Текст книги "Единица «с обманом»"

Автор книги: Всеволод Нестайко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Фигура

Когда он первый раз вошел в класс, Игорь Дмитруха всплеснул руками и закричал:

– Ух ты! Фигура!

И это прозвище сразу прилипло к нему.

Он был выше всех в классе на целую голову, а то и на две, с длинным смешным носом и длинными руками, которые торчали из коротких рукавов. Угловатый и нескладный, он ходил, шаркая полусогнутыми ногами, а правой рукой махал и загребал назад, будто бил себя по невидимому хвосту.

Звали его Юра Хитрюк.

Он учился уже в пятом, но целый год проболел и даже лежал в больнице. Он жил во Львове, а после болезни переехал в Киев.

Фигура был добродушный, незлобивый и мягкий. Игорь Дмитруха распознал это сразу. Имея на всякий случай за спиной своих «адъютантов» – Лесика Спасокукоцкого и Стасика Кукуевицкого, он подошел к новичку, который молча занял свободное место на последней парте в левом ряду, и с ехидной вежливостью спросил:

– Слушайте, дядя, вы правила поведения учеников знаете? Они висят в каждом классе!

– Н-ну з-зна-аю, – враз покраснев, торопливо сказал новичок (он еще и заикался!).

– Ой, сомневаюсь! – покачал головой Дмитруха. – А что гласит пункт восьмой?.. Пункт восьмой правил для учащихся гласит: «Приветствуй учителей и других работников школы, знакомых и товарищей. Выполняй правила уличного движения». А вы? Вы нас приветствовали?

– Я… я… кивнул…

– Ах, вы «кивнули»! А где же ваше здрассте? У нас говорят: «Здравствуйте, дорогие друзья!»

Спасокукоцкий и Кукуевицкий хихикнули.

– Прекратить! – цыкнул на них Дмитруха.

Спасокукоцкий и Кукуевицкий тут же умолкли.

– Ну, поздоровайтесь, уж будьте так добры! – кротко сказал Дмитруха.

Фигура неторопливо поднялся из-за парты и, склонивши голову набок, криво усмехнулся:

– Н-ну… Зд-драссте… дорог-гие д-друзья…

– Вот! Это – другое дело!.. А ну, дорогие друзья, поприветствуем и мы Фигуру!

Дмитруха, как дирижер, взмахнул руками, и весь класс хором прокричал:

– Здра-ствуй, Фи-гу-ра!

А потом, повторяя за Дмитрухой, все прокричали еще три раза:

– Фиг-ура! Фиг-ура! Фиг-ура! – точно так же, как кричат «физкульт-ура!».

И всем сразу стало весело. И Фигуре тоже. Он от души смеялся вместе со всеми. Видно, он любил шутки и веселых людей. И Дмитруха, должно быть, ему понравился. Он даже хотел что-то сказать, но тут вошла учительница, и начался урок.

А на перемене Дмитруха подошел к Фигуре, который подпирал в коридоре стенку, и сказал:

– Нет! Все-таки ты правил для учащихся не знаешь! А что гласит пункт седьмой? Пункт седьмой гласит: «Разумно проводи свободное время: читай книжки, принимай участие в работе кружков, занимайся физкультурой»… А ты чем занимаешься? Стоишь как столб. Непорядок. Ну-ка, выполняй правила!.. Давай займемся физкультурой. Посмотрим, на что ты способен. Ну-ка, отойди от стены!

И когда Фигура послушно отошел, Игорь Дмитруха воскликнул: «Гон!» – и мигом вскочил ему на спину. От неожиданности Фигура покачнулся и едва не рухнул.

– По коням! – закричал Дмитруха.

Спасокукоцкий вскочил на Кукуевицкого, Валера Галушкинский на Шурика Бабенко, Леня Монькин на Витасика Дьяченко. И лихая кавалерия затопотала по коридору, пока властный голос завуча Воры Яковлевны: «Сейчас же прекратить!» – не прервал ее галопа.

