Текст книги "Мой зомби (СИ)"

Автор книги: Владислав Выставной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мой зомби

1

– Приведи мне зомби, – сказал Док.

Так и сказал: приведи. Живого. Если только их можно считать живыми. И вот я сижу под древней стеной и не знаю, что делать.

У меня в руках ППШ. Старый добрый пистолет-пулемет с барабанным магазином на 71 патрон. На Западе считают, что это от дикости мы извлекли на свет древние машинки. Чушь. Чистая прагматика: против зомби нет оружия лучше. Емкий магазин и высокое останавливающее действие пули – вот в чем тут дело. Схватки с этими тварями, как прав ило, внезапны и происходят на близких расстояниях, так что преимуществ у АК мало. Да и носить с собой запас пистолетных патронов куда легче, чем магазины «калашникова». Спору нет, пуля от «калаша» прошивает зомби насквозь. Да толку? Один знакомый иностранец, которого черт занес в наши широты, пялясь на мой ППШ, поинтересовался: а где, мол, ваши знаменитые Т-34? Оказывается, «за бугром» всерьез считают, что мы здесь рассекаем на таких раритетах. Им в голову не приходит, что, чем надрываться-стаскивать с постаментов гусеничных динозавров, проще залить любой горючей жидкости в бак самого обыкновенного Т-90 или, на худой конец, Т-72, которые местами стоят у нас до горизонта. В общем, полную чушь несут про русских. Как обычно: раньше – из-за идеологии, теперь – от недостатка информации.

Именно поэтому я пишу этот отчет. Я не мастер такого рода писанины, так что иногда мой отчет больше напоминает дневник. Слишком много субъективного, эмоций и прочего хлама. С другой сто роны, как понять происходящее, не пропустив через себя?

…Пришлось отвлечься. Несколько зомби умудрились перелезть через стену. Я едва сумел их заметить: эти были в черных монашеских одеждах и попросту сливались с зимним небом. Наверное, оттого их медленное приближение заставило меня оцепенеть от ужаса. Может, я уже начинаю бредить наяву, но один из них, глядя на меня, перекрестился.

У меня сдали нервы. Док хотел живого зомби, но я не выдержал. Двоих положил там же. За одним пришлось погоняться: он норовил притаиться в завалах ржавого хлама, чтобы потом наброситься, когда этого меньше всего ждешь. Такая сообразительность у мертвяка мне не понравилась. Эти шустрые были из монахов, знавших местность на уровне рефлексов. Нельзя им давать возможность спрятаться. На всякий случай облил тела кислотой из канистры – бывали случаи, когда не помогала даже пуля в голову и расслабившегося стрелка убивала тварь с дыркой во лбу. Это все проклятая пожарная л естница с той стороны. Когда ее ставили, никто не думал, что дело обернется таким образом. Убрать ее мешают живые трупы, разгуливающие по соседству. Большинству из них, слава богу, не хватает ума последовать примеру самых сообразительных. Сам же я не хочу показывать им путь к пище.

Пока трупы дымятся и растворяются, я возвращаюсь к отчету. Это не моя идея – заполнять корявым почерком пожелтевшие страницы.

Это все Док.

Изначально моя задача – обеспечение безопасности работы научной группы. Все было очень серьезно: специальное задание правительства, неограниченные ресурсы, оружие, оборудование, транспорт, «зеленый свет» во все запретные зоны. Власть имущим отчего-то кажется, что специальным постановлением с большой печатью можно решить любую проблему.

Какая чушь. Все пошло не по плану. Нет ее больше, научной группы. Один Док остался да я. По уму надо было бросать все и сматываться из этих проклятых ме ст. Даже самый матерый охотник на зомби понимает: в одиночку или на пару здесь ловить нечего.

Но Док не из таких. Он из тех, кто считает, что в ответе за спасение мира. И все бы ничего, да только своей непробиваемой уверенностью он способен заразить всех вокруг. Как те самые зомби, через укус или заражение крови делающие из людей себе подобных. Вот и меня Док цапнул за какое-то место в душе, и теперь я бреду за ним с совершенно непонятной мне покорностью.

