Текст книги "Журнал «Вокруг Света» № 5 за 2005 год"

Автор книги: Вокруг Света Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Поэтому следующий перекресток Пиккадилли – с Олд-Бонд-стрит, синонимом роскоши, буржуазного стиля и изобилия – не для них. Тут всегда продавалась одежда высшего класса для миллионеров: и сегодня Картье с Тиффани, Шанель с Лакруа, Армани с Хьюго Босс едва не толкают локтями друг друга. Но к нашему с Элиотом приходу здесь тихо, роскошные магазины рано закрываются. Полагаю, это потому, что их клиенты вполне располагают временем в любое время суток – когда-то северная сторона Пиккадилли была преимущественно аристократической, поэтому и торговцы дорогими марками «селились» поблизости. Сегодня от подлинных домов высшей знати на магистрали остался только Берлингтон-хаус. Изначальных барочных вогнутых фасадов с колоннами больше нет. Здесь царит строгое палладианское благородство, поклонником которого был известный архитектор-любитель третий лорд Берлингтон, при перестройке усадьбы взявший за образец палаццо Порто в Виченце.

Удивительно встретить в городской усадьбе торговый пассаж, однако, как выяснилось, его построили в начале XIX века для Джорджа Кавендиша, лорда Берлингтона, чтобы оградить приватные покои от мусора, в былые времена обильно покрывавшего Пиккадилли. Пожилой джентльмен изящно вышел из положения: отгородился от основной проезжей части «торговыми рядами для всяких скобяных товаров, одежды и предметов, не оскорбляющих зрения и обоняния». Сегодня в Берлингтон-хаусе обосновалась Королевская академия, а также пять престижнейших в научном мире Англии обществ: Лондонское геологическое, Линнеевское, Королевское астрономическое, Лондонских антикваров и Королевское химическое. Казалось бы, где, как не здесь, царить благопристойности и достоинству, но отчего-то именно Королевская академия то и дело потрясает мир скандалами: совсем недавно уволили смотрителя школ Академии за нецелевую растрату денег в размере 80 тысяч фунтов. И это после того, как прямо на служебном месте арестовали ее казначея, который был затем отправлен в тюрьму за кражу 400 тысяч фунтов… Хотела бы я знать, на что он надеялся? Разве что рассчитывал скрыться в последний момент? Например, через заднюю дверь Берлингтона, на Сэвил-Роу, где раньше цвел усадебный сад, а теперь действительно легко затеряться в толпе, снующей между авторитетными мужскими пошивочными ателье, известными тем, что первыми стали оказывать «выездные» услуги по всему миру.

– Мой кузен работает на Сэвил-Роу, он один из лучших портных, – рассказывал мне еще днем Йен Элиот. – Ему приходится регулярно ездить через океан снимать мерки с заказчиков. XXI век – век парадоксов, американцы стали одеваться лучше нас! Да и русские тоже…

Один знакомый рассказал мне историю об американце, который пожелал, чтобы костюм ему доставили в НьюЙорк. Он послал в ателье два авиабилета первого класса. Управляющий разволновался и тут же сказал жене, что берет ее с собой в Америку. Однако этикет требовал согласовать все с клиентом по телефону: «Я получил билеты. Два. Это очень любезно с вашей стороны, сэр». – «Да-да, – последовал ответ. – Мы же не хотим, чтобы костюм пострадал в дороге. Позаботьтесь о том, чтобы у него было отдельное место и желательно у окна, во избежание недоразумений. Стюардессы бывают так неуклюжи».

Ярмарка тщеславия

Прогулка с Йеном Элиотом позади. Вечер на Пиккадилли полагается посвящать развлечениям, что я и делаю в компании старого друга, импресарио Королевского дворца фестивалей Гленна Макса.

Сначала – «Волзли», безусловно, самый стильный и модный ресторан на Пиккадилли, отделанный изнутри под французскую пивную (брассери) начала прошлого века. Кухня – современная европейская, блестяще сочетающая простоту и изысканность. Время от времени мой взгляд натыкается на кругленького мужчину в сером котелке, оживленно беседующего с посетителями. Это Шон, швейцар (хотя проводит он больше времени в зале, чем у дверей). Молва гласит, что он получает чистыми больше ста тысяч фунтов в год. Плюс чаевые.

