Текст книги "Нелепое счастье Толика Жаркова"

Автор книги: Вячеслав Сукачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Вячеслав Сукачев
НЕЛЕПОЕ СЧАСТЬЕ ТОЛИКА ЖАРКОВА

День был жаркий и утомительный. Солнце, довольно скоро оказавшись в зените, никак не хотело идти на закат, и над обмякшим почерневшим асфальтом стойко удерживался запах испарений. Листья на деревьях и сами деревья покорно и обреченно вдыхали эти испарения, понуро выстроившись вдоль старых улиц города. Цветочные клумбы, с утра освеженные водой из шлангов, сверкающие каплями в молодых утренних лучах, к вечеру смотрелись так, словно бы по ним весь день катался какой-то большой и неуклюжий зверь. Не лучше выглядели во второй половине дня и люди, силившиеся укрыться от палящего июльского солнца под любой мало-мальски обозначенной тенью. Даже неутомимые дети куда-то подевались в эти часы, от чего город казался еще старее, чем был на самом деле. Все ждали вечера как избавления от изнуряющего жара, как короткую передышку от яростного дневного пекла. Ждал вечера и Толя Жарков, приехавший в этот город в недельную командировку. Дом, в котором он работал, был на манер южных домов – весь из стекла и бетона. Люди в нем нещадно мерзли зимой и задыхались от полутропической жары летом. Временами Толику Жаркову казалось, что его поместили в кубический стеклянный аквариум, забыв подвести к аквариуму трубку с кислородом. И он, как о величайшем счастье, мечтал о своем номере в гостинице, где можно будет раздеться, принять душ, распахнуть дверь на балкон, а в буфете на втором этаже до отвала напиться кислого яблочного сока. И час этот наконец наступил.

Гостиница была старая, еще дореволюционная с широкими лестничными маршами из уральского мрамора, высокими лепными потолками и такими толстыми стенами из красного кирпича, что даже упорство июльского солнца не одолевало их. Толик Жарков, лишь ступив в эту спасительную прохладу, непроизвольно заулыбался, толчком распахнул балконную дверь и обессиленно повалился на старый, изрядно вытертый гостиничный ковер. Он только теперь оценил предусмотрительность здешнего начальства, заказавшего ему номер не в престижном современном отеле города, а вот в этой старенькой, много на своем веку повидавшей, уютной и прохладной гостинице.

Минут через десять Толик почувствовал, что уже в состоянии принять душ. Лениво поднявшись с ковра, пошел в ванну. Он где-то случайно прочитал и хорошо запомнил, что в жаркие дни следует принимать горячий душ, и хотя от одного представления о горячей воде ему становилось не по себе, Толик Жарков все-таки последовал мудрому совету. И не пожалел: после принятого душа в номере ему показалось зябко, и он прикрыл дверь на балкон. В стареньком холодильнике «Саратов», который, казалось, во время работы электромотора сотрясал всю гостиницу, стояла бутылка кефира, и Жарков на секунду задумался, решая – выпить кефир сейчас или оставить на утро. В конце концов бодрость после душа взяла свое, и он вышел из номера.

Дежурная, давно не красавица, но еще не знающая об этом, улыбнулась ему, как улыбаются все молодящиеся дежурные всем молодым командированным мужчинам. Толик Жарков ответно улыбнулся и сочувственно сказал:

– Жарко.

– И не говорите, – вздохнула дежурная. – Сейчас бы на пляж, да с нашей работой…

В глубоком вырезе летнего сарафана Толик видел ее тяжелые, мягко вздрагивающие груди.

Толик посочувствовал ей и, спустившись на этаж, пошел по темноватому, узкому коридору.

Буфет был закрыт на санитарный день, о чем сообщалось на клочке пергаментной бумаги, в которую, видимо, раньше заворачивали селедку или жареную рыбу. Толик Жарков оскорбился, так как напрасно покинул свой прохладный номер, а теперь еще надо было подниматься вверх на целый этаж. Проходя мимо дежурной, он пожаловался на то, что теперь придется ужинать в ресторане, где душно и жарко, да к тому же на столиках стоят графины с прошлогодним березовым соком, от воспоминания о котором Толика передернуло.