– А ты молодец. Фигура! Здорово гарцуешь! – сказал Игорь Дмитруха, когда они возвращались в класс. – Объявляю тебе благодарность и награждаю орденом Буцефала!

Он вынул из кармана значок с изображением конской головы и собственноручно приколол Фигуре на грудь.

– Спас-с-сибо! – покраснел тот и захлопал глазами.

А Спасокукоцкий и Кукуевицкий посмотрели на него с неприкрытой завистью и досадой – они почуяли, что утрачивают расположение командира. И не ошиблись. Такой уж характер был у Игоря Дмитрухи – он, не задумываясь, вмиг менял своих приближенных. И хоть Спасокукоцкий и Кукуевицкий оставались пока что «адъютантами», но первым и ближайшим стал с этого дня Фигура.

– Фигура! За мной! Вперед! – командовал Дмитруха и мчал по коридору.

А за ним, махая и загребая назад правой рукой, неуклюже бежал на полусогнутых ногах Фигура.

– Фигура! На первый этаж! В спортзал! – кричал Дмитруха и, дробно стуча, сбегал по лестнице.

А за ним, махая и загребая назад правой рукой, неуклюже переступал через две ступеньки Фигура.

– Фигура! За компотом и пирожками! Короткими перебежками! – давал команду Дмитруха и, расталкивая всех, летел в буфет.

А за ним, махая и загребая назад правой рукой, на полусогнутых неуклюже обегал встречных Фигура…

– Тю! Прямо, как собачонка! – украдкой хмыкали Спасокукоцкий и Кукуевицкий, забыв, как совсем недавно точно так же бегали они сами…

Рассказывая кому-нибудь про Фигуру, Дмитруха называл его теперь уже не просто «Фигура», а «мой Фигура»:

«Посмотрели бы вы на моего Фигуру…», «Мой Фигура ходит во как!.. Смехота!..», «Вызывает математичка моего Фигуру, а он подняться из-за нарты не может – я его за хлястик к спинке привязал. Ха-ха-ха!..».

Под настроение Дмитруха складывал про него шутливые стихи:

 
Попросим мы, друзья.
Фигуру собрать за всех макулатуру!
Стоит Фигура, как скульптура,
Не хлопец, а карикатура!
 

Ну, а Фигура… Юра так долго (целый год!) лежал в больнице, и так истосковался по мальчишескому братству, и таким веселым геройским хлопцем казался ему Дмитруха, что не замечал ни его покровительственного тона, ни насмешливых слов, ни обидных шуток.

А может, замечал, но прощал. А может, просто такой уж мягкий, добродушный характер был у него.

И на все дмитрухинские «шутки» Фигура только широко улыбался, показывая крупные неровные зубы.

Но один раз…

Один раз Игорь Дмитруха принес в школу пистолет.

Ребята аж застонали, увидев этот пистолет, глаз не могли отвести. Никто сроду не то что в руках не держал, – никто даже не видел такого пистолета.

Это был пневматический пистолет, который стрелял резиновыми пульками. На десять метров бил так, что оставлял на теле синяк.

Игорю привез откуда-то этот пистолет его старший брат-спортсмен.

Два раза выстрелить Игорь дал только Фигуре. По одному разу стрельнули Спасокукоцкий и Кукуевицкий. Больше стрелять Игорь не дал никому.

На большой перемене Игорь Дмитруха, гордый и независимый, как никогда, размахивая пистолетом, помчался во двор. Мальчишки из класса, все до единого, завистливо сопя, молча побежали за ним.

Чтоб никто из старшеклассников не помешал, подались в соседний двор, – за сараи, где никого не было.

Фигура мелом нарисовал на стене сарая мишень, и Дмитруха начал стрелять. Нужно отдать ему должное – стрелял он хорошо. Меткий все-таки этот малый, Игорь Дмитруха! И всякий раз, как он попадал в цель, Фигура с истинным восторгом восклицал:

– Вот молодец!.. Ух ты! Вот молодец!..

Вдруг из-за сарая появился маленький полосатый котенок. Посмотрел на ребят, махнул хвостиком и тихо мяукнул.

