Текст книги "Ярость Сокола"

Автор книги: Вячеслав Шалыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Саша представил картину: вспухающие по всей длине огненными жгутами нефте– и газопроводы, факелы и дым, дым, дым… сначала над Тюменским Севером, а потом над всей страной. А в дыму мечутся вертушки и надрывно гудят на последних литрах керосина самолеты. Они не хуже летчиков понимают, что внизу горят не леса и поля, а их насущный хлеб. А еще они понимают, что могут не дотянуть до полосы не потому, что кончится топливо в баках, а потому, что так решит сидящая в их компьютерах зараза. И от этого металлическим птицам вдвойне больно и обидно. Хотя если не летать, то и жить незачем. Только летчиков жаль.

Барков про себя усмехнулся. Крупная техника воспринималась им по определению как союзная армия, безвинная жертва Системы. А ведь убивать, если что, будет в основном она. По команде «паразитов», но именно она. Люди будут гибнуть под ее колесами, гусеницами, отвалами и ножами. Вместе с ней люди будут падать с небес на грешную землю, идти ко дну и гореть в коптящем пламени. И тратить на людей заряженный в автоматические орудия боекомплект станет боевая техника вполне привычных размеров, а не какие-то там механические бойцовые микробы на М-процессорах. Сдачи получать будет тоже она. Перепадет и «нанам», но разве это сравнимо? Десять упавших «Боингов» и десять триллионов сгоревших нанороботов. Все равно что десять человек против неполной пробирки вирусов, если такое сравнение корректно.

Нет, наверное, некорректно. Люди есть люди. Никакое чудо техники, даже такое сложное и дорогое, как самолет, не стоит человеческой жизни. Пусть встанут на вечный прикол все корабли, уснут в ангарах и на площадках все самолеты и вертушки, застынут изваяниями на холодных постаментах-рельсах поезда, умрут смарты и компы, откажется обслуживать хозяев бытовая техника и погаснут все искусственные огни. Пусть случится что угодно, но люди должны жить. Да, они сами вырыли яму, в которую свалились, но наказание не должно быть страшнее преступления, это несправедливо.

«А что справедливо? Мы сами выдумали правила игры в цивилизацию, и они изначально базировались на принципе «мир несправедлив». Как говорится, за что боролись…»

Саша приказал «Соколу» еще раз сменить точку наблюдения и сосредоточился на поиске уязвимых мест в рядах противника. Искать пришлось довольно долго. Система учла большинство предыдущих ошибок и новые порядки выстроила почти безупречно. Найти слабое звено было труднее, чем отыскать золотую песчинку в Сахаре. Задачу осложняло еще и то, что Система непрерывно наращивала объемы производства «песка», отказавшись от практики использования секретных лабораторий. Теперь ей незачем было скрывать свое присутствие в машинном мире. Вернее, Системе не требовалось прятаться от «Невода», который теперь показывал общественности лишь то, что ей полагалось видеть. Значительная часть нанороботов С2Н была перепрограммирована и теперь вполне открыто занималась производством себе подобных, а также «нанов» других модификаций, как в расконсервированных лабораториях времен Системы-1, так и пользуясь переносными производственно-сырьевыми базами. Эти новейшие портативные устройства развозились курьерами Главного по городам и весям на бортах рейсовых самолетов.

«Прогресс налицо. Еще немного – и нанороботы-ассемблеры начнут работать вовсе автономно, без всяких баз, создавая себе подобных из окружающей пыли. Вот тут-то и наступит печальный финал. Такой техноэпидемии нам будет нечего противопоставить. Впрочем, время есть. Пока ассемблерам для производства требуются мини-заводы в футлярах, есть шанс отследить пути перемещения всех этих «кейсов Пандоры». Это будет погоня за ветром, но если не останется выбора, придется побегать. И все же брешь в обороне Системы не здесь. Она есть, это бесспорно, только где-то в другом месте. И я обязательно ее найду. Если хватит сил».

