Текст книги "Женить нельзя помиловать"

Автор книги: Вячеслав Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА I,

в которой в наш дом приходят старые друзья и новые проблемы

– Дела, Сэд, дела… – вздохнул гном, плеснув из пузатого кувшина в кубок. – Никуда от них не деться!

– С чего это ты стал таким занятым?

– А ты как думал?! Я ведь, между прочим, теперь такая шишка… – Мой приятель подбоченился и, закатав рукав, предъявил мне широкий золотой браслет, испещренный чернеными рунами. – Видал? Читай!

– Ты же знаешь, что я не читаю на вашем языке, – вздохнул я.

– Варвар! Ну так слушай.

Римбольд прокашлялся и начал торжественно декламировать:

– Друлл Стахан Долгобородый, сын Наира, сына Гаила, сына Ругера, сын Кирка, правитель великого, древнего и славного Гномийского княжества, наградил сим браслетом Римбольда Каменного Кукиша, сына Ульна, сына Плойна, сына Пендана, сына Ниокса за великие заслуги, оказанные князю и всему народу гномов, и повелел добавить к имени героя почетное прозвище «Податель Великой Радости», о чем на Колонне великих деяний, что стоит в тронном зале прекрасного Стоунхолда, выбита соответствующая фраза!

– Впечатляет, – кивнул я, когда гном перевел дух. – Правда, сдается мне, что на такой браслет влезло бы только перечисление, кто чей сын…

– Что?! – Борода Римбольда распушилась и встала дыбом, а взгляд прошелся по мне, как дубина тролля. – Ты что же, хочешь сказать…

– Да ладно, ладно, не кипятись! – поспешно замахал я руками. – Это же просто шутка.

– Дурацкая шутка! Есть вещи, над которыми нельзя шутить! Ни при каких условиях!

– Ну извини, я не знал, что для тебя это так важно. Лучше расскажи, как бывший изгнанник удостоился такой великой чести.

Я познакомился с Римбольдом почти два года назад. Тогда он, бывший придворный парикмахер князя Друлла, был изгнан из княжества за разглашение государственной тайны. Оная тайна же заключалась в том, что Друлл, словно в насмешку над своим гордым прозвищем, захворал самой унизительной для гнома болезнью: у него стала вылезать борода и он был вынужден носить искусно изготовленную накладку. При вынесении приговора князь заявил, что Римбольд может заслужить прощение, если найдет в Спящих Дубравах месторождение драгоценных камней под названием эйлоны. Неслабое желание, если спросите мое мнение, поскольку эйлоны так красивы и попадаются настолько редко, что самый невзрачный из них стоит во много раз дороже любого бриллианта чистой воды. Да что деньги! Некоторые, если мой приятель Бон Гейме не врет, на полном серьезе считают эти камушки застывшими слезами Замученной Девственницы.

В свою очередь, мы с женой (правда, тогда она еще не была моей женой и ничьей женой вообще) и все тем же Боном Геймсом плыли в Спящие Дубравы спасать Глориного папу, короля Гройдейла Лейпольдта XIV. Ну да, не удивляйтесь, мой тесть – самый настоящий король. Впрочем, сейчас он в отставке по собственному желанию, хотя это дела и не меняет. Ну так вот, как оказалось, спасать драгоценного тестя вовсе не нужно, он и так неплохо устроился: стал ни много ни мало Верховным Лесничим Спящих Дубрав! С моей точки зрения, это куда круче, чем любой король, поскольку королей в мире – хоть пруд пруди, а вот Дубравы и их Лесничий – товар штучный. Как бы там ни было, но история эта долгая и запутанная, хотя и не лишена занимательности. Кроме шуток – я слышал краем уха, что по ее мотивам какой-то борзописец накатал целый роман с дурацким названием «Спящие Дубравы». Должно быть, переврал половину, шельма! Так что, если кто хочет подробностей, поспрошайте в книжных лавках.

Так это я все к чему: месторождение эйлонов в Дубравах и впрямь наличествовало, но их обитатели отнюдь не горели желанием видеть у себя в гостях толпы искателей сокровищ. А если эти обитатели чего-то хотят (или, как в данном случае, НЕ хотят), то они своего добиваются. Римбольда заставили поклясться Святыми Горами (а эту клятву еще не нарушил ни один гном), что он сохранит месторождение эйлонов в тайне. В качестве моральной компенсации Лесничий и Элейн вручили гному коробочку и приказали передать ее князю Друллу лично в руки.

