Текст книги "Волшебный полигон Москва"
Автор книги: Владислав Выставной
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
–6-
Дэн и раньше догадывался, что сюда проведена специальная ветка метро. Странно было бы, чтобы, строя по сему городу такие подземелья, власть не подготовила для себя дополнительного шанса на выживание в случае всевозможных перипетий политики и непредсказуемых плодов брожения народного сознания.
Вот только вид лестницы, идущей в глубину по потолку вызывал головокружение даже у человека, порядком попрыгавшего с парашютом.
«Ну, да, – вспомнил Дэн. – Кремль-то сейчас в земле вверх тормашками, как морковка – ботвой наружу...»
Однако он привык к решительным действиям, а потому без раздумий ступил на уходящий вниз скользкий потолок.
Перед глазами тут же замелькали разноцветные круги, желудок подбросило кверху и Дэна вырвало. На ступеньки.
– Ух, черт, – прохрипел Дэн. Он стоял на четвереньках, а где-то над головой были рельсы, перрон и страшный Станционный смотритель, видеть которого Дэн так и не увидел, хотя на ребрах ощутил основательно.
– Что ж, поползаем, как мухи, вверх тормашками, – сказал сам себе Дэн, откашлялся и побрел по лестнице слабо освещенным коридором.
...На Ивановской площади было странно. Неба, конечно, не видать, но и земли тоже, хотя характерный запах заполнял все пространство. Дэн огляделся по сторонам и неопределенно хмыкнул: колокольня Ивана Великого у макушки втыкалась в темный свод, так, что маковки было не видать.
– Ну, и что я здесь делаю? – спросил у себя Дэн и сел на камни. Он закурил и принялся тихо насвистывать что-то неопределенное.
«Надо бы провести осмотр помещений, – вяло думал Дэн. – Может, здесь есть кто из аппарата президента. Может, и сам...»
– Курить нельзя, – раздался строгий голос.
Дэн поднял глаза. К нему приближался подтянутый мужчина в неприятно знакомой форме.
«НКВД?» – рассеянно подумал Дэн и затушил сигарету о камень.
– А сидеть можно, товарищ офицер? – поинтересовался он.
– Сидеть можно, – ответил НКВДшник. Из его уст эти слова прозвучали особенно неприятно.
Тут офицер совершил неожиданный поступок: он подошел к Дэну и уселся прямо напротив него – на камни. Он сразу устроился поудобнее: облокотился на локоть, положив одна на другую ноги в хромовых сапогах. Видимо, чувствовал он здесь себя вполне «в своей тарелке».
– Трошкин, кремлевская охрана, – представился офицер и протянул Дэну руку.
– Денис, войска специального назначения, – ответил Дэн и протянул руку в ответ. – Что охраняем? От кого?
– Вас, – ответил Трошкин. – От наших жильцов.
– Нас – это спецназ? – скаламбурил Дэн.
– Вас – это людей.
Дэн удивленно вскинул брови.
– Интересный поворот, – сказал он. – Зачем же это надо нас от них охранять? Мы с ног сбились, ищем президента, правительство. Страна без руководства осталась...
– Это, конечно не есть хорошо, – согласился Трошкин и достал из нагрудного кармана пачку «Казбека». – Будете?
– Так нельзя же курить? – усомнился Дэн.
Трошкин махнул рукой и принялся придавать папиросе соответствующую форму. Дэн взял легендарную папиросину и задумчиво дунул в нее.
Закурили.
– Страна без руководства – это не дело, – продолжил Трошкин. – Но сами понимаете – Игра...
– Понимаю, – кивнул Дэн.
Со стороны Кремлевского дворца раздался гулкий тоскливый рев. От него у Дэна мигом свело зубы и побежали по телу отвратительные мурашки.
– Вряд ли понимаете, – покачал головой Трошкин и затянулся.
Рев повторился. К нему добавился еще один. Вдалеке раздался дробный стук сапог: человек тридцать в форме торопливо бежали туда, откуда доносились странные звуки.
– Что это? – хрипло спросил Дэн.
– Государственная тайна, – спокойно глядя в глаза Дэну, сказал Трошкин и стряхнул пепел.
– Слушай, дружище, – живо заговорил Дэн. – Ты пойми, это же мое задание! Мне поручили от имени Генерального штаба узнать, что с главнокомандующим – ты понимаешь? За границами Локализации скоро такое начнется!..
