Текст книги "Остан(т)ки осени"

Автор книги: Владислава Черкашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Владислава Черкашина

Остан(т)ки осени

Один удар может изменить все…

Я не стану писать твои инициалы или даты жизни… Никто никогда не узнает, что это ты лежишь здесь под прямоугольником стеклопластика – спасибо брату, пусть он и не знает на что мне это… Я даже зарекаюсь больше никогда не произносить твоего имени вслух. Оно для меня как яд, как бомба с истекшим сроком, как старый йогурт, хранящийся в холодильнике. А ты сгниешь, и я буду наблюдать за твоим гниением… Ненавижу тебя, презираю, ненавижу, презираю, ненавижу, презираю, ненавижу…

– …презираю, – вполголоса Даша повторяла эти слова, как заведенная.

Она методично обсыпала импровизированный «хрустальный гроб Белоснежки» золотистыми листьями. Осень стояла в цвету. Погода держалась теплой, солнечной. Однако ночью прошел сильный дождь, и земля порядком намокла, отчего спустя несколько мгновений руки девушки были в грязи. Но она не боялась грязи, она просто ее не замечала. Ее глаза то и дело возвращались к лицу в яме под крышкой. Яму Даша тоже вырыла сама – лопатой. Она все приготовила заранее, смаковала свою месть, наслаждалась каждым мгновением.

И сейчас – наводя красоту – обрамляя крышку охапкой листьев, она чувствовала себя причастной к чему-то великому – к свержению всеобщей любимицы.

Каков заголовок, а? Откровения пятнадцатилетней убийцы…

Над тихой речкой – границей между шумным городом и таинственной лесостепью – раздался раскат злобно-гомерического смеха взахлеб… От такого звука кровь стынет в венах.

1

Ирину Соколову искали третий день. Тревогу родители забили еще вечером первого дня, когда девятиклассница не вернулась домой. Но вот третий день поисков и ни одной улики или подсказки – где может быть девушка? Опрашивают всех – друзей, врагов и просто знакомых, но все как один – ничего не знают.

– Ира – солнышко, – всем подряд говорила ее мама, – у нее никогда не было врагов… – С красными глазами и словно прилипшим к лицу носовым платочком, женщина твердила, – нет, она не могла сбежать из дома, с чего бы?

Даша осторожно обошла толпу школьников у стенда с информацией и фотографией, как выглядела пропавшая. Искоса оценила собравшихся, навесила на них ярлык – «безмозглые» и отправилась к лестнице.

Со стороны люди редко замечали ее, но когда замечали, то видели лишь девочку невысокого роста – в отличие от Иры Соколовой, с коротенькими жиденькими вечно сальными волосами мышиного окраса – в отличие от Иры Соколовой, у которой была шикарная каштановая грива. Даша сильно сутулилась – в отличие от Иры Соколовой. Даша не была лидером, не была «солнышком» – скорее уж темным пятном, она не выносила ярких цветов, черный был ее извечный спутник, она молчалива, а если кто-то ее спрашивал, то напарывался на взгляд, полный ненависти и злобы на весь мир – разумеется, все это в отличие от Иры Соколовой.

Именно поэтому большим шоком для всех стала дружба новенькой девочки – Иры Соколовой (новенькой она была в седьмом классе, два года назад) – с мрачной мышкой Дашей Морозовой (казалось, ее фамилия была ее полным олицетворением).

Медленно в класс подтягивались остальные одноклассники, даже не обращая внимания на Морозову. И это было вполне свойственное, очень даже обычное их поведение. Но только от одного мальчика Даша не могла оторвать глаз – он так и шел под ее прицелом до самой парты, пока не сел к ней спиной. Петя был парнем Иры, но только Даша уверенно могла говорить в прошедшем времени, только ей была известна правда.

Он страдает без тебя. Думаешь, на долго? Говорят, время лечит. Он скоро забудет тебя. Я постараюсь, чтобы забыл еще раньше. Не обольщайся фантазиями, что все долго будут горевать о тебе. Тебя никто не любил. Никто.

