Текст книги "Адмирал ФСБ (Герой России Герман Угрюмов)"

Автор книги: Вячеслав Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

ЧАСТЬ 3
От Черного моря до Тихого океанА

Вооруженная сила, в частности флот, точнее, его стоимость, есть та страховая премия, которую платит государство за обеспечение своих ценностей.

Теодор Рузвельт

Глава 6
Южный морской рубеж

Люди старого сорта теперь большая редкость: порода вывелась. Они отвечали своей атмосфере точно так же, как формы мамонтов и проч. отвечали первобытной атмосфере земного шара.

Д. В. Григорович. Мой дядя Бандурин

Виктор Алексеевич Смирнов:

К тому времени мы уже практически потеряли Севастополь, начался раздел и Черноморского флота. Руководство КГБ приняло решение создать Особый отдел в Новороссийске. Планировалось перебазировать часть нашего Черноморского флота в Новороссийск. Встал вопрос о начальнике отдела, а это уже адмиральская должность. Выбор пал на Угрюмова.

Надо сказать, тут помог случай. Ещё до введения этой должности его вызвали в Центр и предложили ехать на Северный флот. Он пришёл ко мне, посидели. Говорит:

– Ситуация такая, что как офицер я не могу отказаться, с другой стороны, жена больна, дети родились и всю жизнь прожили в Баку. С юга сразу на Крайний Север – им будет сложно. Если честно, то не знаю, что и делать. Можно, конечно, угробить жену…

Я пошёл на приём к Жардецкому, попросил не портить жизнь человеку. Конечно, он поедет, но надо ли? Давайте направим его в Новороссийск.

Жардецкий отвечает:

– Эту должность мы только планируем, она еще не введена.

– Александр Владиславович, что нам стоит подождать? Ну, месяц, два – всё равно же её введут.

– Согласен!

Так и вышло: через два месяца ввели эту должность и назначили его начальником Особого отдела в Новороссийск.

Автор:Эти два месяца до нового назначения Герман Алексеевич посвятил не заслуженному отпуску, а снова работе. Еще не остыв от бакинских событий, он должен был лететь в Клайпеду. Возникла острая необходимость в этой командировке: в воюющий с Арменией Азербайджан стали поступать партии оружия из выводимых и расформированных частей Западной группы войск. Контрразведка это засекла, встал вопрос о нейтрализации преступной группировки и всего канала поставки оружия. Один из путей по морю проходил из германского порта Мукран до Клайпеды. Прибалтийские республики в числе первых поставили вопрос об отделении, и местное пароходство, по существу, уже принадлежало суверенной Литве.

Подполковник В. И. Ж-ев:

Шла утечка оружия и боеприпасов. Поскольку решение о выводе ЗГВ принималось поспешно и опрометчиво, сложно было организовать процедуру вывода под жёстким контролем. По маршруту ходили как немецкие паромы, так и суда, принадлежавшие Литовскому пароходству.

После разгрузки парома мы отмечали сильное «шевеление» польской разведки. Здесь же паслись и цэрэушники, которые находились в Литве в качестве советников и в своем непосредственном качестве тоже. Мы отследили цепочку, по которой оружие списывалось и в довольно большом количестве уходило разными путями в Баку и другие азербайджанские города. Карабахский конфликт не утихал. Понятно, что работал преступный синдикат. Требовалось внедрить в него свою агентуру, чтобы положить этому конец.

Прилетел Герман Алексеевич. Раньше я его не знал и был поражен громадным ростом, жизненной энергией, которую он прямо-таки источал, заряжая ею и всех нас вокруг. Веселый, общительный, остроумный… Но когда речь заходила о деле, он становился по-суровому деловым и сосредоточенным. Сразу завоевал у нас авторитет безупречным знанием оперативной работы, сильных и слабых сторон противника.

Что меня в нем поразило, так это умение работать с агентурой. С ним плотно общался начальник Особого отдела капитан 2-го ранга Ж-ан, контролировавший вывод дивизии морской пехоты. Они быстро нашли общий язык. Угрюмов досконально знал людей, их расстановку и возможности. Операцию спланировал быстро и мастерски. Канал доставки оружия был перекрыт. Эффект от этой операции был ошеломляющим для западных разведок, поскольку они, как им казалось, контролировали весь процесс.

