Текст книги "Ядерная осень"

Автор книги: Вячеслав Хватов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Может, прям здесь его? – нечто, обладающее противным фальцетом и нечесаной копной когда-то светлых волос, плясало на месте от нетерпения.

– А что, – просипел 'лесоруб' – до деревни тащить его далеко. Да еще там все налетят – нам опять только хрящи достанутся. Ты как думаешь, а Вась.

Егор остолбенел. Его охватил животный страх. Это ощущение можно было сравнить с тем, что он испытывал в детстве, падая в пропасть 'американских горок' на наполненной визжащими людьми вагонетке. Вот и сейчас – сжавший ледяными щупальцами сердце, ужас, обжигая внутренности, сполз куда-то вниз живота. Губы предательски задрожали. Разбитый лоб покрылся испариной.

– Я за. Только, чур, сегодня дрова не я… У-у-у, – все уставились на неестественно вывернутую ступню, спрыгнувшего вниз Васи.

– Ба-а-аля, – подойдя к сосне, 'лесоруб' наклонился – над корчащимся парнем, а Егор – над обрезком своего, найденного еще в Волгограде, в управлении МЧС, ремня, с мощной, солдатской пряжкой на конце.

– У-у-я-я, – завопил уже 'дровосек'. Обернувшись на визг бесполого существа, он получил кистенем из ремня – в район левой брови. С залитым кровью лицом, с занесенным тесаком – он был похож на монстра из компьютерной игрушки. Егор и чувствовал себя героем какой-то бродилки. Сюрреализм происходящего сейчас, приправленный надерганными из чьего-то концепт-арта, колоритными фигурами персонажей, завитушками дымных колец, нанизывался на череду произошедшего с Егором, ранее.

'Лесоруб' с занесенным тесаком прыгнул на него. Как бы глядя на все это со стороны, будто в замедленном темпе slow motion, Егор поднырнул под правую руку нападавшего, немного выставив на пути двигающегося по инерции людоеда, правую ногу. Тот плюхнулся на брюхо подобно мешку с дерьмом. Тесак воткнулся в землю. Локтем Егор отбился от вьющейся сзади бесполой визгли, шагнул к тесаку, но тут же растянулся, ухваченный за ногу 'лесорубом. Они покатились по земле. Лапищи бугая сомкнулись у Егора на шее. В этом смертельном армрестлинге у него не было шансов. Перед глазами Егора, как поршень, вверх-вниз, ходил 'лесорубовский' кадык. Он чувствовал, что теряет силы. Собрав их остатки, он вцепился зубами в шею душителя.

– Хра-а-а…буль-буль, – 'лесоруб' отскочил, зажимая булькающую, рваную рану, лицо его стало стремительно синеть и завалившись на спину он задергался, засучил ногами. Егор рванулся к тесаку. Крик отползающего на четвереньках Васи, оборвал этот двуручный, хорошо наточенный, когда-то мирный инструмент, превращенный его хозяином в адское орудие убийства. Егор бросился бежать, оставив на прогалине два тела, с раскроенными головами. Бесполое Оно сделало ноги еще раньше.

Он не помнил, сколько времени он бежал, ломясь сквозь заросли папоротника и мелкий кустарник. Сосновый бор сменился березовой рощей и ивняком. Один раз, спотыкнувшись, он упал на четвереньки, и его взору открылась стайка собак, обгладывающих человеческие кости. Ближний к нему пес недовольно заворчал. Впрыснутая свежая порция адреналина стимулировала новое ускорение. В себя Егора привели брызги зеленой вонючей жижи, когда в скопившуюся на дне оврага воду плюхнулся камень, выскользнувший из-под его ног. Он обнаружил себя карабкающимся по песчаному склону, недалеко от устья небольшого ручейка, впадающего в заросший бурьяном овраг. Рухнув на колени, он припал к не очень чистому ручейку. Умылся. За затихающим стуком в ушах стали различимы далекие окрики преследователей. Да его не оставили в покое и где-то там, в глубине леса эти людоеды шли, перекликаясь друг с другом, по его следу.

