Текст книги "Пит Мелларк: Лицо Врага (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Фавик (Мартин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Всего девочек-капитолиек четыре – двум по одиннадцать-двенадцать, они ровесницы моей сестры Прим. Третья старше – пятнадцать, где-то, она высокая, с меня ростом. А четвертая – самая младшая, ей нет и девяти. И именно она носит эти самые капроновые колготки. Которые, как я помню, Мадж надевала всего то раз шесть за жизнь. Дочь мэра! Последний раз – на день рождения своей матери. На Жатву – никогда.

Отсюда вывод: эти дети не просто из богатых семей. Они из самых богатых капитолийских семей. Осознав этот факт, я мысленно вся подобралась: это дети Наших Врагов.

И именно в этот момент от группы этих детей отделяется мальчик, тот самый, со светлыми серебристыми волосами, подходит ко мне и с искренней доброй улыбкой протягивает мне руку со словами:

– Привет! Можно с тобой познакомиться?

====== 2. Расскажи сказку, папа! ======

POV Китнисс (продолжение)

Я опешила. Этот мальчик-капитолиец с серебряными волосами и черными словно уголь глазами, элегантно подошел ко мне и с искренним и радушным выражением во всем своем облике, а не только на лице, протянул мне ладонь. И я не смогла ничего с собой поделать: вероятно, он Враг, хотя в этом я очень сильно засомневалась и улыбнулась ему в ответ.

– Китнисс. Дистрикт двенадцать, – и подумав, что если уж весь Панем в курсе, что я браконьер и «истребительница волков» (спасибо Питу: разболтал нашу с ним маленькую тайну всему белому свету! Позер! Ему лишь бы покрасоваться!), не стану я таиться, признаюсь, кто я, – Я охотница и браконьер!

– Очень приятно, Китнисс! Как жалко, но трибутов из двенадцатого мне в жизни не доводилось встречать. И браконьеров я никогда не встречал, но я очень рад с тобой познакомиться. Меня зовут Асканий, – говорит смущенно и озадаченно этот парень и я теряюсь:

«Он что телевизор не смотрит? В Капитолии?! Поверить не могу. Я чувствую себя сильно уязвленной: что он о себе вообще думает, Китнисс Эвердин – браконьер из дистрикта двенадцать! Нет, я просто очень зла и обижена. Но все же стараюсь этого не показывать и все-таки моему удивлению нет границ. И тут на на помощь приходит.....наш ментор:

– Заводите полезные знакомства, молодой человек! Похвально. Китнисс – восходящая звезда Капитолия, в нынешнем сезоне, в столице, говорить будут только о ней, – и ментор хитро улыбается тому, кто сумел очень сильно смутить коренного капитолийского жителя. Действительно, парень выглядит растерянным и очень смущенным. И обо мне ему ничего не известно.

И вдруг я слышу за своей спиной:

– Асканий, ты же сам мне рассказывал в прошлом году, что где-то далеко-далеко, на краю земли, живет девочка, дочь охотника и сама охотница и что нет на свете более меткой и более отважной девушки, чем она. И про то, как она взяла в лес с собой мальчика, который ей нравится, чтобы он помог принести убитого ею Единорога и как подосланные злым Белым волшебником волки-оборотни преследовали их, но благодаря ее меткости и тому, что он любит ее, они возвратились домой невредимыми. И тот, кто принесет домой мертвого Единорога, тот сможет однажды победить саму Смерть в поединке, – я оборачиваюсь на мелодичный голос девочки и вижу ту самую девочку в черных капроновых, безумно дорогих колготках и…теряю дар речи.

Это что было? Это, что было про меня? И про Пита? Но это же самая настоящая сказка, вроде той, которую рассказывал мне папа перед сном. Когда за стенами нашего домика в Шлаке жутко завывал ветер и мне становилось очень страшно. И я вспоминаю, о чем была эта сказка.

Папа, расскажи сказку!

Мне одиннадцать, Прим семь, отец ещё жив, а мама практически никогда не хмурится.

– Китнисс, тебе пора спать! – говорит с улыбкой отец.

Мы сегодня вместе ходили в лес уже второй раз. Папа рассказывал мне о птицах по имени утки. А когда мой интерес стал очень сильным, он отвел меня на озеро, которое все поросло тростником и показал мне на воду:

– Видишь, дочка, там в воде прячутся птицы и хитро мне улыбнулся.

