Текст книги "Фейсбук сельского священника 2. #глиобластома #круг жизни #танцующий мост"

Автор книги: Вячеслав Перевезенцев

12 июня 2019 г

Москва, Боткинская больница

Хороший больной, или Наука танца

Сегодня выписка, а значит, я покидаю свою палату, которая, конечно, номер 6. Покидаю Боткинскую больницу и еду на пару дней домой в Черноголовку, чтобы затем добраться уже до клиники в Мюнхене.

Надо сказать, что я за эти несколько дней приобрел новый опыт.

Дело в том, что я никогда за свои 54 года не болел, точнее, не болел серьезно, так, чтоб до больнички дошло. В больнице я был всего один раз в жизни и то минут десять. И по иронии судьбы именно в Боткинской. Мне было лет 7, в школу я ходил на Октябрьском поле, а это совсем рядом с Боткинской.

Как-то раз, придя в раздевалку на физкультуре, мы увидели одноклассника, который с восторгом показывал нам страшный шрам у себя на животе. Это реально было жутко. Что это? Андрюха с сияющей улыбкой ответил, что это аппендицит! «Меня возили в больницу и резали по живому, как на фронте!» А потом он начал подробно описывать свои боли в животе и что, мол, пацаны, не ссыте, вырежут за милую душу и совсем не страшно.

На меня его рассказ произвел очень сильное впечатление, но совсем не вдохновил. На следующий день на уроке русского я почувствовал боль именно там, где ее описывал Андрей, и именно такую вот – острую и резкую…

Я попросился выйти в медкабинет. Школьный доктор, пощупав живот, задала пару вопросов и изрекла страшное слово «аппендицит»! И вызвала маму и «скорую». Меня повезли в Боткинскую, и большего ужаса я в своем прекрасном детстве не помню. Меня сейчас будут резать! Но до этого не дошло – мне сделали клизму и отправили домой, а на следующий день, к явному восторгу Андрюхи, я сказал, что у меня был не аппендицит, а так, ерунда, но как же я был рад этой ерунде!

Но тот опыт посещения больницы, детский опыт ужаса остался со мной навсегда.

И вот второе посещение, спустя много лет. И совсем другой опыт, совсем другие переживания. Во-первых, мне было совсем не страшно, хотя вроде и приехал я опять в Боткинскую совсем не с аппендицитом, а с заразой в голове.

Было ощущение, что сейчас надо быть здесь и здесь все будет очень хорошо. Что значит будет хорошо? Ну, правильно, что ли, как надо, как должно. А мне нужно быть «хорошим больным» и не испортить этого правильного.

И вот я старался быть хорошим больным в эти дни. Очень старался, и мне кажется, что-то у меня получилось. По крайней мере, и врачи, и сестры, и Даша остались мною довольны. Хотя я не знаю точно, что значит быть хорошим больным, опыта не просто мало, а очень мало.

Но вот что я думаю. Дело не только в покладистости, правильном настроении, послушании и позитиве. Все это очевидно необходимые вещи для хорошего больного. Мне кажется, очень важна установка на сотрудничество. Не тебя привезли и лечат, проводя над тобой те или иные операции и манипуляции подобно тому, как скульптор отделывает кусок мрамора, отсекая лишнее.

Все совсем иначе. Это какое-то общее дело. Один скульптор просто не может справиться, даже если он гений.

Это как в любви, как в браке, это похоже на танец. Да, есть ведомый, есть ведущий, есть разная музыка, но танцевать в паре можно только вместе, чувствуя другого, подстраиваясь под него, не только крепко держась, а и даря себя.

С кем же танцует хороший больной?

Конечно же, с врачом, но мы знаем, кто наш главный Врач! И, поверьте, Он – прекрасный танцор, который знает вас лучше, чем вы сами.

Всему этому мне предстоит еще только учиться, и мне это интересно! Может быть, хваленые немецкие врачи на какой-нибудь конференции скажут: «Самые хорошие больные – из России!»

13 июня 2019 г

Черноголовка

Дорога домой

Ты просишь дома, а я могу тебе дать только душу.

М. Цветаева

Вы знаете, что в больнице я оказался ровно в тот день, когда должен был начаться мой отпуск. Всей семьей мы должны были лететь в Рим и Неаполь, в которых я еще никогда не был…

13 июня мы должны были возвращаться из отпуска, ведь впереди – Троица и обычная жизнь.