Егор затравленно огляделся и что-то, в окружающем его лесу, показалось ему не обычным. Что-то было не так. Вдоль правого края оврага верхушки деревьев были словно срезаны гигантской бритвой. Он решил, что будет уходить в эту сторону по воде – на тот случай, если у преследователей окажутся собаки. Заодно и посмотрит, что это так побрило здешний лес, а потом, пройдя метров триста, свернет в чащу.

Перешагнув поваленную ель, Егор увидел то, что скрывали от него высокие деревья – на дне оврага лежал, сползший по песчаному склону, вертолет. Нос К-72 был немного притоплен. Из-под чуть задранного крыла выглядывали то ли ракеты, то ли бомбы и еще какое-то оружие, в котором он ничего не понимал. Подойдя ближе Егор увидел одного из пилотов. Шея его была неестественно вывернута, шлем разбит. Голоса преследователей слышались уже приблизительно с того места, где он спустился в овраг. Егор подскочил к трупу летчика, выхватил из кобуры 'Стечкина' и найдя место, где было по суше и одновременно хорошо просматривался поворот оврага, залег. Прицелившись, как учили на занятиях еще в школе, стал ждать. Из-за угла показалась процессия бомжатского вида, во главе которой шел коренастый дед в полушубке, а замыкающим было все тоже Оно. Из оружия у гнавшихся за ним людоедов была только какая-то берданка, которую нес на плече, идущий в впереди дед. В него первого Егор и решил стрелять. Прищурив глаз, он нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Он повертел в руках пистолет, обнаружив слева маленький рычажок. Нажал на него и снова прицелился.

– Тук-тук-тук – сказал 'Стечкин'.

Дед вскинул руки, уронил ружье и упал навзничь. И как доминошки, повалились еще четверо, жавшихся за дедом. Оно опять завизжало.

– Блин 'АВ' – автоматический огонь, – Егор, снова щелкнув рычажком, посмотрел на плоды рук своих. Из пятерых поднялись только трое и тут же, рассекая зеленую муть, подобно аквабайкам, рванули назад. Стрелять им вдогонку он не стал.

Полежав минут десять, он, будто котенок взятый за шкирню, и ведомый к ненавистной миске со сметаной, поплелся к двум бездыханным телам. Взять с этих любителей человечинки было особо нечего – даже к берданке у деда было всего два патрона и Егор, как-то сразу обмякнув, поплелся обратно, к вертолету. Поглядев себе под ноги, он увидел кровавые разводы в обгоняющем его ручейке. Сразу почувствовал на губах вкус 'лесорубовской' крови. Его вырвало. Потом еще раз. И еще раз. Он даже удивился – чем же это, ведь со вчерашнего дня и крысиной лапки во рту не было. Вспомнив о еде, Егор сплюнул и заторопился к вертолету.

В кабине сидел еще один пилот. У этого видимых повреждений не было. При беглом осмотре обнаружились несколько сух. пайков, запасной летный комбинезон, еще один Стечкин, шесть обойм к пистолетам, два дозиметра и два противогаза с четырьмя запасными патронами к ним, две бесполезных рации, ракетница с комплектом ракет и много чего по мелочи.

– 'Только в полетах живут вертолеты… , – крутилась в голове древняя мелодия. Его охватило какое-то нездоровое веселье – так, понятно, отходняк начался.

– …только в полете растет челове-е-е-к… , – такими старыми песнями и такими же фильмами у Егора был забит весь ноутбук.

– Д-а-а, ноутбук, мобила. Сейчас было бы интересно посмотреть – тот ли это вертолет, что они с Колькой у поезда засняли, – Егор потыкал сенсоры на панели в кабине – мертвая, не зарядишь телефон.

– Так. Значит, ЭМИ по К-72 шарахнула. Может и радиация есть? – он отложил уже надорванную пачку спрессованной каши 'Чадо' и достал дозиметр.

– Сто двадцать рентген, – он отошел от вертолета к ближайшему дереву – норма.

Пачка каши полетела в ручей, а за ней последовали и все остальные находки. Егор оставил только дозиметр, один пистолет, обоймы к нему, нож, коробку нетадона (одну ампулу тут же вколол себе) и полетную карту. Он дал себе обещание – как можно быстрее заменить найденное оружие, на чистое.

– Интересно. Как же они до сюда дотянули-то? Такие? Здесь-то вокруг все чисто, – Егор читал что-то о ротации, но все же вертолет – не самолет. Не спланируешь. На ротации далеко не улететь.