– Передай, что все в порядке, – невозмутимо ответил Трошкин. – Мы будем держать их здесь, пока не закончится Игра.
– Но могут начаться волнения!
– Пусть не волнуются. Я, думаю, у нас хватит сил. Мы выстоим...
– Тьфу! – сказал Дэн и раздавил недокуренную папиросу.
Трошкин грустно посмотрел на Дэна и вздохнул.
– Ты думаешь, мы зря тут вверх тормашками ошиваемся? – произнес НКВДшник. – Нашим хозяевам сейчас за эти стены никак нельзя...
Трошкин вдруг оживился и как-то умоляюще посмотрел на Дэна:
– Я тебе вот что скажу: лучше бы ты быстрее Игру закончил, а? Ты ведь Игрок, верно? Слушай, ты не тяни, а? И другим скажи – пусть побыстрее... Страшно тут...
Словно в подтверждение его слов завибрировала земля, и откуда-то донесся длинный тягучий стон.
– Ну... Ладно, – неуверенно сказал Дэн. – Только тогда я не пойму, зачем меня именно сюда прислали... Ведь что-то мне здесь должно было помочь... Э-э-э... Слушай, а от вас не видна Красная площадь снизу?
– Ну, как же, – ответил Трошкин. – Если вон туда пойти – она и будет. И если рассудить – как раз с изнанки...
– Можно я посмотрю?
– Пожалуйста. Только я тебя сопровожу. От греха...
... Дэн стоял на самой натуральной Красной площади. Здесь, в полумраке, было все так же, как и на поверхности. Более того – собор Василия Блаженного здесь был настоящий, в отличие от того, поверхностного.
И здесь так же мерно щелкали камни мостовой. Только сквозь квадратное отверстие бил неяркий, но явственный луч дневного света...
– И где же здесь рисунок? – пробормотал Дэн, вглядываясь в темную поверхность площади.
– А, рисунок, – понимающе кивнул Трошкин. – Точно, был в самом начале. Только когда камень вытащили – пропал он.
– Что нарисовано хоть было?
– А вот хоть убей... Нет, не могу вспомнить, надо же, а!
– А кто камень вытащил?
– Да паренек один. На глазах мавзоеевского караула. Не успели догнать. Исчез он, как сквозь землю провалился. Сумасшедший наверное... Говорят – Магистр какой-то...
– Интересненько, – процедил сквозь зубы Дэн. – Магистр правил путает карты организаторам Игры. Так я это понимаю...
Трошкин равнодушно пожал плечами.
Со стороны Мавзолея донесся странный звук, отдаленно напоминающий плач. Вертикальные щели наверху вспыхнули голубоватым свечением. Караул у дверей явно нервничал.
– А что, – поинтересовался Дэн. – Это правда, что тело... хм... вождя ушло в город? И где теперь Ле...
Дэн не успел договорить, потому что Трошкин схватил его за шею и закрыл ладонью рот.
– Тихо! – в ужасе забормотал Трошкин. – Не произноси имя! Не вслух! Услышит – худо будет...
Дэн вырвался из цепких объятий и недоуменно посмотрел на Трошкина, потом на нарастающее свечение Мавзолея.
– Здесь Он! – сдавленным голосом сказал Трошкин. – Наверху – бутафория... А теперь уходи, уходи быстрее... Тебе здесь больше находиться нельзя. Они чужаков чуют...
НКВДшник схватил Дэна под локоть и потащил в сторону входа в Кремль, который был здесь прямо за Мавзолеем. Из гранитной пирамиды доносились неприятные звуки. Один из караульных украдкой крестился.
– Ну, прощай, друг. – Сказал Трошкин. – Хотя... Найдешь камень – заходи, будем ждать!..
... На этот раз к перрону подошел вполне стандартный поезд метро. Дэн вошел и уселся на пошарпаное сидение. Его еще мутило от обратного кручения вверх ногами – с лестницы на потолок, да и от кремлевских впечатлений. По-крайней мере, Дэн знал теперь, где искать «оборотную сторону медали», точнее – Красной площади.
Осталась малость – найти камень и выяснить, что за таинственный рисунок украшал подножие парада Победы...
