Текст книги "ЛиПа"

Автор книги: Вячеслав Воробьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Я заблудился в Подмосковье,

Устал кружить в честном лесу,

Встал в удобрение коровье,

И что-то чавкнуло: «Спасу».

Дубы полопались от смеха,

Да я и сам раззявил рот,

А между тем коровья веха

Мне указала путь вперёд.

(Геннадий Касмынин. Не говорю «Прощай!»)

ВМЕСТО КОМПАСА

Куда б ни брёл – на юг, на запад

В высоком жаре и бреду,

Как азимут, тот дивный запах.

Я не собьюсь с пути, иду.

Не стережёт меня оплошка.

Бояться нечего, пока

Коровья светит мне лепёшка,

Как звёздочка сквозь облака.

Дубы полопались со смеху.

Но, карандаш зажав в руке,

Вступаю я в стихи и в веху,

И что-то чавкает в строке.

... баталеры, как назло,

Выдавали форму не по росту.

И, бывало, в брюки облачась,

Кипячусь над формой развороченной.

«Брюки, – говорю, – с чьего плеча?»

Отвечают: «С адмирала, точно».

(Анатолий Кашеида. Материк)

ПРИМЕРКА

...Я прикидывал размер плечей

И душа от счастья обмирала.

«А бушлат, – интересуюсь, – с чьей...?»

Говорят: «С того же адмирала».

Руки вылезают из брючин,

На бедре погон хрустит и трётся,

Но зато иду, как важный чин,

Не роняя марки флотоводца.

Здесь лишь по жестам понимаешь смену:

Весь день грохочут транспортёры ленчатые.

Но вот ударит мастер по колену —

И подавай ему валы коленчатые.

(Виктор Кисляков. Кровная родня)

УРОК ПАНТОМИМЫ

...Работает братва неутомимо.

От грохота совсем ополоумели.

Крутом идёт такая пантомима —

Хоть приглашай Ярмольника с Полуниным!

Уже едва держусь от перегрева

И на начальника гляжу запальчиво,

А мастер голову скосил налево

И сбоку вдруг по шее щёлкнул пальчиком.

И всё, от молотка до автокрана,

Замолкло, не терзая уши звуками...

И слышен только нежный звон стакана

И тихое, размеренное бульканье.

Такое мог стерпеть не каждый,

Но мой сосед не держит зла

На ту девчонку, что однажды

Ему пощёчину дала.

...Ведь если б шлёпнула вполсилы,

Мог не заметить я тогда,

Как дьявольски она красива

И притягательно горда!

(Иван Краснов. Вооружайте доброту!)

УБЕЖДЕНИЕ ДЕЙСТВИЕМ

...Потом дала ещё разочек.

Удар, скажу я, – высший класс!

Пришёл в себя, взглянул ей в очи

И побежал скорее в ЗАГС.

Лоб у меня – живой, не медный.

Ему ль сдержать такую прыть?

Ещё бы чуточку промедлил —

Могла и насмерть зашибить.

«Ты бей, родная, в четверть силы, —

Я подсказал ей, – и тогда

Ты будешь ангельски красива

И потрясающе горда!»

Есть голоса.

Есть подголоски.

И голоса ничто без них.

Есть броский стих,

Есть стих неброский,

Чуть слышный, неприметный стих.

(Владимир Кулагин. Красота повторится)

ПОДПЕВАЛА

Есть, скажем, спор.

И есть подспорье.

И без него – проигран спор.

Раз есть ворьё,

То есть подворье:

Ведь должен где-то жить и вор.

Зачем, к примеру,

Строить дачу

И городить там огород,

Коль в выходные

На поддачу

Супруга санкций не даёт?

Приставка «под»

Срывает маски.

Нам без неё нельзя нигде.

Не может сказка

Без подсказки.

Подвода едет по воде.

Заменим зренье

Подозреньем —

И сразу станет проще жить.

Нельзя купить?

К чему волненья! —

Ведь можно просто подкупить.

Как чьи-то жертвы

На закланье,

Годами сборники лежат,

Хотя

Ещё до написанья

Уничтоженью подлежат.

Есть громкий стих,

Есть стих неброский.

Не подрывающий основ.

Есть голоса.

Есть подголоски.

Им не прожить без голосов.

Величаво, красиво —

То ли день, то ли год —

Дождь идёт по России,

Дождь идёт, дождь идёт...