Вернулся к трупам, брезгливо снял с одного – что-то отдаленно напоминающее рубаху, сложил в сварганенный из нее узелок, вещи и быстро зашагал прочь. Надо было еще до темна обогнуть эту людоедскую деревню и уйти от нее как можно дальше.

* * *

24.10.2026 г. Москва. Станция метро 'Полянка'.

– Он что-нибудь успел сказать? – командир ГБР посмотрел на жующего спичку заместителя.

– Да. Рассказал в общих чертах, что и где.

– Хорошо хоть не долго мучался, вон в первые недели что творилось – вспоминать жутко.

Помолчали.

– А в Раменках что? Там вообще в ангаре концлагерь устроили. Одноразовых рабов держат.

– Как это, одноразовых? – Бессонов застыл с поднесенной ко рту сигаретой.

– А так. Гоняют их раз или два наверх, а потом просто вышвыривают, как мусор.

– А зачем им вообще рабы? Как думаешь. Народу то в Раменках пруд-пруди.

– Ну я могу только предполагать, – заместитель потянулся за новой спичкой – ИСЗ у них на всех нет, а потребности большие. Прохоров успел рассказать, что и вентиляция и даже канализация там работает. Значит продукты и топливо в не мерянных количествах нужны, а весь запад попал под облако – не разгуляешься.

– Да били как раз по Раменкам, а угодило в Химки.

– Отклонилась боеголовка, мать ее, знал бы – сам бы ядерный фугас туда захреначил.

– Только и остается. А так. Что мы можем сделать? Да ничего.

– Да нет. Есть одна идея.

– Поделишься?

– Когда все для себя решу, – Бессонов потушил окурок – соберу всех на совещание, а пока вот что – прощупаем эти Раменки изнутри. Ты говоришь есть там народ, который с ФСБэшниками контачит – вот это дело. Мы то на поиске, да на охране зациклились, а в результате когда сладковцы несколько станций вынесли, мы даже не знали – кто это. Не зря ведь говорят – 'лучшая оборона – нападение'. Ты говорил Прохоров успел план начертить?

– Только той части, где они шли, а это, дай бог, одна сотая этого гребанного подземного города.

– Уже кое что.

– Но все равно четкого плана 'Раменок' у нас нет. Выхода ни на четвертую бригаду сладковцев, ни на шестую, ни на ФСБэшников у нас нет. Да ничего у нас нет, – заместитель разнервничался.

– Спокойно, спокойно Михалыч. Выставим секреты у Лубянки. Самых опытных ребят отправим в рейд на Мичуринский. Уж с чекистами, мать их, найдем способ связаться, а те уж нас и на четвертую и шестую Сладковцев выведут – раз уж ты говоришь, они им пленных переправляют. Вот вертолет навороченный – это да. Хрен собьешь. И сколько их там у сладковцев?

– И этого мы не знаем, – заместитель швырнул изгрызенную спичку в пепельницу. Найти сигареты, с каждым днем, становилось все труднее и труднее и он пытаясь бросить курить, изжевал с утра уже больше половины коробки спичек.

Епифанов еще раз прильнул к окуляру и внимательно, еще раз осмотрел всю Лубянскую площадь. Он занял удобную позицию на третьем этаже дома №3, войдя в него через окно второго этажа, выходящего во двор со стороны Никольской. Никого.

– Интересно, они на верх хоть иногда вылазят? – Сашка растирал закоченевшие пальцы.

Еще через два часа он уже топал в углу чьего-то разгромленного кабинета. День выдался каким-то особенно холодным. Едва он успел, вернувшись к окну, устроиться поудобнее, к зданию ФСБ тихо подкатил микроавтобус. Белоснежный, новенький, с тонированными стеклами, он не вписывался в окружающий ландшафт – усыпанную мусором, стеклом, загроможденную остовами машин, площадь.

– Не будь он бронированным – хрен бы они на таком красавце палились, – подумалось Сашке. Он подсветил лучом лазерного прицела номерную табличку 'Детского мира' и от стены бесшумно отделился темный силуэт.

