Текст книги "Восход Водолея (сборник)"

Автор книги: Вячеслав Шалыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Ты собираешься взять логово штурмом? – Павлов ступил на гулкую лестницу. – Силами троих плохо вооруженных бойцов? И что значит – заставим министра приехать?

– Элементарно, – Гордиенко прошел вперед Шорникова и двинулся за капитаном. – Вспомни курс диверсионной деятельности. Раздел «Захват стратегических объектов». А вице-премьер приедет сам. Из любопытства. После того как мы намекнем, что его фамилия фигурирует, например, в секретном платежном списке. Ты бы приехал?

– Если совесть чиста – послал бы подальше.

– Вот заодно и поглядим, знал «куратор» об истинном назначении «Водолея» или нет.

– Ох, и снимут с нас стружку, Женя!

– Если не справимся, то стружкой не обойдется, головы можем потерять.

– Умеешь ты приободрить товарищей перед боевой операцией.

– Умею. – Гордиенко обернулся к лейтенанту: – Карасев, у тебя есть на примете убежище, где можно отсидеться до темноты?

Они уже поднялись на верхнюю площадку внутри какой-то будки, и Гена протиснулся к двери.

– До темноты? – он приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу. – Моя машина стоит в трех метрах отсюда. Видите?

Гордиенко выглянул через плечо лейтенанта, а затем бросил взгляд на светящиеся стрелки часов. Пятнадцать тридцать две. Теоретически до наступления сумерек оставалось не меньше шести часов. Практически – на улице было темно, как в подземелье. Даже темнее. Никакой машины в трех метрах от двери Евгений не увидел.

– Отлично, – он снял наручники с запястья Шорникова и своей руки. – В таком случае, воспользуемся капризом природы и начнем прямо сейчас.

10
ПУСТОТА

Разводящий и смена караула пришли точно по графику. На улице было прохладно, и ребята зябко кутались в плащи. Охранника в вестибюле они миновали, словно это был предмет обстановки, даже не удостоив взгляда. Страж стеклянного входа, в свою очередь, тоже продемонстрировал наружной охране свое пренебрежение, кивнув только разводящему.

Лишь когда смена прошла в караулку, охранник сообразил, что в привычном событии таилось нечто странное. То ли в строю был лишний человек, то ли, наоборот, кого-то не хватало... Охранник обернулся к разводящему, делавшему пометку в журнале, но тот сбил стража с мысли, начав разговор первым.

– Черт-те что творится, – буркнул разводящий. – Темнота хоть глаз коли. И это в четыре пополудни. Первый раз такое вижу. А вернее, не вижу ни хрена. Даже фонари не помогают. Как в космосе – где луч, там светло, где нет луча – жопа...

– Ты чего, в космосе бывал? – усмехнулся охранник.

– Я и в жопе не бывал, Гаврила, но в школе физику учил и книжки читаю. – Разводящий указал на мониторы: – Гляди, снова диверсантов не прохлопай.

– Ночью тайфун буянил, а сейчас-то... – Гаврилов обиженно насупился.

– А сейчас еще хуже, – разводящий сбросил капюшон плаща и пошагал следом за сменившимися часовыми в караулку. – Жуть – да и только, так что бди!

– Сам не бзди! – вслед ему крикнул охранник и через силу рассмеялся.

На самом деле остроумный каламбур не особо улучшил настроение Гаврилова. Темнота по ту сторону стеклянных дверей была действительно пугающей. И когда в свете двух «кобр», что освещали главный подъезд офиса сотовой компании, неожиданно появился незнакомец, охранник Гаврилов невольно вздрогнул. Он, не глядя, толкнул в бок дремлющего на диванчике напарника, подошел к порогу и вопросительно кивнул. Переминающийся с ноги на ногу рыжий паренек жестами попросил открыть. Охранник приосанился и отрицательно покачал головой. Парнишка махнул рукой, и из темноты вышли еще двое. Один из них Гаврилову был знаком по фотографиям, а другого он знал лично. Знал настолько хорошо, что тут же выхватил из кобуры пистолет и отошел в глубь вестибюля.

– Павло, зови караул! Опять этот «дельфин» объявился!

