Текст книги "Легион хаоса"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Присцилла!

Это была Присцилла, и в то же самое время – не она, так как бывшая возлюбленная страшным образом изменилась!

На ней была белая шелковая ночная рубашка, но вся забрызганная кровью. Ее лицо пылало, а в глазах горел жуткий, испепеляющий огонь.

Медленно, спотыкаясь и пошатываясь, словно у нее не было больше сил стоять на ногах, она двинулась на меня и вытянула вперед свои руки. Ее пальцы были скрючены, как когти. Рот открылся, словно в крике, но единственное, что из него вырвалось, это страшное хрипение. Ее ногти начали расти и превратились в кинжалы. Она раскинула свои руки для смертоносных объятий.

Что-то коснулось моего плеча и швырнуло меня на пол. Руки Присциллы сомкнулись со странным, металлическим щелчком именно в том месте, где только что находилось мое горло.

Но несмотря на это, словно действуя по чужой воле, я снова вскочил на ноги и попытался броситься к Присцилле.

Рольф еще раз подскочил ко мне и рванул меня назад. И на этот раз я почувствовал всю чудовищную силу его огромных рук. Я попытался вырваться, но его лапы держали меня как оковы. Присцилла взвизгнула. Ее руки совершили бессмысленные вращательные движения.

– Это не Присцилла, Роберт! – крикнул Говард. – Вспомни Аркхем! Это Шоггот! Они снова пытаются убить тебя!

Глаза Присциллы пылали.

И потом она начала изменяться, медленно, но ужасным образом. Ее губы медленно растянулись в страшную, звериную ухмылку, и я увидел, что у нее были длинные и острые зубы, загнутые назад.

Раздался высокий, шелестящий звук. Что-то невидимое пролетело мимо меня и поразило тело Рольфа, как ударом молота. Его руки отпустили мои плечи. Он со стоном осел и неподвижно замер на полу. И Говард, сраженный невидимой силой, упал на пол. Но его крик развеял чары, и внезапно я понял, какому существу противостоял – Шогготу. Такому же Шогготу, как тот, который уже однажды нападал на меня в образе Присциллы, девушки, которую я любил больше всего на свете и вид которой должен был поражать меня сильнее всего. И наконец я увидел, каков он в действительности: страшная карикатура на Присциллу – высокая ростом, костлявая, с морщинистой бурой пергаментной кожей, покрытой бородавками и гнойниками, из которых торчала черная щетина. Руки представляли собой огромные хищные лапы, готовые разорвать меня, а глаза пылали злобой нездешнего мира.

– Ты умрешь, Крейвен, – сказала она. Ее голос потерял всякое сходство с человеческим – хриплое карканье, словно у нее было горло из камня. И на мгновение мне показалось, что сквозь нее я вижу второе раздутое тело, тело Шоггота, каким оно было в действительности: гигантское, с топающими ногами-колоннами, налитыми кровью глазами и развевающимися щупальцами, покрытыми слизью, колючками и присосками. Потом оба видения слились в одно вызывающее ужас существо, описать которое просто невозможно.

– Ты умрешь, Крейвен, – прохрипело существо. – Ты последний наследник колдуна, и ты умрешь и освободишь дорогу для истинных Господ. Я убью тебя!

Существо захихикало. Складки и морщины на его коже стали глубже, и внезапно что-то дернулось на его лице, как черное, маслянистое нервное волокно, оставило блестящий слизистый след на его щеке и исчезло во рту.

Объятый ужасом я отпрянул от приближавшейся кошмарной фигуры. Существо последовало за мной, волоча ноги и непрерывно хихикая и издавая страшные звуки. Я увидел, что его ноги превратились в лапы дракона. Там, где ступала его нога, ковер начал тлеть.

– Роберт! – Стон Говарда доносился до моего сознания, как сквозь слои ваты. Он хотел встать, но его ноги подкосились под тяжестью его тела. – Ворота… — прохрипел он. – Беги, воспользуйся… воротами…

Он еще раз собрал все силы, быстро взмахнул рукой. Что-то темное и тонкое полетело ко мне. Я инстинктивное поймал это и узнал свою трость, которую оставил на каминной полке.