Ни чего более оригинального, чем белый флаг, им в голову не пришло, и Сергеев шел к выходящим из машины, помахивая полотенцем. После недолгих переговоров, он, как условились, помахал сначала правой, а потом левой рукой. Значит все нормально. Иначе не махал бы вовсе или взмахнул бы только одной рукой.

– Что замерз? – Епифанов вздрогнул и медленно обернулся.

Над ним стояли двое.

– Тихо вошли, черти. Умеют.

– Поднимайся. Сейчас мы тебя чайком угостим, – один из них ухмыльнулся – нашим фирменным.

Если бы ему сейчас предложили вернуться назад самостоятельно – не факт, что он бы вообще сделал это. А если бы и вышел наверх – то о-о-очень не скоро. Сашка уже давно сбился с о счета – сколько уровней вниз они преодолели. К тому же иногда приходилось подниматься и вверх. От бесконечной череды аварийных лампочек, поворотов, лестничных пролетов, просто дверей и дверей герметических, у кого угодно могла закружиться голова.

Их новые знакомые не проявляли ни какой агрессии, более того, вели себя дружелюбно и поэтому Епифанов немного расслабился.

– Ничего себе. Ну, вы и забрались.

– А то, – предложивший ему 'чайку' Алексей, был не многословен. Сашка всю дорогу предпринимал попытки разговорить его, но безрезультатно.

– Классно у вас тут, – присвистнул Сергеев, покосившись на ствол стационарного огнемета, закрепленного на кронштейне, на стене, в конце довольно широкого коридора, перед еще одним поворотом.

– Автоматически управляется? – Сашка даже остановился.

– Для автоматики электричества до хрена нужно, – напарник Алексея посветил мощным фонарем – посмотри вон туда.

Чуть выше огнемета, замаскированная под трещину, просматривалась бойница.

– Это стандартная, с бронестеклом. Таких здесь полно. Этот вот ТПО-150 мы уже потом смонтировали.

– Это вы мужики рисковали сильно. Вас то мы без проблем с самого начала вели, а вот двое других – чуть наших не завалили, ушли. Это хорошо ребята сразу поняли – не Сладковцы. Их почерк уже знаем.

– Да. Они то у нас спецназовцы бывшие. Это я во внутренних служил, а Епифаныч вообще в инженерных.

– А как насчет чайку вашего, фирменного. Мне тут обещали…

– Забудь, – генерал подошел к шкафчику – 'чаек' наш – для особо неразговорчивых сладковцев, а я вас сейчас кофейком угощу, настоящим! – генерал погремел пакетиком с кофейными зернами – так что ты там говорил про шахту в Перово? Знаем мы эту базу – руки пока до нее не дошли. Москва то большая – здесь вообще – много чего интересного есть.

ЧАСТЬ 2. ЛИСТОПАД

Адским костром горизонт догорает.

Пеплом рассыпались павшие листья.

Дождь силуэты на стенах смывает,

что нарисованы атомной кистью.

Листьями люди скользят, умирая.

Бьют их наотмашь залпами ветра.

Годы в минуты, шутя превращая,

атомный дворник метет километры.

Люди, как листья лежат, увядая.

Листья, как люди, бросаются в бегство.

Небо, как дилер, с утра предлагает

микрогентгеново чудное средство.

Бронзу загара оно превращает

в язвы, в солярии дьявольском этом.

Кожа земли даже ночью сияет

всепроникающим радия светом.

В стоне безмолвном нейтроново быстро,

так и кружит карусель листопада.

Падают люди, падают листья.

Не избалованы полураспадом.

Глава 3. НОЯБРЬ

3.11.2026 г. Воронежская область. 10 километров к северу от с. Большие Липовицы.

Уже подсохшие полешки весело потрескивали в основании костра, а сырые нежились на верху, громко шипя и даже подвывая, старались выдохнуть едким дымом именно туда, где сидел Егор. Он бросил это бессмысленное занятие – бегать от дыма и сидел на чурбачке, вытирая рукавом слезящиеся глаза. В таких вот, не простых условиях ему и приходилось управлять своим 'Феррари' на экранчике телефона. Естественно, в который раз он доезжал, как говориться, до первого столба.

