Текст книги "Бей врага в его логове! Русский десант в Америку"

Автор книги: Владислав Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Владислав Морозов
Бей врага в его логове! Русский десант в Америку

Посвящается тем, кто родился после Второй мировой войны и так и не дождался Третьей. К счастью. Для всех. Пока.

Практически все люди и события, описанные в книге, вымышлены и не имеют ничего общего с реальностью, а трактовка автором некоторых реальных исторических событий и фактов необязательно совпадает с общепринятой.

Пролог. Война, которой не было

Мне всё снятся военной поры пустыри…

М. Дудин. Снегири.

На настоящей войне, как известно, горит даже то, что совсем не должно гореть. Куба же, известная в широких кругах ограниченных людей как «остров зари багровой», за истекшие поистине адские день и ночь стала багровой окончательно и бесповоротно. Превратившись в один гигантский незатухающий пожар. Американцы пока что не нанесли по острову ядерных ударов, но на обычные зажигательные боеприпасы, от напалма до фосфора в гранулах, не поскупились. В итоге за неполные двадцать часов Остров свободы быстро превратился из бело-зелёного в серо-чёрный. Местами пожары были такой силы, что для их тушения пришлось надевать противогазы и ОЗК. Чтобы не задохнуться.

Это вообще незабываемо, когда многие часы подряд смотришь на мир сквозь стеклянные бельма противогаза. А кругом тропическая жара и ночь, отсвечивающая одним огромным пожаром.

Враздрай всё пошло не сразу, сначала, начиная с 14 октября, как и положено, был дипломатический скандал и прочие шаманские пляски сторон, связанные с рассекречиванием прибытия советских войск, и особенно ракет, на Кубу. Кстати, нельзя сказать, что эти самые ракеты кто-то стремился спрятать. Похоже, вся эта акция изначально была откровенной работой на публику. Потом последовало решение Кеннеди о морской блокаде острова. 27 октября ракетой комплекса С-75 с советским расчётом в кубинском небе был сбит американский U-2. А дальше…

Короче говоря, здесь никто отчего-то не понял, что заигрался, не принял решение «сдать назад» и не начал переговоры. То есть возобладал не здравый смысл, а нечто прямо противоположное.

Утром 28 октября американцы подняли для удара по острову всю свою наличную ударную авиацию, заранее сосредоточенную для такой масштабной акции, – не менее 400 машин. За несколько часов до этого начались боевые действия в Европе, и там уже произошёл первый обмен тактическими ядерными ударами. Поэтому руки у советского контингента на Кубе были развязаны, и он был готов сделать то, зачем его, собственно, послали в эти далёкие и жаркие края в рамках пресловутой операции «Анадырь».

С 25 октября все три полка советских РВСН, дислоцированные на острове, находились в полной боевой готовности. А через три дня, едва узнав о подходе американской ударной армады, генерал Плиев отдал единственный возможный в этой обстановке приказ. Собственно, санкцию Хрущёва и Малиновского на запуск он получил ещё за сутки до начала открытых боевых действий. И 35 ракет – 24 Р-12 и 11 Р-14 – с мегатонными боеголовками на огненных столбах прыгнули в небо над Северной Америкой.

Последовавший удар американцев был отбит, но частично. Они потеряли больше двух сотен самолётов, но при этом всё же смогли выполнить часть поставленных задач. Они разнесли в хлам больше половины пусковых установок Р-12 и Р-14 и ЗРК, часть радаров. Погибло огромное количество наземной боевой техники и запасов советского контингента. Было уничтожено большинство не задействованных в первом ударе и складированных почти без всякой маскировки ракет и 75 % наличных запасов ГСМ.

От 40 дислоцированных на острове Миг-21Ф-13 213-го ИАП (он же законспирированный 32-й гвардейский ИАП) после отражения первого массированного налёта осталось 18, от отдельной эскадрильи из 12 Миг-19П – 7. Мало что осталось и от вертолётного полка Ми-4. Почти мгновенно перестал существовать минно-торпедный полк Ил-28, чьи самолёты в полном составе сгорели на стоянках.

