Текст книги "Агасфер. Золотая петля. Том 2"

Автор книги: Вячеслав Каликинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава двадцать девятая
Древняя монгольская столица
(Верхнеудинск – Урга, 1921 года)

На четвертые сутки пути мощные хребты Прибайкальских отрогов с петляющими между ними узкими долинами намного снизились. Впереди тускло желтели покрытые сожженной солнцем травой степи. Это была уже древняя Монголия.

За все время с начала гужевого этапа экспедиция благословляла Горностаева за его поистине царский подарок. Монгольские лошадки и в самом деле оказались неутомимыми, ровно бежали и по горным тропам, и по бездорожью. После неприятной встречи с дезертирами Агасфер, не слишком надеясь на собачью охрану, постановил учредить на ночных привалах дежурство. Однако больше никаких неприятных встреч до сих пор не было.

Скрашивая вынужденное безделье во время дневных перегонов, Андрей сагитировал Линя попрактиковаться в верховой езде – благо две лошадки бежали с караваном, как говорится, без всякой нагрузки. Проводники уверяли, что лошади с седлом знакомы – оставалось только уговорить строптивых и весьма кусачих животин сначала дать себя оседлать, а потом позволить сесть на себя. К счастью, лошади оказались весьма падкими на черствые хлебные корки, и в особенности на сахар, который Андрей потихоньку от отца добывал из дорожных сумок.

Когда, по уверениям проводников, до Урги осталось два – два с половиной дня пути, экспедиция пережила еще одно неприятное приключение.

Привстав на носки и вглядевшись вперед, Сунжон, ехавший нынче на переднем тарантасе, разбудил дремавшего Агасфера:

– Эй, хозяин, там впереди творится что-то нехорошее!

Мгновенно проснувшийся Агасфер схватился за бинокль и через пару минут наблюдения доложил:

– Вижу четверых конных, которые лупят почем зря четвертого своими плетками. А еще двое конных гонят в степь десяток баранов. Что там происходит, Сунжон?

– Ты хотел увидеть настоящих хунхузов, начальник? Это они! Наверное, встретили одинокого бедного пастуха и отобрали у него скот…

Подъехавший верхом Андрей, выяснив обстановку, возмутился:

– Чего же мы ждем, отец? Их всего шестеро!

– У них винтовки, сын. Кроме того, не забывай, что мы в этой стране иностранцы. Нам не стоит вмешиваться в местные дела…

Уловив в голосе отца нерешительность, Андрей нажал:

– А у нас пулеметы! И вообще это непорядочно, отец: смотреть, как разбойники убивают несчастного пастуха!

– Вряд ли наши упряжки догонят их, – продолжал сомневаться Агасфер. – Лошади едут почти полдня и наверняка устали.

– Мой лошадь догонит, хозяин! – вмешался проводник. – Твой тарантас такой легкий, что лошадь его совсем не чувствует! Только прикажи!

Хунхузы, увлекшись избиением, не сразу заметили, что попали в засаду. А увидев мчащуюся прямо на них странную телегу, тут же бросили свою жертву и поскакали вслед за товарищами, гнавшими украденных баранов. Но было уже поздно. Хотя всадники ехали быстрее упряжек, от пулеметов уйти было невозможно. Медников и Безухий практически одновременно дали по длинной очереди над головами хунхузов.

Те снова попробовали было оторваться и начали рассеиваться по гладкой, как стол, степи, но Безухий, нарушив приказание Берга, открыл огонь на поражение и сбил с коней сразу двух разбойников.

Снизил прицел своего «гочкиса» и Медников. Когда еще один разбойник с воплем свалился с лошади, остальные тут же остановились, побросали винтовки и разом подняли руки.

Тут к месту побоища подскакали и Андрей с Линем. Спешившись, они под прикрытием огня подъезжавших упряжек подошли к «краснобородым»[10]10
  В буквальном переводе с китайского «хунхуз» означает «красная борода», «краснобородый». Так называли членов организованных банд, действовавших в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии), а также на прилегающих территориях российского Дальнего Востока, Кореи и Монголии.


[Закрыть], обыскали их и отобрали несколько пистолетов и револьверов. Линь по-китайски спросил у них про остальное оружие, но те помотали головами.

– Медников, Ху, поглядите – что там с тремя подстреленными? – распорядился Берг. – Ну и что мы будем теперь делать, господа?

