Текст книги "Рейд выживших"

Автор книги: Вячеслав Сизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 11
Слон в посудной лавке

Рано утром, сразу после завтрака, подразделения стали выдвигаться на выделенные участки. Первыми ушли санчасть и тылы, следом остальные. Из моей группы сначала ушла артиллерия, а уж затем и мы.

Первая накладка произошла около шести утра. Рано утром через болото в сторону нашего лагеря немцы выслали группу из шестнадцати солдат. И все бы ничего, но их путь лежал через артиллерийские позиции. Хорошо хоть разведчики вовремя сообразили и сообщили мне. Пришлось принять бой, для которого пришлось переориентировать снайперов. Дав возможность немцам связаться со своими и выйти на поляну между несколькими холмами, мы накрыли их. Бой длился полтора десятка минут. Против нас выступали очень подготовленные ребята. Если бы не снайперы, мой план можно было похерить. Они сняли разведку и боковые дозоры, а затем ударили по основной группе противника, сразу же уничтожив радиста, командира и минометчиков с пулеметчиками. Ну а с остальными справились «панцерники». При зачистке нашли пару очень интересных экземпляров. Лично мне своими рассказами о хуторе понравился унтер-офицер, потрошение которого не заняло много времени. Он был из роты охраны пункта радиоразведки «Абвер 3-FU». На хуторе была размещена радиоразведывательная группа ближней радиоразведки со средствами технической поддержки и охраны. Я все ломал себе голову, зачем так много нагнали немцев на хутор. А ларчик-то открывался просто. Кроме всего прочего, на хуторе находился еще и зарезервированный с польских времен запасной командный пункт, через который проходила линия связи с Варшавой, Белостоком, Барановичами, Брестом, Пинском и Пружанами. О нем германскому командованию сообщил обер-лейтенант Бауэр, чей труп был нами найден среди погибших. Тот был офицером абвера, до войны работавшим среди поляков и знавшим о ЗКП. Вход в бункер был обнаружен вчера, но воспользоваться им не удалось из-за системы минирования. На днях запланировано прибытие специальной группы саперов и экспертов для разминирования и изучения бункера. В подразделении охраны, в котором служил унтер, были и свои саперы, но они не обладали должной квалификацией. Унтер рассказал и о цели их прогулки в лес. Один из пленных рассказал о складе, созданном здесь еще до войны. Вот их отделению и была поставлена задача найти склад. Среди информации, выданной унтером, было и то, что завтра радиоцентр должен был начать передислокацию в Белосток, во дворец царя Александра. Хороший был унтер. Языкастый. О многом нам поведал, в том числе и об организации охраны и огневых точках. Зря я переживал насчет мин и сингалок. Не было их. Охрана осуществлялась по временной схеме с выносом в лес передовых постов. Замаскированных точек было всего две, и мы их знали. Связь с командованием осуществлялась только по радио или через делегатов связи. Так что вносить изменения в план атаки особо не пришлось.

К десяти часам все подразделения были на своих местах. Мне, привыкшему к тактической связи двадцать первого века, было ой как сложно руководить действиями остальных. Вся связь через посыльных, т. е. с отсрочкой в полтора-два часа, и все надежды только на график, имеющийся у остальных командиров групп.

За час до времени Х штурмовые группы начали действовать. Снайперы и егеря сработали почти идеально. Большинство солдат противника, находящихся на постах, пали в впервые же минуты. Посты выбивали по лесенке. Сначала дальние, потом все ближе и ближе к блокпосту на въезде. Немцы не везде успевали дать отпор. Блокпост у дороги не трогали. Мы ждали начала концерта артиллеристов. В полдень они сыграли увертюру и показали неплохие результаты. Хоть и промазали пару раз. Ну да опыт приходит со временем, и так хорошо поработали по площадям. Кроме орудий по хутору работали и 50-мм минометы штурмовых групп. Артподготовка длилась менее десяти минут. Во время нее удалось накрыть столовую, казарму, кухню, офицерский домик и посты охраны у болота и выезда с хутора. Снарядов и мин не жалели. Стараясь максимально перепахать все вокруг, накрыть выявленные огневые точки и не допустить немцев к бронетехнике. Всаживать снаряды в «радиолу» и стоянку техники не стали. Об этом особо предупредили корректировщиков. Накрыли их несколькими близкими разрывами.