Я долго смотрела во все глаза не очень то и быстро, но мне удалось разглядеть, далеко от берега, шагах в двухстах, если бы по воде можно было ходить, двух птиц. Маленькую невзрачную серую птицу и более приметную, ее я рассмотрела первой, а серую могла бы так и не заметить, красивую зелено-бело-черную. Обе птицы были очень далеко от нас, но если уж папа их увидел, мне тоже хотелось их разглядеть.

Наконец, говорю папе:

– Вот там, в зарослях, я вижу спрятались две птицы, – и сама с удовлетворением замечаю, что папа улыбается мне самой открытой и самой озорной из своих улыбок. А у папы очень много улыбок. Для друзей-шахтеров одна, для дяди Джайдена Хоторна – совсем другая, более открытая и лукавая папина улыбка, для мамы – третья – особая, теплая и обволакивающая, мама всегда сама дарит отцу в ответ свою особую улыбку, улыбку любящей жены. Сама говорила. Но самая-самая улыбка специальная, только для моей сестры Прим и для меня. Ее ни с какой другой не перепутаешь. Она самая открытая и самая особенная папина улыбка. Это наша улыбка. Только – Прим и моя.

– Молодец, Китнисс. А знаешь, как называются эти птицы? – И папа лукаво зажмуривает правый глаз, но я мгновенно догадываюсь:

– Папа, неужели это утки?

– Угадала! За мной подарок. Китнисс, ты любишь землянику? – специально с более серьезным лицом спрашивает меня папа.

И не могу сдержаться:

– Да!!!

И папа смеется в ответ. Тихо, потому что мы в лесу, а в лесу категорически нельзя шуметь, но все равно смеется искренне заливисто.

Вот почему мне ничуточки, нисколечко, не хочется спать. Прим уже уложили спать, но я не хочу. Моя мама хмурится, но показать, что она сердита на меня, не хочет. Я же не догадываюсь, что маме пора убираться на кухне. Ведь там недостаточно чисто. А мама так любит идеальную чистоту. Ведь моя мама – дочь аптекаря, а все аптекари обожают чистоту.

Поэтому отец решает сам уложить меня спать. У папы есть секрет, но я об этом еще не догадываюсь, что он заставит меня заснуть быстро и с удовольствием.

И папа говорит:

– Китнисс, хочешь, я расскажу сказку? – и прикладывает ко рту указательный палец, как бы говоря: «Китнисс, я хочу рассказать сказку только тебе. Прим спит, но если она проснется, то сказку мне придется рассказать и Прим тоже. А так я хочу рассказать только тебе одной. Даже мама ее не слышала никогда. Только для тебя».

Я замолкаю и пытливо смотрю в глаза отцу и он молча мне показывает, что сначала мне нужно лечь в постель. Я не медля ни секунды, укладываюсь спать, а папа садится рядом на стул.

И вот он начинает рассказывать. Негромко, почти шепотом, так, чтобы могла услышать только я:

Давным-давно, в чужой стране, названия которой никто даже не помнит, так давно это было, жила была девочка. Которую звали Соль. Она жила в городе, название которого давно забыли, но тебе, Китнисс, по большому секрету, я расскажу, как назывался этот город. Ячменный город. Его называли так потому, что в этот город, каждую весну и каждую осень, со всей страны свозили ячмень и продавали его на ярмарке. Вот город и прозвали Ячменным.

 – Девочка была дочерью лекаря, – продолжает рассказывать мой отец. Самый необыкновенный человек на свете.

– Как я, ведь мама помогает людям, когда они заболеют. Со всего Шлака они приходят к моей маме, – говорю я. Слишком громко. Прим может проснуться! Поэтому папа улыбаясь прикладывает палец к губам:

– Тише, Китнисс, разбудишь сестру и сказка перестанет быть нашей с тобой тайной.

Мне не жалко ничуть, что Прим может услышать папину сказку. Но мой папа добрый, у него есть много сказок. Городских. Шахтерских, многие из них страшные, особенно про «Духа погибшего шахтера», который восстал из мертвых, когда его семье грозила смерть от голода. Так сильно он любил свою семью. Но Прим спит, а у меня сна ни в одном глазу и я хочу папину сказку! Поэтому я веду себя тихо, как мышка, ведь папина сказка каждый раз самое интересное, что я слышала.