Шпага, спрятанная в трости, была единственным оружием, способным убить Шоггота!

Я молниеносно выхватил ее из ножен, в которых она выглядела как обыкновенная трость, и вонзил ее в грудь твари в образе Присциллы!

Чудовище издало хриплый, жалобный стон, отшатнулось назад и прижало свои когти к груди. На белой ночной рубашке появилось новое, темное пятно, из которого хлынула черная, зловонная жидкость, пульсирующая в теле этого существа из протоплазмы. Из-под рубашки вырвались клубы серого, вонючего пара. Начался процесс распада, и во всей Вселенной не имелось силы, которая могла бы остановить его.

Но я слишком хорошо знал это существо, чтобы забыть, что оно все еще оставалось опасным. Оно умрет, если конечно могло умереть то, что никогда и не жило, но оно все еще было опасно.

С губ гадины сорвалось яростное рычание. Шатаясь и громко топая ногами, она снова двинулась ко мне. Под ее одеянием все кипело и шипело; на ковре оставался след серой, кипящей грязи, где черная протоплазма ее тела растворилась, словно под действием едкой кислоты.

– Мы доберемся до тебя! – хихикала она. – Ты умрешь, Роберт Крейвен!

– Ворота, — прохрипел Говард. – Беги, Роберт!

Шоггот издал яростный, хриплый рев и бросился в мою сторону, широко раскрыв свои щупальца.

Я попытался увернуться от него, споткнулся о неподвижное тело Рольфа и растянулся во весь рост на полу. Я инстинктивно обхватил обеими руками набалдашник шпаги и выставил ее навстречу нападавшей твари.

Даже если Шоггот и заметил опасность, у него уже просто не оставалось времени, чтобы среагировать на нее. По инерции он продолжал двигаться вперед, и шпага во второй раз погрузилась в его грудь почти по самую рукоятку.

Удар чуть не оглушил меня, и я выпустил оружие из рук. Как в тумане я видел, что Шоггот выпрямился во весь свой огромный рост, схватился лапами за грудь и одним рывком вырвал шпагу. Она отлетела в сторону и, как стрела, подрагивая, вонзилась в деревянную панель рядом с напольными часами.

Шоггот шатался, его тело уже наполовину растворилось. От боли он пришел в ярость. Его руки превратились в огромные клешни, которые, ужасно щелкая, тянулись к моему лицу.

– Ворота! — в третий раз крикнул Говард. – Беги, Роберт!

Руки-щупальца Шоггота раздробили крышку письменного стола, за которым я укрылся. Одного единственного движения чудовищных рук хватило бы, чтобы переломать мне все кости. Я знал это.

Я должен был опять добраться до шпаги! Только с ее помощью я мог сдерживать это чудовище, пока оно полностью не растворится. Говард продолжал кричать, но Шоггот создавал такой шум, что я не мог разобрать его слов.

Я ударился о напольные часы, уклонился от следующего удара монстра и обеими руками вырвал шпагу из деревянной панели. В это же мгновение рука Шоггота сомкнулась сзади на моей шее.

Боль была просто неописуема. Я задыхался. Огненные круги заплясали у меня перед глазами. Ослепнув от боли, я начал колоть во все стороны шпагой, попал во что-то мягкое, пористое.

Черная кровь залила мое лицо, и внезапно чудовище изо всех сил оттолкнуло меня от себя. Я почувствовал, как ударился о часы и как прогнившее дерево затрещало, я инстинктивно выставил руки и… и упал в пустоту.

Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что что-то было не так, как должно было быть,

Комната, Говард, Рольф, Шоггот, напольные часы – все это исчезло. Вокруг меня не было ничего, кроме гигантской, совершенно пустынной равнины, над которой царила непроглядная чернота, как купол огромного безоблачного и беззвездного неба. Эта равнина без видимого перехода где-то сливалась с бесконечностью, не было видно никаких возвышенностей или горизонта.

Это был не тот мир, в котором я родился.

Но это был мир, который я знал.

И наконец-то я понял, что имел в виду Говард, когда! кричал мне, чтобы я воспользовался воротами.