Его перебили два выстрела из пистолета Безухого.

– Мертвый оба, – невозмутимо доложил он.

– Ху, в пленных не стреляют! – возмутился было Агасфер.

– Это не пленный, это шайтан, – поддержал Безухого Сунжон. – Если оставить раненого хунхуза в живых, он будет охотиться на обидчика всю жизнь!

– Этот пока жив, но теряет много крови, – крикнул издалека Медников. – До врача, боюсь, не довезем! Пуля пробила шею насквозь! Что с ним делать?

– Я ему помогу! – живо отозвался Безухий и быстро направился к раненому, не обращая внимания на увещевания Агасфера.

Вскоре оттуда раздался еще один выстрел. Вернувшись, Безухий перезарядил пистолет и сокрушенно развел руками:

– Надо было оставить его подыхать так, но я ему помог…

Избитый пастух стонал и пытался встать. Вся спина его драного халата была насквозь просечена ударами нагаек и залита кровью.

Агасфер, Безухий и Медников принялись оказывать помощь. Остатки халата безжалостно срезали, обмыли раны чистой водой. Агасфер смазал их какой-то мазью из походной аптечки, и Безухий пренебрежительно фыркнул:

– Европейский лекарство! Барахло! Доедем до ночлега, я вылечу его по-своему!

Пастух, однако, нашел в себе силы простонать несколько раз:

– Камча! Мой камча! Найди, пожалуйста, нашальник!

– Бредит, что ли? – буркнул Медников.

– Наверное, какой-то местный обычай, – высказал предположение Берг. – Или фамильная вещь. Поищите, мальчики!

Андрей и Линь, спешившись, уже начали поиски и скоро нашли в негустой траве пропажу.

Проводники ловко переловили баранов и, спутав им ноги, покидали в пустую телегу. Трех пленников они связали с особым садизмом, подтянув ноги чуть ли не шеям. Их бросили в задний тарантас, под присмотр свирепого Безухого. Перевязанного пастуха осторожно уложили в передний тарантас, и экспедиция, потеряв на схватку минут сорок, двинулась дальше.

На ночевку, учитывая состояние избитого пастуха, решили стать пораньше. Развели костер, и Безухий, пошарившись в своей корзинке, набрал трав и корешков и поставил на огонь в отдельном котелке. Зная по своему опыту жгучую особенность китайского лечения, Агасфер достал и приготовил шприц с морфином.

Несмотря на болеутоляющее, бурят жутко и протяжно заорал, когда Безухий, сорвав бинты, налепил ему на спину горячую смесь из котелка.

– Дай ему самогонки, – посоветовал Медников. – Тогда он быстро уснет и проснется почти здоровый.

Проснулись на следующий день чуть свет – но не просто так, а от того, что значительно окрепший от лечения пастух потихоньку подкрался к пленным и успел перерезать одному из них горло острым ножом.

– Ну что за дикий народ! – громко жаловался под зловещий смех Безухого Берг. – Не успел очухаться – и сразу за нож! Ху, это не ты его научил? Признавайся!

Поскольку спать было уже невозможно, все встали, сели завтракать. Пастух вполне оправился. Как выяснилось, он довольно хорошо говорил по-китайски и чуть-чуть по-русски. Он оказался из нерчинских бурят и без ложного стыда рассказал своим спасителям, что его соплеменники помогают своим бедным родственникам не больше двух раз. Нынешние бараны, которых у него чуть не отобрали хунхузы, были последней помощью соплеменников.

К слову сказать, у бурята было довольно неприятная внешность, которую еще вдобавок портила большая багровая родинка на левой щеке, покрытая длинными курчавыми волосами.

– А что бы ты делал, если бы не мы? – заинтересовался Андрей.

Тот пожал плечами: пошел бы в услужение к урусам или более богатым соплеменникам.

– Твой ингиз? – внезапно заинтересовался он. – Дойче немса?

– Все, кроме Линя и Безухого – русские, – признался, подумав, Агасфер.

– Урус – корошо! – помолчав, констатировал раненый. И, покосившись на Безухого, поспешно добавил: – Китайса тоже хороший. Вот как ты…

Безухий кивнул и, в свою очередь, спросил:

– А куда ты шел со своими баранами? Откуда?

– Шел из Урга, в свой улус[11]11
  Мелкое родоплеменное поселение у бурятов.