С окончанием артподготовки вперед двинулись штурмовые группы. Я шел с группой, атакующей со стороны болота. Первыми на хутор прорвались парни, что наступали от леса и с ходу вступили в бой. Как ни старались артиллеристы, а подавить все огневые точки не удалось. Тут и там слышались винтовочные и автоматные выстрелы. Пулемет с крыши сарая прошелся длинной очередью по наступающим. В ответ ударила сорокапятка, затем еще и еще раз, и пулемет замолчал. Что дало возможность бойцам ворваться на хутор. А противотанковые орудия продолжали посылать свои снаряды куда-то в сторону зданий и построек, гася выявленные огневые точки. Бой разгорелся с новой силой, выстрелы и разрывы гранат слышались уже по всему хутору. Две группы бойцов бросились к стоянке техники и складу ГСМ, гася огнем часового, укрывшегося под «радиолой». Несмотря на то что пулеметное гнездо у болота было снесено, нам наступать через гать было нелегко. Болотная жижа брала свое, мешая двигаться вперед. Тем не менее мы тоже достигли своей цели. Проконтролировав трупы пулеметчиков, понеслись к бронетранспортерам и грузовикам, беря их под свой контроль. Дальше наш путь лежал к «радиоле». Внешне она была не особо повреждена. Десяток осколков прошелся по кузову. В большей степени пострадал сам автомобиль. Оценить повреждения внутри кузова можно было, лишь ворвавшись туда. Рядом с «радиолой» лежало несколько трупов, часового и водителя погибших от осколков. Пулеметчик выдал очередь по двери в районе замка. Двое «панцерников» рванули дверь на себя. В ответ из «кунга» раздалось несколько пистолетных выстрелов. Не повезло. Ну что ж, находящиеся внутри сами подписали себе приговор. В принципе радиостанция такой мощности нам не нужна. По моему кивку пулеметчик продолжил свою работу. Только после того, как он добил ленту, парни ворвались вовнутрь. Правки не потребовалось. Дежурная смена лежала на полу и за столами, залитыми кровью. В том, что радисты успели сообщить о нападении, я не сомневался. Не могли они этого не сделать, как только стали рваться снаряды, а значит, время уже работает против нас. Почему не сработал самоликвидатор в «радиоле», мне было неинтересно. Утащить ее мы уже точно не сможем. Осколки снарядов и пули хорошо прошли по машине, полностью повредив ее ходовую часть. Остальные машины практически не пострадали. Не считая двух грузовиков, стоявших крайними и попавших под осколки. Дав разрешение связистам и бойцам на сбор трофеев, побежал дальше. Что искать в «радиоле», парни знают. Делать они это будут под контролем погранцов, предупрежденных о сборе в машине всех документов, целых приборов и запчастей.

Выстрелы на хуторе прекратились. В период службы я видел всякое, но такую мясорубку увидел впервые. Трупы заполнили все внутреннее пространство хутора. Они лежали везде, куда доставал взгляд. Народ пришел покушать, а вместо еды был нашинкован осколками снарядов и мин. Крыша сарая, служившего казармой, обвалилась внутрь, похоронив и ранив собой десятка два солдат врага. Похожая картина была и у кухни. Пленных мы не брали.

