Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №04 за 2010 год"

Опыт Уотсона

Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине, член Национальной академии наук США и Лондонского королевского общества, Джеймс Уотсон в книге «Избегайте занудства» рассказывает о своей научной карьере, отнюдь не чисто академической. В предлагаемом фрагменте ученый, открывший структуру ДНК, долгое время руководивший проектом «Геном человека», вспоминает о своей работе в качестве правительственного консультанта по биологическому оружию в секретной лаборатории в Форт-Детрике.

О том, что администрация Кеннеди вознамерилась применить мои способности в своих целях, я узнал в сентябре 1961 года. Когда, отобедав, мы встали из-за главного длинного стола профессорского клуба, гарвардский физхимик Джордж Кистяковский, отозвав меня в сторону, спросил, не соглашусь ли я помочь Президентскому комитету научных консультантов (PSAC) оценить возможности нашей страны на случай, если она будет вовлечена в военный конфликт с применением биологического оружия. Ознакомиться с отечественными разработками в этой области я мечтал давно, еще со времен окончания Второй мировой, и потому ответил, что не имею ничего против сотрудничества с PSAC. Комитет научных консультантов был создан президентом Эйзенхауэром после ошеломляющего известия о запуске советского спутника, показавшем, что СССР опередил нас в освоении космоса. В начале PSAC возглавил Джеймс Киллиан, президент Массачусетского технологического института, а после него – Кистяковский, которого Айк (так американцы называли Дуайта Эйзенхауэра. – Прим. перев.) уважал и чье умение использовать научные достижения в военных целях высоко ценил. В свое время богатый опыт Джорджа в работе со взрывчатыми веществами очень пригодился в Лос-Аламосе, где создавалась атомная бомба.

Теперь же PSAC возглавлял Джером Визнер из мощной Лаборатории электроники Массачусетского технологического, в 1945–1946 гг. тоже работавший в Лос-Аламосе. Большинство членов комитета были физиками и химиками, поскольку главное, что всех тогда волновало, – это ядерное оружие и ракетная техника. Джордж по-прежнему входил в состав комиссии, как и Пол Доути, который мечтал, чтобы в Белом доме воцарился Кеннеди – тогда, мол, удастся сократить число ядерных испытаний, если не вовсе покончить с ними.

Я заполнил несколько анкет для ФБР, которое обязано было проверить меня, прежде чем разрешить работу с материалами под грифом «совершенно секретно». Только получив соответствующий допуск, я смог приехать в Форт-Детрик – большой, без всякой системы выстроенный комплекс, где разрабатывалось биологическое оружие. Расположен он в двадцати пяти милях к северу от границы округа Колумбия, у подножия Голубого хребта. <...>

Явившись в первый день в Исполнительное управление президента, в юго-восточном крыле которого на четвертом этаже располагался офис PSAC, я сразу же попал на обсуждение, посвященное преимуществам и недостаткам дефолианта (вещество, уничтожающее листву. – Прим. ред.) «Оранж». Перед экспертной группой по ведению ограниченной войны выступал офицер войск специального назначения. Он доказывал, что распыление этого гербицида вдоль дорог дает существенное сокращение числа вьетконговских засад. Если бы это был научный семинар, я бы высказал сомнения в обоснованности выводов офицера, поскольку он не представил никакой статистики. Но это было военное совещание, нечто совершенно для меня новое, и как простой консультант я счел за лучшее хранить молчание. Винс Макрей, отвечавший в PSAC за разработку доктрины ограниченной войны, как-то сказал мне, что никогда не выступает с критикой докладов военных, даже если те несут полную чушь – у них есть свое начальство, которое и должно, если сочтет нужным, вправлять им мозги. PSAC мог влиять на решения военных лишь в редких случаях. Например, когда Министерству обороны требовалась поддержка комитета, чтобы убедить президента принять то или иное решение. Меньше ли становится засад вьетконговцев на дорогах, обработанных «Оранжем», – об этом могли судить только военные. Задача же PSAC была оценить, может ли этот гербицид причинить вред здоровью военнослужащих. Но и здесь военные пытались навязать нам свое мнение, утверждая, что и «Оранж», и подобные ему дефолианты для людей не представляют опасности.

С советскими разработками в области химического и биологического оружия нас в общих чертах ознакомили на самом начальном этапе. Показали фотографии, полученные, думаю, еще до разведывательных полетов Гэри Пауэрса, на которых видны были линии, образующие нечто вроде сеток. На этом основании можно было предположить, что на снимках зафиксированы советские полигоны для испытаний химического и биологического оружия. СССР тогда определенно уже обладал всем необходимым, чтобы применить против США смертельные для человека фосфорорганические нейротоксины в качестве оружия массового поражения. Но могли ли советские власти пойти на такую авантюру, зная, что за этим неминуемо последует ответный ядерный удар? Да и на поле боя есть большая вероятность, что ветер переменится и отнесет облако нервно-паралитического газа не в сторону противника, а на свои же войска, – вряд ли серьезная военная организация стала бы так рисковать.

