Текст книги "Повесть о Светомире царевиче"

Автор книги: Вячеслав Иванов

Соавторы: Ольга Шор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3 «Расскажу тебе, как меня, злодейку богоостудную, сатана искушал, как душу мою отчаянную, разбойную на волос от конечной пагубы по краю водил и в бездну геенскую толкал.

4 «Пошла я под венец, сердце скрепила, суда Егорьева ради, Егорьевой воле покорная.

5 «А как осталась с мужем наедине, тут и вступило в меня навождение. Топор на него припасен держала за постелью брачной.

6 «Две ночи, чуть он дремой забудется, за топором тянулась рукой; да, видно, сила Господня руку держала.

7 «Не подымалась рука на неповиннаго, а сердце в груди, как зверь ярый в клетке, прядало. Всю руку я себе в те ночи зубами искусала, волчица бешеная.

8 «На третью ночь встала я тихонько с постели, – а он спит, ро̀вно дышет, и губы приоткрылись, будто улыбаются, и румянец на щеках играет, – красивый такой. (273)

9 «Топор достала и совсем уж к удару изготовилась, да вдруг вижу, – Егорий ли сам очи мои отверз, твои ли тут молитвы помогли. Лазарево ли меня откупило страдание, —

10 «вижу, матушка, на челе его светлый венец и будто кровь из-под венца на чело сочится. И ужаснулось сердце мое, и умилилось.

11 «На утро, ни в чем ему не признавшись, запросилась я на дальнее богомолье, и он, видя трепет мой и тайную муку мою, не прекословя отпустил.

12 «Долго я по святыням ходила, стужу и глад терпела, поклоны била, плоть свою нещадно казнила, грех свой тяжкий отмаливала.

13 «Намедни говорит мне на исповеди отшельник некий, подвижник великий: 'Отпускаю тебе властию, мне данною, грех пожелания и умышления твоего и обуреваемого естества твоего, по сердечному сокрушению твоему.

14 'И благословляю тебя на подвиг материнства твоего, и благословенно будет дитя твое: мир оно в душу твою и многих прольет, отрадою тебе будет и прощением. И чаяние твое на ней свершится'.

15 «Как сказал мне прозорливец таковы слова, надежда великая, словно заря в ночи, душе моей воссияла».

16 Отвечала Василиса: «Сходи ты, дочь, помолись у источника Егорьева, чтобы дал тебе Святой благое от бремени разрешение, на мир и отраду и прощение всем нам.

17 «Ибо тяжко почила на роде нашем десница Господня».

XIX

1 Пошла Горислава на Егорьев ключ и молилась у креста над криницею.

2 И на молитве почувствовала, что наступает час ее, и обняла руками крест, на коленях стоючи; и схватили ее боли родильные, но не выпустила креста из рук, а как схватилась за него, все крепче держалась, доколе по муке недолгой не разрешилась от бремени.

3 И, родивши дочь, встала от креста через великую силу, и омыла младенца водою из кладезя, и труд непомерный подъявши, и не глядючи на усталость смертельную, новорожденное дитя к Василисе донесла и на̀ руки ей положила,

4 сама же слегла, телом изнурена до измождения последних сил, душею воскресшая. И, светло возрадованная, говорила, плоти изнеможение перемогаючи, о младенце: «Родилась отрада моя». (274)

5 И нарекли дочь Симеона и Гориславы во святом крещении Евфросинией, что значит: отрада; прозывать же обыкли завсегда Отрадою.

6 И когда окрестили Отраду, пришел ангел мирный к одру Гориславы и душу ее из уст вынул.

7 Родилась Отрада под Яблочный Спас, а под Успеньев день хоронили Гориславу; и положили ее, по ее умолению, в заповедной дубраве Егорьевой.

XX

1 Уж и третья весна расцвела с похорон Гориславиных, а все темен и хладен коснел Лазаря дух, как страна полунощная, и уста его замыкала обида.

2 Затворился в терему своем сидень и никого, опричь матери, на глаза к себе не пускал; разве князя-родителя во дни праздничные, и того с неохотою.

3 Думу ли про себя неотвязную думал, та̀к ли дремал душой; но Богу вовсе, почитай, не молился, книгам же божественным часами прилежал, не умиления ради, а научения;

4 инорядь из оных и княгине Василисе вслух читывал, как была она до писаний жадна.

5 Читал он ей так однажды про Давида-царя повесть свою излюбленную и, как дошел сказ до Вирсавии, внезапно возмутился духом и воскликнул:

6 «Не кори меня ота̀й, матушка, за бесчувствие и окаменение сердца моего, что николи я ни Симеона, ни Гориславы ни слезою умильною, ниже словом не помянул.