Борис Владимирович Пр-вич:

В Новороссийске главная проблема у него была в том, что он прибыл туда… сказать «на голое место» – язык не поворачивается, поскольку никакого места у него там вообще не было. А с «ничего» ему часто приходилось начинать. Когда флотилию вывели из Баку в Астрахань, Герман Алексеевич сумел договориться с властями о помещении для Особого отдела. А в Новороссийске у него даже стен полуразрушенных не было.

Он пешком прочесал весь город, нашел помещение, сумел убедить руководство города передать его ФСБ – ему выделили целый этаж. Кстати сказать, отдел и по сей день там. Скомплектовал отдел. Часть сотрудников пришла за ним из Каспийской флотилии. Особо отмечу, что своих сослуживцев он никогда не оставлял, куда бы его служба ни забрасывала. Он и сам любил сказать иногда: «Я друзей своих не теряю и, упаси Боже, не предаю!» Так оно и было по жизни.

Юрий Алексеевич М-цев:

По его словам, когда он приехал в Новороссийск, у него «не было не только кабинета, но ни стола, ни стула, ни даже авторучки». Через месяц всего у него были столь хорошие отношения с городским руководством, что всё это появилось, а работники его были поставлены в очередь на получение квартир. Он всегда был очень коммуникабельным человеком и умел повести разговор так, что отказать ему не всякий решался.

В Новороссийске он проработал всего восемь месяцев. За это время создал отдел военной контрразведки и военно-морскую базу. Он сделал всё, чтобы в это смутное время у России на Черноморском флоте появилась какая-то отправная точка, с которой мы имели возможность представлять и защищать свои геополитические интересы.

Он обладал феноменальной памятью. Помнил фамилии и имена всех своих школьных товарищей, сокурсников по училищу, сослуживцев по Каспийской флотилии. Последних никогда не забывал. Помнил практически всех, с кем хотя бы раз встречался.

Капитан 1-го ранга Иван Андреевич Ч-в:

В Новороссийск он пригласил См-ва Сергея и меня. Володя С-в уже перевёлся в Москву, уехал Николай Алексеевич Медведев. Из старого состава основной костяк перебазировался в Астрахань. После Баку у многих встала проблема с трудоустройством. И если находили какие-то зацепки, он обязательно помогал.

Герман Алексеевич встретился с адмиралом Игорем Касатоновым, прекрасным человеком, потомственным моряком, настоящим патриотом Отечества, и во время встречи они выработали стратегию поведения по вопросу раздела Черноморского флота. Легко поняли друг друга. Касатонов лично помогал «выбить» здание для отдела. Нам выделили этаж в здании РОСТО (раньше ДОСААФ, его в шутку расшифровывали как Добровольное Общество Содействия Андропову, Алиеву, Федорчуку). А потом ни с того ни с сего у нас появилась автомобильная техника, разъездной адмиральский катер, «Ниву» Герман Алексеевич сменил на чёрную «Волгу». Для Новороссийска, где структурная база ещё не была развёрнута, это выглядело внушительно: пришёл человек – и под него что-то дают!..

Начался процесс формирования отдела. Первым начальником отдела кадров стал капитан 1-го ранга Юрий Васильевич Ми-ев. Да, целый этаж нам выделили не сразу, сначала всего лишь два кабинета, потом – третий, для Германа Алексеевича. Я размещался на пятом этаже, возглавляя группу по борьбе с коррупцией. Потом вызывает меня:

– Ваня, послушай меня без обиды. С Новой Земли к нам прилетает Вячеслав Павлович Заика, каперанг. Я хочу назначить его начальником группы, а ты пойдёшь к нему заместителем. У тебя ещё всё впереди. Но вот тебе моё слово: забыт ты не будешь! Согласен?

– Герман Алексеевич, какие могут быть вопросы! Конечно, согласен.