Затем – закрытый частный «Фифти», где еще и играют (при нас неизвестный джентльмен вполне скромного вида просадил 32 000 фунтов), самый известный в Лондоне бармен Сальваторе Калабрезе угощает крепким коктейлем со вкусом мускусной дыни, а Эмбер, жизнерадостная «ответственная за развлечения», всегда готова занять того, кому одиноко или скучно. Я поделилась с ней давним желанием попасть в сверхзакрытый «Уайтс», находящийся на противоположной стороне улицы, и узнала, что ее отец и брат являются членами этого клуба, но сама она никогда там не бывала. Более того, оба родственника категорически отказываются обсуждать что бы то ни было, там происходящее:

– Если подняться на наш верхний этаж, можно через окно увидеть их обеденный зал. Ближе не подобраться. И наконец, «Скетч» на Кондуит-стрит. Формально находясь за пределами Пиккадилли, он, по сути, принадлежит ей в силу избыточной роскоши и безудержного веселья. Придуманный французским шеф-поваром Пьером Ганэром и ресторатором алжирского происхождения Морадом Мазузом (основателем супермодного «Момо»), «Скетч» умело сочетает сексапильную атмосферу, экзотическую музыку, шикарное обслуживание и игривый интерьер. Один репортер назвал его самым дорогим местом в Лондоне, что не пошло заведению на пользу. Хозяева поспешили опровергнуть клевету: да, у них есть страшно дорогие блюда (закуска за 70 фунтов – мраморное мясо «Кобе», которое доставляется самолетом прямо из Японии), но это же деликатесы. А в остальном – все, как у всех…

Клуб состоит из Гостиной, Западного бара с красными стенами и стульями в виде лоханей, Восточного бара в форме белого шара и Галереи – строго квадратной комнаты с больничнобелыми стенами, на которых демонстрируются видеоинсталляции лидеров современного авангарда (сюда приглашались Трейси Эмин, Дамиен Херст, Эллен Кантор)… Наконец мы нырнули под веревку, ограждающую ретро-футуристический Восточный бар от нечленов клуба. Наибольшее внимание обращают на себя туалетные комнаты, расположенные над шарообразным Восточным баром. Белые лестницы по обе стороны этого бара ведут к гигантской белой комнате, по бокам освещенной тусклым неоновым светом: розовым для девочек, голубым для мальчиков. И весь пол покрыт гигантскими то ли яйцами, то ли коконами, каждый из которых представляет собой отдельную кабинку. Похоже на кадр «Будильника» Вуди Аллена. Ретро 60-х замыкается шиком XXI века, пройдя сквозь горнила восьмидесятнических излишеств. Все это балансирует на грани, но каким-то чудом удерживается от падения. Как и сама Пиккадилли, ярмарка тщеславия.

Компромисс по-английски

…Никогда раньше не могла подумать, что, проведя сутки на Пиккадилли, можно так ею «насытиться». Так увязнуть в этой эклектической смеси богатства, показной роскоши, удовольствий, привилегий, авторитетов, истории и широких жестов.

И все это, как водится в Англии, проступает только изнутри. Если вникнуть. А так – тишь да гладь. Встань вечером спиной к Пиккадилли-серкус: улица выглядит аскетически. По сравнению с другими знаменитыми магистралями мира на ней меньше огней, пестрых навесов, рекламы; очень простые уличные фонари. Она кажется вам однотонной, строгой, сдержанной и немного стерильной, словно застывшей во времени физиономией, совершенно как классический портрет англичанина в твидовом костюме с тростью в руке. Но было бы огромным заблуждением принимать все это за чистую монету. Это – фасад для непосвященных.

Да, более чем любая другая лондонская улица напоминая парижские бульвары, Пиккадилли в сущности не имеет с ними ничего общего. Парижский бульвар желает обольстить, увлечь и завоевать. Он откровенно выставляет свои прелести напоказ.