Телефон он зарядил в подвале одного из коттеджей в Большой Липовице. Там он обнаружил целый 'семейный бункер' с генератором, запасом воды, еды, пятью противогазами, дозиметрами. В общем всем тем, что ему было так необходимо. Вот только хозяев там почему-то не было. Да и поселке народа не было вообще. Недалеко от того коттеджа с бункером. он наткнулся на два трупа – девочки и старика. Кожа на лице и руках, у них была покрыта какой-то странной коростой, красного цвета. Поэтому. еще в убежище Егор на всякий случай одел противогаз.

Он, захлопнув раскладушку телефона, откинулся на спальник, прихваченный все в той же Липовице. В животе приятно урчало. Егор только что доел какую-то птицу. Он определил ее для себя куропаткой. Их он наловил в Тамбовских лесах шесть штук. Первую, случайно обнаруженную в кустах у мелкой речушки, Егор подбил из Липовицкого помпового ружья. Патронов с дробью не было, а были только калибра 12 мм, да еще и зажигательные. Поэтому. среди пуха и перьев, оставшихся от этой птахи, было сложно найти что-то съедобное. Зато потом Егор, целую неделю учившийся ставить силки, наловил пол дюжины 'куропаток'. Мало того – он еще и тетерева подстрелил. Наверное, это был тетерев – крупная птица, сидевшая на суку и издававшая смешные звуки. Во время своих песняков она не слышала никого и ничего.

– 'Тетерев на току' – решил он. Вообще с живностью в тамбовских лесах. Поначалу. проблем не было и Егор недоумевал, – Зачем опускаться до людоедства – пройди двадцать-тридцать километров и вот она благодать – охотничий рай. Вот, например, сейчас он возился со снастью – мастерил жерлицы на щук. Вечером поставил – утром обошел, собрал трофеи и завтрак готов. А то еще и на обед, ухи сварить, останется.

О людоедах, по прошествии двух недель, он вспоминал скорее не со страхом, а с брезгливой жалостью.

Ближе к Тамбову живности становилось все меньше и меньше. Забросивший было замерять радиацию, Егор насторожился и отметив начавший повышаться, по мере приближения к городу, фон, решил обходить Тамбов с запада.

– Ну что Пржевальский? Поставим жерлицы и на боковую? – он все чаще разговаривал сам с собой в слух, то подбадривая себя, то потешаясь над своими охотничьими навыками.

Последние две недели после всех мытарств, погонь, плена, казались ему просто сказочными. Все бы ничего, но скребущий по хрупкому стеклу души ржавый клинок тоски порой издавал такие, слышимые только им звуки, что хотелось перевыть их, перерычать, заглушая зубовным скрежетом остервенелый визг металла по стеклу.

Эх, были бы родители здесь – можно было бы остаться в том бункере в Больших Липовицах или поселиться в лесу, построить что-то типа охотничьей заимки.

Так он и сидел, в мечтах, забыв о недавней схватке не на жизнь, а на смерть, с людоедами, о лукавом старичке-лесовичке с ротой пионеров-головорезов, собаках, охотниках за головами и прочей нечисти. Сидел, словно в 'симсах', обставляя виртуальное лесное жилище. Сидел спиной к оскалившейся, едва различимыми клыками сосен, темной пасти леса.

* * *

6.11.2026 г. Москва. Шоссе Энтузиастов д. 38

Он сидел на первой ступеньке передней площадки трамвая, нервно барабаня костяшками забранных в перчатку, пальцев по почти вывернутой с 'мясом' гармошке дверцы. Топоров натурально весь извелся. Срок их рейда подходил к концу, трое поисковиков из его группы, чей 'залаз' в коллекторы хлебозавода он прикрывал, вот-вот уже должны были вернуться, а условный человечек в этом условленном месте так и не появлялся. Топоров злился. Мало того, что сидеть в компании нескольких десятков мертвецов – дело мало приятное, так еще и курить хотелось зверски.

– Жаль, что не придумали противогазов с отводной трубкой для курения и фильтром, типа как у кальяна. Надо будет заказать этому Скворцову-Самоделкину, – он усмехнулся. Хотя окружающая обстановочка не располагала к веселью – валяющийся впереди трамвай, клещами-пассатижами своих двух вагонов смял стеклянную будку остановки вместе с теми, кто был внутри и рядом. Но бывшему инспектору стало весело. Он вспомнил, как ему легко удалось втереться в доверие к двум оставшимся из тройки закадычных друзей. И если Самоделкин-Скво, еще как-то держал его на расстоянии, то Катя, после его рассказов о 'яростной' обороне 'МИРа' от камуфляжных и 'героической' гибели Андрея среди стиральных машин и холодильников, уже не избегала его, как раньше, а наоборот старалась повидаться с ним, может, как с человеком, последним видевшим Андрея в живых.