Я неспроста говорил, что с ним я готов был идти на любую должность.

Уезжая из Новороссийска, Герман Алексеевич уже видел котлован под будущий дом для наших офицеров. Он уехал, взяв слово с главы городской администрации В. Г. Прохоренко, что мы все будем обеспечены квартирами. Но только он отбыл во Владивосток – ситуация с домом кардинально изменилась. Уже после его смерти приезжаю в Новороссийск, а мне один капитан-лейтенант бесквартирный говорит:

– Эх, был бы здесь Угрюмов, я б уже давно с семьёй жил в собственной квартире!..

Нет, ты понял? Он там до сих пор живёт как легенда! Хотя и проработал меньше года. И этот капитан-лейтенант знать его не знал, живым в глаза никогда не видел!..

Адмирал Игорь Васильевич Касатонов:

Когда начался развал государства, то военные структуры, а особенно комитетчики, оказались в необыкновенно сложном положении. Дело в том, что у КГБ существовало деление и по географическому признаку, республиканскому. И те, кто служил на Украине, чохом оказались после «приватизации» органов в украинском КГБ. И огромная сила, огромная система, которая раньше занималась обеспечением безопасности на Черноморском флоте, теперь по существу стала работать против него. Особенно в тех конфликтных условиях, когда я сделал политическое заявление (в то время как власть помалкивала), что коль все республики признали, что Россия – правопреемница Советского Союза, значит, она правопреемница и Черноморского флота.

Работающая вертикаль власти: командующий флотом подчиняется главкому, главком – министру обороны, министр – главнокомандующему (Президенту). Но в то время вертикаль эта была разрушена, Украина получила три военных округа (Киевский, Закарпатский и Одесский) и решила наложить руку и на ЧФ. Не могу сказать, что существовал некий переговорный процесс: была, скорее всего, его имитация. Приезжал адмирал флота Капитанец Иван Матвеевичс определёнными разработками, предложениями по разделу ЧФ, но украинская сторона выдвигала, например, такое требование: давайте делить стратегическую часть флота, а нестратегическая часть должна безусловно принадлежать нам. Но ведь флот – это сбалансированная система! Его тактическая часть не может существовать без стратегической – и наоборот. Флот – это единый организм. У глаз и ушей разные функции, но кто ж из нас согласится пожертвовать хоть одним ухом, фигурально выражаясь?..

5 января 1992 года я сделал политическое заявление, что подобного предложения принять не могу и не могу ему подчиниться, поскольку не существует такой директивы на уровне СНГ за подписью официальных представителей МИДов России и Украины, министерств обороны и т. п., поэтому давайте вести процесс раздела флота в цивилизованном русле. Пока ж такого документа нет в природе, считаю своей обязанностью прежде всего сохранить Черноморский флот и не допустить его варварского раздирания и уничтожения.

Юридическая зыбкость взаимоотношений усугублялась ещё тем, что в Москве Черноморским флотом интересовались не столь активно, как в Киеве. Идея маршала Шапошникова: у суверенных государств должны быть объединённые Вооружённые силы. Где ж такое видано!.. В конце января 1992 года Шапошников уговорил Ельцина прибыть в Новороссийск и лично убедиться, в каком состоянии ЧФ, какие сложности он испытывает. С российским Президентом мы подробно обсудили все животрепещущие вопросы, он побывал на кораблях. Видимо, прочувствовал ситуацию, поскольку в Книге почётных гостей записал: «Черноморцы, в трудный час не дрогните! Я вас поддержу!» Конечно, своё слово он сдержал не до конца… После его отлёта в Москву Черноморским флотом месяца два никто не занимался, а Украина в это время последовательно засылала свои структуры на ЧФ, которые действовали и мытьём, и катаньем. Всё это флот, конечно, только разваливало. Как позже стало известно, за решением проблемы Черноморского флота следили даже Северная и Южная Корея, этим вопросом интересовались политики Индии, Таиланда и многих других стран.