И папа продолжает:

– Да, Китнисс. Эта девочка, Соль также, как и ты, была дочерью лекаря. Только отец ее также был лекарь, а не только мама, как у тебя, – продолжает папа тихим голосом и сам этот голос вселяет в меня уверенность, что все будет хорошо, я совершенно уверена в этом, – Однажды в ее дом принесли мальчика, который очень сильно заболел. Он должен был умереть, Китнисс. Но его мама так сильно его любила, что даже Смерть отступила. Но главное, что отец Соль несколько суток не отходил от постели этого мальчика. А еще мама Соль, сходила в лес, который находился прямо за рекой, у которой стоял Ячменный город. И мама Соль принесла траву. Очень редкую. Она растет в очень немногих местах. Но самое главное, нужно было сорвать эту траву в день весеннего равноденствия. Но мама Соль была очень умная и очень отважная женщина и она сумела сорвать ее именно в тот день, когда было нужно. И ни днем позднее.

И я спрашиваю отца:

– А это было опасно, идти в лес и срывать эту траву?

– Какая ты у меня догадливая, – улыбается папа, – Да это было опасно. Ведь нельзя безнаказанно ходить в заколдованный лес, Китнисс.

И понимаю, что тот лес был необычным, он был заколдованный, темный лес. Недобрый и плохой? Как раз нет!

– Да, Китнисс с том лесу был хозяин – Великий маг. Его звали Белый волшебник. Недобрый. Но не скажу, чтобы он был злым. Он просто был очень хитрый и никогда не хотел делать ничего просто так. Вот люди и старались никогда не иметь с ним дел. Потому, что за все, что ни росло в его лесу, он просил плату.

– Все на свете имеет цену. Просто мало кто знает ее. Цену, – говорил этот волшебник. И никогда не было известно, что и когда он попросит взамен. Поэтому Белого Волшебника все боялись.

– Но ему никто и никогда не имел силы отказать в просьбе, – шепотом говорю я.

– Да, Китнисс, я же говорю, какая ты у меня догадливая, – улыбается мне отец. Немного лукаво и продолжает, – Но мама Соль была сама в чем-то волшебница, кроме того, она была очень мудрая и очень храбрая женщина. И Белый Волшебник это знал. Поэтому он сказал маме Соль. Он сам помог и подсказал, где растет эта трава и когда нужно прийти за ней. Помог и говорит:

– Я, Кримхильда, не попрошу от тебя ничего плохого или недостойного. Я попрошу вот чего, этот мальчик выживет, я совершенно уверен в этом. Его мать так сильно его любит, что готова отдать ради него самое ценное. Жизнь. Я попрошу просто его дружбы. Мальчика, который побеждает Смерть. Ты согласна?

– Да, но только если сам мальчик согласится на дружбу с вами, сэр, если он останется жив и по доброй воле.

– Конечно. Обман мне совершенно не нужен и не поможет мне. Вот мое условие, ты согласна?

– Да, – ответила мама Соль и засомневалась правильно ли поступает, ведь лишь его мама имеет право решать. Но иного пути не было и она согласилась. Кримхильда сорвала ту самую траву, она называется Возвратный пятилистник. И принесла ее к себе домой и дала мальчику пить отвар из этой травы.

====== 3. Они такие же, как ты и я ======

POV Пита Мелларка

Я развлекаю девочку из восьмого дистрикта. Ее зовут Спиннер, и она никогда не видела животных. Она худая и очень бледная и выглядит, как бедные дети в моем родном дистрикте. Хотя нет, она выглядит гораздо хуже. Ее кожа, кажется прозрачной, бледная, неестественно бледная. Но сейчас ее глаза горят огнем, его больше, чем даже огня в ее рыжих волосах. Впервые в жизни она увидела живых медвежат!

А затем, я кожей чувствую чужое присутствие, и медленно начинаю оборачиваться, но так и застываю с вывернутой, наполовину, шеей. Стоп! Я вижу их. Это капитолийские дети. Но это совсем не те чудовища, которые при входе чуть не разорвали нас, из-за нашей, с Китнисс, популярности.