Мой Зомби – так я зову его. Док думает, что в шутку.

Вообще, с чувством юмора у меня все в порядке. По крайней мере было когда-то. Даже прозвище у меня забавное – Маус. Оно пришло со мной словно из прошлой жизни. Той самой, когда казалось, что самое страшное место на земле – это Чернобыльская Зона отчуждения, и хуже уже быть не может. Как мы заблуждались. В те светлые времена и зомби-то встретить можно было только далеко в глубине Периметра.

2

Нас высадили ночью. Это после я узнал, что была ночь: здесь, посреди Белого моря солнце круглосуточно скребло горизонт, наливаясь кровавым волдырем, не прекращая размеренного движения по кругу. И солнце здесь было похоже на зомби.

Нам говорили: Соловецкие острова – самое безопасное место на планете. Именно потому здесь и устроили лабораторию по изучению этих тварей. Предполагалось, что зомби не смогут ни проникнуть на острова, ни бежать от изучающих их ученых.

Я думаю, те, кто прислал нас, больше боялись, что отсюда сбежим мы. Я понял это сразу, глядя на древние монастырские стены, изъеденные временем, покрытые клочьями лишайника. Вид этой крепости заставляет сердце сжиматься. Здесь все пропитано тюремным духом, ужасом, смертью. Этот остров по сути своей – тюрьма, словно сама природа создала это место для изгнания. Мрачные леса, торфяники, камни – все здесь перемешано с человеческими к остями. Царская ссылка, советские концентрационные лагеря, а теперь и мы. Вся эта суровая северная красота ни на миг не дает усомниться: бежать отсюда некуда.

Но тогда никто ничего не понял. Команда была полна энтузиазма. Ученые всерьез верили, что смогут быстро разобраться с проблемой. С корабля активно сгружали оборудование – самое дорогое и современное, какое все еще можно найти. И еще – безликие контейнеры с материалом для научных экспериментов. С зомби. До Большого Соловецкого острова тогда еще не добралась эта двуногая смерть.

Мы привезли ее сами.

С первого дня в лаборатории закипела работа. Ученые работали на износ, практически круглосуточно, сменяя друг друга перед длинными лабораторными столами. Белые ночи, казалось, нарочно не давали спецам расслабиться ни на минуту.

Не знаю почему, но все это с самого начала казалось мне самообманом.

Уж я-то повидал зомби и знаю, что от них нет спасения. Никакая это не эпидемия, и не болезнь вовсе. Это проклятье. То ли последнее предупреждение, то ли приговор всему человечеству. Конечно, едва я заикнулся об этом Доку, он послал меня куда подальше вместе с моими «сталкерскими суевериями». Ну да, конечно. Суеверия. Только я знаю, что есть ситуации, когда единственным спасением остаются такие вот суеверия. Дальнейшие события только укрепили меня в моих убеждениях.

С самого начала у нас не сложилось с местными. До нас здесь всем заправляли монахи. Оно, наверное, и правильно: вся эта земля с древности была облагорожена ими, вырвана из холодных лап Белого моря. Мы были здесь чужаками. Но дело даже не в том. Странно говорить об этом, но послушники заявили нам прямо и недвусмысленно: вы, мол, сами того не зная, служите Сатане. Помнится, даже Док поначалу немного опешил. А потом начал оправдываться в том же стиле: мол, как же так, ведь мы, напротив, пытаемся победить болезнь, а стало быть, служим добр у! Монахи лишь качали головами в своих черных шапках и твердили: как бы не так. Вы, мол, слепы и не видите, что сами потворствуете приближению Апокалипсиса.

Я тоже не понимал, о чем говорят эти люди. Но посещая лаборатории, невольно ежился. Все это и вправду напоминало ад. В боксах, за толстыми стеклами бесновались зомби. Этот «материал» беспрестанно подвергался опытам. Их кололи какими-то препаратами, облучали радиацией и электромагнитным излучением, били током, брали на анализ образцы мертвой черной крови и тканей. Ученые в своих красных костюмах биологической защиты вызывали самые неприятные ассоциации.

