Текст книги "Девочка моя (СИ)"
Автор книги: Владислава Кадочникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Понимаю, – ахнула его мать. – Прости, дорогая, мы только встретились – а уже тащим тебя в такую толпу малознакомых людей. Если хочешь, я могу накрывать тебе отдельно или приносить еду в комнату.
Ну вот еще этого не хватало, мрачно подумал Юра. Возможность отделаться от взгляда чокнутой бабульки была очень заманчивой, но он не хотел выставлять себя какой-то царевной-фифой, которая даже со всеми поесть за столом не может.
– Не надо, спасибо. Я привыкну.
– Очень на это надеемся, девочка моя, – подала голос Айзере, и Юра вновь непроизвольно выпрямил спину. – Но хочу сделать тебе несколько замечаний. Если ты наелась и оставила часть еды нетронутой – ничего страшного, так делать можно, но превращать ее в кашу… Это неуважительно и некрасиво!
– Бабушка… – тихо, но предупредительно произнес Отабек, но та, не обратив внимания, понеслась на своей волне.
– Еще ты неправильно держишь нож. Тебе нужно поучиться этому. Еще бы стоило почитать правила этикета – на невежественную девушку смотреть не слишком приятно.
– Бабушка.
– И локти на стол класть нельзя. И тянуться за солонкой – ее могут просто передать. И…
– Мама!
– Бабушка! – хором воскликнули Медина и Отабек, и только тогда она прервала свою лекцию, посмотрев на их недовольные лица.
– Что такое? Я просто учу твою избранницу полезным вещам, дорогой.
– Могла и промолчать, а если нет – сказать в более приватной обстановке, а не у всех на виду. Мы не в ресторане, и у нас не экзамен по правилам этикета. Она у меня в гостях и может есть так, как ей удобно – хоть лицом в тарелке! – Юра редко видел, как Отабек сердится, но каждый раз безбожно залипал на него в такие моменты – с этого выражения лица стоило слепки делать.
– Я не желаю видеть, как кто-то ест лицом в тарелке!
– А я не желаю видеть, как ты портишь моей девушке ужин!
Юра, Медина и Санжар лишь синхронно переводили взгляд с него на нее и обратно, благоразумно не вмешиваясь в спор.
– Как ты со мной разговариваешь?
– Я спокойно с тобой разговариваю. А как ты разговариваешь с нашей гостьей?
– А что тебе не нравится? Это пригодится ей в будущем.
– Мне не нравится, что ты говоришь с ней таким тоном при всех. И что ты пялилась на нее все время, мешая ей есть. По-моему, в правилах этикета не указано, что так нормально делать, – Отабек резко отодвинул тарелку, поднялся с места и взял Юру за руку, помогая подняться и ему. – Извините, мама, папа, все было очень вкусно, но мы слишком невежи для такого этикетного застолья. Приятного вечера.
Утаскиваемый за руку прочь из помещения, Юра, обернувшись, успел увидеть охреневшие лица оставшихся там, и, если бы успел, он бы обязательно показал старой перечнице язык. Но не успел – дверь захлопнулась прямо у него перед носом.
– Извини, – сказал Отабек виновато, отпустив его руку. – Я обязательно принесу тебе еду в комнату. Чуть позже, когда она уйдет из столовой. Ты не сильно расстроился?
Вместо ответа Юра шагнул к нему, ухватил за затылок и поцеловал.
Несмотря на то, что они были вроде как парочкой, комнату Юре выделили все же отдельную, хоть и совсем рядом с Отабековской. Она была просто, без особых изысков, но довольно уютно обставлена – двуспальная кровать под покрывалом с изображенными на нем большими подсолнухами, небольшой шкаф, письменный стол со стулом, зеркало на стене и окно, занавешенное тяжелыми, «ночными», шторами. Первое, что Юра сделал, зайдя внутрь – распахнул эти самые шторы и приоткрыл окно, чтобы комната немного проветрилась. Судя по всему, она была одной из гостевых и в постоянном порядке тут никто не жил, но кровать была заправлена явно свежим бельем, слабо пахнущим кондиционером для стирки, а на полу и поверхностях не нашлось даже пыли. К его приезду готовились и прибирались – и это было приятно.