С таинственной улыбкой на тонких губах Морозова листала учебник, не видя букв. Мысленно она взлетела к тем этажам облаков, на какие редко кто попадает. Девушка словно наяву видела, как входит в класс, полный изумленных одноклассников, потому что выглядит она, как победительница «мисс Вселенная» – шикарное платье, осиная талия, грация в каждом движении, но самое главное, да, самое главное, это копна шикарнейших волос и будто миллионы алмазов переливаются на прядях, ослепляя школяров.

Звонок с урока буквально вытолкнул ее с феерических мечт и вернул на грешную землю. А сразу на выходе из кабинета, девушку поймала школьная участковая – Галина Петровна. Женщина с состраданием оглядела девятиклассницу, которую раньше не замечала, но как выяснилось, которая училась в этой школе с первого класса. Галине Петровне был известен такой тип людей – незаметных, скромных, робких. В студенческие годы она с однокурсниками шутила на лекциях по психологии, что из подобных людей выходят неприметные маньяки. Участковая удивилась, что ей вдруг пришли в голову такие мысли и поспешила отогнать их прочь.

– Дашенька, не уделишь мне минутку? – вежливо спросила Галина Петровна.

Девочка молча кивнула головой. Сердце женщины сжалось. Когда внимательнее приглядываешься к этой школьнице, то старше седьмого класса ее и не посчитаешь – такой маленькой она казалась, но такое впечатление складывалось из-за ее роста – ниже среднего. А вот Ирину Соколову можно было увидеть в любой толпе – она всегда ходила модельной походкой на приличных шпильках, чтобы казаться выше.

– Ты дружила с Ирой целых два года, наверняка, за это время узнала ее хорошо. Скажи, может быть, у тебя есть какие-нибудь идеи о том, где может сейчас быть Ира? – поинтересовалась участковая, отойдя с девочкой к окну.

Даша робко потупилась в пол.

– Знаете, – тихо начала она, не уверенная стоит ли отвечать на вопрос, – мне кажется, будет плохо, если я скажу, но… – она прерывисто вздохнула и замолчала, уставившись на маму Иры, для которой каждый день начинался с паломничества в школу.

– Ну…? Продолжай, – «подтолкнула» Галина Петровна.

– Она могла сбежать с одним байкером, – наконец выговорила Даша, так ни разу и не взглянув в лицо участковой.

– С байкером? – удивилась та, – с каким?

– Я его не знаю, но она хвасталась… – закончить Морозовой не дала прорвавшаяся сквозь охранников мама Соколовой.

– Галина! – воскликнула убитая горем мать, всплеснув руками.

Участковой пришлось обернуться и именно этим секундным отвлечением воспользовалась девятиклассница, прошмыгнувшая мимо женщин.

Твоя мама отлично играет роль убитой горем. И откуда у нее только силы находятся? Как же твои младшенькие? Вон они мальчишки – родители им еще ничего про тебя не рассказали, да они ничего еще и не знают. Веселятся ребятки и горя не чуют. Никто о тебе не горюет. Никто.

– Привет, Даш! – крикнул Женя, помахав рукой, младший брат Иры.

Мальчик учился на три года моложе. Он был выше своих одноклассников и смекалистее. Даша кисло ему улыбнулась, но парнишка уже вернулся к своей игре на школьном дворе – «Царь горы». С незапамятных времен год за годом школяры боролись за право быть «царем» обычной горки – забирались по ступенькам и кто кого быстрее отправит скользить вниз. Зимой же игра принимала экстремальные обороты – края покрывались неровной коркой льда.

Даша помнила как в пятом классе во время такой казалось бы безобидной игры, одна девочка с их класса покатилась не правильно – она не ожидала, что ее толкнут и не успела сгруппироваться. В тот день было много слез, крови и один переломанный нос. Однокашники вскоре забыли инцидент и девчушка, после недели в больнице, вернулась в школу. Но на Даше Морозовой то происшествие оставило неизгладимый след – впредь она больше и на пять метров не приближалась к горкам – неважно толи зимой, толи летом, толи в любое другое время.