[Закрыть]. Баран продать, купить несколько стельный телка. Развел бы большой стадо, был бы богатый… Если б не вы – не пришел бы…

– А в Урге часто бываешь?

– Один раз немного, другой – очень долго. Барон Унгерн видел, – похвалился бурят. – Сапсем близко, как тебя! Даже говорил с ним. Только не в Урга – у Гусиный озеро. Один, два – два с половиной луна назад.

– Служил у него в дивизии, что ли?

– Меня не взял: примет у меня плохой, – бурят дотронулся до своей мохнатой родинки. – И два пальца рука нет. Князь Унгерн такой шеловек не брал. Говорил: плохой примет.

– Но говорить-то с тобой говорил! – поддел Андрей.

– Это мне с князь говорить надо был, – неохотно признался бурят. И, явно желая прекратить неприятный для него разговор, пожаловался. – Спина шибко болит. Можно еще телега поспать?

– Да ради бога, ложись, – разрешил Агасфер. – Мы в Ургу едем. Поедешь с нами?

– Нет, – помотал головой бурят. – Хунхуз меня в Урга искать будут. Туда один, два – один с половиной перехода для ваш телега. Я днем сойду, погоню барашков в свой улус.

– Ну, дело твое. Команда, подъем! Пора в путь-дорогу! Может, и за один переход доедем, если Сунжон и Айдархан постараются.

Ближе к полудню Агасфер велел остановиться, растолкал бурята:

– Тебе пора, друг! Слушай, ты барашков все равно продавать хотел? Продай мне, а? Нам еще обратно возвращаться, в Верхнеудинск. Сколько ты за них хочешь?

– Мой не знай: сколько дадут. Наверное, один барашка – два серебряный китайский монет.

Агасфер фыркнул:

– Это совсем мало! Так ты не разбогатеешь, друг! – Он достал кожаный мешочек и вынул из него несколько золотых десятирублевиков времен Николая II. – Знаешь, что это такое?

– Золотой русский деньга. Очень много! За столько деньга можно целое стадо купить! Или десятка стельный телка…

– Забирай, – Агасфер едва ли не насильно сунул в руки буряту две монеты. – Лишку можешь считать компенсацией за побои хунхузов.

Бурят бережно взял монеты двумя руками, несколько раз поклонился.

– Я говорил: урус – карош! Xièxiè nǐ, dà lǎobǎn[12]12
  Спасибо, большой начальник! (упрощ. кит.)


[Закрыть], – и он сделал попытку поцеловать Бергу руку.

– Ну-ну, без этих сантиментов! – Тот вырвал руку. – Погоди, я тебе сейчас еще продуктов на дорогу дам – есть-то что-то надо, правильно?

Бурят вылез из телеги, продолжая кланяться и одновременно заматывая монеты в какое-то тряпье.

Берг отдал распоряжение Медникову, принявшему на себя обязанности завхоза и начпрода, и тот с ворчанием выделил буряту паек на несколько дней пути – пару жестянок с американскими консервами, крупу, муку, галеты и шоколад. Осчастливленный бурят восхищенно цокал языком, часто моргал глазами, кланялся и даже порывался вернуть «большому начальнику» полученное за баранов золото. Берг, смеясь, отказался.

Сунжон хлопнул вожжами по спине лошади, и караван снова двинулись в сторону Урги. Бурят, до сих пор не веривший в свою удачу, остался в степи, часто кланяясь вслед экспедиции и цепко держа в руках мешок с продуктами.

Караван постепенно набирал скорость, и тут Андрей дотронулся до плеча отца:

– Гляди, бурят следом бежит, машет. Остановимся?

Телеги снова стали. Бурят, спотыкаясь и не выпуская из рук мешка, догнал путников.

– Ну, чего тебе?

– Погоди, нашальник! Я сказать тебе хочу… Только в твой ухо!

Отведя Берга в сторонку, он торжественно заявил:

– Ты хороший урус, большой начальник. Добрый! Ты спас бедный бурят от хунхуз, ты лечил меня, дал за баранов хороший цена, дал много еда. Степной обычай велит мне благодарить тебя, но я бедный шеловек. И могу дать тебе только бумажка!

– Какую бумажку? Чего ты выдумал? Никакой благодарности мне не надо, друг!

– Мне этот бумажка не нужен. Я взял ее потому, что Ергонов очень боялся, что она попадет в плохие руки.

