Текст книги "Законопослушный гражданин (СИ)"
Автор книги: Владлен Щербаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Постой! – снова вскинулся тот же присяжный. – Как это ничего не зависит? У нас демократия настоящая, не как в Америках! Мы – народ, мы – избиратели! Кого надо, того изберем!
Присяжный резко замолчал, покрутил головой и сел на место.
– Как никогда права пословица – всякий народ достоин своих правителей! – у Кабанова под кожей зашевелились желваки. – Кого вы избрали? Кого вам в башку втюхали, за того и бросили бумажки, а если где не за того, там Чурбирком подправит. Демократия! В каких еще странах что секретари ЦК КПСС, что президенты с постов уходят только на тот свет? В киргизиях и зимбавах. Депутатов в думу избрали? Снежных людей, спустившихся с ринга? гимнасток и сериальных звезд? По каким таким мандатам? Демократия, когда губернаторов назначает президент всея белыя и черныя Руси?
– Э! кто черный? – раздули ноздри конвоиры.
Вилен Антонович чуть не проломил стол кулаком.
– Последнее слово! – заорал он. – Подсудимый, две минуты!
Кабанов посмотрел на часы над головой судьи:
– А больше и не получится.
– В детстве я читал книги. Правильные были книги. Джек Лондон, Дюма, Конан-Дойл, Хэммет, Семенов, Леонов. Долг, честь, сила, слово, справедливость. Правильные книги, потому что воспевали добро. И поэтому я прав в выборе пути.
– Пиво – сила, спорт – могила! – хохотнул один из присяжный. Судя по брюху, знавшего, что говорит. – Бусидо, мать его, путь воина.
В зале заржали.
– Чего он там опять закудахтал! – вскочил другой присяжный – худой, лицо как скомканная бумага, полетевшая в сортир после использования. Вонзив пальцы в партачках в перила, а глаза в Кабанова, возопил: – Дайте я сам ему приговор исполню, гражданин судья! Я его руками порву!
– А потом я сам хотел написать книгу. – не обращая внимания, продолжал Кабанов. – О борьбе двух рас на земле. Одна воевала, не придерживаясь никаких правил, потому что и в мирной жизни ее представители обманывали друг друга ради корысти, а люди другой расы всегда отвечали за слова. Слово было законом. Расы жили на одной планете, одна воровала технологии у другой, просила помощи, но долги не отдавала, затевала войны, прикрываясь лицемерными лозунгами…
– Ты, мать твою, фантаст недоделанный, по делу говори! – перебил прокурор. – Про себя! Ху из ху, как говорится!
– Хорошо, – неожиданно согласился подсудимый. – В своей жизни я хотел честно работать, получать за труд соразмерное вознаграждение, иметь свободное время, когда можно заниматься чем-нибудь для души. Я хотел покоя и воли. В этом и есть счастье. И разве много я хотел? – Кабанов схватился за прутья клетки. – Но в этой стране общество построено на лжи. Ложь и лицемерие, словно раковые клетки, выедает организмы, превращая людей в зомби! Общество больно. Я всегда считал, что преступник – психически больной челок в той или иной мере. Здоровый человек не может красть, убивать, насиловать. Здоровому человеку это просто не надо. Наша страна больна, преступление превратилось в норму!
Зал разразился криками.
– Тихо! – загремел прокурор. – Ты, значит, один здоровый, а все вокруг больные! О как, присяжные.
– Нет, – Кабанов скрипнул зубами, – я тоже болен. Не могу так жить.
– Знаешь, что я тебе скажу. – прокурор сдвинул брови, лицо неожиданно стало тоньше, умнее. – Вот это наша страна, вот это, – он провел рукой по присяжным, по залу, – наш народ. Другого нет. Как ты не поймешь это своей глупой и честной головой – страна наша именно такая, какая есть, и в ней надо жить по правилам. А не получается, вали! Или давно повесился бы, не тратил наше время! Опять же застрелиться было из чего. Зачем бумагу марал, книгу писал, сколько времени потратил на ветряные мельницы!
– Одному уходить – много чести. Нет, неуважаемые, вы со мной пойдете.
Зал снова загудел.