Может, час, может, день, может, год,

То ли быль, то ли сонная небыль,

Косо падает белое небо —

Снег идёт, снег идёт, снег идёт.

(Борис Куняев. Ранняя роса)

О ВАЖНОСТИ ВЛАЖНОСТИ

Зарядило с полночи,

Моросит, моросит...

Стих писаться не хочет:

Отсырел и осип.

Вроде, стихло под утро,

И посыпался град.

Это оченно мудро:

Опишу в аккурат.

Вдруг увидел я иней

Что-то около двух...

Стих достаточно длинен

И умеренно сух.

Двор покрылся порошей.

На перо я налёг.

До чего же хороший

Оказался денёк!

Прекратились осадки

По великой Руси —

Сдвинь в сторонку тетрадки,

Отдохни, закуси.

Косо падет небо

Каждый день, каждый год.

То ли быль, то ли небыль,

Но работа идёт.

В палатке я лежал военной,

До слуха долетал троянской битвы шум...

Не помню, как заснул и сколько спал —

мгновенье

Иль век? – когда сорвал с постели телефон,

А в трубке треск, и скрип, и шорох, и шипенье,

И чей-то крик: «Патрокл сражён!».

(Александр Кушнер. Таврический сад)

НА ПРЯМОМ ПРОВОДЕ

В палате я лежал, а номера не помню,

И наблюдал в бинокль, как гибнет Ганнибал.

Мне стало жаль его. Я крикнул: «Эту бойню

пора бы прекратить! И всё! И – кончен бал!»

Вдруг у подъезда шум. И крик. И топот конский.

Вбегает в дверь гонец. Спешит издалека...

«Вас просит Александр Филиппыч Македонский,

Пока он в отпуску, поцарствовать слегка!»

А то порой с утра сплошные телеграммы:

То Валленштейн убит, то сослан Бонапарт.

Докладов карусель, конфликты, тяжбы, драмы...

И – мой холодный ум, отвага и азарт.

Замучили звонки: «Ахилл поранил пятку!

Пал Иерусалим!! В Италии чума!!!»

Нет, мне не приучить историю к порядку,

Но как легко сойти от этого с ума!

Ты пришла нежданно, как повестка,

Чтоб потом я ждал тебя всегда.

(Лев Левинсон. Завтра и вчера)

ПОЧТОВЫЙ РОМАН

Хлопнули в подъезде двери резко.

Гул шагов по лестницам крутым.

Я сначала думал, что повестка.

Пригляделся, оказалось – ты!

Я стою, дрожу от изумленья,

Медленно из жил уходит страх...

Приходи хотя б, как извещенье

Или как квитанция на штраф.

Нервы подвергать такому риску

Не могу из-за красивых глаз.

В получении даю расписку,

Но чтоб это был последний раз!

Слышу вас,

Приблизившись к порогу,

Сумрачный бретёр и господин:

«Выхожу один я на дорогу...».

Это ж просто счастье, что один...

От каких случайностей зависит

Наша хрестоматия порой.

(Евгений Лучковский. Птица памяти)

СЧАСТЛИВЫЕ СОВПАДЕНИЯ

Городок в долине дышит сонно,

«Сквозь туман кремнистый путь блестит...»

(И опять фортуна благосклонна:

Ведь могли ж дорогу замостить!).

К своему последнему итогу

Подошёл он, сделав всё, что мог.

«Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу...

(Хорошо, что был на свете Бог!).

Оживут слова и станут песней:

«И звезда с звездою говорит...»

(Повезло, что не был свод небесный

В ту минуту тучами закрыт!).

Я, конечно, вовсе не завистник,

Но когда раскинешь головой —

От каких случайностей зависит

Наша хрестоматия порой.

На лугу коней постерегу – зной,

слепни безжалостные, злые...

Я родному полю помогу:

на меня надеется Россия.

(Семён Милосердое. Свежий день)

НАДЕЖДА И ОПОРА

Вижу: мой колхоз совсем зачах,

словно чей-то нелюбимый отпрыск

Есть нужда в руках, ногах, плечах...

Так гори огнём законный отпуск!

Без людей живу и без воды,

но занятье с детства мне знакомо.

Мне доверен самый центр страды —

берегу коней от насекомых.

Хоть болят укусы всё сильней, выстою,

коль люди попросили.