Бурят зубами развязал на рукоятке камчи узелок, начал разматывать сыромятный ремешок.

– Какую бумажку? – терялся в догадках Берг. – Ергонов? Погоди, какой Ергонов?

Бурят наконец справился с ремешком, вынул обернутый вокруг рукояти камчи клочок бумаги, протянул Агасферу:

– Я грамот не знаю, а ты шибко умный, большой начальник. Возьми, ты спас меня и щедро заплатил за баран!

Торопясь и перескакивая с русского языка на китайский, бурят принялся рассказывать об истории своей встречи с доверенным посланцем Унгерна. О том, что барон послал закопать свое последнее золото верных людей, дал им карту. Но русские аскеры догнали посланцев, окружили их. Много было убито, а раненый Ергонов спрятался в кустарнике, где отсиживался и перепуганный бурят. Ергонов, определив сородича, попросил его сделать последнее одолжение. Он боялся, что русские солдаты начнут пытать его, чтобы вырвать доверенную ему тайну, и попросил бурята отрубить ему голову. А перед тем он проглотил какую-то бумагу.

Бурят выполнил просьбу соплеменника. И когда солдаты, прочесывая ложбину, наткнулись на него, он показал обезглавленный труп Ергонова. Разочарованные солдаты сорвали с трупа всю одежду в поисках хоть каких-то указаний на место захоронения клада, ничего не нашли и убрались восвояси. Когда они скрылись, бурят вспорол ножом живот Ергонова и достал из внутренностей карту. Высушил и сберег.

– Вот она, нашальник! Я темный шеловек, грамота не знай. Я никогда не найду тайник Ергонова – а ты ищи! Ты умный, ты добрый!

– Я не возьму, – помотал головой Агасфер, которому от натуралистических подробностей к горлу подкатил комок. – Разыщи в своем улусе грамотного друга, найдите с ним этот клад, и вы станете очень богатыми людьми!

– Кода мой резал брюхо Ергонову, то тоже так думай! Но потом мой понимай, что клад Ергонова – не для темный бурят! – покачал головой бурят. – Много золота – много беды! Когда шеловек видит много золота, он становится сумасшедший. Мой один раз нашел грамотный шеловек, рассказал ему все, показал эта бумага – а он хотел украсть бумага и убить меня! Ты хороший урус! Ты умный и сильный, ты не будешь сумасшедший при виде золота. Возьми бумага, прошу!

Агасфер продолжал мотать головой.

– Позвольте! – из-за его плеча протянулась рука Масао и взяла клочок карты. – Спасибо, ты хороший и добрый бурят! Желаем тебе много-много тучных стад, жену и много ребятишек. Мы берем твою бумажку, друг!

Бурят радостно улыбнулся и, кланяясь по-прежнему, стал отступать от тарантаса. Наконец, споткнувшись, он упал, с трудом поднялся и побрел, то и дело хватаясь за спину. Проводив его глазами, Агасфер повернулся и упер взгляд прямо в глаза Осамы Масао, разглядывающего измятую, перепачканную кровью карту.

– Вот оно как, Масао! – наконец заговорил он. – А мне почему-то казалось, что, как начальник экспедиции, все важные решения я принимаю сам! Или, по крайней мере, выношу эти решения на всеобщее обсуждение! Изволите самовольничать, господин Масао?

– Я уполномочен вашим шефом, и я посчитал нужным принять такое решение! – процедил Масао. – А вы, господин Берг, едва не прогнали этого дурачка с ключом от сокровища! Вас послали в Россию не для проявления сантиментов, господин Берг!

– Да-да, я чуть не забыл, – скривился Берг. – Я же поехал под присмотром японской разведки в вашем лице! А вы не считаете сантиментами брать в руки бумагу, извлеченную этим наивным дитем природы из еще трепещущего тела убитого солдата? Простите, но к старости я стал очень брезглив, знаете ли!

Масао с жадностью рассматривал клочок бумаги, вертя его так и сяк.

– Мне все равно, как этот бурят добыл карту – извлек из трупа или копался в его дерьме. Да, это, несомненно, точный «адрес» сокровища! – продолжал Масао. – Вот начерченная линия, которая означает путь к китайской границе. На ней пять отметок – Унгерн, видимо, не питал особых надежд на то, что его посланцу удастся добраться до границы. И эти пять кружков означают наиболее удобные места для захоронения казны Азиатской дивизии. Один кружок перечеркнут – скорее всего, это и есть то самое место! Господин Берг, не помутилось ли у вас в голове, когда вы отказывались от кучи золота только потому, что карта побывала в желудке Ергонова? Прекратите чистоплюйство! Вам остается лишь воспользоваться своими необычайными способностями и найти это место!