Или готовились все же к приезду бабушки?..
Юра быстро заскучал. Очень не хватало ноутбука, но тот, как и одежда, остались пока в гостинице – Мила обещала завезти завтра рано утром и как раз помочь выбрать новый наряд. Когда Юра услышал об этом – очень долго возмущался, что опять придется проходить через все это дерьмо, но та безапелляционно заявила, что девушка не должна ходить несколько дней в одном и том же платье в доме, где она должна понравиться всем. Юра бы поспорил, очень старательно поспорил, но вспомнил пристальный взгляд и вредный характер приставучей бабки – и промолчал.
Пришлось довольствоваться телефоном. Он успел позвонить деду, объяснить ему ситуацию, приврав немного для красоты картины, и попросить прикрыть при случае, затем, получив недоуменное согласие, отключиться, проверить инстаграм, пролайкать несколько фото, оставить парочку комментариев, почитать-таки в интернете про правила обращения со столовыми приборами и поваляться на кровати, когда услышал стук в дверь.
– Это я. Можно?
– Входи, – милостиво разрешил Юра, садясь на постели со скрещенными ногами.
Отабек ловко проскользнул внутрь через приоткрывшуюся дверь, держа в руках поднос.
– Я же сказал, что не надо. Я не принцесса какая и не тяжелобольной человек, который сам до столовой спуститься не в состоянии, – поджал губы Юра, в глубине души ликуя от осознания того факта, что его парень собственноручно притащил ему еду – пусть не завтрак, но посрать, – в постель.
– Для меня ты всегда принцесса, – улыбнулся Отабек, присаживаясь на край постели и ставя поднос перед Юрой. – Мама мяса на ночь не дала, зато разрешила взять немного пирога и молоко.
– А где мой кумыс? – хохотнул Юра, разглядывая два куска пирога. – С чем он?
– С вишней. Был еще шоколадный, но его уже съели.
– В большой семье клювом не щелкай, да? – поддразнил его Юра. Отабек улыбнулся и протянул ему стакан, после чего поднял свой, без слов предлагая ими чокнуться. Это…было забавно. Юра послушался, наслаждаясь приятным звоном стаканов.
– Еще на брудершафт предложи. Чего ты сел на уголок, как бедный родственник? Ближе двигай.
Отабек послушно сдвинулся на середину кровати, усевшись напротив Юры в точно такой же позе. Теперь преградой между ними был лишь поднос с тарелкой. Они ели молча, глядя друг на друга, и Юре ужасно хотелось поцеловать Отабека, коснуться губ, с которых тот то и дело слизывал крошки.
Отабек, видимо, хотел того же самого, потому что, переглянувшись в очередной раз, они все так же молча вернули свои куски и стаканы обратно на тарелку и одновременно подались навстречу друг другу, встречаясь губами, отдающими вишней, прямо над разделяющим их подносом.
========== IV ==========
Мила позвонила ему ровно в шесть утра.
Сволочь.
Юра, с трудом приоткрыв глаза, нащупал вопящий мелодией входного звонка телефон – от такого мог проснуться вообще весь дом, но его это совершенно не волновало – и, прищурившись, уставился на издевательски светящееся на экране слово «Баба».
Отвечать не хотелось. Вообще не хотелось вылезать из теплой постели, но без помощи Милы план вполне может накрыться медным тазом, да и вещи уже забрать хотелось – нет, не только ноут… впрочем, зачем обманывать? Поэтому, скрипнув зубами и зевнув едва ли не до вывиха челюсти, Юра шлепнул пальцем по кнопке принятия вызова и прижал мобильник к уху.
– Ну?
– Баранки гну, – передразнила его Мила совершенно по-детски. – Я уже почти у ворот, жди. Только выходить не смей, меня Отабек встретит и проведет тихонечко, чтобы никто не видел.
– Да знаю я… – зевнул снова Юра. И дураку понятно, что в таком «мужицком» виде и без макияжа разгуливать по дому, рискуя попасться на глаза вредной бабульке, не стоило от слова совсем. – Это все, что ты хотела мне сказать?
– И не смей засыпать! – успела крикнуть она напоследок перед тем, как он отключился.
– Бу-бу-бу… – он отодвинул телефон подальше и развалился на постели, потягиваясь и почесывая живот.
