Текст книги "Самый интересный матч"

Автор книги: Всеволод Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Вот какие ребята были в нашей команде в тот памятный год, когда мы начали свое первое официальное состязание на первенство Ленинградской области.

Сыграли мы неожиданно хорошо, вышли в финал. Финал игрался на стадионе имени В. И. Ленина – самом большом и красивом тогда в Ленинграде. Трудно даже передать словами, какую мы испытывали радость и гордость. А тут еще победа, первое место – и нам в качестве приза вручают настоящие клюшки. Мы просто не верили своему счастью. Приехал я домой, отец, только что вернувшийся со смены, спрашивает:

– Ну как, победили?

– Победили, отец,– ответили мы с братом хором. – А зрителей много было?

Мы замолчали. Зрителей было совсем немного: наша мама Лидия Дмитриевна, сестренка Тоня и еще несколько увязавшихся за ними мальчишек.

– Вот это жаль! – посетовал отец.– И почему у нас так безразлично к детскому спорту относятся? Взяли бы и провели этот матч перед началом крупного состязания. И ребят подбодрили бы, и взрослых бы заставили серьезней смотреть на них.

Бесконечно благодарен я своим родителям за то, что бережно поддерживали они в нас, своих детях, любовь к спорту, не отпугивали от него. Вообще мама и папа очень заботились о нас. Правда, как и все родители, они иногда делали ошибки, пытаясь сотворить из нас то, к чему мы никоим образом не были приспособлены.

Маме, например, страшно хотелось сделать из нас музыкантов. Накопив необходимую сумму денег, семья приобрела пианино. И вот всех нас троих – Володю, Тоню и меня – представили приглашенному отцом педагогу.

Начались занятия. Для нас с Володей они были сущей пыткой. Во-первых, очень скоро мы поняли, что не обладаем достаточными способностями. А во-вторых, что было ужаснее всего, стоило только начаться уроку, как во дворе, словно назло, раздавался звон мяча, завязывались жаркие схватки. Мы крепились десять-пятнадцать минут, а затем под разными предлогами покидали комнату и, конечно, уже не возвращались к месту нашей пытки. Мама сначала очень сердилась, но потом поняла, вероятно, что насильно музыке учить нельзя. «Искусствоведческий фронт» в нашей семье поредел. В «строю» осталась только Тоня. А нас с Володей звала, манила стихия спортивной борьбы.

Если каждый из нас, взрослых людей, обратит свою память в далекое детство, то непременно вспомнится, что был у нас тогда среди взрослых какой-то человек, который, не ведая того, являлся для нас кумиром, которому хотелось подражать, с которого во всем брал пример и говорил самому себе: «Хочу быть таким!».

Был, конечно, и у меня свой «старший» – рабочий завода имени Воскова Геннадий Худяков. Он играл в хоккей за первую заводскую команду, а потом даже вошел в сборную Ленинграда, где выступал рядом с самыми известными мастерами. Но и среди них он выделялся непревзойденной обводкой, стремительным рывком, удивительным по красоте катанием. Во время воскресных матчей я часами наблюдал за ним, учился у этого замечательного спортсмена хоккейному почерку.

В 1937 году, окончив семилетку, я поступил в школу ФЗУ при заводе Воскова. Окончил ее, получив специальность слесаря-инструментальщика 4-го разряда. Работал и параллельно продолжал учиться в вечерней школе молодежи.

Годы, проведенные на заводе, в рабочей семье, навсегда останутся в моем сердце как самые замечательные, самые яркие. Старшие товарищи учили нас не только своему удивительному мастерству, но и воспитывали трудолюбивыми, скромными, честными людьми. Здесь, у станка, из уст старого производственника, чудесного воспитателя и спортсмена Ивана Христофоровича Первухина услышал я замечательные слова о рабочей чести: – Это, брат Сева,– говорил Христофорович,– знаешь ли, превыше всего. Ведь мы теперь кто? Хозяева страны. Мы за все, что делается у нас на земле, в ответе. Так что давай всегда и во всем показывать другим, как жить надо. Честно. Ясно. Прежде всего для людей. А потом уж и для себя. Так ведь Ильич нас учил?

