторону поляны был прорублен широкий проход. Теперь, когда пыль осела, лес золотился светом. Левша поднял голову и едва заметно улыбнулся.

Катя так и не поняла, чему…

Глава шестая

Москва, июль 2009-го…

На столе стояли: наполовину пустая бутылка виски и полупустой стакан; лежали: дрель, молоток, «болгарка», контейнер.

На краю столешницы, словно забытые впопыхах, располагались руки Левши, а сам он сидел, откинувшись на спинку стула, и не моргая смотрел в потолок. На лбу его выступили крупные капли пота. Они словно ждали команды, чтобы сорваться с места и помчаться по лицу к подбородку. В квартире дома на улице Улофа Пальме, дома, где находили себе приют депутаты Государственной думы, пахло паленым металлом и витал среди него амбре туалетной воды Левши и тонкий, чувственный аромат «Джи энд Би». Изнеможенно подавшись вперед, Левша уронил голову на руки и посмотрел под ноги. Там лежали спиленные до основания диски от портативной «болгарки» и несколько сгоревших сверл по металлу. И два окурка, опущенных мимо пепельницы.

Он размял руку и взял теплый еще контейнер. «Осталось две попытки» – горело на его крошечном табло красными буквами. Левша осмотрел контейнер в тридцатый, наверное, раз. На панели размером со спичечный коробок – кнопки с латинским алфавитом и арабскими цифрами. Fackme, как известный ему код доступа к содержимому, оказался липовым.

– Как же тебя препарировать?.. – прошептали губы Левши, и он неадекватно медленно посмотрел на телефон, который звонил уже пять или более того секунд.

Это была трубка для разговоров с Дебуа.

– Да, – как можно развязнее бросил Левша, прижав ее к уху.

«Чудится мне, что верхолазов нужно предупреждать трижды, – раздался голос француза. – Я недооценил вас. Как же так? Вы звоните мне и говорите, что вынуть из сейфа контейнер беретесь завтра, а между тем контейнер уже у вас. Нехорошо».

– Что, хозяева уже подняли шум?

«А вы как думаете? Они будут стоять и смеяться, глядя на пустой сейф?»

– А вы как думали? Что я буду вскрывать сейф под контролем ваших головорезов? Чтобы на выходе они приняли меня и девочка не долетела до Острова свободы? Вы должны простить мне этот маленький обман.

«Ну и как, код подошел?»

Левша выбрал из рассыпанных на столе сигарет одну.

– «Фак ми»? Нет, не открывается…

В минуты раздумий ему нужно было что-то перекладывать. Раньше, лет пятнадцать назад, в годы юношества, это были спички. Сейчас ничего лучше сигарет под руками не оказалось. Выкладывая из них колодцы, пушки, конверты и другие известные ему городошные фигуры, Левша думал.

«И не пилится, правда?»

– Хоть бы царапина. Видок у него какой-то странный. Не то прозрачный, не то матовый.

«О стол попробуйте ударить».

– Сверлить пытался, резать пытался – бесполезно, – дожидаясь, когда начнется разговор по существу, проговорил Левша.

«Может, гвоздиком? Попробуйте гвоздиком ковырнуть», – посоветовал Дебуа.

Левша промолчал. Положив трубку на стол, он стянул через голову майку. В надежде на быстрое вскрытие контейнера он сел за стол по возвращении в квартиру как был – в джинсах и майке. И вот уже третий час пытался испортить содержащее, чтобы добраться до содержимого.

Майка полетела в коридор. Левша с брезгливостью посмотрел на свою грудь, сияющую от пота. В душ он не хотел идти, пока не закончит с делом.

