Текст книги "Балканский венец"

Автор книги: Вук Задунайский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

* * *

Вскочил Милош на резвые ноги,

поклонился до землицы черной:

«Хвала тебе, славный Лазарь-княже!

Хвала тебе за здравицу эту,

за здравицу да за твой подарок,

но такие не по сердцу речи!

Коль солгу я, убей меня Боже,

никогда я неверою не был,

никогда им не был и не стану,

хочу завтра на Косовом поле

я погибнуть за Христову веру!

С тобой рядом сидит твой невера,

втихомолку вино попивает —

Вук Бранкович – клятый и проклятый!

Завтра будет Видов день пригожий,

поглядим же на Косовом поле,

кто тут вера, а кто тут невера!

Что там будет, видит Бог великий,

утром выйду на Косово поле

и зарежу царь-Мурата турка,

и на глотку наступлю ногою;

коли даст мне Бог такую долю,

в град Крушевац ворочусь здоровым,

изловлю я Бранковича Вука,

приторочу к копью боевому,

как старуха кудель к прялке крепит,

на Косово вытащу на поле».

А на поле-то битва не стихает. День уж к вечеру клонится, пролилась кровь на пажити щедро, но не сдаются турки, не сдаются сербы, стоят насмерть. Иссякло терпение у Якуба, старшего сына султанова, – а и не знает он про смерть отцову, исполняется приказ Баязидов. Обнажает он ятаган свой и гонит коня вперед – не терпится ему победу одержать. Тронулось следом за ним правое крыло турецкое навстречу сербам. Заголосили янычары, зазвенели сипахи железом, закричали верблюды. Вот уж и войско сербское должно показаться под рукою Вука Бранковича. Но что это? Нет его! Куда делся Вук? Ищут Вука на поле боя, ищут войско его – ан нету их. Предал Вук своего господаря. Да что там – предал веру Христову. Нет ему теперь прощения. Увел он войско свое. Увидев это, разбежались босанцы с албанцами – бабы, а не воины. Нету больше сербского непобедимого войска.

Рад Якуб, гонит верблюдов в прореху. Но недолго ему радоваться. Падает он вдруг с коня да хватается руками за горло – а оттуда кровища хлещет. Подбежали к нему янычары – а он уж в пыли лежит мертвый. Что случилось с Якубом? Стрела его не находила, меч вражеский не доставал. Не пожалел Баязид яду для брата своего единокровного. Лишилось войско османское в Видов день двух своих повелителей, смешалось. Вот она, победа сербская, осталось только руку протянуть.

Но кто знает судьбу? Встал во главе османов Баязид, султанов младший сын, гонит он отару свою прямо на сербов – а тем и ответить нечем. Полегли витязи в сырую землю. Нет больше Страхини и Лучича. Нет Юга Богдана. Храбро он сражался, славу вечную снискал – всем бы так! Погибли один за другим все девять его сыновей – заменяли они отца, пока рука меч держала, а потом падали, ятаганами да саблями подрубленные. Последним пал Божко Югович, младший сын. Не осталось братьев у царицы Милицы, горько ей их оплакивать. Но не ведает она, что не только братьев лишилась. Выехал царь Лазарь вперед, разит турок, да только конь его оступился да в яму упал. Зовет царь юнаков своих – не могут они к нему пробиться. Турки царя окружили, спешили да в плен увели. Тут дрогнули сербы, побежали болгары да черногорцы, а те, кто остался, преданы были страшной смерти – много дней еще головы на кольях вокруг поля стояли, пугая людей живых.

Страшное ты, поле Косово. Сколько на тебе крови пролилось, но такого не знало ты прежде. Воды Ситницы стали красными. Волки воют, вороны стаями слетаются – знатная для них тризна нынче. Лучшие воины полегли на землю – не поднять их уже. Не петь им песен, не ходить в поле, не ласкать жен своих. Пала в Видов день гордость сербов на целых пять веков.

