Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №07 за 2010 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Тяжела ты, жабья доля
В сумерках, когда люди покидают сады и огороды, на тропинках и между грядками раздаются тихие шаги. Это двинулись на обход своих владений самые сухопутные из наших земноводных – серые жабы
Жабы прекрасно чувствуют себя в естественных природных ландшафтах, предпочитая широколиственные, мелколиственные, хвойные леса или приречные заросли, например, ивы и черемухи. Однако нередко встречаются и на лугах (в том числе альпийских), в оврагах, в степной зоне, где держатся по речным поймам, балкам или вблизи озер, поднимаются в горы до 3000 метров. Но идеальным местом обитания для серой жабы оказались преобразованные человеком ландшафты – парки, сады и огороды. Здесь никогда не бывает слишком сухо, есть много укромных тенистых мест, где можно пересидеть день. Жабы охотно пользуются проложенными человеком тропинками – на них нет травы, в которой путаются короткие жабьи ноги. Да и пропитание здесь найти нетрудно: рядом с человеком всегда полно насекомых и других беспозвоночных. А уж если хозяин сада установил в нем лампу или фонарь, пятачок под ним превращается в своего рода ресторан: всю ночь под ним сидят амфибии, подняв морды кверху, глотая привлеченных светом и упавших на землю шестиногих. Если жабье население округи достаточно многочисленно, то под такой лампой могут собраться десятки жаб. И человек, вздумавший подойти ночью к лампе, рискует наступить на малозаметное серое существо, которое сидит неподвижно и совершенно не обращает внимания на двигающегося рядом гиганта.
Но это ситуация идеальная. Обычно жабы не собираются вместе и не ждут, пока еда сама упадет в рот. У каждой из них есть свой личный участок, который жаба обходит каждую ночь в поисках пищи. Именно обходит – задние ноги у жаб короче и слабее, чем у лягушек того же размера, жаба прыгает плохо и без крайней необходимости не прибегает к этому способу передвижения. По своим охотничьим тропам жаба движется неторопливым шагом, высматривая добычу. В принципе ею может стать почти любое живое существо подходящего размера: от муравья до новорожденного мышонка или выпавшего из гнезда птенца. Но во время охоты жаба полагается в основном на зрение. А далеко ли увидят самые лучшие глаза в кромешной темноте, даже с высоты двух-трех сантиметров от земли? Поэтому основную часть жабьего рациона составляют животные малоподвижные (слизни, различные личинки), а также те, кто слишком надеется на свою химическую защиту (клопы, жужелицы, колорадские жуки, волосатые гусеницы, многоножки). Большинство хищников не трогают такую дичь, но жабы ею не брезгуют, не обращая внимания ни на дурной запах, ни на жгучий вкус. Убедить их в своей несъедобности удается разве что жалоносным насекомым, да и тем приходится учить этому заново каждое поколение жаб. (Правда, при всей своей неразборчивости в еде жабы обычно не едят мертвых животных.) Небольшую добычу жаба подцепляет клейким языком, покрупнее – хватает челюстями, а особо крупную еще и подпихивает в пасть передними лапами. В любом случае добыча проглатывается целиком, разделывать ее на куски жабе попросту нечем.