Создание Особого отдела по ЧФ в Новороссийске и назначение туда именно Германа Алексеевича стало для меня громадной помощью. До этого существующий отдел КГБ подчинялся, не знаю, по каким причинам, Феодосии, а там, в Крыму, уже активно шла «украинизация» органов. Оттуда приезжали направленцы явно с «киевским» уклоном, каждый день мордовали телефонными звонками: «Почему не даёте информацию?!» А зачем же её давать, если через полчаса её будут читать помощники Кравчука?.. Я сам разговаривал с севастопольскими и новороссийскими контрразведчиками и убеждал их не давать сколь-либо серьёзной информации в Феодосию. Звонил в Министерство безопасности России Виктору Баранникову, чтобы нас избавили от крымской опёки. Если главная база российского Черноморского флота будет находиться в Новороссийске, то нам как можно скорее надо обзаводиться там собственной службой военной контрразведки – это же естественно.

Вдобавок мы накопили достаточно фактов, что готовились аресты и захваты членов Военного совета ЧФ. Мы знали, что украинская сторона установила в Севастополе негласное наблюдение за нашими квартирами, встречами, что телефонные и устные разговоры записываются. Прибывали на рекогносцировку националисты-руховцы во главе с выпущенным из тюрьмы Степаном Хмарой. Появлялась даже украинская «Альфа», которая «примеривалась» к штабу флота. Разумеется, и в штабе среди офицеров нашлись предатели, которые «сливали» информацию. Ну а если «Альфа» получила бы приказ на силовой вариант захвата кораблей – кто б им противостоял? Срочники-матросы – профессионалам? Да и что, войну начинать?..

Я сообщил Баранникову, что моя закрытая связь на прослушке, просил помочь. Когда из Москвы прилетел один генерал из ОВС СНГ, чтобы разобраться в этом вопросе, украинская сторона, разумеется, ответила, «що усэ цэ – брэхня!» и что у Касатонова повышенная мнительность. Но, повторяю, я имел свои источники на украинской стороне. Позже из Генерального штаба мне прислали космическую связь.

Герман Алексеевич развил бурную деятельность. Вскоре после приезда сообщил мне, что по ночам в моём служебном кабинете бывают посторонние люди и что им известно о том, что в ящике моего стола всегда лежит заряженный пистолет (второй у меня находился дома, под подушкой). Тогда, в Севастополе, меня охраняла украинская милиция. Угрюмов посоветовал сменить охрану, сообщив, что кое-кто из числа охранников, если поступит приказ, готов провести мой захват и арест. То есть ребят внедрили специально для этого. Я пошутил:

– Ну, арестуют они меня, а потом что будут со мною делать? Вдобавок, как они сформулируют причину ареста: законов российских я не нарушаю.

– Нет, охрану вам сменить нужно. Я подберу ребят. Даже временная нейтрализация командующего для флота может обернуться катастрофой.

От него я узнал, что из трёх моих водителей один завербован украинской стороной, что была попытка завербовать моего адъютанта. Однажды я получил приглашение приехать на встречу с работниками «Особого отдела флота Украины» (Мищенко, Скипальский, другие). Предмет беседы – «взаимное выяснение обстановки». Я приехал – но не в назначенное время, а внезапно, чем, по всей видимости, их слегка огорошил. Угрюмов тогда отругал меня, объяснив, почему приезжать не следовало.

Встречались мы с ним постоянно. Он информировал меня о тех событиях, которые были для меня закрыты. Когда я рассказывал ему об утечках информации прямо из своего кабинета, он отвечал:

– Пока ничего менять не надо. Дыру в заборе тоже можно использовать, хотя и удобнее ходить через калитку. Будем запускать «дезу» и выводить их на ложные направления.

Говорил о том, что в Новороссийске собирается хорошая команда из проверенных им людей, но всё равно тяжко работать, поскольку много информации, которую он передаёт в Москву, остаётся невостребованной – уходит в «чёрный ящик».

Встречались мы и в Севастополе, и в Новороссийске – я мог передвигаться по своему усмотрению куда угодно. Герман Алексеевич уже после нескольких встреч вызвал у меня абсолютное доверие: настоящий русский офицер. Неповерхностный, мыслящий масштабно, в хорошем смысле склонный к авантюризму, к рискованным предприятиям. Видя, как они задыхаются в обустройстве на новом месте, в Новороссийске, я смог помочь ему с техникой.