Пока девочка благополучно сбегала с уроков (у нее было хорошо отработанное оправдание – она отправилась на поиски подруги), мама Иры Соколовой застыла напротив участковой с огромными неверящими глазами.

– Она не могла так сказать, – убежденно твердила дама. – Ирочка не такая, она бы ни за что не сбежала из дома, нет… Нет, нет, нет, нет, нет…

– Да, но вспомни, что было год назад? – Галине Петровне не хотелось думать, что с пропавшей школьницей могло случиться что-то плохое, потому она хваталась за любую соломинку.

– Но тогда она убежала только на пару дней, – не унималась мама Соколовой, обожающая драмы; на самом деле, дама сама не верила, что с ее дочкой могло что-то случится, – и то провела их у подруги.

– А сейчас прошло три дня, – Галина Петровна заботливо подхватила женщину под локоть и повела в столовую. – Пойдем попьем чайку. Все будет хорошо, все образуется.

На практике этой казалось бы не молодой женщины не было ничего серьезно криминального. Школьники разбили окно в учительской и пытались выломать замок в шкафу, чтобы стащить классный журнал и поменять там отметки. Лаборантка ушла в запой, потому что ее муж ушел к учительнице русского языка и литературы. У упомянутой учительницы пропал кошелек с определенной суммой денег, когда в классе никого не было, а сумка с кошельком хранилась в шкафу на замке. В раздевалках из карманов школьников пропадает мелочь и забытые телефоны. Галина Петровна работала в этой школе сколько себя помнила, но еще ни разу не пропадал ее ученик или ученица. Вернее, пропадали, но на деле оказывалось, что они либо просто прогуливали уроки несколько дней подряд, либо попадали в передряги. Рано или поздно, но информация о них поступала всегда. Вот и сейчас участковая была уверена, что все прояснится со временем и не стоит устраивать панику.

2

Я к тебе пришла. Вот смотрю и думаю – как только парни могли в тебя влюбляться? Кожа серая – хотя раньше была нежно кремовой, словно свежий бутон розы… Что за метафоры? Ты как заноза, как шип от розы в моей жизни со своими белоснежными зубами, которые уже никогда не сможешь показывать в широкой или кокетливой улыбке.

Ты обожала кокетничать. И ты кокетничала с ним, каждый день… Всегда, когда было не лень. А лентяйкой ты не была.

Ира Соколова училась очень хорошо, почти на одни «пятерки». И помимо этого она умудрялась принимать участия во всевозможных конкурсах и олимпиадах. И Даша тянулась за ней. Конечно, от этого Морозова не стала более заметной, но все же…

Даша сидела неподалеку… на берегу, подложив сумку из искусственной кожи, чтобы не отморозить чего. Стоял сентябрь в лучших золотисто-красных тонах. Чистое небо и теплое солнце над головой. Она прижала колени к подбородку и обхватила их кольцом рук. Ее взгляд некоторое время блуждал по окрестностям, пока не остановился где-то в пространстве над водой. Голоса людей слышались в отдалении, но казалось, будто они шли из самой головы девушки, из ее памяти.

Перед ее внутренним взором мелькали картинки, проецируясь на поверхность воды, словно танцоры на льду. Вот день, когда мама и папа проводили Дашу в школу в первый день в первый класс. Они казались крепкой и счастливой семьей и эта иллюзия поддерживалась благодаря маме. Папа же всегда открыто флиртовал со всеми представительницами женского пола, достигшими совершеннолетия. Ее же мама – хрупкая, гордая женщина все хранила в себе. Только однажды на упрек Даши мама сорвалась и выложила как все было на самом деле – папаня-кобель каких мало, он был в их семье только для иллюзии…

А это день, когда в кабинет вплыла улыбчивая Ира Соколова, моментально определившая себе в «лучшие некрасивые подруги» Дашу Морозову. Для Иры Даша была постоянным напоминанием своей красоты, индивидуальности и блистательности. Когда девочки подходили к толпе ребят, то внимание мальчишек моментально сосредотачивалось на «солнышке» и «звездочке» Соколовой. Отчего у Даши на душе ни раз оставался странный осадок – будто ее используют, нагло и открыто используют.