Напольные часы оказались не часами и даже не потайной дверью, а воротами в чужой мир.

Это был туннель в мир, погибший тысячи миллионов лет тому назад, так же как и существа, которые правили в нем.

Мир ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ.

* * *

В комнате было темно, когда Говард открыл глаза. Его придавило тяжелое тело, и что-то теплое, липкое капало ему на лицо. Кровь…

Подавив крик ужаса, Говард выпрямился, оттолкнул в сторону безжизненное тело мнимого доктора Грея и огляделся. Сколько же времени он находился без сознания?

Лампа потухла, и через разбитые окна в комнату проникало мало света. Правда, его было вполне достаточно, чтобы рассмотреть, что в комнате царил полный разгром. Мебель и книжные полки рухнули и сломались, словно здесь пронесся бешеный ураган, кое-где ковер и пол еще тлели, а часы…

Часы!

Внезапно Говард все вспомнил. Он резко вскочил, бросился к часам – и остановился, как будто налетел на невидимую стену.

Вокруг огромных напольных часов пол и стены почернели, как будто из часов вылетела молния и обуглила дерево. Сами часы были целы. Их дверца приоткрыта, а за ней…..

Говард не мог сказать, что это было.

Чернота, конечно, но и еще что-то другое, что-то большое, шевелящееся, как живое существо, которое непонятным образом постоянно ускользало от взгляда.

Несколько секунд он стоял неподвижно и смотрел на непостижимое, плотно сжав губы. Роберт прошел в ворота, и даже сам Господь Бог не знал, куда же они его забросили. Наконец он оторвал взгляд от этой картины, перешагнул через разбитую мебель и одним грубым рывком поднял с пола своего двойника.

Тот со стоном открыл глаза и попытался оттолкнуть руку Говарда. Говард ударил его по руке и угрожающе сжал кулак.

– Итак, – сказал он. – А теперь вы мне расскажете все, дружочек. Кто вы? И какую роль вы играете в этой проклятой игре?

– Я… Я ничего не знаю, – слабым голосом пробормотал двойник. – Я не имею к этому никакого отношения.

– Дайте-ка его мне, – угрожающе сказал Рольф.

Говард поднял голову и облегченно улыбнулся, когда увидел, что Рольф уже снова был на ногах и отделался всего лишь несколькими царапинами. На его широком лице было выражение мрачной решимости.

– Дайте-ка его мне, – сказал он еще раз. – А я уже сумею выбить из него правду.

Говард едва заметно улыбнулся.

– Вы слышали, что сказал Рольф? – обратился он к своему двойнику. – И я должен признаться, что у меня большое искушение отдать вас ему. Может быть, вы тогда заговорите.

Мужчина побледнел. Он испуганно взглянул на мрачное лицо Рольфа и тут же опустил глаза.

– Я… ничего не знаю, – поспешно сказал он. – Я должен был забрать книгу по поручению Де Ври-са, моего господина, но я не имею понятия, откуда взялся этот монстр.

– А Некрон? – набросился на него Говард. – А что относительно его воинов? Какую роль играют они?

Его пленник уже собрался было ответить, но потом лишь испуганно втянул воздух сквозь сжатые зубы и уставился куда-то в точку позади Говарда.

– Почему бы вам не спросить у них самих? – тихо сказал он.

Говард замер.

В разбитом дверном проеме появились две высокие, стройные фигуры. Мужчины в черных, спадающих до самого пола накидках, с лицами, закрытыми темными платками, и с длинными, обоюдоострыми мечами в руках, на рукоятках которых красовался золотой дракон, изрыгающий пламя…

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. Врата колдуна

Сначала вокруг меня не было ничего, кроме темноты, сплошной черноты, которая, как тесное, давящее пальто, сжималась вокруг моего тела и моих воспоминаний Это продолжалось недолго – только один короткий, страшный миг, но эти несколько секунд превратились в бесконечную муку, когда я не знал ни где нахожусь, ни даже кто я такой Потом черный туман, в который был погружен мой разум, рассеялся, и вместе со страшной болью, которая пронзила мои внутренности, ко мне вернулись и воспоминания