Отдельная эскадрилья однотипных носителей ядерного оружия тоже погибла полностью, но вполне геройски. Поскольку пара её Ил-28, прежде чем их завалили американские F-104, сумела достигнуть вражеской территории и сбросить пару «подарков» мощностью в десяток килотонн на военно-морскую базу Ки-Уэст.

Одновременно с началом налётов подразделения американской армии при поддержке большого количества танков атаковали части РВС Кубы по всему периметру базы Гуантанамо, а у Матансаса и Пуэрто-Манати за кубинский берег попытались зацепиться крупные десанты их морской пехоты. Десанты были атакованы крылатыми ракетами и ракетными катерами, понеся достаточно серьёзные потери в кораблях. Кроме того, одна из нескольких болтавшихся в Саргассовом море советских дизельных подлодок, прежде чем её уничтожили, сумела поразить атомной торпедой противолодочный авианосец «Кирсардж». И ещё в момент, когда американские самолёты плотно бомбили несговорчивый остров, ракеты начали достигать целей – вырубилась к чёртовой матери вся связь, после чего воюющие стороны резко ослепли и оглохли. Электромагнитный импульс, ничего не попишешь…

Довоенные американские планы и расчёты, как водится, дали сбой, поскольку большинство выпущенных с Кубы ракет благополучно попали в цель. В том числе одна Р-12 накрыла Майами, подтверждением чему служило офигенное зарево во весь горизонт. О том, что последовало за этим в глобальном плане, думать как-то не хотелось.

И картина складывалась предельно нерадостная. Похоже, СССР вдарил по США и НАТО всем, что имел. Потом, естественно, прошёл ответный удар. При этом американский потенциал ответного удара заметно превышал советский. Согласно моим предварительным прикидкам, советские ядерные фукалки накрыли до сотни целей на территории США (кроме ракет с Кубы здесь явно поработала стратегическая авиация и иные возможные средства, вроде байконурских Р-7), не считая Западной Европы, Тайваня и Японии. Американцам удалось накрыть более 350 целей в СССР, Восточной Европе и КНР. То есть некоторый паритет в плане глобального взаимного смертоубийства был более-менее соблюдён. Радовать здесь могло только то, что ядерный потенциал сверхдержав в начале 1960-х был явно недостаточен для полного уничтожения биосферы на планете. А значит, после этого «мирового пожара» кто-нибудь да выживет, даже если воспоследует ядерная зима и прочие подобные «радости». В общем, всё как всегда. Предотвратить или остановить войну генералы и политики практически всегда оказываются не способны. А вот похоронить (или, на худой конец, кремировать) убиенных – это у нас всегда пожалуйста.

А далее над Кубой повисла зловещая тишина. Конечно, очень относительная, поскольку на побережье острова продолжались ожесточённые наземные бои.

В ночь с 28 на 29 октября энергичными советско-кубинскими контратаками был уничтожен американский десант в районе Пуэрто-Манати. Морпехи у Матансаса были прижаты к морю и взяты в плотное «колечко».

Был отбит и удар со стороны Гуантанамо. Но какой ценой? В трёх советских мотострелковых полках после ожесточённого встречного боя вряд ли осталось хотя бы десять исправных Т-54. РВС Кубы тоже потеряли в этих ожесточённых танковых дуэлях почти всю тяжёлую технику – обугленные джунгли и тростниковые плантации вокруг Гуантанамо были густо уставлены горелыми Т-34-85 вперемешку с LVTP-5, «Паттонами», «Бульдогами» и «Онтосами». Последних, правда, было намного больше.

Связи не было никакой, да и быть не могло, учитывая, что от Москвы остались одни воспоминания, и неизвестно было, уцелело ли вообще Политбюро ЦК КПСС и прочее военное руководство.

Американцы, видимо, были не в лучшем положении, поскольку не знали, где нынче находятся Кеннеди, министр обороны, комитет начальников штабов и прочее. Даже относительно того, живы ли ещё руководители сверхдержав, были большие сомнения. Остался ли в живых главный барбудо Фидель, тоже было никому не известно. Пока сменившие тяжелораненого Плиева генералы Гречко и Гарбуз могли полагаться только на себя и свою интуицию.