Теперь оставалось только ждать.
Примерно минут через десять в дверь тихонько постучали, выдернув Юру из сладкой полудремы.
– Это мы. Заходим, – шепнули ему через дверное полотно, после чего, буквально на цыпочках, двое «преступников» пробрались в комнату, а затем затащили следом вещи и закрыли дверь. Отабек, одетый в майку и спортивные штаны, периодически зевал, как, впрочем, и Юра, а вот Мила, тщательно накрашенная в шесть часов утра, была удивительно бодра.
Временами Юра ее ненавидел. Честно. Впрочем, это ни для кого не было секретом.
– Я же сказала тебе не спать! – шикнула она, распаковывая сумку и доставая из нее косметичку и пакет с какой-то одеждой.
– Я и не спал! – оскорбился Плисецкий до глубины души. Отсутствующей, можно было бы сказать, будь он рыжим, но рыжей тут была исключительно Мила.
– Ага-ага, а то я не заметила, когда зашла, как ты «не спал».
– Отвали, а? Я не обязан вставать в шесть утра!
– А я уже тем более не обязана, однако я же тут, ради тебя, между прочим, – заметила девушка, и это было настолько разумно, что Юра даже замолчал, понимая, что да, она-то точно могла сейчас спать себе спокойно, если бы ему не требовалась ее помощь.
Отабек в это время тоже без дела не стоял – успел перетащить чемодан Юры в угол и засунуть нос в пакет Милы.
– Я решила самостоятельно отобрать тебе несколько платьев на выбор, и если тебе что-то опять не понравится – пойдешь на завтрак прямо в этих трусах, – заявила фигуристка и, отобрав у хозяина дома пакет, вытащила три тряпки, кои разложила на постели перед Юрой. – Пожалуйста, Ваше высочество, на какое же падет ваш светозарный взор?
Юра честно хотел выкинуть ее из окна. Но тогда он не смог бы нормально накраситься – так что пришлось терпеть.
– Ну, это вроде ничего… – неохотно отметил он, ковырнув ногтем ткань лежащего слева платья. – Но знай – они не нравятся мне все!
– Да я в курсе, – закатила глаза девушка, подошла к кровати, легонько пихнув его бедром, и критически осмотрела выбор. Потом взяла платье в руки и приложила к телу Юры. – Что скажешь?
– Херня, – емко выразился тот.
– Вообще-то я не у тебя спрашивала, а у него, – кивнула та на Отабека. Тот, скромно стоя в уголке и не отсвечивая, смотрел на них со странным выражением лица человека, который вроде бы хочет уйти, но вроде бы хочет остаться и посмотреть, что будет дальше.
– Не смей! Молчи! Даже не думай! – подскочил Юра, заметив, что тот приоткрыл было рот для ответа.
– Даже думать нельзя?
– Господи, с кем связалась… – пробормотала Мила тоном бабки из мультика про Алешу Поповича и вздохнула.
Темно-синее платье-туника имело короткие рукава и неглубокий v-образный вырез, под которым ткань красиво спускалась вниз небольшими мягкими складками, перехваченными поясом на талии, точнее, ниже, почти на уровне тазобедренных костей, а ниже продолжалась прямой юбкой. Несмотря на достаточно свободный, не приталенный фасон, оно каким-то образом умудрялось подчеркивать хрупкость фигуры и визуально делало плечи уже. Туфли-лодочки при этом имели теплый бежевый цвет.
– Блин, ты такой миленький, – бормотала Мила, крутясь вокруг и что-то поправляя. – У меня уже почти комплекс неполноценности.
– С чего это?
– Ты сейчас похож на девчонку больше, чем я, – только хорошая реакция спасла ее от удара каблуком спешно стащенной с ноги туфли. – Тихо-тихо, надень свой тапочек обратно, я слишком милая, чтобы умирать так рано!
Когда пришла очередь косметики, Юра покосился на их зрителя.
– А ты так и будешь смотреть? – уточнил он. Это смущало – человек, который ему нравится, видит, как его достоинство смешивают с пылью, переодевая в девчонку и раскрашивая лицо. Ладно хоть ногти красить не нужно было. И брить ноги – еще раз такого унижения, да еще и на чужих глазах, он бы не перенес
– Мне интересно, – просто ответил тот. – Я тебе мешаю?