Передо мной простиралась равнина, черная как уголь и такая же бесконечная, как сама вечность, слегка холмистая, как застывший океан, и освещаемая светом холодной, ослепительно-белой луны, которая висела слишком низко и была слишком большой,

Я заморгал, оставаясь в полной темноте, все еще окружавшей меня и озадаченно потер пальцами виски. Что это были за воспоминания? Я никогда не был в такой стране, ничего не читал и не слышал о ней Но картина так ясно и четко стояла перед моими глазами, что казалось, достаточно протянуть руку, чтобы коснуться ее болотистых волн, почувствовать их неприятную теплоту и погрузить ладонь в их тягучую, сиропообразную поверхность.

Вновь видения стали такими четкими, что я почувствовал, как реальность начала ускользать от меня Я застонал и так сильно прижал большой и указательный пальцы к закрытым векам, что у меня перед глазами вспыхнули маленькие цветные звездочки

Боль вернула меня – теперь окончательно – к действительности На совсем короткое мгновение у меня появилось чувство, будто я борюсь с невидимым сопротивлением, которое, как сеть липкой паутины, опутывает меня, но потом после неожиданно резкого рывка она лопнула, и все видения и картины исчезли

Когда я открыл глаза, темнота уже не была такой полной Я узнал серые, потрескавшиеся стены из дерева передо мной, а также слева и справа от меня, а мои руки сжимали что-то холодное, твердое Я сам сидел, прислонившись спиной к стене.

Я осмотрел себя. Моя одежда была заляпана грязью и местами разорвана, кожа в этих местах покраснела и почернела, а кое-где даже покрылась засохшей кровью Казалось, все мое тело представляло собой одну сплошную пульсирующую рану.

Сквозь деревянные стены до меня доносились голоса, приглушенно и настолько искаженно, что я не мог разобрать слов. Но это были голоса людей, по крайней мере, я их различал.

Я попытался приподняться и ударился головой о слишком низкий потолок, я бы снова упал, если бы в крохотном, похожем на ящик помещении оказалось недостаточно места.

Крохотное, похожее на ящик помещение…

Эти слова прозвучали несколько раз эхом в моей голове, прежде чем я понял, почему они вызвали в моей душе такой жуткий, пугающий отклик.

Похожий на ящик.

Маленький.

И к тому же из дерева!

На мгновение меня охватила паника. Часть моего мозга осталась трезвой и рассудительной, но другая, большая часть, заставила меня закричать от ужаса, рисуя в моем воображении страшную картину, будто я лежу в гробу, может быть, уже глубоко под землей, а бормочущий голос там, снаружи, это не что иное, как молитва священника, который благословляет гроб, в то время как стоящие за его спиной могильщики ждут, когда же наконец закончится заупокойная молитва, чтобы засыпать гроб землей.

Гроб, в котором меня хоронят заживо?

Но потом так же быстро, как и появилось, видение исчезло, и паника уступила место чувству слабости, и я со вздохом облегчения прислонился спиной к грубой стене. Я ведь стоял, а гробы опускаются в могилу обычно горизонтально.

Снаружи голоса на мгновение стихли, и тогда я начал кричать. Но сейчас они раздались снова, громче и взволнованней, потом послышались приближающиеся быстрые, семенящие шаги. Раздался глухой удар руки по деревянной стенке моего укрытия, что-то заскрипело, и потом мне в глаза ударил ослепительно яркий солнечный свет.

Я застонал, инстинктивно прикрыл лицо рукой и попытался рассмотреть фигуру, которая возникла передо мной. Но человек надо мной казался лишь черной тенью, обрамленной яркими лучами слепящего света. Я услышал удивленное восклицание, и его фигура от удивления вздрогнула.

– Черт побери! – вырвалось у него. – Что вы здесь делаете? И кто вы вообще такой?

Прошло несколько секунд, прежде чем я отнял руку от лица и посмотрел на человека сквозь слезы, застилавшие мой взор.

А потом прошло еще больше времени, пока чувство успокоения, вызванное его словами, прошло и уступило место парализующему страху.