Говорят, зомби ничего не чувствуют. Но я слышал их крики, переходящие в рев. И в этих звуках мне чудилась нестерпимая боль. Я никогда не испытывал жалости к ожившим трупам. Но в этих лабораториях впервые усомнился в правильности выбранного нами пути. Ведь это люди, несчастные люди, будто загнанные в персональный ад между подлинной жизнью и окончательной смертью. Я за то, чтобы обрывать их мучения выстрелом в голову. Но никакие благие цели не оправдывают экспериментов над теми, кто, возможно, все еще сохранил остатки человеческих чувств.

3

Первый «звоночек» случился, когда прервалась связь с Большой землей. Мы решили тогда, что это простой технический сбой. Но когда связь не наладилась и спустя трое суток, стали готовиться к худшему. Под худшим мы понимали возможность зимовки на Соловках без какой-либо связи с внешним миром. Перспектива не очень приятная, но и не смертельная: запасов у нас было предостаточно.

Только вот ученые начали сетовать на недостаток материала. Они его, видите ли, израсходовали на опыты. В лабораториях успели покромсать на части всех привезенных зомби. Не знаю, мо жет, так и должно происходить при форсировании научных изысканий, только становилось непонятно, что делать теперь, без связи с Большой землей, когда невозможно вызвать ни самолет, ни корабль? Док лично просил меня раздобыть зомби, а я лишь тупо улыбался в ответ. Откуда им здесь взяться?

Еще мне запомнилось туманное предложение его заместителя: устроить как-то так, чтобы кто-то из местных «спонтанно заразился». Он так и выразился – «спонтанно». Чрезвычайно корректно выразился, я бы сказал. А то, мол, вся работа стоит.

Тогда я подумал, что он шутит.

Короткое северное лето закончилось, на острова надвигался холод и зимний мрак. Ученые не боялись наступления холодов, их беспокоила лишь перспектива остановки работ вследствие недостатка подопытных. А ведь, по словам Дока, научные изыскания вот-вот должны были дать результаты.

Я, конечно, не специалист, но, по-моему, все ученые – психи. У меня было ощущени е, что они забыли уже, ради чего прибыли на эти острова. Вряд ли их так интересовало спасение человечества, как сам факт открытия и научный приоритет. Все-таки избыток интеллекта – такая же патология, как и его отсутствие.

Но вскоре всем нам стало не до открытий.

Они пришли прямо из-под воды. Я просто не хотел верить в лихорадочные доклады бойцов. Пока не увидел сам.

Мы вышли на берег. Была морозная ночь, пальцы примерзали к спусковым крючкам автоматов. Луч мощного прожектора с монастырской стены обшаривал поверхность моря. Берег уже подернулся тонкой ледяной коркой, в отдалении по волнам позли первые льдины.

И тут лед начал вспухать и лопаться, будто кто-то взрывал в глубине динамитные шашки. А затем, посреди этих «прорубей» и проплешин начали медленно подниматься темные фигуры. Переохлаждение, наверное, действует и на зомби – оттого первые их движения были заторможенными, будто в замедленной съемк е. Никогда не видел ничего более жуткого и… удивительного. Я просто не мог оторвать взгляда от этого зрелища: десятки зомби неторопливо распрямлялись среди льдин и так же медленно, в полной тишине выходили на берег.

Первую волну мы положили там же. Мне даже в голову не пришло, что ученым они могут понадобиться живьем – настолько сильно было потрясение от увиденного. Помню, как я молча вдавил спусковой крючок и услышал, что товарищи сделали то же самое. Потом мы в полной тишине шли вдоль линии прибоя, добивая тварей одиночными в голову.

От этого немного полегчало.

Но все только начиналось.

Первые подозрения у меня возникли тогда же. В одном из убитых зомби я узнал лесника с соседнего, Анзерского острова. Вскоре ребята доложили, что месяц назад видели моторную лодку, ходившую на Анзер. Что их удивило: в лодку погрузили пластиковый мешок – похоже, что с телом. У нас как раз оставался последний «опытный » зомби. А командовал всем заместитель руководителя проекта собственной персоной.