Однако охотник в природе всегда может сам стать добычей. Амфибии в этом смысле существа довольно беззащитные. Лягушки полагаются на прыжок, уносящий их из поля зрения врага, и на спасительную границу двух сред, позволяющую скрываться от наземных хищников в воде, а от водных – на суше. Плохо прыгающей, живущей вдали от водоемов жабе такие средства самообороны недоступны. Подобно своим жертвам она прибегает к химической защите. По всей коже жабы разбросаны железы, особенно крупные – паротиды – расположены позади глаз и имеют вид продолговатых бугорков. Если жабу схватить, ее кожа моментально увлажняется: железы выбрасывают слизь, содержащую целый букет ядовитых веществ. Главная роль среди них принадлежит производным индола (буфотенинам) и стероидным соединениям (буфогенинам). Этот коктейль обжигает пасть хищника, а при попадании внутрь вызывает сильное сердцебиение и рвоту. Мелкий хищник, съев жабу, может погибнуть, крупный – получит незабываемый опыт, который вряд ли когда-нибудь захочет повторить. Но эта защита тоже далеко не абсолютна: змеи (как ужи, так и гадюки), некоторые птицы и млекопитающие регулярно поедают жаб. Тем не менее при встрече с животными крупнее себя жабы проявляют завидное хладнокровие: они либо вообще не реагируют, либо (если возможный враг сам не слишком велик) пытаются его напугать, приподнимаясь на выпрямленных лапах и раздувая тело. Если на врага не произведут впечатление эти ухищрения, значит быть ей съеденной. С сородичами жабы никогда не конфликтуют. Впрочем, не проявляют к ним и особого интереса (за исключением краткого периода размножения). Удивительное дело: будучи привязанными к определенной территории, жабы не защищают свои участки, а попросту игнорируют нарушителя, что и делает возможными массовые сборища под фонарями.
Родовое (точнее, классовое) проклятие амфибий, препятствующее их эволюционным успехам, – зависимость от воды, намертво привязывающая их к водоемам. Жабы не вырвались из этой петли, но ослабили ее настолько, насколько это вообще возможно для земноводных. В отличие от лягушек они не нуждаются в постоянном увлажнении кожи, если жаба не защищается от нападения, ее покровы остаются сухими. Это, правда, резко уменьшает эффективность кожного дыхания, но для животного, не имеющего привычки подолгу отсиживаться под водой, это не так уж важно, можно обойтись и одними легкими. Тем более что легкие жаб – самые развитые и эффективные во всем классе амфибий.
И все же жаба никогда не упускает случая увлажнить кожу, купаясь в любой мелкой лужице или принимая душ из росы. Собственно, ее преимущественно ночной образ жизни – средство избегать пересыхания. Какой-то особой любви к темноте жаба не испытывает: если погода пасмурная, а еще лучше – идет мелкий дождичек, ее можно встретить и среди бела дня.
Так в дневном отдыхе и ночных обходах проходит жабье лето. Осенью, когда добычи становится все меньше, а ночные заморозки все чаще, жабы устраиваются на зимние квартиры. В качестве таковых годятся и гнилые пни, и кучи валежника, и погреба, и дренажные трубы, и просто рыхлая земля или прибрежный ил, где можно зарыться достаточно глубоко. Многие жабы зимуют прямо здесь же, на исхоженном вдоль и поперек участке, в то же время в особо удобные и надежные места зимовок собираются десятки жаб. Следующие несколько месяцев им предстоит провести в полной неподвижности и оцепенении. Их обмен веществ, и без того не слишком интенсивный, в это время падает почти до нуля, поэтому у них нет главной проблемы впадающих в спячку млекопитающих: хватит ли накопленного жира, чтобы дотянуть до весны? Хорошо или не очень питалась жаба перед зимовкой, весной она проснется полной сил и, не завтракая, устремится к ближайшему подходящему водоему.