Поднимаясь на эскалаторе какой-то станции (он вышел наобум), Дэн обратил внимание на множество людей, в панике спешивших вниз. И чем выше он возносился, тем больше народу и больше нервной суеты он видел. Люди что-то кричали, размахивали руками, вращали выпученными глазами. Многие громко матерились, и никто не ставил им этого в упрек.
Заинтригованный, Дэн с трудом протиснулся к дверям метрополитеновского павильона, ведущим на улицу – люди и диковинные существа, к которым он уже привык, лезли вовнутрь и через входы, и через выходы.
На улице стоял гам, визг и вообще нечто невообразимое.
– Э, да что происходит-то? – спрашивал Дэн у проносящихся мимо людей, но на него не обращали внимания.
По этой причине он схватил за шиворот какого-то мужичишку и размеренно повторил вопрос.
– Чего, не видишь?! – заорал мужичишка. – Орда идет!
– Что за орда? Куда идет? – не понял Дэн.
– А хрен ее знает, куда идет! – огрызнулся его собеседник и, вырвавшись, сгинул в людском потоке.
Небрежно расталкивая стремящихся ко входу в метро, Дэн вышел к проезжей части широкого проспекта. Машины разворачивались, плюя на все правила, и уносились вправо. Всмотревшись вдаль по левую сторону, он увидел какое-то движение. Пока тяжело было разобраться, что именно там происходит, но бегство толпы происходило именно оттуда.
– Орда, – пробормотал Дэн. – Что за хреновина такая?
Тут он ощутил заметную вибрацию асфальта под ногами. Будто под землей проходил поезд метро. Только вибрация все нарастала, и к ней добавились все усиливающиеся мерные содрогания.
И он увидел.
– Мать моя женщина! – констатировал Дэн.
По центру проспекта на него неслась взбесившаяся заставка «Мосфильма»!
А точнее – парная статуя Рабочего и Колхозницы. Словно в замедленном кино с гулом поднимались огромные ноги, что, ударяя в мостовую, шумно взметали асфальтовые лоскутья. Поднятые руки с молотом и серпом в этом движении выглядели уж совсем дико, так же, как и лишенные эмоций лица из стальных квадратов.
И тут Дэн заметил, как у подножия неприкаянного монумента с диким визгом вырвались вперед десятки всадников. Их движение, разношерстная одежда и гиканье действительно напоминали о скачущих по степи монгольских завоевателях.
Толпа тех, кто не успел спрятаться в метро или убежать, отпрянула к стенам домов. Но всадники, которых становилось все больше, казалось, никого не замечали. Дэн увидел, что от рук всадников к головам Рабочего и колхозницы тянется множество тонких ниточек – так казалось с этого расстояния – и всадники изо всех сил пытаются остановить и повалить металлические тела. Серп и молот на вытянутых руках тоже оказались связаны.
– Вот гады, – раздался сзади женский голос. – Как саранча. Мало им металлолома – все на кусочки хотят порвать! Продать и сожрать! И как они только нашли их? С реставрации стащить пытались, что ли?
Дэн на миг обернулся. Говорила пожилая женщина с большой сумкой. Встретив взгляд Дэна, она осеклась и засеменила прочь.
Раздался отдаленный треск, а с ним – громкий множественный свит и гиканье. Руки статуй разъединились, порванные веревки с них полетели вниз, а всадники шарахнулись в стороны. И вовремя: на них в сопровождении противного металлического скрежета уже опускались гигантские орудия труда.
Взметнулись тучи пыли, разнесся звук, похожий на взрыв – это опустился молот. Раздался электрический треск и звон лопающихся струн – это порвались троллейбусные провода, за которые зацепился серп. Статуи медленно, не обращая внимания на неудавшихся пленителей, сбросили остатки веревок и, теряя на ходу огромные прямоугольники металла из ржавых тел, удалились боковой улицей.
– Ну, теперь держись, – прокричал пролетающий мимо гаишник. – Сейчас ордынцы рассердятся – начнут бесчинствовать! Чего изволите пожелать, ничего не изволите как хотите, пока... Спасайся, кто может!
– Эй, летун! – крикнул Дэн гаишнику. – Что за халатное отношение к обязанностям? В каменоломни захотелось? А волшебной палочкой махнуть не вариант, чтобы гражданам помочь?