Он чуть не провалил задание, тем самым едва не подписав себе смертный приговор. Буквально за пару минут до того, как из канализационного люка показалась голова первого из поисковиков, он заметил справа от себя, под первым из сидений правого ряда, странный ботинок со знаком вопроса на подошве.

– Конспираторы епыть, – он повертел ботинок в руках.

Внутри была бумажка с коротким 'Когда? и карандашом.

Он быстро нацарапал – 7.11.2026. в 11.00

– И что самое обидное 'седьмого ноября – командовать парадом буду я'. Эта часть ИХ плана, нравилась Топорову меньше всего. Но схвати его понос или золотуха – подозрительные поисковики могли бы не пойти на свежеобнаруженную базу. Или пойти – но не так и не тогда, когда это было нужно ИМ. А что за это будет – ОНИ объяснили ему еще тогда, у 'МИРа', показав это для наглядности на Андрее. Чтобы такое вытворяли с человеком – Топорову не могло присниться ни в одном из мучавших его кошмарных снах. После этого, он был согласен на все, и когда появившийся из ниоткуда голос в правом тоннеле на 'Авиамоторной' шепнул ему на ухо условное место и время – у него даже и мысли не возникло, забить на встречу.

Хотя когда в темноте ему удалось заметить, как обладатель веющего холодом, шепота, скрылся за маленькой металлической дверцей в торце оборотного тоннеля и потом проследив, куда ведет коридор за этой дверцей, обнаружить гейт в Д-6 (так он подумал) – у Топорова шевельнулась мыслишка сдать сладковских 'шпиенов' Борисову. Но одна мысль о том, что могут вскрыться все подробности его, Топорова, предательства Андрея, да еще приправленная всплывающими в памяти сценами пыток, сразу отбила охоту 'спасать мир' – то есть 'Авиамоторную'.

Ничего, он и в 'Раменках' неплохо устроится. Тем более ИХНИЙ капитан обещал.

Так и не желающая покрываться снегом в этом перевернутом с ног на голову мире, листва, разноцветными чипсами, хрустела под армейскими ботинками. Топоров шел вторым, сразу после сжимающим в своих огромных руках РПК, Михеевым. Вот из-за угла пятиэтажки уже показалась кирпичная труба, скрывающая в себе шахту-вход в подземную базу. Перемахнули забор, закрепили веревки и в том же порядке, что и шли, полезли вниз.

– Сейчас вас здесь примут, по одному, – экс-ГАИшник вцепился в цевье АК-74.

Почувствовав под ногами твердую поверхность, Топоров повел по сторонам, закрепленным на локте фонарем, но вместо усатой физиономии капитана сладковцев, которую он ожидал увидеть, приглушенный луч фонаря выхватил из темноты ухмыляющуюся рожу Епифанова. Топоров попятившись, уткнулся спиной в ствол 'калаша'. Но не от холода стали между лопаток, по спине побежали мурашки. Кто-то сорвал с него противогаз.

– А мы-то, Топор, тебя уже заждались, – уже первый удар казалось, расколол его голову на двое.

– Э-э 'Фан'. Не перестарайся. Приказ был – доставить живым.

– А невредимым? – казалось, рельефная поверхность армейского ботинка пересчитала все его ребра – сколько их там? Раз, два, три…

– Что это? Кровь? Чья Его или… – Топоров ворочаясь, ощупывал ткань на животе – то ли у себя, то ли у одного из десятка камуфляжных тел, по которым он отползал подальше, к стене.

– Вроде не моя – пронеслось в сознании, моментально угасшем после второй встречи со шнуровкой ботинка, произведенной Ивановской текстильной фабрикой по заказу МО РФ в 2025 году.

– И какого хрена мы еще кормить его будем? – вопрошал Борисов трубку аппарата недавно налаженной линии связи.