Если где-то надо бить слепней,

на меня рассчитывай, Россия!!

Ещё мы посмотрим,

кто будет топить корабли!

Ещё мы посмотрим,

кто счастья останется без.

(Надежда Мирошниченко. Всё кончается добром)

СЛУЧАЙ ЖИЗНИ ИЗ

Я вижу: в довольной усмешке

скривился твой рот.

Я знаю, чему ты сегодня

безудержно рад:

Признанья обманом

меня ведь добился ты от,

Жестоко потом надругавшися

чувствами над.

Любовь и забаву

ты бросил шутя на весы.

Не верю я клятвам твоим

и к другому уйду.

Ещё мы посмотрим,

кто носом останется с,

Меня ожидая

корыта разбитого у!

Есть в городе моём среди диковин

одна, которой я обеспокоен:

в Одессе конных памятников нет.

Создай же нам, святое ремесло,

хотя б коня. Пусть одного сначала.

А всадников в истории немало,

и мы б нашли, кого сажать в седло.

(Юрий Михайлик. Однажды в сентябре)

СОЦИАЛЬНЫЙ ЗАКАЗ

Неужто нету скульпторов хороших,

чтобы слепили для Одессы лошадь?...

Ну, хоть проси данайцев наконец!

Писали земляки: в Колоколамске

над площадью поднялся, словно в сказке,

профессор Тимирязев на коне.

В Мадриде едут Санчо с Дон-Кихотом,

и лошади, изваянные Клодтом,

уздечки рвут над северной рекой,

и гривы их распущенные вьются...

Нам нужен конь! А всадники найдутся.

Я сам бы посидел денёк-другой.

У моей у знакомой женщины

Раскрасавица сука есть.

Как-то встретились мы за чаркой,

А теперь, ей-богу, не лгу:

Помню морду её овчарки,

Вспомнить мужа лицо не могу.

(Владимир Мызиков. Пашня)

В МИРЕ ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ

После драки чего ж расстраиваться!

Расскажу, коли взялся за гуж:

У знакомой моей, красавицы,

Дома сука живёт и муж.

Как-то встретились с мы с хозяйкою.

Сука с мужем ушли во двор.

Наливаю за чаркой чарку я,

Чтоб поддерживать разговор.

Понимаете, рядом – женщина!

Может, спьяну и приласкал...

А в прихожей шаги зловещие

И собачий слепой оскал.

Сцена, в общем-то, не для зрителей...

Муж нарушил нам весь уют

И напомнил мне выразительно,

Как собачьих мужчин зовут.

Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант,

В Безбожном переулке хиреет мой талант.

Вокруг чужие лица, безвестные места.

Хоть сауна напротив, да фауна не та.

(Булат Окуджава. Стихотворения)

НА ЧУЖБИНЕ

С любимого Арбата, от сонма юных жён,

В троллейбусе последнем я ночью увезён.

Ты опиум, Арбат мой, религия моя!

В Безбожном переулке стал атеистом я.

Без веры и надежды повыдохлось житьё,

Как в чашке запотелой известное питьё.

Друзей моих замкнуло Садовое кольцо.

А фауна в округе не признаёт в лицо.

Ни ноты и ни строчки не вывела рука.

Шумят в округе песни не нашего полка.

Не высечь вдохновенья без Божией искры.

Что ж будет, если часом уеду из Москвы?!

А кто в кони пошёл. А кто в люди.

А кто в звери пошёл. А кто в птицы...

Вот лежит у дороги камень.

Стынет луч на шершавой коже.

Камень этот погладь руками —

Ты мог камнем родиться тоже.

(Сергей Островой. Годы...)

НЕ СУДЬБА

Разных судеб на свете – тыщи.

Нам друг в друге не повториться.

Не садись на пенёк, дружище —

Ты ведь тоже мог пнём родиться.

На сосне притаился дятел —

Ждёт, чтоб жук на поверхность вылез.

Ты не смейся над ним, приятель —

Просто жизнь у него не сложилась.

У фортуны капризы странны:

Этот – филин, а та – сорока.

Не зови никого бараном:

Он ведь жертва слепого рока.

Кто-то гений на свете этом,

Кто-то просто обычный житель.

Ну, а я родился поэтом.

За последствия извините.

Озябший, руки грею у огня

В простой избе Есенина Сергея.