Офицерский домик представлял не лучшую картину. Тут оборонялись более десятка солдат и офицеров врага из числа военной интеллигенции – связистов. Многие в очках, тем не менее бой тут был жесткий. Немцы оборонялись, отстреливаясь из винтовок и пистолетов. За что и были закиданы гранатами и обстреляны из орудия. Трое моих бойцов остались тут навеки. Пол в доме опять был наполнен гильзами, кровью, грязью и жженой бумагой. Бойцы в темпе вальса занимались сбором трофеев, а они были немалыми. Несколько радиостанций, телефонов, оружие, карты, документы, справочники и словари, продукты и медикаменты – вот лишь небольшой перечень найденных в доме трофеев. А еще они были на улице и в машинах.

Вход в ЗКП был оборудован в сарае. Под полом. В прошлый раз мы именно тут нашли нескольких поляков, но вот входа не видели. Был замаскирован. Что делать с бункером, я не знал. Лучшим способом насолить немцам было уничтожить его полностью. Поэтому решили не мудрствовать и закинуть внутрь гранаты, что и поручил паре бойцов.

На хуторе нами было уничтожено порядка сотни гитлеровцев – связистов, пехотинцев и водителей. Кто из них кто определить можно было только по цветной выпушке. Этот список дополняли три офицера и восемь унтеров. Наши потери тоже были не маленькие. Восемь погибших и двенадцать раненых. Много, очень много для нас, и все из-за слабой подготовки личного состава.

Среди всего прочего нам досталось три бронетранспортера, в том числе Sd. Kfz.251/3 – mittlerer Funkpanzerwagen – машина связи и Sd. Kfz.251/10 – mittlerer Schutzenpanzerwagen – машина командира взвода мотопехотных частей, вооруженная 37-мм противотанковой пушкой и пулемётом MG-34. Три грузовика, штабной автобус, «кюбель», полевая кухня, подвижная техмастерская с электростанцией. А еще связисты слезно просили увезти с собой «радиолу». Вот только водителей на все это добро нет. Так что пришлось аппетиты значительно убавить и что-то оставить здесь. Я склонялся к мысли оставить себе бронемашины, а штабной автобус и грузовик тащить за броней на прицепе. Всю остальную технику и трофеи, что не сможем увести, уничтожить. О чем и предупредил бойцов. Жалко, конечно, но что поделать. Послав Никитина на мотоцикле с сообщением Акимову и Петрищеву о разгроме радиоцентра, занялся формированием колонны.

Время неслось вскачь и нас подгоняло. Загрузив трофеи по машинам, оставив за собой море огня там, где когда-то был хутор и стояла техника, мы тронулись в путь. По дороге к нам присоединились грузовики с орудиями. А неподалеку от лесоповала вместе с Никитиным нас ждали Егоров и Петрищев. На лесоразработках наша помощь не потребовалась. Хватило и того, что выделял. Работников и охрану накрыли минами при общем построении на обед. Мамлеи оказались неплохими специалистами. Мины положили кучно, за короткое время, истратив кучу боеприпасов и не давая врагу поднять головы. Потом пошли стрелки, добивая раненых и пытавшихся скрыться. Охрана лагеря сопротивления почти не оказала. Поэтому атака прошла быстро и четко. Из всех, кто тут находился, в плен был взят только раненный в ногу унтер. Минометчики, не дожидаясь нас, ушли с частью бойцов Петрищева к местам засады. Егоров доложил, что санчасть в целости и сохранности прибыла на базу. Оставив ему очередные инструкции, мы двинулись дальше.

На шоссе все прошло гладко. Как обычно, в обеденное время движение по дороге прекратилось. Саперы успели все подготовить, когда появилась колонна автомашин в сопровождении мотоциклистов. Немцы шустро отреагировали на обстрел радиоцентра, послав на помощь команду СС. Взрывы мин, снаряды «штуга», выстрелы зенитных установок и противотанковых ружей сделали свое дело. Расстрелянная с двух сторон колонна полностью блокировала дорогу на Брест. Трофеи и документы бойцами уже были собраны. Пленных не брали. Так что делать нам тут было нечего, колонна, пополненная людьми и техникой, двинулась дальше. Место для новой стоянки я выбрал в тридцати километрах от места засады. Нам нужно время, чтобы переварить захваченные трофеи и подготовиться к следующему удару.