Что характерно, через пару недель работа в лабораториях закипела с удвоенной энергией: откуда-то появился «свежий» материал. Тогда я не придал этому значения. Мало ли, может, нашелся забытый контейнер с живыми мертвяками.

Но теперь нервы у меня сдали. Я впервые открыто сцепился с Доком. Криков и угроз было много. Я быстро убедился, что Док не в курсе происходящего. Пришлось как следует потрясти заместителя.

Тогда-то и открылась правда, от которой даже у меня, повидавшего много всякого дерьма, сделались ватными ноги.

Эти ученые-маньяки тайком от меня и от собственного руководства решили устроить на соседнем, отделенном широким проливом, острове заповедник дармового «материала» для опытов. С этой целью они самым циничным образом заразили там кого-то из местных (для чего и понадобился перевезенный туда зомби). Разумеется, зараженный вскоре сам стал ходячим мертвяком и принялся бросаться на ничего не подозревавших соседей. Немногочисленное местное население было перезаражено почти мгновенно, и у научников появилась обильная материальная база для их чертовых опытов.

Только они, кретины, не учли, что эти твари, оказывается, могут спокойно передвигаться по дну ледяного моря. Пересечь узкий пролив от Анзера до Большого Соловецкого им не составило труда. Тем более что сюда их влекло то единственное чувство, что все еще роднит их с людьми.

Голод.

4

Осмотрев территорию монастыря, возвращаюсь в лабораторию. Сажусь на хлипкий лабораторный стул, наблюдаю.

Док работает неистово, бешено, словно соревнуется на скорость с невидимым оппонентом. Я помогаю по мере сил, но моя помощь выглядит жалко. Ведь я ни ч ерта не понимаю в этих формулах, в действии химических реагентов, в микроскопах и центрифугах, в чашках Петри, компьютерах, строящих модели ДНК. А он бросается на все сразу, пытаясь в одиночку справиться с работой всей погибшей группы.

Мне жутко об этом думать, но Док все больше становится похожим на тех, кого изучает. Он работает без перерывов, без сна, почти не ест. Словно своей работой он пытается заглушить в себе чувство вины. Я-то понимаю, что никакой вины за Доком нет и в помине, да только этот человек устроен иначе. Он считает, что в ответе за всех, кто работал под его началом и сгинул, сожранный заживо или же ставший одним из НИХ.

Я пытаюсь говорить с ним, шутить, но он словно не слышит.

5

…Все случилось настолько неожиданно и дико, что у нас просто не было шансов. Да, мы знали, что из моря могут вылезти зомби. Да, мы начали готовиться к возможному вторжению. Оружия и боеприпасов у нас было достаточно. Подчиненная мне группа боевого охранения состояла из двадцати опытных бойцов, прошедших горячие точки. Некоторые были из бывших сталкеров.

Но к этому невозможно подготовиться.

Я помню, как все началось. Переговариваясь по рации, я обходил посты. В стены монастыря спешно эвакуировалось немногочисленное население близлежащего поселка. Когда здесь была создана лаборатория, почти всех местных вывезли на материк, включая большинство послушников. Но кто-то остался, и сейчас мы не могли им отказать в защите.

Теперь монахи спокойно, без особой паники организовывали перепуганных мирян, распределяя их по зданиям. С монахами нам вообще повезло. Трудно найти более дисциплинированных помощников. Только Док сетовал на то, что они упорно отказываются идти в лаборанты, считая работу ученых сатанинской забавой. Мне было проще договориться с ними: все, что касалось организа ции быта и безопасности мирян, монахи выполняли ответственно и четко.

Вот и тогда ко мне подошел собственнолично отец игумен, собираясь, по его словам, сообщить что-то важное. Я остановился, ожидая, что скажет настоятель. Тот явно волновался, лицо его дергалось, руки дрожали, и я понял, что дело серьезное. Никогда я не видел этого человека таким взволнованным.