«Популярность может стоить тебе жизни, Мелларк!», – серьезно говорю сам себе. А сам смеюсь, «Держись Капитолий, Пит Мелларк, сын пекаря из двенадцатого, вызвался на смерть, ради любви, ради того, чтобы Китнисс прожила остаток жизни в достатке и безопасности, для этого я готов перевернуть этот мир!

«Привет, Капитолий, город лжецов, у меня заготовлена дюжина очень хитрых трюков». Нормальные люди по ночам спят, но в эту ночь я почти не спал, я думал…начну действовать прямо сегодня. Кажется, к нам пожалует Цезарь! А-а-а, да это же «выстрел в яблочко»!

Это капитолийские дети, но совсем не то, что я ожидал увидеть. И это просто выбивает воздух из моих легких. Весь мой мир, который я и мальчишки дистрикта двенадцать создали в своих головах, летит в пропасть.

Невероятно, они настоящие. Нормальные…

Те, в вестибюле, дети окраин, они действительно были худшими из худших. Тот надутый индюк, администратор, сказал правду. Потрясение, в моих глазах слёзы. «Мелларк – ты Идиот!». О, какая жестокая издёвка судьбы. За гордыню.

Но самокопанием мне заниматься не дали. Я играю свою роль и я должен сыграть ее Безупречно! Моя фамилия Мелларк и этим всё сказано!

Я было хотел поздороваться первым, но в вежливости меня опережает мальчишка немного младше меня:

– Привет, меня зовут Фауст Дуо, вы ведь трибуты. Можно с вами познакомится, – говорит и протягивает мне руку. Я ее пожимаю. Он немного ниже меня ростом, коренастый, его рукопожатие сильное, брюнет, глаза цвета шоколада, живые и умные. Одет. Здесь загадка: он одет, практически так, как одеваюсь я, когда я стою за прилавком пекарни. Строго и безупречно опрятно. Наша мать запрещает нам с братьями одеваться как нам хочется, а не как надо. За старые потертые штаны я получил от мамы однажды такую затрещину, даже вспомнить страшно.

– Вы ещё должны доказать, что вы достойны носить фамилию Мелларков, – нередко повторяла нам наша мать.

– И я рад. Пит Мелларк, дистрикт двенадцать. – улыбаюсь и осматриваю нового знакомого

Фауст улыбается, он искренне рад знакомству. Ни грана фальши, лицемерия, надменности. Это совершенно сбивает меня с толку. И озадачивает. Не такими я представлял капитолийцев. Совершенно по-другому. Я поражён, и мне трудно скрыть это. И лихорадочно прогоняю в голове варианты, что мне теперь делать.

В двенадцатом, я представлял капитолийцев, судя по картинке из телевизора. Капитолийцы любят показывать себя, какие они есть. Яркие. Напыщенные. Разодетые в самые дорогие, но одновременно в самые глупые и неподходящие ко времени дня и выбранному месту наряды. Моя мать слишком сдержанна, чтобы высказывать ЭТО вслух, но когда мама видит капитолийцев в телевизоре, она поджимает свои тонкие от природы губы. Мы: я, Брэнник и Рай слишком хорошо знаем, что это значит. ГНЕВ. Не надо попадаться на глаза миссис Виктории Мелларк, когда ее обуревает Демон Гнева и когда поблизости нет нашего отца! Не надо. Лучше сразу – беги!!! Мы с Брэнником усвоили это назубок. Тяжелый опыт. О-о-ох, тяжелый…

Мой старший брат Брэнник однажды сказал о картинке в телевизоре, очень метко сказал:

– Они как птицы, которые разучились летать.

А потом наши «веселые приколы». Мы, с одноклассниками, вполголоса, чтобы учителя не услышали высмеивали капитолийцев. Чаще незлобно. Но это мы, «светленькие», т.е. дети жителей торгового квартала. Мы будто родились в одной семье. У всех светлая кожа и разных оттенков светлые волосы, кто-то светлее, кто-то темнее, но мы все как близнецы похожи – «Светленькие».

А может быть, мы действительно все родственники, ведь живем поблизости и мы все, какие-то подозрительно одинаковые?

Но совсем не так о капитолийцах говорят «тёмненькие». Мы, «светленькие», называем их так потому, что у них поголовно темные волосы и смуглая, как у Китнисс, кожа, т.е. шахтерские дети, те которые, живут в «Шлаке».