– Я бы позвал, да они все равно не прибегут, – послышалось с диванчика. – Ключ от караулки сломался. Прямо в замке. Снаружи.

Голос был чужим. Гаврилов резко обернулся и попытался направить пистолет на непрошеного гостя, но рука вдруг онемела и повисла плетью. Пистолет брякнул о пол. В мыслях Гаврилова промелькнуло опасение, что человек выстрелил из бесшумного оружия. Охранник испуганно опустил взгляд, но крови не увидел. В него не стреляли. Его снова били. Незнакомец пинком отбросил оружие охранника подальше и указал на пол:

– Мордой вниз и лежать очень тихо. Иначе онемеет все, вплоть до головы. Въезжаешь?

Гаврилов молча подчинился. Человек сковал ему руки за спиной и за шиворот уволок в бывшую оружейную комнату, а теперь, когда в подвале оборудовали нормальное хранилище, – подсобку. От былых времен в комнате остались толстые стены и железная дверь. Биться о них или кричать было бесполезно. Здесь напарника уже ожидал Павло.

– Чем будешь заниматься? – буркнул Гаврилов, когда дверь закрылась.

– Сидеть, – так же невесело ответил Павло.

– Я говорю, когда выгонят, куда подашься? Два прокола за сутки – это полная отставка.

– В ментовку вернусь. А ты?

– И я, – Гаврилов вздохнул. – Принесла же нелегкая этих «дельфинов»! Такую работу из-за них просрали!..

...Павлов запер подсобку и открыл входные двери.

– Чистая работа, – одобрил Гордиенко. – Теперь, капитан и Гена, ваша задача держать подступы к главному залу. Ну, а мы с Виктором Валентиновичем пороемся в памяти Системы. Шорников, ведите.

Инженер на секунду замешкался, а затем махнул рукой:

– Туда!

Все четверо сбежали по широкой лестнице на один этаж вниз и очутились в почти таком же хорошо освещенном вестибюле... где расположился второй пост охраны. Здесь бойцы были намного сообразительнее Гаврилова. Они не стали раздумывать над тем, кто вдруг заявился на их объект с оружием в руках, и сразу открыли стрельбу.

При равных боевых навыках и огневой мощи встречный бой на открытом пространстве с расстояния в два десятка метров выигрывает тот, кто лучше подготовлен к такой схватке психологически. Огневой перевес был на стороне агентов. Охранников было шестеро, офицеров трое. Шести «кольтам» противостояли «беретта», «стечкин» и «вал». Но по части навыков и психологической подготовки охрана явно уступала. Даже при раскладе шестеро на трое спецназовцы шли вперед, укладывая агентов на пол поодиночке и парами. Последнего охранника Павлов достал уже в упор.

Шорников поднялся с пола и ошалело посмотрел на побоище, не в силах произнести ни слова. Его конвоиры двигались невероятно быстро и странно, будто танцуя замысловатый танец. Когда началась перестрелка, это выглядело крайне глупо, но теперь, постфактум, Виктор понял, что иначе от пуль противника офицерам было не уйти. Правда, не совсем понятно, как умудрялись они так точно стрелять в ответ. Все равно что с раскачивающейся в шторм лодки. Но понять это самостоятельно Виктор не надеялся, а спросить – не скажут. Значит, не судьба. Скорее всего, дело было в «танце». Охранники были ребятами крепкими и быстрыми, Шорникову вспомнился термин из художественной литературы – «ганфайтерами», но во время схватки стояли, как столбы, за что и поплатились.

– Гена, ты, когда делаешь «волну» влево, левую ногу неправильно ставишь, – перезаряжая автомат, сказал Павлов. – Носок должен касаться пола чуть-чуть, вскользь, и сразу на всю ступню, затем на пятку и присел.

– Учту, – Карасев усмехнулся, – мастер «Оби Ван».

– Давай к лестнице, мой юный ученик, – капитан хлопнул его по спине. – Слева направо линию держи. Если граната, прыгай вон в ту нишу.

– Не будет гранаты, магистр, – Гена помотал головой. – Тут же кругом электроника.

– Она вон за той бронедверью, – возразил Павлов. – Так что все возможно. Женя, пять минут тебе гарантии! Задраивай!