7 «Живой о живых жалеет, по мертвым плачет; а я-то жив ли воистину, и сам того не ведаю.

8 «Ровно в омут дремучий с головой затонул; ал и на погосте лежу, с соседями переговариваюсь; и, мнится, мертвых нашепты ближе слышу, чем ваши речи живые.

9 «Потускнел, потемнел в очах моих свет солнечный, не радует сердца моего, и твой голос доходит словно с того света.

10 «Будто – знаешь, как нищие странники поют, – посадили меня в погреба глубокие, защитили щитами дубовыми, задвига̀ли доска̀ми чугунными, засыпа̀ли песками рудожелтыми». (275)

11 Прервала речь его Василиса: «Так-то, сынок, о самом Свет-Егорье старцы поют перехожие. А и дальше поется стих:

 
12 «Как по Божию повелению,
По Егорьеву умалению,
Подымаются ветры буйные,
Разносили пески рудожелтые,
Раздвига̀ли доски чугунные,
Разметали щиты все дубовые,
Выходит Егорий на вольный свет.»
 

13 Молвил Лазарь: «Вот в том-то и разница, что по Егорьеву, сказывают, умолению. И мне так прежде чаялось, как сила во мне жила: чего-де соизволил, то и вымолил.

14 «А ныне ее мне, силы-то на хотение да умоление, отколь добыть? Сокрушил меня сильнейший меня, и силу мою из меня вынул.

15 Ушла из души моей силушка, как вода из пригоршни утекла. Не ноги у меня отнялись, а сила душевная. И при жизни душа моя в сень смертную низошла.»

16 А ему в ответ Василиса: «А чья она в тебе, сила-то, была? Не Егорьева ль? Егорий дал, Егорий взял, он ее тебе и сохранит. Нато ты и Егорьев родич».

17 Усмехнулся Лазарь: «Егорьева», – говорит – «сила царская. Стыдом да пощадою царство не наживается.

18 «Сказывал я тебе о Давиде-царе: не так он, как я поступал. Не такого, знать, и родича себе Егорий хочет».

19 Осерчала Василиса: «Полно, Лазарь, не криви душою! Не тем себе Давид царство добывал. И я, гляди, с тобою начетчицей стану.

20 «А как он к Саулу в шатер ночью вошел и спящего погубить не восхотел, вот чем он себя царства достойным показал».

21 Задумался Лазарь, да и пуще принахмурился. «Хитра ты государыня-матушка, дитятко ненаглядное улещать, да ныне меня ника̀я лесть не берет.

22 «Все одно мне стало: на царстве ли сидеть, али сиднем за печкой. Не мани́т ма̀на из сна-дремы. Отошла моя душенька в дальние места, незнамые.

23 «Помнишь, он-же, царь Давид, траве усохшей человека уподобляет: что злак сельный, говорит, отцветет человек; 'яко дух пройдет в нем и не будет, и не познает ктому места своего'.

24 «Такожде и мой дух тела своего не познаёт. Прошла через меня сила насквозь, и нет ее: остался злак сохлый да никлый».

25 И отвернулся Лазарь лицом от матери на ложе своем. (276)

XXI

1 С той поры перестал Лазарь с матерью беседовать, и книг боле ни вслух, ни про себя не читал; и прошло так еще немало времени.

2 Только молчал, молчал сидень, и говорит вдруг матери: «Уже давно, матушка, все сны мне снятся смутные. Днем и не воспомнишь ясно, что̀ ночью приснилось.

3 «Только во всех одно: брожу я будто по лугам каким-то, а окрест сумерки, и со мною Горислава.

4 «И будто говорит мне: 'Привольно тут нам друг с дружкой похаживать, как ты ныне по соседству обитаешь.

5 'А вскоре тебя и совсем к себе уведу, в обитель мою таи́мую, на гостины долгие, и не прежде отпущу, как цвет обрадования моего на земле прозябнет'.

6 «И многое будто мне поведать тщится, – таково мудро и важно глаголет, – и во сне будто все разумею; а проснешься, – коль и воспомнится что урывкою, не поймешь и сей же час запамятуешь.

7 «А вот эти слова ее, хотя и не вразумительны они, и глухи слуху моему, о запомнились».

8 Вздохнула Василиса и молвила: «Чаю, замолило грехи свои, страдалица, и верно за тебя ныне Бога молит.

9 «Ты же, еслибы и воистину в сень смертную низошел, в оной не останешься: исхищен будешь чудом на вольный свет, как Иона изведен был из чрева ки́това, токмо ко Господу из преисподней воззови».

10 Вскоре после того почали находить на Лазаря забытье глубокое и обмор непробудный; месяцами бездыханен обмерший лежал, нетленному мертвецу подобен.