У англичан, как всегда, все по-другому. Между публичным и частным, фасадом и интерьером, между внешним и внутренним, словом и умолчанием – дистанция огромного размера. Настрой Пиккадилли суховат, зато предназначен персонально вам – «сделав свой ход», она с бесстрастным выражением ждет, пока вы придумаете, как парировать. Англичане вежливы, сдержанны, отлично владеют собой. Одним словом – цивилизованны. Но в душе, которая иногда раскрывается на главной артерии Лондона, они темпераментны и подвержены страстям. Кто-то сказал, что британцы – мастера «обходиться без». Правильнее так: они мастера впитывать. Адаптируют идеи, обычаи, течения, а потом переиначивают и присваивают их. То, что ассоциируется с классическим англичанином, чаще всего не является собственно английским: джин, как известно, пришел из Голландии, а теннис – из Франции. И кого теперь удивляет, что самое распространенное в Англии блюдо нынче – карри?

Главная улица Лондона олицетворяет фирменный английский компромисс: частные клубы – для джентльменов; площадь – для пестрой толпы. Кричащие, дешевые, убогие кварталы на востоке – и изысканно-строгая, прячущая свои сокровища западная оконечность у Грин-парка. Пиккадиллисеркус вся на виду и вся переливается. Пиккадилли-стрит таится и застыла. Это игра, театр самого широкого репертуара. Такова в некотором роде вся Англия. Чего стоит комедия вечной девственности, разыгранная королевой Елизаветой в XVI веке? Следует ли воспринимать всерьез эпатажные эскизы ранней Вивьен Вествуд или просто настроить себя на маскарадный лад? А как насчет Томми Наттера и Освальда Бетенга, которые «разъяли» традиционный мужской костюм на две отчетливо видимые части, просто придав каждой шокирующе яркие цвета? Не это ли показывает нам Сэвил-Роу? А Джермин-стрит и Сент-Джеймсстрит? Они не существовали бы без этих убедительных внутренних контрастов, где крайности подыгрывают друг другу. Иначе осталась бы голая вульгарность.

В ее распоряжении все темы, размеры, запахи и цвета. Она предлагает любой выбор. А наличие выбора, в свою очередь, провоцирует способность различать и распознавать. Провоцирует проницательность, искусство подлинного джентльмена. Именно этот эксклюзивный товар улица Пиккадилли предлагает на экспорт.

Екатерина Довлатова | Фото Александра Лыскина

Перевод с английского Ирины Дорониной

Феномен:
Ускользающая красота

Грибной компонент, или микобионт, подавляющего большинства лишайников образован так называемыми сумчатыми грибами, или аскомицетами. Все грибы размножаются крошечными, микроскопическими спорами. У сумчатых грибов споры образуются в специальных цилиндрических клетках, похожих на длинные вытянутые мешочки. Каждый такой мешочек содержит восемь спор. Эти мешочки и есть «сумки», или аски.

Впрочем, существует совсем небольшая группа примитивных лишайников, которые образованы не сумчатыми, а базидиальными грибами. Все так называемые шляпочные грибы – от белых до мухоморов – принадлежат именно к базидиомицетам. Их споры образуются не внутри клеток-сумок, а снаружи, на специальных клеточных выростах. Однако количество базидиальных лишайников не идет ни в какое сравнение с сумчатыми. Именно последние составляют гигантское разнообразие лишайников, насчитывающее более 20 000 видов. Известно, что грибные организмы состоят не из клеточных тканей, как животные или растения, а из переплетения микроскопических нитей, или гифов, – тех самых, что образуют грибницу. Тела лишайников, которые называются слоевищами, также создаются переплетающимися гифами. Поэтому именно гриб определяет облик того или иного лишайника.

По внешнему виду все лишайники обычно делят на накипные, листоватые и кустистые. Накипные лишайники выглядят как тонкая мелкозернистая корочка, плотно покрывающая камни или древесную кору. Считается, что это наиболее примитивный тип этих организмов. Более развитые лишайники уже не лепятся к субстрату всем своим слоевищем. Они имеют вид более или менее оформленного листа, часто с многочисленными лопастями и бахромками и обычно прикрепляются с помощью короткой и толстой «подошвы». При этом их края относительно свободны, и слоевище довольно легко отделяется. Лишайники такого типа называют листоватыми. К ним относится большая часть самых обычных видов, которые можно встретить на стволах деревьев в пригородных лесах и парках. Самые сложные по своему строению – кустистые лишайники. Они не стелятся по субстрату, а создают вертикально поднимающиеся или, наоборот, свисающие вниз образования, которые называются подециями. Подеции могут выглядеть как рога, бокальчики или даже целые бороды, состоящие из тонких длинных нитей.