«Шлак». Ну, что за дурацкое название, честное слово? Всегда, как себя помню, мне оно не нравилось. Нехорошее, оскорбительное и мерзкое название. Я убеждён, это капитолийцы специально придумали его, чтобы сеять среди нас рознь и вражду. Надо мне взять за правило, никогда не употреблять это нехорошее слово при Китнисс.

Дети шахтёров шутили куда злее. Это была уже не просто злость, это была ненависть. Сколько раз я слышал собственными ушами тихий шёпот кого-то из своих одноклассников:

– Мерзкие павлины. Я бы их убила. – И самое жуткое, что эти слова произносит девочка.

И, кстати говоря, и это очень важно, Китнисс таких слов никогда не произносила, НИКОГДА! И клянусь, не в том дело, что она говорит мало и только по делу. Я это давно заметил, она очень эмоциональна и не умеет скрывать своих чувств. Она искренняя! Настоящая. А значит, Китнисс совершенно чуждо такое страшное чувство, как ненависть.

Однако, мои догадки оказались совершенно необоснованными. Прокол, Мелларк. «Лицо врага», оно оказалось абсолютно другим. Это проблема. И я понятия не имею, что мне с этим делать. Пока не знаю. Да и слово «Враг» теперь не кажется мне правильным, по отношению к Фаусту и другим. А следовательно, мне стоит познакомиться с ними поближе. Единственный выход, который я вижу сейчас.

Юноша с серебряными волосами и чёрными как уголь глазами, Асканий, мы уже перекинулись с ним парой слов, мило беседует с Китнисс. Тэннер и Седьмые знакомятся с Фаустом и его братом-близнецом, его зовут Бенедикт. Спиннер всецело поглощена медвежатами. Они играют, борются, кувыркаются на что она реагирует даже слишком громко.

Я улыбаюсь: к ней сзади подходит девочка помладше. Капитолийка, она одна одета с небольшим оттенком подлинной роскоши, а ее волосы безупречнейшим образом уложены. Я лично видел, как парикмахер укладывал волосы Лорель, невесте Рая, непосредственно перед брачной церемонией преломления хлебцев. Она ещё оказалась очень терпеливой невестой. Выдержала час тринадцать минут. Китнисс ни за что этого не выдержит… Мммм, о чем это я??? Все скопленные родителями в течении пяти лет деньги ушли на свадьбу моего брата Рая. Так вот, на прическу Лорель, пришлось 1/20 этой огромной суммы.

Спиннер моментально знакомится с девочкой. Её зовут Виолетта и ей семь лет. Она неплохо поет, у нее очень доброе сердце, ее привозит в школу личный шофер, её мама умерла, когда ей было девять дней от роду, нас познакомил Фауст.

Мне кажется, с ним мы подружимся, а Спиннер нисколечко не смущена такой необычной новой знакомой. Пропасть, разделявшая их ещё несколько мгновений назад, внезапно испарилась, как будто ее и не было. Девочки оживленно делятся впечатлениями о медвежьем семействе. А трибут от восьмого, Тэннер, уже рассказывает Бенедикту о том, что его мать медицинская сестра на фабрике, на которой делают ткани…

А я внимательно наблюдаю за Китнисс. Она мило беседует с Асканием. Китнисс сегодня прямо сама общительность. Пересказывает ему детскую сказку, он чего-то ей рассказывает в ответ, она не соглашается. Они смеются, затем начинают спорить. Я улавливаю имя Соль. Про меня она совершенно забыла.

И я чувствую больной укол в сердце. Какое-то необычное чувство обуревает меня. Злость! Оттого, что он говорит с Китнисс, а не я. Я ощущаю большую обиду, мне настолько неуютно оттого, что она говорит с ним, а не со мной, что испытываю самую настоящую физическую боль от этого. Какие странные и какие потрясающе неприятные ощущения. Я чувствую себя не в своей тарелке. Поскорее бы он умотал куда подальше от МОЕЙ Китнисс и она останется вновь только со мной. Проваливал бы Асканий. Или я заставлю его сделать это. ОНА МОЯ!!!