11 И так, в смерти жив и в жизни мертв, долгие годы цепенел. (277)

КНИГА ВТОРАЯ

I

1 В девятый раз чередой с похорон Гориславиных проехал по лесам Егорий на белом коне; ласточек прикликал, росу спустил, скот в поле выгнал.

2 Земля озимое грела, цветами убиралась, щетился хлеб;

3 без памяти Лазарь лежал в покое своем, а в окно кося́щатое распахнутое, луга утренние, пахучие весенним духом дышали.

4 И запел под окном звонкий голос детский славу ли некую богомольную, какими дети в большой праздник Христа славят, стих ли духовный, странничий, слуху приятный, сердцу умильный:

5

 
«Во темном сыром бору
Семь ключей повыбило.
На чистой прогалине
Студенец серебряный, —
Студенец серебряный
Владычицы Дебренской.»
 

6 Перервался стих и сызнова зачинался:

 
«Во темном сыром бору
Семь ключей повыбило.
Собирались семь ключей,
Сотекались семь живых
В кладезь Богородичен
Владычицы Дебренской.»
 

7 И открыл Лазарь глаза и прислушался; и уста замершие немо повторяли за голосом той песни желанной слова.

8 Твердил голосок ангельский, уветливый:

 
«Во темном сыром бору
Семь ключей повыбило.
Собирались семь ключей
Сотекались семь живых
На чистой прогалине
В студенец серебряный.»
 

9 И возжелал Лазарь из того студенца, в бору сокровенного, влаги напиться студеной, что из семи живых ключей стекается, и сладко было ему о тех чистых водах и тенистых древесах думать.

10 А песня протяжная лилась, да лилась, переливчатая:

 
«На чисто̀й прогалине
Студенец серебряный;
По заветну бѐрежку
Шелкова муравушка,[2]2
  Первые четыре строки Отрадиной песни были начальными строками стихотворения, написанного в Москве в ночь на 10-ое января 1915 г. В предпоследней (третьей) строфе той пьесы обозначен образ «Владычицы Дебренской». Он оттуда и взят.


[Закрыть]—
По заветну бережку
Владычицы Дебренской.»
 

11 И, по роздыхе кратком, – словно кто на молитве воздохнул, – продолжалось пение:

 
«По заветну бѐрежку
Мурава̀ нетоптана,
По̀ лугу нехо̀жему
Травушка неко̀шена,
Мурава шелко̀вая,
Цветики лазо̀ревы.»
 

12 Внезапно умолкнул голосок, будто и надолго; а потом опять по другому, затянул, ласково и жалостливо:

 
«Лазарь ты, Лазарь,
Убогий мой братец!
Пусти меня, Лазарю
Во светлую горенку!
Набрала я Лазарю,
Набрала убогому
На лужайке цветиков,
Лазарю лазо̀ревых.»
 

13 И проговорил Лазарь: «Кто ты?» Отвечал голосок под окном: «Отрада». – «Войди!» молвил Лазарь.

II

1 И вошла в покой отроковица светлая и пригожая, и глянули на Лазаря из ее очей светоносных, словно из далины́ далекой, из глубины глубокой, темные Гориславины очи.

2 И долу потупивши тихие вежды, длинными отененные ресницами прямо и твердо подошла гостья нечаянная к одру болящего и нежною рукою рассыпала на грудь ему лесные цветы лазоревые;

3 да тут-же и застыдилась, отступила и поодаль стала, и лицо убрусцем прикрыла. (279)

4 А он в смятении радостном, не ведал, явь ли то или сон. И стал вопрошать ее с ласкою; и отвечала ему отроковица твердо и истово.

5 И сошло с нее робость по-малу, и в беседе тихой уже не сводила она с Лазаря очей своих ясных и важных.

6 Он же на те ответы ее, как в сновидении доводится спящему, и дивился в душе своей, и не дивился, будто иных и не ждал.

7 – «Кто тебя прислал, дитятко милое?» – спрашивал. – «Матушка».—»Где же сама-то осталась?»—»У криницы Егорьевой»—

8 – «Почто с тобою не пришла?» – Она никогда в домы не ходит».—

9 – «Матушка по все дни со мною сидит». – «Твоя то матушка, Василиса Свет-Никитишна, а я про свою говорю. Твоей матушке я внучка названная, а дочка я Гориславина». —

10 – «Знать, во сне ты, сиротка, родимую видела». – «Чудной ты, Лазарь: аль и тебя, скажешь, я во сне вижу?»

11 – «Умерла она, твоя матушка». – «Умерла, сказывают. Так что же, коль умерла? Она с живыми и не живет. А ко мне на криницу приходит».

12 – «Какова же она с виду-то, юже быти мниши блаженной памяти рабу Божию Гориславу? Красавица была твоя матушка».