Кто такая Элейн? О, об этой женщине я могу говорить долго и пространно… если, конечно, жены поблизости не окажется. Вы только не подумайте чего такого, они вполне себе дружат, и все такое. Но покажите мне хоть одну женщину, которой понравится, что ее муж хвалит в ее присутствии другую, тем более – говорит о ее красоте. А Элейн не просто красива – она ослепительна, восхитительна, бесподобна! К тому же невероятно умна и, по слухам, одна из самых великих магесс нашего времени. По крайней мере, те ее трюки, которые я видел, впечатляют. До появления в Дубравах моего тестя Элейн занимала должность Верховного Лесничего, но с радостью уступила ее старине Лейпольдту, а сама вышла за него замуж. В результате он получил замечательную жену, стабильную работу и практически неисчерпаемый источник магической энергии вкупе со всплеском собственных способностей, а она – обожающего ее мужа и возможность путешествовать по миру в свое удовольствие, поскольку Лесничий постоянно находится только в Дубравах и нигде более. Короче, обе стороны остались совершенно довольны.

Как бы там ни было, но в ответ на мою просьбу надутый гном буркнул под нос:

– Не расскажу!

– Расскажешь, расскажешь, куда ты денешься, – не согласился я.

Римбольд прищурился:

– А почему ты в этом так уверен?

– Да потому, что тебя просто распирает от желания рассказать об этом. И не только мне, но всем и каждому.

– Да ты… ты… – От возмущения мой приятель стал заикаться.

– Прав? – ехидно осведомился я. И как в воду глядел.

– Ты, конечно, помнишь ту коробочку, что вручил мне Лесничий? – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Римбольд после секундной заминки. Я кивнул. – А если помнишь коробочку, то должен помнить и то, что мы с Элейн после этого немного поговорили на гномьем.

А ведь и верно! Мы с Боном, как единственные в компании, не знающие языка бородатых сквалыг, даже потребовали перевода, но получили решительный отказ и даже слегка обиделись. – Так вот. Добрался я до Стоунхолда, с трудом пробился к Друллу на аудиенцию и честь по чести все выложил. Ты бы видел его лицо! Аж фальшивая борода от изумления отклеилась и набок съехала! Впрочем, бороду все равно пришлось бы отдирать. В коробочке была какая-то густая мазь зеленого цвета и неописуемого запаха. На словах же магесса велела князю дословно: «Намажь харю и возрадуйся!» Ну, поскольку Друлл – гном осторожный, то сначала он закатал рукав и весьма густо намазал правую руку от запястья до локтя.

– И что? – с интересом спросил я.

– А ты как думаешь? Разумеется, мазь моментально впиталась, и уже через пару минут десница Друлла была настолько волосатой, что обзавидовался бы даже тот монстр, про которого вы с Боном мне так вдохновенно врали.

Под монстром Римбольд явно имел в виду Большого Волосатого Ы – существо, как принято выражаться, «дикое, но симпатичное». С ним мы познакомились, проезжая через Лохолесье по дороге в Спящие Дубравы.

Даже если гном и преувеличивал – а с него бы сталось! – я не удержался и захохотал. Римбольд воспринял мой смех как должное и продолжал:

– Да, теперь нашему князю впору именоваться не только Долгобородым, но и Мохноруким. Впрочем, его это не сильно расстроило. В конце концов, руку можно время от времени брить, да и под одеждой дефект почти не заметен. Зато какая восхитительная борода выросла на княжеской физиономии, когда ее обработали чудесной мазью! Я, как искушенный парикмахер, мог бы долго о ней рассказывать, но ты все равно не оценишь. Как бы там ни было, но после такого подарка Друлл не только повелел раз и навсегда оставить ваш паршивый Гройдейл в покое, но и полностью реабилитировал твоего покорного слугу, вручив ему этот браслет.

Гройдейл – это маленькое королевство на востоке, совсем рядом с княжеством. Впрочем, когда-то давно Гройдейл входил в его состав, но потом через горы перевалило воинственное племя варваров-гройлов во главе с серьезным дядькой по имени Уг-Вот-С-Такими-Зубами. Впрочем, судя по легендам, «вот такими» у дядьки были не только зубы, но и все прочие части тела, а также тяжеленная двулезвийная секира, прозываемая «Гаплык». Все прочие гройлы если и отличались от своего вождя, то не сильно. Понятное дело, что против такого противника у гномов шансов не было. Изрядно уделав бородатых в нескольких больших сражениях, Уг сложил из черепов убитых нехилую пирамиду, а выживших оттеснил на север. На освободившихся территориях возникло поселение с незамысловатым названием «Гройлы тут», с течением времени превратившееся в королевство.