Мама моя, я же ревную!!! Мелларк, ты попал! Теперь Китнисс Эвердин будет вить из тебя верёвки. Как Лорель из Рая. Ха-ха. Фантастика, ведь со мной это приключилось впервые. Да. Я испытывал только что самые неприязненные чувства к этому парнишке, который моложе меня на несколько лет. И он всего-навсего рассказывает ей, что-то там, о растениях, она ласково так на него смотрит. А вдруг всё не просто так, неужели ОН ЕЙ нравится?

– Мелларк, а Мелларк, ау!!! – меня вытягивает из какого-то липкого плена ментор. Я очнулся и от стыда у меня горят уши. – У тебя сейчас было такое лицо, короче, ты меня удивил. Любовь, парень, весьма опасная штука, очнись, пока не поздно, – негромко говорит мне Хеймитч Эбернети.

А сбоку, я замечаю весьма понимающий взгляд Чумы, ментора седьмого дистрикта, он, кажется, отлично понимает, каково мне сейчас. Чума практически незаметно, чуть-чуть, подмигивает мне.

– Он не может отбить ее у тебя. Он ещё маленький, по сравнении с тобой, – слышу за спиной девичий голос и моментально оборачиваюсь. Она стоит и сдержанно улыбается. Самая старшая девочка, но она больше похожа на мальчика, брюки, джемпер и короткая стрижка. Точно мальчик, но умные не по годам и красивые голубые глаза с тонкими ресницами выдают в ней девочку. Лет 18 или даже 20 (на самом деле, ей всего 16). Такие же, как у меня самого, волосы…

– Привет! – вылупив на нее изумленные глаза, отвечаю ей. Я – Пит, вообще-то родители назвали меня Питой, но это как-то по-девчачьи, поэтому, с семи лет меня все зовут Пит. – Ни с того, ни с сего, выдаю ей мою самую заветную тайну, Пита – это такой хлеб, сорт хлеба, мы все Мелларки, я, Брэнник и Рай, нас назвали в честь того, что мы умеет делать лучше всего – хлеба. Но мне досталось слишком «девчачье» имя, поэтому мой мудрый отец отдал меня в школу уже не как Питу Мелларка, а Пита.

– Не думаю, что это звучит по-девчачьи, наоборот, очень солидно и приятно на слух – Пита… – она ввергает меня в транс.

Но главное в другом, я уже не ревную этого мальчишку к Китнисс, моей Охотнице, Она – браконьер, очень опасная и самая сильная в целом мире девушка. Она унизила самого Финника Одейра, заподозрив его в неискренности и фальши, он даже оправдывался перед нею. Что уж говорить о юном мальчике из Капитолия!

– Давай дружить, – говорю слишком детскую фразу, – Как тебя зовут? – И получаю немедленный исчерпывающий ответ:

– Я – Ариадна, фамилия моя Бейкер. – Девушка изящно наклоняет голову. И я смотрю на ее зубы. Белоснежные, небольшие, очень аккуратные, идеальный прикус.

– Что значит «пекарь», – я не могу сдержать улыбки. – Моя фамилия Мелларк и я сын пекаря. И внук, и правнук пекарей.

И тут, внезапно, слева я чувствую взгляд Китнисс. Медленно поворачиваю голову и понимаю, что я ничего не знаю о ревности. Китнисс смотрит на нас с Ариадной, и такого зверского выражения ее лица я ещё не видел, рот искривился самым жутким и безобразным образом. А само лицо, его исказила жуткая гримаса, такой злости на девичьем лице мне встречать ещё не доводилось. Оно так и пылает гневом, она медленно двигается в мою сторону. Я смотрю на нее и не могу отвести взора. Какая грация, какая невероятная сила.

Но ее злость и ее бешенство уже направлено не на меня. А встречается взглядом с Ариадной и она зацепляются взглядами, и такое ощущение, что ударяет заряд электричества. Вспышка. Китнисс подходит вплотную ко мне, но меня она будто не замечает, она видит только глаза соперницы. Объект ее ненависти стоит прямо перед ней. И нисколечко ее не страшится. Кажется, Китнисс, видя это, немного смущается. Она удивлена.

Я замечаю, за нами наблюдает ментор, скептически и немного издевательски наблюдает. Но от колких замечаний он воздерживается. Эпизод с ножом в капитолийском экспрессе ещё свеж и он держит его в памяти. А девчонки, не видя никого вокруг продолжают свою игру, она называется: «Кто моргнёт первой!». Первой моргает Китнисс, невероятно.