Пора моей юности, рабочая пора, оказалась и прекрасной школой спортивной закалки. Мы, ребята, все; время были рядом с игроками старших команд. Мы играли в одни и те же дни, а часто даже и тренировались вместе. Причем инициаторами этих совместных тренировок были взрослые.

Играли мы обычно перед началом встреч старших команд. Их игроки уже в это время всегда были на стадионе и помогали нам добрыми советами. Но, конечно, самой лучшей учебой было для нас наблюдение за игрой. Ведь в составе заводских команд было очень много талантливых футболистов и хоккеистов.

Я уже писал о нападающем Геннадии Худякове… Когда я пришел на завод, то с радостью узнал, что и он работает здесь, рядом. Худяков на заводе до сих пор; он стал инженером, начальником большого цеха.

Из других своих учителей очень хорошо помню замечательные рабочие семьи: братьев Комаровых – Володю и Ивана,– братьев Шавыкиных – Георгия и Василия. Эти имена мы произносили с гордостью, потому что люди, носившие их, были для нас образцом в труде и спорте.

Очень хорошо помню большую и дружную семью Викторовых. Отец и четыре брата – Семен, Павел, Володя, Анатолий – всегда за десять минут до первого гудка степенно, спокойно проходили на завод мимо нашего дома. Завидя их, отец откладывал свежую газету, брал в руки кепку и говорил:

– Викторовы проследовали. Значит, и мне пора трогаться.

Отец Викторовых пользовался в нашем городке всеобщей любовью. Он был токарем высшей квалификации, человеком, о котором даже самые лихие, самые старые рабочие говорили:

– Мы ему не чета. Золотые руки у человека!

С ним каждый почитал за радость поздороваться, поговорить. К нему шли за советами, он был добровольно избираемым арбитром во многих спорах. Он был для нас живым воплощением истинной рабочей чести, всеобщего искреннего уважения, завоеванного трудом, только трудом.

И сыновей своих он воспитывал в глубокой любви к труду. Они были отменными производственниками, а свободное время посвящали спорту. Все, кроме Семена. Но и он, страдая физическим недостатком, не пропускал ни одного соревнования, в выходной день приходил с раннего утра на стадион, когда начинали играть новички, и уходил поздно вечером.

Павел и Владимир были игроками первой сборной завода и в футбол и в хоккей. Об их мастерстве ходили легенды среди мальчишек. Два брата и сейчас трудятся на заводе, с которым связана вся их жизнь. Играть они уже бросили, но и теперь их часто можно увидеть на зеленом или ледяном поле: они учат молодежь, судят заводские соревнования.

Иначе сложилась судьба Анатолия. Самый младший в семье, он вырос в большого мастера футбола и хоккея, не один год до войны и после нее выступал за сборную города и за команду ленинградского «Динамо». Сейчас Анатолий ушел на тренерскую работу – готовит хоккейную команду ленинградского «Авангарда». Но фамилия Викторовых и сегодня громко звучит в нашем спорте. Дочь Анатолия – Лариса – стала чемпионкой и рекордсменкой страны по плаванию.

Среди старых моих знакомых был и мастер отдела технического контроля ленинградского завода «Прогресс», левый защитник сборной команды этого завода Петр Белов. Я часто восхищался его удивительно точными, продуманными действиями на поле, его сильными, всегда целенаправленными – что для защитников тогда было редкостью – ударами. Многие из нынешних почитателей футбола знают Белова в другом качестве: он судья всесоюзной категории, авторитетнейший футбольный рефери.

Еще в детстве, играя с братом за хоккейную команду ребят завода «Электрик», куда временно в 1936 году перешел работать отец, я встретился с веселым шустрым коренастым пареньком. Звали его Леня Иванов, Он играл у нас вратарем. И стоял так надежно, что уже тогда усиленно поговаривали о том, чтобы взять его во взрослый коллектив.