Из разговора штабных офицеров вермахта, состоявшегося вечером 30 июня 1941 года в городе Бресте

– Итак, что ты можешь сказать?

– Радиоцентра и рабочего лагеря больше нет.

– Что или кто это был?

– То, что там работала не авиация, точно. Наши следователи нашли неразорвавшиеся мины и снаряды.

– Ты уверен, что это не авиация? Ведь радисты в своем сообщении однозначно сказали о бомбардировке с воздуха.

– Мы не нашли следов авианалета. Воронки только от артиллерийского и минометного обстрела.

– А как атаковали колонну «особой команды 7б»?

– Мины и удар артиллерии и пулеметов с близкого расстояния. В качестве фугасов использовались русские артиллерийские снаряды. Артиллерия использовалась наша – 75-мм и 37-мм орудия, 50-мм минометы. Стрелковое вооружение в большинстве своем тоже наше. Пулеметы русские и опять же наши. Противотанковые ружья наши.

– Спастись кому-нибудь удалось?

– Нет. Во всех трех случаях нет. Нападавшие добивали всех и не оставили живых свидетелей. Контрольные выстрелы в голову. Не пощадили никого, в том числе раненых и контуженных. Просто мясники какие-то. На радиоцентре за собой все сожгли. И технику, и трупы. Опознать кого-либо в офицерском доме и в радиомашинах практически не удалось. Сейчас там работают эксперты. Они пытаются установить – успели ли шифровальщики и дешифровщики уничтожить секретные документы и технику и определиться с погибшими.

– Есть вероятность, что нападавшие захватили документы и шифрмашину?

– Да. Возможно, что увели с собой и шифровальщиков. Если с охраной более или менее понятно, то с шифровальной группой, радистами и офицерами такой уверенности нет. Одни обгоревшие трупы в штабном домике. Опознать кого-то невозможно. У всех погибших отсутствуют документы и жетоны. «Энигма» и все секретные документы были в доме. Там все сгорело и разворочено. Требуется большая работа по разбору и классификации фрагментов. Помощь обороняющимся опоздала на три часа из-за пробки, созданной разбитой колонной.

– У них потери есть?

– Нет. На них никто не нападал. Всю дорогу двигались спокойно. На месте разгрома колонны «особой команды 7б» никого не застали. Помощь никому не потребовалась. По рации вызвали специалистов службы безопасности. Оставив охрану, проследовали на хутор. Никого не застали, только сгоревшие и взорванные постройки, технику и погибших. О чем и сообщили коменданту.

– У нападавших были потери?

– Они были очень аккуратны. Мы не нашли ни трупов, ни отставших, ни раненых.

– Как вообще колонна «особой команды» там очутилась?

– Меняла место дислокации. Их конечный пункт был в Пружанах. Атака для нее была полностью неожиданной. Сначала подорвался передовой грузовик, а следом стали рваться фугасы вдоль всей колонны. Покинуть автомашины и занять оборону практически никто не успел. Плотность пулеметного и артиллерийского огня была высокой. По колонне работало не менее десятка пулеметов. А потом прошли стрелки, сметая все на своем пути. Примерно такая же схема была и по остальным объектам. Боеприпасов нападавшие не жалели.

– В связи с гибелью колонны «особой команды 7б» и ее шефа обершарфюрера СС Рауша, уничтожением радиоцентра сюда летит комиссия из Варшавы. Надо будет что-то отвечать…

– Это война. Потери на ней неизбежны. Документы и следственные материалы я подготовлю.

– Как думаешь, кто это все сделал? Русские?