– Он мой парень, – медленно по слогам произносит Китнисс. Она сейчас в бешенстве. Как хорошо, что девушка-браконьер сейчас не вооружена.

– Знаю. Боишься, что убежит? – у Китнисс от таких слов глаза превращаются в щёлочки, она поджимает губы и, сгруппировавшись, готовится напасть на капитолийку. Сейчас будет драка! А вернее, убийство. Если только менторы не обладают мгновенной реакцией, такой, которой обладает Китнисс. Но она не двигается с места. Потому, что Ариадна ее ничуточки не страшится. Ей наплевать.

– Нет. Я ничего не боюсь. И никого. Слыхала про «девушку-браконьера, которая охотится на волков»? – голос Китнисс обманчиво спокоен. Но я знаю, что она сдерживает себя с трудом. И всё потому, что ее инстинкт охотницы кричит ей сейчас: «Стой. Эта дичь не твоя. Она тебе не зубам».

Брови Ариадны медленно ползут вверх. Всё-таки, Китнисс Эвердин – примечательнейшая во всех отношениях личность. И, вижу, Ариадна Бейкер не смотрит телевизора. Элита Капитолия запрещает своим детям смотреть его. Умно, тут я отдаю ИМ должное. Хотя, у меня такое ощущение, что никто из моих новых знакомых не имеет своими родителями министров или генералов миротворцев. За исключением Виолетты, но ее отец скорее сказочно богатый магнат, чем министр. Тут что-то другое. Очень важное. Мне нужен Финник Одейр. Срочно!!!

На секундочку, может быть, в глазах Ариадны мелькает смущение. Чуть-чуть. Но затем в них вновь поселяется «голубая сталь». Она медленно тянет к Китнисс свою правую руку. Для рукопожатия. Безумие какое-то. Я что схожу с ума? Воздух Капитолия действует, как яд на неокрепшие головы юношей из двенадцатого дистрикта?

Ариадна полностью выпрямляет руку, Китнисс берёт ее. Медленно и спокойно. Без эмоций. Но агрессивность Китнисс схлынула после обмена двумя фразами:

– Я всё поняла. Он любит тебя. Меня зовут Ариадна.

– Он не просто любит, он вызвался на смерть ради любви. Уважай его выбор, Ариадна.

– Тебе придётся заслужить его любовь, – тихо произносит девушка из Капитолия, беззвучно, это явно не для моих ушей, но откуда ей знать, что у всех Мелларков самый острый в двенадцатом дистрикте слух.

– Знаю, – еще более тихо отвечает Китнисс и тут мы все слышим невероятный шум и грохот. Крики где-то в глубине:

– Тигр вырвался на свободу!!!

На лето 2018 это всё, но не стоит думать, что автор навсегда «забросил» своё детище и продолжения не будет никогда, это не так – просто автор размышляет, и размышляет долго, над вопросом, и долго ищет ответ на него: «Какое оно, лицо Врага?». Может быть, ключ в том самом напутствии Хеймитча, которое он произнёс перед Бойней: «Китнисс, помни, кто твой настоящий враг!».

И это «Лицо Врага» отнюдь не лицо капитолийских детей из предыдущих глав фф «Пит Мелларк: Лицо врага».

Как автор и обещал, весной 2020 выходит последняя глава, которую теперь можно прочитать, малейшие вопросы, какое оно, Лицо Врага, изчезнут.

Комментарий к 3. Они такие же, как ты и я Автор выражает глубочайшую признательность и благодарность Лу дистрикт 13.

За неоценимую помощь в подборе имен. Для отнюдь невторостепенных героев. Детям Капитолия.

====== 4. Враг ======

Пролог к главе.

POV Китнисс Эвердин

– Эффи, я не хочу ни с кем говорить! – говорю через дверь, а саму всю трясёт. Я его потеряла, своего «мальчика с хлебом». Почти потеряла…

– Китнисс, через полчаса здесь будет Фликерман, – открой немедленно дверь, иначе я ее выломаю! – это уже голос ментора. Он невероятно сильно разозлён на меня. Но это не из-за ножа, который я запустила, перед тем запереться в своей комнате.