В ту зиму мы играли особенно здорово и почти до самого последнего тура шли без поражений. Но вот назначена очередная игра с оптико-механическим заводом, кстати славившимся всегда своими богатыми спортивными традициями.

Помню в тот день, только раздался свисток судьи на начало игры, повалил крупный снег. Он уже не прекращался до конца матча. Несмотря на то, что каждые пятнадцать минут устраивался перерыв для расчистки площадки, играть было очень трудно. Порой мяч после удара застревал тут же, возле тебя; о точности передач нечего было и думать. Вот в такой обстановке соперникам удалось забить нам до перерыва единственный гол. Вратарь в нем абсолютно не был виноват. Но, когда мы пришли в раздевалку, Леня Иванов отчаянно заплакал. Мы все бросились успокаивать его.

– Ничего, Леня, не волнуйся. Мы сквитаем счет. Он замолчал и недоверчиво посмотрел на нас.

– А вдруг не сквитаете?

– Сквитаем! – грянули мы хором.

Ну уж и старались все мы во втором тайме. А гомзовцы, как на зло, сопротивлялись отчаянно и сами все время переходили в контратаки. Но Ленька наш играл виртуозно и отчаянно. Он взял несколько немыслимых мячей. И чем лучше он играл, тем страшней становилось нам, игрокам линии нападения. Ведь Иванов держал свое слово, а мы рисковали оказаться пустозвонами. К счастью, за две минуты до конца Володя в падении достал поданный с края мяч и послал его в сетку. 1:1! Ну и радовались мы все.

Через два года мы уже видели нашего Леню в воротах футбольной команды мастеров завода и очень гордились этим. Потом Леня начал играть за «Красную зарю», за «Зенит», стал вратарем сборной Ленинграда и Советского Союза. Мы еще не раз встречались с ним на футбольных полях и как соперники и как игроки одного коллектива. Но об этом речь впереди.

В 1939 году в моей спортивной биографии произошло очень радостное событие: меня включили в состав первой команды завода имени Воскова. Это уже был настоящий, большой хоккей. Мы встречались в официальных матчах с самыми лучшими, самыми сильными командами Ленинграда: «Динамо», «Красная заря», Кировского завода и другими. В их составах было много игроков, имена которых гремели на всю страну. В «Динамо», например, играли знаменитые братья Федоровы – Валентин и Виктор,– в воротах стоял Паша Забелин, в линии защиты играл Паша Сычев, которого за исключительную храбрость и самоотверженность на поле товарищи называли «отчаянным». Он и в самом деле оказался отчаянным, сражаясь в отрядах противовоздушной обороны Ленинграда в суровые, страшные годы блокады. Самые опасные, самые трудные участки выбирал себе Паша Сычев. В один из вражеских налетов он погиб на боевом посту, сраженный прямым попаданием бомбы.

Команда нашего завода, в которую в тот год влилось немало молодых, вроде меня, игроков, выступала не очень удачно. Случалось, мы даже проигрывали с очень крупным счетом. Например, хоккеисты Кировского сыграли с нами 11:1. Ну и счет, не правда ли?! До сих пор сердце холодеет.

Но умели мы и хорошо играть. Как сейчас помню, очередной матч с ленинградским «Динамо» проводили на своем поле, в Сестрорецке. Зрителей собралось тогда очень много. Еще бы, всем хотелось посмотреть на знаменитых Федоровых, на чудо-вратарей Финка и Башкирова, на игру Александра Шарко и других динамовцев.

Перед началом матча в раздевалку к нам вошел отец.

– Волнуешься, Сева? – спросил он как-то особенно мягко.

– Волнуюсь, папаня.

– И зря. Играй, дружок, как обычно. Не бойся никого и не старайся делать то, чего не можешь, не рисуйся. Одним словом, держи себя просто – и все будет в порядке.

Эти обычные, по существу ничего не открывшие нового слова, как это ни странно, подействовали на меня удивительно успокаивающе. И когда мы вышли на лед, когда попали под перекрестный обстрел нескольких десятков тысяч болельщиков, я уже был готов играть «как обычно».