– Они… – пробормотал он. Помотал головой, – Мы все… Понимаешь? О Господи…

Игумен обхватил руками голову, затрясся. Я подошел ближе, протянул руку, пытаясь его успокоить:

– Что случилось, батюшка?

И замер как вкопанный.

Есть у меня такое свойство. Почти животная чуйка. Опасность я словно кожей чувствую. Я еще не понял, в чем дело, но адреналин уже прыснул в кровь, и я физически ощутил, как расширяются у меня зрачки.

И тут же рация взорвалась воплями:

– О черт! Ты видел?!

– Третий, третий – сзади!

– Ты его видишь?! Огонь!

– Всем тревога! «Зет, зет, зет»!

– Они здесь! Эти твари внутри!

– Я пятый, нужна помощь!!!

Судорожно загрохотал чей-то ППШ, обрывисто захаркали пистолеты. Завизжала какая-то женщина. И тут же словно какой-то переключатель щелкнул в голове у игумена. И когда тот поднял на меня взгляд, в нем уже не было ничего человеческого.

Я продолжал стоять в оцепенении, не в силах осознать происходящее. Я никогда такого не видел и даже представить не мог, насколько это страшно. Только что передо мной стоял знакомый мне человек, тот, с которым не раз приходилось общаться, который внушал мне уважение и даже какой-то трепет.

Теперь я смотрел в глаза чудовищу.

Еще секунда – и настоятель с гортанным рыком бросился на меня. На бок отбросило тяжелый темный крест на цепи, из широких рукавов рясы торчали скрюченные пальцы, и эти пальцы тянулись теперь к моему горлу. Я едва успел уклониться от этих хватких пальцев и успел заметить на запястье священника красноватый след от укуса.

Этот след с кровавыми подтеками быстро привел меня в чувство. Передо мной больше не было игумена. Был злобный, вновь обращенный зомби. ППШ сам оказался на уровне глаз. Поверх прицельной планки я видел бессмысленный взгляд, оскаленный рот и всклокоченную бороду, забрызганную пенной слюной.

– Прости, отец, – зачем-то сказал я. И всадил одиночный ему между глаз.

На этом любезности кончились. Я с трудом взял себя в руки. Просто потому, что не ожидал столь внезапного и стремительного нападения изнутри. Эти зомби не были похожи на тех, которых мне доводилось встречать раньше. Эти были стремительны, агрессивны, невероятно злобны. Человек, укушенный подобной тварью, становился таким же буквально чере з несколько минут. Это казалось невероятным, как в каком-то сюрреалистическом фильме.

Это уже после Док предположил, что повышенная скорость заражения была вызвана тем, что зараза пошла от «подопытного» зомби, облученного на стендах и нашпигованного экспериментальными препаратами. Возможно, укушенные люди даже не успевали стать настоящими «ходячими мертвецами» – поначалу просто наступало какое-то моментальное помрачение сознания, сопряженное с дикой агрессией. И лишь потом – смерть и жуткое «воскрешение» в виде самых обыкновенных зомби.

Даже те, кто так необдуманно заразил местных, не могли предположить такого поворота – что обычно медлительные и неторопливые зомби обернутся настолько агрессивными монстрами. Если бы в тот момент мне попался под руку этот подонок-заместитель, я застрелил бы его в первую очередь.

Но к тому времени он был уже мертв, и его пытливый научный мозг с аппетитом пожирали взбесившиеся монахи.

…Бойня продолжалась недолго. Мы не ожидали такого удара изнутри, и наша оборона рухнула. Мои бойцы высаживали в нападавших магазин – и попросту не успевали перезарядить оружие. Так погибло большинство наших. Ворвавшись в лабораторные здания, новоявленные зомби ловили, кусали и разрывали участников научной группы. И вскоре некоторые из них присоединялись к озверевшей толпе.