– Не знаю. У меня не складывается головоломка. Для организации нападения и засады были задействованы силы не менее батальона. Мы нашли лагерь русских на берегу реки. Тот, который существовал еще до войны. По предварительной оценке, там могло находиться порядка двух сотен человек, половина из которых раненые. Слишком много использованных перевязочных материалов и окровавленной одежды. Все следы – двух-пятисуточной давности. Так что не сильно верится, что такое подразделение могло совершить нападение. Возможно, там были вышедшие из крепости или отступившие от границы подразделения, отдыхавшие и приводившие себя в порядок, или госпиталь. Об этом говорят могилы на несколько десятков человек. Они все ухоженные, с фамилиями, нанесенными краской на деревянные обелиски. Такие за час не сделать. Имеются едущие к магистрали следы автотранспорта и повозок, как русских, так и наших. Достаточно свежие, но это могли оставить и наши солдаты при прочесывании местности.

– Так что тебя останавливает признать, что все три эпизода нападения на наши войска и объекты – дело рук русских?

– Мне кажется, что события последних нескольких дней – это дело рук одних и тех же людей. В лесу нашли артиллерийские позиции, откуда велся огонь по хутору. Действовали русские 76-мм пушки. От них осталась большая груда стреляных гильз и пустых снарядных ящиков. Рядом были найдены вещи, не имевшие никакого отношения к военным. Носовые платки, несколько гребней, блокноты с надписями на польском языке, моток ниток с иголкой, возможно выпавшие у артиллеристов при погрузочных работах. Все они явно местного происхождения. Орудия перевозились нашими грузовиками. Если помнишь, несколько дней назад у трофейшиков как раз пропало несколько машин и русских орудий. Мне кажется, это они и есть.

– Поляки?

– Я этого не исключаю. В пользу этого говорит и тот факт, что на лесоразработках нападавшие уничтожили всех без разбора, и русских, и немцев.

– Но там же были не русские, а малороссы.

– Это имело значение для русских. Они бы, как всегда, попытались спасти своих пленных. Разница в национальности у них роли не играет, разбираться в национальности русские не будут. Для них главное, что пленные свои – советские. А вот для поляков национальность важна. Отношения между ними и украинцами далеки от благодушия. Резали друг друга при первой же возможности, в том числе и здесь. Я думаю, отсюда и то месиво, что мы нашли на месте бывшего рабочего лагеря. Добивали раненых и пытавшихся скрыться тут так же, как на хуторе, – выстрелом в голову или сердце. Кроме того, у нападавших была и иная цель. Насолить нам. Потеря такого большого количества рабочих рук – удар по нашим планам.

– Да. Потеря ста тридцати пяти отобранных для службы во вспомогательной полиции украинских добровольцев неприятна, но не критична. Еще наберем. Желающих помогать нам хватает. Все-таки поляки?

– Я думаю, да. Именно ими спланирована и проведена операция по уничтожению радиоцентра. У русских бы просто не хватило сил и средств. Они озабочены в первую очередь прорывом к своим. Для атаки им нужно было бы собрать здесь не менее батальона и бросить своих раненых. Они же прекрасно должны осознавать, что после такого мы будем их искать, далеко с ранеными они уйти не смогут. Нападавшие этого не сделали, они унесли раненых с собой. Кроме того, у русских вряд ли есть столько механиков, чтобы управлять захваченной техникой. А вот у местного населения с этим проблем нет. Обстрелял из кустов, спрятал оружие в схрон, убежал домой – и снова мирный и преданный нам житель. Кроме того, тот замаскированный командный пункт, что мы нашли. Чем не повод для нападения?

– Возможно, ты и прав. Изложи свои мысли рапортом на мое имя и еще раз разложи в нем свой взгляд на польскую проблему. Я думаю, что пока тут нет твердого порядка, такие нападения будут продолжаться, а раз так, то нужно напомнить местным жителям, кто тут хозяин…

Глава 12
Новые планы

Первого июля 1941 года начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии записал в свой дневник: «Серьезные заботы доставляет проблема усмирения тылового района. Одних охранных дивизий совершенно недостаточно… Нам придется для этого выделить несколько дивизий из состава действующих армий».