– Да отвечайте же, черт вас побери! – еще раз потребовал незнакомец. – Как вы попали сюда и кто вы?

Но и на этот раз я ничего не ответил.

Нет, не потому, что не хотел, – я не мог.

Так как я не знал ответов на его вопросы…

* * *

Холод висел в воздухе, как невидимый туман, а от стен эхом отражались мелкие шажки крысиных лап. Здесь было не очень светло; хотя через узкие, решетчатые окна высоко под потолком сюда и проникал свет, но помещение было слишком большим и заполненным тенями, которые, казалось, впитывали свет. Словно за серой дымкой находилось что-то такое, что жадно проглатывало свет и послание жизни, которое приходило вместе с ним.

Говард устало поднял голову, шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы и, вероятно, в сотый раз попытался разорвать тонкие кожаные ремни, которые стягивали его запястья за спиной.

И в сотый раз тщетно. Человек, который его связал, знал толк в своем деле – пленник даже не мог шевельнуть руками, не говоря уж о том, чтобы освободить их.

– Оставьте в покое, – прошепелявил низкий голос у него за спиной. В тишине, царившей в сыром подвале, он прозвучал необычно громко. Несмотря на это, в нем слышалась боль.

Говард повернул голову и несколько секунд молча смотрел на связанного великана.

– Вы только причиняете себе боль, – продолжал Рольф. – Этот тип знает, как надо связывать человека.

Но и на этот раз Говард ничего не ответил. Они находились в этом подвале почти восемь часов, но за это время обменялись едва ли дюжиной фраз. В их души закрался страх, сделавший любую беседу невозможной.

Говард закрыл глаза, провел кончиком языка по распухшей, лопнувшей нижней губе и шумно вздохнул. Даже дышать было больно. Возможно, они сломали ему одно или даже несколько ребер.

Он с трудом мог вспомнить, как все произошло. Оба одетых в черное воина набросились на него и на Рольфа как дикие звери. Единственное, что он помнил, это размытые картины мелькавших ног и рук.

До него донесся слабый стон. Говард с трудом повернул голову, неловко повернулся со связанными руками и ногами и чуть не свернул себе шею, чтобы увидеть человека, который лежал с другой стороны и так же, как и они с Рольфом, был связан по рукам и ногам, но тому, кажется, досталось еще сильнее.

У Говарда было странное чувство. Сейчас, когда у него появилось время внимательно рассмотреть лицо двойника, их сходство не казалось ему таким уж поразительным. Несмотря на это, в первый момент ему снова показалось, что он смотрит в зеркало.

У человека, находившегося рядом, было его лицо.

Незнакомец со стоном открыл глаза, попытался сесть и с криком боли вновь опустился на землю.

– И не старайтесь, – насмешливо сказал Говард. Его охватило какое-то нездоровое веселье. Он чуть было не рассмеялся.

– Что… о боже, что случилось? – простонал незнакомец. Он снова попытался сесть, и на этот раз ему это удалось. Когда его лицо попало в узкую полоску серого света, Говард увидел, что левый глаз у двойника заплыл, а на щеке красовался огромный кровоподтек. Кроме того, у него отклеилась борода.

– Это я хотел бы услышать от вас, – спокойно ответил Говард. – Почему бы вам не рассказать мне все. Я думаю, у нас достаточно времени для разговора, Кто вы?

– Моя фамилия Лавкрафт, – неразборчиво ответил мужчина. Взгляд его широко открытых глаз все еще был затуманен; видимо, он еще не совсем пришел в себя. – Говард Лавкрафт. Я…

– Перестаньте, – сердито перебил Говард. – Сейчас, действительно, не время для глупых шуток.

Мужчина запнулся, несколько раз моргнул одним глазом и озадаченно посмотрел на Говарда. Затем в его взгляде появился страх. Говард злорадно улыбнулся.

– Ну, наконец-то пришли в себя?

– Что… – Незнакомец опять запнулся, удивленно огляделся и вдруг начал яростно рвать свои путы.

Говард терпеливо ждал, пока его собеседник не осознал бессмысленность своих усилий. Потом он откинулся назад, насколько это позволяли неудобные путы.