А вот момент три дня назад, когда девчонки гуляли после школы. Ира шла размашистым шагом, рассуждала о своей красоте и как это порою ее обременяло. Даша брела позади, засунув руки глубоко в карманы, не отрывая взгляда от массивных ботинок, которыми она не думая отшвыривала сухие листья под ногами. Вдруг Ира остановилась.

– Вот посмотри, Дашок, – обратилась она к подруге, – на противоположном берегу, в дали… Видишь дома? Там живут богатые люди. Однажды я буду среди них. Катюха Стрельцова из десятого «Б» говорит у меня все шансы на победу в президентских выборах в старших классах. В конце года будут выборы, ты помнишь? Катька выдвинется на пост президента, а меня возьмет на вице-президента и тогда, через два года я смогу автоматически стать президентом…

Соколова еще долго тараторила, не обращая внимания на мученический неверующий взгляд, буравивший ей спину.

– А как же я? – тихо спросила Даша.

Она хоть и привыкла быть в тени Иры, но все же надеялась на их дружбу, верила в нее. Впрочем, прекрасно понимала, что Соколова все смело рассказывает ей не просто так, а потому что точно знает – Даша никому не проболтается, ведь с ней никто больше и не общается.

– А что ты? – поразилась Соколова, возмущенная тем, что ее посмели перебить, – Дашок, ты прям как в прошлом веке. Посмотри на себя! Кому ты нужна? – Девушка всплеснула руками – типичный жест ее мамы – и отвернулась обратно к реке, возвращаясь к ярким картинам лучезарного будущего.

Даша покосилась на яму, что вырыла несколько дней назад и лист стеклопластика, который притащила буквально вчера. Она все делала осознанно. Она знала, что у девочки, стоявшей перед ней, нет никаких шансов… Это одновременно грело и пугало ее. Именно поэтому она спросила у Иры про себя. Даша решила, что может быть ее «лучшая подруга» не такая уж и «мразь» и стоит дать ей шанс. Но Соколова не оправдала ее чаяний. Последняя даже не заметила, как Морозова отошла в сторону, подобрала краеугольный булыжник в листве, взвесила его в руке. Она искоса глянула на лопату, что еще не вернула на дачу, которая кстати находилась неподалеку – через реку. Но в итоге пришла к решению, что от лопаты толку мало. С другой стороны, если стукнуть лопатой, то крови будет не много – а много крови Даше не надо.

Ей пришлось отойти еще немного – этого Ира тоже не заметила, слишком далеко ушедшая в свои планы по захвату школьного управления.

Я восхищалась тобою, боготворила. Я любила тебя.

От любви до ненависти, как известно, шаг небольшой. Даша легко преодолела его, крепко сжимая черенок обеими руками. Все было быстро и эффектно. Правда, Морозова не удержалась и таки прибавила еще пару ударов к первому решающему…

И вот Ира теперь… В паре метрах от нее. Лежит в сырой земле – недавно прошел сильный дождь – под слоем стеклопластика в обрамлении пожелтевшей листвы.

Даша смаковала то чувство, что охватило ее в момент, когда лопата опустилась на затылок «лучшей подруги» – та даже вскрикнуть не успела от неожиданности. Но тот триумф быстро улетучился, оставив за собой зияющую дыру в груди Морозовой. Ей было не по себе. Она часто оборачивалась, следила за своим отражением в витринах и зеркалах. Словно кто-то ее преследовал, словно дух Соколовой не мог поверить, что он больше не в красивом теле…

Девочка застыла над лицом под стеклопластиком. Глаза закрыты – длинные ресницы, наличию которых Даша всегда завидовала – это если не считать длинных волос Соколовой, которые днями и ночами снились Морозовой.

Неспроста она пришла с ножницами. Даша не думала, что ее могут вычислить или даже заподозрить. Во-первых, место тут малообитаемое. Ведь даже три дня назад она сама привела «звездочку» Соколову сюда. Во-вторых, таких людей, как Даша Морозова обычно не замечают и уж тем более крайне редко думают о них. Таких людей мало, но они есть.