– Так на живых я не могу! Если б они на мотоциклах были – я б махнул, – улетая, прокричал гаишник.
Тут Дэн нащупал в кармане рацию.
– Тьфу, совсем забыл! – произнес Дэн и достал из кармана «яйцо».
Самое время реализовать одну давнюю задумку. Он принялся спрашивать у торопящихся прохожих ручку и бумагу. Найти искомое удалось у одной испуганной женщины. Он присел на корточки и принялся лихорадочно писать. Затем достал рацию, подул в ее, не зная, на что нажимать в этом идеальной формы яйце.
– Эй, Волкоп, где ты? Прием! Тут полно нелегалов...
Тяжелая рука легла ему на плечо.
– Это не просто нелегалы, друг мой, – сказал Волкоп. – Это стихия.
– Фу, елки-моталки, никак не привыкну к таким появлениям, – вздрогнув, сказал Дэн. – Так их что – никак нельзя остановить?
– Я не вправе, – покачал головой Волкоп, доставая реализатор, -Черкизовская Орда – явление конечно, и опасное, и неприятное, но Дума, почему-то не принимает закон о выселении нарушителей. Был бы закон, а средства бы я нашел... А без закона никак нельзя!
– А что, Городская дума еще функционирует? – оживился Дэн.
– Я про Госдуму, – ответил Волкоп.
Договорить он не успел: на них с диким визгом понеслась группа всадников на своих сбитых коренастых лошадях.
«Нет, точно монголы», – подумалось Дэну.
Перепуганный народ еще сильнее вжался в стены.
Волкоп медленно поднял реализатор и громко монотонно заговорил:
– За нарушение правопорядка, административного законодательства, поставление в опасность жизни представителей власти, нарушители отправляются на сто первый километр...
Нервы у Дэна были крепкие, но даже ему пришлось покрыться испариной, глядя как десяток лошадей с седоками, готовых растоптать его в лепешку, полопались в воздухе в паре метров от него. Своим реализатором Волкоп владел безупречно.
Дэн набрал полную грудь воздуха и с криком бросился вперед.
– Стой! – крикнул Волкоп, на миг прекратив стрелять.
За эти пару секунд Дэн успел ловко запрыгнуть сзади на седло одному из «монголов». И в ту же секунду свалиться на асфальт.
Волкоп невозмутимо завершил серию выстрелов
Рядовой Бечменбеков стоял в карауле, курил и смотрел вдаль.
Он не видел Москвы, которая лежала перед ним. Он видел родные калмыцкие степи, стада сайгаков, и старую дедову юрту, в которой бывал еще мальчишкой. Он вспоминал, как впервые его посадили на коня, и как дед рассказывал ему о великом прошлом кочевых племен.
Грандиозные картины переселения народов проплывали у него перед глазами, чему в немалой степени способствовала папироса, набитая отнюдь не «беломоровским» табаком.
Поэтому солдат даже не удивился, когда на фоне его туманных мыслей из воздуха вырвался с десяток разъяренных всадников на резвых конях. Он не удивился – он пришел в восторг и радостно закричал что-то по-колмыцки.
...Сменить часового решились только тогда, когда он, приплясывая и напевая народные песни, расстрелял, наконец, в воздух весь боекомплект.
Всадников скоре задержал взвод десантников, патрулировавших местность на БТРе. Обыскав неизвестно откуда взявшихся наездников, у одного из них нашли странную записку...
– Закон нужен, – вздохнул Волкоп, зачехляя оружие.
Реализатор произвел должное воздействие, и Орда больше не приближалась. Люди расходились по сторонам, бурно обсуждая увиденное. Какой-то пожилой мужчина подошел к Волкопу и, прослезившись, щелкнул каблуками и козырнул. После чего сник и удалился. Еще какая-то бабулька отвешивала ему глубокие поклоны.
Страж порядка оставался равнодушным к этим проявлениям почтения.
– Так что, Орда бесчинствует, а на нее управы нет? – спросил Дэн.
– Да все дело-то в том, что их бесчинства вполне в рамках действующих законов, – вздохнул Волкоп. – Они ведь торговцы. А Орда – это кочующий рынок. Нельзя их так просто всех сразу выгнать. Связи у Орды немыслимые. Взять ту же Думу... Да и буйствуют они в основном, когда перекочевывают... А так – все беззакония в основном творятся у нее внутри. Не каждому дано это узнать, да это и к лучшему. Кто-то считает, что Орда даже полезна. Ведь в Орде можно найти любую вещь – если она существует в природе.