– Совсем сбрендил. Тебя сейчас в подвал спустят и все дела. И пойдут с тобой вот эти двое только. – прокурор показал на конвоиров, те плотоядно ухмылялись.
– Я перед началом наших дебатов просил адвоката позвонить по одному номеру.
– Типа за тебя важный человек слово должен был говорить.
– Сим-карта с эти номером в телефоне, который лежит вон в том огнетушителе. – Кабанов показал в дальний угол зала. – Видите, мигает красный диод? Этот огнетушитель я принес, когда как раз охранял здание суда.
Народ в зале напрягся, по лицам судьи и прокурора пробежала тень.
– Огнетушителем этот предмет назвать сейчас никак нельзя, скорее наоборот. – усмехнулся Кабанов. – Дальше объяснять надо?
– Что там? – прохрипел прокурор.
– Два килограмма тротила. Звонок привел в действие таймер. А время сейчас 11-58. Догадываешься, сколько у тебя осталось до встречи с аллахом?
Первыми исчезли конвоиры. Судьи подскочили, растерянно оглядываясь.
– Врешь! – крикнул прокурор.
– Сейчас проверим.
Кабанов сел на место и спокойно смотрел на судилище.
Закричала слоноухая, ее поддержал муж-бомбила. Ограда рухнула, присяжные, как обезумевшее стадо парнокопытных, ринулись к выходу…
Спустя тридцать секунд в зале остался один подсудимый. В коридоре раздавались крики, кто-то звал полицию, саперов, заревела сирена. Кабанов поддел ногтем скрепку, вогнанную в каблук. Скрепка вошла под нужным углом в замочную скважину наручников, пара движений – дужки на решетке освободились. Время 12-02, никакого тротила в огнетушителе не было. Зато за дальним рядом кресел присяжных был припрятан АКСУ с запасными магазинами и пара РГД-5 – их места в оружейной комнате ФССП давно занимали качественные муляжи.
– И один в поле воин. – Кабанов передернул затвор. – Если поле пройдено.
2015
Мотивация
Мотивация. Мотив. Движущая сила, которую часто упускают из вида. Упускают или сознательно камуфлируют, скрывают, затирают, полируют.
Мотив есть всегда и у всех. Законопослушных и преступников. Даже у маньяков и душевнобольных, что суть одно и то же. Хотя, может, и уместно здесь поставить знак вопроса? Про маньяка чуть позже.
По-нашему, по-простому, по-рабоче-крестьянски (где те рабочие с крестьянами, однако): на южных границах бородачи с автоматами объявили ИГИЛ, Кадыров в Чечне игил давно построил на контрибуциях. Что хотят – мотив – исламисты? Расширения границ, шариат, намаз, гурий, пострелять и рабов. Что хочет Кадыров? Русню («Россия – это я»), рабов, пострелять, гурий. Что хочет русня, ее не спрашивают. Ее рулевые – высшие чиновники хотят всех благ себе и своим детям. Хотят жить в Европе или Северной Америке на деньги, заработанные (ох, тяжелая это работа – воровать из нефтяного болота) вахтовым способом. В игилах они жить не хотят. Лыбиться, заигрывать, уважать традиции – да, но жить вместе – нет. Дураков, в смысле, нет. Дураков нет, а маньяк есть. Мотив маньяка поди разбери – место в истории, вселенская власть, государство – это я, нет меня – нет России… все смешалось в дурдоме. Одного маньяк не хочет – полония в чае. Кинжала в печени не хочет (и ты, Сечин? – предсмертный хрип). Нет маньяка – нет России, есть игил. Или золотая чечня. Или просто Орда. Как не назови – феодализм. О, да! какой феодализм! у нас же булавы с тополями! да мы можем 45-й повторить! всю пендосию в порошок! Так хорошо п***еть в интернетах, развалясь на диванах. И новороссия скоро наша будет! Крым наш! Хайль! "***ло". Чик-чик. Четыре дырки в оскорбителе. Орден почета на кителе. Санкции. Граждане затягивают пояса, выворачивают карманы, банки поднимают ставки, посевная под угрозой – войнушка дело дорогое, 200-е не скроешь, роса в глазах скисает, запашок-с. Потихоньку добираемся до народного мотива. А кто хочет войны! а кто пробовал есть слона! Ну его нахуй этого слона! войну эту! "Лишь бы не было войны!" Леонид Ильич, который фронтовик, который тех еще времен, которые по-честнее будут, имел право так сказать. "Мы готовы воевать со всем миром! Со всей гейропой! Фашизм не пройдет! Майдану – нет! Снегири – не гири!" – маразм нынешних попугаев-калантарянов. Не-не-не! Народ – менеджеры всякие, таксисты, чиновники мелкие, домохозяйки и домохозяины – войны не хочут. Хочут колбасы, хлеба, зрелищ, раз в год в туречию хочут (Крымом перебьются). А война как бы уже на пороге, а как бы уже тополя колосятся из шахт! Не надо, хозяин! Мы стерпим, лишь бы не было войны! лишь бы не было майдана! Хитрый маньяк, слюшай! "Я жизнь за него отдам, да!" жизнь генерала-академика, государственника-патриота (привет, игил). "Кто говорит "Россия для русских", тот либо придурок, либо провокатор!" Нет маньяка – нет России. Есть маньяк – нет России.