Размножение – ахиллесова пята жаб. Как и все земноводные, они должны отложить икру в воду, где будут жить и вышедшие из икры личинки – головастики. Значит, для продолжения рода им нужен водоем, который не пересохнет хотя бы до середины лета. Залитые водой низины, мелкие лужи и бурные весенние ручьи для этого не годятся. Нужны пруд, озеро, старица со стоячей, в крайнем случае с медленно текущей водой. Весной в таких местах собираются и те, кто живет по соседству, и те, чьи участки расположены вдали от постоянных водоемов. Некоторые жабы приходят к местам нереста за 2,5 километра. Это настоящий подвиг для маленького существа с грузным телом и слабыми лапами. В это время жабий народ несет особенно большие потери: с каждым годом в нашем мире становится все больше дорог и автомобилей на них. При встрече с машиной маленькая тихоходная амфибия не имеет никаких шансов на спасение, да и водителю трудно ее объехать, особенно когда жабы идут сплошным потоком. В Европе в таких местах под дорогами прокладывают «жабопроводы» – трубы-тоннели, а на обочинах ставят пластиковые экраны, не дающие амфибиям выйти на проезжую часть. Некоторые сельские дороги на это время просто закрывают, благо серые жабы не склонны к длительным ухаживаниям и обычно управляются с главным делом жизни всего за неделю. Их икру в водоеме узнать легко: она не плавает комьями, как лягушачья, а собрана в длинные, по нескольку метров, шнуры, обычно прикрепленные к водным растениям. Развитие икринки может длиться двое суток, а может и три недели – в зависимости от температуры воды. Жабьи головастики, так же как и лягушачьи, появляются на свет с наружными жабрами и без всяких намеков на конечности. Однако им с первых дней жизни присуще стоическое спокойствие взрослой жабы: если на воду вдруг падает тень, головастики-лягушки ударяются в паническое бегство, а головастики-жабы не обращают на это внимания. Между тем у головастика нет ядовитых желез, и он ничем не защищен от многочисленных хищников. В результате из каждой сотни отложенных икринок на сушу в среднем выходят всего два жабенка. Головастики, опередившие своих собратьев в развитии, выделяют специальные гормоны, дополнительно замедляющие рост отстающих, чтобы юные амфибии выходили из воды не все разом (сметая все доступные пищевые ресурсы в прибрежной полосе), а по очереди. После метаморфоза юная жаба еще несколько дней держится возле родного водоема, а затем отправляется на поиски собственного участка.
Некоторые из них наверняка найдут его возле человеческого жилья и будут защищать его от вредителей, не принося никакого вреда и не требуя от хозяина специальной заботы.
Фото: Николай Шпиленок
Борис Жуков
Грозные «карлики»
Сверхмалую подводную лодку, или СМПЛ, со времен Второй мировой войны принято считать техникой для особых задач, которые не под силу обычным, «большим», субмаринам: только она может скрытно проникнуть в закрытые порты и акватории для проведения неожиданных диверсий.
Подводная лодка «Черепаха»
1 Винт для движения по горизонтали
2 Бур. В подводном положении «водитель» сверлил днище корабля, затем выдергивал крепление мины, активируя часовой механизм
3 Винт для вертикального движения
4 Два шноркеля остроумной конструкции для вентиляции, при погружении автоматически закрывались
5 Мина, привязанная к острию бура
6 Руль (управлялся спиной или ногами)
7 Помпа для закачивания балластной воды
8 Свинцовый балласт-балансир
9 «Приборная панель»: компас и глубиномер
На самом деле СМПЛ появились задолго до середины ХХ века. По большому счету все первые подводные лодки были сверхмалыми – если исходить из их водоизмещения и главных размерений. Например, спущенная на воду в 1901 году британская ПЛ «Холланд I» имела водоизмещение в подводном положении всего 122 тонны (сегодня стандартом для СМПЛ считается водоизмещение 150 тонн), а ее вооружение включало только один торпедный аппарат. Что уж говорить о более ранних эпизодах, таких как неосуществленные на практике проекты подлодки Леонардо да Винчи и французского монаха Марена Мерсена или же построенное «в дереве» в начале XVII века «потаенное судно» конструкции Ефима Никонова, плотника родом из подмосковного Покровского. Но это все же были, скорее, «пробы пера» на ниве подводного кораблестроения, или, выражаясь современным военным языком, отработка концепции ведения подводной войны.