У Игоря Дмитрухи глаза так и загорелись.

– Внимание! – прошипел он. – Начинается охота на бенгальского тигра!

И, выставив вперед руку с пистолетом, стал подкрадываться к котенку.

– Н-не н-надо! – умоляюще сказал Фигура.

– Молчать! – огрызнулся Игорь. – Прекратить разговоры! Не мешать охотнику!

И, прицелившись, выстрелил. Котенок дернул лапкой и жалобно мяукнул. Но почему-то не убегал. Он был, наверно, еще глупый и не понимал опасности.

Фигура в два шага подскочил к котенку и схватил его на руки.

– Што-о?! – вскипел Дмитруха. – А ну, отдай бенгальского тигра!

– Н-не отдам! – глядя исподлобья, тихо произнес Фигура. – Ем-му же б-больно! – Длинные в чернильных пятнах руки, торчащие из коротких рукавов, бережно прижимали к груди котенка.

– Отдай сейчас же бенгальского тигра, карикатура заикашная! – зло прошипел Дмитруха и схватил котенка за хвост. «Бенгальский тигр» хрипло, почти без голоса, замяукал.

И тут случилось неожиданное.

Фигура взял Дмитруху двумя пальцами за нос и прищемил так, что тот вскрикнул и отпустил котенка.

Тогда Фигура осторожно поставил котенка на землю, спокойно одним движением вырвал у Дмитрухи пистолет и закинул на крышу сарая. Потом сгреб Дмитруху и поднял на руки (все-таки он был старше на год и выше на голову).

Дмитруха беспорядочно задрыгал ногами.

Фигура отнес его к луже под водосточной трубой, положил ничком на землю, притиснул сверху коленом, взял одной рукой за чуб и начал носом макать в лужу, приговаривая:

– П-пункт последний правил поведения для учащихся г-гласит: «Б-береги природу! Охраняй ж-животных!» А ты что делаешь? А? А ну, говори, б-будешь мучить ж-животных? Б-будешь?

Мальчишки стояли молча. Только Спасокукоцкий и Кукуевицкий хихикнули, но переглянулись и сразу замолчали.

А Фигура методично макал Дмитруху носом в лужу и приговаривал:

– Б-будешь? Г-говори – б-будешь?

Дмитруха хотел что-то сказать, но только пускал в лужу пузыри.

Наконец он не выдержал:

– П-пусти! Ну п-пусти! Не буду б-больше! Пусти!

И Фигура сразу отпустил.

Издалека донесся звонок на урок. Мальчишки все так же молча, не говоря ни слова, повернулись и побежали в школу. За ними, махая и загребая правой рукой, на полусогнутых неуклюже бежал Фигура.

А капитан футбольной команды, верховод и командир Игорь Дмитруха сидел на корточках возле лужи под водосточной трубой и горько плакал. И можно было подумать, что это он наплакал целую лужу…

* * *

За второй партой в левом ряду у стены сидит рыжий, как огонь, мальчик с мохнатыми насупленными бровями. Это Тимка Довганюк. Как и Фигура, он недавно в классе – с третьей четверти прошлого года.

Рядом с ним сидит белобрысый курносый Павлик Назаренко, редактор классной стенгазеты. Если бы перед Новым годом кто-нибудь сказал Павлику, что он будет сидеть за одной партой с рыжим Тимкой, Павлик громко рассмеялся бы:

– Что?! Да я лучше в клетке с тигром буду сидеть! И приятней и безопасней…

Перед Новым годом у Павлика были причины так говорить.

Потому что…

Павлик Назаренко и Тимка Довганюк

Завтра – Новый год.

На фасадах домов, украшенных гирляндами электрических лампочек, большими цветными буквами написано: «С Новым годом!» О празднике красноречиво напоминают веселые улыбки красноносых Дедов Морозов, выставленных в витринах магазинов.

Праздничное настроение охватывает всех.

Павлик одевается и выходит во двор. Пушистые белые хлопья мелькают перед глазами и холодят щеки… И снегу так много!..