Барков почувствовал, что устал. Не столько физически, сколько морально. Слишком много он получил впечатлений и негативных эмоций. Он приказал «Соколу» возвращаться в реальность, напоследок сделав круг над относительно новым уровнем внесетевой виртуальности, над долиной отражений нанороботов линейки Н5А.

Увиденное окончательно расстроило Баркова. Даже смертоносные С3Н, палачи, запрограммированные исключительно на уничтожение людей, не производили такого угнетающего впечатления. Угнетающего и двойственного. Н5А стали совершенными машинами, и этим хотелось восхищаться, но в то же время они являлись совершенными убийцами и потому были ужасны. Нанороботы этой модификации умели все на свете. Программы трансформации позволяли им соединяться в гигантские агломераты, имитирующие самые разные машины и механизмы. Хотя почему имитирующие? Воспроизводящие их с максимальной точностью, да еще за считаные мгновения! Но это еще полбеды. Разрушить «воспроизведенный» нанороботами танк или пушку было сравнительно легко. Один выстрел из М-станнера, и на полминуты все эти грозные техновирусы – всего лишь облако молекулярной пыли. А если врезать достаточно сильным электромагнитным импульсом, их можно нейтрализовать навсегда. Однако и у рассредоточенных полчищ «нанов-трансформеров» имелось немало талантов. Они, как и С3Н, могли убивать, как С2Н, могли управлять техникой и выступать в качестве ассемблеров, а еще они умели накапливать информацию в динамических системах, то есть выступать в качестве запоминающих ячеек и создавать этакие летучие банки данных. Получалось что-то вроде сверхзащищенных без всяких кодов информационных баз, доступных Системе по первому требованию. Такие базы невозможно виртуально взломать, их нельзя похитить физически, и даже легально подключиться к таким базам нереально, поскольку ни один комп в мире не имеет подходящего интерфейса и программы. Ни один, кроме Системы – виртуального компьютера на базе глобального ГРИД-проекта с особо продвинутым протоколом. То, чего так не хватало «Неводу» для отражения июльской атаки Системы, да и самой Системе-1, теперь имелось у новой версии – Абсолютное Оружие физически и Абсолютная Защита виртуально. В одном флаконе.

Все увиденное вызывало холодок на коже и легкую нервную дрожь в конечностях. Барков еще в июле понял, что предстань Система в окончательном, «зрелом» виде, это могло обернуться серьезными последствиями, несмотря на эксцентричность и кажущуюся поверхностность ума ее создателя. Но только теперь Саша осознал, НАСКОЛЬКО будут серьезны эти последствия. Только сейчас он понял, что, возможно, Главным был спланирован и глубоко продуман каждый шаг начиная с поспешного запуска Системы-1 в июле и последующего временного отступления, заканчивая внезапным сентябрьским ударом. Если дело обстоит именно так, получается, что Главный переиграл оппонентов вчистую. Рисково, талантливо и жестко. Ударил, позволил ударить в ответ, уклонился, но сделал вид, что побежден. Да что там! Убедил, что почти валяется в нокауте. А сам все это время развивал реальный, подспудный, но основательный успех. И вот, когда все было готово на самом деле, он ударил по-настоящему. И к этому-то удару противник оказался не готов.