– Разве это проблема для такого интересного мужчины? – кокетливо спросила дежурная, не переставая при этом подчищать пилкой толсто окрашенные в вишневый цвет ногти.

– Еще какая! – искренне воскликнул Толик, не сразу сообразив, куда клонит дежурная.

– А вы познакомьтесь с официанточкой… Вы же у нас еще долго будете? Ну вот, там есть одна такая, хорошенькая… Хотите, я ей позвоню?

– Нет-нет, – испугался энергичного напора Толик Жарков, – зачем же?

– Как знаете, – разочарованно вздохнула дежурная и неожиданно добавила: – Даже не верится, что есть мужчины, которые от знакомства отказываются.

И что там ни говори, а Толику Жаркову было лестно услышать такой отзыв о себе.

В номере он выпил стакан кефира, посмотрел в окно на редких прохожих и машины, задернул штору и сел за чертежи. Толику хотелось поскорее закончить работу и вернуться в свой родной город, в котором нет такой сумасшедшей жары, на каждом углу продается холодный квас, а на платной стоянке под тентом стоит его собственный голубой «Жигуленок». Толик мечтал о той минуте, когда сядет в свою машину, наберет скорость и, высунувшись в окно, подставит лицо и грудь встречному потоку воздуха. Вот именно ради этой минуты и корпел Жарков в гостинице над чертежами, удивляя своей усидчивостью дежурных.

Где-то около восьми часов вечера Толик Жарков на лифте спустился в вестибюль и направился в ресторан ужинать. Честно сказать, Толик рестораны не любил, поскольку за свою тридцатилетнюю жизнь побывал там не более трех – четырех раз и совершенно искренне не понимал его преимуществ. А общепринятое правило, по которому первое блюдо от второго отделяет никак не меньше часа, просто-напросто выводило его из себя. Но тут что ему было делать, не оставаться же голодным?

Свободные столики в ресторане были, но Жарков, как новичок, выбрал именно тот, который выбирать не следовало: напротив эстрады рядом с центральным проходом, который по вечерам заполняли танцующие парочки. Опять же, как новичок, он взял меню с соседнего столика, за что тут же был нещадно отруган:

– Вечно они хватают все без разрешения, – вырывая у него из рук меню, ворчала внушительных габаритов женщина. – За чей столик сели, у того и меню требуйте, понятно?

– А за чей столик я сел? – растерялся Жарков.

Официантка, даже не взглянув на него, ушла.

Ждал он довольно долго, машинально наблюдая, как ребята из оркестра настраивают инструменты, как в соседний банкетный зал прошли жених и невеста, которая почему-то была в слишком коротком платье. Впрочем, как отметил для себя Жарков, ей так шло, и она, видимо, выбрала наряд не без умысла.

– Вы что будете заказывать? – услышал Толик голос над собой и поднял голову.

– У меня, это самое, забрали меню… Я даже посмотреть не успел, – словно бы оправдываясь, ответил Жарков.

– А чего там смотреть? – пожала плечами официантка, задумчиво уставившись поверх Толика куда-то на улицу, – Так вам меню, что ли?

– Да, конечно… если можно.

Меню он читал долго, выбирая блюда по цене, а не по названиям, неуверенно колебался насчет спиртного, пока решил все-таки не брать.

– Ну, выбрали? – подошла официантка с маленьким блокнотиком в руке..

– Выбрал.

– Давайте.

– Мне бы половину порции рассольника по-ленинградски…

– Первые блюда только до пяти часов. Вы что, читать не умеете?

– Умею.

– Ну так читайте, – тонкой рукой в многочисленных золотых перстнях и кольцах официантка нервно свернула и вновь развернула блокнотик.

– Тогда… тогда салат «Новинку»…

– Сегодня нету, – перебила официантка.

Толик Жарков растерялся окончательно и наугад, уже не примериваясь к цене, сказал:

– Ассорти рыбное…

– Нету, – бесстрастно отвечала женщина.