– Н…Нет, просто стремно как-то, – пробурчал Юра, краем глаза замечая, как Мила со смешным выражением лица пародирует его, стоя сбоку и чуть позади. Он, не глядя, швырнул в нее тюбик с тушью. Кажется, не попал.
– Если хочешь, я могу отвернуться, – пожалел его Отабек.
Ну вот еще, подумал Плисецкий, веду себя как робкая девственница: «ой, не гляди, ой, я стесняшки».
– Да смотри уж, коль пришел, – великодушно позволил он. – Только сядь куда-нибудь, вон, на кровать хотя бы, чего как не родной-то.
Пока Мила, высунув кончик языка от старания, колдовала над его лицом, Юра почти физически ощущал, как пристальный взгляд выжигает на нем дыру, заставляя тело напрягаться, а внутренности словно скучиваться.
И это ему даже нравилось.
Когда он спустился на завтрак в сопровождении Отабека, очаровательный, как и в прошлый день, супруги поприветствовали его тепло, а бабушка – церемонно, после чего она смерила его внимательным взглядом, но, к счастью, промолчала и продолжила есть с видом знатной дамы.
Когда они уселись и принялись за еду, разговор за столом потек своим чередом, и все вроде бы шло нормально, пока эту идиллию вновь не нарушила слишком любопытная бабуля.
– Мне кажется, девочка моя, или вчера твоя грудь была больше? – внезапно спросила она.
Все тут же посмотрели на него, прекратив разговор.
Юра опустил взгляд на свои искусственные прелести и мысленно выматерился – они с Милой совершенно забыли запихать туда наполнитель, и теперь иллюзию небольшой груди давали только складки, храни их тканевой Бог. Радовало лишь, что и вчера бюст у него был далеко не пятого размера – такое изменение точно заинтересовало бы всех присутствующих.
– Э… – многозначительно выдал Юра в ответ, торопливо пытаясь придумать объяснение. Однако все в своих головах, кажется, уже сделали это за него.
– Бюстгальтер с подкладом – это уже давно не новинка, Айзере, – заявила Медина, отпивая чай и незаметно подмигивая Юре. Потрясающая женщина. – Девочки постоянно пытаются сделать грудь больше, чем она есть, и я этим была грешна когда-то. Ничего страшного тут нет.
– Ну как же, – протянула ее свекровь. – Это обман, как его не оправдывай и не называй – обман и есть. Что тебе дала природа – то ты должна носить с гордостью, ведь что естественно – то не безобразно.
– Все хотят выглядеть привлекательнее, – не отступала ее родственница.
– Как будто грудь дает какую-то особую привлекательность, ну честное слово!
– Разумеется, дает, и очень даже значительную!
– Будь я мужчиной, я бы предпочла у своей избранницы большой ум, нежели большую грудь, – авторитетно заявила женщина и уставилась на внука. – Отабек, дорогой, рассуди нас с твоей матерью как мужчина – насколько важна эта часть тела в оценке женской привлекательности?
Отабек, внезапно оказавшись под прицелом в таком вопросе, аж чаем подавился. Все терпеливо ждали, пока он откашляется.
– Я не особо обращаю на это внимания, – наконец, просипел он. – Но многим это важно.
– Что именно?
– Большая грудь.
Юра сидел, не отсвечивая, и пытался сдержать хохот. Кажется, про его внезапно уменьшившуюся грудь все забыли, однако теперь тема разговора за столом была просто улетная. Действительно, что же еще делать, собираясь утром на завтрак, как не обсуждать чужие сиськи? И почему он с дедом или Яковом с Лилией этого никогда не делали?
– Таким образом, – наконец, подвела итог бабушка. – Женщина, которая поступает подобным образом со своим мужчиной, очень неуважительно к нему относится – а вдруг они потом уединятся, и вместо пышных булочек он обнаружит лишь сухие корки? – и при этом она очень пристально уставилась на Юру. Юра обвел глазами комнату и, подняв брови, уставился на нее в ответ.
Это, типа, был камень в его огород? Ну охренеть теперь! Сухие корки, вы только послушайте!