– Позвольте-ка, – вынув платок, Агасфер взял через него обрывок карты. – Да, это кусок военной десятиверстки[13]13
  Имеется в виду карта с масштабом 1 дюйм = 10 верстам.


[Закрыть]. Однако края карты оборваны, здесь нет даже указателя «север-юг». Нет ни широты, ни долготы этого места… Боюсь, что моих способностей для поиска этого клада не хватит, Масао!

Он вернул карту, выбросив платок на землю.

– Но… Но как же так, господин Берг? Нам остается найти аналогичную карту и примерять этот обрывок тут и там! Здесь видны пометки высот, какие-то ручьи! Перестаньте заниматься чистоплюйством, Агасфер! Мы разыщем…

– Послушайте-ка, Масао! – начал заводиться Берг. – Агасфером на этой земле меня позволительно называть только одному человеку – вашему отцу. Но никак не вам! Зарубите это себе на носу! Вы можете хоть сейчас отправляться на место гибели Ергонова и искать спрятанные им сокровища хоть до скончания веков! Что касаемо меня, то я отправлюсь по следам сокровища только после прямого указания своего начальства из Токио! Вам понятно? Господа, нам надо ехать! По местам!

– Но погодите, господин Берг! Надо догнать этого сумасшедшего, пока он еще недалеко! Он упоминал Гусиное озеро. Надо как следует расспросить его о месте, где он встретил этого Ергонова! Это может помочь в наших поисках!

– Мы едем, а вы, Масао-сан, вольны делать все, что вам заблагорассудиться, – повторил Берг. – Хотите – оставайтесь и догоняйте бурята. Хотите – поезжайте с нами!

Люди, повинуясь жесту Берга, забрались в повозки, и караван тронулся. Постояв, Масао бегом догнал последнюю телегу и запрыгнул в нее, бросив ненавидящий взгляд на Агасфера.

– Погоди, русский негодяй! – прошипел он. – Мой отец непременно справится с тобой!

* * *

Как ни гнали погонщики-проводники легкие тарантасы, однако до заката в Ургу доехать не удалось. Повернувшись к Агасферу, Айдархан крикнул, перекрывая шум ветра и стук копыт:

– Начальник, вон впереди Урга – видишь? Это там, где дымное облако. Скоро солнце зайдет, будет совсем темно. Я думаю, что не стоит въезжать в незнакомый город на ночь глядя! Давай становиться на ночевку, начальник! Утром рано встанем и приедем Урга…

Подумав, Берг кивнул, и проводник стал натягивать вожжи.

У костра разозленный Масао подчеркнуто сел в сторонке от других. В общих разговорах он участия не принимал и скоро, завернувшись в одеяло, лег спать.

Медников, поглядывая на строптивого японца, вытянулся на земле рядом с Агасфером, задумчиво глядящим на багровый диск заходящего солнца.

– Бергуша, спросить хотел… Или ты не в духе нынче?

– Спрашивай…

– Да я насчет той карты, что Масао себе забрал, будь она вместе с ним неладна! И правда, дикость какая: сначала выполнить «долг милосердия», а потом шариться в потрохах человека, тьфу! Дикий все же народ, ей-богу!

– У всех свои обычаи, Евстратий. То, что нам кажется диким и невозможным, для иных народов – обычный способ существования.

– Слушай Бергуша, – понизил голос Медников. – А карта-то и впрямь никчемная, как ты этому японскому олуху доказывал? Или?..

– Скорее «или», старый ты хитрец! Масао мыслит трезво: хоть у карты оборваны края и нет видимых особенностей местности, восстановить карту, не сомневаюсь, вполне возможно. Найти такую же десятиверстку и поиграть в «мозаику».

– И ты правда можешь найти золото Ергонова?

– Могу – хоть с той картой, хоть без нее! Я ж ее в руках целых две минуты держал – или ты забыл про мою память? Судя по всему, тайник совсем недалеко от границы с Китаем. А там японцы командуют, сам знаешь. Из Хайлара им совсем не трудно отправить к месту захоронения группу быстрого реагирования, даже на автомобилях: граница-то, считай, «прозрачная»!