Растительный компонент лишайника, или фитобионт, составляют водоросли. Известно, что водоросли обитают не только в воде. Огромное количество одноклеточных водорослей живет на суше – в почве, на стволах деревьев, на камнях и скалах. Необходимые для жизни углекислый газ и влагу они получают непосредственно из воздуха и в процессе фотосинтеза создают из них органические вещества.

В состав лишайников входят зеленые, бурые, желтозеленые и даже примитивные синезеленые водоросли. Единственным требованием, которому должна соответствовать водоросль, чтобы войти в состав лишайника, является высокая устойчивость к неблагоприятным факторам. Ведь жизнь внутри лишайника отнюдь не является такой же простой, как на открытом воздухе. Здесь могут существовать лишь самые неприхотливые водоросли. Обычно водоросли составляют не более 5—10% от общего объема слоевища. Однако есть среди лишайников особая группа, у которой роль водорослей в формировании внешнего вида гораздо значительнее. Это так называемые слизистые лишайники. В сухую погоду они выглядят как неприметные темные корочки, расположенные, как правило, на древесном субстрате. Однако с наступлением дождей корочки вдруг очень сильно разбухают, превращаясь в коричневатые, зеленоватые или даже темно-фиолетовые слизистые комочки, иногда достигающие размеров нескольких сантиметров. Дело в том, что фитобионтами таких лишайников являются синезеленые водоросли. Их толстые клеточные оболочки активно образуют всевозможные слизи. В водоемах нашей средней полосы во второй половине лета и осенью довольно часто можно видеть странные зеленые шарики, формой и размером напоминающие брошенные кем-то в воду виноградины. Эти «виноградины» образует синезеленая водоросль носток, которая также входит в качестве фитобионта в состав многих слизистых лишайников. Впитывая воду, выделения ностока способны увеличиваться в объеме в тридцать раз. Но и сами грибы, специализирующиеся на симбиозе с синезелеными водорослями и образующие слизистые лишайники, также выделяют желатинообразные вещества.

Грибы и водоросли внутри лишайника находятся в состоянии симбиоза. Термин «симбиоз» дословно означает «сожительство». Однако такое сожительство отнюдь не является безмятежной идиллией, основанной на взаимопомощи и поддержке. Клетки водорослей, находящиеся внутри слоевища лишайника, оказываются в экстремальных условиях. Прежде всего они испытывают постоянный недостаток света, без которого не могут нормально существовать. Но главная проблема в том, что гриб ведет себя по отношению к водоросли как паразит. Водорослевая клетка оказывается буквально расплющена гифами гриба, давящими на нее со всех сторон. Причем некоторые гифы прорастают сквозь оболочку водоросли непосредственно внутрь ее клетки. Через них гриб высасывает питательные вещества, которые водоросль умудряется синтезировать на тех крохах света, что доходят до нее сквозь слоевище лишайника. Именно поэтому в составе лишайниковых водорослевых клеток почти никогда не бывает крахмала, гликогена и других запасных питательных веществ, столь характерных для свободноживущих водорослей.

Лишайниковые водоросли растут и развиваются гораздо медленнее, нежели свободноживущие. Тем не менее лишайниковый гриб отнюдь не заинтересован в окончательной гибели водоросли, поскольку сам зависит от нее. Внутри лишайникового слоевища существуют даже специальные пучки грибных нитей, которые пропихивают, продавливают клетки водорослей туда, где больше света. Обычно слой водорослей, тесно переплетенных нитями гриба, располагается ближе к поверхности слоевища, сразу под его коркой. У некоторых лишайников в нижней части таллома ученые обнаружили еще один слой, состоящий уже из мертвых водорослей. Когда водорослевая клетка наконец погибает, такой лишайник своими нитями пропихивает ее вниз, где гифы гриба, питаясь, окончательно разлагают уже мертвые водоросли.

Водоросль, находящаяся внутри слоевища лишайника, оказывается полностью изолированной от внешней среды. Поэтому все вещества, которые необходимы для ее существования, она должна забирать у гриба. Таким образом, лишайниковые водоросли тоже ведут себя как паразиты. Более того, находясь внутри слоевища, они умудряются не только существовать, но и размножаться. Было установлено, что как только нити гриба проникают в клетку водоросли, она тут же делится, да так, что нити остаются в старой клетке, а новая оказывается свободной.