– Постараюсь успеть, – Гордиенко втолкнул Шорникова в зал и закрыл за собой тяжелую дверь.

Шорников оглянулся по сторонам. В зале, настороженно глядя на гостей, сидели пять или шесть операторов. В одном из них Шорников узнал бойца по кличке Буер, но когда захотел как-то проявить это, заметил, что тот предостерегающе качает головой. Скорее всего, у агента было при себе оружие, и он демонстрировал, что готов пустить его в ход. Виктор поспешно отвернулся, но тут же встретился взглядом с другим знакомцем. У Шорникова была хорошая память на лица. Фамилия этого агента была, кажется, Ивлев. И он тоже наверняка не являлся штатным оператором Системы. Все говорило о том, что в зале устроена засада. Виктор вытер вспотевшие ладони о куртку и уселся за ближайший терминал.

– Всем сидеть тихо! – приказал Гордиенко операторам. – Через пять минут мы уйдем.

Шорников открыл вход в Систему и ввел пароль. Обычного кода для проникновения в базу отдела «ноль» не хватало, но для Виктора особой проблемой это не являлось. Он быстро вскрыл защиту и принялся перебирать секретные файлы в режиме ускоренного ознакомления.

– Кажется, есть... – он открыл файл под загадочным названием «Красное смещение». – Это... тот же кошмар! Только в других местах. Тут есть и про меня!

– Копируйте на диск и для надежности сбрасывайте экземпляр прямо в электронный ящик приемной Кабанова, – приказал Евгений.

– Две минуты, – попросил Виктор.

– Не больше, – Гордиенко оторвал взгляд от монитора. – Куда?!

Он дважды выстрелил поверх голов зашевелившихся операторов. Трое из них заметно сместились в направлении гостей. Предупредительные выстрелы заставили операторов вернуться на исходные позиции, но по глазам было видно, что сдаваться они не намерены.

– Готово! – Виктор взял с лотка диск и протянул Гордиенко.

Евгений обернулся, чтобы взять вещицу, и этим вполне предсказуемо воспользовались операторы. Гордиенко выстрелил, но в следующую секунду его обезоружил боец, появившийся сзади, из незаметной потайной дверцы. Справиться с ним было нелегко, но Гордиенко постарался и уложил противника как раз под ноги подоспевшим операторам. Искать пистолет было некогда, и он был вынужден продолжить рукопашную схватку, постепенно отходя вместе с Шорниковым к главной двери. Двое бойцов оказались бывшими десантниками, их выдавал стиль. Они молотили прямо, тяжело и только наверняка. Блокировать такие удары было опасно, и Гордиенко пару раз уклонился, а затем выполнил контрприем: прошел между бойцами на полшага в тыл и атаковал ребят в затылок. Такого они не ожидали, а потому временно вышли из боя. Еще четверо оставшихся операторов набросились одновременно, но друг другу не мешали.

«Молодцы, – подумалось Евгению. – Им бы в армию, Родине служить... Вот, значит, кто через Систему «инструктировал» тех пацанов в засаде на Красной горке... А я-то удивлялся...»

Двоих «молодцов» Гордиенко все же одолел, а вот двое оставшихся вызвали у него легкое замешательство. Они навязывали вариант боя, которым Евгений не владел. Что было довольно странно. Уж в чем, в чем, а в кулачных битвах Гордиенко разбирался досконально. Пока замешательство не прошло, Евгений пропустил пару ударов по корпусу; бронежилет их смягчил, но сломанное ребро все равно дало о себе знать. Затем были еще две неуловимые атаки, и Гордиенко был вынужден уйти в глухую защиту. Собственно, на этом схватка и закончилась. Сзади навалились двое очнувшихся десантников, а один из неординарных бойцов крепко врезал схваченному Гордиенко в челюсть. До полного отключения дело не дошло, но легкий нокдаун получил и Евгений.