Я очень люблю эти возвращения из отпуска. Новые впечатления, переживания, воспоминания… Но все же хочется домой: все, что собрал, принести, упаковать. не сразу, но поделиться. Въезжаешь в Черноголовку, узнаешь, все на месте, вот «Кресты», поворот на Макарово к храму, «23-й километр», и вот ты дома!

Вчера после выписки из Боткинской Даша повезла меня именно этим путем, повезла к дому. Я поймал себя на том, что это очень похоже на обычное возвращение из отпуска. Но, конечно, все было иначе. Что именно?

Попытаюсь схватить это новое, и, может быть, даже удастся передать это вам. Образ дороги домой – возвращения домой – фундаментальный и очень древний архетип нашей культуры. Мы вспоминаем, например, Улисса и его возвращение, но все, в конечном счете, восходит к Евангелию.

Рефреном все эти дни, готовящие нас к празднику Пятидесятницы и Святого Духа, мы слышим таинственные и непонятные даже непосредственным слушателям, апостолам, слова Христа о пути. И вот сегодня за Литургией опять это напоминание: «Вы возлюбили Меня и уверовали, что Я исшел от Бога. Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу» (Ин 16:28).

Дорога становится путем, только если есть цель, иначе это блуждание или прогулка. И именно цель дает смысл пути. Смысл – это то, что связует и связывает все в нашей жизни, собирая ее в нечто цельное и неповторимое. Смысл, как и сам человек, уникален, и он твой и только твой. Потому нелепо искать ответы на вечные вопросы о смысле жизни, кроме как в самом себе. И вообще человек призван не столько к вопрошанию: «зачем? почему? доколе?», сколько к ответу. И в этом ответе снимаются вопросы. Бездонная книга Иова тоже об этом.

Итак, куда же мы идем, возвращаясь домой, какова цель, в чем смысл?

Мы идем к себе, мы ищем себя. Дом – это вместилище человеческой экзистенции, пристанище бытия, но подлинное бытие всегда лично, и другим быть не может, ибо «Аз есмь Сущий» (Исх 3:14).

Мне очень не близки разговоры о «месте силы», с его эзотерикой соединения неба и земли, особой информацией и т. д.

Место силы – это не столько «топос», «терра», то есть «место», «земля», но «хронос» – «время». Это наше время, связанное с этим местом. Подлинное место силы всегда с неизбежностью – очень лично, и только в этом его сила.

Вчера, возвращаясь домой, узнавая привычные и любимые очертания дорогого места, я понял, что оно изменилось.

Нет, конечно, все на месте, и Черноголовка по-прежнему прекрасна, но изменился я сам…

Это главное чудо моего отпуска, моего путешествия, и как я благодарен Богу за это чудо!

14 июня 2019 г

Черноголовка

Евхаристия

Режим моей жизни сильно изменился и изменился в такую прекрасную сторону, о которой я не мог и мечтать.

Встаю я теперь очень рано – около 2-х утра, и спать совсем не хочется, а хочется молиться.

Я всегда любил молиться, но делал это очень дурно, как-то на бегу. Молитва зачастую была необходимым делом, которое надо совершить и приступить к насущным заботам дня. Только во время подготовки к Причастию бывало несколько иначе.

Сейчас я почувствовал подлинную сладость молитвы. Молитва – не средство, это цель, это подлинное переживание присутствия Божия, но и, что очень важно, моего подлинного присутствия. Того, кто я именно сейчас есть. Без этой встречи с собой молитвы не получится.

Сейчас Господь подарил мне время, и молюсь я долго, с радостью осознавая, как глубоки, точны такие знакомые давно наизусть слова правила. Там все про меня и про моего Бога. Когда-то Олега Табакова спросили: как он все успевает? Он ответил: «Надо меньше спать». Психолог Дмитрий Леонтьев, от которого я услышал эту историю, решил поправить мастера: «Надо меньше спать, особенно если вы не в кровати». И он, конечно, прав: спать иногда надо, главное, не засыпать на ходу.

Вот уже малое время, и я приду в наш храм, чтобы совершить Божественную Литургию.

Служение Литургии я всегда переживал как совершенное счастье, и объяснить я это не очень могу, да и не хочу. Просто счастье, которое есть в моей жизни. Если о чем-то нельзя говорить, то лучше молчать, и все же вся наша культура, наша человеческая жизнь – это попытка найти слова, чтобы выразить невыразимое.