– Все, Отабек, – пробурчал он. – Свои сухие корки я тебе никогда показывать не стану теперь, так и знай.
– Очень жаль, – печально ответил Отабек и вздохнул.
После завтрака бабушка внезапно изъявила желание прогуляться по саду.
– У вас есть сад? – шепнул Юра Отабеку, шевеля под столом пальцами освобожденных после туфельного плена во время утреннего переодевания ног и наслаждаясь этим кратким чувством свободы. – Чего вообще у вас нет?
– Только сад и есть, – пожал плечами Отабек, понимающий, судя по усмешке, чем именно занят его парень. – Нет, никаких бассейнов и тому подобного у нас нет точно.
– Откуда ты знал, что я хочу спросить?
– Видимо, я просто хорошо тебя знаю.
– Юля, надеюсь, ты присоединишься к нашей прогулке? – прервала их приглушенный разговор Айзере. – Завтра я уезжаю, и мне хотелось бы провести сегодняшний день с вами со всеми.
Да можешь ехать хоть сейчас, мысленно ответил ей Плисецкий. Никто особо, походу, грустить не будет.
– Спасибо, с удовольствием, – отозвался он с милой улыбочкой и шепнул Отабеку еле слышно: – Пиздец, мне надо вымыть рот от розовых соплей.
– Это называется вежливость, Юра, – улыбнулся тот.
– Она мне не нравится, и название дурацкое, – Юра ловко ткнул его пальцем в ребра. А то морда какая-то больно довольная. Нечего тут ржать над ним, понимаете ли.
В сад они вышли чопорной цепочкой. Начинала процессию старшая Алтын, следом за ней под ручку вышагивали Медина с Санжаром, от которого, к слову, Юра за все проведенное тут время слышал всего три предложения – сразу ясно, в кого сын пошел! – а уже за ними плелись Отабек и крутящий башкой из стороны в сторону мальчик Юленька.
Сад был реально садом – довольно просторный, засаженный цветами и кустами, с кропотливо и аккуратно выложенными каменными дорожками-тропинками и встречающимися то тут, то там забавными садовыми статуэтками, Юре он внезапно действительно понравился. Видно было, что за ним ухаживали с душой. Он даже заметил пару скамеечек, утопающих в зелени.
– Я с призовых иногда маме новые статуэтки покупаю, ищу какие-нибудь интересные, – поделился Отабек и кивнул на фигурку в виде трех обнимающихся и счастливо улыбающихся котов, стоящих на земле на задних лапах. – Вот эту я купил, вспомнив о тебе.
– Дедушку бы сюда… – пробормотал Юра, ласково погладив котиков по твердым макушкам. – Он рассказывал, что они с бабушкой в молодости в частном доме жили, в Подмосковье, и бабушка, пока еще была жива, вечно в саду ковырялась, а сад у нее был шикарный. Вот и он тоже со временем садоводство полюбил. Но в квартире-то особо цветов не насадишь…
– А куда дом делся? – полюбопытствовал внимательно слушающий Отабек.
– Продал. Мне ж в Москву ездить приходилось постоянно, а до нее пиздец как долго нужно было добираться из дома, вот он и перебрался в Москву, квартиру купил… Чтобы мне легче было.
Мысли о дедушке всегда, каким бы Юра не был раздраженным или грустным, вызывали у него тепло в груди. Мысли об Отабеке, разумеется, тоже, но дедушка всегда для него был все же чем-то совсем святым. Он не мог даже подумать о том, что когда-то деда не станет.
Задумавшись, он не заметил неровность и, оступившись, подвернул ногу – видимо, каблук решил, что вел себя слишком хорошо и это надо бы исправить.
– Бля! – рявкнул Плисецкий, возвращая себе утраченное равновесие. – Чтоб тебя!
– Юра, – еле слышно шепнул ему Отабек, поддерживая за локоть. – Бабушка смотрит. Ты забыл про голос.
– Чего? Какой голос? – пропыхтел тот, проверяя, не сломался ли каблук, но, поняв, что именно ему сказали, тут же поднял голову, ища взглядом темную косу. Айзере действительно чуть удивленно и очень внимательно глядела на него, пока мать Отабека, явно просекшая ситуацию, с каким-то разговором не подхватила ее под руку, уводя вперед и переводя внимание на себя. – Черт, так палевно было?