«А ведь все было не так уж хорошо замаскировано. Эти несоответствия вроде Зеркального Ферзя, бешеные капиталовложения, которые Главному не только простили, но еще и проиндексировали. Разве не очевидно, что ни один нормальный инвестор не станет повторять крупные ошибки? Но мы решили, что умнее всех, что раскрыли все планы заговорщиков и придумали средство от этой заразы. Теперь расплачиваемся за стратегическую близорукость. Вот же он, пресловутый Скрытый Уровень Большой Игры! Как мы могли его проглядеть?! Впрочем, элементарно. Чтобы увидеть, надо понимать, на что смотришь, следует знать, что ты хочешь увидеть. Я заподозрил, что этот уровень существует, но так и не понял, в чем его суть. Теперь мне почти все понятно, только проку от этого понимания мизер, а то и меньше. До полной реализации планов Главного остаются считаные дни или даже часы. Что я могу сделать? Как могу исправить свои ошибки? Один «Сокол», смешное количество послушных ему нанороботов и три десятка сочувствующих людей против тех, кого «тьмы, и тьмы, и тьмы…», – что мы можем сделать?! Наверное, уже ничего. Но что-то делать все равно придется, поскольку выбора, к счастью, нет. Именно к счастью. Потому что, будь у нас выбор, мы бы сдались. А так… будем сопротивляться – погибнем, не будем – тоже погибнем. Вся разница – как свободные люди или как рабы. Ведь окончательная цель Главного теперь ясна. Он желает преобразовать мир по своему разумению, а его понятия о разумности напрямую связаны с чисто логической, машинной целесообразностью. Пока машины не стопроцентно надежны и совершенны, им будут нужны люди для обслуживания, доводки и снабжения ресурсами. Техносфера на первых порах не сможет обойтись без человека, но сколько этих «человеков» потребуется ей для нормального функционирования? Миллион? Сто миллионов? Миллиард? Пять миллиардов? По грубым прикидкам – не больше. Даже существенно меньше. Но пусть будет пять миллиардов. И куда девать оставшиеся пять? А когда Техносфера станет тем, о чем мечтает ее чокнутый, но по-своему гениальный создатель, сколько ей потребуется людей? Скорее всего – нисколько. А Главному? Ровно столько, сколько нужно, чтобы не скучать, не чувствовать себя одиноким, если его вообще волнуют такие пережитки дикого, докомпьютерного прошлого, как живое человеческое общение. Но, допустим, волнуют. Сколько он оставит избранных, живущих в роскоши и славящих его – бога Техносферы? Вряд ли слишком много. Даже если допустить невероятное и приписать Главному хоть чуточку человеколюбия, больше чем на миллиард его не хватит. Это предел. Одна десятая от изначального числа. Богема для Золотого Техновека, которая будет пировать на костях девяти десятых – сгинувшего в котлах химзаводов быдла, девяти миллиардов безликих и бесполезных биологических единиц вида хомо сапиенс…»

Баркова отчетливо передернуло, и он широко открыл глаза. В зрачок тотчас впился луч утреннего солнца. На коленях у жены заворочался и сладко зевнул малыш. По салону вертушки вдруг словно прошла волна; поголовно дремавшие пассажиры зашевелились, просыпаясь. В этом одновременном пробуждении Саша усмотрел некий знак, хотя никогда раньше (а после активации «Сокола» и вовсе) не верил в приметы и предзнаменования. Но сейчас ему хотелось увидеть знак, и он его увидел. Знак того, что ему удастся разбудить спящих обывателей и их правителей, разбудить всех этих плохих, хороших, добрых, злых, счастливых и несчастных людей, не замечающих нависшей над их головами опасности. Да, некоторых лучше бы не будить, поскольку они воры и убийцы, да кто-то и сам хочет умереть, Саша отлично помнил последние слова Аслана и был с ними почти согласен, но строить их судьбу не вправе никакой Главный, пусть он трижды гений и бог Техносферы.

Все профильные боги – суть языческие идолы, это вам скажет любая современная религия (а наука так вообще отмахнется). А любые идолы в нашем мире обречены. В другом мире, пожалуй, тоже. Так что надежда на успех имеется, да еще какая. Нужно только посмотреть правде в глаза и собрать в кулак остатки воли и сил.

Внизу показались окраины крупного губернского города, и Добрецов повел машину на снижение. Экскурсий по городам Центрального федерального округа полетным планом не предусматривалось, так что цель посадки была более прозаической. Вертолету требовалась дозаправка. К сожалению, несмотря на стремительный прогресс и возможное вскоре превращение кондовой человеческой цивилизации в Техносферу, летать без керосина, на каких-нибудь продвинутых источниках внутренней энергии, вертолеты пока не научились. Совсем без всякой энергии – тоже, не «монгольфьеры» все-таки.

Глава 8

Москва, 15 сентября

– Беспредел устроили, скунсы заокеанские? – Слышать такие словечки от генерала ФСБ было странновато. – На чужой территории! Что они о себе возомнили?! Войну хотят спровоцировать?