За полночь достали янычары из ямы князя Милоша, притащили его снова в шатер султанов. А там теперь – новый хозяин. Баязид на троне сидит, на подушках атласных, а на голове его – все та же грязная повязка. Принимает он Милоша по-царски, приглашает с собой отужинать, но отказывает князь – сыт он по горло милостями турецкими. Не унимается Баязид:

– Думаешь, светлый князь, не ведаю я, почему ты взор от меня отворачиваешь и ложиться не хочешь со мной за один стол?

– Тогда почто мучаешь? Убей меня скорее, оставь в покое душу мою.

– О нет, княже, должок за тобой. Я с князем Београдским в Будве отобедал – а нынче князь Београдский со мной на поле Косовом вечерять будет.

– Зачем мне с тобой вечерять?

– Вдруг захочешь просить меня о чем-нибудь? Сегодня я добрый.

– Не было еще такого, чтобы князь Београдский просил милостыню у нехристя и убийцы.

– Не за себя просить будешь – за них, братьев своих по вере!

Помрачнел князь, но делать нечего – прилег за стол. А Баязид его потчует:

– Испробуй, светлый князь, теперь наши лакомства: мезе [23]23
  Мезе– традиционная турецкая закуска, состоящая из разнообразных лакомств (овощи, зелень, мясо, рыба, орехи и др.) ( тур.).


[Закрыть], бура [24]24
  Бура– разнообразные пироги и пирожки ( тур.).


[Закрыть], брынза нежная, как тело женщины, суджук [25]25
  Суджук– разновидность острой колбасы ( тур.).


[Закрыть], мозги ягненка, эзме [26]26
  Эзме– острая смесь из овощей ( тур.).


[Закрыть], хайдари [27]27
  Хайдари– соус из сметаны с чесноком и специями ( тур.).


[Закрыть], джаджик [28]28
  Джаджик– холодный суп из айрана и огурцов, заправленный оливковым маслом, чесноком и мятой ( тур.).


[Закрыть], бобрек [29]29
  Бобрек– почки ( тур.).


[Закрыть]да пирзолы [30]30
  Пирзолы– баранина на ребрышках ( тур.).


[Закрыть]. Кушай, князь, насыщайся. А вот «молоко львицы» [31]31
  « Молоко львицы» – крепкий спиртной напиток, разновидность самогона, который после добавления в него воды (льда) становится белым.


[Закрыть]– видит Всевышний, оно не хуже того напитка, коим меня ты в Будве потчевал.

Ест молча князь, но не унимается змей Баязид:

– Вижу я, посылал ты людей своих в Прокупле?

– Откуда знаешь?

– Предал вас Вук Бранкович – тут и думать нечего. Не вскрылся б его обман – может, и не увел бы он войска. Да и брат наш Якуб учудил. Говорили ему – не веди верблюдов на поле, они конницы сербской испугаются, затопчут янычар. А он ни меня, ни отца не послушался, все сделал по-своему – кабы не помер, вреда нанес бы немало.

Опустил князь голову, душа его рвется на части. Смотрит он на стол и видит – нож лежит. Загорелись глаза у князя. Убил он султана одним ударом, убьет и сына его окаянного. Но змей Баязид будто мысли его читает:

– Убить меня хочешь, светлый князь? Не понял ты знаков судьбы. Суждено мне было стать султаном, правителем всех османов, суждено было завоевать твой народ – и стало так. Суждено было отцу моему принять смерть от руки владыки светлого, пришедшего с севера, – и стало так. Я же приму смерть от владыки темного, пришедшего с востока. А тебе что суждено, ведаешь?

– Не ведаю и ведать не желаю. Знание твое от нечистого идет. Оно мне без надобности, коли есть у меня вера.

– Эх, князь, князь, – ухмыляется Баязид, – ты слишком прям и открыт. Не живут такие долго – ни у нас, ни у вас. Отсекут тебе завтра голову. Кабы не отсекли, так брат твой зарезал бы тебя ножом в спину. А если б одолели вы, то за голову твою никто не дал бы мелкой серебряной монеты. Не может быть двух солнц на небе, не может быть двух владык на земле. Да и не судьба вам победить теперь.