2015
Последняя осень
Разрывая утренний туман, по горной дороге мчалась колонна. Десять черных геленов с номерами по возрастающей К002РА95, К003РА95… Сто километров в час, сто метров до бампера. Промелькнул дорожный знак «До Грозного 110 км».
– К чему столько шума? – произнес старик, поглаживая бороду. – Аллах не поощряет роскошь.
– Это не роскошь, уважаемый амир, это необходимость. – обернулся с переднего сиденья пассажир с лицом питекантропа. – Бараны должны знать своих пастухов, знать, что пастухи сильны. Как говорят русские, понты дороже денег.
– Такие понты хорошо видны с неба.
– А?
– Со спутника. – усмехнулся амир.
– А! – засмеялся верзила. – Мы на своей территории! Американцы никогда ракету сюда не пошлют, а главнокомандующий Россией… – Верзила оскалился, приподняв одну бровь.
– Здесь, в горах, не все любят Рамзана.
– Не беспокойся, уважаемый, все! Кто не любил, уже далеко.
– Здравствуй, дорогой! – протянул руки седобородый старец.
– Салам, уважаемый амир! Как дорога, как здоровье? – гориллообразный мужчина с ласковой улыбкой спешил навстречу.
Они обнялись.
– Все хорошо, брат. Я пришел лично, по телефону такие вещи не говорят.
– Понимаю, уважаемый. – Брат жестом показал на диван. – Здесь, в моем доме, можно говорить не опасаясь. Весь во внимании.
– Тувинец согласен!
– Иншалла! Это отличная новость! Мои двадцать тысяч готовы! – глаза гориллы зажглись огнем.
– Полицейский в Москве?
– Этому мозги промыли давно, все сделает как надо.
– План не изменился? – амир погладил бороду.
– Нет! Ваш план идеален! Во время Курбан-Байрама полицейские не дают верующим пройти на площадь для моления, бьют дубинками безоружных мусульман, один из кяфиров стреляет в толпу. Просто и гениально, почтеннейший!
– Нужны снайперы.
– Конечно! Все будет! Мои люди подключатся, если полицейский не выстрелит. Но он выстрелит.
– Передвижения не отследили, как думаешь, брат?
– Бойцы передвигались по-разному: на поездах под чужими фамилиями, но в основном на автомобилях разными дорогами. Пока остановились за МКАДом. Ни от кого тревожных вестей не поступило.
– Хорошо. Не мало бойцов?
– Что вы, уважаемый! Более чем! Правосеков тысяча на Майдане была, страну перевернули, у меня 20 тысяч закаленных бойцов.
– И все же без согласия тувинца… – не закончил амир.
– Ха, – по-волчьи осклабилась горилла, – разумеется, в самой Москве против армии мы пока ничего сделать не сможем. Пока! Ничего, главное, чтобы тувинец своих придерживал хоть несколько дней! За это время в войсках кое-что поменяется, командирами останутся те, кто будет нам нужен. К этому времени и с президентом определимся, хватит ему нами командовать!
– К этому времени братья из ИГИЛа будут рядом. С президентом, думаешь, пройдет? Все-таки кнопка у него. И наше государство пока Америкой не признается.