Дольше всех держался Саня Джокер. Со своим пулеметом он закрепился на одной из монастырских башен. Эфир заполняли его вопли, безумный смех вперемешку с матюками. А потом и они смолкли. Я пытался помочь, но не мог вырваться – меня загнали в узкую щель, выбитую в стене под камнями. Сначала думал, мне крышка – перед глазами мелькали тянущиеся ко мне руки, скрюченные пальцы с ногтями, под которыми скопилась кровь и содранная кожа. Несколько нападавших я уложил одиночными, прямо перед собой, – образовалось что-то вроде барьера из трупов. Так и лежал какое-то время, отчаянно и бессмыс ленно крича что-то в рацию. Из обрывистых переговоров понял, что Леха Турист пытается открыть ворота. Я орал в ответ что-то невразумительное, мол, «нельзя открывать ворота! Они ворвутся и раздавят нас!»

И только потом услышал: активность нападавших поутихла. С трудом растолкав тела, выбрался наружу. Кто-то бросился на меня слева, и я, не глядя, снес ему выстрелом полчерепа. Перед распахнутыми воротами остановился. Понял: Леха хотел выпустить разбушевавшихся тварей. И этот замысел ему удался. Только самого Лехи я больше не видел.

На каком-то автопилоте я запер ворота: опасность теперь переместилась на ту сторону. Долго бродил меж стен, пытаясь отыскать выживших. Но видел одни лишь трупы.

6

Док спасся чудом. И еще большее чудо – то, что я нашел его живым. Он умудрился втиснуться в здоровенны й автоклав и захлопнуть за собой дверцу. Тупые зомби не смогли его выдернуть оттуда. Но и Док не сумел бы выбраться самостоятельно и так бы умер, наверное, задохнувшись внутри, если бы вовремя не подоспел я. До меня донеслись его вялые постукивания, и, подскочив к массивному железному шкафу, я дернул рукоятку.

Безжизненной куклой Док вывалился мне в руки.

Наверное, никогда я не был так счастлив. Ведь еще минуту назад я считал себя единственным, кто остался в живых. Не очень приятная мысль посреди затерянного в море острова, заселенного одними лишь злобными зомби.

Радость быстро прошла. Лаборатория была разгромлена, кругом лежали обезображенные трупы сотрудников – те, что не годились даже в зомби. Все было заляпано кровью.

Док не обращал внимания на кровь. Едва придя в себя, он принялся собирать уцелевшее оборудование, склянки с препаратами, пытался запустить один компьютер, другой. Долго не выходило . Наконец тяжелый армейский ноутбук в прорезиненном корпусе заработал. Мягко пропело приветствие, лицо Дока осветило синевой экрана.

– Приведи мне зомби, – сказал вдруг Док. – Живого.

Я оторопел. Легко сказать – приведи. Убить – это пожалуйста. А как его тащить, если тот вдруг не захочет? А что не захочет – это к гадалке не ходи. И главное – зомби не бродят в одиночку. Как вы себе представляете – отбить эту тварь от стада?

– Я, кажется, нашел кое-какие ответы, – Док пристально посмотрел на меня. Глаза у него были покрасневшие, веки припухшие, и взгляд какой-то отчаянный. – Вакцина. Средство против зомби, понимаешь?

– Вы придумали, как их лечить? – с недоверием поинтересовался я.

– Зомби по своей сути мертвы, – спокойно сказал Док. – От смерти пока нет вакцины. Но можно найти вакцину от того, что делает человека зомб… – он показал пробирку с какой-то светлой жидкостью. – Это не спасет от смерти. Но спасет от заражения. Более того, если распылить это вещество в воздухе, оно прикончит и зомби. Но нужна еще одна серия экспериментов. Приведи мне зомби.

Я задумался. Что и говорить, было над чем подумать. «Средство от зомби». Хороший стимул, чтобы полезть даже в пекло. Теперь, как никогда, мне хотелось очистить Землю от этой заразы. Чтобы знать, что ребята погибли не зря. Что у нас еще есть шансы на этой планете.