Первым же реальным прототипом современных СМПЛ, как по водоизмещению и главным размерениям, так и по тактике, самому «духу» ее боевого применения, можно считать американскую одноместную субмарину «Тартл» («Черепаха»), построенную в 1775 году по проекту Давида Бушнелля и использованную в ходе войны за независимость от метрополии британской колонии в Северной Америке . Она представляла собой яйцевидную конструкцию, выполненную из дерева и стянутую металлическими обручами, оборудованную мини-рубкой с входным люком и иллюминаторами, а также имевшую средства движения, бур и мину. Субмарина имела водоизмещение 2 тонны, длину по корпусу 2,3 метра и ширину 1,8 метра, а автономность по запасам воздуха составляла 30 минут. По курсу и глубине «Черепаха» перемещалась при помощи примитивных гребных винтов с мускульным приводом, имелись также несовершенные глубиномер и компас. Мина (гильза с 68 килограммами пороха) крепилась снаружи и с помощью линя соединялась с буром, который надлежало ввинтить, словно штопор, в деревянный корпус вражеского корабля. После этого подводнику-диверсанту оставалось только отдать крепеж мины и на всех парах удирать прочь – часовой механизм заряда должен был сработать спустя полчаса.
Много позже на арену борьбы за господство на море вышли морские, а затем и большие океанские стальные акулы. Но стало ясно, что для диверсионной деятельности, например, нужны не столько гиганты, сколько малые и сверхмалые подводные лодки. А для обеспечения действий военно-морского спецназа стали создавать еще и индивидуальные и групповые подводные носители (транспортировщики), а также человекоуправляемые торпеды, ошибочно зачисляемые в разряд СМПЛ.
«Морские дьяволы» за работой
Основное предназначение сверхмалых подводных лодок и причисляемых к ним групповых подводных носителей (ГПН) – обеспечение специальных операций против кораблей, судов и объектов портовой и береговой инфраструктуры противника. В отличие от «сверхмалюток», способных самостоятельно наносить удары с помощью торпедного оружия или ставить мины, ГПН могут лишь скрытно доставить подводных диверсантов с их вооружением и снаряжением к месту проведения специальной акции
Первые серийные «карлики»
Золотой эпохой сверхмалых подводных лодок стали 30–40-е годы XX века. Первыми «карликовую» подлодку в серийное производство запустили японцы. Проект СМПЛ, известной затем как «Тип А», разрабатывался под руководством капитана 1-го ранга Кисимото Канэдзи и был готов в первом приближении уже в 1932 году, а в следующем на военно-морской верфи в районе Курэ был спущен на воду уже первый прототип субмарины, не имевший, правда, ни рубки, ни вооружения и использовавшийся для подтверждения правильности самой концепции.
СМПЛ была однокорпусной, с обводами, подчиненными фактически единственной цели – развитию максимального подводного хода. Корпус изготавливался сварным – из 8-мм стальных листов для непроницаемых секций и 2,6-мм листов в остальных случаях. Межотсечные переборки имели толщину 1,2 миллиметра и не были водонепроницаемыми. Безопасная глубина погружения – 100 метров. Постройка велась секционным методом, существенно ускорявшим процесс. Причем серийные «сверхмалютки» имели отнюдь не «карликовое» оружие – две 457-мм кислородные торпеды «Тип 97». На испытаниях прототипа была достигнута скорость подводного хода 24,85 узла – абсолютный рекорд для «сверхмалюток».
Японские «сверхмалютки» строились в условиях настолько высокой секретности, что до вступления империи в войну подавляющее большинство военачальников считали, что сигарообразные аппараты есть не что иное, как самоходные мишени для обучения экипажей подлодок торпедной стрельбе. Доходило даже до курьезов. Одно из условных обозначений СМПЛ («мишень для отработки противолодочного бомбометания») настолько заинтересовало ВВС, что морякам стоило большого труда отбиться от настойчивых запросов летчиков на «новые средства учебно-боевой подготовки».
Первая серия, «Тип А», имела подводное водоизмещение 46 тонн, развивала скорость надводного хода до 24 узлов и имела очень незначительную автономность, тогда как модернизированный «Тип В» водоизмещением 50 тонн развивал под водой ход до 18,5 узла, имел автономность 1–2 суток и оснащался уже 40-сильным дизелем. Была построена лишь одна такая СМПЛ, но затем флот получил еще 15 субмарин улучшенного типа («Тип С»), которые принимали участие в обороне баз на Филиппинах, восемь из них там и погибли.