Герман рождён был создавать – это в нём клокотало. И я по-человечески удивляюсь, вспоминая про это: как же те люди, которые разрушали Россию, Советский Союз, даже не задумывались, что ведь потом-то надо будет строить!..

Капитан 1-го ранга Иван Андреевич Ч-в:

Еще до приезда Заики он мне ставит задачу:

– Иван, надо «под себя» взять таможню и всю эту прокурорско-судебную систему, чтобы мы находились в курсе событий. Ты начальник группы по борьбе с коррупцией – вот и действуй.

– Есть!

Первый начальник таможни в Новороссийске был Хмелевский (ныне покойный). Прихожу к нему на приём, он по телефону разговаривает. Затем барственно-устало:

– Извините, родной мой, вы кто такой?..

– Начальник группы по борьбе с коррупцией военной контрразведки Черноморского флота такой-то. Мой начальник – капитан 1-го ранга Угрюмов Герман Алексеевич.

– Но у меня уже есть служба во главе с Бессмертным.

– Да, но вы же видите, как развиваются события.

(А шел вывод наших войск из Грузии, корабли приходили постоянно, нам работы было – по самую маковку!) Я предложил как-то распределить обязанности и участки работы, выработать взаимодействие, обмен информацией.

– Хорошо. Только сейчас я занят, жду вас завтра в 11 утра.

Я доволен: договорился с начальником таможни. А ему только что новый чин присвоили, весь город перед ним ниц падает, а я всего лишь капитан 3-го ранга – свежеиспечённый, только-только надел погоны с двумя просветами. Являюсь в отдел, докладываю Герману Алексеевичу:

– Завтра в 11 часов утра начальник таможни ждет нас в кабинете.

Он отвалился в кресле и говорит:

– Ты меня, наверное, не понял, Ваня. Или я тебе задачу неправильно поставил. Это что, я поеду к начальнику таможни? Я, представитель Федеральной службы безопасности России?! Да Господь с тобой!

– Вы же сказали – договориться о встрече, я и договорился…

– Да ты что, первый год со мной служишь? Онко мнедолжен приехать! Вот так ты и должен был договариваться.

– Но вы же сказали…

– Погоди! Мы зачем в этот город пришли? Чтобы встать на защиту южных рубежей Отечества. Я что – своипроблемы здесь решаю?.. Завтра доставишь его. Следующий посетитель в моём кабинете – военный прокурор!

– Теперь задача понятна!

Это была не амбиция претенциозного руководителя. Угрюмов «столбил» должность хозяина, обозначал для всех и на долгое время своё положение и место: знайте его! ФСБ всегда должна быть на высоте, поскольку это орган государственнойбезопасности. И мне наука: неси имя сотрудника госбезопасности с честью и достоинством.

В работе он заражал личным примером. К нему очень подходила меткая русская пословица – ретивому коню тот же корм, а работы вдвое. Кажется, Конфуций сказал: «Видеть то, осуществления чего требует долг, и не сделать – есть отсутствие мужества». Герман Алексеевич, сколько я его знал, всегда поступал согласно этой заповеди. В служебном кабинете его сразу чувствовалась деловая обстановка и комфорт без излишеств: ничто не отвлекает и ничто не напрягает. На столе на подставке стояла металлическая пластина с выгравированной надписью: «Кто хочет работать – работает, кто не хочет – ищет причину». Когда кто-то жаловался на трудности, он согласно кивал головой: «Да-да, всё правильно», – и поворачивал пластину надписью к собеседнику. Это, я тебе скажу, был ду-у-уш!..

Александр Владиславович Жардецкий:

Из бакинского огня он попал в новороссийское пекло. Демократический бардак в стране сильно ударил по Военно-Морскому Флоту России. Плюс еще эта некрасивая делёжка Черноморского флота, украинский нахрап. Работы у него там было – ой-ё-ёй!