Вы когда-нибудь лепили снеговика?.. Ну, тогда вы, конечно, знаете, какое это веселое и вместе с тем кропотливое дело. Оно требует серьезности, таланта и, главное, старательной дружной работы. Имеется в виду не какой-нибудь чахленький снеговичок-подросток, а настоящий солидный новогодний снеговик – двухметрового роста, с ведром вместо шляпы, с морковиной-носом и с метлой в могучей руке. Снеговик, который всю зиму напролет стоит во дворе, вызывает всеобщий восторг и удивление.

Вот такого-то снеговика и лепила вся их компания, когда Павлик вышел во двор. В этом дворе жило целых восемнадцать человек из их класса.

Работа только началась, и Павлик сразу же присоединился к друзьям.

Скоро на пригорке возле забора выросло туловище снеговика.

Девчата побежали за метлой и ведром, а Вася Дубчак, который уже второй год ходит в художественную студию, начал лепить голову снеговика. Все завороженно следили, как бесформенный ком снега оживал прямо на глазах. Вот уже видны уши, рот, подбородок, угольки-глаза… Большая толстая морковина пристроилась над губами – и вот симпатичный толстяк-снеговик весело усмехнулся, будто благодаря за то, что ему дали жизнь.

Это было так здорово, что все захлопали в ладоши.

– Эх, жаль, что весной он растает, – вздохнула Тося Рябошапка.

– Ничего, до весны еще далеко! – беспечно махнул рукой Валера Галушки некий.

– Во всяком случае, до весны простоит – это факт! – с обычной уверенностью сказал Игорь Дмитруха.

– А то нет?! Простоит!

– Абсолютно!

– Х-ороший снеговик!..

А снеговик усмехался, и всем казалось, что он даже подмигивает – непременно, мол, простою до самой весны!

И вдруг…

Из-за забора вылетел камень и ударил снеговика по голове так, что всех запорошило снегом. С грохотом покатилось ведро-шляпа. Веселая усмешка снеговика рассыпалась на тысячи серебристых снежинок.

Несколько мгновений снеговик стоял без головы. Но тут же другой камень бухнул ему в грудь, снеговик пошатнулся, метла выпала из его руки, и он упал.

– Бу-га-га! – из-за забора показалась голова мальчишки в мохнатой шапке-ушанке.

– Рыжий!

– Ах ты гад рыжий!

– Пожарная команда!

Они почем зря ругали парня, но даже не двинулись с места, чтобы поймать его и дать ему взбучку. Они хорошо знали, что это безнадежное дело. Он был неуловимый.

Презрительно усмехаясь, мальчишка в насмешку помахал рукой и пропал…

Зовут его Тимка. Но никто никогда не называет его так, а некоторые даже и не знают его настоящего имени. Для всех он – ненавистный Рыжий, «пожарная команда».

Вот уж полгода – откуда он только взялся такой – тянется эта отчаянная вражда. Он и они: он – один, их – восемнадцать, десять мальчишек и восемь девчонок. Но это вовсе не значит, что на их стороне перевес. Наоборот, потому они так и ненавидят его, что ничего не могут с ним сделать. Даже Игорь Дмитруха припал свое бессилие.

Сколько всяких обид от него!..

У Тимки большие, навыкате, бледно-голубые глаза, наглые и насмешливые: «Бесстыжие глаза», – сказала про них Таня Верба. Его лицо в мелких веснушках, словно какой-то шутник-маляр брызнул на него золотистой краской. А волосы, как жар, огненно-красного цвета.

Ну, конечно же, он – Рыжий. Это первое слово, какое срывается с языка, когда увидишь его. И какие же обидные язвительные оттенки приобретает оно в устах его восемнадцати врагов!

Рыжий Тимка хорошо знает, как к нему относятся, и не оттого ли в его выпученных глазах то и дело вспыхивают злые огоньки. Эти огоньки разгораются в пламя мести, и вскоре «вражий лагерь» уже дрожит в бессильной ярости.