– Ну и пусть забирают! Нам-то что?

– А если мы нарвемся на патруль большевиков? Как мы объясним наше появление у границы? Ты хочешь остаток лет доживать в русской тюрьме?

– Ладно, Бергуша. Доедем до Урги. Подождем, что будет этот сопляк Масао предпринимать. А потом уже решим, что и как делать!

* * *

Утром, как и планировали, быстро позавтракали, и небольшой караван двинулся в свой последний перегон. По настоянию Агасфера пулеметы спрятали поглубже, ручное оружие тоже было велено убрать с глаз.

Не прошло и двух часов, как небольшой караван, под неистовый лай и рычание местных псов, медленно вкатился на Широкую[14]14
  Так именовалась в описываемое время главная улица древней монгольской столицы.


[Закрыть] улицу.

Надо заметить, что в 20-е годы ХХ века вид Урги был довольно неприглядным. Улицы и базарная площадь были немощеными, их покрывал плотный слой отбросов. Нищие в отвратительных лохмотьях, выставляющие напоказ столь же отвратительные язвы и уродства, бродили по улицам или сидели у храмов.

Маленькие домишки густо прилеплялись друг к другу. Улицы и переулки были образованы сплошными кирпичными или глиняными стенами с калитками в них. Само жилье строилось внутри двора и было закрыто от улиц. Здесь селились торговцы, мелкий чиновный люд, крестьяне-бедняки, перебравшиеся в Ургу в поисках хлеба насущного.

Караван медленно двигался по узким улочкам.

– М-да, тут что вид, что вонь! – крикнул сквозь платок Андрей. Он решил въехать в Ургу верхом и теперь с трудом пробивался через толпу нищих. – Вот так столица монгольского буддизма! Надо спросить у кого-нибудь, где здесь местная полиция – пленников-то сдавать надо! Линь, слышишь?

Спрыгнув с тарантаса, Линь поймал за шиворот местного оборванца и принялся выспрашивать у него про полицию. Оборванец делал вид, что не понимает, и только серебряная монета прибавила ему энтузиазма: отбросив костыль, он побежал впереди процессии, показывая дорогу.

Здание местной полиции выглядело столь же нелицеприятно, как и окружающие его лачуги. Караван остановился, и Агасфер с Медниковым отправились на переговоры.

После недолгих поисков они нашли местного начальника полиции – тот мирно спал прямо под своим рабочим столом. Разбуженный, он живо поднялся и, заслышав русскую речь, разулыбался и тоже заговорил по-русски.

– Научная экспедиция? У нас, в Урге? Это большая радость и почет! Надо непременно доложить главе совета старейшин местного Хот-Айла[15]15
  «Хот» в переводе с монгольского – город, «айл» – юрта, семья. В 1922 году айл, или группа айлов были наименьшей военно-административная единицей, решавшей все насущные вопросы.


[Закрыть] и кому-то из членов Хурала[16]16
  Народно-представительский и законодательный орган у монголов после изгнания Унгерна.


[Закрыть]!

Полицмейстера, рванувшего на поиски начальства, едва успели поймать за полу халата. Объяснили: сначала надо решить вопрос с захваченными хунхузами.

– Хунхуз – это совсем плохо, – покачал головой «полицмейстер». – Они напали на экспедицию? А уважаемые ученые отбили у них бедного пастуха! И много их было? Шестеро? Вы привезли двоих – остальные погибли в перестрелке? Надеюсь, никто из дорогих гостей не пострадал? Вот и хорошо! Только зачем же было мучиться и везти в Ургу негодяев? Надо было и их тоже – «пиф-паф»! Ха-ха-ха! Вы привезли их судить? Хунхузов здесь не судят! Где эти негодяи?

Вырвав из рук Берга полу халата, «полицмейстер» быстро выскочил на улицу.

Берг только и развел руками и покосился на Безухого, лицо которого озарила редкая улыбка. Он поиграл бровями и длинно сплюнул в угол, всем своим видом показывая: я же тебе говорил, Берг, – не стоило возиться с хунхузами!

С улицы прогремели два выстрела. Агасфер и Медников переглянулись. Вернувшийся страж порядка, на ходу пряча под халат дымящийся маузер, еще раз извинился перед гостями за беспокойство и заверил, что уже отдал распоряжение убрать тела негодяев с телеги.