– Никто ему не поможет. Сам себя нае*ал. В Европу не пустят, с Америкой на ножах. Если и сбежит, то в Северную Корею. Думаю, сразу задержим, передаст и корону и чемодан.
Как у них принято: «Я устал, я ухожу». Пусть уходит. Молодая жена, дом, счета – что еще надо, чтобы встретит старость.
– Татарка сделала свое дело. – снова погладил бороду амир. – Но, если что – ее с отродьем в заложники.
– Не понадобится. Его и так сдадут.
– А как дела в регионах?
– Везде наши люди, уважаемый. В госучреждениях, в полиции, войсках – с тех пор как снова призывать начали. Все под Кавказ лягут, как только из Москвы нужные команды придут. Русские бараны еще будут радостно блеять потом, что настоящие мужчины свергли коррупционеров.
– Уверен в президентстве?
– На 146 процентов! Рузке столько говна в уши влили, столько ***в им показали, а они терпят. Нация терпил! Их так зачморили, скажут черное – это белое, от белизны ослепнут, скажут, долбиться в очко полезно для простаты – будут долбиться! Так что когда тувинец в лужу сядет, объявлю досрочные выборы, а там – посажу олигархов, расстреляю пидарасов и педофилов, снижу квартплату пенсионерам, на время конечно, пенсию добавлю, водку разрешу пить только в кабаках, зато почти даром, на улицах наведу порядок. Через полгода меня назовут новым Сталиным!
– Тем, который репрессировал ваш народ?
– Неважно! Сталин – это идол русских терпил, пускай потешатся.
– Ты хорошо все продумал, брат!
– У меня хорошие учителя. – с ласковой улыбкой склонил голову брат.
– Эй, академик! – услышал Добролюбов. – Стой, Евгеньич! Тебе ору!
Добролюбов обернулся, к нему, размахивая грязным пакетом, не обращая внимания на истошные сигналы автомобилей, через дорогу шлепал Коляныч. Темный, неопределенного цвета плащ, развеваясь от ветра, придавал длинному алкашу этакий богемный вид.
– Я тут это, – задыхаясь, орал богемный Коляныч, – продуктов надыбал задешево! Пойдем, посидим, у меня пузырь есть!
– У меня от паленки что-то голова и сердце болит. – за стеклами очков округлил глаза Добролюбов. Коляныч снова просроченных продуктов из мусорного бака за магазином набрал.
– Ты чё, Евгеньич! Нормальная водяра, из магазина! Наш же снова цену сбавил! А не верили либерасты, что цены снижаться будут.
Добролюбов вздохнул. Дома дети в интернете, жена в телевизоре.
– Ну, если не паленая…
Они сидели на детской площадке за сломанными качелями. Ветер стих, стал накрапывать дождик. Не обращая внимания на мокнувшие йогурты и печенья, Коляныч снова пытал Добровольского:
– Вот ты, Евгеньич, тоже либераст, очки носишь, образованный весь из себя! Типа, умный! А почему бедный? Скажи, а? А я тебе скажу! – Коляныч набулькал водки в пластиковый стакан. – Это у них там в Пиндосиях умный может богатым стать.
Коляныч прокинул стаканчик в глотку, выдохнул:
– У них как – закон и ни-ни. Скукота! Поработал – к жене, к детям. Спать, опять работать. Это жизнь, я тебя спрашиваю?
Добровольский смотрел в очки и видел свою жену – старую жабу, детей – сколиозных фанатов интернета.
– У нас не так! У нас свои академики! У нас для того, чтобы богатым стать, ума мало! Надо хитрым быть! Жестким! Понимаешь! – Коляныч показал костлявый кулак. – Не наебешь – не проживешь! В этом сила народная, понимаешь? Выживание! Русский там выживет, где немец сто раз сдохнет! Мы этим сильны, понимаешь? В этом и есть наша богоизбранность! – Богоизбранный Коляныч разлил остатки национальной гордости по стаканам. – Это евреи в пустыне сорок лет маялись, а мы … – Брови Коляныча задвигались на морщинистом лбу. – Мы их, ежели чё, мы им!
Он не договорил, уставившись на подъехавший к подъезду дома напротив автомобиль.