– Нет судьбы никакой!

– Хочешь еще раз ее испытать? Вот, выпей «молока львицы» – твоя последняя ночь будет легка.

– Наливай!

Заплескалось в чаше «молоко львицы» – белое, и впрямь как молоко, но запах у него странный. Не пей, князь! Мало ли что чародей этот нальет тебе! Но уже нет страха, когда случилось самое страшное. Подносит князь чашу ко рту, глотает из нее – и падает замертво. Хорошие яды у Баязида, доволен сын султана. Но не обычный яд подсыпал он князю.

* * *

Велика, брат, у тех турок сила:

коли солью все мы обернемся,

обед туркам посолить не хватит!

Вот уж полных пятнадцать денечков,

как скачу я по турецким ордам

и ни края не вижу, ни счета,

от Мрамора до Явора Суха,

от Явора, братец, до Сазлии,

от Сазлии до Чемер-Чуприи,

от Чуприи до града Звечана,

от Звечана, братец, до Чечана,

от Чечана до гор до высоких —

все турецкой придавлено силой:

конь за конем, юнак за юнаком,

что лес темный копья боевые,

а знамена точно в небе тучи,

а шатры их точно белы снеги;

ежли б дождик там пролился с неба,

ни за что бы не достал землицы,

только б кони да бойцы намокли.

Сколько времени прошло – кто знает? Просыпается князь. И что ж видит он? Знакомый шатер, ковры на полу, хоругви вокруг с крестами. Вокруг родные лица – как увидал их князь, так возрадовался более меры. Вот Юг Богдан сидит да сыновья его – живые все. Стефан Лучич и Баня Страхинич в добром здравии. Подумалось князю – уж не на тот ли свет попал он? Ан нет – царя Лазаря видит, предателя Вука. Нет, не тот это свет! Смотрят все на князя Милоша – а он и не знает, что сказать, язык к гортани прилип. Молвит слово тут Божко Югович:

– Войско наше втрое меньше турецкого. Посему давайте, братия, нападем на него ночью, не дадим туркам опомниться.

Одобрительно встретили слова его. Вспоминает про все князь Београдский. Поднимается тут Вук Бранкович и молвит другое слово:

– Не годится нам, господарь, нападать ночью, как будто мы воры какие или цыгане. Достанет у нас воинов, чтоб одолеть турок днем. Да и как во тьме сражаться? Кони наши с пути собьются, ряды попутаются.

И эти слова встретил гул одобрительный. Не верит князь Милош своим глазам – так это все удивительно. Говорит царь Лазарь:

– Драться будем при свете дня, как предки наши дрались. Не посрамим чести своей, одолеем нехристей. Негоже, чтоб говорили, будто сербы – хуже цыган. А теперь, по древнему обычаю, давайте отвечеряем в эту ночку по-доброму – кто ведает, когда еще попируем всласть?

На пиру сидючи, достает князь письмо из-за пазухи – а письмо то Якуба до Вука-предателя, слово в слово оно повторяется. Смотрит князь на него и видит – стоит на письме печать султанская, такую не подделаешь. Наполняет князь чашу золотую шливовицей и подносит брату своему названому Вуку Бранковичу со словами:

– Чашу эту подношу тебе, брат. Осуши ее за здоровье тех, кого ты предал.

– В своем ли ты, брат, уме? Говорить мне такое! Мне, Вуку Бранковичу, владетелю Южной Сербии!

Во второй раз бросается брат на брата, во второй раз разнимают их Божко со Страхинею, во второй раз свиток ложится в руки царские. И опять падает Вук на колени перед царем и крест целует, но говорит князь Милош:

– Врет он все, господарь, кары справедливой избежать хочет. На письме-то печатка султанова!

Побелел Вук, снова в ноги царю валится, волчина:

– Это турки, турки всё сделали, господарь, чтоб порушить веру меж нами! Они написали это письмо и послали тебе через Милоша. Не предавал я тебя, с поля боя не сойду живым. Пусть Милош ответит, откуда письмо у него? От нехристей этих небось?