7

Поймать «живого» мертвяка – это, я вам скажу, задача. Обычно этим занимается специально подготовленная группа. Тут главное, чтобы на одного зомби приходилось не менее троих крепких парней. Эти твари всегда сильней, чем кажутся на вид, и всегда есть опасность попасть под укус. А это – почти гарантированное заражение. Потому одному из ловцов всегда приходится работать приманкой, отвлекая внимание твари. Ну а двум другим остается подкрасться сзади и накинуть на голову сеть или мешок. После чего добычу надо сбить с ног и как следует стянуть металлическим или капроновым тросом. Потом закинуть тело в грузовик, желательно с закрытым металлическим грузовым отсеком, и быстро уматывать с места «охоты». Как-то так. Да, забыл еще: все это время кто-то должен прикрывать группу от других зомби, обычно болтающихся поблизости.

Все это мне не походило. Ведь и прикрытием, и ловцом, и приманкой должен быть я один. Единственное, что мне дало бы преимущество перед толпой ходячих мертвецов, это скорость.

Я огляделся. На территории монастыря было несколько служебных машин. Три лабораторных джипа, два пикапа охраны, бензовоз и пожарный ЗИЛ. Полноприводный пикап на первый взгляд выглядел предпочтительнее. Низкий кузов словно специально создан для погрузки пойманных зомби.

Но взгляд мой остановился на огненно-красном ЗИЛе.

Все произошло быстро, я даже не успел испугаться. «Пожарка» с ревом вылетела за пределы ворот. И сразу же ворвалась в самую гущу зомби. Те словно ждали меня и бросились навстречу как быки на красную тряпку. Пожалуй, это даже хорошо: мне удалось отвлечь толпу от распахнутых ворот. Машина подпрыгнула на сбитых с ног телах, меня швырнуло в потолок, об дверь. Срывая сцепление и рвя коробку передач, я немного оторвался и вышел «на боевой разворот».

В памяти возникла картина: заторможенные, вялые после ледяной воды зомби. Я всерьез рассчитывал, что в этом есть какая-то закономерность. С другой стороны, было морозно, все вокруг припорошено снегом, и я молил бога, чтобы вода в пожарных баках не превратилась в лед. Вроде бы пожарные льют в нее антифриз…

Оставив сомнения, я врубил насосы и ухватился за рукоятку управления лафетным пожарным стволом. Машина содрогнулась от какого-того внутреннего движения, затряслась, завыла…

Через сте кло кабины я видел приближающуюся толпу. Казалось, это просто местные жители вышли на гулянья или крестный ход. Только вот одинаковая нелепая походка, рваные движения и пустые взгляды возвращали к реальности.

Это не люди.

Закрепленный на крыше пожарный ствол обильно сплюнул, закашлялся – и разрядился тугой водяной струей. Я дернул рукоятку, направляя поток. Струя врезалась в толпу, валя мертвяков с ног. Зомби неловко барахтались в жиже из снега и воды, подняться им было непросто. Я не смог сдержать довольного оскала: моя задумка работала.

Но главный замысел состоял в другом. Слегка охладив толпу, я выделил себе одинокую фигуру, только направлявшуюся в сторону событий. Объехав место общей свалки широким полукругом и не переставая укладывать тех, кто все еще пытался подняться, я подкатил к одинокому зомби.

Это была женщина. Черт возьми, это была наша сотрудница. На ней мешком висел разорванный лаборат орный халат, заляпанный бурыми пятнами. Что-то мне подсказало: это не лучший выбор. Но вода в баках подходила к концу, охлаждать пыл толпы было уже нечем. Стиснув зубы, я направил поток в эту хрупкую фигурку.

И оказался прав. Ледяная вода немного снижала агрессивность этих тварей. Я успел крепко обмотать бывшую сотрудницу пожарным шлангом, прежде чем та вновь зарычала и задергалась в характерном остервенении. Не скрою, мне было не по себе слышать эти звуки и ощущать яростные попытки вырваться в кабине у себя за спиной. Только ворвавшись на территорию монастыря, вывалившись наружу, судорожно захлопнув ворота и заклинив их массивной балкой, я смог немного перевести дух. Через полминуты толпа была уже здесь, и створки ворот содрогнулись под тупыми ударами с той стороны.