Для химических войск куда важнее было получить от PSAC серьезный анализ перспектив применения инкапаситанта BZ (инкапаситант – отравляющее вещество, не представляющее угрозы для жизни. – Прим. ред.), относительно которого военные были преисполнены энтузиазма. Добровольцы, подвергавшиеся его воздействию, какое-то время вели себя  как зомби, причем долговременного эффекта BZ не давал. Но можно ли в принципе с помощью вещества, которое не убивает, одержать верх над противником? И не будут ли, к примеру, в условиях жаркого климата одурманенные инкапаситантом люди умирать от обезвоживания? Вопросов возникало множество, но главное беспокойство вызывало то, что добровольцы первое время после воздействия BZ страдали от галлюцинаций, сходных с теми, что вызывает ЛСД. По этому ни Кори (Элиас Джеймс Кори отвечал в PSAC за химические средства поражения. – Прим. ред.), ни я не считали BZ приемлемым средством борьбы с Вьетконгом. <...>

Позже мы в сопровождении нескольких военных осмотрели огромный детрикский комплекс. Мне показали множество разнообразных устройств для распыления отравляющих  биологических веществ, затем одели в защитный костюм и провели в большое, похожее на фабричное здание, где размещались огромные емкости для выращивания болезнетворных организмов. После осмотра мы вернулись в центр на совещание, посвященное двум многообещающим биологическим инкапаситантам – вирусу венесуэльского энцефаломиелита лошадей (ВЭЛ) и стафилококковому энтеротоксину.

Что касается боевого применения, работы по первому из них (ВЭЛ) продвинулись гораздо дальше, чем по второму. Вирус этот переносится комарами, но ученые из Детрика показали, что, создавая аэрозольные облака, им можно заражать и животных, и с большой вероятностью человека. Хотя мне говорили, что у взрослых людей ВЭЛ-инфекция обычно дает лишь временные мозговые расстройства, для стариков и детей этот вызывающий лихорадку вирус может оказаться смертельным. На мой взгляд, о применении его во Вьетнаме, да и в любом другом месте пока не могло быть и речи. Напротив, программа по стафилококковому энтеротоксину представлялась мне многообещающей. Этот вирус вызывает непрекращающуюся в течение суток рвоту, что, конечно, может испортить воскресный пикник или любое другое подобное мероприятие, но случаи летального исхода, вызванные этой инфекцией, не зафиксированы.

В мой следующий приезд в Форт-Детрик я более подробно ознакомился с программой изучения пирикуляриоза риса – болезни, вызываемой патогенным грибком. Генетики во всем мире работали над выведением новых сортов риса, устойчивых к нему, в Детрике же задача решалась обратная – нужно было получить возбудителя пирикуляриоза, способного уничтожить рис в Северном Вьетнаме. Центр вполне был способен производить этого возбудителя в больших количествах, но оставалось неясным, как доставлять его на поля. Использовать для этого вертолеты не представлялось возможным, поскольку ни одна стоявшая на вооружении американской армии машина не была оснащена радаром, без которого о проведении ночных рейдов для распыления грибка над полями в дельте Красной Реки (река Хонгха. – Прим. ред.) нечего было и думать. Позже один из офицеров ВВС сообщил мне о новом бомбардировщике, проходившем тогда испытания в окрестностях Далласа (F-111. – Прим. ред.). Он имел радиолокационную систему (РЛС), позволявшую даже ночью летать на сверхмалых высотах и точно выходить в назначенное место. <...>

После того как руководитель PSAC Джерри Визнер прочитал книгу Рейчел Карсон «Безмолвная весна», публиковавшуюся в журнале New Yorker начиная с июня 1962 года, подход его комитета к применению пестицидов сделался более гуманным. Карсон утверждала, что через пищевые цепи пестициды быстро распространяются по всей планете и создают непосредственную угрозу окружающей среде. Они не только убивают рыб и птиц, но и, вполне вероятно, угрожают самому существованию человечества. Книга Карсон вызвала в обществе настоящую бурю. В полемику был вовлечен сам президент Кеннеди. Он заявил, что администрация отнесется к проблеме пестицидов со всей серьезностью. В то время получить профессиональную, беспристрастную оценку экологических последствий применения таких химикатов было просто неоткуда, поскольку ни перед одним федеральным агентством такая задача не ставилась. Было бы естественно поручить экспертизу Министерству сельского хозяйства, но этому мешали слишком тесные связи последнего с производителями сельскохозяйственных химикатов. Поэтому Джерри назначил своего заместителя по биологическим программам Колина Маклауда главой специальной рабочей группы PSAC, в которую попросили войти Пола Доути и меня. <...>