– Ну, я бы и сам его с удовольствием шлепнул, – на том конце сделали паузу и уже вполголоса, – но ты понимаешь, он единственный, кто знает того, сбежавшего капитана в лицо.

– Так и не сбежал бы тот капитан, если б всех порешили. А ты все 'Не стрелять, не стрелять.

– Да не понимаешь ты, Борисов. Это ж не просто там какой-то капитан – это доверенное лицо самого Чучхайса.

– Ну, если самого рыжего, то…

– К тому же нам выгодно, чтобы кто-то выжил и добравшись, рассказал своему начальству обо всем. Конечно лучше б рядовой, но… Зато теперь не сунуться сюда.

– Ага. Или сунуться, но уже втрое против вчерашнего.

– Ну и повторим 'теплый прием' – только и всего. А по поводу Топорова – через неделю в твою сторону мотопоезд будет с продуктами, патронами и прочим – так на обратном пути его и забере… – в трубке затрещало.

– Ну, вот опять где-то коротнуло. Значит опять Лешке по трассе бежать. А он у меня не спит который день – мастер 'золотые руки'. Говорил я Генеральному: – 'долго под землей все равно не высидим – людей из Москвы выводить надо'. А он мне: – 'Пока Сладковцев не уделаем – колонны смысла нет формировать', мол 'прямо так – колоннами к себе в концлагерь и загонят'. А сейчас что? Все равно народ терроризируют. С ближайших к ним станций, почти весь запад, аж до кольца драпанул. 'Уделаем'. Как их уделать, если у них новейшие вертолеты и бронетехника, – Борисов вздохнув, нажал на звонок вызова дежурного.

– Серега. Давай шуруй, буди Лешу, – потерев красные от недосыпа глаза, начальник 'Авиамоторной' раскрыл потрепанный гроссбух и принялся, что называется, сводить концы с концами. Раз через неделю будет мотопоезд – значит нужно успеть составить запрос на оружие и амуницию и определиться с излишками продуктов.

– 'Излишки', – Борисов горько усмехнулся, – Тьфу. 'Продразверстка', 'Продналог'. Военный комунизьм какой-то. Дожили. Но все ж лучше, чем 'Рабовладельчество' – как в 'Раменках', – он отодвинул от себя тетрадку с пляшущими строчками и впервые, после операции в Перово, уронив голову на стол, погрузился в тревожный, до первого стука-звонка, сон.

* * *

10.11.2026 г. Татарстан. 3 километра к Югу от п. Сулицы.

Вторым выстрелом из ОСВ-128 перебило или заклинило левый трак. В любом случае уже начавшая сползать в кювет БМПэшка, закрутилась на месте и вести прицельный огонь из пулеметов стало невозможно.

Первым же выстрелом из крупнокалиберной снайперской винтовки, сделанной умельцами из Коврова, был убит Сотников. 12-миллимметровая бронебойная с легкостью пробив бронелюк, разворотила грудь механика-водителя и никем не управляемый броневик, уверенно продолжил свой путь в сторону канавы. Заросшая бурьяном, она могла бы стать спасительным укрытием. Только укрывать было уже не кого. Как и боялся Волохов, ураганный огонь, сидящего в засаде противника, разом смел с брони всех 'пассажиров' БМП-5.

– Теперь кумулятивный заряд в борт и все.

Но по броне продолжали стучать лишь пяти– и семимиллиметровые.

– Значит даже 'Курганов' у них нет, – он остановил кружащуюся в смертельном вальсе, машину, добравшись до места механика-водителя.

Бросок, кувырок, бросок, кувырок. Хотя стреляли по ним как-то неумело, до канавы добрались семеро из девяти – работал снайпер. Замолчал автомат Назаренко. Канаву этот гад с ОСВ тоже простреливал. Рванули перебежками до стоящего неподалеку полуразрушенного дачного домика. Залегли внутри. Волохов огляделся вокруг. Не хватало Ерохина. Точно. Вон он лежит в неестественной позе, в трех метрах от поваленного забора.

– Самара назад, – Волохов остановил, рванувшегося к другу Самарина, – ты что хочешь чтобы он всех нас здесь по одному перебил? Отходим.