И решение в их шаблонных мозгах времён Второй мировой созревало только одно. Если американцы нанесут второй авиаудар по Кубе, то он скорее всего будет однозначно ядерным. Вряд ли они теперь станут жалеть кучку своих солдат в Гуантанамо и под Матансасом. Уничтожение бородатых ребят Фиделя в компании «проклятых комми» будет куда важнее. И, если всё пойдёт именно так, рассуждая логически, остаётся только удар всем, что уцелело (тактической «Луной» и крылатыми ракетами с ядерными боевыми частями) по американским войскам и кораблям у побережья. Плюс к этому пуск восьми уцелевших Р-12 и Р-14 по целям в Штатах. И это будет всё. То есть теперь точно окончательно всё. Во всяком случае, для Кубы и остатков сорокапятитысячного советского контингента…

На авиабазе Сан-Антонио царил слегка упорядоченный хаос. Видимо, вокруг меня находилось никак не меньше двух тысяч человек. В основном кубинцев, занятых ремонтом техники и вооружения, тушением остаточных пожаров и починкой ВПП, которую при налёте довольно густо истыкали воронками. При этом число непогребённых покойников на базе и в её окрестностях несколько превышало численность живых.

Правда, ПВО базы ещё оставалась частично боеспособной – вокруг сохранилось больше полусотни зениток калибром от 12,7 до 85 мм. Сохранился и пяток пусковых ЗРК С-75.

Из боеготовых самолётов на аэродроме сейчас находилось 4 Миг-19П, 9 Миг-17Ф и 23 Миг-15бис и Миг-15УТИ. Последние официально принадлежали кубинским ВВС.

Здесь я вполне осознавал себя майором, но только почему-то однозначно лётчиком-инструктором, последние недели переучивавшим «соколов команданте Фиделя» на уже порядком устаревшие «пятнашки». Только маловато было этих «соколов», даже трёх эскадрилий до начала войны подготовить не удалось. И я, как и прочие «советники» вроде меня, был вполне готов стартовать на перехват американских агрессоров и даже пасть смертью храбрых при этом. Вот только взлетать пока можно было, видимо, лишь с уцелевших рулёжных дорожек. И неизвестно, успеют ли кубинцы до следующего удара американцев, который неизбежно воспоследует, полностью засыпать воронки на взлётной полосе.

На рассвете, когда пожары несколько поутихли, я наконец содрал с себя противогаз. И, наверное, зря. В маске у меня болела голова от вони потной резины, а на «свежем воздухе» вокруг стояла сплошная пелена дыма, копоти и сажи, сопровождаемая запахами, от которых выворачивало наизнанку. Пережаренный дрянной шашлык вперемешку с ароматами горелой нефти и резины. Сизая дымная пелена, похожая на туман, плотно висела над обгоревшей травой, кустами и аэродромным бетоном. А яркое солнце тропического рассвета с трудом пробивалось через затянувшие горизонт дымы. Ветер со стороны Флоридского пролива нёс на Кубу явно не только дым и копоть, но и изрядный радиоактивный фон с кремированных Ки-Уэста и Майами.

Ну, положим, радиацию, пока не начнёшь от неё подыхать, особо и не почувствуешь, а вот копоть… Ещё ночью она покрыла меня толстым слоем, намертво въевшись в гимнастёрку и сапоги (перед началом американского налёта почти все русские переоделись из «гражданки» в свою полевую форму, традиция аж со времён героического самоутопления «Варяга» и «Корейца», знай наших, блин), а из носа полезли сопли, цветом и твёрдостью похожие на каменный уголь. В общем, я напоминал сам себе помазок или трубочиста. Ну, или помазок трубочиста. То есть был я весь какой-то чёрно-серый, от подошв до подворотничка гимнастёрки. И в момент, когда я в очередной раз тщетно пытался высморкать на подкопчённую кубинскую землю уголь из своих ноздрей, меня деликатно тронули за плечо.