– Не знаю, Иван Павлович. – Евстратов покосился на цифры, бегущие в верхнем углу картинки. Гарантия безопасного соединения через «Палладиум» истекала через минуту. Если Тимофеев не родит за это время рецепт успеха, придется выдумывать его самостоятельно.

– Вы укрылись в надежном месте?

– Да. – Геннадий незаметно погладил баранку «дельты». Укрытия надежнее невидимой для «Невода» машины не придумать. Только тесновато.

– Оставайтесь на связи, я перезвоню.

– Так я и знал, – хмыкнул Климов, когда погас экран «сто двенадцатого», подаренного Евстратову лично Добрецовым. – Не нравится мне это, Гена.

– Что конкретно? – Полковник задумчиво поиграл смартом.

– Это его «перезвоню». Сомневается ваш генерал. А сомнения начальства есть дурной признак.

– Ты бы не сомневался после такой наглости? Просто вошли и расстреляли девятерых офицеров ФСБ. Это же чистой воды… беспредел, прав Тимофеев.

– Ну и в чем тогда сомневаться? Надо врезать по сопаткам всем этим гадам начиная с Бойда и заканчивая исполнителями. Жестко всю эту бузу подавить, в корне, в зародыше. Иначе завтра они на Лубянку ввалятся и всех перестреляют. А дальше «почта, телеграф, телефон…» – сценарий известный. Чего сопли-то жевать?

– Не знаю я, Вася, не знаю. – Евстратов закурил очередную, третью подряд сигарету.

Тома на заднем сиденье вежливо покашляла. Вряд ли ей мешал дым, вентиляция работала нормально, просто девушка уже отошла от стресса и теперь вновь задирала носик. Ей было крайне важно участвовать в событиях, но мужчины пока держали ее исключительно за пассажирку. Вот она и пользовалась любым поводом, чтобы привлечь к себе внимание. До сих пор все попытки терпели фиаско, но на этот раз начальство снизошло.

– Кофе хочешь? – обернулся к Тамаре Климов.

– Да, а здесь есть? – Она обрадовалась, хотя и попыталась скрыть большую часть эмоций.

– Есть. – Вася ткнул в экранное меню. – Тебе со сливками?

– Да. И с сахаром, если можно.

– Можно. Девочкам сладенькое, мальчикам… Гена, ты будешь?

– Нет, уже в ушах булькает.

– А я выпью, двойной, с коньячком, не возражаешь? Чтоб мозги взбодрить.

– Ты не за рулем. – Евстратов пожал плечами. – Я и сам бы не прочь, но… принцип – за рулем ни-ни. Да и навигатор не пустит за «баранку» с «душком».

– Я могу повести, – предложила Тома.

– А квалификации хватит? – Геннадий усмехнулся. – Вас, барышня, как по отчеству?

– Игоревна. У меня пять лет стажа и своя машина тоже вроде этой. Была. «Бейджин Спорт».

– Нда-а, – Евстратов тоскливо взглянул в окно, тяжело вздохнул, а затем обернулся и уставился на Смолякову, словно удав на кролика. – Вы, Тамара Игоревна, как отреагируете, если я сравню косметику «Ланком» и «Фу-Чанг»?

– Возмущенно. – Тома похлопала глазами. – Извините, если я что-то не то сказала. Я просто хотела… помочь.

– Обойдусь без коньяка, – решил Евстратов. – Что же Тимофеев не перезванивает?

– Не вопрос, перезвонит, – вздохнул Климов. – А вот где все «подорожники», хотел бы я знать? В желудке, как в бочке, – пустотный гул.

– Это из головы отзвуки, – обыденным тоном заметил Геннадий. – За углом «Питерская котлетная», сбегай, если не лень.

– А подъехать никак?

– Там слишком людно, даже в столь ранний час. – Евстратов взглянул на часы и сдержал зевок. – Шесть, скоро пробки начнутся. Ну что они там тянут?

– У нас в «Мобисофт» один парень к семи на работу приезжал, – сказал Климов. – Представляешь? Говорил: «Чем тратить два часа на пробки, я лучше встану пораньше, доеду за пятнадцать минут, а сэкономленный час сорок пять добью на кушетке в кабинете». И ведь добивал. А главное – всегда вовремя на службе. Бодрый и свежий.