Домик буквально ходил ходуном. Летящие щепки и древесная труха, так и норовили попасть в глаза. Выскользнув через террасу, они миновали еще четыре щитовых домика и сквозь разодранную рабицу и остатки теплицы, петляя, добрались наконец до кирпичного остова, некогда шикарного коттеджа. Стрельба поутихла. Слева и справа доносились только одиночные выстрелы, отрывистые команды, собачий лай и матюки. Их окружали.

Волохов, откинувшись на закопченную кирпичную стену, заряжал подствольник.

– Хорошо хоть Миху жена лесника согласилась взять. Душевная женщина. Мощная. Как она лихо его бойцов в оборот взяла. Не успели они оглядеться на лесной заимке, как глядь – Ерохин уже дрова рубит, Рассказов с Мамонтовым, за водой идут, а Сотников, Мурыгин и Самарин, капусту на борщ шинкуют. Прирожденный командир, да и только. Волохову Евсеича, мужа ее, даже жалко стало. Вот и Миха почувствовал, что не сладко ему придется – ни в какую не захотел оставаться. Царапался, кусался чертенок.

– Что-то не к добру они затихли, – Волохов осматривал в монокуляр окружавшие их развалины, – ох не к добру.

И точно. Только он закурил – как, рассекая со свистом воздух, слева, сзади, метрах в семи от наименее разрушенного угла коттеджа, плюхнулась мина. Вторая разорвалась уже ближе, присыпав торчащий зад Брунькова землей, вперемешку с какой-то ботвой. Решение нужно было принимать быстро – иначе перебьют их всех. Единственный выход – попытаться прорваться через два ряда дачных участков и начинающееся за ними поле, в лес.

Когда, шедший первым Мурыгин, перемахнув через забор уже почти пересек соседние шесть соток, третья мина ударила в остатки крыши коттеджа и сквозь грохот рушащихся конструкций по ушам резанул пронзительный крик Самарина.

– Самара-а-а-а, – Мамонтов бросился оттаскивать тяжелый конец балки, придавивший Самаре сразу обе ноги. В этот момент их и накрыла четвертая мина. Волохов, раненый осколком в плечо, поискал глазами Брунькова – самый подходящий момент, колоть его на предмет их задания. Если вообще это имело смысл. Подполковник, держась за горло и хрипя, оседал возле баньки. Водрузив с неожиданной для себя легкостью (все-таки около ста килограмм) драгоценный груз на плечо, Волохов рванулся вслед за Мурыгиным. Но вскоре кажущаяся легкость прошла. Бруньков, с каждой секундой, 'набирал' килограмм за килограммом. Бушлат на простреленном плече на глазах набухал кровью.

– Давайте к лесу, я вас прикрою, – Мурыгин устраивался с РПК за одним из разбросанных по полю тракторов. Следующие триста метров дались Волохову еще тяжелее. Мурыгинский пулемет стучал, словно отбойный молоток товарища Стаханова, идущего на очередной рекорд.

– Так и заклинит его скоро, – Бруньков за спиной захрипел еще сильнее. Добежав на полусогнутых до ближайшего к опушке трактора, Волохов снял с плеча подполковника и осторожно прислонил его к огромному колесу ржавеющей 'Беларуси'. Тот, зажимая правой рукой рваную рану, левой усиленно тыкал, себе в бедро. Через минуту он закатил глаза и вытянулся струной вдоль трактора.

– Приплыли, – майор склонился над бледнеющим Бруньковым. Тот еще был жив. Перебинтовав ему шею фиксирующей повязкой, Волохов прощупал бушлат подполковника, в том месте, по которому тот буквально молотил рукой. За подкладкой прощупывалось что-то плоское. Быстро вспоров бушлат, майор достал необычный серебристый пакет, напоминающий обеды быстрого приготовления, которые в корытцах из фольги в неимоверных количествах разогревались на электрической плите и поглощались им – курсантом академии ВДВ и его друзьями, в таком теперь далеком прошлом. Уж больно дешевые и вкусные они были.

– Ясно. Спец. контейнер. Такие он несколько раз видел, но пользоваться не приходилось. На одной из сторон контейнера был гибкий такой пультик с циферками. Набираешь код и открываешь. Если просто разорвал – моментально начинается химическая реакция и документ внутри или сгорает или растворяется. А может и то и другое сразу.