Девушка кропотливо отстригала прядку за прядкой. В тот день у Соколовой была укладка – волосы свободно волнились. Пришлось потрудиться, чтобы аккуратно все отстричь.

Была бы возможность, сделала бы тебя лысой. Да только волосы жалко.

Когда день спустя Даша пришла в парикмахерскую с просьбой нарастить волосы, мастера ничего и не подумали. Странным показалось только то, что девушка пришла со своим материалом, хоть чистым и сухим.

И уже на следующий день она появилась в школе с волосами длиной до середины спины. Теперь они не казались такими уж жиденькими, грязными – сальным, и мышиными – ведь для того, чтобы нарощенные пряди гармонировали с настоящими ее окрасили в шатенку. Многие школяры оценили перемены в девушке – вернее, они предположили, что к ним перевели новенькую.

Перемена прически и наличие легкого макияжа – чего не было раньше – по-своему повлияли на Дашино мировоззрение. Ее спина стала чуточку прямее – она сутулилась, но не так как раньше. На ней все еще была ее мрачная мешковатая одежда, подчеркивающая недостаток – сильную худобу – за который над ней постоянно издевались сверстники.

Это был не тот феерический выход, который она много раз себе представляла, но все же…

Твои денежки не пошли даром.

Вновь на ее губах появилась таинственная полуулыбка. Конечно, Даша не была такой дурой, что таскала улики с собой. Деньги она предварительно вытащила из кошелька Соколовой, что был в сумке, которая теперь покоилась вместе с ней.

В конце сентября готовился конкурс «Мисс Осень», в котором должна была участвовать пропавшая Ирина Соколова. Морозова для подруги сшила уникальное платье – тонкая сеточка, унизанная настоящими желтыми листьями клена. Работа чисто ручная и кропотливая. И, безусловно, в нее Даша вложила всю свою душу. Теперь же, глядя на платье, висящее дома в ее шкафу, девушка раздумывала, что с ним делать.

Ответ пришел быстро. Буквально на следующий день. Одноклассницы – которые только недавно обратили внимание на ее существование – заговорили о том, что надо бы конкурс отменить – как дань уважения Соколовой. Но тут вмешался Петя, уверенный, что Ира жива.

– Она вернется к конкурсу, – убежденно проговорил он, – не сомневайтесь.

– Тебе что-то известно? – Тут же откликнулась главная сплетница школы.

– Нет, но я знаю Иринку – она точно вернется, не сможет пропустить свой бенефис, – тут его взгляд пустился по кабинету и остановился на Морозовой, пристально смотрящей ему в глаза.

От ее тяжелого взгляда у него мороз прошелся по спине, но парнишка постарался никак себя не выдать.

– Спросите у Дашки, она наверняка знает, где Ира, – пробормотал Петя и поспешил отвернуться от Морозовой.

На самом деле они тебя не ждут. Ты просто стала темой для сплетен. Каждый вспоминает чем ты была хороша, в малых кругах – чем плоха. Девчонки понимают друг друга одной пантомимой и не думай, будто их пантомима говорит о тебе хорошо. Восхищались, гордились, любили и одновременно с этим презирали, врали и ненавидели.

– Даш, может, на всякий случай будешь вместо Иры? – Вдруг предложила главная сплетница школы.

Одноклассники замерли, полные замешательства. Морозова ласково провела по распущенным прядям, свободно спадающим вниз. Едва заметная улыбка мелькнула на ее лице. Она согласна кивнула, не произнеся ни слова, что вполне всех устроило.

– Я помню Ирка хвасталась, что Дашка ей платье офигенное сшила, если что сама оденет, – поделилась главная сплетница школы с соседкой, усаживаясь за парту под трель звонка.

Я уже заменяю тебя. Это не сложно.

3

Даша лежала на берегу реки недалеко от «хрустального гроба», как она прозвала его про себя. Погода стояла чудесная, необычайно теплая. Как никак, а «Бабье лето». На Морозовой не было ничего. Нагишом она зарылась в золотистой листве, блаженно прикрыв глаза. Ее распирало столь новое чувство как триумф, вкус победы… А ведь это была действительно ее победа, пусть и маленькая. Вообще-то, она пришла сюда, чтобы похвастаться перед подругой – Даша переделала платье, которое шила для Иры и теперь оно было ей как раз, прямо как вторая кожа.