– А что же тогда есть? – удивился Толик.

– Вот с этого и надо было начинать, – удовлетворенно сказала официантка, сразу же преображаясь и переводя взгляд с окна на Толика. – Значит так: на закуску возьмите салат «Московский», он свежий… Вы долго собираетесь у нас сидеть?

– Да нет, я…

– Тогда вам порционные ни к чему. Возьмите ромштекс, ну и салат из огурцов.

– Хорошо, – покорно согласился Толик.

– Пить что будете?

Сказано это было так, что Толик вздохнул и назвал водку.

– Сколько?

– Ну, может быть, двести грамм?

– Двести сразу нельзя. Я принесу сто, а потом еще сто. Все?

– Да, – облегченно выдохнул Жарков, откидываясь на спинку неудобного стула.

В ресторане произошли заметные перемены: исчезли несколько человек, а вместо них появились люди, по одному виду которых заметно, что они пришли отдыхать. На столиках возникли цветы, запотевшие бутылки с водкой и шампанским из холодильника, фрукты и даже – минеральная вода. Официантки так и сновали из кухни в зал и обратно, обслуживая этих людей. Чуть позже, совершенно случайно, Толик узнал о причине изобилия на тех столах: пришли отмечать чей-то день рождения работники центрального гастронома. А у него, Толика Жаркова, стоял на столе треснутый графин с мутным березовым соком, на который он старался не смотреть.

Под потолком неслышно работали вентиляторы, было в общем-то довольно сносно за толстыми кирпичными стенами. Солнце уже увяло, и небо начало потихонечку сереть, так что в зале вскоре включили верхний свет.

Едва Толику принесли закуску (салат оказался под майонезом, которого он терпеть не мог с детства) и водку, как грянул оркестр, откуда-то появилась тоненькая солистка и весьма приличным голосом запела что-то грустное, смутно знакомое Жаркову. Потом, закончив петь, солистка объявила, что оркестр начинает свою работу и пригласила всех отдыхающих танцевать.

«А ничего, это у них хорошо продумано, с приглашением, – решил Толик, налил себе в стопку и выпил, закусив двумя ломтиками огурца. – И девчонка у них голосистая, не какая-нибудь там. Вот только на электрогитаре который, чего это он словно один играет. Только его и слышно».

В это время из банкетного зала донеслись громкие крики: «Горько! Го-орько! Го-о-рько-о!» За столиками заулыбались, прислушиваясь к свадебному веселью, улыбнулся и Толик Жарков, почему-то вспомнив короткое подвенечное платье невесты. Он еще выпил, а через пять минут решил, что ему в ресторане определенно нравится.

Солистка запела про мармеладного короля. Какой-то капитан в мешковатой форме, уже изрядно подвыпивший, пошел приглашать к богатым столикам. Там неторопливо посовещались и выдали ему маленькую, полненькую женщину, с которой они прямо от стола пошли в танец. Полненькая тетечка неожиданно легко скользила по паркету и сдержанно улыбалась в широкие плечи капитана.

Наконец оркестранты отложили инструменты и объявили перерыв. Толик аккуратно подчистил тарелочку с огурцами, вздохнул (теперь он есть хотел еще больше) и пошел в вестибюль покурить. Вначале он разглядывал рекламные плакаты аэрофлота, затем наблюдал за девушкой, звонившей по автомату, и она ему очень понравилась. «Подойти бы и сказать», – думал Толик, но дальше свою мысль сформулировать не смог, к тому же и девушка вскорости ушла, обронив на него равнодушный взгляд. «Надо жениться, – неожиданно решил Толик, – тридцать лет – не шутка… Мать с отцом порадовать надо, но вот на ком?» Толик Жарков начал перебирать знакомых девушек, которые все до одной были хороши, но ни одну из них не смог представить в роли своей жены. Тут оркестр вновь заиграл, он обрадованно улыбнулся, поискал, куда бы бросить окурок. Рядом с дверью лифта увидел междугородний телефон-автомат, решил после ресторана позвонить домой.