Затем последовали более многочисленные СМПЛ типов «Корю» («Тип D», «Чешуйчатый дракон»), построенные в количестве 115 единиц, – на последнем этапе войны их торпедные аппараты заменялись подрывным зарядом для таранной атаки, – а также «Кайрю» («Тип S», «Морской дракон») с автомобильным мотором и либо двумя 450-мм торпедами, либо в большинстве случаев мощным 600-килограммовым зарядом, подрываемым при таранном ударе. К концу войны японцы успели построить лишь 215 таких субмарин.
Большого влияния ни «Корю», ни «Кайрю» на ход войны на море не оказали и впечатлили только захвативших их американцев своим необычным видом и многочисленностью. СМПЛ «Типа А» принимали безрезультатное участие в атаке на Пёрл-Харбор, а единственный выживший из 10 членов их экипажей подводник стал первым японским военнопленным во Второй мировой войне. Неудача постигла японские СМПЛ и при попытке атаковать 31 мая 1942 года порт Сиднея – были потеряны все три мини-подлодки, которые смогли потопить только одно небольшое судно. Зато в гавани Диего-Суареца на Мадагаскаре лейтенант Акэйда Сабуро и унтер-офицер Такэмото Массами на своей мини-субмарине потопили танкер «Бритиш Лоялти» и тяжело повредили линкор «Рэмиллис». Интересно, что одна из «сверхмалюток» атаковала в море Минданао американский крейсер «Бойс», на борту которого тогда находился знаменитый генерал Дуглас Макартур. Корабль вовремя выполнил маневр уклонения, и обе торпеды прошли мимо, а вот субмарина погибла под форштевнем эсминца «Тейлор».
Немцы занялись «сверхмалютками» только под конец войны. Первой в серию пошла СМПЛ «Мольх» («Саламандра»). Для того чтобы вытащить «Мольх» на побе режье, приходилось использовать специальную технику, как, например, изображенный здесь военный трактор «Панцерфаре IV»
«Черный князь» вступает в игру
Итальянцы начали строить мини-подлодки на несколько лет позже своих коллег по Оси: первые СМПЛ, класса СА, были переданы флоту лишь в апреле 1938 года, но зато Италия добилась с их помощью намного более впечатляющих результатов.
В течение 1938—1943 годов итальянские моряки получили четыре СМПЛ класса СА и 22 – класса СВ. Первые строились двумя сериями: СА.1 и СА.2 имели подводное водоизмещение 16,1 тонны, длину 10 метров, ширину 1,96 метра, экипаж два человека и вооружались двумя 450-мм торпедами. СА.3 и СА.4, подводным водоизмещением 13,8 тонны, имели длину 10,47 метра и ширину 1,9 метра, экипаж из трех человек и несли восемь подрывных зарядов по 100 килограммов. Причем если первая пара имела 60-сильный дизель и 25-сильный электромотор и предназначалась для действий в прибрежных водах, то вторую двойку, оснащенную уже только электромотором, планировалось использовать с борта ПЛ-носителей, которые должны были доставлять «малышей» в район цели, а уж затем они проникали бы в порт или базу и ставили подрывные заряды (для этого в экипаж ввели специально обученного боевого пловца).
Класс СА был настолько секретным, что подлодки вначале даже не включили официально в боевой состав ВМС. Это были настоящие «летучие голландцы», один из которых готовился для атаки в конце 1943 года гавани Нью-Йорка, куда его предполагалось доставить на борту ПЛ «Леонардо да Винчи», на которой демонтировали 100-мм орудие. Автором этого плана был легендарный подводник, Юнио Валерио Боргезе, Черный Князь, ставший 1 мая 1943 года командиром Decima MAS – 10-й флотилии МАС, занимавшейся специальными операциями.