Почему-то я знал того, кто стоял у меня за спиной. Вроде бы это был мой непосредственный начальник – командир 202-й учебной эскадрильи (на самом деле это, конечно, была никакая не эскадрилья, а учебный центр при ВВС Кубы, так её назвали чисто для конспирации) полковник Пазаркевич. Сейчас полковник, как и мы все, больше всего походил на оперного дьявола – чёрная от сажи физиономия, откровенно посеревшая форменная рубашка с прожжёнными дырами на рукавах и оторванным правым погоном. Военачальник…

Фуражки на его голове не было, а причёска, как и у всех нас, представляла собой нечто невообразимое.

– Майор! – гаркнул он. – Ты чем занят?

При этом его красные глаза смотрели чуть ли не в разные стороны. Было такое впечатление, что полкана, помимо прочего, ещё и слегка контузило при налёте.

– До рассвета занимался пожаротушением, как и все остальные! – доложил я. – В данный момент тщетно пытаюсь прийти в себя, товарищ полковник!

– Отставить разговорчики, майор! У нас война на дворе!

– Так точно, есть отставить разговорчики. А что такое?

– Вы что себе позволяете?!

– Виноват, товарищ полковник, я после налёта малость оглох и соображаю туго.

– Оно и видно. Эк удивил! Тут, по-моему, все напрочь контуженные, кто жив остался. В общем, так – для тебя есть боевое задание, по твоей основной специальности.

– Есть боевое задание, товарищ полковник! А конкретнее?

– С рулёжки взлететь сумеешь?

– Ну, это смотря на чём…

– На Миг-15бис, естественно.

– Постараюсь, товарищ полковник.

– Постарайся, майор, – сказал Пазаркевич и добавил: – Пойдём, я тебя проинструктирую.

Куда пойдём и о каком инструктаже может быть речь, я не очень понял, поскольку большинство строений на этой авиабазе после налёта полностью сгорело. Особенно досталось ангарам и складам. Венчала композицию выгоревшая вышка управления полётами. Наверное, это он мне предлагал чисто по инерции. Динамические стереотипы Советской армии…

Проходя мимо остовов двух полностью сгоревших Ил-14, я отметил для себя, что в кабинах четырёх стоящих в обваловках Миг-19П в «готовности № 1» парятся пилоты. Значит, всё-таки с нетерпением ожидаем налёта? Ладно. Взлететь-то они с рулёжек взлетят, а вот как сядут? Уж больно коротки рулёжки и велика посадочная скорость у «девятнадцатого». Хотя вряд ли им вообще будет суждено после этого куда-то сесть. Мы не все вернёмся из полёта, как пелось в одной старой песне. Особенно из такого.

Миновав обломки пары сбитых накануне «Скайхоков», от которых остались фактически только вбитые в землю обгорелые двигатели и оплавившаяся арматура, мы вышли к стоянке Миг-15. Возле некоторых из них шла суета, истребители заправляли топливом из чудом уцелевшего заправщика и заряжали пушки, опустив на бетонку лафеты пушечных установок. Взмыленный, почерневший от копоти и клинического ужаса безнадёжной ситуации советский техсостав метался между самолётами, помогая себе в работе упоминанием какой-то матери и прочих исконно русских персонажей. Немногочисленные кубинские технари поминали свою, национальную «карамбу» вперемешку с разными «ихо де путами». Эти выражения были тем более уместны, что исправных автомашин и прочей техники на авиабазе почти не осталось.

Инструктаж кратко свёлся к следующему. Связи не было совершенно никакой. И давно. О том, что делается в остальном мире, никто на Острове свободы не представлял. При этом уцелевшие радары островной ПВО видели воздушную обстановку километров на двести с небольшим, то есть не дальше побережья Флориды. А командованию советского контингента хотелось видеть хоть немного дальше. И они не придумали ничего лучшего, как периодически посылать самолёты на разведку в сторону американского побережья и Багамских островов. Ничего лучшего для этой цели, кроме Миг-17Ф и Миг-15бис, под рукой у советских генералов не было. Этих старых истребителей завезли на Кубу довольно много, и после первого налёта американцев их уцелело несколько десятков, если считать «спарки» Миг-15УТИ.