(Роберт Паль. До высоты звезды)

НА ОГОНЁК

К Сергею в гости я зимой рискну.

Мороз под сорок. Ветер щёки лижет.

Дверь нараспашку... Я шагнул в избу,

Печь запалил и сел к огню поближе.

Метель сердито фыркает в трубе.

Я складываю в строки эти звуки,

А сердце шепчет: «Роберт, не робей!

Не ты один на этом греешь руки!»

Я – русский по дому, по отчеству,

Не сам себя навеличал,

Поэтому мне и не хочется

Родное сводить к мелочам.

...Конечно, на гусельках тренькали,

Ложкарили, лапти плели...

Но мы – с Емельянами, Стеньками

Дворянские логова жгли!

(Александр Плитченко. Оклик)

ОЧИЩЕНИЕ ОГНЁМ

Конечно, мы что-то там строили:

Соборы, кремли, корабли...

Но душу мещанству не продали —

Что строили, то и пожгли.

Мы деятели, а не зрители.

Негоже идти нам под сень

Христа, извиняюсь, Спасителя —

Построим-ка лучше бассейн.

И Богу воздали мы богово,

И кесарь отправлен в расход,

И Блока дворянское логово

Надёжно быльём зарастёт.

Не скроем, встречались радетели

Родное сводить к мелочам,

Но вовремя мы их заметили —

И каждый навек замолчал.

Хоть нету ни дома, ни отчества,

Зато как распахнута высь!

Россиюшка выжжена дочиста.

Пора обустраивать жисть!

Был кирпич , раскалённый и рыжий,

поважней, чем Тацита труды.

А лафетчица – краше Мнишек.

Сменный мастер – мудрей Калиты.

(Николай Полотнянко. Просёлок)

ГРЫЗЯ КИРПИЧ НАУКИ

Кое-что для развития дали

Карамзин и старик Геродот,

только это сравнится едва ли

с тем, что дал мне кирпичный завод.

У начцеха от чтения книжек

никогда не ломило чело.

Кладовщица богаче, чем Мнишек,

хоть не знает о ней ничего.

Задыхаясь кирпичною пылью,

бригадир мне ясней, чем Тацит,

объяснил обиходной латынью,

что завод выдаёт дефицит.

Без него ни гараж, ни теплицу

не возьмёшься творить сгоряча...

И действительно: многие лица

чаще просят не книг – кирпича.

Тонули горы в дымке рыжей,

А мне-то виделось одно:

Чем выше я, тем солнце ниже,

Чем я светлей, темней оно.

(Борис Пуцыло. Свет имени)

ОПТИЧЕСКИЙ ОБМАН

Погасло дневное светило,

Когда я плечи распрямил.

Все ахнули: «Никак Пуцыло

Собою солнце заслонил!»

Седые тайны мирозданья

Мне открываются, маня.

Я поднимаюсь – и сиянье

Исходит щедро от меня.

На небосклоне утром росным

Вишу, даря земле тепло.

А снизу шёпот: «Люди, что с ним?»

– «Видать, затмение нашло!»

В середине каменного века

мерзко на душе у человека.

До утра он хмурится, не спит,

сам не знает, что его тревожит.

Не поможет человеку спирт,

сигарета выручить не может.

(Анатолий Пчёлкин. Мёрзлый ветер)

ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАБОТЫ

На дворе – эпоха мезолита.

В магазинах спирта нет ни литра.

На соседей сделали засаду,

чтоб добыть немного самосаду.

Хоть бы кто придумал зажигалку!

Сутки тёрли палкою о палку...

Вождь проектом лука месяц занят,

но мозги без допинга не варят.

К счастью, неолит наступит скоро.

Вот когда напьёмся мухомора!

Так славно в августе, и надо малости —

Винца в бутылочке, мясца на вилочке.

(Евгений Рейн. Имена мостов)

КРУГЛЫЙ ГОД

В июле, девочки, жду сущей мелочи —

Кусочек небушка, винца да хлебушка.

И хмурой осенью пустяк попросим мы —

Ликёра рюмочку, с изюмом булочку.

Морозы грохнули – спасёмся крохами:

Стаканчик водочки, кусок селёдочки.

От марта волглого хочу немногого —

В хрустале звончатом коньяк с лимончиком.

В грядущем августе мне хватит малости —

Винцо в бутылочке... инфаркт... носилочки...