Однако союзники в мае 1943-го потопили подлодку «Леонардо да Винчи», которая была назначена на роль «матки». Вместе с «Леонардо» погиб единственный капитан, которого готовили к этой операции. Другие итальянские СМПЛ, класса СВ, уже представляли собой полноценные субмарины подводным водоизмещением 44,3 тонны, длина по корпусу – 14,99 метра, ширина – три метра, экипаж – четыре человека, вооружение – две 450-мм торпеды в забортных аппаратах. Энергоустановка – одновальная дизель-электрическая в составе 80-сильного дизеля марки Isotta Fraschini и 50-сильного электромотора Brown-Boveri, что позволяло развивать мини-субмарине подводный ход до 7 узлов. Шесть таких подлодок в мае 1942 года были доставлены в Констанцу, откуда они по морю своим ходом перешли в Крым: местом базирования был выбран Ялтинский порт. Все они были размещены во внутреннем ковше порта и тщательно замаскированы, что не помешало 13 июня двум советским торпедным катерам совершить дерзкий рейд в Ялтинский порт и в результате торпедного залпа отправить на дно мини-подлодку СВ-5 вместе с ее командиром.
Однако оставшиеся в Крыму пять СМПЛ сыграли важную роль в нарушении коммуникаций советского Черноморского флота и достоверно потопили ПЛ Щ-203 «Камбала» в ночь на 26 августа 1943 года в районе мыса Урет. Погибла вся команда в составе 46 человек. В 1950 году эта ПЛ была поднята. Убийцей советской ПЛ стала итальянская СМПЛ СВ-4. Другая «сверхмалютка» СВ-3 потопила еще одну советскую субмарину С-32. 9 октября 1942 года 4-я флотилия ВМС Италии, в состав которой и входили все СМПЛ и боевые катера на Черном море, получила приказ о перебазировании на Каспийское море (!), но переезд так и не состоялся, поскольку нацисты вскоре потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом.
Британские «карлики»
В отличие от своих противников Лондон достаточно долго «отмахивался» от идеи постройки сверхмалых подлодок и групповых подводных носителей. Так, незадолго до Первой мировой войны Уинстон Черчилль , тогда первый лорд Адмиралтейства, и первый морской лорд Луис Баттенберг отвергли несколько проектов человекоуправляемых торпед как «слишком опасное оружие для водителя и как оружие слабейшей стороны». Адмиралы и политики по-прежнему полагались на мощь своих дредноутов. И только в 1940 году благодаря активной поддержке вице-адмирала сэра Макса Хортона, только что назначенного командующим подводными силами британских ВМС и автора сразу нескольких проектов «сверхмалюток» (предложенных им еще в 1924 году), работа над мини-подлодками сдвинулась с места. Первый прототип, «Х-3», был готов к испытаниям в марте 1942 года, за ним последовал второй прототип, а затем на верфи фирмы «Виккерс» была построена серия из 12 усовершенствованных СМПЛ (подтипы «Х-5» и «Х-20»), которые и приняли самое активное участие в войне.
Для действий на Тихом океане англичане построили 12 мини-подлодок модифицированного типа ХЕ. Их снабдили кондиционерами, поскольку действовать им приходилось в жарком климате, и (дополнительно к двум съемным зарядам) еще шестью 9-килограммовыми магнитными минами. Первые шесть таких СМПЛ вместе с «кораблем-маткой» «Бонавенчур» прибыли в Лабуан в июле 1945 года, а уже в августе «ХЕ-1» и«ХЕ-3», крадучись, проникли в гавань Сингапура с задачей уничтожить японские тяжелые крейсеры «Такао» и «Миоко». «ХЕ-3» смогла установить все шесть мин на корпус «Такао» и сбросить под него два двухтонных заряда, а «ХЕ-1», не найдя свою цель, также сбросила заряды под «Такао». В результате взрыва крейсер был сильно поврежден и больше в боевых действиях участия не принимал. Подлодки данного типа также принимали участие в операциях по обрыву подводных линий связи японцев, связывающих Токио с Сингапуром, Сайгоном и Гонконгом .