– Вон к Анжелке хахаль на Кадиллаке прикандыбал. Она хвастала, чуть ли не с министром спит! Ворюга, понятное дело, коррупционер. – Коляныч помолчал. – Погодь, а не шпион ли он пиндосский? На ихней тачке разъезжает, точно шпион!
Коляныч взял пустую бутылку, как гранату или, в худшем случае, «Коктейль Молотова». Добровольский поднялся, подозревая нехорошее.
– Ща я ему устрою, как на Обаму работать!
Добровольский развернулся и, не оборачиваясь, потрусил вон с детской площадки. Покидая двор, услышал за спиной звон стекла и крик мстителя:
– Шпионы ****ые!
– Ходят слухи, исламисты головы поднимают, теракт готовят в ближайшее время. – Мясистый генерал строго смотрел раскосыми глазами на подчиненного. – От твоего источника в ФСБ ничего такого не слышно?
– Пока все спокойно, товарищ генерал. – вытянувшись, ответил Пируэтов.
– Смотри, Антон Иванович, если что, докладывай сразу! – генерал смягчил взор. – К декабрю освобождается место замминистра, все в твоих руках. Иди.
Пируэтов шел по коридорам серого многоэтажного здания, прикладывая магнитную карту у каждой двери. Как же спокойно, твою косоглазую мать! Пируэтов спустился на стоянку, сел в свою «Ауди».
Через 20 минут Пируэтов остановил «Ауди» у торгового центра «Космос», достал из бардачка смартфон, вставил в него аккумулятор. Спустя пару минут через Тор в браузере отправил сообщение, еще через пару минут прочитал ответ.
«Ауди» отъехала от одного торгового центра, чтобы через пару кварталов припарковаться у другого. Пируэтов погулял по этажам, интересуясь якобы осенней коллекцией верхней одежды, а в назначенное время нырнул в служебную дверь. Еще через минуту усаживался в неприметную «Приору» с тонированными стеклами на заднем дворе. Водитель «Приоры», блондин с чеканным профилем, щелкнул тумблером на приборной панели.
– Можно говорить.
– Тувинец интересуется насколько осведомлено ФСБ об исламистах. Сам готовит приказ о проведении учений Западного военного округа и переброске войск к границам Украины.
– Что-нибудь еще? – блондин впился синими глазами в Пируэтова.
– Только личные ощущения – что-то затевается в армии, все командование в напряжении, как оголенный провод в задницах.
– Ощущения тоже важны. – улыбнулся блондин.
– Не переживайте, Антон Иванович, все под контролем. И напряжение в проводах тоже. Спасибо за информацию.
– Служу России, как говорится.
Два китайца в строгих костюмах удобно расположились в креслах. На столике между ними сверкала янтарными боками бутылка бурбона, в деревянном ящичке плотно лежали кубинские сигары.
– Благодарю за приглашение, Ли. Есть повод для праздника?
– Наливайте, Си, повод имеется.
Ли достал сигару, золотым резаком срезал кончик.
– Агентура сообщила о встрече Амира с чеченом. – Ли щелкнул зажигалкой, пыхнул дым вверх. – Не сомневаюсь, разговор шел о перевороте в Кремле.
– Все-таки стопроцентной уверенности нет. – Си задержал бутылку над стаканом.
– Это называется использовать втемную. Конечно, разговор мы проконтролировать не смогли – дворец защищен от прослушки. Амир встречался с тувинцем, у нас с министром заключен договор: игил захватит Россию до Урала, Дальний восток отойдет к нам.
– А что получит тувинец?
– Новую Россию он получит. – сверкнул зубами в улыбке Ли. – Станет главой новой федерации. Формально, конечно. Как, скажем, норвежский король или английская королева. Что еще практичному человеку надо, чтобы встретить старость. Теплое место, охрана, счета и никакой ответственности. И при этом почитание своих граждан, как руководителя, в непростое время предотвратившего третью мировую войну. Нацепит ордена, фуражку побольше, шкуру леопардовую…
– Эти самые граждане в самый непростой момент не наломают ли чурок?