Русским братьям необходимо взять разрешение на проведение в окрестностях Урги научных исследования? Добро пожаловать! Будете искать золото? Народной Монголии очень нужно золото и прочие полезные ископаемые! Пожалуйста!

– Но у нас есть небольшая проблема, – ворвался в скороговорку полицейского Агасфер, вытирая лоб платком. – Мы не ищем золото, а лишь выясняем возможность землетрясений. А для этого нам надо пробурить несколько скважин и заложить в них взрывчатку, чтобы приборы зафиксировали колебания глубин земли. Понимаете? Ямки в земле надо делать, а у тюркских народов землю не принято тревожить. Вот мы и решили спросить у местных властей разрешение.

Полицейский почесал в затылке: дело и вправду оказалось не таким простым. Такое разрешение может дать только Богдо-гэгэн. Если русские браться желают, он немедленно проводит их к монарху. Видите ли, у нас в Монголии пока установлена конституционная монархия. И все вопросы, связанные с верованиями народа, решает Богдо.

– И он нас примет? – недоверчиво поинтересовался Берг. – Монарх все-таки!

– Примут ли во дворце русских братьев, которые помогли изгнать из Монголии проклятых китайцев и шакалов барона Унгерна? – удивился полицейский. – Разумеется, примут! Прошу следовать за мной!

– Бергуша, а стоит ли нам тратить время на весь этот цирк с бурением скважин и взрывами? – поинтересовался у Берга Медников. – Мы же не в России…

– Да, мы в Монголии, Евстратий. Но готов держать пари, что русские чекисты имеют здесь достаточно своих агентов. И если вдруг красные узнают, что, добравшись до Урги, мы не занимались тем, ради чего приехали, возникнут подозрения. Оно нам надо?

Выйдя на улицу, путешественники увидели, что трупы двух хунхузов бесцеремонно сброшены с телеги прямо на землю, а какие-то оборванцы торопливо сдирают с них одежду и сапоги.

– Правосудие здесь действует очень быстро, – хмыкнул Медников.

* * *

Через час-полтора, удостоившись приема у «живого бога» монголов и получив от него неохотное позволение на «беспокойство» земли, члены экспедиции покинули священный Гандан.

Поблагодарив «полицмейстера» и даже рискнув сунуть ему несколько китайских купюр за беспокойство – чему тот оказался весьма рад, – Агасфер решительно отказался от его дальнейших услуг и повернулся к поджидающим его друзьям.

Тут как раз поднялся небольшой ветерок, и, пользуясь относительной возможностью дышать без платков, Агасфер торопливо прочел короткую лекцию о здешних порядках.

Упомянул он и давнюю борьбу между здешним духовенством и купцами. Дело в том, что, согласно ламским законам, торговые поселения не должны располагаться слишком близко к монастырям. И когда в начале XIX века торговые лавки и базары вплотную подступили к древним стенам, ламы обратились в Пекин с петицией, а пятый Богдо-гэгэн даже велел перенести свою резиденцию с главными храмами в монастырь, расположенный на северо-западе долины.

Борьба привела к обособлению трех частей города: в одной находился монастырь главы ламаистской церкви, в другой части располагался монастырь Гандан, где находились храмы и жили монахи, третью часть составлял торговый район Маймачэн, который жил по своим особым законам. Тяжба тянулась несколько десятилетий, но в конце концов ламы уступили. Впоследствии в Урге появились торговые слободы китайцев, русских, американцев.

– Берг, а можно мне потом зайти в какой-нибудь монастырь? – поинтересовался Безухий. – Мне интересно, как молятся эти странные люди.

– Пожалуйста! Только прошу, надень все же парик! Не пугай бедных лам!

– А мне, господин Берг, тоже надо кое-куда сходить! – с подчеркнутой вежливостью заявил Масао. – Где мне потом вас искать?

– Если не ошибаюсь, в английскую миссию? – криво улыбнулся Берг. – Бегите, господин Масао, жалуйтесь на меня! А насчет поисков – вы человек сообразительный! И разведчик к тому же. Найдете!

Фыркнув, японец развернулся на каблуках и ушел.

– Так, с официальной частью мы покончили, – высказался Андрей. – Теперь нам надо выяснить, заходили ли в Ургу после изгнания Унгерна части 27-й конно-стрелковой дивизии. И если да, то каким монастырем русские усиленно интересовались.