– Если у вас еще сохранился остаток благоразумия, то, может быть, мы лучше поговорим? – приветливо спросил Говард.

– Поговорим? – Голос двойника дрожал.

Его взгляд выражал панику, а дыхание было учащенным и прерывистым.

– Где мы находимся? Что… что случилось?

– О том, где мы находимся, я знаю не больше вас, – терпеливо ответил Говард. – А что случилось, вы должны знать лучше меня.

– Я ничего не знаю. Я Говард Лав…

– Черт побери, да прекратите же! – заорал Говард. – Я Говард Лавкрафт, а не вы. И я хочу знать, кто вы такой и кто вас послал?

Его двойник уставился на него и замолчал. Сходство уже не было таким большим, как вначале – борода оказалась фальшивой, а волосы подкрашенными, теперь он смог это рассмотреть. Лицо у двойника было немного полнее, чем у него. Побои и кровь размазали грим, и сквозь него проступало настоящее лицо незнакомца. Несмотря на это, даже сейчас он был похож на Говарда, как его родной брат.

– Я вообще ничего не знаю, – сказал наконец незнакомец таким голосом, словно готов был в любой момент расплакаться.

– Может быть, вы вспомните, если я вам немного помогу, – проворчал Говард. – Вы воспользовались нашим с Рольфом отсутствием, чтобы вместо меня вступить в контакт с Робертом Крейвеном. По одной единственной причине – чтобы завладеть книгой “Necronomicon”. Пока все верно?

Его двойник упрямо молчал, но он не настолько хорошо владел своим лицом, чтобы Говард не смог прочесть на нем ответ на свой вопрос.

– Итак, все верно, – удовлетворенно сказал Говард. – Между прочим – мой вам комплимент. Самая удачная маска, какую я когда-либо видел. Кто вас послал? Орден?

На этот раз самообладание совершенно покинуло незнакомца. С его губ сорвался испуганный возглас.

– Вы… знаете…

Говард жестко рассмеялся.

– Вы что, считаете меня дураком, мистер Двойник? Ваши братья гоняются за мной уже более десяти лет. Я знал, что они однажды явятся. Вы или кто-либо вроде вас. Как ваше имя? Мне кажется довольно глупо продолжать называть вас Говардом.

– Ван дер Гроот, – тихо сказал незнакомец. – Хенк Ван дер Гроот.

– Голландец?

Ван дер Гроот кивнул. Его взгляд впился в серую темноту за спиной Говарда.

– Послушайте, Ван дер Гроот, – терпеливо начал Говард. – Как явствует из положения вещей, мы с вами враги, но я предлагаю заключить перемирие. Хотя бы до тех пор, пока мы не выберемся отсюда.

Ван дер Гроот недоуменно уставился на него.

– Выберемся? – прохрипел он. – Да вы с ума сошли, Лавкрафт. Никто не сможет вырваться из крепости Дракона. Я думал, вы это знаете.

– Все происходит когда-нибудь в первый раз, – сказал Говард, улыбаясь. – Кроме того, попытка не пытка, разве не так?

Прошло довольно много времени, пока Ван дер Гроот кивнул.

– Что… вы намерены предпринять? – спросил он.

– Сначала нам надо избавиться от этих проклятых оков, – ответил Говард. – А потом посмотрим, действительно ли личная гвардия Некрона такая непобедимая, как говорят, Рольф?

Широкоплечий гигант рыкнул в ответ, подтянул ноги к груди, насколько позволяли путы, и пополз по сырому каменному полу. Говард тоже задвигался, раскачавшись, он наконец завалился набок. С его губ сорвался приглушенный стон, когда он больно ударился о твердый пол.

Ван дер Гроот смотрел на него со смешанным чувством непонимания и любопытства.

– Что вы намерены делать? – спросил он.

Говард ничего не ответил, а пыхтя перевернулся на живот, в то время как Рольф, словно огромный уродливый червь, полз к нему. Наконец голова великана оказалась у связанных рук Говарда.