Гномы, надо вам сказать, существа отнюдь не злопамятные. Они просто злые, и память у них хорошая. Так что, хотя время шло и от Уга и его варваров остались лишь воспоминания, горный народ упорно не желал оставлять их потомков в покое. Войны гремели одна за другой почти семьсот лет, но ни одна сторона не могла окончательно взять верх. И вот совсем недавно, когда на троне Гройдейла восседал мой драгоценный тесть Лейпольдт XIV (монарх, между нами говоря, так себе), его королевство едва не досталось бородатым вообще без кровопролития. Положение спасла лишь Элейн, лично заплатившая князю Друллу выкуп. Впрочем, сдается мне, одними деньгами дело бы не решилось, но из прекрасной магессы, если она не хочет, и слова не вытянешь…

Выслушав мои искренние поздравления, Римбольд поблагодарил и неожиданно вздохнул:

– Вообще-то, Сэд, – ты только никому не говори! – ты отчасти прав. Намоем браслете выбито: «Римбольд! Братан! Век не забуду! Друлл». Но уж на Колонну великих деяний нанесли все, что я тебе рассказал, честь по чести.

– Ну, тогда не велика разница! – великодушно согласился я, даже не скрывая улыбку. – А что было дальше?

– Дальше, – Римбольд мечтательно закатил глаза, – я, как доверенное лицо князя, мотался по всему материку с крайне секретными и ответственными поручениями. Суть их, разумеется, составляет государственную тайну, но ты и представить себе не можешь, сколько раз за это время я был на волосок от верной смерти! Какого мужества, ловкости и смекалки требовали от меня обстоятельства! Какие опасности подстерегали меня на кажд…

– Достаточно! – взмолился я, по опыту зная, что только дай этому болтуну волю, и он будет расписывать свои подвиги часа три.

– Ну вот, и слова не дает сказать! – недовольно буркнул мой бородатый приятель. – Ты, конечно, мне друг, Сэд, и все такое, но при этом начисто лишен совести! Мы ведь с тобой не виделись Пругг знает сколько времени!

– Не ворчи, это тебя старит! – Я слегка хлопнул гнома по плечу. – А моей совестью работает Глори.

Глори – это как раз моя жена, урожденная принцесса Глорианна-Теодора Нахаль-Церберская.

– Оно и видно! – фыркнул тот и демонстративно потер плечо. – Ну и ручища у тебя, долговязый. Теперь ведь синяк будет, как пить дать… М-да, а я ведь, между прочим, заявился сюда по твою душу.

– Серьезно? А я-то думал, что ты просто соскучился.

– Ага! Держи карман шире! По твоей милой жене – кстати, до сих пор не пойму, что она в тебе нашла! – и впрямь соскучился, но что касается тебя, невоспитанный варвар… Впрочем, я, быть может, и прощу тебя, но потребую в виде компенсации за моральные издержки, чтобы меня накормили обедом. Прошу заметить: не каучуковой подметкой, которую в этой забегаловке втюхивают клиентам под видом мяса, а нормальным обедом. Как минимум – из четырех блюд. Десерт приветствуется.

– А то ты сам не знаешь, что Глори оторвет мне голову, если я не приведу тебя к обеду. Тем более что сегодня она собиралась печь твои любимые пирожки с ягодами.

– Да что же ты сразу-то сказать не мог?! – всплеснул руками гном. – Бессердечный ты всё-таки тип, Сэдрик! Если бы ты знал, сколько раз я, как волшебный сон, вспоминал чудесную стряпню Глори, когда жестокие клеши голода стискивали мой желудок, в то время как я пробирался, ежесекундно рискуя жизнью…

– Стоп, стоп, стоп! – поднял я руки, чувствуя, что гнома опять понесло. – Глори тоже наверняка желает услышать о твоих подвигах. Так что, если ты хочешь, чтобы я съел все пироги сам, то можешь сидеть дальше, а я пошел.

– Эх, не будь я так голоден!.. – Римбольд, притворно охая, встал, взвалил на плечо объемистую дорожную сумку и направился к выходу.

Не тут-то было.

Малыш Черч, бывший профессиональный костолом и хозяин трактира «Золотая кружка», в котором мы в настоящий момент находились, не зевал. С неожиданной для такого грузного тела проворностью он перегнулся через стойку и схватил гнома за шкирку.

– В чем дело?! – взвизгнул тот. – Мы торопимся!

– Ничего не имею против. Заплати за еду и кувшин вина – и можешь торопиться дальше, – ухмыльнулся Черч, подмигивая мне.

– Но я думал, что Сэд…

– Извини, приятель, но я, кажется, оставил дома кошелек, – с сокрушенным видом развел я руками, прекрасно поняв, откуда ветер дует.