Вероятно, этим неожиданно нагрянувшим спокойствием и объясняется тот факт, что сыграл я, по общему признанию, сильно. В первом тайме мне удалось забить нашим грозным соперникам два «сухих» мяча. После этого динамовцы, надеявшиеся на легкую победу, расшевелились, стали играть очень остро. Но и мы уже почувствовали запах победы и не хотели ее отдавать. Завязался упорнейший поединок. Отлично сыграл в тот раз наш вратарь Алик Белаковский. Все же за семь минут до конца счет стал 3:2 в пользу гостей. Но мы не сдавались. Вот прорвался по краю Федя Чистяков. Видя, что мы проигрываем матч, он отчаянно бросился вперед, обвел одного защитника, перепрыгнул через другого, бросившегося ему под ноги, предварительно успев послать вперед мяч, и перед самыми воротами, когда еще два защитника бросились ему наперерез, отдал пас мне. Так и сравняли мы счет. А тут и финальный свисток. Мы прямо запрыгали от радости. Еще бы, сыграть вничью с ленинградским «Динамо» тогда было не шуткой!

После этого матча Анатолия Викторова и меня утвердили кандидатами в сборную Ленинграда, которая тогда упорно готовилась к традиционному матчу с Москвой. Прислали открытку, а в ней – число и время очередной тренировки.

Нужно ли говорить о том, какая это была для меня высокая честь. Собрал свой нехитрый инвентарь и поехал в город. Но чем ближе я подходил к стадиону, тем все больше и больше мною овладевали робость и смущение. Я не знал, как войти, что сказать, не знал, как меня встретят. В нерешительности сел на запорошенную снегом лавку, смотрю. Мимо меня один за другим проходят игроки сборной. У всех в руках красивые и, как мне казалось, только что купленные чемоданчики. Красивые клюшки в специально сшитых сумках. А у меня… Посмотрел я на сверток, в который мать уложила коньки и лыжный костюм, на старую, повидавшую виды клюшку и… пошел к выходу.

У самых ворот чуть не столкнулся с Валентином Васильевичем Федоровым. В то время это был прямо, можно сказать, великолепный мастер обводки и в футбол и в хоккей, игрок большого диапазона. Слава его гремела по всей стране, а Валентин Васильевич оставался для всех, кто его знал, кто находился рядом с ним, удивительно простым, душевным, предельно скромным человеком. Он страстно любил детей и детский спорт и в свободное время по собственной инициативе безвозмездно занимался с юношеской сборной города. Там-то впервые мы и познакомились. Увидев меня и, видимо, с первого взгляда поняв мое состояние, Федоров подошел, молча обнял меня:

– Пойдем на тренировку, Сева, – сказал он как ни в чем не бывало. Сказал так, как будто мы уже с ним играем вместе лет десять.

В раздевалке он помог мне найти удобное место, познакомил с товарищами, рассказал, как выходить на поле, какой установлен в сборной порядок. С ним я сразу почувствовал себя иначе. Да, как важно, чтобы на пути молодежи, на пути тех, кто делает свои первые шаги в спорте, нашелся умный, тактичный, добрый старший товарищ. Таким оказался для меня Валентин Васильевич Федоров. Кстати, сейчас он ведет очень интересную работу, тренируя футболистов ленинградского «Спартака». Это та самая команда, которая в сезоне 1961 года выбила мастеров ЦСКА из розыгрыша Кубка СССР по футболу.

Итак, я начал тренироваться со сборной. Это была большая честь и большая школа. Я внимательно присматривался к каждому игроку, следил за каждым новым приемом, стараясь как можно быстрее освоить его.

Через год я был принят в хоккейную команду мастеров ленинградского «Динамо». Даже не верилось, что я выезжаю на поле в одном строю с людьми, которых я еще два-три года назад мечтал просто увидеть близко. Но, если разобраться, ничего в происшедшем со мной нет удивительного. Я любил спорт, я все детские годы не жалел ни времени, ни труда для того, чтобы играть все лучше и лучше. В этом труде – путь к успеху для всех.