«Тюлень» – слуга трех господ
Как это ни удивительно, но Германия стала последней из основных стран – участниц Второй мировой войны, заинтересовавшейся мини-субмаринами. По большому счету только после подрыва британскими СМПЛ линкора «Тирпиц» адмиралы-консерваторы наконец задумались. В Италию к Черному Князю Боргезе для изучения передового опыта был отправлен капитан-лейтенант Хайнц Шомбург. А в кригсмарине быстрыми темпами приступили к созданию частей спецназа, и в начале 1944 года на побережье Балтийского моря, около Хейлигенхафена, уже было готово боевое ядро соединения «К» (соединение малого боя), командиром которого назначили вице-адмирала Хельмута Хайе. В состав этого соединения и вошли дивизионы мини-подлодок «Мольх» («Саламандра»), «Бибер» («Бобр»), «Хехт» («Щука») и, наконец, «Зеехунд» («Тюлень») – пожалуй, лучшей мини-субмарины Второй мировой войны.
«Зеехунд» уже был полноценной субмариной, обводы корпуса во многом напоминали большие подлодки кригсмарине, с двумя корпусами, в пространстве между которыми были помещены балластные и топливная цистерны. Вооружение «Зеехунда» включало две 533-мм электрические торпеды типа TIIIc/G7e (масса БЧ – 280 килограммов), находившиеся в бугельных аппаратах. Это была специально приспособленная для мини-подлодок облегченная на 256 килограммов модификация TIII/G7e. Торпеды подвешивались на направляющих, закрепленных на обшивке прочного корпуса субмарины.
Всего немцы успели построить до конца войны около 250 таких подлодок. В общей сложности только мини-подлодки «тюленьей» флотилии совершили за время войны 142 выхода в море. Гибелью 33 субмарин «заплатили» за девять кораблей союзников суммарным тоннажем 18 451 тонна. Также повреждения различной степени тяжести получили еще четыре корабля и судна суммарным тоннажем 18 354 тонны. С поражением Германии их служба не закончилась, после войны четыре «Зеехунда» были включены в состав отдельного соединения ВМС Франции. С 1946 по 1956 год они совершили 858 боевых и учебных походов, за время которых прошли 14 050 миль. В 1953 году командование ВМС США даже попросило французов «одолжить» на год две СМПЛ типа «Зеехунд». Их предполагалось использовать в рамках обширной программы по изучению степени эффективности существующей на то время системы обеспечения безопасности морских портов, военно-морских баз и пунктов базирования на территории США.
Первой к массовой постройке «сверхмалюток» накануне Второй мировой войны приступила Япония – мини-подлодки сходили со стапелей десятками. Особенно впечатляюще выглядел сухой док в Курэ, где американцы обнаружили около 80 различных СМПЛ. Фото: WWWHISTORY NAVYMIL
Братья «тритоны» и хищная «пиранья»
В Советском Союзе работы над сверхмалыми подлодками начались еще в 20-х годах прошлого века. Идеологом выступал начальник Особого технического бюро по военным изобретениям специального назначения Владимир Бекаури. Уже в 1936 году было построено и успешно испытано «Автономное подводное специальное судно» надводным водоизмещением 7,2 тонны, с экипажем из одного человека и вооруженное одной торпедой. Причем этой мини-подлодкой можно было также управлять по радио – с корабля или самолета, в этом случае лодка несла 500-кг заряд взрывчатки и использовалась как подводный брандер.
В том же году на Черном море приступили к испытаниям автономной подводной лодки «Пигмей» надводным водоизмещением 19 тонн, вооруженной двумя 450-мм торпедными аппаратами. После их успешных завершений в 1937 году планировалось построить 10 таких «сверхмалюток», однако год тот оказался роковым: и для подлодки (она так и осталась в единственном экземпляре и с началом войны досталась немцам), и для Владимира Бекаури (по сфабрикованному доносу он был арестован и расстрелян).