К немалому удивлению, когда он вернулся в ресторан, за столиком сидели две девицы, со всех сторон окруженные замысловатыми закусками и кушаньями.

– Извините, мы тут без вас, – сказала одна из них, жгучая брюнетка, как-то странно, вбок, улыбнувшаяся ему. – Мы, вообще-то, из-за тех столиков, – она показала в угол, – но к нам неожиданно еще пришли и мест не хватило…

– Ничего, ничего, – поспешно успокоил ее Толик Жарков, усаживаясь на свое место.

– У вас больше никого не будет?

– Нет, я один.

– Может быть, к нам еще одна подруга сядет, вы не против?

– Ну что вы! Нет, конечно, пожалуйста.

Жарков сидел за столом и не знал, как себя вести дальше. А соседки, изредка перекидываясь фразами, дружно ели курицу, запивали сухим вином и ничуть не обращали на него внимания. Пришла официантка и поставила перед девицами две глубокие чашки с водой.

– Вам горячее нести? – спросила она Толика.

– Да, пожалуйста.

– И сто грамм? – не забыла она.

– Конечно, – Толик покосился на девиц, – сто пятьдесят.

Вторая соседка Толику понравилась больше. Была она беленькая, маленькая, вся какая-то аккуратная, правда, с уже обозначившимися морщинками в уголках светло-серых глаз.

Когда появилась водка и ромштекс, Толик налил себе, посмотрел на разговаривающих девиц и выпил. Едва он поставил рюмку, как брюнетка, скосив на него густо подкрашенные глаза, недовольно спросила:

– Что ж вы это так, будто один за столом сидите?

– Что? – растерянно спросил Толик.

– Я говорю, будто вы с нами и выпить не хотите?

– Почему же, – смутился Жарков, – я… с удовольствием.

– Тогда давайте, – брюнетка подняла фужер и опять улыбнулась. – Люба, держи, – потребовала она от подруги.

Они выпили, и Толик захрустел картофелем фри. Оркестр играл, и солистка пела о том, чтобы никто не покидал своих возлюбленных. Опять танцевал беспокойный капитан, на этот раз уже значительно плотнее прижимаясь к полненькой партнерше. Потом вдруг распахнулись двери в банкетный зал и оттуда гурьбой повалила веселая молодежь, в центре которой белело подвенечное платье невесты.

– Смотри, выперлись, – недовольно сказала брюнетка и, к великому удивлению Толика Жаркова, сунула руки в чашку с водой. Помыв их таким образом, она встряхнула пальцами, и брызги с них полетели в разные стороны, в том числе и на ромштекс Жаркова. Он покраснел и поспешил сделать вид, словно бы нечего не заметил. – У невесты, Люба, посмотри, денег на приличное платье не хватило. Взяла бы на прокат, в самом деле, чем в таком вот позориться…

– Какое тебе дело до невесты? – вдруг нервно спросила Люба.

– В самом деле, ей так идет, – неожиданно для себя вступила разговор Толик. – И кто это, скажите, установил обязательно длинное платье для невесты?

Он хотел было встать и вновь пойти покурить, но в этот момент танцующие разместились так, что в образовавшемся коридоре прямо напротив себя увидел невесту. Странно, что в этот момент и она обратила на него внимание. Вначале только мельком взглянула, а потом, уже через плечо, посмотрела более внимательно и долго. Волна тихого восторга, смешанного с ужасом, прошла по всему телу Жаркова. Так с ним было только однажды, когда вступал в драку, заведомо зная, что противник сильнее его. Невеста скрылась за танцующими парочками, и Толик был рад, поскольку ему надо было перевести дух. Но он знал, как-то странно и тайно знал, что в эти минуты и невеста думает о нем. Черт знает зачем, черт знает почему, но она думала о нем – в этом Жарков был уверен так, словно бы читал ее мысли на расстоянии.

– А вы почему не танцуете? – спросила брюнетка, доставая из сумочки длинную сигарету.

Я не хочу танцевать, – ответил Толик.

– Странно, сидеть за столиком в обществе двух дам и не танцевать, – она недоуменно пожала широкими, костистыми плечами.