Щелкнули наручники, экс-десантники заломили руки Гордиенко за спину, «на отлет», и потащили в нижний вестибюль. С глаз Евгения наконец-то сошла пелена, и он увидел, что по ту сторону двери в главный зал Системы полно народу, и оба его товарища находятся примерно в том же положении, только еще и стоят на коленях. Причем Павлов был ранен в ногу и ему накладывали повязку. Гену держали не агенты в цивильных костюмчиках, а двое лосей в омоновском камуфляже и масках. Гордиенко окинул взглядом вестибюль. Да, это были омоновцы. А с ними еще куча разных деятелей. От агентов САУ до таких же ухоженных мужчин в штатском, но явно из другой конторы. ФСБ вряд ли горело желанием помогать Управлению, значит, это не были чекисты. Скорее всего – Служба Охраны. Ведь на переднем плане, терпеливо ожидая, когда Евгения посадят рядом с друзьями, стоял сам вице-премьер Кабанов. Стоял и мирно беседовал с Борисом Кравцовым.

Гордиенко усадили рядом с Геной, почти напротив Кабанова. Тот с интересом взглянул на офицера, но тут к высокому начальству подошел агент и протянул Кравцову изъятый у Гордиенко диск.

– Вот, Борис Михалыч, то, что они копировали.

Евгений встрепенулся и поискал взглядом Шорникова. Тот не замедлил появиться в поле зрения. Наручников на нем не было, и конвой его не сопровождал.

– Что здесь? – Борис показал диск Шорникову.

– Рапорт «три ноля» и файлы по «красному смещению». Копия отправлена в приемную господина Кабанова.

– Вы с ума сошли! – зашипел министр. – Электронную почту мне подают на стол в бумажном варианте секретари! Вы понимаете, что хотя бы один из них наверняка получает по совместительству жалованье на Лубянке?!

– Копия никуда не дошла, – успокоил его Виктор. – «Водолей» уничтожил послание до его выхода в общую сеть. Этот диск – единственная копия.

– Уничтожьте его тоже, – нервно приказал вице-премьер.

– Напрасно вы все это затеяли, Сергей Ильич, – заявил Гордиенко. – Рано или поздно правда об истинном назначении Системы всплывет, и тогда...

– А вы бы помолчали, подполковник Гордиенко, – прервал его Борис. – На вас и ваших соратниках повисло восемь трупов. Охранники, один на Красной горке и один в лесу. Военная прокуратура уже извещена.

– А сколько трупов висит на вас и ваших агентах, главный координатор Кравцов? – Гордиенко посмотрел ему прямо в глаза, а затем перевел взгляд на Кабанова. – Сотни, тысячи? Кстати, пять из них далеко не простые обыватели. И все это сделано САУ при помощи «Водолея» и с вашего молчаливого согласия, господин вице-премьер.

– Все... э-э... испытания проводились исключительно в нестандартных ситуациях, где приоритетом являлась жизнь законопослушных граждан, а не бандитов! – выпалил министр. – Жизни пятерых террористов против двухсот жизней заложников...

– Разве я сказал, что имею в виду последнюю операцию? – Евгений усмехнулся. – Я говорил про пятерых чекистов, которых ваши люди убили год назад.

– Сергей Ильич, разрешите мне, – вмешался Шорников.

– Молчи, – вмешался Борис. – С чего мы вообще взялись беседовать? Эти вояки заработали пожизненное, а что они там бормочут, не важно. Ивлев! Под твою ответственность – в спецлагерь их!

– А как же прокуратура? – Гордиенко усмехнулся.

Кравцов не ответил. Он взял Шорникова и министра под локотки и, одинаково вежливо беседуя с обоими, повел их наверх. Теперь все встало на свои места. Гордиенко взглянул на Гену.

– Что же ты, малек, не раскусил этого Шорникова еще там, на дне?

– А вы? – Карасев вздохнул. – Я-то подозревал, что вся его лояльность – чистая маскировка. Шорникову просто требовалось сюда попасть. Иначе от нас ему было не избавиться.

– Ну и почему молчал?!

– У меня и звезды помельче, и просвет на погоне один.

– Встать! – пленников поставили на ноги и подтолкнули к лестнице.

Гордиенко обернулся к возглавившему конвой Ивлеву. Это он «вырубил» его в главном зале Системы.

– Что за стиль?

– Шагай, – старший оперативник усмехнулся. – «Анти-Гордиенко» называется. Ты думал, лучший боец в стране?