– Дров. Не наломают ли дров, ты хотел сказать? – снова улыбнулся Ли. – Думаю, нет. Ни дров, ни чурок русские уже не наломают. Народ, выброшенный в яму исламского феодализма, народ, столетней селекцией лишенный пассионариев, народ, терпящий издевательства собственного руководства, наконец, народ, потребляющий продукты всего мира и ничего не производящий? Может ли такой народ защищать свою землю? своих правителей?
Ли со стаканом в руке встал, подошел к окну. Последний месяц осени, дожди в Москве шли не переставая. В спину донеслось:
– Семьи. Будет защищать свои семьи.
Посол КНР в России обернулся.
– Это не будет войной в прямом понимании слова. Мы уничтожим регулярные войска, при этом на захваченных территориях создадим самые благоприятные и справедливые условия для жизни. Кто будет работать, будет достойно жить. Русские растворятся в Китае добровольно и с удовольствием.
Ли подошел к столику, плеснул себе виски в стакан.
– Русские перестали быть великой нацией.
Посол вернулся к окну, его взгляд приковал темно-красный лист, прилипший к мокрому стеклу.
– Догнать и перегнать! Догоним Америку! Мы им покажем! Странные люди. Тысячу лет, с монгольского завоевания, Россия противопоставляет себя остальному миру. Мир развивается по своим объективным законам, где главенствует экономика. Честные экономические отношения. Цивилизованный мир давно пришел к выводу: честно жить выгоднее. Россия объявила о собственном пути еще тогда, когда в государстве существовало официальное рабство. А потом – революция, Ленин, Сталин, опять противопоставление всему миру – мировой революции захотели. Что это? Зачем уничтожать своих граждан, чужие народы во имя объявленной идеи всеобщего счастья. Во имя пустой декларации? Уничтожить мозг своими руками – так представляли счастье большевики?
Ли отвернулся от окна.
– И сейчас чем хуже, тем лучше, главное, президент с нами! вождь, отец! Этому приходит в голову только одно объяснение – страх! генетический страх после монгольского нашествия. И вот этот страх и остатки уязвленного самолюбия побуждают к постоянному самоутверждению. Самоутверждаться раб может только за счет слабого. Отсюда их жизненный постулат: я начальник, ты дурак.
Из сообщений СМИ:
– …Как сообщалось ранее, благодаря ядерному удару по столице Чечни предотвращен государственный переворот. Только что стало известно имя человека, взявшего на себя ответственность за запуск ракет. Им оказался старший дежурной смены боевого расчета РВСН майор Буданов Игорь Евгеньевич, однофамилец героя России, убитого чеченским бандитом в 2011 году. Исполняющий обязанности президента России присвоил Буданову Игорю Евгеньевичу внеочередное звание полковник и представил к высшей правительственной награде....
– … Народно-освободительная армия Китая, выдвинувшаяся на помощь в подавлении мятежа, остановилась на границе у реки Амур. Председатель КНР выразил восхищение смелостью российских военных и выразил готовность к сотрудничеству в борьбе с международным терроризмом…
2015
Чего хотят россияне
А чего хотят люди, даже те, которые россияне? Люди хотят материальных благ, здоровья, власти и секса до определенного возраста. После этого самого возраста жажда власти заменяет секс, но это совсем другая история. Тут и бес в ребро случается и способ управления специфический.
Так чего хотят люди, рожденные и проживающие в самой духовной стране на свете?
Народ. Так называемый простой народ. Хочет, чтобы у него все было – зомбоящик, империя, вождь, крым, водка, толстый член, чтобы боялись и уважали, и чтобы за это ничего не было. Народ хочет травить себя табаком, алкоголем, обжорством, а потом требует лекарств и лечения.
Власть. Та власть, которая каждый день в зомбоящиках брови хмурит, глаза круглит, покашливает, головой качает, иногда спит. Хотя, ясное дело, это только верхушка айсберга. Сами берги в объективах телекамер не отсвечивают – умные. Но весь айсберг хочет тихого благодарного народишка, благодарного за еду раба. А лучше, конечно, отсутствия этого самого народа-раба, которого еще и кормить надо. Всяких пенсионеров, алкоголиков и тунеядцев, всех, кто не трудится в газонефтяной отрасли. Незадача – дохнут не в том количестве, но это дело поправимое.