13 – «Красавица и есть: ростом высокая, станом становитая, лебедушка величавая. И глаза у нее большие, строгие, насквозь тебя видят, а ласковые: глядит на меня, будто солнышко греет.

14 «И сама вся будто солнцем насквозь светится под алым платком, ино и зеленым».

15 – «Что же она тебе говорит?» – «Мало ли что. Всего не перескажешь; да и не твоя то дума.

16 «Вот и про то говорит, о чем я тебе пела. Только не всю я тебе песню спела: она длинная, а с тебя довольно.

17 «А нынче говорит: 'Набери цветов лазоревых, да Лазарю убогому и снеси от меня в подарочек: как он Лазарь, то и цветы ему к празднику лазоревые'.

18 «Вот я их тебе и принесла». – «А какой сегодня праздник?» – «А Духов день». – «И еще что наказывала?»

19 – «А еще наказывала: 'Скажи, коль обо мне спрашивать будет, что, мол, к себе его боле уводить не буду.

20 'Довольно, говорит, его наставляла; пусть отныне о живых печалуется, на них силу копит, их ему упасать придется.

21 'А ты, – говорит, – ему за меня отрадою будешь'. Вот и все, что про тебя мне наказывала».

22 И взял Лазарь цветы, и лицо ими прикрыл; и ручьями из глаз его полились легкие слезы, усладные; и в тихое впал забытье. (280)

III

1 Был Лазарь в забытьи обморочном весь день тот и всю ночь, и еще день и ночь, и день третий весь; а на третью ночь очнулся.

2 И озрелся в горнице, образны́ми лампадами озаренной, и увидел мать свою на коленях перед иконами, и позвал ее тихо: «Матушка! а, матушка!»

3 И когда она подошла к его постели, проговорил: «В добрый час слово молвить! Чувствую в себе дыхание жизни новое, и уповаю: миновал мо̀рок.

4 «Скорее бы уж утро рассвело: возжелала душа моя лучей солнечных и к вам на Божий свет из безвестной стороны вернулась».

5 И сказала Василиса: «аминь!» и возблагодарила милость Господню, и пищи сыну вкусить дала, коравая пшеничного с медом

6 И говорит ей Лазарь: «Наутро приведи ко мне дитя свое богоданное: видеть ее хочу, какова она, Отрада твоя. Горислава мне про нее во сне наказывала:

7 'Срок мне, – говорит, – на вольный свет тебя отпустить. Как вернешься, на̀перво Отраду позови: тебе она за меня воистину отрадою будет'.

8 «Так мне, помню, во сне Горислава заповедывала».

9 Отвечала Василиса: «Наутро к тебе с моею сироткою жалёной, внучкою назва́нной, приду; ты же теперь успокойся с Богом и до света усни».

10 И покоился Лазарь до света; а в ранний час отроков за княгинею посылал и дитя привести торопил.

11 И вошла к нему Василиса с Отрадою, и сказал отроковице Лазарь: «Во сне ли я тебя видел?» Она же молчала.

12 И еще сказал: «Матушка твоя, Горислава, в сновидении мне тебя издалече показывало, как ты у криницы лазоревы цветы собирала.

13 И будто говорит мне матушка твоя: 'Цветики-то, гляди, она тебе собирает: как ты Лазарь, – говорит, – то и цветики тебе лазоревые'.

14 «И будто слышал я издалече: песню ты пела такову заветную, словно издавна ее знавал, да забыл. И ныне хочет воспомнить душа, какую ты, как цветы те рвала, песню пела, милую да умильную, – хочет и не может».

15 И глядит Лазарь на отроковицу, песни той от нее дожидаючи.

16 И сказала Василиса Отраде: «Спой, внучка, Лазарю песенки, какие знаешь». Но та молчала потупившись. (281)

17 Опять заговорил Лазарь: «И ничего, мнится, нет в обличье твоем светлом и миловидном от матери; а как на тебя гляжу, кажется мне, будто она тут вот около меня стоит».

18 И облобызал дитя со слезами. И увела Василиса Отраду, дабы Лазарь имел покой.

IV

1 Отошла от Лазаря сонная немочь, и вернулась ему бодрость душевная, и памяти твердость, и ясность разумения.

2 Купно и вера в сердце ожила: почал молитвы помалу творить, и правило церковное блюсти, и в словеса боговдохновенные и в жития угодников Божиих вникать уже с некоею теплотою сердечною.

3 А по Отраде, и на малое время ее от себя отпуская, скучал: все на нее глядел, не мог наглядеться,

4 как она в его покое то-ли какою забавою детской забавляется, то-ли у окна за рукодельицем сидит степенно да пристально.