Понятно, что никакого специального разведывательного оборудования на них не было в принципе, но выбора всё равно не оставалось. А никаких специализированных самолётов-разведчиков, вроде Як-27Р или Ил-28Р, на Кубу перебросить не догадались (видимо, в Генштабе думали о возможных вариантах развития данного конфликта, как обычно, пятой точкой, а не головой), поэтому выбирать теперь не приходилось. Фактически это напоминало откровенный жест отчаяния – оснащённые подвесными баками Миг-15бис высылались для чисто визуальной разведки воздушной обстановки в глубину американской территории. Как я понял, всё, что требовалось в данном случае от пилотов, – доложить по радио (открытым текстом) в случае обнаружения большой группы воздушных целей. То есть речь, по сути, шла об архипримитивном раннем предупреждении о воздушном нападении. При этом из-за помех, вызванных радиацией, эта самая радиосвязь была весьма неустойчивой. Теоретически особо везучий и глазастый пилот «пятнашки» мог засечь приближение бомбардировщиков ВВС США где-то на широте Сарасоты или Сент-Питерсберга с Тампой и даже попробовать после этого вернуться – дальность такое позволяла. Вопрос только, куда в этом случае возвращаться и зачем всё это вообще было нужно? В ПВО острова после первого налёта зияли бреши и дыры, и шансов, что второй налёт будет отбит, не было совершенно никаких. Даже при условии, что доклад от пилота-разведчика будет своевременно услышан. В общем, в данном случае, похоже, жертвовали теми, кого не жалко.

И теперь Пазаркевич предложил мне поиграть в подобного героя-одиночку, типа Николая Гастелло. А именно – взлететь и, максимально углубившись в воздушное пространство США над Флоридой, болтаться там, насколько хватит керосина. При этом докладывать о любых замеченных воздушных целях, уклоняться от огня ПВО (интересно знать, как можно реально увернуться на Миг-15 от ракеты, скажем, ЗРК «Найк» или «Хок»? Это же просто смешно!) и по возможности не ввязываться в воздушные бои. Это, понятное дело, был приказ вышестоящего командования, который категорически не полагалось обсуждать. Выглядело всё это чистым самоубийством. Но никаких эмоций осознание этого упрямого факта у меня почему-то не вызывало…

Для порядка я спросил полковника о том, летал ли кто на подобные задания до меня. Он ответил, что с рассвета на аналогичную визуальную разведку в разных направлениях и с разных авиабаз острова уже вылетали 12 Миг-15бис, пилотируемых в основном кубинцами. При этом три машины с задания не вернулись. То есть я был тринадцатым в списке. В общем, Пазаркевич меня страшно обрадовал и обнадёжил…

Слушая его, я смотрел на чумазых кубинцев, лихорадочно заравнивающих воронки на полосе – вручную и с помощью единственного сохранившегося бульдозера. Мартышкин труд… Чуть дальше, среди чёрно-серых копчёных пальм, валялся труп американского пилота, так и не успевшего отстегнуться от своего цветного парашюта. То ли катапультировался неудачно, то ли его в воздухе при спуске застрелили. Меня в случае парашютного прыжка над Флоридой ждало примерно то же самое. Чертовски радостная перспектива.

Для вылета мне выделили Миг-15бис с синим бортовым номером 33. На руле поворота – кубинский флажок, на фюзеляже и крыльях – белые пятиконечные звёздочки в красном треугольнике, вписанные в синий круг. Под крыльями – 400-литровые ПТБ. Прежде этот «пятнадцатый» отсвечивал на солнце ослепительным серебром неокрашенного дюраля, но сейчас машина изрядно закоптилась, и чернота въелась во все щели и заклёпочные швы «мигаря». Оно и к лучшему – заметность уменьшилась.