– Следите… за дверью, – с трудом переводя дыхание, проговорил Говард. – Было бы… очень обидно, если бы именно сейчас появился обслуживающий персонал.

Ван дер Гроот нахмурился, но послушно повернул голову, чтобы наблюдать за низкой дверью в другом конце помещения. Конечно, от этого было мало проку. Они все понимали, что если сейчас кто-нибудь войдет, то все будет кончено.

Рольф впился зубами в тонкие кожаные ремни и начал жевать их. Было слышно, как работают его могучие челюсти, и Ван дер Гроот заметил, как у него на шее под кожей вздулись бугры мышц.

Дело продвигалось крайне медленно, но Рольф не прекращал жевать. На запястьях Говарда выступила кровь, когда тонкие ремни как проволока врезались в его кожу, но американец не издал ни единого стона. Наконец минут через двадцать Рольф обессиленно откинулся в сторону и закрыл глаза. Весь его подбородок был в крови.

Говард выпрямился, поднес руки к лицу и начал массировать суставы. Затем он быстро сбросил путы, которые сковывали его ноги и освободил Рольфа.

– Эй! – позвал Говарда Ван дер Гроот, когда увидел, что тот не собирается развязывать и его, – а как же я?

Говард подчеркнуто медленно повернулся к голландцу. У него на лице появилась странная улыбка.

– Давай его оставим здесь, – прорычал Рольф. – Этот Некрон будет рад обнаружить хоть одного “пленного”.

Ван дер Гроот побледнел.

– Вы… вы не сделаете этого! – прохрипел он. – Они… они же прикончат меня, если вы оставите меня здесь.

– Возможно, – Рольф ухмыльнулся. – Но очень медленно. Я думаю, они захотят кое-что узнать от тебя.

– Ты животное! – захрипел Ван дер Гроот. – Лавкрафт, вы… вы же меня не оставите здесь!

– Не оставим, если вы ответите на мои вопросы, – спокойно сказал Говард. – Итак?

– Это шантаж! – запротестовал Ван дер Гроот.

– И к тому же совершенно излишний, – раздался голос из темноты.

Ван дер Гроот вскрикнул, а Говард и Рольф одновременно резко обернулись.

Должно быть, человек давно стоял там и наблюдал за ними, невидимый и неслышный, может быть, он все время был там как немой страж и от души веселился, наблюдая за их попыткой освободиться.

Затем из неподвижной статуи он превратился в стремительную тень.

Все произошло невероятно быстро. Его нога дернулась вперед, попала Рольфу в колено и вывела его из равновесия. Одновременно его кулак взвился вверх, попал Говарду в подбородок и сбил его с ног.

Рольф закричал, как разъяренный бык, в последний момент удержал равновесие и хотел броситься на человека в черном.

Но ему это не удалось. Человек поднырнул под руку Рольфа, схватил его за запястье и рванул на себя. Рольф перелетел через согнутую спину воина и упал на штабель ящиков, который под его весом рухнул.

– Минхер Ван дер Гроот совершенно прав, Лавкрафт, – продолжал голос из темноты. – Никто не сможет уйти от моих людей. Вам следовало бы прислушаться к нему. Это могло бы вам сэкономить массу сил, и не стоило мучиться понапрасну.

Говард с трудом встал на ноги. Удар послал его в тяжелый нокдаун. Голова гудела, и несколько секунд он не видел ничего, кроме цветных кругов.

Но он все же понял, что голос принадлежал не воину в черном, который снова неподвижно замер, превратившись в молчаливую, грозную статую.

Голос, который он слышал, шел из темного угла сводчатого подвала. Послышался шелест материи, и Говард внезапно увидел смутные очертания второй фигуры меньшего роста.

– Жаль, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах, Лавкрафт, – продолжал голос. – Я много слышал о вас. И при других обстоятельствах мы, возможно, даже могли бы сотрудничать. Но сейчас

Он замолчал и лишь шумно вздохнул и подошел еще ближе.

Говард пронзительно вскрикнул, когда фигура полностью вышла из тени и он смог ее хорошенько рассмотреть…

* * *

– Итак, в последний раз спрашиваю, дружище. Кто вы и как вы сюда попали?