«Послушайте меня внимательно. Я хочу сохранить вам силы. Этот контейнер сделан из молекул «углерода-шестьдесят», а материал называется «агрегированные наностержни алмаза». Прочность материала измеряется по тому, как меняется его объем под давлением при постоянной температуре. У алмаза этот показатель составляет четыреста сорок два гигапаскаля, а у контейнера, на который вы сейчас смотрите взглядом беззубого бобра, четыреста девяносто один. Вы можете положить этот предмет на асфальт, а потом бить по нему сверху ковшом экскаватора, можете бросить в мартеновскую печь, но на выходе вы все равно будете иметь болванку весом четыреста восемьдесят семь граммов без учета веса находящегося там предмета и надписью на ней: «Осталось две попытки». Этот предмет старания экскаватора за вторую попытку даже не сочтет. – Дебуа закашлялся, и Левша услышал в трубке звуки, издаваемые пьющим человеком. – Простите, ангина замучила… Так вот, единственное, чем вы можете унизить этот тубус, это вставлением его в задний проход. Но и после этого на нем будет значиться, что у вас осталось все те же две попытки. Зачем вы меня обманули?»

– Пока контейнер у меня, девчонка жива.

«Вы уверены, что это правильный ход? А что вы скажете, когда по приземлении в Гаване ее встретят мои люди и я предложу вам новую версию, выглядеть которая будет вот так: «Эта девчонка будет жить, если контейнер через час окажется у меня»?»

– А может, мне продать этот контейнер, раз девчонка все равно будет мертва?

«А зачем вам, мертвому, деньги? Альпинист, я предлагаю закончить этот идиотский разговор и перейти к делу. Отдайте мне то, на что смотрите».

– Не раньше, чем я и она будем в безопасности.

«Вы решили со мной поиграть?»

Левша отключил связь. Времени оставалось считаные минуты. Если они вообще оставались.

Схватив сумку, он, гремя вешалками в шкафу, швырнул в нее сандалии, несколько рубашек, шорты, брюки, туда же бросил рюкзак, с которым лазал по небоскребам, и – контейнер. Закинув сумку за спину, он распахнул балкон и ступил на него, осторожно выглядывая вниз.

Цепляясь руками, он повис на балконе. Качнулся, разжал пальцы и очутился у соседей этажом ниже.

Балкон на втором этаже был закрыт. И тогда Левша снял сумку, бросил ее на газон. Перевалился через перила и повис на руках. Через мгновение он уже падал вниз. Свалившись на бок, он перекатился, схватил сумку и едва успел упасть, прижавшись к земле. Опоздай он на мгновение – и его бы обжег свет фар въезжающего во двор «Геленвагена». Но джип промчался к подъезду, с визгом затормозил, и из него – Левша хорошо видел – выскочили трое. Одного из них он знал, это был человек Дебуа. Когда они скрылись в подъезде, он встал и быстрым шагом направился прочь. Майка снова липла к телу.

Глава седьмая

Взрыв качнул авианосец, палуба издала стон, и Донован с Гошей повалились на нее, в кровь сбивая локти.

Из палубной надстройки вылетели все стекла. Словно несколько десятков маленьких негодяев, зарядив рогатки щебнем, разом выстрелили по ней.

Гоша видел, как метрах в четырехстах от них, в глубине джунглей, поднялся в темное небо оранжевый шар. И тотчас лопнул. Как будто выпущенные из земли ракеты, земляные столбы пронзили его, заставив погаснуть, и ушли в небо. Цвет сменился на бесцветие… Ударная волна, качнувшая палубу, минула, и теперь Донован и Гоша, закрывая головы, мчались к надстройке, из которой не торопился выходить Макаров. Они успели забежать в помещение для управления палубами и аэрофинишером в тот момент, когда на авианосец, словно проклятье, стали сыпаться сломанные сучья и комья земли.

– Господи ты боже! – вскричал Донован, округляя глаза за треснутыми очками. – Какой же силы этот взрыв?!

– Девятьсот килограммов тринитротолуола, – пробормотал Макаров, наблюдая за тем, как увеличивается в объеме облако взрыва. Поднимаясь все выше и выше, оно освещало джунгли мутным багровым светом. – Мы закинули торпеду метров на триста-четыреста, радиус разлета осколков будет чуть больше.