Комбеза мне, понятное дело, не нашли. Единственное, на что расщедрились, – притащили ведро воняющей керосином воды. Я кое-как умыл рожу, шею и руки, после чего влез в подвесную систему парашюта и по стремянке взобрался в кабину. Слава богу, хоть плекс фонаря отмыли от копоти перед вылетом. Нацепил кожаный шлемофон, кислородную маску, глянул на приборы. Ну что же, повоюем, трогай, милый! Пора взлетать, но жить, наверное, поздно…

Техник задвинул крышку фонаря в закрытое положение и убрал стремянку. Засвистел, набирая обороты, ВК-1. Я махнул рукой товарищу полковнику и порулил к точке старта, которую обозначал кубинский солдат с красным флажком в руках. Подрулил к нему. Прибавил оборотов – и земля за стеклом кабины быстро понеслась назад. Рулёжки едва хватило, но всё-таки я успешно взлетел. Убрал шасси и, набирая высоту, сразу же увидел внизу множество непотушенных пожаров и дымов. Сильнее всего горела, по-моему, революционная столица, красавица Гавана. Да и другие населённые пункты острова тоже стремительно вылетали в трубу с дымом пожарищ.

Я прибавил обороты и с набором высоты рванул в сторону побережья, как мне посоветовали перед вылетом. А то ещё живые расчёты натыканных по всему острову одноствольных и счетверённых ДШК и прочих ЗПУ могли запросто свалить и своего. Местные малограмотные милисианос увлечённо палили без разбора по всему, что способно летать.

И точно, уже над побережьем меня обстреляли. Только упреждение взяли неверно и трассы прошли далеко позади. Через пару секунд тёмный пальмовый лес побережья остался позади. Под крыльями «мигаря» замелькали песчаные плёсы и морские волны. Ки-Уэст на островах Флорида-Кис горел знатно, но я прошёл правее его. Было не до любования дорогими пиротехническими эффектами. Примерно на двадцатой минуте полёта впереди замелькало американское побережье и справа открылось гигантское пожарище, заслонявшее горизонт. Это догорал Майами, успешно подпалённый вчера. Флорида – это, как известно, в основном леса и болота. Рваните в относительно сухом осеннем тропическом лесу мегатонный ядерный заряд и увидите, что получится. Именно это я сейчас и наблюдал. Похоже, пожары здесь было уже некому тушить, да и фонило вокруг, наверное, просто чудовищно. Я слегка набрал высоту и снизил скорость, переходя в «патрульно-разведывательный» режим. Обратил внимание, что по мере удаления от Майами в глубь Флориды количество пожаров внизу меньше не становится. Конечно, горело в основном не так ярко, как в Майами и вокруг него, но всё равно земля внизу была затянута плотным сизым дымом. Леса, дороги, дома – всё сливалось в сплошной серый фон апокалипсиса. Хотя настоящий апокалипсис тут явно был накануне, когда ядерные «подарки Хрущёва» только взрывались. И надо признать, что пресловутая «кузькина мать» сработала здесь если не на пятёрку, то уж точно на твёрдую четвёрку.

– «Две тройки», как слышно, приём! – проскрипел глухой, искажённый помехами голос у меня в наушниках.

– Я «две тройки», – доложил я. – Прошёл Майами. Никаких воздушных целей не наблюдаю. Как слышно, приём!

– Понял тебя, «две тройки». Слышу тебя нормально. Продолжай выполнение основной задачи!

– Выполняю, – доложил я и заложил левый вираж. Я направлялся в сторону Сент-Питерсберга. Там вроде бы наблюдалось меньше дыма на горизонте. Хотя дело тут не в количестве. Похоже, тем, кто ещё жив внизу, сейчас фатально хреново. Но с другой стороны, как ни крути, первый удар нанесли всё-таки они. А значит, ответ, в духе того, что я сейчас наблюдаю, был закономерен, адекватен и неотвратим. В конце концов, в СССР сейчас дела нисколько не лучше. «Титаны», прочие МБР и стратегическая авиация США явно накрыли большинство намеченных для ударов целей, а значит, и у нас пейзажи сейчас расцвечены подобными же «весёленькими» пожарищами.