Обреченно вздохнув, гном полез в карман и после продолжительного исследования его содержимого выложил на стойку две серебряные монеты. Однако Черч и не думал его отпускать.

– У тебя, кажется, плохо с арифметикой. Одна монета покрывает овощной салат, ростбиф, пшеничную лепешку и две большие груши. Но кувшин муската стоит две.

– Совершенно верно! – Даже в таком неудобном положении Римбольд попытался гордо подбочениться. – Но поскольку я выпил только половину, то и платить намерен только за половину.

Разумеется, я прекрасно знал, что отмазаться таким образом от хозяина «Золотой кружки» куда труднее, чем разжалобить бога смерти Контратия.

– Ничего не знаю. Заказан был кувшин, а сколько ты выпил – это твои трудности. Можешь оставить излишки здесь и допить в другой раз бесплатно, а можешь забрать с собой. Правда, во втором случае придется дополнительно оплатить стоимость посуды.

– Да за твою кислятину и одной монеты много! – И без того не отличавшийся мотовством, Римбольд перед перспективой таких трат совсем забыл об осторожности. Брови Черча угрожающе сошлись над переносицей, и мне показалось, что где-то далеко прогремел гром.

– Послушай, коротышка. Я весьма уважаю Сэда, он мой старый приятель и отличный сосед. Это единственное, что удерживает меня от наложения на тебя штрафа за беспочвенную хулу моего вина. – Тут трактирщик встряхнул гнома так, что зубы последнего звонко клацнули, а дорогой кафтан угрожающе затрещал по швам. – Но мое терпение небезгранично, и еще одно слово…

– Так бы сразу и сказал. И совсем незачем ругаться и портить хорошую одежду, – зачастил бородатый, моментально выложив рядом с двумя монетами третью.

Ручища Черча разжалась, и потерявший точку опоры Римбольд плюхнулся на зад.

– Ты не должен был позволять ему так обращаться с твоим товарищем, Сэд, – плаксиво протянул он. – Этот бугай чуть не испортил мой превосходный кафтан, который стоит дороже, чем…

– Что-что? – ласково спросил Малыш.

– …чем кувшин этого превосходного муската! – тут же закончил гном, шустро вскакивая на ноги и прячась за меня.

– А-а…

Черч мигом потерял к Римбольду всякий интерес и протянул мне небольшой сверток:

– Пирожные для Глори.

Несмотря на все свои кулинарные таланты, такие лакомства моя жена в домашних условиях не приготовит. Впрочем, она считает – и тут я с ней абсолютно согласен, – что каждый должен заниматься своим делом: сапоги тачать – лепрехун, а пирожные печь – пикси.

– Спасибо, дружище. Вечерком заскочу и отдам деньги.

– Не за что. И можешь не торопиться. Ты же знаешь, твой кредит у меня неограничен, – широко улыбнулся трактирщик.

При этих словах лицо Римбольда налилось кровью.

– Кредит? Неограничен?! Ах ты, ах ты… ЖОПА! – взвизгнул он. Потом молниеносно плюнул в кувшин с недопитым мускатом, показал Черчу язык и стрелой вылетел за дверь, преследуемый по пятам нашим хохотом.

Большую часть дороги до нашего дома гном хранил оскорбленное молчание, но потом все же не выдержал, и мы помирились.

Наш дом – предмет моей особой гордости и зависти всех соседей. Конечно, обошелся он недешево, но после свадебного подарка Глориного папы мы могли себе позволить еще и не такое. Двухэтажный особняк утопал в зелени и цветах, а с застекленной веранды на втором этаже открывался дивный вид на окрестности. Одним из самых излюбленных наших занятий было сидеть там и, попивая что-нибудь вкусное, наблюдать, как багровый диск солнца медленно и величественно опускается за холмы.

Не успел я запереть за нами ворота, как раздался звонкий голос Глори:

– Глазам своим не верю! Римбольд! Изверг, Лака! Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал!

– О нет! Только не это! – взвизгнул гном. Но было поздно.

На лужайку перед домом уже выскочили оба наших драконозавра, прекрасно помнящие Римбольда. А впереди них несся их сынуля Ветерок.

Драконозавр – самое распространенное ездовое животное в мире, совершенно вытеснившее капризных и изнеженных лошадей, на которых в наше время перемещаются исключительно бонзы, не знающие, куда девать деньги. Лошади проигрывают драконозаврам по всем статьям: те гораздо умнее, неприхотливее и выносливее, к тому же абсолютно всеядны, а при должном обучении являются грозной боевой силой.