– Ну, раз придумали отдельный стиль, значит, да, – Евгений поискал взглядом второго «поклонника» своего таланта. – И все равно поодиночке вам было бы слабо.

Они вышли на крыльцо.

– Думаешь, поддамся на провокацию и раскую, чтобы доказать, что ты не прав? – Ивлев указал на стоящий поблизости фургон. – Карета подана, господа борцы за справедливость. Она доставит вас в лагерь, полный единомышленников.

Перед тем как влезть в машину, Гордиенко бросил взгляд на небо. Тучи постепенно расходились, и становилось светлее, хотя и ненамного. Тьма уходила, но ей на смену не спешил ни свет, ни сумрак. Это выглядело странным и даже нелепым, но ощущение было отчетливым до боли: казалось, что тьму от света отделяет невидимая стена, которая не дает солнечным лучам прорвать черную завесу, как пустота между стеклами в пластиковом окне не дает уличным звукам проникнуть в квартиру. Странностью больше, странностью меньше; в последние двое суток загадки стали привычным элементом жизни, но Евгению почему-то было не по себе. Слишком уж точно соответствовали эти капризы природы текущим событиям в мире людей. То свет победы и надежды, то удобная для диверсий темнота, то поражение и пустота изоляции. Гордиенко сел на жестяной пол фургона. В будке не было ни кресел, ни скамеек, только узкие вентиляционные прорези.

«Да, именно пустота, вот что остается в душе от поражения. Пусть даже временного...»

Машина тронулась, и к спине Гордиенко привалился Павлов. Он скрипел зубами от боли в простреленной ноге и тихо ругался.

– Вот и лагерь им зачтется, – из дальнего угла пробормотал Карасев. – Мало того, что целую армию создали и технические средства массового пользования без разрешения модифицировали, так еще и незаконное содержание под стражей практикуют.

– Зачтется, если кто-нибудь раскрутит это дело, – процедил Павлов. – Пока их со всех сторон прикрывают фигуры вроде Кабанова, твои мечты как непорочное зачатие: возможно, только кому это надо?

* * *

Высокие отвесные скалы, несколько осыпей – тоже явно не лучших мест для восхождения – и всего один тоннель. Так выглядела горная котловина изнутри. На дне ее, оккупировав площадку размером в гектар, не больше, расположились три барака, лазарет и навес для полевой кухни. Охрана сидела за стенами из бетонных блоков, которые образовывали тамбур перед входом в тоннель. Двое тяжелых ворот откатывались по направляющим строго поочередно: внутренние – наружные и наоборот. Даже Гордиенко пришел к выводу, что вырваться из лагеря практически невозможно. Видимо, поэтому пленников не держали под замком, а предоставляли им полную свободу действий внутри этой горной ловушки.

Когда внутренние ворота закрылись, к вновь прибывшим стали подтягиваться «старожилы». Двое из них помогли Павлову дохромать до лазарета. Остальные окружили Гордиенко с Карасевым и начали наперебой расспрашивать о новостях. Евгений поручил лейтенанту роль пресс-секретаря, а сам пробился сквозь толпу и направился к бараку, на пороге которого мелькнула знакомая фигура.

– Друг Дмитрий! – крикнул он.

Фигура, почти уже скрывшаяся внутри строения, встрепенулась и дала задний ход.

– Евгений! – «турист» сначала обрадовался, но затем огорчился. – Вас тоже не миновала участь сия?

– Как видите. Вы здесь один?

– Нас около двух сотен, – Дима сверкнул ревнивым взглядом.

– А Татьяна? – уточнил Гордиенко, игнорируя его скрытый вызов.

– Я здесь, – Таня вынырнула из глубины барака и повисла у Евгения на шее. – Привет!

Офицер немного растерялся. К Татьяне у него были самые теплые чувства, но ничего глубокого. Хотя, возможно, он просто не успел в себе разобраться. Столько было дел и происшествий. Евгений осторожно обнял девушку.

– Привет...

– Женя, – Таня провела прохладными пальчиками по его подбородку, – я скучала.

– Это новость, – признался Гордиенко. – А как же друг Дмитрий?

– А ну его, – Таня ни на секунду не задумалась. Хотя бы о том, что отвергнутый друг стоит в двух шагах за ее спиной.