– А если я не люблю? – Толик начинал заводиться и старался не смотреть на брюнетку и ее вымытые руки.

– Тогда и в ресторан ходить незачем, – отрезала брюнетка.

– Ну что ты пристала к человеку? – с прежней нервозностью вмешалась Люба. – Ему нравится смотреть на танцующих и пусть смотрит…

– Да, – подтвердил Толик, разыскивая взглядом невесту.

В это время музыка смолкла и танцующие потекли за свои столики. Те, что были из банкетного зала, возвращались к себе мимо эстрады и лишь невеста с подругой пошли центральным проходом, что было и неудобно для них, и длиннее по расстоянию. И тут Толик Жарков снова нашел ее взгляд, удивленно-вопросительный и растерянный одновременно. И в эти несколько секунд, что они всматривались друг в друга, Толику показалось, словно бы он встретил давно знакомого и очень дорогого для себя человека. И еще (об этом он даже не хотел задумываться), впервые в жизни, его с невообразимой силой потянуло к невесте как к женщине. Чувство это было настолько сильно, что у Толика легонько закружилась голова и он поспешил отвернуться, дабы не наделать каких-нибудь глупостей.

«Что это со мной? – уже в вестибюле, нервно куря сигарету, думал Толик Жарков. – Что за ерунда такая? С чего это я взбеленился?»

Думать о ней ему было до невозможности радостно и тревожно. Опять он чувствовал, что там, в банкетном зале, тоже думают о нем, более того – переживают те же чувства.

«Но как, как это возможно, если она невеста? – задавал себе Толик резонный вопрос. – Зачем она так на меня смотрит? Разве она не понимает, что так делать, нельзя? Она ведь должна сообразить, что я могу не удержаться и подойти к ней. Что тогда?»

Внутренне, не умом, а чем-то большим, что ни осмыслить, ни понять невозможно, он знал, что будет тогда… Он знал, что эта девчонка-невеста пойдет за ним куда угодно, и куда угодно пойдет за нею он.

«Как же так все это? – потерянно думал Толик. – Она ведь должна любить своего жениха, если решилась выйти за него замуж. Она обязана его любить и именно сегодня – как никогда! Тогда что все это значит? Может быть, мне показалось? Как же все это нелепо. Но мне хорошо, я счастлив, может быть, нелепо, но счастлив…»

Весь вечер он недоумевал, сомневался и, однако же, тайно понимал, что все чувства его не обман, не выдумка больного воображения, а все так именно и есть, как он видит и думает.

С каким-то болезненным, лихорадочным нетерпением ожидал Толик Жарков, когда начнется очередной танец (он твердо знал, что ни одного танца она не пропустит) чтобы еще и еще раз встретиться с ее взглядом, а затем еще и еще раз спросить себя о том, зачем он это делает. Соседки, кажется, что-то заметили, и брюнетка язвительно спросила:

– Уж не вашу ли девушку отдают сегодня замуж?

– Нет, не мою, – коротко ответил он.

– Глядите, как бы чего не вышло…

– Что? – Толик резко повернулся к брюнетке.

– Вы что, не замечаете, как на вас жених смотрит?

– На меня смотрит? – удивился Жарков.

– Ну да.

– Нет, не вижу.

– Еще бы! – брюнетка очаровательно улыбнулась.

– Вы в самом деле будьте поосторожнее, – впервые обратилась к нему Люба.

Толик Жарков заметно смутился и тут же решил, что ему пора уходить. Долго ждал, пока официантка обратила внимание на его призывные знаки, попросил счет и полез за кошельком.

– Какой еще счет? – проворчала официантка и, быстро пощелкав костяшками миниатюрных пластмассовых счетов, сообщила: – С вас одиннадцать рублей восемьдесят три копейки.

Толик внутренне ахнул, но вида не показал и, протянув двенадцать рублей, даже поблагодарил за хорошее обслуживание.

– Приходите еще, – буркнула в ответ официантка, тут же убирая со стола прибор Толика Жаркова.