Предприниматели. Бизнесмены, так называемые. Что средней, что крупной, что мелкой руки, без разницы – пальцы одинаковые. Хотят подешевле купить, дороже продать. Все! Прибыль превыше всего без продолжения якобы девиза русского купечества.
Молодежь. Поколение выбирает гаджеты, сколиоз, утиные губы, патриотизм с белым билетом.
Пенсионеры (простые). Требуют пенсий и внимания по сути. «Позвоните родителям» – больше ничего не надо. Самая зомбируемая часть общества – возрастные изменения в мозге, ничего не поделаешь.
Спортсмены. Российские спортсмены хотят денег и недвижимость за рубежом. Все.
Чеченцы. В виде контрибуций трясут с аллаха бабло на джипы, мечети, гурий и «чернильниц». Все чеченцы хотят стать силовиками. Так или иначе, они ими становятся.
Полицейские. Да и все остальные госслужащие, включая военных. Хотят показателей, зарплат, выслуги, при этом вкусной спермы вышестоящих и мягкой жопы нижестоящих. Ордынская система-с!
Пятая колонна. Так называемая. Состоит колонна из мужчин и женщин умственного труда. Менеджеров, блогеров, дизайнеров, фрилансеров и прочая. То есть тех, кто мнит высшее гуманитарное образование как показатель ума. Колонна жаждет эмпатии, европейских ценностей, мечтает водить хорошие автомобили по хорошим дорогам, жить в красивых домах и квартирах, умничать в соцсетях, настукивая пальчиками по айфону, поругивая и оценивая общественные отношения. Люди в целом неплохие, даже хорошие, все бы такими были, может, и зажили бы к в европах. Только вот беда: материальные блага не ихними пальчиками создаются. Труд, который подразумевает перемещение тяжестей в пространстве, нахождение в некомфортных условиях, инженерное просчитывание и всякие опыты опасные, такой труд для нашей колонны противопоказан. Не аристократическое это дело – дороги строить, у станка стоять, КРС всякую разводить да в поле химию разбрызгивать. Собственно чего они хотят уже озвучено выше: европейского общества, безопасности, курортов, комфортных офисов, самоудовлетворения в инстагрмах и фейсбуках. Эх, колонна! Была колонна на Болотной, а стала в интернетболоте. Дунь из газового баллончика, погрози дубинкой, и вся колонна подогнется в пластилиновых коленях.
2015
Бессмертие в мышеловке
Несколько лет назад.
За окном черная стужа, а в квартире Кабанова светло и самая теплая атмосфера. Не надо много друзей, чтобы отметить праздник, достаточно одного – лучшего и, конечно, бутылки «Джим Бина»
– Я всегда говорил, – Вадим Нестеров поднял палец над головой, – Новый год по-настоящему можно отметить или за или пару дней спустя «Иронии судьбы», не к столу будет сказано.
– Заливное не понравилось? – усмехнувшись, Кабанов в очередной раз наполнил рюмки, не звякнув бутылкой, не пролив ни капли виски, что с учетом выпитого было не так просто.
– Закусь самое то. – Нестеров подцепил вилкой кружок «Докторской». – Серьезно, Диман, так качественно, без натуги, когда посидишь? Или на корпоративе или вот так – с лучшим друганом без левых чуваков и без половин законных, опять же не к столу будет сказано. – Колбаса нырнула в соус, прыгнула на ломоть хлеба.
– Так и надо встречать без суеты, без вы*бонов, только живая вода и простая еда. – Вадим поднял рюмку:
– Давай!
Рюмки звякнули, друзья приняли содержимое, занюхали колбасой, куснули по бутерброду.
– Приелась законная половина? – Кабанов достал сигарету, толкнул пачку другу.
– Эх, Диман, иногда думаю, вернуться бы лет на десять назад, женился бы на другой.
– Это на ком, интересно?
– На Таньке Кудиновой, может быть. Помнишь ее? Из Роспечати.
– Киоскершу? Помню. А ты всех своих по фамилиям помнишь?
– А как она минет делала! – Нестеров выпустил длинную струю дыма.
– По фамилиям почти всех. Фамилии не главное, ощущения надо помнить!
Вадим задумался.
– Или на Вере Базановой. – тут же уточнил. – Нет, ты ее не видел.