В годы войны три проекта СМПЛ, предложенные ЦКБ-18 (проекты 606, 606бис и 610), были отклонены наркомом ВМФ Николаем Кузнецовым: он считал, что все силы надо пока сосредоточить на постройке обычных субмарин, а после победы и так немногочисленный спецназ ВМФ был расформирован за «ненадобностью». Соответственно не нужны были и «сверхмалютки», ведь партия и правительство поставили задачу создавать океанский ракетно-ядерный флот.
Только в начале 1950-х годов руководство Минобороны и командование ВМФ СССР начали воссоздавать отряды спецназа военно-морской разведки. Однако оказалось, что набрать способных бойцов и подготовить их соответствующим образом – это только полдела. Личный состав групп спецназначения надо еще и надлежащим образом вооружить. ВМФ попытался решить эту проблему своими силами и практически кустарным способом. На свои места все встало лишь в 1966 году, когда все работы по проекту СМПЛ «Тритон-2» передали в ЦПБ «Волна», а строительство поручили ленинградскому Ново-Адмиралтейскому заводу. В 1967 году были осуществлены доработка и испытания макетного образца шестиместной СМПЛ и начато проектирование нового аппарата «Тритон-1М» – на двух человек.
Всего в Ленинграде построены 32 сверхмалые подводные лодки – транспортировщики легководолазов типа «Тритон-1М», а также 11 мини-подлодок «Тритон-2». Их уникальной особенностью стала конструкция так называемого мокрого типа – у подлодки отсутствует прочный корпус и «пассажиры» находятся в полностью заполняемой водой кабине СМПЛ. Прочные непроницаемые отсеки небольшого размера на СМПЛ предназначены только для приборов, аккумуляторов и электромоторов. Причем в СМПЛ «Тритон-2» спецназовцы во время транспортировки использовали для дыхания не свои аппараты, а стационарную дыхательную систему. Но самым известным образцом отечественных «сверхмалюток» стала СМПЛ типа «Пиранья», успевшая даже стать кинозвездой: ее «выход» в фильме «Особенности национальной рыбалки» не оставит равнодушным никого из зрителей. Эта миниподлодка уже была способна нести не только бойцов с оружием и снаряжением, но еще торпеды и мины, и могла самостоятельно атаковать в прибрежной зоне надводные корабли и суда. «Сверхмалютка» длиной в 28,2 и шириной в 4,7 метра имела водоизмещение около 200 тонн, могла погружаться на глубину до 200 метров и развивать под водой ход до 6,7 узла. Автономность по запасам топлива и провизии – 10 суток, экипаж – три человека и шесть легководолазов, вооружение – два забортных устройства для постановки мин или пуска 400-мм торпед. Узнавшие об этих субмаринах после падения железного занавеса зарубежные эксперты сошлись во мнении, что СССР опередил в этом направлении Запад минимум лет на 10–15. К сожалению, обе мини-подлодки были в 1999 году выведены из боевого состава ВМФ и после безуспешных попыток найти покупателя за границей утилизированы.
Американский путь
После Второй мировой войны американское Управление стратегических служб, предшественник ЦРУ, проводило интенсивные испытания доставшихся американцам в качестве трофеев нескольких немецких СМПЛ типа «Зеехунд». Особое беспокойство у Вашингтона вызвал сделанный в мае 1948 года американской военной разведкой доклад, в котором утверждалось, что СССР захватил 18 готовых «Зеехундов» и еще 38 в различной стадии готовности. Аналитики Пентагона опасались, что советский флот может использовать их для разведки (а то и диверсий) в отношении американских военно-морских баз и стратегически важных портов. В итоге ВМС США выдали проектным организациям задание на проектирование опытной СМПЛ «Х-1», которая была заложена 8 июня 1954 года, 7 сентября 1955 года спущена на воду, а с 7 октября под командой лейтенанта К. Хэнлона стала полноценной боевой единицей подводных сил ВМС США.