Между тем минут через десять я визуально засёк что-то вроде многочисленных инверсионных следов прямо и справа у меня по курсу. Начинается…

Уже через пару минут, по мере дальнейшего сближения, можно было констатировать подход со стороны американского континента большого количества воздушных целей. Я насчитал не менее полусотни. На высоте около 20 тысяч метров шло что-то очень крупное, по-моему, штук восемь В-52, ниже эшелонировались ударные машины классом поскромнее. И всё пёрло курсом на Кубу. Похоже, наступал тот самый «последний парад».

– Я «две тройки»! – сказал я в эфир. – Как меня слышите, приём!

– «Две тройки», – отозвался далёкий голос Острова свободы, – слышу вас нормально, приём!

– Наблюдаю более 50 воздушных целей с направления Тампа-Орландо, курсом на Кубу. На предельном потолке до 10 В-52, ниже истребители-бомбардировщики, – доложил я. – Как поняли? Готовьтесь встречать гостей!

– Поняли тебя, «две тройки». Спасибо. Удачи тебе!

– И вам аналогично. Прощайте, мужики!

Рация что-то неразборчиво заперхала в ответ. Но никакого смысла в разговорах для меня более не было. Мне, похоже, предстояло пасть смертью храбрых в этом бою. И ведь я был один в небе Флориды. Совсем один. Советский лётчик в кабине «мига» с кубинскими опознавательными знаками. То есть я здесь, по сути, представлял в одном лице всех коммунистов мира – и СССР, и Варшавский договор, и Кубу. Сам себе и Политбюро, и Совмин, и Хрущёв, и главком Вершинин, и ещё бог знает кто. Но не скажу, что осознание этого факта придавало особую важность моей миссии. Скорее наоборот. В общем, я передовой рубеж обороны социалистического содружества. Правда, надо признать, довольно слабый рубеж. И недолговечный.

И тем не менее, раз ничего другого не остаётся, попробуем повоевать. Я довернул свой аппарат в сторону подлетающей армады «проклятых империалистических агрессоров» и увеличил скорость. Навоюю я, конечно, при любом раскладе не сильно много. У меня всего три пушки – 37-мм Н-37 с боекомплектом в 40 снарядов и две 23-мм НР-23 со 160 снарядами. Плюс к этому довольно примитивный прицел АСП-3Н, относящийся к временам корейской войны, закончившейся почти десять лет назад. Негусто…

Визуально я воздушных целей пока не видел, хотя и шёл на сближение с ними на скорости почти 1000 км/час. Но потом впереди на встречном курсе мелькнуло что-то похожее на реальную цель. Здесь мои движения уже стали походить на действия автоматики. Ниже! Правее! Так держать! А спустя пару секунд я мысленно скомандовал себе: «Огонь!» И, хотя цель в перекрестии прицела я видел ещё плохо, рука послушно нажала гашетку дальнобойной 37-мм пушки, и десять светлых снарядных пунктиров дружно усвистали вперёд, по моему курсу. И, судя по вспышке, через пару секунд вспухшей в небе впереди меня, нашли-таки цель!

Я начал резко набирать высоту, и спустя какие-то секунды ниже меня проскочило нечто горящее, похожее на неряшливую комету, от которой отваливались какие-то куски. Парашюта я не заметил. Точно идентифицировать полыхающее нечто было невозможно.

Далее я заложил левый вираж со снижением, и в ходе выполнения этого манёвра до меня дошло, что я влетел-таки в самую гущу американской ударной группы. Кругом вокруг меня, куда ни кинь взгляд, замаячили в дымном небе белые следы инверсии. То есть целей вокруг меня было хоть отбавляй. Можно бить и на выбор, и без разбора. Вопрос, долго ли я прокувыркаюсь тут, один против всех. Храбрый портняжка, блин…

Понятно, что, к примеру, до ползущих на головокружительной высоте В-52 (их инверсионные следы были мне еле-еле видны) на моём «старичке» я нипочём не дотянусь. До них и новые Миг-19 не очень-то достают. А значит, надо бить то, что ближе. Пока мне самому фатально не дали сдачи.

Между тем ближе всего находилась группа из девяти однодвигательных истребителей-бомбардировщиков.