Девочка медленно перевернулась на живот и взглянула в сторону многоэтажек. Они стояли далеко – а если учесть, что люди, жившие в новых домах работали по двадцать часов в сутки, то переживать Даше было не о чем. Ее никто не видел, не слышал и не знал. Пусть ее спина стала чуточку прямее, подбородок выше, а волосы длиннее, она все же продолжала быть невидимой для большинства.

Ее взгляд скользнул к «хрустальному гробу» под листвой. Морозова живо вспомнила как еще три недели назад на первое сентября Ира блистала в бело-черной новенькой форме – особо демонстрируя глубокое декольте и супер-короткую юбчонку. Даша всегда поражалась, как в одном человеке могло уместиться столько образов. Казалось Соколова просто соткана из противоречий, но при этом оставаясь для каждого подружкой, а потом дома хихикала и ерничала над «несмышленышами». Ира была «солнышком», зажигающим людей. И Даша с каким-то новым ожесточением к «подруге» вспомнила, как лопатой погасила это «солнышко».

Люди правы, говоря, что один удар может изменить все…Считала себя лучше всех, да? Такая вся из себя богиня, дар божий, свет в окошке. Обманывала саму себя. Многие вздохнут облегченно, когда узнают, что ты больше никогда не вернешься… Никогда.

От этих мыслей, широкая улыбка исказила черты ее лица. Очень медленно и осторожно Даша натянула платье – у него не было ни пуговиц, ни молний. Тело оно облегало сильно, а вот рукава шли клешем. Собственно это платье было Дашиной фантазией на царевну-лягушку из старой народной сказки. Отчасти Морозова и ощущала себя «царевной-лягушкой». Правой рукой повела – платье чудное сшила, левой рукой повела – врага устранила. И думая о своем кажущемся счастливом будущем, девочка кружилась вокруг себя, наблюдая как красиво развеваются рукава. Она вращалась, пока голова не закружилась и только тогда со смехом осела на листву.

Помнишь, ты хотела вечно быть молодой? Я предоставила тебе такой шанс. Так будь же… Нет, не счастлива. Ты мертва, а мертвые счастья не ведают. Ха-ха-ха…

Нарастающий взрыв смеха прошелся над пустынными берегами и спокойной рекой.

В школе Даша мало отличалась от прежней себя, не считая волос, конечно. Ее гардероб продолжал состоять из мрачно-черных вещей. Поначалу Морозова и представить не могла как быть. Затем в ее мыслях вспыхнула лампочка. У Соколовой полно вещей – теперь-то они ей не понадобятся… В последних числах сентября мама Иры Соколовой, как обычно проверяла утром почтовый ящик. Женщина едва не лишилась чувств, когда среди всяких рекламок и газет обнаружила небольшой белый конверт с письмом от дочки.

Это был в точности ее почерк, ее типичные грамматические ошибки. А писала Ира о том, чтоб ее не искали, что ей хорошо – она решила посмотреть мир. Когда вернется не знает, но писать теперь будет регулярно – раз в месяц точно! Все свои платья, кофточки, брючки, маечки, носочки, туфельки и прочее – передать любимой подружке Дашке Морозовой. Родители пребывали в шоке и не представляли как быть. В полиции внимательно ознакомились с письмом, проверили его на достоверность – экспертиза подтвердила, что письмо действительно написано Ириной Соколовой. На мгновение мама и папа вздохнули с облегчением – их девочка жива, что может быть важнее?

Конечно, расставаться с вещами дочери мало хотелось, да и сама Даша Морозова так мило потупилась и робко пыталась отказываться, что маме Иры Соколовой стало не удобно и она-таки всучила девятикласснице несколько дочкиных платьиц.

Не один вечер Даша потратила на перешивку обновки, ведь она была несколько худее Соколовой, зато та была выше со средней ширины костью.

