Текст книги "Город. Новый Год (СИ)"

Автор книги: Вук Драганович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Опять? – страдальческим голосом возопил к небу злой и разбуженный Фиш.

– Хуле ноешь? Ноги в руки и бегом, чичей ловить! – злобно усмехнулся Дрон.

Но к тому прекрасному моменту, когда корпус вновь ощетинился ежиком стволов, стрелявших на площади, и след простыл.

– Сраное блядство! – выругался Шифман. – И вы че, так всегда бегаете?

– Каждый раз! – пожал плечами Геродот.

Уже наутро в бинокль мы увидим на Орджоникидзе труп убитого. Неестественно скрючившись, он держался за пах. После этого кличка "Евнух" к пулеметчику прилипла намертво. Ну а пока все готовились к отбою. Генерал разрешил личному составу отойти ко сну, однако при этом мы должны были держать оружие под рукой и быть полностью готовыми к действиям. Ни разуваться, ни раздеваться, ни даже снимать с себя бронежилеты категорически не разрешалось. Автоматный ремень должен был быть намотан на руку. Единственный предмет, который разрешалось с себя снять, была шапка. И та под голову. Злые, многие голодные, мы готовились отойти ко сну. Набивали магазины, чистили оружие в неровном свете самодельных костерков, кто-то даже писал письма. Я сидел и курил, смотря на огонь. Писать домой не хотелось. Да и о чем? "Здравствуй, мама! Пишу тебе на сапоге убитого товарища...". Эта шутка, заходившая по армии еще со времен Афганистана, как никогда вызывала у меня оторопь. Скорее, хотелось что-нибудь соврать, написать о том, что мы сейчас на территории своего военного городка, опять чистим ебаный плац или занимаемся бесконечно-надоевшей строевой. А кому еще можно начеркать пару строк? Нине? Ей-то уж тем более ничего не надо знать. Помню, как раньше по городу ходили "афганцы", как от них на дискотеках люди расступались, потому что, мол "они бешеные, отбитые". Кому-то везло в семейной жизни. А кому-то этот сраный "интернациональный долг" всю жизнь попортил.

Вообще о будущем думать не хотелось. Мысли о том, что на тебя падет очередное клеймо "неадекватного отморозка", словно бы ты сам виноват, что попал в это дерьмо, изрядно угнетали. "Ну я же вас туда не посылал!" Э нет, братец, это ТЫ послал! ТЫ! Ты работник системы, которая забрала меня из дома и отправила на два года выполнять мифический долг перед родиной, к которой я не имею ни малейшего отношения. У меня даже паспорт с обложкой СССР. Я гражданин России? Пфе, что это такое? Terra Incognita, страна пресвитера Иоанна XXI века, Дикое, мать его, Поле современности. Территория, населенная ста сорока восемью миллионами человек, которая фактически никем не управляется и никому не принадлежит. Что, у нее есть правительство, герб, флаг, гимн и прочие атрибуты государственности? Не аргумент. На заборе тоже много чего написано, а за ним дрова лежат и огород вкусный. Вот и страна наша превратилась в один большой огород, который очень вкусно "бомбить". И всем глубоко насрать, что где-то там, за МКАДом на обломках великой страны пытаются выжить миллионы человек. Зачем о них париться? Кому они нужны?

Вот и получается, что я гражданин несуществующей в моих же собственных документах страны, выполняю несуществующий перед ней долг и потом какое-нибудь всратое быдло с ряшкой поперек себя толще станет меня убеждать, что оно мне ничего не должно и меня туда не посылало?!

Я усмехнулся и зажал сигарету уголком губ, смотря прищурившись на огонь, а мысли продолжали дождевыми червями склизко возиться у меня в голове своим липким клубком...