Удивительно, а может быть, совсем не удивительно, что самые важные слова, которые я мог бы сказать о своей жизни, это будут ровно те же слова, которые я сказал бы о Евхаристии:

присутствие,

близость,

исполнение,

милость,

любовь,

благодарность,

радость.

 

«Вот дароносица, как солнце золотое…»

Вот дароносица, как солнце золотое,
Повисла в воздухе – великолепный миг.
Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:
Взят в руки целый мир, как яблоко простое.
Богослужения торжественный зенит,
Свет в круглой храмине под куполом в июле,
Чтоб полной грудью мы вне времени вздохнули
О луговине той, где время не бежит.
И евхаристия, как вечный полдень, длится —
Все причащаются, играют и поют,
И на виду у всех божественный сосуд
Неисчерпаемым веселием струится.
 

Осип Мандельштам

«Идти за Иисусом – значит становиться в какой-то степени евхаристическим, невидимым, но полным любви и доброты для людей…

Идти за Иисусом – это стать такой жертвой, “быть хлебом, который преломляют”» (Ян Твардовский).

15 июня 2019 г

Черноголовка

Неведомое благо

Вчера в храме было очень хорошо. Родной, такой любимый мой Никольский храм. 29 лет назад Господь привел меня сюда, тогда еще в руины, и как хорошо мне здесь быти…

Где я только ни служил – и на Афоне, и на Соловках, – но здесь, в Макарово, мне лучше всего. Служба была удивительная, я буквально кожей чувствовал участие всех, молитву, присутствие…

Мы хорошо знаем слова Писания: «Сила Божия, в немощи совершается». Это удивительный и непреложный закон духовной жизни. Но как часто нам не хватает и немощи, и Силы…

Вчера со мной было много немощи, я ее не выбирал, мне ее подарили. Обыкновенной, просто физической слабости… и я так отчетливо почувствовал эту силу Божию – Силу любви и поддержки, силу крепкую, но не давящую, а очень нежную, трепетную. Знаете, это похоже на то, как тебя поддерживает рука: она крепкая, такая мужская, а ты немного побаиваешься, вдруг будет больно… а оно нежно.

И еще именно вчера так отчетливо я пережил то, что знал всегда, но немного отвлеченно, теоретически. В молитвах Анафоры есть такие слова: «О сих всех благодарим Тя, и Единородного Твоего Сына, и Духа Твоего Святаго, о всех, их же вемы и их же не вемы, явленных и неявленных благодеяниих, бывших на нас».

Есть благо, но мы о нем не знаем, оно нам неведомо… или мы даже считаем, что это совсем не благо… Но кто мы и кто Бог? Насколько Он лучше все про нас знает, насколько Он хочет нам большего блага, чем мы можем хотеть себе сами. Насколько наше благо в сравнении с Его благом мелко и поверхностно.

Научиться благодарить за неведомое и за неявленнное – великая мудрость, и вчера я немного к ней прикоснулся.

* * *

И два слова о соли и яде, о которых я упомянул в проповеди.

«Если соль перестает быть солью, она становится яд» (Борис Гребенщиков).

Можно, хотя это и дурно, быть плохим сапожником или пирожником, но нельзя быть плохим хирургом или авиадиспетчером.

Христианство – об этом… Теплохладный, вялый, пустой христианин, утративший евангельский дух – дух любви и служения, дух радости и света, жертвы и милосердия, – не просто пустое место, а как раз наоборот – место очень сильное, но наполненное ядом.

Позже в этот день

Вот и Троица! С праздником, дорогие друзья!

16 июня 2019 г

Черноголовка

Бабушка Маша

Тайну цареву скрывать хорошо, дела же Божии открывать славно.

Тов 12:7

Если верить семейным преданиям, я был крещен на праздник Троицы, в день своего рождения, когда мне исполнился ровно год, – получается, 8 июня 1966 года. Скорее всего, это не совсем так, но давным-давно я именно так и считаю. Поэтому для меня сегодняшний праздник еще и очень личный.