Говорят: когда море спокойно, всякий может быть кормчим. А на его месте справился бы не всякий.

Глава 7
Тихий океан

Путь на мостик не бывает гладким,

И нельзя построить по прямой

Курс от первой штурманской прокладки

До последней мили за кормой.

Игорь Пантюхов. Капитаны

Будущий адмирал, а тогда капитан 2-го ранга, Александр Васильевич Колчакписал в декабре 1907 года после неудачной русско-японской войны, размышляя о программе военно-морского строительства: «Мировое значение моря как совокупности удобнейших и выгоднейших путей сообщения получает исключительную важность во время войны. Водное пространство моря с этой точки зрения можно рассматривать как развитую до пределов сеть железных дорог ( не забудем, что перед войной закончилось строительство Транссибирской магистрали – на протяжении нескольких лет это была «тема дня». —В. М. ),получающих с момента объявления войны желаемое стратегическое значение. …Значение сообщения и транспорта слишком понятно, чтобы стоило о нём говорить далее».

Поражение в войне – горе горькое, но ещё не беда. Беда – когда в стране Смута!.. Человек с сильной волей, огромного личного мужества, бесконечно преданный флоту и России, Колчак верил, что слава русского флота возродится и ещё не раз эхом прокатится над Мировым океаном. Мало того, он заявил: «Я беру на себя смелость разобрать по возможности беспристрастно основные вопросы: для чего России необходима морская сила и что такое эта сила, или точнее, в чём эта сила выражается». Тогда ему исполнилось всего 34 года.

Другой талантливый русский военачальник, тоже с трагической судьбой – Верховный главнокомандующий русской армии, из простых казаков, генерал Лавр Георгиевич Корнилов, десять лет спустя, выступая на Государственном совещании в Москве, ещё не преданный масонами и политиками и – Бог знает, насколько глубоко и искренне – веривший в идеалы Февральской буржуазной революции, говорил о насущнейших нуждах армии: «В наследие от старого режима свободная Россия получила армию, в организации которой, конечно, были крупные недочёты. Но тем не менее эта армия была боеспособной, стойкой и готовой к самопожертвованиям. Целым рядом законодательных мер, проведённых после переворота людьми, чуждыми духу и пониманию армии, эта армия была превращена в безумнейшую толпу, дорожащую исключительно собственной жизнью.

…Необходимо поднять престиж офицеров. Офицерский корпус, доблестно сражавшийся за всё время войны, в громадном большинстве сразу ставший на сторону революции и оставшийся верным её делу, и теперь должен быть вознаграждён нравственно за все понесённые им, не по его вине, унижения и за систематические издевательства. (Возгласы: – Правильно!)Должно быть улучшено материальное положение офицеров, их семей, вдов и сирот павших героев, причём справедливо отметить, что это чуть ли не единственная корпорация в России, которая до сих пор не заикнулась о своих нуждах, которая не требовала улучшения своего материального положения. А каково это положение, показывает недавний пример того прапорщика, который был поднят на улице Петрограда, упавшего от истощения сил, вследствие голода, за неимением средств».

Это была присказка,уважаемый читатель …Надеюсь, понятная.

Генерал-полковник Алексей Алексеевич Моляков:

Я был начальником военной контрразведки России, когда на Дальнем Востоке случилась трагедия: погиб начальник Особого отдела Н. В. Егоркин. Встал вопрос – кем его заменить. Я предложил кандидатуру Угрюмова.

После бесед с руководством относительно его кандидатуры было принято однозначное решение: на Тихоокеанский флот назначить его в качестве руководителя военной контрразведки флота. Там и театр военных действий уже побольше, и количественный состав, и масштабы другие.

Мне довелось выехать туда, на ТОФ, и представить его оперативному составу. Полетели мы вместе с министром В. П. Баранниковым и группой лиц – по просьбе Германа Алексеевича, чтобы определиться: в каком состоянии находится хозяйство, которое он принимает. Наша комиссия проработала две недели и сделала соответствующие выводы.