Вот мне сейчас двадцать с небольшим лет. По идее, считается, что жизнь в это время только начинается. А что делать, если она может уже закончиться? Вот как с "афганцами". На работу не устроиться, потому что нафиг никому такой контуженый не нужен. Личной жизни тоже ноль. Куда идти, в бандиты? О да, бандиты нынче в нашей стране – это большая сила. А начиналось все с тех же "афганцев", не нашедшим места в стране, ими же и защищаемой. Сложная экономическая обстановка середины и конца 80-х, с которой не справлялось ни ОБХСС, ни КГБ, ни МВД, ни Госплан, и, что самое важное, даже не хотел справляться, потому что имели свой гешефт, породила определенную самовоспроизводящуюся потребность в некотором количестве людей с мускулами и опытом совершения действий, попадающих под статьи УК РСФСР. Нелегальная, подпольная торговля уже породила борьбу за точки сбыта, передел собственности, в том числе всяких нелегальных "качалок", цехов по пошиву и прочих мелкооптовых производственно-сбыточных мощностей, а борьба требовала наличия определенного, весьма специфического ресурса в виде опытных бойцов, умеющих убивать без каких-либо вопросов и сомнений. Ветераны войн в Афганистане соответствовали этим критериям практически идеально. Никому не нужные, не востребованные в мирной жизни, вызывающие злость у населения своими инвалютными чеками, отовариваемыми в "Березке"... Обычные трудящиеся, видите ли, всеми правдами-неправдами достают эти чеки по два-три рубля за рублевый чек, а тут какое-то молодое чмо, которое жизни не нюхало, ходит в "Березку" как к себе домой?! И никому невдомек, что эти молодые парни видели в своей короткой жизни куда больше, чем этот слесарь четвертого разряда или электромеханик трамвайного депо может себе представить в водочном угаре. "Почему это у него есть, а у меня, такого ахуенного трудяги, двадцать лет пьянки у станка, нет?!". А работы для них нет – "Я вас туда не посылал, а мне контуженые не нужны!". А в то же время, на официальном уровне войной это не считалось! Ветераны Великой Отечественной приходили в мае в школы, рассказывали о патриотизме, о любви к родине и социализму, о борьбе с нацизмом и фашизмом, а тут вот, у вас десятки и сотни молодых парней, которые еще так же не разочаровались в вашем сраном социализме инфаркта миокарда и старческой импотенции, которые умеют воевать и искренне считали, что защищают свою страну... Но им отказывают в этом праве. Им отказывают в том, что они ее защищали. Они просто два года провели на теплых курортах Средней Азии. Ни адаптации, ни лечения, ни хоть слова об их важности ПОСЛЕ возвращения домой. Нет, страна просто выкинула несколько сотен тысяч своих молодых граждан в помойку. И мне до рези в животе не хотелось повторять их жизненный путь. А есть ли выбор? А нихера. Меня, как кутенка, взяли и кинули в это сраное чеченское болото, мол, на, варись кашка понаварестей и повкуснее, вот тебе еще кусочек мяска, ням-ням. Или же, если ты, читатель, сторонник сраных сказочек, то как мышку в молоко. Насрать им по совету одного поляка в это масло, что ли...

Практически до самого утра под моим ухом грохотала эта вялотекущая перестрелка. Чеченцы нас практически не атаковывали. Лишь стреляли из окон близлежащих домов, пускали гранаты да изредка пытались подобраться со стороны площади. То ли горбольница не представляла для них собой такого интереса, как нечто рядом, то ли они просто не хотели ломать зубы раньше времени о нашу оборону, но эта ночь не принесла с собой практически никаких сюрпризов. Мы относительно мирно отпраздновали Новый, 1995 год, пожрали консервов и просто начали отрубаться в палатах, изредка меняясь с часовыми у окон.

Впрочем, не следует считать, что у нас царило благорастворение в воздусех и все было зашибись. Радиосвязь накрылась медным тазом. Сплошные помехи, через которые совершенно невозможно пробиться. Где-то совсем рядом с нами продолжал идти отчаянный бой с применением всего и вся. Пару раз было даже слышен запуск ракет из "Тунгусок", хотя вроде бы чеченскую авиацию разбомбили еще до начала войны. Ежику ясно, что как только нохчи раздавят сопротивление там, они примутся за нас. И это было страшно. А помочь этим людям мы ничем не могли, потому что даже не представляли себе, где именно идет бой. Двигаться вникуда по туристической карте города при том, что у вас два бойца на БТР – уж увольте. Оставалось лишь надеяться, что нам удастся под этим натиском выстоять, да поддерживать вялотекущую перестрелку. Кое-как достояв до двух ночи и пережив пару довольно неприятных моментов со свистящими мимо пулями, передал свой пост сонному Лозе, а сам едва дополз до кровати и рухнул на нее без сил, даже не раздеваясь. С новым, мать его, годом. С новым, срать его, счастьем.