– А у нас некоторые просто ночуют, если важные дела с утра, – сказал Геннадий. – В июле вообще никто с работы не уезжал. Аврал был круче, чем в семнадцатом году.

– Тома, а может, ты сходишь? Мы с полковником личности известные… в определенных кругах, а тебя никто из стукачей в лицо не знает, – оживился Климов.

– Ну да? – Тамара усмехнулась. – Меня стукачам трудно запомнить. Я ведь за последних два года всего трижды в федеральном розыске числилась.

– И до сих пор на свободе? – удивился Геннадий.

– Два раза дорогие адвокаты похлопотали, а с третьего крючка Добрецов снял.

– Снял? – уточнил Климов игриво. – Я ревную.

– Отстань, мавр, – устало отмахнулась Тома. – Не до шуточек сейчас. Ладно, схожу. Наличные есть или кредитка «левая»? Чтобы не светиться.

– Всем сидеть, – вдруг резко приказал Евстратов. – Что-то происходит.

– Что, где? – Вася повертел головой. – Я ничего не вижу.

– Фургон впереди дорогу перекрыл, видишь?

– Ну и что?

– И сзади тоже, два грузовичка разъехаться не могут.

– Товар завозят, обычное дело. – Климов поерзал. – А вообще-то… может, передислоцируемся? Ну их, эти котлеты.

– Передислоцироваться не проблема, главное, чтоб открылся проезд. Скакать через бордюры и газоны занятие не для «дельты».

– Вот почему я обычно на вермахтовском «мерсе» катаюсь. Габариты, конечно, не для города, зато нарушать по мелочи – одно удовольствие. Внедорожник, да еще полувоенный! На любой тротуар-бордюр залезет, а если потребуется…

Евстратов жестом прервал рассуждения Климова и включил смарт. Картинка в экранчике была нестабильной, но полковник все-таки рассмотрел абонента. На связь вышел Тимофеев.

– Геннадий Петрович, времени мало, поэтому слушайте главное. – Голос Тимофеева был каким-то глуховатым, будто генералу нездоровилось. Он то и дело покашливал и потирал горло. – Задача: установить, где Главный и Бойд прячут Михайлова. Люди Добрецова с вами?

– Да.

– Посоветуйтесь с ними. Вводная изменилась с их подачи. Я не надеюсь, что вы сумеете вытащить старика из застенков, но хотя бы установите, где он. Получается, он наш единственный и неповторимый свидетель… Кхм… помните, как в классическом фильме: «для всех времен и народов». Если он выступит против заговорщиков, их авантюра даст трещину… серьезную трещину.

– Начать с М-СИТИ?

– Не думаю, что его прячут именно там, у Главного достаточно секретных баз по всей Москве. Сосредоточьтесь на поиске Михайлова. Это все. И не рассчитывайте на помощь… у нас тут… творится нечто… странное.

Тимофеев отвернулся и тяжело закашлялся. Почти сразу связь прервалась. Евстратов и Климов переглянулись. Генерал был прав, творилось что-то странное.

– Что-то не стыкуется. Михайлов же сам приказал сместить Добрецова и начать всю эту… реорганизацию, – осторожно проговорил Евстратов.

– Барков думает, что нет. – Вася пожал плечами. – В «Неводе» сейчас не поймешь, кто кому приказывает.

– Нда-а, бардачок-с. – Полковник нервно побарабанил пальцами по «баранке». – Сосредоточиться на поиске… Задачка! Понять бы, с чего этот поиск начать.

– И насколько серьезным будет противодействие, – добавил Климов.

– Товарищ полковник! – неожиданно взвизгнула Тома.

Оба боковых стекла, и водительское, и пассажирское, одновременно лопнули с громким хлопком и осыпались сверкающим крошевом частично на асфальт, а частично внутрь машины. Евстратов отпрянул, вжавшись затылком в подголовник, и рефлекторно нажал на педаль газа еще до того, как сообразил, что происходит. «Дельта» поняла телодвижение водителя по-своему. «Отпрянуть» она не могла, а потому резко сдала назад, развернулась на девяносто градусов влево и отважно бросилась к проезжей части прямо через бордюр парковочной зоны, тротуар и газон.