Генерал-лейтенант Владимир Иванович Петрищев:

Мы инспектировали Управление Особых отделов Тихоокеанского флота, побывали везде, всё увидели своими глазами. На разбор специально прилетел министр Баранников. Такое случилось впервые, чтоб министр прилетел ознакомиться с положением Особого отдела, до этого, как максимум, он инспектировал территориальные Управления Особых отделов.

Впечатление было тягостным. Москва словно запамятовала, что есть такой стратегически важный регион России, как Приморье. Финансирование и снабжение – неполное и эпизодическое, элементарные хозяйственные вопросы по обустройству быта офицеров и мичманов надо было Егоркину решать каждый Божий день – и даже эти крохи вымаливать и выдирать!.. И в этой тяжелейшей обстановке он сумел сохранить оперативное ядро и работать результативно. Кто это нынче оценит!.. Я постарался всё изложить объективно. Простой пример – нет форменной одежды, на службу приходят в чём попало, про форму забыли. Когда я докладывал об этом, кто-то с трибуны бросил фразу: «А они тут в плавках на работу не ходят?».

Герман Алексеевич правильно поступил, попросив нас приехать с проверкой. Одно дело, когда он сам будет мотаться по объектам и изучать – на это потребуется полгода, если не больше, другое дело – когда приедет квалифицированная бригада, всё проверит и разложит по полочкам, нарисует объективную картину и даст рекомендации – где, что и как исправлять. И третье – Центр будет знать его «стартовый капитал» в этом регионе, чтобы затем иметь возможность сравнить – дело пошло на поправку или стало ещё хуже.

Месяцев через десять мы приехали в меньшем составе, чтобы проверить, какие произошли изменения и в какую сторону. В докладе я прямо написал: «Сегодня мы приехали совершенно в другой отдел». Меньше чем за год Герман Алексеевич кардинально изменил ситуацию. Укрепил кадры, повысил дисциплину, ответственность и, естественно, результативность работы. Для нас даже важен был не сам результат – результаты всегда будут, если работа отлажена, нам важно было увидеть – переломилась ли общая обстановка, повысилась ли управляемость людьми. Всё это было налицо. Тогда царила пассивность и безысходность, а сейчас мы увидели, что у людей глаза загорелись.

Алексей Алексеевич Моляков:

А время-то, помните, какое было!.. Отношение к органам госбезопасности сделалось негативным задолго до августа 91-го года. Полагали почему-то, что деятельность органов на протяжении советского периода была только репрессивной… И в это нелегкое для нас время у Германа Алексеевича открылся талант: наладить тот уровень работы, при котором бы коллектив стал более работоспособным и давал ощутимые положительные результаты. Задачи видоизменялись, но по существу оставались прежними. И страна, и оборонный комплекс, и Вооруженные силы нуждались в надежной контрразведывательной защите. Нельзя было терять из виду устремлений спецслужб противников и к Военно-Морскому флоту, и в целом к Вооруженным силам, и к государству. Наивно было бы полагать, что мы, спецслужбы разных государств, стали «братьями» только потому, что наши президенты называют друг друга на «ты».

А задачи перед Германом Алексеевичем были поставлены очень жёсткие, с учетом сложности обстановки на Дальневосточном театре военных действий. Хозяйство, которое он принял, в целом было в рабочем состоянии. Как в любом коллективе, там были передовики, середнячки, были и отстающие, но в целом сохранилось работоспособное ядро. В этом мы убедились в ходе проверки перед вступлением Угрюмова в должность.

Автор:Ещё бы не помнить, какое для российских спецслужб это было время, и, помимо прочего, огромную статью – на три номера! – в «Известиях» неугомонной искательницы «правды» Евгении Альбац, автора книги с красноречивым названием «Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ». Заголовок статьи кричащ, суров и требователен: «Лубянка»: будет ли этому конец?» Как всегда, сердечного жару журналистке не занимать; как сказал в своё время Лев Толстой: «Не могу молчать!» – так и она садится за чистый лист бумаги, когда сердцу уже тесно и тревожно в груди… В её понимании Комитет государственной безопасности, то бишь «Лубянка», «является тем, чем была до августа девяносто первого и осталась сейчас – политической полицией. Масштабы не те, энтузиазм – не тот, суть та же, что и была все 75 лет существования КГБ. Но самое главное – ради чего автор и пустилась в реминисценции событий последних двух лет – ничего другого после тех косметических реформ, кои были произведены в КГБ, и ждать было нельзя. /…/.