Второго июля Главное командование Сухопутных сил потребовало от командования Группы армий «Центр» ускорить ликвидацию окруженных советских войск западнее Минска. Гитлер заявил, что ему нужна не столько захваченная территория СССР, сколько полное уничтожение советских войск. Чтобы в такой борьбе уничтожить окруженные советские войска, необходимы и авиация, и артиллерия, и танки, и пехота. На проведение подобной операции необходимо время, за которое с востока подходят резервные соединения Красной Армии и восстанавливают фронт обороны. Да и прорыв кольца окружения некоторыми советскими частями болезненно воспринимался командованием вермахта.

Начальник штаба 4-й армии генерал Блументритт вспоминал: «Наши моторизованные войска вели бои вдоль дорог или вблизи их. А там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Целыми колоннами их войска ночью двигались по лесам на восток. Они всегда пытались прорваться на восток… Наше окружение русских редко бывало успешным».

В связи с прорывом отдельных частей Западного фронта в южном направлении генерал Гудериан получил указание от командующего ГА «Центр» не отводить с кольца окружения советских войск задействованные в этих районах части танковой группы: 17-ю танковую дивизию от Койданова, 29-ю моторизованную дивизию от Столбцов, моторизованный пехотный полк «Великая Германия» из района Барановичей.

Вся неделя прошла под знаком подготовки бойцов и техники к новым операциям. Идти нам придется долго, а дорог тут раз-два и обчелся. Но перед тем как мы вырвемся на оперативный простор, следовало кое-что реализовать из послезнания истории. Среди целей, определенных к будущим атакам, было несколько мостов, аэродромов и гарнизонов. Без подготовки к ним не подобраться.

В принципе атака на радиоцентр и засада на дороге показали, что мы неплохо подготовлены. Бойцы и командиры действовали довольно грамотно и уверенно. Поэтому и результаты хорошие. Особенно порадовало уничтожение нами из засады колонны одной из групп «особой команды 7б» полиции безопасности и СД (п.п. 18555). С учетом того что данные граждане Германии должны были творить здесь, нам на том свете многое зачтется и простится. Вообще документов и трофеев собрали много. Только на их сортировку и разбор ушел целый день, но оно того стоило. Комплекты военной формы, медикаменты, оружие, боеприпасы, солдатские книжки, награды и нагрудные знаки, жетоны СД и СС. Одних «смертников» было больше трех сотен. Очень неплохо поработали.

Среди документов, взятых на хуторе, были как немецкие, так и наши захваченные врагом книги, шифры и таблицы. Особый интерес вызвала «Энигма», принятая бойцами, собиравшими трофеи в офицерском домике, за печатную машинку и взятая с собой на всякий случай. Да еще удивлялись, зачем немцам потребовалось устанавливать мину под нее. И ведь ухитрились же не подорваться! Я же, дурак, искал ее в «радиоле». Интересно, что же такого более ценного немцы успели уничтожить в домике? И что за сожженные документы лежали на полу? Если они не взорвали самую главную машину и свои шифры? Ну да на эти вопросы нам никто не даст ответа. Все целые или слегка пострадавшие документы были нами собраны с такой тщательностью, что позавидовали бы «канцелярские мыши». Даже из мусорного ведра все вытрясли.

Теперь остро стоял вопрос срочной доставки всего захваченного нашему командованию, но самолет за ним с Большой земли не пришлют. О том, что мы тут действуем, наши не знают. Связи с ним как не было, так и нет. Имеющиеся радиостанции наших не доставали. А если доставали, то общаться с нами никто не спешил. Хотя мы и пытались донести разведсведения о расположении немецких войск. Немцы же, наоборот. Стоило нам выйти на связь, как через десяток минут над участком леса появлялся «Аист», а на ближайших дорогах появлялись дополнительные немецкие посты и мотоциклисты. Пока нам удавалось благополучно ускользать от них. Лагерь немцы не обнаружили, а радисты свои передачи вели в десятке – другом километров от него, передвигаясь по дорогам на трофейной технике в сопровождении мотоциклистов полевой полиции. Одновременно велась разведка нужных нам объектов и поддерживалась связь с базой.