– Совершенно верно, – кивнул Агасфер. – И если Дягур со своим воинством был тут, надо очень аккуратно, без ажиотажа, поискать свидетелей вывоза казны Азиатской дивизии.

– Красные откуда-то точно знали адрес сокровищ. Это первое, – заявил Медников. – Второе: лама, которому барон оставил свое сокровище, не захотел ссориться с советской властью или допустить, чтобы красноармейцы по досточкам разнесли в поисках золота весь его монастырь. И вот вам, друзья, вопрос на засыпку: где красноармейцы могли раздобыть несколько десятков подвод с лошадьми для вывозки золота?

– У торговцев, где же еще, – фыркнул Безухий.

– Правильно, Ху! Значит, нам надо поискать концы в торговой слободке Маймачэн. Поспрошать китайских торговцев. В конце концов, времени прошло совсем немного, забыть такое они не могли. Ясно?

– Ясно! – кивнул Безухий. – Линь пойдет по той стороне этой вонючей улицы, а я по другой…

– Погодите-ка! – Агасфер достал из кармана позванивающий мешочек. – Это мелкие серебряные китайские монеты. Торговцы будут охотнее говорить, если их воспоминания покупать.

Первым вернулся Линь:

– Хозяин, я обошел восемь лавок, и в пяти из них мне подтвердили, что вошедшая в Ургу Красная армия искала телеги с лошадьми. Мне надо идти дальше?

– Не стоит, – покачал головой Агасфер. – Подождем Безухого.

Вскоре показался и Безухий, тащивший за шиворот приседающего от страха толстого китайца.

– Не хотел идти, Берг, – коротко пояснил он. – Мне кажется, это будет интересно!

Периодически встряхивая торговца, Безухий быстро спрашивал его о чем-то по-китайски. Тот отвечал, слегка запинаясь. Наконец, бесцеремонно прикрыв все еще бормочущему китайцу рот ладонью, Безухий начал рассказывать:

– Все, с кем я говорил, подтверждают конфискацию подвод. У многих вместе с лошадьми и повозкой мобилизовали и возчиков. Обещали, что вернут. У этого черепашьего сына взяли арбу, лошадь и приказчика. Через день приказчик вернулся, но без арбы и лошади: сказал, что красные не отдали. Торговец думает, что приказчик сам сбежал от солдат и бросил хозяйское добро. Хозяин сильно рассердился и выгнал приказчика. Теперь он среди попрошаек, хозяин его недавно видел. Я думаю, Берг, было бы интересно узнать – куда пошел красный караван? Пойдем поищем бывшего приказчика – он-то наверняка помнит…

Агасфер пожал плечами: попытка не пытка. Пошли искать приказчика среди многочисленных нищих, и вскоре китаец дрожащим пальцем показал на одного из них. Велев Линю держать лавочника, Безухий врезался в толпу оборванцев, бесцеремонно вытащил одного из них и подволок к Агасферу.

Снова начался допрос. Время от времени, когда оборванец замолкал, Безухий совал ему мелкую монету. Отпустив наконец попрошайку и его бывшего хозяина, Безухий брезгливо осмотрел свои руки и даже понюхал их.

– Надо купить мыла, Берг. Я чувствую, что здесь заразы больше, чем в самой грязной сточной канаве Шанхая. Но сначала о деле. Парень подтвердил, что был мобилизован красноармейцами вместе с арбой и лошадью. В монастыре они грузили ящики, похожие на патронные. Сколько было ящиков и подвод – он точно не помнит. Когда телеги были нагружены, их под усиленным конвоем красных направили на восток. Гнали целый день, потом приказали сворачивать к югу – туда, где проходит железная дорога…

– Наверняка путали следы, маскировали путь отхода, – понимающе кивнул Агасфер.

– Не знаю. Потом половину возчиков прогнали, а часть телег связали по две-три штуки, одна к другой. Рядом с телегами все время ехали повозки с пулеметами. Парень немного понимает по-русски, и понял из разговоров, что красные живыми свидетелей не отпустят. Когда железная дорога была уже совсем близко, он незаметно прыгнул в канаву. Его поискали, но недолго. А он просидел до ночи и убежал обратно в Гандан. По дороге ему попадались дохлые лошади и сломанные телеги. Но никто из возчиков, кроме него, сюда не вернулся.