Свалился я на эту идущую на крейсерской скорости девятку, похоже, совершенно неожиданно для её пилотов. Выскочил так близко от них, что ясно рассмотрел характерные тупоносые силуэты с длинным, загнутым назад килём и широкими стреловидными крыльями, под которыми торчали гроздья бомб и зажигательных баков с напалмом. Более всего вражеские самолёты походили на «Сейбры». Но я отметил для себя, что самолёты были из Корпуса морской пехоты США. На их светло-серых фюзеляжах, помимо белых звёзд на синем фоне, выделялись чёрные надписи «MARINES» и эскадрильные эмблемы в виде красной молнии на белом фоне. На что это похоже? А, вспомнил! Это же FJ-4, или «Фьюри», морской, палубный вариант знаменитого «Сейбра» F-86. Машина не столь известная, как её сухопутный прототип, поскольку её активная служба началась после Кореи, а закончилась раньше, чем в небе Вьетнама начали воевать всерьёз. Ладно, «Фьюри» так «Фьюри». Мы не привередливые.

Я чётко определил ведущего группы – «Фьюри» с чёрными цифрами «16» на фюзеляже и верхушке киля. Ну а зная, с кого начинать, можно было приступать. Я сбросил ПТБ, начисто отсекая себе последнюю возможность к возвращению, и «миг», словно почувствовав облегчение, резко (как мне показалось) прибавил скорость. А через секунду я начал стрелять.

Похоже, эти морпеховские летуны поняли, что их атакуют, только когда разорвались первые мои снаряды. В реактивную эру воздушные бои вообще скоротечны, и всё заняло считаные секунды. Я, стреляя из всех трёх стволов, всадил в них десятка три 37-мм и полсотни 23-мм снарядов.

В основном досталось машине ведущего вражеской девятки. Его «Фьюри», схлопотав десяток попаданий, клюнул носом и красиво взорвался в воздухе. Из огненной вспышки всё-таки вылетело кресло с человеческой фигуркой, над которой чуть позже раскрылся бело-оранжевый парашют. Счастья тебе, дорогой мистер, и долгих лет в том дымном радиоактивном аду, который тянется у нас под крыльями!

Ещё один, получивший пару попаданий, ведомый «Фьюри» начал падать вертикально, показав длинный язык пламени из сопла двигателя, и я быстро потерял его из виду. За третьей машиной, которую, видимо, зацепило лишь слегка (не исключено, что обломками самолёта ведущего), потянулся белёсый шлейф вытекающего керосина. Значит, этот тоже в принципе уже «не жилец». Оставшаяся шестёрка мгновенно освободилась от бомбовых подвесок (далеко внизу, на земле, заплясали вспышки разрывов, добавили сами себе хаоса, придурки…) и, резко увеличивая скорость, разошлась в стороны.

Я, выйдя из атаки, перевернул машину вверх брюхом и начал резко снижаться, понимая, что они очень быстро сориентируются, поймут, что я здесь всего один, и навалятся на меня вшестером. Я здраво оценивал свои дальнейшие шансы весьма невысоко. Но реально всё случилось ещё быстрее.

Едва я выровнял «пятнашку», перейдя в горизонтальный полёт над дымной зеленью земной поверхности, как в кабине замигала лампочка, информировавшая меня о том, что меня облучают радаром, атакуя со стороны задней полусферы, и мои шансы пережить эту атаку, видимо, равны нулю…

Но даже в этой безнадёжной ситуации, когда «наши не пляшут», я сумел напоследок подгадить америкосам. Почему-то первый из атаковавших меня в хвост истребителей (а это оказался «Супер Сейбр» F-100) не стал выпускать ракеты «воздух – воздух», а открыл огонь из четырёх своих 30-миллиметровок. Наверное, решил маленько сэкономить. От его пушечных трасс я кое-как увернулся и, более того, почти нечеловеческим усилием сумел довернуть тупой нос Миг-15 в хвост выходящего из атаки F-100, на доли секунды поймав «Супер Сейбра» в прицел. Почти все оставшиеся у меня в запасе снаряды попали в массивный серебристый силуэт с длинными стреловидными крыльями. Последовала яркая керосиновая вспышка и падение на флоридскую землю ещё одной рукотворной «кометы».