Помолчав, он стал бормотать невнятно, устало, выдавая последствия только что пережитого потрясения:

– Когда торпеда отделяется от торпедоносца и ударяется о воду, она становится на боевой взвод. Следующий удар – взрыв… Но чтобы потом самим же не напороться на заряд, если торпеда пройдет мимо судна неприятеля, у нее вместе с постановкой на взвод срабатывает система самоликвидации… Все зависит от каприза начальника артвооружения и трезвости механика…

Остров затянуло серым облаком пыли.

– Вот так умрет на земле жизнь, если Апофис сойдется с Землей… – прошептал Донован. – Мистер Макаров… я хотел сказать вам…

– Поблагодарите лучше тех, кто оставил люк для водолазов открытым.

Гоша вопросительно уставился на Макарова.

Тот улыбнулся, не отрывая взгляда от расползающегося по острову клубу пыли.

– Я уже терял сознание, когда вышел на авианосец… Обошел его и понял, что, если к ночи не найду возможность оказаться на палубе, мне конец. И тогда взял палку и стал рыть с правого борта. Через полметра показалась ватерлиния. Еще через полметра – люк для водолазов. Я откинул его, забрался внутрь и задраил. Потом поднялся на палубу и потерял сознание. Это единственный способ оказаться на авианосце. Поэтому меня просто раздирает желание узнать, как здесь оказались вы.

Донован сбивчиво рассказал. Немного стесняясь после люка.

– Я сейчас думаю – взрыв такой силы… – пробормотал Гоша. – Что, если там был кто живой…

– До побережья около семи километров. Здесь только попугаи и…

– И Они, да?

Макаров посмотрел на Донована.

– Вы их видели?

– Хватило того, что мы их чувствовали… Макаров, скажите… Зачем вы осматривали самолеты… – Донован поправил очки, и из них вывалился кубик стекла. – Часы вы искали… вы дурно себя чувствовали, или это что-то значит – искать часы?

Оттолкнувшись от пульта, Макаров оттеснил плечом загораживающего выход Гошу и шагнул на палубу.

– Я только начну рассказывать, а вами уже овладеет желание повалить меня и начать вязать.

– Ну, нам не привыкать, – буркнул Гоша. – Справимся.

На палубу Макаров садился странно. Сначала он наклонился. Потом присел. Оперся о железо и только потом опустился.

– Я здесь четвертые сутки. Все это время мне кажется, что я схожу с ума. Расплачиваюсь за поступок, которому нет прощения… – Проговорив это, он стал искать в кармане сигареты и не нашел. – Наверное, это справедливо. Так и должно быть. Всегда… Каждый рано или поздно должен расплатиться за то, что сделал.

– Я не знаю, что сделали вы в прошлом, но только что вы спасли жизни двоих людей, – тихо заметил Гоша.

Макаров посмотрел на него внимательно.

– Быть может, это и есть часть плана по расплате?

– Давайте поближе к сумасшествию, – предложил Донован.

Небо над островом затягивалось паутиной облаков. Едва видимые, как изношенная марля, они густели и наполнялись серостью.

– Пятого декабря сорок пятого года произошло событие, которое до сих пор кружит мозги многих, – сказал Макаров, глядя в сторону океана. – Этот день начинался так же, как и сегодня: солнце сияло ярко, но уже было подозрение на то, что вскоре небо потеряет цвет… В Девятнадцатом звене, которым командовал лейтенант авиации Тейлор, были пилоты высочайшего класса. Все до единого они прошли Вторую мировую. Их самолеты класса «Эвенджер» перед вылетом тщательно осмотрели техники. Навигационные приборы, электрика, компасы – все было в полном порядке. Баки были заполнены топливом по горловину. Настроение у всех было замечательное, пилоты подначивали друг друга и смеялись. Но тут вдруг один из них сказал, что не полетит. Что видит какую-то проволоку над головой и что ему стало нехорошо. Все приняли это за очередную шутку и засмеялись. И забыли об этом приколе, когда «Эвенджеры» поднялись в воздух… Я бы все сейчас отдал за одну сигарету, – неожиданно прервал себя Макаров.