С командой я провел весь сезон. К концу розыгрыша «Динамо» набрало одинаковое количество очков с хоккеистами Кировского завода. Была назначена переигровка, и тут, как назло, все наши ведущие,,.мастера уехали на юг готовиться к футбольному сезону. С кировцами играли молодые. Мы выиграли – 2:0! В этой игре автором второго гола оказался я. И вот в торжественной обстановке мне и моим товарищам вручили жетоны чемпионов Ленинграда.

Первая спортивная награда! Она до сих пор хранится у меня на самом видном месте.

Со стадиона мы ехали вместе всей семьей: мать и отец, брат и сестра пришли поздравить меня прямо в раздевалку. Дома мама испекла пироги, позвала гостей, и мы в торжественной обстановке отпраздновали победу.

НОВЫЙ ИГРОК

 Это глава о начале пути в большой спорт.

С детства я делил свою любовь между хоккеем и футболом. Хоккейный сезон 1941 года в Ленинграде закончился в марте. А в апреле меня вызвали в городской совет общества «Динамо», выдали новенькую спортивную форму.

– Вот что, Бобров,– сказал начальник футбольной команды,– нынешним летом будешь у нас играть. Готовься.

Два месяца я мечтал о том, как выйду в составе этой грозной, богатой традициями команды на зеленый ковер стадиона имени В. И. Ленина. Но мечте этой не суждено было осуществиться. Первые встречи динамовцы проводили на юге без меня, а 22 июня грянула война. Вскоре наша семья переехала в Омск: туда эвакуировали завод отца. Старший брат Володя сразу был призван в армию. Уже в начале 1942 года он закончил ускоренный курс военного училища и отправился на фронт в качестве командира огневого взвода артиллерийско-зенитной части. От него приходили письма, полные глубокой веры в победу, неиссякаемого оптимизма и мужества. В одной из весточек, адресованных отцу, он писал:

«Скажи Севке, чтобы, несмотря даже на такое суровое время, спорт ни за что не бросал. Здесь, на передовой, особенно понимаешь, какую огромную закалку дали нам детские игры. Спортсмены, люди хорошо тренированные, куда легче переносят боевые тяготы и, как правило, ведут себя во время обстрела, атак и других неприятностей храбрее остальных».

У нас в тылу тоже было нелегко. Только приехали в Омск, на следующий день стали подавать эшелоны с эвакуированным оборудованием. Перед нами была поставлена задача – в максимально короткий срок восстановить завод в помещении, где еще совсем недавно находился сельскохозяйственный институт, и на. прилегающей к нему территории. Как раз начался сезон дождей. Холодные бесконечные потоки падали с хмурого неба. Казалось, солнце тоже призвали на военную службу – мы его не видели месяцами. Вокруг стояла непролазная грязь. Не хватало рабочих рук. В таких условиях мы работали по четырнадцать часов в сутки, а иногда и того больше.

И здесь закалка спортсмена помогала. Не случайно лучшие показатели в труде были у таких людей, как Петр Денисов, в недалеком прошлом левый защитник ленинградского «Динамо», как Петр Белов, о котором я уже писал выше, как механик-комсомолец Леша Сазонов, игравший когда-то со мной за юношескую команду… Спорт везде показывал себя хорошим, надежным другом человека в самые тяжелые минуты жизни.

Когда, намного раньше установленного срока, завод был восстановлен, нашему ликованию не было границ. Начались будни военного времени. Я работал сборщиком-механиком в цехе, где изготовлялись артиллерийские прицелы. И мне всегда почему-то казалось,– хотя я знал, что это мечта, не больше,– что прицелы, изготовленные мной, попадут когда-нибудь к брату Володе, к его товарищам, в батальон, где сражается Федя Чистяков….