И тут она решительно отодвигает меня в сторону, я хватаю ее за руку, хочу ударить, но взгляд холодных глаз меня останавливает. Я позволяю ей отпереть дверь. Она говорит ментору:

– Не надо сейчас на нее орать. Ей сейчас хуже вас всех. – и после этих слов 16-летней девчонки из Капитолия атмосфера грозы, образовавшаяся в пентхаузе начинает медленно разряжается. Меня начинают готовить к интервью с Цезарем. Одну, без Пита. Мелларк в центре специальных медицинских технологий Капитолия. И если бы не он, я бы сейчас была бы мертва.

Белая, огромных размеров, свирепая кошка. Тигр. Белый, неестественно белый тигр, не альбинос, а детище капитолийских ученых. С желто-золотыми глазами и клыками, величиной с половину моей руки. Он в двухстах шагах прямо передо мной.

Все мои инстинкты охотницы орут сейчас: «Беги! Это – смерть!». Но я не трогаюсь с места. Потому, что за моей спиной дети. Седьмые. Восьмые. И капитолийцы. А из оружия у меня только нож. Будь у меня арбалет, и то шансы были бы пугающе малы.

И тут я слышу какой-то хлопок, затем вижу миротворца. Не все миротворцы просто уроды и подонки, которые притесняют и издеваются лишь над теми, кто беззащитен, парни из «Шлака», малолетние уголовники, бандиты, их миротворцы никогда не трогали. «Мы вас не трогаем и вы нас не трогаете» – ублюдочный закон выживания. Каспер, 18-летний кретин, попытался четыре недели назад «подкатить» ко мне и вымогать у меня деньги, уличил, урод, момент, когда я была одна, Гейл был в шахте, он страшно удивился, когда я достала нож, и достал свой. Драться со мной он не стал, мы разошлись по-хорошему. Почти. А утром изуродованный труп Каспера нашли на старом угольном отвале, я ещё подозревала Гейла. Напрасно. Его убили миротворцы по приказу Крея.

– Он залез на мою территорию. Пусть все знают, что за это бывает! – сказал глава и одним бандитом в Дистрикте Двенадцать стало меньше…

«Не становись, никогда, между миротворцем и его жертвой» – сказал однажды мистер Джайден Хоторн, отец Гейла, моему отцу.

Но не все миротворцы таковы…

Капитолий. Центральный клинический госпиталь. Отделение восстановительной терапии Победителей Голодных игр.

POV Пита

Я должен был погибнуть, заслонив собой Китнисс, миротворец тяжело ранил Белую кошку, но тигр не кинулся на на него, а совершил прыжок прямо на Китнисс. Ну, а я успел в самую последнюю секунду, все же, я – городской житель, вот ходил бы в лес с Китнисс Эвердин, глядишь бы, успел на пол-секунды раньше. И не получил бы тигриной лапой по голове! Левую руку тоже задело, не чувствую ее. Похоже мне вкололи лошадиную дозу морфлинга. Но, главное – Китнисс не пострадала!

Открывается дверь и ко мне входит посетитель, нет целых двое посетителей, и я пытаюсь улыбнуться. Выходит, но с некоторым запозданием – тяжеленькая, однако, была лапа у того тигра.

– Привет, Пит, – говорит мне Финник Одэйр. Победитель и заговорщик.

– Как себя чувствуешь? ―вошедший следом Хеймитч мрачен и угрюм.

Врать нехорошо, но приходится врать постоянно, и сейчас я постараюсь внушить ментору и Одэйру, что всё у меня отлично:

– Все отлично, – вот только вопрос, Финник может знать, что тигр едва не оставил меня без руки. И без головы также.

– Ты сделал всё правильно, – с мягкостью в голосе отвечает мне Финник и сжимает левую, неповрежденную руку. Значит, значит. Когда обманываешь кого-либо, необходимо твердо знать, что он знает, а что ему не известно. Простейшие правила. Правила лжеца. Хеймитч не двигается с места, он молчит.

Но я замечаю в его глазах что-то ещё, настораживающее. Выходит, всё не так и хорошо. Надейся – не надейся, но самого плохого со мною ещё не случилось. И самое тревожное, я замечал не раз, не в том дело, что беда приходит внезапно, откуда не ждёшь, она бьет всегда туда, где больнее всего. А у меня лишь одно слабое, незащищенное место. И имя ему – Китнисс…