После разгрома радиоцентра немцы нагнали войск и провели прочесывание леса вокруг хутора. Спасибо полякам, хорошо построили базу. Немцы ее не нашли. Люди Егорова и Попова затихарились на несколько дней. Как только все немного успокоилось, часть пограничников и снайперов, разбившись на группы, во главе с младшим сержантом Поповым занялась дальнейшим отловом поляков, принимавших участие в уничтожении наших бойцов. Жили они сравнительно недалеко, и в течение дня удалось посетить некоторых фашистских прихвостней. Улов был неплох, но все же маловат. Кого-то немцы раньше нас выловили. Тех, кого не удавалось вытащить для суда, ликвидировали на месте. Остальных доставляли в наш новый лагерь. Акимов и Петрищев вели дознание и составляли бумаги для суда, а у него решение было одно – к стенке.

Сводка начальника полиции безопасности и СД из СССР, № 10 от 2 июля 1941 года (РИ):

«Сообщения айнзацгрупп и айнзацкоманд.

Айнзацгруппа Б.

Главное командование 17-й армии приказало сначала использовать в целях саморасправы проживающих в занятых восточных областях антиеврейски и антикоммунистически настроенных поляков.

Начальник полиции безопасности и СД 01.07.1941 г. отдал следующий приказ всем айнзацгруппам:

«Приказ № 2. Проживающие во вновь занятых восточных областях, в особенности в бывших польских областях, поляки, исходя из их опыта, проявляют себя как антикоммунистически, так и антиеврейски. Вполне понятно, что акции по очищению на первых порах распространятся на большевиков и евреев. Что касается польской интеллигенции и т. д., то если в отдельных случаях это не вызывается необходимостью в связи с явной опасностью, то акции по очищению будут проводиться позже. По этой причине вполне понятно, что акциями по очищению охватываются антикоммунистически и антиеврейски настроенные поляки, тем более если они представляют из себя инициативный элемент (во всяком случае, в зависимости от местных условий и в ограниченных размерах), представляющий особую ценность в смысле организации погромов и получения от них различных сведений. Эта тактика, понятно, применима также и во всех подобных случаях».

(НАРБ. Ф. 1440. Оп. 3. Д. 943. Л. 28–29)

Пленный унтер оказался занятной личностью. Тридцати пяти лет. Отлично говорил по-русски. По его словам, его он выучил в двадцатые, когда с родителями жил в России. Уверенно рассказывал о старой Москве и Казани. Вел себя в рамках приличия и довольно независимо. На тупого армейского унтера совершенно не тянул. Слишком грамотный. Окончил философский факультет Мюнхенского университета. Немного преподавал. Когда призвали в армию, остался в ней и дослужился до старшего унтер-офицера. Нет, я, конечно, читал, что у немцев в армии большой разницы в начале военной карьеры в том, что ты окончил, универ или сельскую школу, нет. Солдатскую лямку будешь тянуть как все, а вот потом… Но чтобы вот так разбрасываться учеными кадрами? Держать знающего язык противника унтера командиром охранного взвода? Не смешите. У нас бы данный тип точно носил бы кубики или шпалы. Особенно за тот десяток лет, что он служил в вермахте, и как бы ни утверждал обратное, в немецкой армии было то же самое. И служил Фридрих в разведке или службе безопасности. Так что не верил я ни унтер-офицеру Хардеру, ни его отмазкам. Хоть убей. Особенно с учетом его последнего места службы на лесоразработках, где было много бывших наших сограждан. По словам Хардера, командованием вермахта в связи с уходом сотрудников милиции с оккупированных территорий было принято решение дать возможность выразившим желание помогать германской армии пленным поддерживать порядок на оккупированных территориях в составе вспомогательной полиции. На лесоразработках как раз и собирались данные граждане. В первую очередь из украинцев или лиц, таковыми назвавшихся. Ждали только приказа на формирование батальона вспомогательной полиции. Так что вовремя мы там все разнесли, захватив заодно списки и учетные карточки предателей. Тупого унтера туда бы точно никто не поставил. Минимум лейтенанта, умеющего работать с такой категорией людей и обладающего определенной полнотой власти.