На нас обрушилась нежданно

Любовь, а не пустой роман:

И ты уже – не Дона Анна,

И я уже – не Дон Жуан...

Но стук сапог по коридору

Ворвался в мир счастливых душ

Тяжёлым шагом командора

Идёт домой законный муж.

(Юрий Разумовский. Вереница)

ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

...Я тем шагам с тревогой внемлю,

А в голове сплошной туман.

Эх, провалиться бы сквозь землю,

Как незабвенный Дон Жуан!

Небрежности в экипировке

Муж-Командор отметить рад,

Вернувшись из командировки,

Как в анекдоте, невпопад.

Забылись губы и ресницы,

Всё тело налито свинцом,

И след от каменной десницы

Теперь хранит моё лицо.

Исполнив сложные фигуры

При входе в лестничный пролёт,

Подумал я, что у Лауры,

Пожалуй, больше повезёт.

Хотя я вовсе не уверен,

Что муж не вспомнит о ноже,

Зато она, по крайней мере,

Живёт на первом этаже.

Мужчины не стареют никогда,

Мужчины только с возрастом мужают.

(Александр Романов. Окно в сентябрь)

ПРОЦЕСС ВОЗМУЖАНИЯ

По жизни мы стремительно идём,

В пути теряя волосы и зубы.

Всё тяжелее с возрастом подъём,

И всё слышней архангельские трубы.

Вчера с соседом из последних сил

Трусили мы вдогонку за трамваем.

«Стареем?» – я сочувственно спросил.

Он прошептал чуть слышно: «Нет, мужаем...»

Я вас, между прочим, любил...

Я вас, примите к сведенью, любил...

(Николаи Рябов. Третье время года)

Я ВАС, ИМЕЙТЕ В ВИДУ...

Я вас, примите к сведенью, быть может,

Любил. Любовь погасла не совсем.

Во-первых, пусть она вас не тревожит,

И не печалит, во-вторых, ничем.

Любил, как говорится, безмятежно,

Был, между прочим, робостью томим

И обожал вас, кстати, так же нежно,

Что, так сказать, не дай Господь другим.

Как Стенька юную княжну,

муж поднял на руки жену,

большого не скрывая чувства...

(Леонид Скалковский. Раздумья)

ОТ ЧУВСТВ-С!..

...Супругу он решил поднять,

как сами можете понять,

не ради чистого искусства.

Идёт к раскрытому окну

и набежавшую волну

на тротуаре тщетно ищет.

«Итак, душа моя, вперёд!

И даже если повезёт,

для размышлений хватит пищи»...

Супруга канула во мрак,

Лишь ветер, словно старый флаг,

бельё на лоджии полощет.

Что понапрасну горевать

и время попусту терять?!

Пора подумать и о тёще...

С запада и до востока

нет в лесу тебя родней,

ты ведь всё-таки, сорока,

полфамилии моей.

(Владимир Сорокажердьев. Любо-дорого)

ДВУЕДИНСТВО

Во дворе лежит жердина

бесполезно много дней.

То вторая половина

от фамилии моей.

Так какую ж, я не знаю,

сделать спутницей своей?

Поувесистей вторая,

ну, а первая – бойчей!...

Всё, решил: соединяю

обе-две в своей груди

и теперь окрест вещаю,

как сорока на жерди!

Мои щёки в морщинах,

как обшлаг из-под пресса,

Хомуты жестяные мою шею дубили,

Мне химчистка принцесса

и столовка принцесса,

И биточки с гарниром меня не убили.

(Дмитрий Сухарев. Читая жизнь)

БЫТ ИЛЬ НЕ БЫТ?

Я стремился к Чимгану, ишака обгоняя,

По пути покоряя иные вершины.

Так что вид у меня, я и сам это знаю, —

Будто только что выпал из стиральной машины.

Вечерами гуляем мы с собачкой, бывает,

Рассуждая о бренности мира земного.

Что она ощущает – и пёс её знает,

Я – постылую тяжесть хомута жестяного.

Каждый день начинаю каким-нибудь стрессом.

Две принцессы в столовке так меня полюбили,

Что от чистого сердца угостили бифштексом,

Но, по счастью, промазали и не убили.

Мне б на пряной перине забыться от горя.

Коммунальная сфера на редкость жестока.