Невидимый стрелок продолжил свою убийственную работу, но теперь вдогон. Несколько пуль вскрыли дорожное полотно левее машины, а затем звякнули по корме «дельты», однако особого вреда не причинили. Евстратов решил, что все дело в перераспределении защитных элементов. Пока они образовывали вокруг «Мазды» равномерный однослойный кокон, игольчатые пули из «гауссовки» броню пробивали, теперь же все элементы собрались в районе заднего бампера. Удары пуль ощущались как сильные толчки, но не более.

Геннадий бросил машину в середину транспортного потока – по случаю раннего утра пока неплотного, но достаточного, чтобы укрыться от взгляда стрелка. Цифры на спидометре быстро выстроились в трехзначное число. В ушах зашумел сильный ветер. Примерно через минуту оглушающий вой воздушных потоков прекратился, и в салоне стало комфортно, как и прежде. Защита вновь окутала всю машину, взяв на себя заодно и барьерную роль разбитых стекол.

– Пропасли-таки! – Вася выполз из-под приборной панели, куда «стек», едва началась пальба.

– Думаю, теперь они нас не упустят. Придется импровизировать.

– Чего тут импровизировать, надо уматывать из города, пока не поздно! Начнутся пробки, и нам конец!

– Спокойно, Вася. Ты слышал приказ?

– Слышал! А толку? Как мы вычислим, где прячут Михайлова? У нас же ничего: ни связи, ни агентуры, даже компа приличного нет! И взять все это негде! На «Парус» нас не пустят, на Лубянке наверняка засада. Что нам, ходить по Москве и спрашивать у прохожих: «А вы не видели Михайлова, того самого, владельца «Невода» проклятущего?»

– Михайлов-то почему проклятущий?

– Не тупи, я про «Невод».

– Если нужен компьютер и доступ к секретным базам, я могу… – Тома замялась. – У меня есть… в одном местечке. Только это не совсем легально.

– Лейтенант Смолякова. – Вася состроил неубедительно строгое выражение. – Что значит, не совсем легально? Неужели я слышу эти слова от почти внештатного сотрудника ФСБ?

– На эту вакансию я заявления не подавала. Это из прошлой жизни. В том местечке Костя работал… тот, который…

– Понятно, – помог ей Климов. – Не будем уточнять.

– Но ребята не знают, что у нас с ним… все так плохо закончилось. Думаю, не откажутся помочь.

– И в чем суть нелегальщины? – поинтересовался Евстратов.

– Как обычно. Удовлетворение любопытства с помощью хакерских приемчиков и программок. Я на досуге тоже пробовала этим заниматься. Погорела на взломе таможенной базы. Теперь-то я понимаю, что проще было подкупить сотрудника и получить все данные на диске, но тогда мне казалось, что через Сеть можно творить все, что угодно.

– Теперь так не кажется?

– Теперь? После того как я побывала в шкуре «Сокола», мне смешно вспоминать об этом детском саде. Вычислить всех этих героев сетевого шпионажа не труднее, чем прихлопнуть комара.

– Ну и почему вы думаете, что новые секретные хозяева инфосетей позволят нам безнаказанно взломать базы «Невода»?

– Я так не думаю. Чтобы просчитать, окружить и накрыть точку нелегального доступа, достаточно получаса. Просто нам ведь не требуется ничего скачивать или, допустим, портить, ведь так? Мы просто хотим узнать, где сидит Михайлов. Для этого достаточно найти видеозапись или файл приказа об аресте, выхватить из текста одно-два слова и быстренько уйти. Если уложиться в пару минут, то еще двадцать восемь останется на бегств… э-э… передислокацию.