Разумеется, важным пунктом плана «притворись девчонкой» была смена голоса. Так вышло, что у милого с виду Юрочки оказался вполне-таки себе мужской, низкий голос, который той принцессочке, кою он изображал внешне в платье и с макияжем, точно принадлежать не мог. Вот и приходилось бедному парню постоянно контролировать свои голосовые связки, делая голос выше и понежнее – не сопрано, конечно, но с пивом, как говорится, потянет. Чувствовал он себя при этом очень тупо, поэтому рот при бабке старался открывать как можно реже.
– Ну… – протянул Отабек, и это его «ну» Юре вот совсем не понравилось.
– Значит, палевно. Черт. Тупые туфли.
– Может, у тебя низкий голос, а ты, как девочка, этого стесняешься – какая ей разница вообще, всякое бывает, – разумно заявили ему, и Юра лишь кивнул, подтверждая, что ей не должно быть никакой разницы до его голоса.
– По-любому опять начнет выговаривать мне, что это обман и все такое… Эй, Бека, ты в курсе, что твоя девушка та еще обманщица? Не верь ей, того и гляди вообще мужиком окажется!
Покосившись на них, отделившихся от основной группы, взрослые так и не поняли, чего это они так смеются.
– Давай-ка поговорим с тобой.
Юра чуял пиздец всем своим существом.
Когда бабка подошла к нему и, как бы между делом, утащила к одной из скамеек, Юра даже не сразу придумал, как на это отреагировать. Успев лишь закатить глаза и бросить на Отабека, которому четко заявили не мешать женскому разговору взгляд в стиле «как же заебало», он послушно последовал за ней, присел на скамейку рядышком, оторвал листочек от обвивающей спинку лозы и начал методично и безжалостно рвать его на куски. Ну, каждый релаксирует как может, что тут скажешь.
– Девочка моя, расскажи-ка мне поподробней о своем здоровье.
Стоп, подумал Юра, срывая следующий листок. Что-то подобное уже было вчера, разве нет?
– Вы меня уже спрашивали, – ответил он чуть раздраженно, честно пытаясь сдерживаться и сохранять подобие женского голоса, но его собеседница, кажется, не обратила на это настроение никакого внимания.
– И у меня смутное чувство, будто ты не была со мной достаточно искренней… Не беспокойся, дорогая, я не думаю, что это что-то настолько ужасное, что нельзя вылечить в условиях современной медицины. Расскажи мне.
– Я вообще не понимаю, чего вам надо, – честно заметил Юра. – Чего рассказывать-то?
– Ну что за речь, интеллигентные девушки не должны так разговаривать! – картинно поморщилась та. – Не «чего», а «что». Повтори.
Чего, чего, чего, чего-чего-чего, старая перечница!
– Что. Вам. От. Меня. Надо? – тут очень уместно смотрелось бы в конце не слишком приличное слово, но слушать очередную лекцию о правильном воспитании не хотелось совершенно, поэтому Юра с трудом проглотил лезущие наружу ругательства.
Разговор был странным. Она несла что-то на своей волне, ничего не объясняя и чего-то требуя, а он ничерта не понимал и компенсировал это методичным уничтожением части сада матери своего парня. Хорошо поговорили.
– Ты болеешь чем-то, что вызывает охриплость голоса? Меня немного удивило его резкое изменение сегодня. Если бы не знала, что это ты, подумала бы, что к нам в сад забрался какой-то чужой мальчик.
Сама того не осознавая, она ткнула в самый центр мишени.
– Но ведь я не всегда так говорю, сами слышите, – попытался обойти скользкую тему Юра. – Если бы я болела чем-то подобным, он бы всегда такой был. Это случайно вышло. Я просто разозлилась, а когда я злюсь, мой голос грубеет, – старательно и вдохновленно врал он. Бабушка задумчиво кивала и, вроде бы, верила.
– Что же, я счастлива, что с твоим здоровьем все в порядке. Давай пройдемся немного, я покажу тебе кое-что.
Все это походило на какую-то ловушку.
– Сядь, встань… – пробормотал Юра еле слышно, скрипя зубами. – Определись!
– Ты что-то сказала?
– Нет, ничего.