– Хорошо, я подумаю, – Евгений вежливо улыбнулся и снял ее руки со своих плеч. – Сначала расскажите, чем тут занимаетесь. Желательно по теме.

Таня обиженно надула губки и спрятала руки за спину. Дима же, быстро сообразив, что на личном фронте еще не все потеряно, воодушевился и просиял.

– Исключительно по теме! Пойдемте, Евгений, я познакомлю вас с главным свидетелем обвинения! Это он подбросил пленку господину Шорникову. К сожалению, как выяснилось, случайно.

– Ой ли? – усмехнулся Гордиенко. – Случайно подбросил и загремел в лагерь?

– Так сложилось, он же свидетель! – Дима многозначительно поднял указательный палец кверху. – Причем не какой-то там... Он известный человек, ему могут поверить самые широкие слои населения.

– Журналист? – предположил Евгений.

– Как вы догадались?

– Кто еще может соврать так, чтобы ему поверили?

Они уже вошли в барак и направились вдоль рядов двухъярусных нар к импровизированным ширмам. За ними проживала Таня и еще две женщины. Из-за них же появился упомянутый Димой журналист.

– Напрасно вы, господин офицер, – обиженно заявил он.

– Что это вы забыли на женской половине? – поинтересовался Гордиенко. – Служите смотрителем гарема?

– Я наслышан о ваших манерах, – буркнул журналист. – Но я понимаю, психология спецназа – штука глубоко заразная. Нечто похожее было в идеологии Третьего рейха. Сверхчеловек, железная дисциплина, твердая рука... Ну что ж, обществу нужны секретные идолы. При коммунистах были сотрудники КГБ, теперь всевозможные «люди в масках»...

– Завязываете, да? – Евгений поморщился. – Вы тут неплохо устроились. Сидеть и рассуждать о психологии сверхлюдей и о тени тоталитаризма гораздо легче, чем что-то делать. Капитан второго ранга Гордиенко, контрразведка флота, – представился он.

– А что вы прикажете делать? – журналист пожал ему руку. – Лавров Владимир Николаевич. Бороться с тенью?

– Лирика, – Гордиенко уселся на жесткие нары. Рядом тут же пристроилась Таня. Она словно бы и не обижалась. Евгений прекрасно помнил, какой гордой и независимой она была «до того», и потому его несколько удивляло поведение девушки теперь. Впрочем, девушки для того и созданы, чтобы ставить в тупик даже опытных мужчин. «Ну не управляют же ею?! Нет, будучи под воздействием «Водолея», она вела себя иначе. Да и никакого сотового при ней нет. Или Шорников уже исправил недостатки в Системе и теперь для внушения не нужны встроенные в телефоны чипы, а «побочные эффекты» больше не проявляются?» Мысль была неприятной, и он вновь переключился на разговор с Лавровым.

– Ну, так подскажите, как нам перейти к практике, – Лавров сел напротив. – Учитывая, что мы надежно застряли в каменном мешке.

– До утра подвесим этот вопрос в воздухе. – Евгений оглянулся. – Где тут свободное место?

– У меня за ширмой, – оживилась Таня.

– И этот вопрос подвесим... – Гордиенко устало растянулся на жестких нарах.

– В пустоте, – едва слышно закончил Дима.

– Не вздумай задушить меня подушкой, Отелло, – закрывая глаза, проронил Евгений. – Всем отбой. Утро вечера мудренее.

Лавров разочарованно покачал головой и встал.

– Ну вот, говорили «надо что-то делать», а сами...

Спорить с ним или что-либо объяснять у Гордиенко просто не было сил.

– Делайте, что велено, гражданин, – выручил его Карасев. – Командир, я пока общался с народом, провел рекогносцировку. Шесть постов на гряде и скалах, слева от ворот «гнездо»...

– После, Гена, – Гордиенко приоткрыл один глаз и скосил его на Таню.

Лейтенант сразу же все понял и подчеркнуто печальным голосом закончил:

– Даже пробовать не стоит. Не прорвемся.

– Вот и я о том же, – Евгений снова закрыл глаза. – На сегодня подвигов достаточно...