5 А то и сом с нею зачинал потешаться да гуторить, в игры ль играть домашние – в гусек, в чет-и-нечет, в шашки, в зернь.

6 Она же и сказки сказывать досужа была, и песни петь нарочито горазда, какие аль от прохожих странников слыхивала, аль и сама, гляди, сложила; и таково складно да ладно и слова придумывала, и напев выводила, что до умиления Лазарь теми песнями ее услаждался.

7 Давно перестала подружка ласковая робеть его и дичиться: куда тут, и за мамку ему бывала, играючи, а он ей за дитя малое.

8 А иным часом, ровно к брату старшему, ластилась; а то вдруг и подойти поближе не хочет, ста̀тится, изподлобья на него поглядывает, а глаза смеются.

9 Журила его тоже да корила, смеючись, за убожество: сиднем-лёжнем обзывала, байбаком ленивым, лесным боярином-лежебоком, что жиру за лето нажил да лапу себе в берлоге и сосет, за всю зиму раз с боку на бок повернется, и то на солнцеворот.

10 И не в обиду то Лазарю было, а в утеху и веселье, будто и впрямь он потехи ради убогим притворился.

11 Обыкла с ним Отрада целые дни проводить, с утра у княгини в Лазарев терем просилась, а с дворовыми подружками играть не шла. (282)

V

1 Миновала так зима и лето красное, пошел Отраде одинадцатый годок, и зачала она Лазаря молить: «Научи, да научи меня грамоте, читать и писать».

2 А Лазарь тому и рад был; и как оказалась отроковица весьма понятлива и памятлива, то по малом времени уже и Псалтирь разбирала, а минул год, другой – и из других книг довольно прочла.

3 А что̀ начитала, по своему любила пересказывать: «Смотри», говорила, «Лазарь, твердо ли я все упомнила, до̀бре ли в толк взяла, так ли догадалась».

4 И дивились иною порой Лазарь и Василиса на речи ее замысловатые, будто и не детские.

5 Читали они, к примеру, в Книге Бытия, как Господь Бог прародителей наших за первый грех древлего ослушания покарал, Адаму смертию умереть назначал, Еве же и чад родить в муках.

6 И говорит Отрада: «Меньше в том казни было, – так разумею, – нежели милости. Коли дитя родить матери благо, – стало и помереть человеку не лихо.

7 «Не убыль человеку смерть, а силы прибыль. А что в болезнях матери детей рожать определено, то радости ее не отымает.

8 «Так и с этою жизнью раставанье боль человеку и скорбь; но из этой скорби радость процвести должна такая-же, какая матери радость есть на дитя рожоное».

9 Сказала Василиса: «Добро тому, кто достойно преставится; но смерть грешника люта, и кого грехи тянут тяжкие, тому жизни конец суда начало».

10 Отвечала Отрада: «Бог милостив. Да ведь и дети тоже не всегда бывают родителям в утешение. Первый-то у Евы сын кто был? Каин! А и грехи многие, Божией Матери предстательством, замолить можно».

11 – «Разумница ты у меня, вся в матушку свою пошла», – молвила Василиса: «и кто тебя сему научил?» Прошептала Отрада: «Вестимо, матушка».

12 Засмеялась княгиня ласково: «Как же она тебя в том наставлять могла, когда ты ее, страдалицы, Богом взысканной, сиротинка ты горькая, и не помнишь?»

13 Потупила очи Отрада, затулилася, и ничего на все распросы не отвечала. (283?)

VI

1 Сидела Отрада возле Лазаря, – шел ей тогда год тринадцатый, – и читали они опять ту-же об изгнании праотцов из вертограда едемского повесть, и говорит Отрада:

2 «Внимай, убогой, да вникай: я тебе о земном рае стих спою, – что мне пустынька дубравная нашумела, поведаю». И запела: [3]3
  Песня о «земном рае» была написана в Споторно, на берегу Средиземного моря 1-ого января 1929 г. Мы приехали туда в последний день 1928 г. Ночью поднялась буря. Утром она дико разыгралась. Я не решалась предложить В. И. выйти из дома. Но он сам сказал: «Пойдем к морю». Мы шли вдоль пляжа вдвоем (Лидия и Дима проводили Рождественские каникулы в горах Швейцарии). Кругом никого. Казалось, что бешеный вихрь вот-вот подымет и унесет и нас, и все деревья. Море и ветер состязались в реве и грохоте. Мы молчали. Вдруг В. И. стал бормотать: – стихи. Я вслушивалась изо всех сил, но улавливала лишь отдельные слова... Вечером того же дня В. И. прочел мне песню Отрады о «Рае затворенном». По просьбе Джовани Папини В. И. сам перевел стихи о рае для его журнала – «Frontespizio», где они и появились в сентябре 1930 г. В 1934 г. перевод В. И. был напечатан среди других его стихотворений в «II Convegno», в № 8-12, посвященном творчеству В. И. Для итальянского издания автор сделал примечание: «In moiti antichi canti popolari russi il Paradiso. viene personificato, e vi si danno dialoghi tra il Paradiso e gli uomini». (Во многих старинных, народных русских песнях Рай олицетворяется, и приводятся разговоры между Раем и людьми). По-русски стих о Рае публикуется впервые.