– Как у тебя все просто: «найти», «выхватить». – Климов прямо-таки сочился скепсисом. – Перелопатить базы «Невода» за две минуты – это все равно что процедить через чайное ситечко Мировой океан. Нереально в двадцать первой степени. Мы ведь не «Соколы»! Или тебе известен особый «поисковик»? Было бы здорово ввести «Михайлов, тюрьма, адрес» и через две минуты получить ответ, только, я думаю, это из разряда чудес, не так ли, Геннадий Петрович?

– Выбора нет, – сказал Евстратов. – Тома, хакеры, адрес.

– Недалеко от Таганской, я покажу.

– Не хотелось бы соваться на Садовое, – полковник поморщился, – но ладно. Рано или поздно нас все равно найдут.

– Там не найдут, – уверенно заявила приободрившаяся Тамара. – «Невод» там не любят. А его Службу Безопасности – тем более.

– Ты так ничего и не поняла, девочка, – примерив образ опытного бойца, вздохнул Климов. – «Невод» теперь только часть целого. Весьма хитрого и коварного целого.

– Системы? – Тома кивнула. – Я поняла.

– Нет. Система тоже лишь часть. Значительная, но только часть Техносферы. Того, в чем мы по уши и выше, понимаешь? И из чего так отчаянно пытаемся выкарабкаться. Поэтому любят «Невод» твои бывшие дружки или нет, не имеет значения. Системные элементы есть повсюду, в том числе и в компьютерах злачных мест. Стоит нам положить руки на «клаву», и считай, что вокруг вспыхнули прожекторы, а над нашими макушками замигали виртуальные стрелки курсоров с комментариями «беглые каторжники, всем фас!».

– А наши… защитные элементы, они не помогут очистить помещение от шпионов Системы?

– Не факт. – Вася помотал головой.

– Будем надеяться, – сказал Евстратов. – Главное, чтобы нас не зажали в пути. Что-то мне не нравится, как все притормаживают… навигатор, канал ДПС.

Опасения полковника подтвердились. На «гаишной» частоте передавалось предупреждение для транспортных средств, движущихся в сторону центра по Севастопольскому проспекту, особенно в районе перекрестка с Нахимовским. Всем предлагалось сбросить скорость и пропустить колонну спецтранспорта. Между тем на спутниковой картинке никакой колонны не было. Даже самого завалященького арендованного эскорта не наблюдалось. Ну, разве что четыре или пять одинаковых черных «Мерседесов», рассредоточившихся в шахматном порядке по всем полосам, будто выискивая кого-то в потоке старым добрым визуальным методом.

Евстратов до последнего момента держал разрешенную скорость, стараясь не выделяться из «толпы», но один черный «мерин» все-таки повис на хвосте у простреленной «дельты». Не прошло и четверти минуты, как на добычу слетелась вся «стая». Машину полковника оперативно взяли в «клещи» и начали прижимать к обочине. Геннадий попытался оторваться и нырнуть в Загородный проезд, но конвоиры этого не позволили. Просто «выстрелить» и уйти в туман, как накануне вечером, было тоже нереально. Никаких щелей, достаточных для «дельты», но узковатых для «Мерседеса», впереди не наблюдалось, а простые догонялки были обречены. За явным преимуществом «эскорта» по части мощности.

И все-таки полковник решил не сдаваться. Машину будет жалко – особенно если конвоиры начнут прижимать бортами, – но жизнь дороже.

– Приготовились! – скомандовал он. – Начинаем родео.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – крепко впиваясь пальцами в подлокотники, проронил Вася.

– Знаю, плавал, – уверенно ответил полковник.

– В смысле? – насторожился Климов.

– Увидишь. «Дельта», спорт!

В трансмиссии машины что-то негромко пощелкало, подвеска стала жестче, а двигатель временно забыл о гибридной составляющей. Теперь это был роторно-поршневый агрегат имени господина Ванкеля во всей красе. Тягаться с шестилитровыми штутгартскими монстрами ему все равно было не по силам, но…

Евстратов неожиданно бросил машину вправо, сильно и точно тюкнув ее носом в свод передней колесной арки ближайшего конвоира. Между машинами вспыхнуло нечто вроде смазанной электрической дуги, «Мерседес» едва заметно вильнул, а затем ответил. Удар был силен, но «дельта» тоже удержалась на прежнем курсе. Что интересно, ни та, ни другая машина не получили даже царапинки. Защита из С4НП и ее аналог из «нанов» генерации Н5А вокруг «немца» сработали на все сто.