Кабанов хмыкнул:
– Я уж подумал…
– Та была Верусик. Да-а, – протянул Вадим, – горячая была штучка! Мне 24, ей 34. Ох, и вытворяла она! Где мы только не тутыкались: в машине, в подъезде… Нет, не на десять, на пятнадцать лет назад надо перемещаться!
Друзья выпили еще по одной.
– Глупость это – жалеть о несбывшемся и возвращаться в прошлое. – сказал Кабанов. -Прошлое изменить невозможно.
– Дай хоть помечтать! – Нестеров занялся сооружать бутерброд. – И почему это невозможно? Кто знает, до чего наука дойдет! Засунут тебя в коллайдер, ****ут по кругу, выйдешь где-нибудь в году восьмидесятом…
– Это тебя засунут туда ученые-мученые! Коллайдер – это как в свое время всякие Мичурины эликсир бессмертия на партийные деньги изобретали – проверить невозможно, а зарплата нехилая каждый месяц. Ты про теорию большого взрыва слышал?
– Так, что-то краем уха.
– В прошлое попасть невозможно! Меня так эти книги и фильмы про попаданцев бесят!
– Напомни про теорию. – Вадим, весь во внимании, куснул бутерброд.
– Я своими словами как понял изложу, так что… – Кабанов, собираясь с мыслями, тоже кинул кусок «Докторской» на хлеб.
– Короче, никакого времени нет по сути, время это для удобства придумано. В самом начале, это ученые так обозначили – начале, хотя как может быть начало без того, что было до начала… Ладно. Так вот, в начале было нечто такое сжатое и тяжелое, что и представить нельзя. И вот эта штука взорвалась! Понеслись протоны-нейроны всякие в разные стороны, стали в атомы слепляться, образовались вещества всякие неорганические, звезды, планеты, Земля, вода, потом молекулы попали в некоторые условия и образовались вещества органические, а там водные-земноводные, динозавры, обезьяны, человеки. То есть все, что было и сейчас есть – это дальнейший разлет частиц того взрыва. Понимаешь?
– Допустим, понимаю. И?
– И вот, чтобы попасть в прошлое, надо сделать так, чтобы эти частицы расположились именно в том порядке, в каком были в том самом прошлом. Как ты понимаешь, такое даже теоретически невозможно. Так что все эти машины времени – чушь собачья! Мы сами всего лишь движение частиц в пространстве.
– Подожди, значит, только вперед! Только вперед движутся частицы, как ты говоришь, типа, тела наши, а в мозгу нейроны могут и вперед и назад и в стороны! Понимаешь?
– Что-то не очень.
– Помнишь, в «Друзьях» Роз говорит о возможности вечной жизни, если мозг оцифровать?
– Я смотрю, у тебя оцифровка началась уже. Закусывал бы лучше! – Кабанов кивнул на бутерброд с откушенным краем.
– А чего, в этом что-то есть – записал все свои воспоминания в единицах-нулях и гоняешь по ним куда надо!
– Тогда надо воспоминания всего человечества цифровать, а то будешь гонять только по своему жесткому диску пока он со шпинделя не соскочит.
– Да уж! – Вадим нахмурился и подытожил: – Ох*еешь в такой цифровой вселенной! Ну ее в ****у!
– Я больше скажу: только вот в нашем теле, – Кабанов стукнул кулаком в грудь, – и может быть человек!
– Круто. – хихикнул Вадим.
– Наше тело – есть бог! То есть мозг с телом – есть бог!
– Да, вот что значит «Докторской» обкушаться. – прошептал Вадим.
– А так и есть! Мы про бога вспоминаем как про здоровье – когда оно есть, бога нет. То есть тело функционирует нормально – нам ничего не надо, поступают сигналы о серьезных нарушениях, даже не в своем, а в теле небезразличного нам человека – и вот на сцену выходит образ! Мы так зависим от телесной оболочки, что безумно боимся ее утраты, боли боимся, пустоты и неизвестности боимся. Но пока живем, надеемся, и эта надежда и есть бог. Отсюда вывод – бог есть жизнь тела.
Кабанов замолчал. Тишину нарушил Вадим:
– А началось все с Таньки и Верусика.
Друзья рассмеялись.
Несколько лет вперед.