– Да? – прищурился Дэн. – Прямо-таки любую?
– По непроверенным данным, да, – ответил Волкоп. – Лично я ничего там не ищу. Кроме откровенных преступлений. Но все мои рейды регламентированы...
– А мои – нет, – сказал Дэн и подмигнул Волкопу. – Ну, я пошел!
Волкоп оценивающе посмотрел на Дэна и сказал:
– Желаю удачи, Игрок. Не забывай только про свою цель. Нам по-прежнему нужно найти Магистра. А поскольку он – не вещь, в этом Орда тебе не поможет...
Дэн кивнул. И решительно направился в ту сторону, где скакали, топтались на месте и водоворотами носились по кругу всадники.
–7-
Поезд унесся в темноту тоннеля, оставив Толика наедине с огромным пустым залом. Он направился к эскалатору, но могучая женщина в синей форме, выдвинувшись из стеклянной будки, преградила ему путь. промнымпусты заломоставив толика ились водоворотами всадники. вующих законов. расстрелял, наконец, в воздух весь боекомплек
– Игрок? Вот и жди на перроне, раз Игрок. Сейчас за тобой пожалуют, – сказала она таким тоном, что Толик не осмелился ее ослушаться.
Он побрел обратно. Впрочем, ждать ему не пришлось: из туннеля раздались мерные скрип и скрежет, и к перрону подкатила допотопная ржавая дрезина, движимая усилиями двух страдающих одышкой гномов.
– Эй, Игрок, сколько тебя ждать! – крикнули ему.
Толик хотел было ответить соответствующим образом на несправедливый упрек, но, глядя в покрытые испариной злые сморщенные лица, сказал только:
– Извините, не хотел вас задерживать.
Дрезина мерзко скрипела и постукивала на стыках рельсов, а Толик задумчиво рассматривал потертые макушки гномов. Неизвестно, почему этих существ назвали именно гномами. Видимо, сказалась традиция – называть так невысоких и морщинистых подземных жителей.
Толик ерзал на неудобной дырчатой железной скамейке, мучаясь скукой и тоскливой неопределенностью: «Куда я еду, зачем?»
– А куда мы едем? – спросил Толик.
– На штольни, – бросил в ответ один из гномов. – Что от безделья мучаешься? Садись, дергай за ручку.
Прикусив язык, Толик послушно полез меняться местами с гномом.
Толкание дрезины оказалось занятием на редкость утомительным. Впрочем, вскоре показался свет, гном дернул за тормоз, и дрезина со скрежетом съехала на боковую ветку.
И выкатилась в пугающее размерами пространство огромной пещеры.
– Ух, ты! – поразился Толик. – Я и не думал, что под Москвой такое есть! Офигительно!
– Да, уж, – хмыкнули, переглядываясь, гномы. – Просто здорово! Особенно для тех, кто на шахтах вкалывает.
– А что же здесь могут добывать? – поинтересовался Толик.
– Отстань! – отмахнулись гномы, – Наше дело тебя доставить. Остальное спрашивай у Бригадира. Он ждет тебя, дожидается.
– А где он, этот Бригадир?
– Да вон же! Видишь деревянный помост? Туда понимайся...
Толик кивнул и направился в сторону здоровенного помоста на толстых деревянных сваях.
Вокруг царило шумное движение. Суета каких-то огромных машин, гномов в синих комбинезонах и касках, редких здесь людей. Где-то долбили отбойные молотки, выли циркулярные пилы, трещала электросварка. Как говорится, работа кипела вовсю.
Помост оказался на краю обрыва. Подойдя ближе, Толик понял, что это не просто обрыв – это пропасть размером чуть ли не с Большой каньон, на дне которой вереницами движутся карьерные самосвалы, груженые породой поезда и много чего еще, что рассмотреть в пыли и при скудном освещении редких прожекторов было непросто.
– Во, дела! – сказал сам себе пораженный Толик, поднимаясь по скрипучим доскам на помост.
Бригадир оказался фигурой весьма колоритной.