– Приятного аппетита, – пожелал он девицам, с невольным отвращением косясь на чашки с водой. – Спасибо за компанию.

– Счастливо, – ответила Люба.

– Какая уж компания, – проворчала брюнетка.

И он пошел из зала, чувствуя спиной чей-то упорный и тяжелый взгляд. Он хотел оглянуться, но потом передумал, споткнулся у самого входа о сморщенный ковер и, уже сердитый, раздраженный сам на себя и на весь мир, быстро прошел мимо швейцара. В нише, где был лифт и междугородний телефон-автомат, по которому он собирался звонить домой, свет почему-то выключили, и он скорее почувствовал, чем увидел, притаившегося в ней человека…

– А я вас жду! – торопливо прошептали из угла, одновременно нажимая кнопку лифта. – Жду и караулю лифт. А сверху его все время кто-то вызывает…

Когда дверь лифта распахнулась, Толик Жарков, машинально пропустив ее впереди себя, шагнул следом и не успел лифт тронуться, как они качнулись друг к другу и замерли в восторженном ожидании следующих минут.

Толик плохо соображал и плохо помнил, как они оказались в номере. Здесь она торопливо прошептала ему, что у нее в запасе еще три минуты. И тут же они вновь бросились друг к другу, почти с физической болью ощущая родство и понимание, нежные и бесстыжие, какими не были еще никогда.

– Я знала, что встречу тебя, – шептала она чуть не плача. – Но почему теперь? Почему так поздно? Я как увидела тебя – я голову потеряла…

Она быстро и коротко отвечала сухими губами на его торопливые поцелуи, и Толик всерьез боялся, что может сейчас умереть.

– Я не хочу никуда идти. Не отпускай меня, о господи…

А уже через минуту она засобиралась на свою свадьбу.

– Не надо, – быстро шептала она. – Не провожай меня, ради бога. Они ведь тебя убьют, если увидят.

– Но как же ты? – встревоженно спрашивал он. – Как ты там все объяснишь?

– Я уже придумала, милый, – она тихо засмеялась. – Ведь крали же раньше невест и еще выкуп требовали, а я к ним без выкупа заявлюсь, вот и пусть радуются… Ведь правда же? Да, милый, какой у тебя здесь телефон?

Толик сказал, с отчаянием наблюдая за тем, как она готовится покинуть его.

– Я тебе потом позвоню, ага? А теперь я побежала….

Она порывисто обняла Толика Жаркова, прижалась к нему и вдруг глубоко всхлипнула.

– Что, что такое? – прошептал Толик.

– Это же с ума сойти! – приглушенно ответила она. – Понимаешь – сойти с ума?!

– Ты мне обязательно позвони, – горячо заговорил Толик. – Я не смогу без тебя, понимаешь?

– Молчи-и-и, – она рукой, пахнущей духами, быстро прикрыла его рот. – Не надо-о… Сейчас ничего не говори… Я побежала, милый…

Она, как-то странно цепляясь руками, медленно оторвалась от него, потом решительно пересекла комнату и стремительно проскользнула в дверь. Через мгновение Толику казалось, что никогда и никого в номере не было, все произошедшее или приснилось ему, как снится мальчику боевой конь и взрослому мужчине тихая комната с белым пятном от солнца в углу, или же пригрезилось после выпитой в ресторане водки…

С отчаянием и болью ждал он ее звонка, беспокоясь за нее, чувствуя себя несчастным человеком, случайно живущим на этой земле. Он забыл все: чертежи, родной город, знакомых подруг, он помнил и видел только одно – телефон на гостиничной тумбочке.

Она позвонила вечером следующего дня:

– Ну, как ты там, милый?

– Я не могу без тебя, – хрипло и глухо пробормотал он в трубку. – Совсем не могу-у!

– И я… Мне тяжело, – всхлипнули на другом конце провода.

– Когда же мы встретимся? – волнуясь от ее голоса, слез ее, закричал Толик.

– Я сейчас, – быстро прошептала она. – Я перезвоню, милый… Потом, ага?

Но она больше не позвонила.

Никогда…