Ничего не ответил Милош, лишь поклялся опять он убить султана. Снова прогнал его Лазарь с глаз своих, но не теряет надежды князь Београдский. Идет он к Юговичам и подзывает к себе Божко, младшего.

– Веришь ли ты мне, Божко Югович?

– Верю, князь. Ты как брат мне – как могу я не верить?

– Тогда слушай, Божко, и запоминай, хоть это и странно. Завтра мы сперва верх будем брать, но потом турки начнут одолевать нас. Отец твой и братья погибнут – вечная им память. Но ты, младший Югович, ты останешься дольше других. Господом нашим тебя заклинаю – не спускай глаз с царя, не давай ему вперед выезжать. Мало ли что? Вдруг конь его в яму провалится? Не должен царь попасть в лапы к нехристям. Сделаешь?

– Сделаю, брат. Как не сделать? Будет царь в целости и сохранности. На шаг от него не отойду, покуда живой.

* * *

Снова Милош Обилич с вопросом:

«Так, Иване, побратим любимый,

а скажи мне, где шатер Мурата?

Я поклялся нынче Лазарь-князю,

что зарежу самого Мурата

и на глотку наступлю ногою».

Но Косанчич говорит на это:

«Ты в уме ли, побратим любимый!

Ведь шатер тот сильного Мурата

посредине табора поставлен;

если б крылья ты имел сокольи,

если б рухнул из ясного неба,

твое мясо перья б не подняли».

Взошло солнце красное. Началась снова битва великая. Столкнулись два войска могучих. Железо входит в плоть живую, ломаются древки, звенят щиты, ржут кони. Видов день станет самым великим днем Сербии. Выезжает князь Милош на поле. Горят глаза его огнем, сияет меч острый на солнце – худо будет врагам. А сам думает: «Нет, Баязид, поспорим мы с твоею судьбою. Негоже князю Београдскому оружие пред нехристями складывать. Быть мне проклятому вовеки, если не вырву победы у врагов наших. Руки отрубят – так зубами вырву». Дерется Милош отчаянно, хочет пробиться к шатру султанову, да не может турок одолеть – слишком много их. Тут бросает он взгляд по левую руку и видит – тронулись верблюды вперед. Не послушал Якуб ни брата своего, ни отца. Осеняет тут князя Милоша. Кличет он конников своих, говорит им:

– Братья мои! Сослужим службу царю православному! Поскачем лоб в лоб на верблюдов, а когда близко будем – застучим мечами о щиты что есть мочи. Верблюды шума того испугаются – побегут и своих затопчут.

Выехали конники Милоша против верблюдов, стучали они мечами о щиты что есть мочи. Испугались верблюды, порвали постромки и заметались, топча своих и чужих, но своих более. Налетел Милош на Якуба, вышиб его из седла буздованом [32]32
  Буздован– разновидность палицы ( серб.).


[Закрыть]. Сын султанов в пыль упал мертвый, изо рта его кровища хлещет – видать, и вправду судьба ему быть убитым на поле Косовом. Наступают сербы. Уже шлет воевода Влатко своему господарю весточку победную. Рубит князь Милош турок направо и налево, вот и шатер султана. Янычары стоят насмерть – только разве ж остановить судьбу? Один князь к шатру прорывается, въезжает в него на коне. Не ждут его здесь. Отроки срамные разбежались все, сам Мурад за подушками прячется. Спешился Милош, приколол халат султанов копьем к трону да рассек ему нутро поганое одним ударом кинжала – от брюха до бороды. Видать, и Мураду не миновать судьбы, раз второй раз помирает он одной и той же смертию. Набежали тут турки, князя схватили, поднять на копья хотят, но знает дело свое Баязид, не отдает князя.

– Что, светлый князь, все еще не веришь мне?

– Разве таким, как ты, можно верить?