[Закрыть]

3

 
– «Уж ты, Раю мой, Раю пресветлый,
Ты почто́ еси мне заповедан?
И куда ж от меня затворился,
Невиди́мою схимой покрылся?
Али мною ты, Раю, погублен?
Али в го̀рняя, Раю, восхищен
И цветешь в небеси на воздусех,
А сыру землю сиру покинул?» —
 

4

 
«То не крины душистые па̀хнут,
То не воды журчат живые, —
Говорит Адамовым чадам
Посхимненный Рай, затворенный:
– 'Вы не плачьтесь, Адамовы чада:
Я не взят от земли на небо,
Не восхищен к престолу Господню
И родимой земли не покинул.
А цвету я от вас недалече,
За лазоревой тонкой завесой:
Ту завесу лазореву знает,
Кто насытил сердце слезами.
 

5

 
«'Где проходит Божия Матерь
По земле святыми стопами,
Там оскрѐст и я простираю
Добровонные сени древесны;
Там бегут мои чистые воды,
Там поют мои райские птицы;
Посреди же меня Древо Жизни,
Древо Жизни – Пречистая Дева'.»
 

6 – «Знаю,» – сказал Лазарь, – «мне в тот рай Богородичен не вступить; а послушать тебя сердцу утеха и некое о Земле-Матери упование. Отрадою ты мне юдоль сию слезную озаряешь».

7 Сказала в ответ Отрада: «Так оно и есть, Лазарь, как я пою. А Егорья Божия Матерь любит. Он перед Нею по земле на белом коне едет, а Пречистая за ним идет.

8 «Он Ее слуга; ты же – слуга Егорьев. И тебя Матерь Божия пожалеет». (284)

9 «Знаю ныне», – воскликнул Лазарь, – «что̀ оно, то словечко твое, значило, что̀ ненароком ты про матушку свою проронила: от нее де наставляема была в том, что̀ от наших очей, как оный твой рай, сокровенно.

10 «Воистину, отрадою ты мне из голубой той скинии, слезным покрывалом завешѐнной, послана̀.

11 «Воспомнилось мне, когда ты стих свой о рае недальном пела, ясно воспомнилось: не во сне я тебя тогда с лазоревыми цветами видел.

12 «Наяву ты мне их сюда, недужному, приносила от Гориславы совестью утешною, и песню ту наяву мне пела заветную, милую.

13 «Не таись, Отрада, скажи мне, что так и было; как ныне припомнилось, и спой мне еще ту самую песню».

14 Взглянула на него Отрада очами далекими, Гориславиными, и, ничего не сказавши в ответ, убежала.

VII

1 В то лето переменился Отрады нрав и обычай. Реже и не на̀долго Лазаря навещать стала.

2 Иной раз, заупрямившись, и на зов не шла, и тем своим норовом его, как дитя малое, до слез доводила.

3 Повадилась с девками дворовыми прокудить, с пастушенками сельскими в шалые игры играть.

4 Удержу ей не было: на коней необъезженных вскакивала, быков бодливых в стаде дразнило.

5 Расходится, – ей и не перечь: в буйственное некое входила отчаянье, после же в уныние глухое и тоску безутешную.

6 Приводила ее тогда Василиса насильно к Лазарю: как он взглянет на нее пристально, она и притихнет; а улыбнется ласково, – и она вся тихим светом засветится.

7 Уж и Писание вместе реже читывали. Сидит раз Отрада у Лазаря, виноватая, пристыженная: в тот день она и добрую княгинюшку непокорливостью прогневала.

8 И читают они в Евангелии, что Христос из Марии Магдалины семь бесов изгнал; и говорит вдруг Отрада:

9 «Тебя-то, Лазарь, Матерь Божия пожалеет, – мне так и матушка говорила, – а вот я у тебя дурная, грешница злая. И на тебя, убогого, в душе гневаюсь». (285)

10 – «За что же ты но меня-то осерчала, дитятко?» – говорит Лазарь: «али я тебя чем обидел?»

11 Отвечала Отрада: «Не обидел еще, а ужо обидишь!» – и залилась слезами горючими.