Мама Даши безучастно следила за стараньями дочери. Вмешиваться ей не хотелось – она не видела нужды. В конце концов, Даша отлично шьет с пятого класса. Шитье для девочки было как отдушина, она будто попадала в другой мир, где все было иным. Иногда в голову ее мамы шли разные мысли о дочери, но…

И что в тебе находили мальчишки? Сушеной воблой не была, но неужели они только на грудь и смотрели? В тебе ведь не было ничего настоящего. Ты была фальшивкой. Ты только и знала как использовать людей. И меня вечно использовала. Чувствую себя как мусорное ведро, которым ты регулярно пользовалась.

Даша стояла на лестничной площадке в ожидании лифта. В одной руке она сжимала чехол с платьем для «Мисс Осень», в другой – сумку, ведь перед конкурсом предстоял обычный учебный день. Одинокая лампа раскачивалась над ее головой. Девочка покосилась на источник света и нахмурилась. С чего бы лампе раскачиваться? Землетрясения нет и прочих катаклизмов вроде тоже не наблюдается. Наконец двери лифтовой кабины раскрылись и девятиклассница поспешила внутрь.

Время было раннее, но солнце уже поднималось над городом, а густой туман наоборот опускался. С каждой минутой видимость на дорогах становилась все хуже и хуже. Машины сбавляли скорость, но даже мощные фары не могли прорвать пелену.

Даша прибавила шагу. Несмотря на то, что дворы не пустовали – то тут, то там из подъездов выходили люди, выбегали дети и спешили по своим делам, девочку не отпускало чувство, будто за ней следили – шли шаг в шаг, но сколько раз она не оборачивалась, ни осматривалась по сторонам – тщетно, обнаружить источник шагов не удавалось. А ощущение наличия кого-то еще не давало ей покоя.

В школу Морозова прибежала с потом, стекающим по вискам и лбу. Она тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. Девочка четко ощутила как кто-то коснулся ее руки, когда она схватилась за ручку огромной двери на входе. Но в школу-то входила она одна!

Что происходит? Твоя душа должна покоиться в аду с чертями, а не развлекаться со мною… Нет, это не можешь быть ты.

Вплоть до самого конкурса платье хранилось в кабинете школьного организатора – Натальи Петровны. Женщина милая и добрая – она всегда нравилась Даше, хотя та и не входила в орг.группу, как девчонки из параллельного класса – Полина и Маша, подружки не разлей вода. Даша криво усмехнулся, вспомнив, что когда-то ее с Ирой тоже так называли.

– Вот это платье… – Восхищенно выдохнула Маша Сверстникова, наблюдая как Морозова вытаскивала платье из чехла, – неужели ты вправду сама его сшила? – Не поверила девочка.

– Правда, – робко улыбнулась Даша и расстегнула молнию на брюках.

Сейчас все участницы переодевались в свои платья. От класса Маши участвовала Полина. У нее было воздушное золотистое платье, которое могло посоревноваться с красотой Дашиного одеяния.

– Но приз за оригинальность хоть как в твоем кармане, – улыбнулась Полина Даше.

В принципе, эти две девчонки ей нравились. Но она опасливо следила за их более старшей подругой из одиннадцатого класса – Таней Лариной. Даше казалось она видела в Тане родственную душу – обделенную девчонку, оставшуюся с миром один на один. К тому же Морозова, будучи фактически школьной невидимкой, могла спокойно видеть какое выражение приобретало лицо Тани, когда та думала, что на нее никто не смотрит. А еще у них была тайна – одна на двоих. Когда три года назад умер Дашин папа и только ей одной было известно, как это произошло на самом деле, так получилось, что рядом оказалась Ларина и рассказала то, что никому больше не расскажет никогда – как она лишилась своих родителей.