Наша группа работала в основном с двумя типами пестицидов – долгоживущими хлорированными углеводородами, самый известный из которых ДДТ, и с намного более токсичными короткоживущими фосфорорганическими соединениями. Последние первоначально разрабатывались как нервнопаралитические отравляющие вещества, но впоследствии были получены их менее токсичные аналоги, такие как тиофос, предназначенные для борьбы с насекомыми. Оба типа пестицидов находили все более и более широкое применение, насекомые, в свою очередь, на генетическом уровне вырабатывали к ним устойчивость, особенно к хлорированным углеводородам. Карсон основное внимание в книге уделила именно им, поскольку эти пестициды намного стабильнее других. Она отметила постоянный рост их концентрации в жировых тканях живых существ. Хотя ДДТ даже в весьма значительных дозах не вызывал у добровольцев каких-либо осложнений, во всяком случае в период наблюдений, его более токсичные производные, такие как диелдрин, могли представлять угрозу для здоровья. Диелдрин в то время уже широко применялся в качестве пестицида и в больших дозах оказывал опасное токсическое воздействие на печень. Еще тревожнее было то, что у мышей под действием намного меньших доз этого препарата возникали гепатоаденомы, которые способны развиться в злокачественные карциномы. Но в Управлении по контролю за качеством пищевых продуктов и лекарственных средств гепатоаденомы не относили к злокачественным образованиям, и на этом основании Министерство сельского хозяйства отказывалось применять в отношении диелдрина так называемую поправку Делани, не допускающую присутствия канцерогенов в американских пищевых продуктах. <...>

Тщательно изучив позицию Министерства сельского хозяйства и Управления по контролю за качеством пищевых продуктов в отношении пестицидов, мы позвали на заседание нашей группы Рейчел Карсон, и та с радостью приняла приглашение. В тот ранний январский вечер она произвела на нас впечатление человека разумного и уравновешенного – ничего от безумной, заламывающей руки защитницы природы, какой ее изображали лоббисты производителей химикатов, в ней не было. Гигантская биотехнологическая компания Monsanto распространила пять тысяч экземпляров пародирующей «Безмолвную весну» брошюры под названием «Годы запустения», где описывается мир без пестицидов, страдающий от голода, болезней и нашествия насекомых. В кампании против Карсон принял участие и журнал Time, опубликовавший рецензию на «Безмолвную весну», где автора упрекали в чрезмерно упрощенном подходе и множестве неточностей.

Через две недели после встречи с Карсон наша группа в ходе долгих обсуждений подготовила первый вариант отчета президенту. Хотя в документе и признавалось, что обойтись без пестицидов современное сельское хозяйство и здравоохранение не могут (например, для борьбы с комарами), в основном он был посвящен опасности, которую пестициды представляют для людей, животных и окружающей среды.

Возмущенная реакция Министерства сельского хозяйства последовала незамедлительно. Министр Орвилл Фриман написал PSAC, что документ в его нынешнем виде нанесет огромный вред сельскому хозяйству США. Комитет согласился добавить несколько страниц о пользе пестицидов, однако министерство это не удовлетворило, и оно потребовало полностью переработать отчет. Но Визнер этого делать не стал, более того, он отказался добавить в текст пассаж о безопасности отечественных пищевых продуктов и убрать из документа последнее предложение, в котором отмечалась роль Рейчел Карсон в привлечении общественного внимания к этой проб леме. 15 мая 1963 года мы облегченно вздохнули – президент Кеннеди опубликовал этот документ без изменений. <...>

В последний раз мне довелось принять участие в работе PSAC в качестве консультанта с ежедневным окладом 50 долларов, когда подгруппу по биологическому и химическому оружию собрали, чтобы она дала оценку весьма спорному проекту. Военные предложили выпустить несколько инфекционных агентов над Тихим океаном, к западу от Гавайев, чтобы проверить, окажут ли они действие на эндемичные популяции тихоокеанских птиц. Если бы птицы не заразились, это означало бы, что ВЭЛ можно использовать в военных целях. Председательствовал на том собрании генерал-лейтенант, из чего я заключил, что военные очень хотят, чтобы эксперимент был проведен. Они уже привлекли к нему орнитологов из Смитсоновского института. Я был единственным членом группы, кто выступал против испытаний, настаивая, в частности, на том, что ВЭЛ нельзя считать инкапаситантом. Он убивает детей и стариков, и его ни в коем случае нельзя распылять над территориями, населенными людьми. Позже из разговора с Винсентом Макреем я заключил, что генераллейтенанту непременно нужно было, чтобы его план комитет одобрил единогласно. Неудивительно, что с тех пор меня никогда больше не вызывали в исполнительное управление президента.

Весной 2010 года книга Джеймса Уотсона «Избегайте занудства. Уроки жизни, прожитой в науке» (Avoid Boring People New York: Alfred A. Knopf, 2007) выходит в издательстве Corpus. Перевод с английского кандидата биологических наук П.Н. Петрова