Минуту помолчав, убедив себя, видимо, что сигарета все равно не появится, или согласившись, что у него нет ничего, чтобы за нее отдать, он снова заговорил…

– «Эвенджеры» оставили взлетную полосу в половине третьего дня, а через полтора часа, выполнив задачи полета, развернулись, чтобы вернуться… Однако почти сразу командир звена Тейлор, связавшись с командным пунктом авиабазы, огорошил своих командиров. Он сказал, что…

5 декабря 1945 года, Атлантика…

Недоумевая, лейтенант Тейлор постучал пальцем по компасу.

– Что за дьявол?..

– В чем дело, командир? – раздался в наушниках по внутренней связи голос штурмана.

– Двадцать восьмой, сообщите об обстановке, – услышал Тейлор голос диспетчера авиабазы.

Не отвечая, он оторвал взгляд от компаса и поднял голову. Пусть не работает компас, бывает. Но запад – дорогу домой – можно найти по солнцу.

Но солнца… не было.

Тейлор прикоснулся пальцами к виску. Оставив штурвал, он стал ерзать в кресле, ища взглядом солнце.

Солнца на небе не было.

– Что случилось? – раздался в ушах нервный голос штурмана.

– Двадцать восьмой, я вас не слышу!

– Мы, очевидно, сбились с курса, не видим землю, – удивляясь тому, что говорит, произнес Тейлор.

Через мгновение раздался раздосадованный голос диспетчера.

– Что значит – не вижу землю? Идите на запад, Двадцать восьмой!

– Я… не знаю, где запад…

Скинув шлем, Тейлор почувствовал, как им овладевает страх. Он вжал пальцы в лицо и провел ими от лба до подбородка, оставляя на лице красные полосы.

– Двадцать восьмой!..

– Командир, что происходит? – услышал Тейлор, когда надел шлем. Этот вопрос прозвучал трижды голосами пилотов ведомых им «Эвенджеров». – Где мы находимся?

– Посмотрите на солнце, Двадцать восьмой! Солнце! – слышалось в наушниках. – Уйдите от солнца на девять часов, это и будет направление на запад!

Тейлор понимал, что ему дают детские советы.

Облизав сухие губы и слушая частое биение своего сердца, он прошептал:

– В небе нет солнца…

– Что вы видите? Ответьте, Двадцать восьмой, что вы видите?

– Командир, – услышал Тейлор по внутренней связи голос пилота Сто семнадцатого. – Ты видишь солнце?

Не отвечая, Тейлор настроился на разговор с авиабазой.

– Океан выглядит необычно, – выдавил Тейлор, с ужасом думая о том, что не испытывал такого ужаса даже тогда, когда его атаковали под Мидуэй три японских истребителя.

Связь то прерывалась, то восстанавливалась… Все это время Тейлор смотрел на наручные часы, пытаясь понять, который час. Но по его часам выходило, что сейчас то половина пятого, то четверть восьмого, то четырнадцать часов… В какой-то момент лейтенант услышал в наушниках, и было невозможно понять, чей это голос: «Черт побери, если бы полетели на запад, то давно попали бы домой!..»

И тут же Тейлор услышал то, что услышали и на авиабазе:

– Что за странный белый туман?.. Господи, что происходит?! Нас словно заворачивает в марлю!..

– Двадцать восьмой, скажите, что вы видите! – Голос диспетчера заставил Тейлора очнуться. Лейтенант уже не принадлежал себе… Он понимал себя, чувствовал себя, но себе не принадлежал… – Немедленно ответьте, что вы видите?..

Тейлор поднял взгляд перед собой.

– Я вижу… ночь и второй горизонт…

– Ночь? Какую ночь?! Вы как себя чувствуете, Тейлор?!

– В норме.

– Тогда ответьте, какая ночь и что это значит – второй горизонт? – кричал в наушниках уже не диспетчер, а командир эскадрильи. – Что вы хотели этим сказать, Двадцать восьмой?!