Партия, Советское правительство обратились к народу с призывом делать все для фронта, все для победы. И мы отдавали великому делу нашей борьбы свои силы, знания, энергию. Бывало, мы не выходили с завода, ночуя тут же, в цехах,– кто на земляном полу, кто на невесть откуда взявшейся соломе. Впрочем, «ночуя» – это не то слово. Несколько часов, иногда всего два-три, тревожного забвения – и снова на ногах. Ведь нужен план, ведь фронту нужно оружие.

Переносить эти невероятно тяжелые условия нам опять же помогал спорт. На середине заводского двора мы разбили футбольную площадку и, чуть только выпадет свободная минутка, высыпали сюда погонять мяч. Двадцать-тридцать минут игры, и усталости как не бывало. И снова тело, словно от невидимого аккумулятора, заряжено бодростью.

Все мы, рабочие, в душе понимали, что делаем важное, большое дело. И все-таки иногда казалось обидным находиться в тылу. Несколько раз отправлялся я в военкомат и каждый раз слышал неизменное:

– Когда нужно будет – позовем.

Позвали меня в августе 1942 года. Получив повестку, я уже мысленно представлял себе, как несусь в эшелоне навстречу войне. Но оказалось, что до фронта еще очень и очень далеко. Мне сказали, что армии сейчас нужны в большом количестве младшие офицеры, и направили в Омское военное училище.

Переодеть человека в военное обмундирование, сняв с него гражданское платье, недолго. Переплавка штатского характера в военный – дело куда более сложное. Сколько новых, доведенных до совершенства, навыков нужно приобрести, сколько воли, мужества, силы и знаний– главное, знаний – нужно человеку, который с оружием в руках готовится защищать Родину.

Полевые учения, походы с боевой стрельбой, ночные караулы, теория оружия, тактика современного боя… Среди этих и многих других предметов далеко не последнее место занимала физподготовка. Несмотря на суровое военное время, очень большое внимание уделялось физкультуре и спорту. В училище была создана футбольная команда, которая приняла участие в розыгрыше Кубка Сибири. Играл в этой команде и я. Мы обыграли со счетом 4:2 спортсменов Челябинска, а затем жребий свел нас… с моей родной ленинградской командой «Динамо», находившейся тогда в этих местах. Не удержался я, еще до начала игры побежал к ним в раздевалку. Бросился, как родному, на шею Валентину Васильевичу Федорову, жму руки Аркадию Алову, Василию Лоткову, знакомлюсь с новым вратарем Виктором Набутовым….

– Ай да встреча! – восклицают ребята.

Игра прошла интересно. Лишь за десять минут до конца забили нам ленинградцы решающий гол. Только дал судья свисток на окончание матча, я снова бросился к землякам. Иду, расспрашиваю об общих знакомых. А Федоров, гляжу, все смотрит и смотрит на меня.

– Что это вы, Валентин Васильевич?

– Окреп ты, Севка! И играть стал сильнее. Надо бы тебя в армейскую команду определить.

– Что вы,– замахал я руками,– разве сейчас время об этом думать.

– Эх, Севка, молодой еще, ничего не понимаешь.

разве война может победить жизнь! Кончим мы бои, кончим скоро – вишь, как фашистов наша армия гонит,– и снова все пойдет своим обычным чередом. Расцветет наш спорт, выйдет на мировую арену. И сейчас, уже сейчас, нужно, насколько возможно, готовиться к этому.

Такие или примерно такие же слова сказал мне и наш генерал, начальник училища, когда пришла телеграмма, вызывающая меня в футбольную команду Центрального Дома Советской Армии.

И вот по какому-то необычайному стечению обстоятельств, только что закончив курс обучения, получив диплом и офицерское звание, я ехал не на фронт, как мечтал все эти годы, а в Москву.

Был жаркий августовский день 1944 года, когда я сошел на перрон столичного вокзала. Вышел на шумную, оживленную площадь. И первое, что мне бросилось в глаза, оказалось афишей о предстоящем на Центральном стадионе «Динамо» финальном матче на Кубок Советского Союза между ленинградским «Зенитом» и армейской командой Москвы – точнее, моей командой. У афиши толпится много людей, особенно военных, слышны шутки. Кто-то убежденно говорит:

– Ну, братцы, доложу я вам, если уж на «Динамо» опять футболы начались – значит, Гитлеру точный капут….