Рыжий расстраивает игры, всем мешает и все портит. Сколько раз они пробовали отлупить его; но это им не удавалось. Тимка такой отчаянный и верткий, что всегда вырывается и наутек, оставляя на лицах врагов синяки и ссадины.

За две недели до Нового года Тимка заболел. Все почувствовали себя счастливыми. Во дворе настали тихие, мирные дни.

В канун Нового года все и думать забыли про Тимку. Будто его и вовсе не было.

И вот сегодня…

Они молча стоят посреди двора и чуть не плачут, глядя на жалкие останки снеговика.

– Ну – все!.. Капец!.. – стиснув зубы, цедит Игорь Дмитруха. – Сегодня не будем портить себе праздник, а завтра… подловим и дадим ему так, чтоб на всю жизнь запомнил! Все!

– Правильно! – поддерживает Валера Галушкинский.

– Абсолютно! – соглашается Ленчик Монькин.

Итак, решено. Завтра же, в первый день Нового года, с пакостями Рыжего будет покончено. Или он, или они.

В гнетущем молчании все расходятся по домам.

…Павлик слоняется по празднично убранным комнатам. На душе у него тошно. Из головы не идет Рыжий Тимка. Такого снеговика развалил! Ну чего он лезет? Чего хочет от них? Для чего все время шкодит? Ну, погоди, завтра тебе будет!

В воображении Павлика встает картина справедливого суда над Рыжим Тимкой. Мальчишки лупят его, приговаривая: «Это тебе за снеговика!.. А это за поломанный скворечник!.. А это за футбольный мяч!..»

– Павлик, вынеси мусор, – говорит из кухни мать.

Павлик одевается и выходит во двор.

На дворе уже совсем темно. Снег валит густыми хлопьями и кружит белым роем в лучах фонаря, который висит у ворот. Как раз там стоят мусорные ящики. Павлик выбросил мусор и повернулся, как вдруг заметил возле забора какую-то темную фигурку. Фигурка возилась в снегу на том самом пригорке, где еще совсем недавно стоял снеговик. Что можно делать одному там, в потемках? Кто это?

Павлик хотел было крикнуть, но почему-то передумал. А вдруг вор? Или шпион?.. А-а глупость! Откуда может взяться тут, во дворе, шпион? И все-таки Павлик осторожно поставил ведро в снег и, крадучись, подался вдоль забора к фигурке.

Снег бьет в лицо, набивается за ворот, но Павлик не обращает внимания. Все ближе, ближе.

Вот он уже слышит голос – фигурка что-то бормочет приглушенно. И… Павлик аж присел от неожиданности. Он узнал голос Рыжего! Малодушный страх сковал тело Павлика и холодом проник в сердце. Павлик хотел убежать, но ноги словно приросли к земле и, бессильные, не смогли двинуться с места.

Тем временем Рыжий, не замечая его, продолжал возиться на пригорке, что-то тихонько бормоча. Павлик прислушался. То, что он услышал, так удивило его, что он забыл про страх.

– Игорек, а ну возьмись, браток!.. А ты, Павлик, с того края заходи! Разом! Взяли! Галочка, не крутись под ногами, а то еще придавим невзначай. Вася, отойди, тебе еще работы хватит. Ты художник. Ты будешь лепить голову. Ну-ка, хлопцы! Разом!..

Только теперь Павлик разглядел, что делает Рыжий. Рыжий лепил снеговика! Один, огромный ком снега уже стоял на пригорке, а Рыжий катал второй. Он лепил снеговика один. Если закрыть глаза и не смотреть, то казалось, что все восемнадцать тут, рядом с ним. Рыжий назвал каждого по имени, обращался к каждому и сам отвечал за них. И голос у него был такой добрый, что даже не верилось, что это говорит Рыжий. Это было невероятно: Рыжий изображал всю их компанию. И себя самого считал их другом. Тут, в одиночестве, когда никто из них не знал и не видел этого. Рыжий дружил с ними со всеми…

Тимка подкатил второй ком к первому, обхватил его руками и пытался поднять. Он стонал от натуги, ноги его скользили по снегу, он падал, вставал и снова силился поднять, но тяжелый ком не поддавался. И как он ни подбадривал себя – все напрасно. Он был один. А одному такое не под силу. Рыжий глубоко вздохнул и вдруг припал к забору, спрятав лицо в согнутый локоть.