– Я вижу… второй горизонт… Только это я и хотел сказать…

– На что похож этот горизонт?!

– На проволоку…

* * *

Макаров потрогал мочку уха и поднял голову. Небо над островом затягивалось.

– Весть о том, что пять «Эвенджеров» терпят бедствие, вызвала тревогу на базе. На их поиски немедленно отправили летающую лодку с двенадцатью спасателями.

– И что? – спросил Донован.

– Ничего. Лодка вместе с людьми пропала. Последняя информация по радио от них заключалась в том, что чуть выше горизонта пилот видит тонкую, блестящую линию. Она то исчезала, то появлялась… Спустя час после исчезновения лодки и четыре с половиной часа после исчезновения связи со звеном «Эванджеров» диспетчеры авиабазы приняли слабый сигнал. Они смогли расшифровать только две буквы из него: «F…T…». Это была часть кодового обозначения пропавшего звена «ФТ-28». Эти позывные были приняты спустя сто минут после того, как у самолетов над океаном должно было кончиться горючее… Поиски самолетов продолжались в течение двух недель. Казалось, эта тайна навсегда останется неразгаданной. Вы знаете профессора Крейна, Донован?

Оживившись, доктор привычно поправил очки и поджал губы.

– Майкла Крейна? Неуместный вопрос, мистер. Я его знаю, знакомился с ним года три назад в Калифорнийском университете, где он преподает. А к чему вопрос?

– К тому, что недавно он заявил, что Тейлор и его пилоты попали в «аномальную временную зону». Бывают моменты, когда вследствие различных воздействий, например, под влиянием аномалий магнитного поля, ход времени значительно ускоряется или замедляется. Истории известны такие случаи…

1934 год, Швейцария…

Развернув свой «Юнкерс» над Альпами, испытатель нового «Ju-52», уже названный «Железной Анной», Виктор Гуддарт заложил вираж, оставив в памяти великолепный вид заснеженных Альп… Он любил летать над горами, это непроходящее чувство величия над вечностью и привело его в небо… Самолет, урча, уходил в небо… Была бы воля Гуддарта, он бы продолжил этот рывок наверх. Туда, где нет ни жизни, ни смерти, а одна только высота…

Вывернув штурвал, он вышел из уводящего его в небо виража и лег на левое крыло. Смакуя ощущения и желая оставить послевкусие от полета перед посадкой, он еще раз посмотрел через плечо на Альпы…

Альп не было. Под ним расстилалась саванна, и на высоте тысячи футов, а никак не семи тысяч, под его «Железной Анной» мчались, угорая от желания обогнать «Юнкерс», пятьсот зебр или что-то около пятисот…

Дрогнув руками и побледнев, Гуддарт поднял самолет в небо и снова заложил вираж. Где-то на уровне глаз он увидел то, чего видеть не мог ни при каких обстоятельствах – горизонт… Стадо зебр, сбившись с ритма, нарисовало своими спинами полукруг и сбросило скорость… Но, дрогнув шеями, от ревевшего самолета шарахнулись в стороны несколько жирафов…

– Африка?.. – только и смогли прошептать серые, как сырые котлеты, губы Гуддарта…

…Когда он выбрался из кабины и сполз по лестнице, сев на взлетную полосу, он услышал над собой голос начальника учебных полетов:

– Где вы были три часа, Гуддарт?.. Сколько у вас осталось горючего?.. Только не говорите, что присели у одной из горных деревушек, чтобы вставить знакомой пастушке!..

* * *

– У всех этих событий есть одно общее свойство, – проговорил Макаров, стирая с лица ручьи пота. – Все видят белый туман и тонкую, похожую на металлическую нить проволоку. И они теряют себя в этом мире. А мир теряет их. Белый туман и линия над реальностью – это сигнал к тому, что в жизни твоей начался обратный отсчет…

– А вы? Вы видели когда-нибудь белый туман и линию, Макаров? – спросил Гоша. Он искал накрытое тенью место на палубе и спрашивал, отползая спиной к стене.