Но чу! Что на поле Косовом деется? Куда Вук Бранкович подевался? Ищут Вука на поле боя, ищут войско его – ан нету их. Предал-таки Вук своего господаря. Нет ему теперь прощения. Увел он войско свое, и босанцы с албанцами следом разбежались. Ухмыляется змей Баязид:

– Предал тебя брат твой. Да и как ему было не предать? Обозвал ты его в сердце предателем, а он всего-то хотел править Сербией да монету свою чеканил – разве ты того ж не хочешь?

– Но убийц он ко мне посылал!

– О светлый князь! Ты слишком доверчив и прям. Откуда известно тебе, что он послал их?

– Об этом сказано было в том письме.

– Ха! Сам я писал его. Сам печать ставил. И сам подвел тебя к нему – иначе как бы ты получил его? И убийц к тебе я подсылал. Но не для того, чтоб убить – рассмотрел я на тебе знаки моей судьбы. А побратим твой… Ждал ты зла от него – и дождался. Ушел он с поля в испуге, что все свои промахи на него вы возложите.

Ничего не ответил Милош, заныло сердце его. Не сумел перебороть он судьбу – только хуже еще сделал. Не помог он братьям своим. Просил он Божко Юговича царя охранять – тот и охранял, вперед не пускал. Да только запали ему в душу слова Милоша о том, что отец и братья погибнут, бросился он на подмогу к ним да первым из Юговичей голову-то и сложил. Некому стало за царем смотреть – а тот в бой так и рвется. Вынул царь меч свой из ножен и стал турок разить, да только конь его плохо был подкован – выпала подкова, захромала животина. Спешили турки царя да в плен увели – и здесь судьба постаралась, проклятая. Дрогнули витязи сербские, побежали болгары да черногорцы. Пала в Видов день гордость сербов. Волки воют, вороны стаями слетаются – знатная для них тризна нынче. Воды Ситницы стали красными от крови. Страшное ты, поле Косово.

За полночь достали янычары князя Милоша из ямы, как и положено, притащили опять в шатер султанов. Баязид там уж на троне сидит, принимает он Милоша по-царски, приглашает с собой отужинать, яствами кормит восточными да приговаривает:

– Негоже тебе, светлый князь, одному за народ свой страдать. Каждый день твой будет битвою страшной. Начинать ты будешь его на поле Косовом, заканчивать – смертию лютою. Каждый день ты будешь по локоть в крови рубить врагов. Каждый день убивать ты будешь султана. Каждый день тебя брат предаст. И каждый день будешь ты повержен вместе с народом своим. Не передумал еще судьбу испытывать?

– Нет, не передумал. Пусть даже каждый мой день станет Видовым – а и тогда не отступлюсь. Неведомы мне боль и страх. Есть вера у меня, что однажды правда одолеет судьбу.

– А ежели случится это через сотню зим? Через две сотни? Через пять?

– Негоже князьям сербским отступаться от намеченного.

Ухмыльнулся Баязид. Но не знает он, что нож со стола уже у Милоша в руке. Не успел султанов сын и глазом моргнуть, как вскочил князь да приставил нож острый к горлу его. Что скажешь теперь, песий сын?

– Не зарежешь меня ты, светлый князь.

– Отчего ж?

– Не судьба. Я бы и рад – да не судьба. Умереть мне смертию долгой и мучительной, не от твоей руки. Да и зачем тебе меня убивать? Ты же хочешь еще раз испытать судьбу – вижу, что хочешь.

Бросил князь Милош нож:

– Давай сюда свое «молоко львицы». Негоже мне тут с тобой лясы точить, когда братья мои там погибают.

Выпил князь зелье Баязидово и снова впал в забытье черное.

* * *

Что за добрый молодец удалый:

вострой саблей он махнет разочек,

вострой саблей и рукой-десницей —

сразу двадцать голов отсекает?» —

«Его кличут Банович Страхиня!»

«Что за добрый молодец удалый:

на гнедом он на коне великом

и с крестовым знаменем в деснице,

турок в толпы тот юнак сгоняет,

гонит в реку, в Ситницу, как стадо?» —

«Это Бошко Югович удалый».

