Текст книги "Till Lindemann Messer (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Камедин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

моего сердца затих в страхе такт

солдат стоит, словно крепкая башня

большими руками удерживает шторм

королевы

вправо, влево

когда это началось, никто и не знает

маятник направление указывает

Sucht

Страсть

Она меня ещё не обманывала никогда

я знаю, что она меня не покинет,

вокруг меня паутину крепкую соткала,

цепко держит тысячью рук стожильных

Пришла, когда оборвался мой голос

её колыбель – моя рука... Я засыпаю

вечерами с ней, но снова и снова

понимаю, мне она не родная

Меня трясёт от неё, позволяет вот так мне замерзнуть,

не знает ни жалости, ни сострадания,

сравнивает меня со зверьём обмочившимся, но всё же

не имеет имени моя мания...

Komm ich koch dir eine Suppe

Приходи, я готовлю тебе суп

из желаний падающих звёзд в пруд

из поцелуев и из пота с бедра

из слёз между ягодиц, из аромата белья

я сгибаю тебе каждый волосок

это якоря моего в твоё море бросок

и глубоко в моём ковчеге души

я заточаю портрет твой... затащить

хочу его в своё сердце смело

глубоко заблокировать в своё тело

Bald

Скоро

зайдёт солнце

встану перед твоим оконцем

услышу во мне поющих птиц

вечер принесёт добро в охапке зарниц

Ты – холодная плоть, приди же теперь

ко мне, сюда, мой сдержанный зверь

останься бескровным почти понарошку

я выстрелю в останки огнём своим мощно

Живи же ты медленно, но быстро умри

потихоньку во дворик лучи уж светят зари

я завязываю узлом свои вены стальные

вокруг твоих переселившихся в меня сухожилий

Это принесет тебе пользу, это удовольствие тебе доставит

плоть разгорячится, ложе мокрым вдруг станет

и замасленный и бледный птенец

юркнет в травы твоей нежный вьюнец

Die Muse

Муза просто подле дремлет,

злая и надменная особа

строит из себя целомудрия примерность:

целовать целуй, но не втыкай меж ножек!

и одетая в постель ложится

как доска с крошечными сиськами

от меня ребенка очень хочет,

непорочное зачатие замыслив, и

лишь в словах рождается дитя

всё болтает языком она

всё болтает языком который год...

А в моём паху уж вырывается дитя...

О! как же этой недотроге не заметно?

она боится кесарева и даже молока

мол, разорвет её промежность

быть хочет матерью, но не желает лишь рожать

И в свадебном наряде Муза вновь легла,

и пудра падает в глаза ей с парика

желанье потерял в себе, в себе я потерял уж мужа

и в бёдрах напряжённых бедное дитя

оно на свет стремилось появиться, но она

могла лишь пососать в моём паху досужа

и никогда не повзрослеет мой сыночек

выходит из канала мочевого у меня

с ужасной болью, как камешек из почек

Abtrieb

Исход

Вся в белом

и под холодным солнцем

ложишься сказать

"Привет!" тому слёзно,

с чем давно попрощалась

перед тем как закричать

Ноги,

подобно фанфарам

указывают в небо

ты давно уже знаешь, что у нас впереди

клещи холодные старые

в галопе

украли

как воры в ночи

Ты поёшь так

в судорогах

ему своё: "Навеки прощай!"

прощай же Дазайн,

когда он берёт

с жуками розовыми свой чемодан,

и прочь держит путь,

чтоб играть с другими мотыльками там,

где солнце луч

намного, намного жгуч

Big in Japan

Это печальная история об одном

мужчине, перед судом

представшем, потому что под

своим пальто скрывал тот

на яйцах гирю для страшной цели:

пугать детишек. В самом деле,

он так вставал пред детским садом,

и детвора обшаривала взглядом,

что было под распахнутым пальто у чужака -

сноровку демонстрировал свою издалека.

А девочки смеялись над его отвисшим срамом,

тогда он прибавлял по три аж килограмма.

Не рассчитал... вес как никогда немалый:

мошонка оторвалась,

и закричал умелец наш удалый!

FЭr Conrad Ferdinand Meyer

Конраду Фердинанду Майеру

Я с дрожью читал стих

мёртвого поэта,

кричал его имя и,

из глаз моих бил гейзер

Слишком дорого для бумаги то,

что было запечатлено на её жёлтом фоне,

это выжало все соки из меня самого,

из самых костей, как манифест похоти

Я бы с радостью уложил его тень,

внимательно бы речи слушал

от бессмертия освободил бы скорей,

и спас бы свою душу

Поэт мёртв, но

я вчитывался в каждое слово,

вбил раскалённый фразами кол

в спасение души моей бедовой

Ах, если бы муза открыть мне могла,

как находить слова такие,

я бы промчал по всем небесам

и солнца развесил по всей шири

Aberglaube

Суеверие

Упадёт с глаза моего ресница

я загадаю, чтоб

была она мертва

и никогда здесь не посмела появиться

FЭtter mich

Покорми меня

Дай мне кличку, как блохастой скотине -

мочусь, задирая ножку картинно

собака

острыми клыками впивается

в свинью из розового марципана, питается

горячим расплавленным жиром

разрывает тяжелую цепь резким порывом

Вы бы пошли гулять с псом,

который лизал под хвостом?

начинаю снова, как шавка брехать

она должна, нет! обязана дать

косматую подушку-ляжку

с обломанными ногтями милашку

я полностью бы на неё взгромоздился

и в ненасытные игры со шкурой, с костями пустился

Freiheit

Свобода

Вновь тянусь за гроздью винограда

в горле сушь, хоть слизывай пот с решётки

птичьи голоса с насмешкой уверяя

по утру напоминают, я еще не мёртвый

белый цербер в башне чёрной

На казённой я сижу постели,

вглядываюсь в фотографии свои

молодость свою держу я на коленях

как же время быстро-то летит!

А вокруг меня лишь камень голый...

белый цербер в башне чёрной

И в своём плачевном положении

кулаком грожу в окно луне

боязливо прячется

она в скольжении

волн прибрежных на песчаном дне

словно бы в приливах и отливах

в вечернем платье строгая судья...

В луже на полу я жду вердикта

и гляжу – со мной лежит она...

Бросил друг меня последний...

Няня умерла...

GlЭck

Счастье

Жизнь таит и хорошие часы

на пляже нашёл рыбьи зрачки

пришью их к своим я глазам

смогу под водой тебя видеть тогда

и всех разноцветных змей водяных

поймаю из глазниц прекрасных твоих