Ветерку скоро два года, и он унаследовал от обоих родителей все их лучшие черты. Ну, или почти все, хотя, что бы ни говорила Глори, любой мужчина должен иметь хороший аппетит, независимо от того, есть ли у мужчины хвост или нет. Кроме того, свое имя драконозаврик получил отнюдь не за красивые глаза. Каминную полку в нашей гостиной украшают уже два первых приза за победу в гонках, завоеванные им в честной борьбе. Если верить моему приятелю Вику, это еще цветочки. А уж коли Вик Полторы Руки, лучший знаток драконозавров по эту сторону Внутреннего моря, говорит нечто подобное, то будьте уверены – так оно и есть.

Невзирая на свои изрядные размеры – чувствуется папина кровь, что и говорить! – Ветерок еще ребенок, и поведение у него соответствующее. Пустившийся бежать Римбольд был мгновенно настигнут, сбит с ног, вывалян в траве, обнюхан и облизан от макушки до носков башмаков.

– Кхе-кхе! Тьфу ты, отстань! – пытался отбиваться гном, отплевываясь и откашливаясь от набившейся в рот травы. Но Ветерок, видимо решив, что с ним играют, еще пуще принялся тормошить свою жертву, восторженно повизгивая. Изверг и Лака смотрели на буйство своего чада со снисходительной гордостью и, на счастье Римбольда, не вмешивались.

Мы с Глори уже не могли смеяться и лишь судорожно всхлипывали, глядя на это уморительное представление. Наконец обессилевший гном понял всю тщетность попыток самостоятельно справиться с нашим расшалившимся любимцем и взмолился:

– Да уберите же его кто-нибудь! Он на мне живого места не оставит!

– Ладно, Ветерок, хватит! – вытирая слезы, крикнула Глори. Но то ли в голосе ее не хватало строгости, то ли драконозаврик пропустил ее слова мимо ушей – результат был нулевой.

И тут меня осенило.

– Ветерок! САХАР! – гаркнул, я.

Услышав магическое слово, драконозаврик тут же утратил к гному всякий интерес и потрусил ко мне, облизываясь в предвкушении лакомства. Охая и проклиная «неуклюжую тварь» (впрочем, без особого пыла, а скорее по привычке), Римбольд поднялся на ноги и принялся отряхиваться. Ветерок же тем временем потерся мордой о мою ногу и, вопросительно глядя мне в глаза, застучал хвостом по земле, говоря этим: «Ну и где?»

К счастью, в кармане фартука Глори всегда припасено несколько кусочков сахара – для подобных ситуаций. Мигом схрупав два из них, драконозаврик склонил голову и умильно посмотрел на хозяйку, явно выпрашивая добавки.

– Успеешь еще. – Моя жена ласково потрепала сластену по ушам. – Ты уже получил удовольствие, так что теперь очередь дяденьки Римбольда. Пироги как раз поспели.

– Богиня! – восторженно воскликнул гном, посылая ей пылкий воздушный поцелуй, и мы отправились обедать.

– Ну вот, заморил червячка! – произнес Римбольд почти два часа спустя, отодвигая пустую тарелку и блаженно откинувшись на спинку стула. – Нет, что ни говори, а ни один самый шикарный ресторан не сравнится с настоящей домашней кухней!

Тут он послал Глори очередной воздушный поцелуй и льстиво добавил:

– Особенно если на кухне этой хозяйничаешь ты, моя золотая!

– Ох, Римбольд! Тебе бы лисой родиться! – улыбнулась она.

– Ну нет. Я вполне доволен тем, что родился Римбольдом Каменным Кукишем… А теперь, если позволите…

Гнома прервал настойчиво зазвеневший дверной колокольчик в прихожей. Причем создавалось впечатление, что за звонившим либо кто-то гонится, либо он вознамерился напрочь оторвать шнурок.

– Входите, не заперто! – крикнул я, прикидывая, кому мы могли понадобиться, да еще так срочно.

Тем временем Глори принялась убирать со стола остатки обеда, то есть, учитывая дежурный постулат нашего гостя «чужой кусок вдвойне слаще», гору пустой посуды.

– Так что ты хотел нам сказать?

– Ну, к примеру… Бон?!

Мы с Глори моментально обернулись. Действительно, в дверях стоял наш старый друг Бон Гейме собственной персоной. Одежда его была покрыта пылью, волосы растрепаны, красные глаза, обведенные темными кругами, свидетельствовали о крайней усталости и регулярном недосыпе. Даже не поздоровавшись, парень плюхнулся на стул, отобрал у гнома недопитый стакан бренди и жадно осушил его до дна.

– Ребята! Кажется, я влип!