Крестили меня в храме Казанской иконы Божией Матери, недалеко от нашей деревни Зенкино Чаплыгинского района Липецкой области. В самом селе была величественная Троицкая церковь с пределом, посвященным иконе «Всех скорбящих Радость». Храм в известное время был осквернен и поруган, и потому православные добирались до немногих, незакрытых храмов по соседству, слава Богу, они были. Надо было достать подводу с лошадью и попасть на праздник в храм. Лошадь была у моего крестного, дяди Вани, он и отвез нас, с мамой и бабушкой рано утром в церковь. Крестной стала мамина младшая сестра Маша, ей было тогда лет 17.

Затем из всех маминых сестер, а всего их было шестеро, именно с тетей Машей у меня сложились самые теплые отношения. Тетя Маша – единственная из сестер, кто получила высшее образование и стала учительницей математики. После окончания учебы она по всесоюзному распределению оказалась в Башкирии, там вышла замуж, стала учителем, затем директором школы и живет до сего дня на Южном Урале, в с. Калмаш Дуванского района на реке Юрюзань.

Это удивительной красоты место, именно здесь снимали культовый советский сериал «Вечный зов». Один из наших приходских байдарочных походов лет 10 назад проходил именно по реке Юрюзань, и мы с друзьями были в гостях у моей крестной.

Раз уж пошли такие воспоминания, я хотел бы написать несколько слов и о моей бабушке. Переоценить ее влияние на мою жизнь просто невозможно.

Бабушка Маша…

Все лето, а иногда с мая по октябрь, я проводил вместе с ней в деревне. Это было настоящее счастье. Вокруг было множество ее внуков, моих двоюродных братьев и сестер. Целыми днями мы играли, бегали на речку, но было и немало забот: пропалывать картошку, собирать колорадских жуков, резать траву для скота, пасти коров и овец и много чего еще. Я даже одно время работал помощником комбайнера, и за это нам полагался от совхоза стог соломы.

Бабушка Маша была очень светлым, очень живым и очень добрым человеком, хотя иногда мне и перепадало от нее.

Жизнь ее, как и жизнь русских крестьян ее поколения, была неимоверно трудна.

Ее семья была не самой бедной на деревне, а значит, раскулачена, хотя высылки удалось избежать. Шесть дочерей, один сын (умер в младенчестве). Крепкий брак, но на дедушку Алешу во время войны пришло три похоронки. Он прошел всю войну с 1941-го по 1945-й и выжил, хотя на братской могиле под Харьковом и сейчас можно увидеть его имя: Танкушин Алексей Михайлович, погиб осенью 1942.

Самое страшное время было после войны в 1945 и 1946 годах. Голод… Именно тогда моя мама, не окончив и школы, ушла пешком в Павлов Посад к дальним родственникам, чтобы хоть на один рот дома стало меньше.

И вот, несмотря на такую жизнь, более светлого, жизнерадостного, позитивного человека я едва ли встречал в жизни.

Но самое главное – бабушка Маша была верующим человеком.

В детстве мне казалось это естественным. Она была безграмотной, ни читать, ни писать не умела, что остается – только верить. В доме были иконы, бабушка молилась много, и к ней приходили другие тетки, и она много с ними разговаривала, даже совершала что-то вроде молебнов. Короче, на деревне она была центром «религиозного дурмана», но, насколько я знаю, проблем у нее от властей с этим не было.

И вот представьте, я прихожу к вере, становлюсь пламенным неофитом из круга общения о. Александра Меня с его культом просвещения, катехизации и евангелизации. А зимой 1990 года я приезжаю к бабушке в деревню. Приезжаю, чтобы наконец-то рассказать ей о Том Боге, в Которого она верит так по-детски, но про Которого просто ничего знать не может, ведь читать не умеет.

Зимним вечером после молитвы мы садимся разговаривать с бабушкой. Я начинаю с самого начала – с Рождества, пересказываю евангельскую историю, просто события жизни Спасителя. Бабушка слушает очень внимательно, и я замечаю, как она кивает, как будто узнает что-то, улыбается и т. д. У меня полное ощущение, что ничего нового я ей не говорю, она все знает и все это очень любит. Я даже стал ее спрашивать, и ее ответы были очень близки к тексту Евангелия.

Я буквально был заинтригован и тогда решил ее экзаменовать по догматическому богословию. Хорошо, рассказы про Иисуса она могла откуда-нибудь слышать, ну а что значит Святая Троица? Это, наверное, Иисус, Богородица и св. Николай?