Так что выберу самое синее море,

В домино поиграю на Дальнем Востоке.

«В лесу родилась ёлочка...»

АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ

В последний вечер декабря, на склоне

Тишайшей жизни,

В слезах и жалком рубище вошёл

Я в голый лес. Истерзанную душу

Влекло, как подневольного раба:

Случайно уцелевшие деревья

К себе манили, плача янтарём.

Напрасно жгла бесстыжая метель

И отвлекала, выгибая ляжки.

Ведь и за сторублёвые бумажки

Я б не ввязался с нею в канитель.

И лезвие сапожного ножа

Колен сухих корней легко коснулось.

Качнулась ель, как будто бы проснулась,

От самосуда дикого дрожа.

В лебяжьей смертной неге

Кислорода

Глотнула, сделав мир ещё пустей.

Какая может быть в лесу свобода,

Коль у Тарковских полон дом гостей!

Интересно, много ль было нервных

в коллективах каменно-пещерных?

(Олег Тарутин. Часовые пояса)

ПРИЧИНЫ КОМФОРТНОСТИ

Археологи не вскрыли фактов

о наличье в древности инфарктов.

Анонимкой предка не терзали,

не давили вечером в трамвае.

Не дышал неандерталец чадом,

не было проблемы с детским садом.

Регулярно принимались мерыпо ремонту

каменной пещеры.

На охоту шли рассветным часом,

не торча в очередях за мясом.

Пращуры не знали валерьяны...

В общем, не ушли от обезьяны!

Вот она, дороженька прямая:

Чистым полем да в родимый край,

Где оглобля расцветает в мае,

Только поливать не забывай!

(Валерий Токарев. Желанная тревога)

ВОТ ЭТО ПОЧВА!

Всё полно в моей деревне смысла!

Чудесам я, как мальчишка, рад.

Обронил намедни коромысло —

Вырос дождевальный аппарат.

Если ошибаюсь, то поправьте,

Но я лично видел, как в пыли,

Где зерно просыпали на тракте,

В Новый год озимые взошли.

Даже нонешним неурожайным летом

Не подвёл меня родимый край:

Расцвела отчётность буйным цветом —

Только рассылать не забывай!

Свой талант весной зарою в землю

И слезами горькими полью.

Хоть оглобля вырастет – приемлю,

Потому что этот край люблю!

Я железом гремел, в слове пело железо

отголоском стреляющих свёрл и резцов.

И от этого гула смолкала поэзия,

и в холодном металле мерцало лицо.

(Леонид Терёхин. Расставание с летом)

ПРИНЦИПИАЛЬНАЯ РАЗНИЦА

По ночам вы тишайше шуршали листами

с выражением скуки на бледном лице.

Я же строчки чеканил из меди и стали

и зубилом фамилию ставил в конце.

Вы со мной не сравнитесь по вкладу в культуру.

Посмотрите на вещи под свежим углом:

если ваши стихи едут в макулатуру,

то мои отправляются – в металлолом!

Тут уже ничего не сделаешь:

в сердце сразу радость и грусть

незнакомка читает, девушка,

мне стихи мои наизусть.

(Владимир Торопыгин. Берега)

А ЛАРЧИК...

...Я гляжу в лицо её светлое:

это ж просто подарок судьбы!

Ведь поэтов – число несметное,

и растут они, как грибы.

Говорю ей весьма обыденно,

чтобы выдать себя не мог:

«Что вас тянет на Торопыгина?

Незнакомкам роднее Блок.

Что же вы отошли от традиции,

Современника предпочли?»

А она: «Я живу в провинции.

Нам другого не завезли».

Я сирени наломаю

И нарву цветов в лесу

И охапку их немалую

Под окно тебе снесу.

(Александр Хромов. Свет и тени)

О ЛЮБВИ, УРОЖАЕ И ОХРАНЕ ПРИРОДЫ

Ты ответь мужскому вздоху.

О тебе грущу весь день.

Обломал я всю черёмуху,

Вишни, яблони, сирень...

На подснежники накинусь,

Оборву ромашки, лён...

Для чего жалеть растительность,

Раз я по уши влюблён?!

От подарков, матерь Божья,

Никакого барышу!

Ярославское Поволжье я

В Красну книгу запишу.

Для тебя цветы любые

Отыщу я на Руси!

Отвечает мне любимая:

«Лучше сена накоси!»