Но это уже не имело значения.

8

Лучше бы я этого не видел. Док долго смотрел на связанную женщину, в которой не осталось ничего человеческого. Но он не видел в ней зомби.

– Эмма? – дрогнувшим голосом спросил Док.

Та молчала. Если бы она металась и рычала, как тогда, в «пожарке», все могло бы пойти иначе. Но эта холодная неподвижность и молчание кого угодно могли ввести в заблуждение. Даже Дока. Я готов был поклясться, что он неравнодушен к этой женщине. Почему-то меня это настолько поразило, что я забыл про элементарную безопасность. Ведь я всегда считал своего шефа бездушным «яйцеголовым», машиной для получения научных результатов, до крайности увлеченным фанатиком. А сейчас я увидел совершенно другого Дока. Я завороженно следил, как Док приблизился к ней со сверкающим пистолетом для инъекций и вдруг опустил этот жуткий прибор для пыток, протянул руку и погладил ее по щеке…

– Док!.. – предупреж дающе выдохнул я.

Тот не слушал, продолжая гладить ее ладонью по щеке. И, черт возьми, похоже, ей это нравилось!

…Это была непростительная ошибка с моей стороны. Дока надо было оттащить силой. Все знают: у зомби случаются всплески эмоциональной памяти, особенно в присутствии близких – когда они могут показаться людьми. Но их злобная хищная сущность всегда берет верх.

– Назад! – заорал я. Но не успел. Бывшая сотрудница мгновенно переменилась в лице – будто в ней выключили эту прежнюю Эмму – и яростно вцепилась в поглаживавшую ее ладонь. Док тщетно пытался вырваться. Помог только удар прикладом моего ППШ. Примотанная к стулу тварь повалилась на спину, опрокинулась на бок и еще долго визжала и билась, как выброшенная на берег рыбина.

Док долго осматривал свою ладонь, с которой обильно стекала темная кровь. Наконец сказал с поразительным спокойствием:

– У меня в запасе несколько ча сов. Маус, включи видео. Весь процесс, все, что я буду говорить, должно быть отснято. Не забудь все это изложить в своем отчете. Но главное – не пропусти момент, когда преобразование закончится. Надеюсь, рука у тебя не дрогнет.

– А как же ваша вакцина, Док?! – сдавленно проговорил я.

– Поздно. Вакцина спасает только здоровых – если вводить ее за трое суток до потенциального заражения. Но я успею поставить на себе кое-какие завершающие опыты. Смотри не дай мне все испортить, когда разум оставит меня. Могу я рассчитывать на тебя?

Я молчал, тупо глядя на Дока. К этому невозможно привыкнуть. Вот он – живой, здоровый, умный человек. Через несколько часов я должен снести ему череп.

– Ты слышишь меня, Маус? – в голосе Дока слышится понимание и сочувствие.

9

Миниатюрные камеры, разб росанные по всем лабораториям, снимают завершающий этап работы. Еще одна встроена в гарнитуру на моем ухе. Она фиксирует все, что вижу я сам.

– Образец номер «зет триста семнадцать», – говорит Док, закатывая рукав. Я вижу исколотый сгиб его руки, все тот же пистолет для инъекций. – На часах семнадцать тридцать пять. Ввожу контрольный образец в кровь.

Док вкалывает себе очередную дозу прозрачной жидкости, которую только что получил на сложном биохимическом стенде. Рядом, накрепко примотанная к стулу, сидит Эмма. Док больше не выказывает к ней видимой симпатии. Он колет ей то же, что и себе. И даже невооруженным взглядом видно, что ей становится хреново.

Еще полчаса – и Эмма замирает с жутким перекошенным лицом. Лицо темнеет, разложение происходит прямо на глазах. В лаборатории распространяется зловоние.

– Летальный исход наступил через сорок восемь минут после введения первого образца и через три мин уты после третьего, – холодно комментирует Док. – Эксперимент недостаточно чист, требует поправок на количество исследуемого материала. Но основной характер действия вакцины достаточно нагляден…