Более того: эти два года показали, что для такой структуры, как КГБ, для того чтобы она могла функционировать именно как политическая полиция и отравлять жизнь обществу, не так уж важна и форма государственного устройства. /…/.

Система госбезопасности порочна в своей основе. И потому простому реформированию, бумажному обновлению – не поддаётся. И не поддастся. /…/.

КГБ был востребован в самой отвратительной своей ипостаси – в сфере подслушивания и подглядывания за политическими противниками. Это очень опасные игры».

Благородный гнев сопровождает каждую строчку этого печатного труда. «Ну, поганцы эти лубянцы! – думал, наверное, читатель «Известий», разворачивая очередной номер с продолжением. – Это ж до какой истерики даму довели!..» В это время ходил в народе анекдот: по сообщению ИТАР – ТАСС, в домашней библиотеке президента случился пожар; обекниги сгорели. Одну он даже не успел раскрасить. Может быть, поэтому Борис Николаевич, почувствовав книжный голод, набросился на «Известия» и… наткнулся на гневный вопрос журналистки: «Доколе?!» Во всяком случае, государственный документ, подписанный им, кое-где прямо-таки калькирует мысли и фразы из упомянутой статьи. Верх иезуитства – это, конечно, датаего подписания: наутро после Дня работников госбезопасности. Вместо огуречного рассола, понимашь…

У к а з

Президента Российской Федерации

Об упразднении Министерства безопасности Российской Федерации

и создании Федеральной службы контрразведки Российской Федерации

Система органов ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-КГБ-МБ оказалась нереформируемой. Предпринимаемые в последние годы попытки реорганизации носили в основном внешний, косметический характер. К настоящему времени стратегическая концепция обеспечения государственной безопасности России у Министерства безопасности Российской Федерации отсутствует. Контрразведывательная работа ослаблена. Система политического сыска законсервирована и легко может быть воссоздана.

На фоне происходящих в России демократических, конституционных преобразований существующая система обеспечения государственной безопасности Российской Федерации изжила себя, неэффективна, обременительна для государственного бюджета, является сдерживающим фактором проведения политических и экономических реформ.

С целью создания надёжной системы государственной безопасности Российской Федерации постановляю:

1. Упразднить Министерство безопасности Российской Федерации.

2. Создать Федеральную службу контрразведки Российской Федерации.

3. Установить, что Федеральную службу контрразведки Российской Федерации возглавляет директор в ранге министра Российской Федерации и что он подчинён непосредственно Президенту Российской Федерации. Назначить Голушко Н. М. директором Федеральной службы контрразведки Российской Федерации.

4. Директору Федеральной службы контрразведки Российской Федерации Голушко Н. М. в двухнедельный срок разработать и представить на утверждение Президенту Российской Федерации Положение о Федеральной службе контрразведки Российской Федерации.

5. Установить, что сотрудники Министерства безопасности Российской Федерации и подведомственных ему органов и организаций считаются временно проходящими службу в Федеральной службе контрразведки Российской Федерации до прохождения ими аттестации, необходимой для зачисления в штаты Федеральной службы контрразведки Российской Федерации.

6. Настоящий Указ вступает в силу с момента подписания.

Президент Российской Федерации

Б. Ельцин

Москва, Кремль.

^{21 декабря 1993 года.}

Автор:Как сообщили те же «Известия» от 24 декабря, «указ был спешно подготовлен без участия Совета безопасности страны». Двум напористым корреспондентам этой газеты начальник Центра общественных связей Алексей Кондауровответил, что есть решение пока не комментировать новость в средствах массовой информации. Спустя несколько лет Станислав Лекарев и Анатолий Судоплатоввсё-таки прокомментировали решение первого российского президента в открытой печати («Независимое военное обозрение», № 9, 2003).