Голос Торнхилла – по крайней мере, так я понял из его нечленораздельного бормотания, когда он представился, – звучал резко. Видимо, он не отличался особым терпением.

– Меня зовут… – Я запнулся, тщетно копаясь в моей памяти, и посмотрел на Торнхилла с испугом и смущением, что, видимо, еще больше разозлило его.

Я готов был закричать. Я не страдал потерей памяти. Я прекрасно знал, кто я и что произошло. С моей памятью и с фактами все было в порядке, но всякий раз, когда я хотел воспользоваться ими, назвать свое имя или сказать что-либо еще, казалось, что невидимая рука проникала в мое сознание и все стирала. Я чувствовал себя в положении человека, который неожиданно проснулся и заметил, что не может больше ходить.

Торнхилл вздохнул.

– Ну ладно, – сказал он ехидно. – Если вам нравится играть в игры, то мы найдем для этого время.

Он ухмыльнулся – примерно так же приветливо, как удав, который только что обнаружил жирного кролика, сел передо мной на край письменного стола и подпер кулаком свой двойной подбородок. Торнхилл был самым жирным человеком, которого я когда-либо видел. Он перемещался очень медленно, и казалось, что он перетекает из одного места в другое, а не идет. Но в отличие от большинства толстяков он не был ни приветливым, ни добродушным.

– Мне и так известно ваше имя, – сказал он.

Ну, тогда он знал больше, чем я. Разумеется, я знал свое имя. Оно звучит…

– Мне очень жаль, мистер Торнхилл, – пробормотал я. – Я…

– Инспектор Торнхилл, – холодно поправил он меня. – Инспектор Торнхилл из Скотланд-Ярда. Отдел по расследованию убийств, чтобы быть уж совсем точным.

Отдел по расследованию убийств? На мгновение панический ужас пронзил черную дыру, в которую превратилась моя память. Но истинный смысл сказанного так и не дошел до моего сознания.

– Итак, мистер Андара, – продолжал Торнхилл с торжествующим блеском в глазах. – Ваше имя мы знаем, как я уже сказал.

– Андара? – Я поднял голову. Андара было точно не моим именем. – Почему вы так решили?

Торнхилл холодно улыбнулся.

– Потому что ваш портрет висит внизу в зале, мой дорогой, – объяснил он.

Что-то в моем сознании щелкнуло, и ко мне частично вернулась память. Я ясно увидел перед собой портрет, маленькую латунную табличку с именем под ним и лицо на портрете.

– Это не я, – возразил я. – Человек на портрете – это мой отец. Меня зовут… Крейвен. Роберт Крейвен.

– Крейвен? – Торнхилл нахмурился и внимательно посмотрел на меня. Но возражать не стал. Насколько я помню, под портретом стояла дата, а то, что мне не пятьдесят пять лет, он, думаю, понял.

– Значит, ваш отец, – сказал он, немного помолчав. – В этом случае вы действительно очень похожи.

Мне не понравился тон, которым он произнес эти слова. Когда я поднял на него глаза, то увидел, что его взгляд прикован к моей белой пряди. Большинство людей, видевших меня в первый раз, не могли удержаться от замечания относительно этой белой пряди в моих волосах, имеющей форму изломанной молнии. Многие считали это данью глупой моде, а меня принимали, следовательно, за легкомысленного щеголя; некоторые предполагали, что с этой прядью связано что-то особенное, и лишь очень немногие инстинктивно чувствовали, что за этой белоснежной прядью скрывалась какая-то страшная тайна. Я был уверен, что Торнхилл относился к последней группе.

Если бы я мог только все вспомнить! Все было здесь, совсем рядом, но между мной и моей памятью, казалось, находилась невидимая, но совершенно не преодолимая стена.

– В таком случае этот дом принадлежит вам, – продолжил после долгой паузы Торнхилл.

Я кивнул. Невидимая рука снова скользнула по моему мозгу, ощупывая, зондируя, ища что-то. Кто-то играл с моими воспоминаниями в игру, но, видимо, этот кто-то был неграмотным.

– Что… случилось? – спросил я.