И вот настал долгожданный день. Трибуны московского «Динамо», показавшегося мне гигантским сооружением по сравнению с нашим ленинградским стадионом, заполнены до отказа. Вот уже выбегают на поле ленинградцы. Фигура человека в воротах кажется мне очень знакомой. Одет он в серый свитер, на голову нахлобучена кепка. Коренастая фигура, уверенные, порывистые Движения. Ба, да ведь это наш Леня Иванов, товарищ детских лет! Ну конечно же это он.

Странное чувство испытывал я, когда мяч был введен в игру. За кого же болеть? Слева – мои земляки, мой закадычный друг Леня, ребята из моего города. Да, в тот вечер я болел за них. За посланцев героического Ленинграда. И когда во втором тайме, смело бросившись в атаку, они ответили двумя голами на гол, забитый армейцами до перерыва, я радовался, как мальчишка. И почему-то особенно приятно и сладко мне было от того, что героем этого поединка, этого незабываемого кубкового матча был молодой вратарь зенитовцев.

– Да знаете ли вы,– хотелось мне крикнуть на весь стадион,– что это наш рабочий парень, чудесный спортсмен и замечательный товарищ!

Но, сидя на трибуне стадиона, я был в тот раз не только болельщиком. Внимательно, пристально следил я за действиями армейцев. И чем больше следил, тем все больше и больше портилось у меня настроение. Потому что мне казалось, что никогда не возьмут меня в команду, где играют такие виртуозы, как Григорий Федотов, Алексей Гринин, Валентин Николаев и другие. Я сравнивал эту команду со всеми, в которых мне приходилось до этого выступать, в том числе с нашим «Динамо», и приходил к выводу, что она несравненно сильнее. Да так, пожалуй, и было на самом деле.

Опасения, что в ЦДКА меня не возьмут, еще больше усилились, когда тренер команды сказал, что в этом ceзоне в состав вводить меня поздно, и предложил для поддержания формы поиграть за московское авиаучилище, которое тогда выступало в играх на первенство столицы по высшей группе. «Сплавляют»,– подумал я. И настроение у меня стало примерно таким же, как у гадкого утенка из широкоизвестной сказки.

Но делать было нечего, я отправился по указанному мне адресу. И уже через три дня выступил в матче против второй команды московского «Динамо». Минут за десять до начала я увидел у входа на поле Григория Федотова. Он с кем-то оживленно беседовал. Увидев меня, подошел, протянул руку.

– Пришел посмотреть и проведать,– сказал он со свойственной ему простотой.– Тренер и ребята привет передают.

Стало сразу легче на душе. И захотелось сделать что-то особенное, очень хорошее.

Игра сложилась нелегко. Мы с трудом свели ее вничью. Меня все мучил вопрос: как я сыграл? Какое мнение сложилось обо мне у Федотова, у товарищей? Мучаюсь этими вопросами, и вдруг кто-то из соседей по комнате кричит:

– Смотри, Бобров, о тебе написано.

– Где? – вскочил я с постели.

– А вот здесь, милый ты мой,– отвечает он и протягивает свежий номер газеты «Красный спорт». Это была не очень большая, уместившаяся где-то внизу газетной страницы, заметка. Но это была первая в моей жизни заметка обо мне, о моей игре. «В игре «Динамо-II» и авиаучилища,– читал и перечитывал я,– счет открыл динамовец Балясов. Однако к перерыву в сетку хозяев поля влетели два мяча от центра нападения курсантов молодого Всеволода Боброва. Это, бесспорно, игрок с большим спортивным будущим, хотя ему еще надо очень много работать над собой, ибо его стремление во всем подражать Федотову часто ничем не оправдывается».

Всего несколько строк. А как много значили они для меня. Ведь заметка одновременно и подбодрила, и нацелила на труд, и указала на серьезный недостаток – голое подражательство. Я спрятал ее в карман и долго носил повсюду, перечитывая при каждом удобном случае. Она и сейчас бережно хранится в доме.