В третий раз князь Милош на совете у царя Лазаря. Юг Богдан там да сыновья его – живые все. Стефан Лучич да Баня Страхинич, царь Лазарь да брат названый, Вук Бранкович. Пока князь на лица их светлые любуется, молвит слово Божко Югович:

– Войско наше втрое меньше турецкого. Посему давайте, братия, нападем на него ночью, не дадим туркам опомниться.

Одобрительно встретили слова его. Но тут опять поднимается Вук Бранкович и молвит другое слово:

– Не годится нам, господарь, нападать ночью, как будто мы воры какие или цыгане. Достанет у нас воинов, чтоб одолеть турок днем. Да и как во тьме сражаться? Кони наши с пути собьются, ряды попутаются.

И эти слова встретил гул одобрительный. Но преклоняет тут князь Милош колени пред советом и молвит:

– Ради Христа, выслушайте, братья, что я скажу. Не выстоять нам супротив турецкого войска, если не нападем мы ночью. Пресвятая Богородица мне давеча привиделась и сказала так. Давайте же начнем биться во тьме – если победим, никто нас не осудит, ибо лишь Божьему суду подвластны победители.

Задумался царь, говорит наконец:

– Благие слова Богородицы. Драться будем ночью, как при свете дня. Не посрамим своей чести, одолеем нехристей.

Достает тут князь письмо из-за пазухи – а письмо Баязидом то писано от имени брата его Якуба – да кидает его в жаровню, в самый огонь, дабы не смущало оно сердца княжеского. Обнимает Милош побратима своего Вука Бранковича, говорит ему:

– Был не прав я, думал про тебя плохое, но нынче каюсь. Неповинен ты. Простишь ли меня за неверие, брат?

– За неверие прощу тебя, брат, – отвечает Вук Бранкович, – но не за предательство.

– В своем ли ты, брат, уме? Говорить мне такое! Мне, Милошу Обиличу, князю Београдскому!

В третий раз бросается брат на брата, в третий раз разнимают их Божко со Страхинею. Говорит царь Бранковичу:

– Сможешь ли подтвердить слова свои?

Отвечает Вук Бранкович:

– Господарь мой, встречался Милош с младшим сыном султановым Баязидом в Будве. Видели их в корчме приморской. Сидели они, как побратимы, чаши заздравные пригубляли. Зачем им встречаться, как не для сговора черного? Подтвердить слова мои корчмарь может – позвать его?

Стоит князь Милош и не знает, что сказать. Правда ложью обернулась, а ложь – правдою. Колдовство вокруг да обман – как разобраться в них тому, кто привык идти прямою дорогою?

– Правду ли Вук говорит? – молвит Лазарь.

– И да, и нет, – Милош ответствует. – Сидел я в корчме с Баязидом, но не знал тогда, кто он, и черных дел не замышлял отнюдь. Не предатель я.

Туча черная на чело царя надвинулась, прогнал он Милоша с глаз своих. И в третий раз поклялся князь Београдский убить султана. Не смирился он, хочет и дальше судьбу испытать. Идет он в шатер к Юговичам и спрашивает Юга Богдана и девятерых его сыновей:

– Верите ли вы мне, братья Юговичи?

– Верим, князь. Ты нам как сын и брат. Если тебе нельзя верить, то кому ж тогда?

– Выслушайте, хотя это и странно. В битве мы должны верх взять, но турки огрызаться будут и захотят господаря нашего захватить. Нельзя дать им сделать это. Не знаю я, кому погибнуть суждено, кому в живых остаться, потому всем и говорю, всех Господом заклинаю – не спускайте глаз с царя Лазаря, не давайте ему вперед выезжать да подковы коня его проверьте – ведь конь без подковы, что птица без крыла. Не должен царь попасть в лапы к нехристям.

– Мы и сами про то же думали, – отвечает Юг Богдан, – не бойся, смело иди в бой, будет зять мой Лазарь в целости и сохранности, пока живы мы.

Обнимает их князь Милош на прощание – чует сердце его, не увидит он больше славных Юговичей.