Его плечи начали вздрагивать.

Рыжий плакал!

Он плакал тихо, сдерживая всхлипывания и тяжело дыша. Так плачут только те, кто редко плачет и стыдится своих слез. Так плачут одинокие и гордые люди.

Павлик почувствовал, что сердце его кто-то стискивает все сильнее и сильное и слезы наворачиваются ему на глаза. Он вдруг понял все. Он понял, как тяжко Рыжему, как страдает он от своей одинокой жизни, как опротивело ему враждовать с ними и как хочется дружить…

И тут Павлику припомнился случай, который так удивил его когда-то. Однажды он увидел, как Рыжий встречал свою маму на трамвайной остановке. Она работала водителем трамвая и приходила домой поздно. Рыжий иногда подолгу ожидал ее на остановках. И вот Павлик стал свидетелем как раз такой встречи.

Рыжий – этот дерзкий и злой забияка – припал к матери, как совсем маленький мальчонка, и нежно так и тоскливо шептал: «Мамочка, родненькая! Я так соскучился без тебя…»

Ух как удивился тогда Павлик! «Ишь, – подумал он, – как придуривается!»

А выходит, что нет. Выходит, Рыжий не такой уж злой. Он добрый и нежный. Только очень гордый и самолюбивый. И затравленный, как волчонок. Ведь они же никогда не сказали ему доброго слова. Даже когда он не задевал их. Гнали его, дразнили и насмехались над ним. Трудно теперь выяснить, кто первый начал и кто больше виноват – он или они. Но так уж сложилось, и поздно о том говорить.

Ясно одно: Рыжему очень худо. Ему намного хуже, потому что он один.

Еще совсем недавно, каких-нибудь полчаса назад, Павлик люто ненавидел Рыжего, ненавидел и боялся. А теперь…

Павлик решительно поднялся, вышел из-за своего укрытия и подошел к большому снежному кому, рядом с которым лежал еще один – поменьше. Они должны были стать туловищем снеговика.

– Тимка! – крикнул он и не узнал собственного голоса.

Рыжий вздрогнул и поднял голову.

– Тимка! – повторил Павлик, – А ну-ка, помоги мне! Давай поднимем этот ком. Вдвоем мы его осилим. Знаешь, ты здорово придумал – слепить сейчас снеговика. Вот хлопцы завтра удивятся! Вот будут рады! Ну-ка, давай!

Первое утро Нового года – ясное, солнечное, радостное. Небо чистое и безоблачное, и снег так слепяще искрится на солнце, что даже глазам больно…

Во дворе веселый гам. От звонкого смеха вздрагивают заснеженные ветки деревьев. Ребятишки катаются на санках, барахтаются в пушистом снегу, играют в снежки.

А на пригорке, у забора, стоит снеговик. Он не очень красивый, чуть-чуть кривобокий, но ужасно симпатичный. Прищурив один свой глаз-уголек, снеговик обводит взглядом всю компанию. Сколько их? Девятнадцать! Да! Не восемнадцать и один, а девятнадцать!

И снеговик радостно улыбается…

А после зимних каникул Тимка Довганюк перешел к ним в школу, в их класс «Б».

И только теперь они узнали, что из-за этой вражды он полгода не хотел переходить сюда, а каждый день ездил в школу на противоположный конец Киева, где раньше жил…

* * *

За предпоследней партой в правом ряду у окна сидит паренек в синей спортивной блузе от тренировочного костюма с белыми полосками на рукавах и на вороте. Это Вовка Онищенко, один из лучших спортсменов не только в четвертом «Б», но и во всей школе, а может быть, даже и в городе. У него второй разряд по плаванию и первый по прыжкам в воду. Он не раз на соревнованиях занимал призовые места. Вовка, так сказать, спортивная гордость школы.

А в этом году случилось вот что…