Начать с того, что это был не вполне человек. Это был настоящий великан в рабочем комбинезоне соответствующего размера, только расшитым чуть ли не золотом и отдаленно напоминающем парадную дембельскую форму. Волосатые лапы были в огромных сверкающих перстнях, а белая строительная каска на голове больше напоминала колониальный английский шлем и была увенчана острием, словно у германского солдата времен Первой Мировой.
То, на чем с удобством расположился Бригадир, было смесью кресла истребителя и трона. Вокруг гирляндами висели здоровенные рации с длинными антеннами, мегафоны, валялись исчерченные листы ватмана. А еще на треноге стоял напоминающий разбухший бинокль мощный морской дальномер.
Стоит добавить, что сидел Бригадир во главе длинного деревянного стола, чем-то напоминающего часть строительных лесов. Стол этот обрывался прямо в пропасть. А уставлен он был так, словно во главе его сидел сам Людовик – «Король-солнце». И Бригадир, соответственно, кушал.
– А, Игрок! – восторженно зарычал великан. – Здоров! Проходи, садись, будь, как дома – ешь, пей! Заждались мы тебя! Как звать-то тебя?
– Т-толик...
– Садись, Толян! Не стесняйся! Мы, работяги, народ простой! Мы без церемоний любим! А ну, чего стал баран посреди дороги!!!
Последнее Бригадир проорал в рацию, глядя в бинокль куда-то вниз. Толик осторожно присел на край длинной деревянной лавки, что шла вдоль стола. При поразительном наборе яств, включающем дичь, икру и экзотические фрукты, на столе были только пластиковые тарелки, стаканчики, а так же одноразовые ножи с вилками.
– Да, ты – на БЕЛАЗе! – продолжал разоряться Бригадир. – Съезжай, говорят, с путей! Видишь, маневровый из-за тебя стоит! Вот дундук! Козел! Дибил недоразвитый! Молодчина!
Последнее, на этот раз, было адресовано Толику.
– Тяжело, друг мой, управлять таким огромным коллективом! – посетовал Бригадир. – Но ведь главное – это результат, верно?
– Ага, – согласился Толик, поглядывая на бутерброды с толстенным слоем черной икры. Сглотнулось.
– Ешь, не стесняйся! – радушно произнес Бригадир. – У нас как раз корпоративная вечеринка!
– А где остальные? – поинтересовался Толик, запихивая в рот бутерброд и протягивая рук за вторым.
– А остальные не придут, хе, хе – утробно захохотал Бригадир. – Это моя корпорация, моя вечеринка. Ты ж пришел? Вот и замечательно. Остальные путь работают. Нечего им расслабляться. Особенно каторжникам!
– А что вы тут добываете? – осмелев, спросил Толик. – Я думал, под Москвой только метро есть...
Великан снова засмеялся.
– Это только вы там наверху думаете, что под Москвой все время метро копают! Никакое это не метро!
– А что же? – спросил Толик, пытаясь засунуть в и без того набитый рот ломтик ананаса.
– Штольни! Штольни и шахты, дорогой товарищ! Это уж потом придумали их под метро использовать...
– И что же здесь можно найти? Что добывают – то? Уголь? Золото?
Бригадир хитро улыбнулся огромной небритой физиономией.
– Ну, а что можно добывать в Москве? Это же очевидно: Связи, Знакомства, Карьеру, Славу! Ну и Понты, конечно, – но это уже и вовсе дешевый товар...
– Как это можно под землей добывать э... связи? – усомнился Толик.
– А ты разве не слышал поговорку – «хоть из-под земли достану»! Или «землю рыть буду, но сделаю»!
– Но...
Бригадир склонился над столом и заговорщецки произнес:
– Да в Москве земля пропитана Известностью, Связями и Карьерой! Вся трудность – отделить Славу от Тщеславия, а Связи от Понтов! Ох, и Связи здесь попадаются, я тебе скажу! Но много пустой породы приходится перерабатывать. Поэтому метро под Москвой все время будет расти и расти...
Толик помолчал, переваривая услышанное. Да, добыть хорошие связи не просто. Ради этого стоит погонять туда-сюда десяток карьерных самосвалов.
– А что добывают в этом котловане? Он же вообще огромный, и на метро не больно похож...
– Да, – согласился Бригадир. – Это нечто новенькое. Это мы по спецзаказу работаем – новый проект. Копать приходится глубоко – ищем Национальную идею. Вряд ли найдем, конечно, но заказчик неплохо платит...
Толик промолчал. Он слишком смутно представлял себе, что такое национальная идея.
– Вообще-то раньше тут было богатое открытое месторождение. Прямо экскаваторами черпали Ум, Честь и Совесть нашей эпохи. Но когда нефть нашли в Персидском заливе, Ум, Честь и Совесть как-то резко упали в цене. Нерентабельно их добывать стало. Нету рынка. Не нужны они никому.
– Ну, – осторожно заговори Толик, отодвигая тарелку. – Я думаю, меня не шахты рыть позвали? Я все-таки Игрок...
– Нет конечно... Куда, куда сваливаете, ослы! Кто разгребать за вами это будет?
Толик пережидал, пока смолкнет рев мегафона. В конце не вполне благозвучной речи Бригадира мегафон в сердцах был отправлен в пропасть.
– Так вот, – успокоившись, продолжил Бригадир. – Тебя позвали совсем для другого. Честно говоря, и не звали тебя вовсе. Просто узнали, что по ходу Игры ты окажешься у нас – и сразу же родилась к тебе одна просьбочка...
Великан как-то вдруг неожиданно засмущался, заерзал на месте. И сменил свой бодрый тон на заискивающий.
– Э-э-э... Видишь ли... У нас тут проблемка. Нас хотят заставить взять на работу нелегалов. А у нас тут такое сырье ценное – Связи, Карьера, Престиж! Мало ли, с кем эта лимита захочет завести Связи! И Престижа не напасешься на всех голодранцев. Ты знаешь, какие у нас заказчики? Фамилии страшно в слух произносить! А тут – Игра. И скинули нам на отработку собственных грешков целую кучу народа, которую неизвестно, куда приткнуть! Мало того, что рабочие жалуются: зарплаты-то сбиваются – а куда деваться! Так у нас тут еще междоусобицы чего доброго начнутся. Волкоп заходить станет, вопросы дурацкие задавать начнет: «а куда делось столько-то Престижа, где столько-то тонн Авторитета, откуда у вас такие Связи?»... И ведь с ним не поговоришь по-человечески, он ведь законник, едрить его за ногу, дай бог, чтобы не услышал...
В общем, к тебе просьба: ты человек в Волшебной Москве авторитетный – Игрок! Так не в службу, а в дружбу – сходи в Госдуму, а? Пусть окончательно запретят в Волшебной Москве жить без регистрации! Совсем запретят! Тогда мы тихонечко и на законных основаниях всю нечисть отсюда препроводим на свежий воздух...
– Так... Я и сам без регистрации – пробормотал Толик.
– Так тебе-то я сделаю!!! – выпучив глаза, зашептал Бригадир. – Самую надежную регистрацию, всем регистрациям регистрацию, какой ни у кого нет! Не пожалею килограмма самого отборного Эксклюзива! Ты думаешь, я зря тут на Связях сижу? Еще и тебе Связей отсыплю! И Престижа с Авторитетом! И еще кое-чего!
– А кто меня в этой Думе слушать-то станет? – хмыкнул Толик. – Я же вообще – бродяга!
– Э, мил человек! Слушать будут, поверь! Кто в здравом уме Игрока сейчас слушать не будет? И вот еще что... Тебе передать просили. Заверили, что ты поймешь...
Бригадир огляделся по сторонам и через стол кинул Толику конверт. Он раскрыл его и увидел то, что и ожидал увидеть.
Еще один «пазлик».
– Это тебе. В знак того, что ты здесь не случайно. Сказали – сам знаешь от кого...
Толик аккуратно положил вторую Часть целого к первой.
– И еще, – сказал Бригадир и хихикнул. – Не знаю, зачем это кому понадобилось, но попросили спрятать и отдать тебе одну вещь...
И он с грохотом поставил на стол прямоугольный булыжник, от чего вся снедь лихо подпрыгнула.
– Знаешь, что это?
– Н-нет...
– И мы не знаем. Забирай.
– Мне это надо с собой тащить? Он же тяжеленный...
– Не волнуйся. Я тебе дам гномовский рюкзак – полезная вещь в работе старателя, в нем все кажется в десять раз легче...
Толик только пожал плечами.
Они еще посидели с Бригадиром, обсуждая детали, даже пива попили заодно.
В общем, Бригадир, хоть и страшен был наружностью, Толику понравился. Он испытывал сильное уважение и даже некоторую завись к людям дела. Может, потому, что сам толком ни к какому делу так и не успел примкнуть, оставаясь никчемным бродягой. И это поручение Бригадира при всей его сомнительности теперь вызывало в Толике неизведанные ранее чувства гордости и ответственности. Хотя мысль о том, что он будет на стороне, противоположной братьсям-бродягам, несколько колола душу.
Толику действительно дали небольшой вещмешок из толстого брезента, куда запихнули подарочный булыжник. Тот и впрямь стал почти невесомым. Хотя по-прежнему Толику оставалось непонятным, зачем ему тащить на себе этот камень? Но раз Магистр сказал (а Толик не сомневался, что таинственным заказчиком был именно Магистр правил – «пазлик» тому свидетельство), раз Магистр сказал, значит так надо...
На прощанье Бригадир послал Толика в литейные мастерские – за пропуском в Думу. Туда и направился несколько ошарашенный Толик.
– Здрасьте, – с порога громко сказал он, заглядывая в дымный смрад двери под облезлой табличкой «Литейная».
– Заходи, коль не шутишь, – отозвались из глубины.
Толик вошел и, не без труда протолкнувшись среди тесно наставленных железных ящиков, оказался в тесной каморке мастерской. Внезапно что-то вспыхнуло и забулькало. Толик зашипел от рези в глазах и отгородился рукой: откуда-то полилась пышущая жаром и нестерпимо яркая струя металла.
Возле тигля с бурлящим металлом водился совсем уж сморщенный гном, чем-то напоминающий Йоду из «Звездных войн».
– Э... – засомневался Толик. – Не знаю, туда ли я вообще попал. Мне пропуск нужен.
– Ну, если пропуск – тогда к нам, – не отвлекаясь от работы, ответил гном, – Один момент!
Металл из тигля полился в то, что по предположению Толика было глиняной формой. Не долго дожидаясь, Гном столкнул форму на пол, и та раскололась, оставив на полу пышущую жаром, но самую обыкновенную двухпудовую гирю.
С помощью электрической лебедки, зацепив гирю крюком за ручку, гном поднял ее и опустил в большой чан с водой. Вода закипела, и в мастерской стало влажно, как в бане.
– Спортинвентарь делаете? – поинтересовался Толик, глядя на ряды гирь разного размера, стоящие на полу и полках вдоль стены. – Гантели, гири?
Гном усмехнулся и вытер пот со лба широкой рукавицей.
– Какие ж это, едрен-батон, гири? – сказал он. – Это – Груз ответственности. Сопутствующий товар. Без него запрещается сбывать Власть в чистом виде.
Толик с сомнением посмотрел на гири. Самые обыкновенные гири.
– Хотя, – подмигнув, продолжил мастер. – Если Власти берут много, этот груз очень просто спихнуть другому. При известной сноровке, разумеется...
– Ну да, ну да, – нечего толком не поняв, ответил Толик. – Так мне пропуск нужен. В Госдуму.
– Ого, – с уважением сказал гном. – Это серьезно! Придется минут двадцать делать.
– Ничего, я подожду, – скромно ответил Толик и присел на массивную табуретку, что нашлась в углу.
– А что б не скучали – леденцов отведайте, – вежливо предложил гном. – Я их отливаю, как хобби. Не смущайтесь, что они такие тяжелые – это не металл. Это Столичный пафос. Чистейшей пробы.
Толик с трудом поднял с тарелки, что стояла на верстаке рядом с табуреткой, прозрачного «петушка» на металлической палочке. И с подозрением лизнул. Оказалось недурственно...
Странное дело, попробовав этого самого Пафоса, Толик вдруг ощутил, что нет большего счастья, чем жить внутри Садового кольца. Мир для него вдруг сузился до границ МКАД, зато внутренность города наполнилась невероятно плотным содержанием.
– Москва – это круто, – сказал Толик и лизнул петушка еще раз. – Ненавижу лимиту!.. Она всю картину портит. Ведь мы – элита, мы – центр, мы – основа российской цивилизации, на нас все держится...