– Он был в соседней комнате, лежал на кровати и просил помощи, – плакала три года назад Даша на плече у Тани, – а мама спокойно сидела за столом и проверяла свои тетрадки, – всхлипывала она. – А я была заперта в ванной комнате и только когда он замолчал, я поняла, что случилось что-то очень, очень ужасное… Мама выпустила меня только под вечер… «Скорая» должна была приехать и мама отправила меня к бабушке, а я не знала, что делать, я была в замешательстве, я… Я…

Таня понимающе гладила ее по плечу, глядя невидящим взглядом в пространство, будто вспоминая свой «черный день». Только вот смерть отца Даши приписали к несчастному случаю – смерть во сне, проблемы с сердцем.

Эти проблемы у него были давно, что впрочем не мешало ему изменять жене направо и налево. Дашина мама была очень несчастна, но для дочери и общественности нужно было сохранять видимость нормальной семьи. А тот случай с приступом у мужа женщина предпочитала не вспоминать, несмотря на ночные кошмары. Она не убила его лично, но она ничего и не сделала, чтобы помочь. Словно у нее было помутнение, полное отсутствие сил. Она тогда сидела за столом, обхватив голову руками, закрывая уши, дабы не слышать его зов, а у самой в голове проносились одна за другой оскорбления его последней любовницы, косые взгляды друзей и коллег. Все это было очень унизительно. А с тех пор как он умер, ее жизнь встала на спокойные рельсы. Впрочем, некоторые временами вспоминают, что она вдова и косятся, перешептываясь, мол, она «этого бабника» сама и убила, только доказать не смогли. На самом деле, порядочную, тихую, робкую женщину – Дашину маму – никто и не думал подозревать. В конце концов, она всего лишь учительница информатики в средней школе.

Но всех нюансов и деталей смерти отца Даша не знала. Она лишь знала только то, что после его кончины в их семье что-то умерло, что-то на уровне чувств… И Таня Ларина казалась такой понимающей, что Морозова плакалась ей несколько дней подряд пока Таня не заявила:

– Жизнь продолжается, – ее голос звучал резче обычного, будто ее всерьез достала маленькая плакса, – у тебя два пути: смириться и жить, либо так и жалеть себя всю оставшуюся жизнь.

Дашу слова девочки обидели. Она решила – все, что Таня рассказывала о своих родителях – ложь, потому что не может человек после смерти близкого начать жить дальше, это невозможно. И с тех пор Морозова тихо, но регулярно, жалела себя сама, ведь больше некому. А Ларину она стала невольно избегать. Морозовой по сей день казалось будто ее бросили.

– Крутое платье, – с порога заметила Ларина, улыбнулась коронной улыбкой и прошла прямиком к одевающейся Полине и вполголоса произнесла, – а ты просто красавица.

Морозова непроизвольно сжала губы в одну тонюсенькую линию. Ей тоже хотелось, чтобы у нее были заботливые друзья, способные прийти на помощь в любой момент.

Видимо, Богу угодно, чтобы я была одиночкой, никому не нужной, никем не опекаемой. Я думала, у меня появилась подруга – настоящая, когда ты стала дружить со мной, но ты мною лишь пользовалась. Я ни о чем не жалею. Была бы моя воля, так до скончания веков долбила бы тебя лопатой по голове. Жаль только ты ничего не чувствуешь. Все равно хорошо, что тебя больше нет, никогда больше не сможешь использовать меня, смеяться надо мной. А может у меня просто нет чувства юмора? Ты об этом не думала? Нет? Конечно, куда тебе – вся на мальчиках и шмотках помешанная. Не понятно зачем ты лезла в школьное управление. Но теперь все. Больше никаких слащавых улыбок, просьб сделать за тебя домашку, сшить тебе что-нибудь «прикольненькое». Ура! Троекратное ура и поднятие чаши за свержение королевы!

Из восьми участниц именно Полина шла нос в нос с Дашей. И ни смотря на то, что ни одну девушку не обделили наградой и грамотой, «Мисс Осень» досталась Полине. Еще бы! Ведь та танцевала с профессиональным танцором и по совместительству своим бой-френдом – Кириллом. Удивительно как в небольшом актовом зале не расслышали скрип зубов Морозовой, уверенной, что с ее платьем главный приз в ее руках. Но оказывается, для жюри важна не только «обложка», но и весомое «содержание», коим Морозова, к сожалению, похвастать не могла.