Автором заметки был Юр. Ваньят. Тогда я никого вообще не знал, но мне очень и очень хотелось увидеть человека, заметившего меня на поле и тепло написавшего обо мне. Вскоре наше знакомство состоялось – в перерыве между двумя таймами какого-то матча. В раздевалку вошел стройный, высокий мужчина средних лет, в безукоризненно сшитом костюме. Он вежливо раскланялся со всеми, и все приветливо ответили ему. Видно было сразу, что среди футболистов это свой человек.

– Кто это? – спросил я.

– Корреспондент Ваньят,– ответил мне кто-то,– все про футбол пишет. Неплохо.

Действительно, про футбол Юрий Ваньят писал и пишет неплохо. Он посвятил этой игре свое журналистское перо и вот уже на протяжении нескольких десятков лет пишет, каждый раз находя все новые слова и новые краски для описания баталий, происходящих на зеленом поле. Мне нравится в его работе умение, ставшее, наверное, его традицией, видеть молодых, делающих только первые шаги в большом спорте спортсменов, умение поддержать их, вдохнуть в них веру в самих себя. Какое это благородное и нужное дело!

Зиму 1945 года я уже встречал снова в команде ЦДКА. Шли упорные сражения на Кубок Советского Союза по хоккею с мячом. В финале мы играли с авиаучилищем, в котором я прошел свою футбольную практику. Летчики играли очень напористо, и нам приходилось несладко. Правда, на 3-й минуте превосходно игравший Евгений Бабич забил гол, но этот результат долго не изменялся. А через полчаса соперники сравняли результат. Продолжаем наступать – ничего не получается. Чувствую, что тайм подходит к концу. И тут решил вспомнить детство: рванулся вперед, обвел одного защитника, второго, выманил из ворот вратаря и мимо него послал мяч в сетку. 2:1! С таким результатом мы и победили, выиграв почетный трофей.

Помню, перед нами был проведен финальный матч на Кубок СССР между женскими командами «Буревестник» и «Динамо». До войны в течение ряда лет побеждали в этом соревновании спортсменки «Буревестника», но в тот раз впервые в истории розыгрыша Кубка его получила не капитан «Буревестника» Вера Прокофьева, а капитан динамовок Валентина Юдина. Хозяйки поля победили со счетом 2:0. Это было своеобразной сенсацией, и зрители очень тепло приветствовали победительниц.

Вот и еще одна зима позади. Неудержимо звонко шла нам навстречу весна – незабываемая весна 1945 года. Все радостней были фронтовые сводки Совинформбюро. Гитлеризм доживал последние дни. Люди, уставшие от неимоверных испытаний четырех лет, знали: скоро конец войне. Скоро победа, а с нею придут будни мирных дней, счастье мирной жизни.

О том, что жизнь входит в свою нормальную колею, напомнило нам и одно объявление, появившееся в газете «Красный спорт» 1 мая. «Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта при СНК СССР,– говорилось в нем,– решил провести в течение летнего сезона 1945 года первенство Советского Союза по футболу.

Соревнования для футболистов I группы начнутся; 13 мая с. г.

В числе участвующих в соревнованиях на первенство Советского Союза по футболу команды: «Торпедо», ЦДКА, «Динамо», «Спартак», «Крылья Советов» (Москва), «Зенит», «Динамо» (Ленинград), «Трактор» команды «Динамо» – Киева, Тбилиси…»

8 мая в этой же газете появилась статья заслуженного мастера спорта Валентина Гранаткина о советском футболе. Она напоминала о его первых шагах и первых крупных победах и была проникнута глубоким уважением к традициям прошлого. Но вместе с тем она вся была озарена безграничной верой в будущее нашего спорта, в его завтрашний день. Мы устроили в команде громкую читку этой статьи. Закончив ее, Борис Андреевич Аркадьев аккуратно отложил газету в сторону, помолчал и задумчиво произнес: