Текст книги "Голос из толпы. Дневниковые записи"
Автор книги: Вячеслав Тюев
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Но вот мне дан стакан. Я быстро его выпиваю и ничем не закусываю, кроме кусочка хлеба и белого сыра (оно так называется, это белое вещество). Ничем другим закусывать не решаюсь, брезгую. И в течение всей попойки ничем другим не закусывал, ссылаясь на то, что плотно пообедал дома. Пью, а меня преследует мысль, будто рядом со мной находится Рона, объект моей платонической любви на филфаке, я тихо ее предупреждаю, что, мол, потерпи из‐за брата моего. А терпеть, мыслится, ей надо: водку она не пьет, ей противно то, что ее окружает, то, как едят, как пьют, противен мой вид со стаканом водки в руке (специально из‐за нее, мыслится, я сбегал в магазин за вином. Не пить же ей то, что и я-то заглатываю с усилием!).
Закурили. Голова чуть закружилась. Постепенно брезгливость и сожаление о загубленном вечере пропадают. Водка берет свое. Мне приятно мусолить сигарету в мундштуке – это главное, что в мундштуке; от такого форса чувствуешь удовольствие.
Запели. Валька играет на рояле, я пою басом. Все удивляются моему голосу, у меня ж в мозгу мелькает: вот бы сюда Гайдаренко, он бы их удивил!.. О Роне забываю.
Водка кончилась. Послали меня за новой водкой – кабачок внизу.
Влетел в кабак и – петь. Веселый был, чуть ли не за студента консерватории себя выдавал. И кричал всё, что брат в армию уходит. Это обстоятельство, казалось мне, увеличивает мой вес в глазах слушателей: дескать, не смотрите на меня как на впервые загулявшего мальчика, смотрите как на взрослого, брат которого, ровесник этого взрослого, уходит в армию. Потом, помню, жали друг другу руки с каким-то папашей, с ним был сынок годков трех-четырех. Папаша: «Родина вам во что дала! Чтите!» Я, откликаясь на его призыв всем своим пьяным сердцем, снова жму ему руку, улыбаюсь и говорю, указывая на сына-пузана: вот тоже, мол, герой, замечательный человек растет.
Вернулся к ребятам, а дома уже Василий, Валькин отец. Заспорили о Шаляпине, Рейзене. Спор затянулся. «У тебя батькина хорошая черта, – говорит Василий. – Споришь хорошо. Хоть и не знаешь. На вот, выпей…» И я снова пью. В споре о моем голосе Василий, довоенный выпускник консерватории по классу вокала, утверждает, что у меня или тенор, или нет голоса вообще. Я, Сережка и Валькина мать настаиваем, что у меня бас. В общем, талант, приходят все к общему выводу, и мне весело думать о себе так.
Потом пошли гулять. Уже ночь, хотя и светло. Дворовые ворота закрыты. Пришлось лезть через забор во дворе.
(Спутал! Это был уже второй наш выход в ночь. Первый раз пошли гулять часов в 12, к Мишке пошли. Идем по улице, поем про негра. Хоть и пьяны, поем на удивление не похабную песню, а пропагандирующую мир; у негра черная кожа, но он тоже человек – такова главная мысль песни. Идем обнявшись. Прохожие смотрят, провожают взглядами, улыбаются, а мы идем с таким ощущением, будто победители по освобожденному ими городу; оттого и весело тем людям, что смотрят на нас, они, может, смеются над нами, но мы не догадываемся об этом, мы, победители, идем гордо, по самой середине улицы и поем про негра. Потом, помню, хватали девок, пытались их ловить.)
Но вот идем теперь уже глубокой ночью. Я держусь по сравнению с Сергеем1818
Имеется в виду Сергей Гарлеман.
[Закрыть] так, как будто мало пил, а пил я и больше его, и так, как никто не пил («Выпьешь по-польски?» – «Выпью!» И я выпил мелкими глотками почти стакан. И горло прополоскал водкой). Ребята говорят:
– Славка здорово держится.
– Еще бы, он физически сильнее.
То, что я, по их словам, физически сильнее, мне слышать приятно, и все последующее время я только и делаю, что стараюсь показать, что я почти не пьян, т. е. сильнее их физически. Мысль о том, чтобы не упасть в их глазах, все время сторожит меня.
Сергей признается мне, какие у него проблемы с бабами. От этого он становится мне почему-то ближе, милее. «Дорогой Сергей, – думаю я пьяно. – Тебе бы бабу, но ночью бабы не найти. Жалко».
А потом было…
летчик с девушкой. «Лучше, ребята, не связывайтесь!»
карты,
игра в булыжник посреди мостовой, как в футбол,
пьем газированную воду на Невском, отколупнув крантик в емкости, где эта вода содержится.
И еще: стою у умывальника, голова на кране, думаю: «Я пьяный, вдруг упаду, ведь может это быть, ведь я пьян», – мысль эта забавна.
Мне смешно от того, как было бы нелепо, если бы человек, находясь в здравом уме, вдруг упал возле умывальника; это необыкновенно, непростительно – упасть ни с того ни с сего рядом с умывальником. Однако сейчас, в ином человеческом состоянии, упасть мне можно, и это мне простится, это не будет никому казаться необыкновенным (а ведь и сейчас я все-таки нормальный!). И мне забавно, что сейчас мне можно упасть и что меня за это не осудят. И я чувствую, что мне хочется упасть, и мне задорно видеть себя упавшим и одновременно ждать: вот-вот упаду.
Возвращался от Вальки в семь утра. Не иду, а влачусь, голова трещит, в ней готова разорваться бомба. Губы, зубы пересохли, они мерзко, сухо соприкасаются друг с другом. В животе, во всем организме – яд. Чувствую: сейчас вырвет. Стону, и от того, что стону (хотя мог и не стонать – стонать в этом положении мне кажется картинным), мне все же легче.
25‐е, понедельник. Сегодня футбол: «Зенит» (Л-град) – «Динамо» (М-сква). Матч (состязание, как официально стали говорить недавно. Не привьется это «исконное» словечко, наверное. В лучшем случае эти два слова лет через десять будут существовать на равных правах) – этот матч имеет большое значение. Решается вопрос о третьем месте по результатам первого круга. А «Зенит» так успешно играет в последних турах и так много новых болельщиков у него появляется, что дух захватывает. В прошлом году «Зенит», правда, в общем-то лучше выступал и был на третьем месте, однако в этом году начал ведь с серии поражений. Никогда в этом году еще не ехало на стадион такое множество людей. На солнце блестят бесконечные ряды машин. Точно саранча. Даже посередине моста машины стоят и, постояв, медленно сползают с него и снова притормаживают – пробкам не рассосаться. Гордые чувства поднимаются из‐за того, что видишь столь могучую армаду автомобилей, видишь воочию мощь и силу страны, а во-вторых, из‐за того, что столь популярен «Зенит», что так его любят (наше «Динамо»1919
Имеется в виду ленинградская футбольная команда «Динамо», созданная в 1922 г. и выступавшая в чемпионате СССР (занимала пятое место в 1940, 1945, 1946, 1952 гг.).
[Закрыть] идет на предпоследнем месте). Трамваи набиты битком. Ни в прошлые годы, ни тем более в этом году их так не осаждали. Едут, цепляясь за борта, за рейки окон. Бортов трамвая не видно – сплошь люди. Трамваи не идут – плетутся. Глядишь на все это и думаешь: вот бы зенитчики посмотрели, почувствовали, как их любят, как надеются на них, тогда бы они сыграли ого как!
Я ехал на борту. Никогда еще в жизни так не утруждал рук: после поездки висят и больно от того, что они тяжелы, висящие, точно чугунные, и поднять нельзя – не гнутся в локтях; лишь только сделаешь попытку согнуть, ноют и болят невыразимо.
Да, никогда в этом году еще не было столько народу, никогда в течение семи лет я не слышал песенки, что играло сегодня радио на стадионе: «Там ждет тебя далекая, подруга синеокая» из фильма военной поры «Антоша Рыбкин»2020
Фильм «Антоша Рыбкин» вышел на экраны в 1942 г. (реж. К. К. Юдин).
[Закрыть].
Ну и игра была! Замечательная. Здесь, в Ленинграде, был знаменитый радиокомментатор Синявский. Специально приехал. Счет 1:1. Первый гол Трофимова, второй – наш, Жилина.
28‐е, четверг. Слышал в трамвае:
– Дармоеды! (Это о милиционерах.) Одеты словно генералы (в белых кителях и фуражках). Вот если бы женщины были милиционерами, то их бы все уважали, и слушались бы, и хорошо было бы.
Загорал в Палевском саду, читал книгу.
Минут двадцать-тридцать готовился к экзамену по истории славянских стран. Невдалеке сидели две девушки и парень. Девушки повизгивали, когда парень их тискал. Тут они увидели третью – шедшую с ребенком по садовой дорожке. Наверное, она была им знакома, потому что они так же весело и шумно, как и возились, закричали: «Что, твой?» – «Да, мой», – подумав, так же задорно ответила та, третья. «Здорово работаешь!» – закричали первые две. «Пятилетку – за четыре года!» – добавил парень, и вся троица засмеялась. Потом, когда их знакомая с ребенком прошла, они как ни в чем не бывало продолжали разговаривать, шутить и возиться.
Сперва эта сценка вызвала во мне гадливость, особенно «Здорово работаешь!», но потом вдруг неожиданно я понял и почувствовал, что этот короткий шутливый разговор вовсе не пошл и не должен вызывать гадливости. Я видел, как они сами все это воспринимали, как они оставались обыкновенными, не жеманились и не гримасничали, как это наверняка сделали бы Рона и остальные факовые2121
То есть факультетские.
[Закрыть]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