В этом состоянии взаимного паразитизма грибов и водорослей лишайники прошли долгий путь эволюционного развития, в процессе которого и микои фитобионты умеряли свои аппетиты. В результате и те, и другие претерпели значительные изменения. Лишайниковые грибы образуют совершенно особые жизненные формы, не встречающиеся у свободноживущих аскомицетов. То же касается и водорослей. В процессе эволюции многие из них настолько приспособились к существованию внутри лишайника, что уже не встречаются в свободном состоянии.

Лишайники распространены по всему земному шару, от влажных тропических лесов до Арктики и Антарктики. Есть они и в знойных пустынях, и на голых скалах высокогорий. Наиболее заметную роль лишайники играют именно в тех экосистемах, которые сложились в экстремальных природных условиях. Например, общая биомасса тундровых лишайников достигает 20 центнеров на гектар. Примерно столько же их в сухих сосновых борах, растущих на песчаной почве. А вот биомасса лишайников в широколиственных лесах обычно не превышает 5 центнеров на гектар. «Ахиллесова пята» лишайников – их очень медленный рост. Чемпионами по медлительности являются накипные формы, особенно те, что обитают на камнях и скалах. Их годовой прирост составляет около 0,5 мм в год. Кустистые лишайники, наоборот, растут сравнительно быстро. Например, тундровые кладонии, которые часто называют ягелем, в год дают прирост от 2 до 7 мм в длину. Но в любом случае это гораздо медленнее, нежели у растений, в том числе и мхов. Поэтому лишайники не выдерживают конкуренции с буйной и быстрорастущей тропической растительностью. А в тундре или на скалах у полосы вечных снегов уже никто из представителей флоры не мешает росту лишайников. Что же касается суровых условий этих мест, то к ним лишайники привычны. У многих арктических, тундровых и высокогорных видов процессы фотосинтеза и роста продолжаются даже при отрицательных температурах. Среди арктических и высокогорных накипных лишайников встречаются и такие, возраст слоевищ которых может достигать нескольких тысяч лет! Однако средний возраст большинства наших листоватых и кустистых лишайников колеблется в пределах от 50 до 100 лет. Для того чтобы упавшая спора превратилась в половозрелый лишайник, требуется около 10 лет и даже более. От 4 до 10 лет уходит у лишайников и на образование плодовых тел, где созревают споры, – апотециев.

Роль лишайников в природе огромна. В первую очередь это касается как раз северных и высокогорных районов. Именно кустистые лишайники из рода Кладония составляют так называемый ягель – основной корм северных оленей. Фактически именно на этих лишайниках и держится цивилизация народов Крайнего Севера. Если летом олени могут разнообразить свой рацион, поедая различные травы, листья полярной березы и ивы, а также всевозможные грибы, то зимой единственный источник пищи для них – ягель, который они выкапывают из-под снега. Лесные и горные копытные звери – лось, кабарга, косуля или марал – также зимой питаются лишайниками, объедая их со стволов и ветвей деревьев, с камней и скал. Не брезгуют лишайниками белки, полевки и другие грызуны. На лишайниках обычно обитают несколько сотен различных видов беспозвоночных животных.

Лишайники усложняют структуру экосистем, делая их более гибкими и устойчивыми. Кроме того, лишайники способствуют появлению и развитию жизни в самых, казалось бы, безжизненных местах. Например, на голых скалах, освободившихся после ледника, лишайники поселяются в течение первых десяти—пятнадцати лет. Сначала это накипные формы, потом появляются и листоватые. Со временем старые слоевища лишайников отмирают, на них поселяются разлагающие грибки и микроорганизмы. Так образуется первичный перегной, на котором уже могут расти мхи и некоторые виды высших растений. Сами лишайники сначала становятся прибежищем для различных беспозвоночных-лихенофагов, вслед за которыми приходят и хищники – пауки, жужелицы, многоножки. Так постепенно на голом и безжизненном участке возникает развивающаяся и самоусложняющаяся экосистема.

Максим Клепиков