Играть в шпионские игры мне было некогда. Рассказав о своих подозрениях Акимову, отдал унтера ему. Пусть тренируется. У меня своих забот полный рот.

Хорошо хоть Горохов снял с меня вопросы тылового обеспечения. Кухня работала исправно. Найдя себе нескольких помощников, он нас просто закормил изысками военного питания. Запасов продуктов пока хватало, так что позволить себе мы это могли. Да и надо было подкормить ребят. Силы им очень скоро потребуются.

Бойцы сыты, обуты, веселы, гоняют по лесу, на свежем воздухе отрабатывая полученные навыки. Замученные повышенными требованиями инструкторов и командиров, в лагерь возвращаются еле волоча ноги.

Ремонтники и механики, словно черти, воплощали в жизнь мои «мудрые» предложения по модификации захваченной техники. На один из бронетранспортеров установили «дашку». Получилось отличное универсальное средство для борьбы с легкобронированными средствами и с самолетами противника. Борта увешали запасными частями в ящиках, чем значительно усилили бронирование машин. В «газоны», усилив днище кузовов и нарастив борта, установили 82-мм минометы и по пулемету на кабину. Получилась неплохая самоходная батарея. Правда, пришлось их перекрасить в серый цвет, чтобы не выделялись на фоне остальных. «Опели» оставили за пушкарями. Мощные автомашины спокойно справлялись с весом орудий.

Летчики-штрафники и Козлов совместными усилиями, используя один из «газонов» в качестве учебного, вели подготовку еще двух десятков бойцов в качестве эрзац-водителей. Кто его знает, может, еще трофеев нахватаем, а вести их будет некому. Николай облюбовал себе пару бойцов и теперь проводил с ними дополнительные занятия в качестве механиков-водителей. Давая им даже возможность обслужить и завести «штуг». С надеждой посматривал в мою сторону, аккуратно напоминая, что снаряды к одному из «штугов» совершенно закончились и неплохо бы пополнить запасы. С этим были проблемы. Войсковые колонны шли на восток сплошным потоком с очень маленькими разрывами. Одиночных машин практически не было. Шли только по несколько штук или в сопровождении мотоциклистов. Рисковать пока не стали. Рано еще, а то спугнем рыбу побольше…

Сергей, когда узнал, что я планирую захватить один из аэродромов врага, предложил вызвать мне врача или выбрать иную цель. Но потом все же решил выслушать мои доводы. Они были просты.

Во-первых, у нас куча секретной документации и техники, захваченной у врага, которые срочно нужны нашему командованию. Объяснять, для чего существует «Энигма» и что можно сделать, зная коды и т. д., не потребовалось. Как и не потребовалось объяснять, почему не надо посылать группу с документами пешком по лесам и болотам. Долго, и вероятность попасть под раздачу значительно возрастает.

Во-вторых, в отряде слишком много раненых. Лечить их здесь вопрос сложный и не всегда правильный. Выздоровление в полевых условиях дело ненадежное, а раз так, то следует срочно их отправить на Большую землю.

В-третьих, отсутствие связи с командованием в значительной степени уменьшает результативность наших действий в тылу противника и, главное, не дает шансов на удачный прорыв к нашим.