12 А Лазарь дивился. «Скажи мне», – говорит – что̀ у тебя на душе, Отрадушка». А оно в ответ:

13 «Придет, знаю, такое времечко, – да уж и ждать его не долго, не за горами она, волюшка твоя вольная:

14 «Укрепишься ты мыслями и мышцами, и жилами, и жизнию, и всем составом своим душевным и телесным; мертвою водою тебя Егорий обрызнул, вскоре и живою окропит.

15 «С постели воспрянешь, богатырем могутным обернешься, как Илья Муромец, что тоже не мало годков за печкою сиднем сидел; сядешь на добра̀ коня, славу себе добывать уедешь.

16 «А на меня, сироту, и не взглянешь; да я еще и летами мала. На царевне на заморской женишься, на Василисе премудрой; о свою Отраду забудешь».

17 Засмеялся Лазарь, да и запечалился: «Гляди,» – говорит, – «как бы мне сиднем век свой не завековать.

18 «А вот ты скоро подрастешь, замуж тебя выдадут за княжича удалого, да такого пригожего, что ни в сказке сказать, ни пером описать: ин ты меня и забудешь».

19 – «Нет, убогий!» – тихо Отрада молвила: «я за него замуж не пойду: в монастырь пойду и там за тебя молиться буду. Только грешница я великая: не знаю молитвы-то мои доходчивы ли будут».

20 Засмеялся Лазарь: «Какие же на тебе грехи такие, дитя ты малое?» Воскликнула Отрада истово и горестно:

21 «Во всем тебе, Лазарь, повинюсь, – как на духу откроюсь. Приходила ко мне матушка на криницу; а ныне, вот уж год, почитай, целый, и боле, меня оставила; и стала я самой себе словно чужая.

22 «В последний раз, как я ее видела, вся в белом она была и еле видна сквозь туман утренний, солнышком просвеченный, и не распознать было, на нее глядючи близко ли она тут стоит, далече ли.

23 «И долго матушка, и таково ласково, на меня глядела, а напоследях сказала: 'Отныне тебе сама Пречистая матерью будет, коли сердце чистое соблюдешь'.

24 «Слышь, Лазарь, сердце чистое. А разве чистое у меня сердце? С тех пор, как нарочно, бес ко мне и пристал.

25 «Чего, чего мне лукавый не нашептывает: сказать зазорно. На колдовство и срамоту подущает. (286)

26 'Сотри, – говорит, – змею в пыль, с рудо̀ю-кровью смешай, да разденься перед Лазарем до̀нага, да попляши, да тою кровью его и обрызни; как встрепаный вскочет, и тебя одну любить будет'.

27 «А чаще убиться велит: ты, говорит, проклятая; сердца нечистотою и себя и Лазаря погубила; одно тебе осталось – руки на себя наложить.

28 «Покинула меня, сироту, матушка, да и Матерь Божия не приходит. А я Ее и не зову. Давно уж Пречистой молиться перестала».

29 – «Почему же», – спросил Лазарь, – «со мною ты столь часто Матерь Божию поминаешь, на Нее уповать учишь, а сама, бесу на поживу. Ей не молишься?»

30 Отвечала Отрада сквозь слезы: «Ах Лазарь, Лазарь! Как же я Ей молиться стану? Ведь о тебе об одном вся молитва моя.

31 «А вдруг Она меня и послушалась, и исцелила тебя; а ты на ноги встал, в стремя ногу, да и был таков.

32 «Поколи ты убогий, весь ты мой тут. Не хочу тебя отпустить. С силою собраться не могу; а, знаю, должна.

33 «Вот отчего и Пречистой не молюсь, грех на душу беру. Лучше согрешить хочу, нежели тебя лишиться. Познай меня, грешницу злую, погубительницу твою!»

34 И убежала, как зверек дикий от ловца, в перепуге и смятении. (287)

VIII

1 Спокойнее с того дня стала Отрада и благоразумнее, и буйство ее шалое утихло; с подружками играть зачала в игры девичьи, только прежней ясности ее веселой да ласковой как не бывало.

2 Задумывалась иным часом и на̀ людях; в глушину одна уйти норовила, песни свои про себя распевать, чтобы люди не слышали.

3 Училась усердно, но о божественном не заговаривала. Читали же они с Лазарем, окроме священных книг, и цветники, и повести разные: на списки харатейные Лазарь казны не жалел.

4 И пытала его Отрада о многом, в чем и сам он несведом и недотошлив был: о колесниц небесных коловращении, и о всем естестве и стихиях и земли основаниях, и о всякой твари, и о племенах человеческих.