Они шли в молчании по тропинке, разглядывая все вокруг, пока не остановились перед одной из клумб.
– Ты знаешь, что это за цветы?
– Ну… – цветок был приятного сине-фиолетового цвета, с узкими лепестками и слегка суженой формой чашечки, и Юра был уверен точно, что никогда ранее его не видел. – Нет.
– Это крокусы. Хорошенькие, правда? Ты знаешь, что они означают на языке цветов?
– Нет, не знаю.
– Веселье, радость, возрождения чувств…насколько я помню. Разве не очаровательно для вас, молодых? Хорошо… – она прошла чуть дальше. – А вот эти цветы ты знаешь, девочка моя?
– Нет.
– Это же бархатцы! – ужаснулась она. – Как же их можно не знать? А на языке цветов?
– Не знаю.
– А вот эти?..
В итоге она показала ему еще несколько растений, и Юра смог узнать лишь астры и анютины глазки, да и то с трудом, напрягая память и вспоминая рассказы деда и картинки в его садоводческих книжках, которые он когда-то листал от скуки. Сказать, что успехами своей потенциальной родственницы старшая Алтын была не особо довольна – это ничего не сказать. Последним она показала Юре петунию, которую он тоже не назвал, и вместо привычного вопроса про язык цветов посоветовала Юре самому найти ответ в интернете, и при этом посмотрела на него так многозначительно-внимательно, что тут даже идиот бы понял, что это значение играет какую-то важную роль.
Вернувшись вместе с ней к разговаривающему с родителями Отабеку, Юра тут же, не теряя времени, достал смартфон. Вбив в поисковую строку «петуния язык цветов» и быстро просмотрев результаты, он почувствовал, как мурашки бегут по спине, и понадеялся лишь, что этим она не пояснила косвенно свое к нему отношение.
Петуния означала гнев и раздражение.
Комментарий к IV
Ребят, а как вообще правильно называть, например, жену внука? Невестка, внучатая невестка?
========== V ==========
Оказалось, что перед обедом Юру ждала еще одна странная и внезапная проверка.
Все началось с того, что они с Отабеком, пошлявшись по дому и убедившись, что взрослым не нужна их помощь, уединились в комнате Юры, чтобы, завалившись на кровать, в ожидании обеда посмотреть какой-нибудь «крутой фильмец». Фильмец шел хорошо – особенно если учесть, что они больше целовались, чем смотрели, – пока дверь в комнату внезапно не распахнулась, заставив их вздрогнуть и отпрянуть друг от друга, словно малолеток, пойманных на чем-то неприличном и крайне запрещенном. А если учесть, что в этом доме Юра играл роль девушки, они, в принципе, могли бы и не реагировать так бурно, однако поняли это лишь спустя какое-то время.
– Бабушка, это чужая комната, – недовольно заметил Отабек, передвинув ноутбук на стратегически важную область. – Стоило постучать, нет?
– Но я стучала, – оправдалась та. – И спросила, можно ли войти, а вы сами мне ответили «хорошо». Вот я и вошла.
– Но мы не… – начал было Юра, но, осененный, кинул взгляд на экран, где все еще шел фильм. И он, кажется, действительно слышал краем уха «да, хорошо», сказанное одним из персонажей как раз перед открытием двери.
– Это были не мы, – вздохнул Алтын, поняв его без слов. – Это из фильма.
– Ох, так я вам помешала? Прошу прощения. Но Юля, девочка моя, мне очень нужна твоя помощь в одном важном деле, и, если бы ты могла пойти со мной сейчас, я была бы тебе очень благодарна.
Юра вновь с трудом сдержал лезущие наружу ругательства. Что там такое за дело должно быть, чтобы можно было безнаказанно прерывать их в такое прекрасное время? Будь это Мила или кто-либо другой из его окружения – он наверняка получил бы по лицу первым попавшимся предметом и был выпнут за дверь, но с бабушкой Отабека ведь такое не проделаешь.
– И тебя, Отабек, звали родители, – добавила Айзере, словно ставя этим точку, и уставилась на Юру выжидающе. Судя по ее взгляду, отказ можно было даже не планировать.