Макаров смотрел себе под ноги, наморщив лоб и изнывая от жажды.

– Семь лет назад я увидел тонкую линию над своей головой на глубине ста метров у западного берега Америки. Я тогда еще был помощником капитана. Вдруг лодку качнуло, и салон затянуло словно дымом. Но запаха не было. И тогда я увидел линию над головой. Она стояла перед глазами не больше секунды, а после исчезла. Через минуту ко мне зашел вахтенный офицер и сообщил, что с ним не все в порядке, видимо, поднялось артериальное давление. Ибо видит он перед глазами то, что видеть не должен. Я спросил, что именно он видит, и капитан первого ранга ответил мне, что…

– Что? – рявкнул Донован.

– Тонкую, блестящую линию. Я направился к командиру и, когда докладывал ему о странном случае, видел его безумный взгляд. Я до сих пор уверен, что он испытал те же ощущения миража. Но не признался в этом. Через несколько минут он отдал приказ покинуть территориальные воды США. А через три часа мы всплыли.

– И что? – бросил из тени Гоша.

– То, что вспыли мы в Индийском океане, в двухстах морских милях от Шри-Ланки. Это что-то около десяти тысяч миль от побережья США.

– Вы говорили о Крейне, – напомнил Донован.

Макаров качнул головой.

– Говорил… Так вот, он считает, что «Эвенджеры», оказавшись в аномальной временной зоне, пролетели над Флоридой, не заметив ее, и проявились в Мексиканском заливе. Продолжая искать землю на западе, в то время как она была уже на северо-востоке, и спалив весь керосин, они сели на воду. Тогда был шторм, и самолеты тут же пошли ко дну. Но кто-то из пилотов некоторое время еще держался на воде, сумев подать сигнал бедствия. Крейн считает, что «Эвенджеры» нужно искать именно в Мексиканском заливе. И совсем недавно едва не выяснилось, что он был прав. В Мексиканском заливе были найдены останки «Эвенджеров» сороковых годов.

– Крейн – весьма одаренный человек, – согласился Донован, убедившись, что Гоша прав – в тени лучше. Туда он и направился.

– Но, странное дело, док… Те «Эвенджеры» никакого отношения к пропавшим не имеют. Их бортовые номера не совпали с номерами пропавших пятого декабря сорок пятого года самолетов. Но не это самое странное… – Макаров посмотрел в тень исподлобья. – Странно то, что бортовые номера найденных в Мексиканском заливе «Эвенджеров» вообще не числятся в военных архивах США. Кроме того, архивы утверждают, что звено «Эвенджеров» бесследно исчезало в истории морской авиации Америки только один раз… Пятого декабря тысяча девятьсот сорок пятого года…

Облака стягивали воздух над островом, как стягивает кожу на лице отсутствие лосьона после бритья. Тень, где находились Донован и Гоша, становилась гуще. Теперь Макаров видел лишь их ноги…

– Как это может быть с нами, Макаров? – спросил наконец Донован. – Ведь не для того вы все это рассказывали, чтобы убить время?

– Пять самолетов на нижней палубе – это звено «Эвенджеров».

Донован переглянулся с Гошей и сказал:

– Но сколько их было выпущено, «Эвенджеров»? Несколько тысяч?..

– Но именно у этих – именно у этих пяти! – не было на приборном щитке часов! – Макаров сглотнул слюну. – Можете проверить. Гнездо под часы есть, а самих часов нет, и провода для них не выведены. Пятого декабря сорок пятого года звено «FT-28» поднялось в воздух без часов!

Посмотрев на свои, он сказал:

– Я иду за людьми.

– Быть может… – начал Гоша.

– Нет, я пойду один. Я не хочу, чтобы с оставшимся здесь в одиночестве что-нибудь случилось. И я умоляю вас – не спускайтесь больше к «Эвенджерам». В них нет кондиционеров.

– «К торпедам больше не спускайтесь» – хотел он сказать, – буркнул Донован Гоше, наблюдая, как фигура Макарова скрывается за ближайшим к авианосцу холмом…