Полковник перевел взгляд на другого конвоира. Черная машина слева не стала дожидаться атаки и крепко приложила евстратовскую «Мазду» всем бортом. На этот раз легкая «дельта» отскочила этаким мячиком к «мерину» справа, вернулась к «пасующему» и снова получила тяжелую оплеуху.

После третьего паса Евстратов попытался уйти вперед, но его попытка наверняка вызвала у конвоиров только ироническую ухмылку. Напугать резким торможением их тоже не удалось. Вполне возможно, что эта попытка и вовсе вызвала у них приступ конского ржания.

Они ведь не знали, что все это спектакль, разыгранный полковником, чтобы протянуть время и, промчавшись по финальному отрезку Загородного шоссе, заманить конвой на эстакаду верхнего уровня Третьего транспортного кольца.

Только оказавшись на эстакаде, конвоиры поняли, что дичь выиграла как минимум пять минут драгоценного времени. Впереди маячил Автозаводский мост, то есть прижимать «дельту» к обочине было негде. Кроме того, после моста открывался неплохой оперативный простор со множеством новых дорожных развязок и тех самых «щелей» вроде технических полос и проездов, в которые могла юркнуть лишь «Мазда».

Парни в «мерсах» занервничали и почти прикипели к бортам «дельты», будто собираясь выжать из нее масло. Евстратов вывел на экран навигатора спутниковую картинку. «Дельту» спутники по-прежнему не видели, зато они отлично видели идущие загадочным каре «Мерседесы»: два впереди и сзади и еще два по бокам от… пустого места. Выглядело все это забавно.

Нелепый конвой промчался над Новоданиловской набережной. Как только внизу показалась Москва-река, Евстратов резко ударил по тормозам. «Мазда» получила сокрушительный удар в корму от идущего по пятам «Мерседеса», рванулась вперед, и тут бессердечный хозяин вывернул руль вправо, заставляя «дельту» буквально «наехать» на переднее крыло и покатый капот правого конвоира.

Результат превзошел ожидания всех без исключения участников шоу. «Мазда» стартовала, будто ракета, вернее – медленно летящий артиллерийский снаряд. Она взлетела метра на три и сделала полный оборот вокруг продольной оси точно над крышей правого конвоира. Далее, улетая по нисходящей траектории за пределы моста, машина сделала еще один полный оборот и к водной глади приблизилась, развернувшись колесами вниз. Хотелось бы сказать «как и положено», но в данной ситуации это определение было бы неуместно. Нырять с моста не полагалось даже таким образчикам дизайна «а-ля амфибия», как «Сенсу дельта».

Хотя колеса машины поначалу смотрели вниз и некоторое время «Мазда» падала плашмя, вход в воду получился не слишком громким и с небольшим количеством брызг. У самой воды капот перевесил прочие части кузова, и «дельта» вошла очень даже чисто, почти вертикально. На соревнованиях по прыжкам в воду за такой вход дали бы достаточно высокий балл.

«Со стороны, наверное, выглядело красиво, – уткнувшись носом в подушку безопасности, подумал Евстратов. – Интересно, вода сильно холодная?»

– Какого черта?! – прохрипел рядом Вася.

За бортом громко булькала и пузырилась вода, но возмущенное шипение Климова оказалось громче ворчания потревоженной реки.

– Тома, жива?

– Угу.

Все подушки сработали штатно.

– Плавать все умеют? – Евстратов нащупал нужную кнопку, и все подушки, кроме Васиной, выпустили воздух.

В машине было пока сухо, но ощутимо росло давление. Глубина реки в этом месте оказалась вполне приличной. Геннадий подозревал, что при желании можно так и выбраться сухим из воды, вот только как сообщить о своем пожелании защитным элементам? Будь полковник носителем биокомпа вроде Баркова, договориться с нанороботами ему было бы несложно, но ведь Евстратов им не был.