– Угу, – отозвался тот, со вздохом захлопнул ноутбук, чтобы в его отсутствие никто не мог рыться в нем, и сполз с кровати, поправляя волосы и платье. Слава богу, что по дому не нужно было ходить в обуви. – Куда идти?
Сказанное не обрадовало его совершенно.
– На кухню.
Если ты называешься девушкой и идешь знакомиться с семьей своего парня, в которой есть кто-то такой же дотошный, как эта бабуля, то вполне можешь оказаться в ситуации, где она будет проверять твои навыки домохозяйки – умение готовить, убираться и так далее. Если же ты парень, называющийся девушкой, то это может стать для тебя неприятным сюрпризом.
Юра смотрел на плиту и пытался поджечь конфорки своим пылающим от досады взглядом.
Плита смотрела на Юру, игнорировала его повадки самца и зажигаться не хотела ни в какую. Она была явной представительницей движения с девизом «Куны не нужны».
Наверное, на кухне действительно нужны были далеко не все куны – лишь те, у кого при готовке руки из нужного места росли.
– Что ты умеешь готовить, дорогая?
Ну, он ребенок – ладно, уже не совсем, – обычно живущий хер пойми где и хер пойми с кем и временами не успевающий даже поспать, предпочитая сон тренировкам – о каких особых навыках готовки тут может идти речь?
– Ну, пирожки печь умею.
Женщина смерила его скептичным взглядом. Кажется, она уже поняла, что ее потенциальная внучатая невестка – тот еще бесполезный хлам в плане быта.
– Что-то еще, может быть? – уточнила она с надеждой.
– Ну, омлет…. – он понял, что если тут остановится, то его просто запекут в этой самой духовке. – Суп могу сварить. Куриный. Макароны еще, рис. Салаты…
– Чтобы сварить макароны, Юленька, особо ума не требуется, – ласково-ласково заметила бабушка. – Как я понимаю, готовкой ты особо не увлекаешься?
– Раньше готовил дедушка…
– Дедушка? – медленно повторила та.
– Да.
Юра, кажется, примерно мог понять ее мысли в данный момент – что-то вроде «ах ты, сучка ленивая, деда, старика, готовить заставляешь, кобыла этакая, когда сама уже стол на пятьдесят блюд за час должна уметь забабахать, да что ты за баба бесполезная, ничего не умеешь, нахер ты нам тут такая нужна вообще!» – и все это при совершенно спокойном выражении лица.
– Ладно, – наконец, справилась с эмоциями Айзере. – Пеки свои пирожки, девочка моя – «бесполезное ты создание», мысленно перевел Юра, – а потом я научу тебя готовить несколько более… интересных блюд, нежели салат или макароны.
Стараясь немного возвыситься над тем минусовым положением, что на данный момент наверняка занимал в ее глазах, Юра действительно старался – пирожки получились просто потрясающими, а чужие рецепты он впитывал как губка, носясь по кухне и стараясь воплотить их в жизнь. Дело затянулось на несколько часов, но когда все запланированное было готово и последний противень Юра ловко достал из духовки, он вдруг понял, что знает теперь кучу способов приготовить, в принципе, не особо сложную, но вкусную еду, а так же в курсе нескольких женских кухонных секретиков.
Пожалуй, в отличие от цветочного экзамена, это было даже полезно.
– А ты молодец, – искренне похвалила его старшая Алтын и даже улыбнулась. – Быстро учишься. А теперь нам нужно все это правильно и, что немаловажно, красиво расставить на столе.
– Почему готовите вы? Вы же гостья. – Вспомнил вдруг Юра мучавший его все эти несколько часов вопрос.
– Вызвалась, чтобы посмотреть на твои умения, разумеется.
Ну да, логично.
– А теперь бери чистые тарелки – и за работу, девочка моя. Все вот-вот спустятся, у нас нет времени прохлаждаться без дела.
Юра послушно подхватил тарелки и, кивнув, понес их к столу.
Во время обеда Юра, уплетая содержимое своей тарелки, внимательно поглядывал на реакцию остальных – ему было любопытно, не выплюнет ли кто творение рук его со словами «что это за дерьмо?». Однако прошло уже минут десять, но все, вроде бы, были едой вполне довольны. Ну или притворялись, думая, что готовила бабушка, и попросту не решались что-либо ей высказать.