5 Так оба тихо и ладно, ровно брат и сестрица-разумница, за книгами сиживали, особливо вечерами зимними; только говорит. однажды Отрада Лазарю: (287)

6 «Не добро, Лазарь, что ты от людей загородился, словно очурался. Хоть бы странников послушал, как они о своих странствиях – и в Святую Землю иные хаживали – повествуют:

7 «Какие диковины видовали, какие небывальщины слыхивали, басни жидовские и кощуны эллинские, якоже про те басни благочестивые старцы глаголют. И прилыгают вестимо, а послушать занятно; а и правды много сказывают».

8 Потакну́л Лазарь нѐхотя, а через день, другой и сам чужие лица повидать, голоса чужие услышать возжелал; а странников захожих у княгини был полон двор.

9 И стал он их иным часом к себе зазывать да выспрашивать, откуда родом, да как до̀ма жили, страду стра̀дили, да где бывали, что на свете видали, о местах хождения и свычаях иноземных;

10 что̀ де на земле широкой деется, что̀ в христианском народе молвится, как люди труждаются, о чем плачутся, на что уповают, чего домогаются; о чудесах же и знамениях причитать да воздыхать, да сказания отреченные пересказывать возбранял.

11 И сетованиям их внимая о туге мирской и разрухе земской, о набегах да разгромах да властей утеснениях, о нищете сельской и многих земель запустении, усмехался Лазарь горько и говаривал, головою покивая:

12 «Пришла беда, отворяй ворота: то ли еще будет? До света кончины, как вы там, богомолы, с богомолками вашими суесловите, мню – далеко; а царства православного конечной погибели, как пить дать, дождемся».

13 И смущалися странники, и недоумевали: почто сидень, коли не впрямь из ума выжил, в избе сидючи, горшую беду накликает.

14 И отпускал их Лазарь с досадою в сердце и на их юродство, и на царства (как про себя думал) разорителей, пастырей-волков хищных.

15 «Ужо-вы,»– говорил —, «люди добрые, идите-ка себе с Богом! Матушка вам угощенья понапасла, – море, чай, разливанное».

IX

1 Вздумал по некоем времени Лазарь и посетителей именитых, что к Горынским, знатности их и хлебосольства ради, по соседству ли, аль нарочно из дальних вотчин, наезжали, также и былых своих соратников, что к старому князю наведовались, на пир и беседу звать. (288)

2 Стольничал с ними до чашничал, лебедей рушил, романеей запивал.

3 За гостьми и старик, хозяин ласковый, к сыну жаловал, даром что на него, неповинного, хмурился за его убожество; согбен был князь Давыд горем-обидою, а старинной спеси и в горе не избыл.

4 И от вельможных гостей Лазарь те же, что и от смердов, пени на крутые времена и нестроение государства и на разруху земскую слышал; а и сим на словах печальникам в лицо, будто злорадствуя, свое твердил:

5 «То ли еще, государи-братцы, будет! А и лихо к добру. Коль не принудят нас гости незванные за ум взяться, – помните слово мое, – никаково̀ нам не сдобровать: сами себя разладом да неурядицею погубим.

6 «Коли в конец примучены не будем, прочной не сколотим избы, крепкого не построим царства».

7 И нате слова иные гневались, иные же Лазаря не токмо плотию мнили расслабленным, но и в уме поврежденным. Он же, их занозу и кичливость примечая, на̀ зло им пущим прекословием свой норов тешил:

8 «Царь надобен земле, да такой, чтобы лише ворога пришлого князей да бояр примучил. Крепкое нам потребно самодержавие, а князьям тому самодержцу холопам быть».

9 Тут и князь Давыд, осерчав, прю с Лазарем затевал: горою стоял за княжьих родов власть. «И в кого ты таков у меня уродился, что своего же рода честь и славу забыл?» – в сердцах на сына щетинился.

10 А Лазарь в ответ: «Не нам, Горынским, змею многоглавую, Идрою именуему, прикармливать: сами свое племя усобицею предки наши изгубили. Се, и Омир оный еллинский изрек: 'не добро многоглавие, един глава да будет'.»

11 И расходились гости, над сиднем потешаючись: «Начетчиком, сидючи стал; поди, и чернокнижником: всех окаркал.

12 «Омира некоего к ночи поминает – а сей кто таков есть? – сам ли Вельзевул, али какой шу́тов прихвостень?»

Х

1 Жил в недалекой лавре священномонах Мелетий, родом Грек, и книги церковные правил.

2 Сей муж, пресловутый книжностию и писаниями, не токмо в еллинских словесных хитростях измлада искушен был от философов (289) и витий цареградских, но и в Италии и в Галлии путешествуя по церковным надобам и в греческих словесах охочих наставляя, с первыми земель тех совопросниками обращался, и наречия оных разумел.

3 Книг же мних тот с собою привез множество несметное. И загорелся Лазарь от мудреца того иметь наставление; и поусердствовал сына ради князь Давыд Мелетия в гости залучить.