Текст книги "Мобильник или Абонент временно не доступен"

Автор книги: Владислав Выставной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

-8-

Чтобы «поймать» супругу бывшего владельца телефона, Толик придумал простейший способ: он набирал номер и говорил: «здравствуйте, я по поручению вашего мужа Сергея звоню». Соответственно, не-жены автоматически возражали, что, мол, не замужем или там мужа зовут по другому. В этом случае Толик вежливо извинялся за ошибку и отключался.

Наконец, набрав некую Дашу, услышав в ответ на свою реплику "да, говорите", Толик выложил все по полной программе про бандитов и про угрозы. Дамочка заохала, очевидно, хватаясь за сердце, запричитала и стала плаксиво расспрашивать Толика, что же им, несчастным, теперь делать.

И тут произошло нечто комическое, но в то же время настолько дурацкое, что посмеяться Толику так и не пришлось. Где-то в трубке звякнул, по-видимому, дверной звонок, дамочка бросилась открывать дверь. Толик же – нет чтобы закрыть трубку и отдыхать со спокойной совестью – зачем-то продолжал ждать ответа женщины. В трубке раздался глухой мужской голос, чередующийся со всхлипами и причитаниями.

Наконец, тот же мужской голос в динамике сердито произнес:

– Але, мы знакомы?

– Нет, не знакомы, – ответил Толик, – Но я...

– Так какого .... ты, падла, представляешься моим знакомым, звонишь тут и угрожаешь моей жене?! Ты, что неприятностей хочешь? Проблемы тебе устроить?! Я могу тебе проблемы устроить! Понял, ты?! Я...

Мужчина орал, взвинчивая сам себя, пока Толик не прервал звонок.

Мда... Действительно, мало ли Сергеев на белом свете? Почему он не подумал об этом сразу?

Это был явно не тот Сергей. Если "того" братки не смогли до сих пор найти, вряд ли он прятался дома, с женою вместе. И еще интересно, почему пригрозили разделаться с Аней, а не с его женой? Хотя, может быть, ту тоже зовут Аня? Тогда это все просто какой-то черный анекдот...

...Жену звали не Аня. Ее звали Ира. И обнаружилась она довольно скоро. Когда ее личность в качестве жены была достоверно установлена, для чего пришлось признаться, что он телефон все-таки был найден на улице, Толик выдал все по полной.

Женщина выслушала сказанное с ледяным спокойствием, после чего спросила, чего ему, Толику, надо на самом деле. Немного удивившись, тот ответил, что ничего, собственно, не надо, он просто звонит предупредить. На это женщина ответила в том духе, что пусть он сам Сергею и позвонит, если так беспокоится.

– Но у меня нет другого его номера! – воскликнул Толик.

– У меня тоже, – ответила женщина и повесила трубку.

Толик был удручен. И не столько тем, что не выполнил в полной мере свой долг перед хозяином трубки, получив адекватную реакцию на свои предупреждения, сколько отношением этой женщины к проблемам собственного мужа. По большому счету Толику было плевать на нее с ее мужем, но все равно – как-то неприятно... Демоны тоже смутились, предоставляя Толику свободу действий.

Толик выругался и спрятал телефон. Электричка подходила к Мытищам.

Добравшись на автобусе до Пирогово, Толик спросил у первого встречного, коим оказался классический дедок в телогрейке и шапке с лохматыми ушами, как найти нужный ему дом.

Дед пробормотал нечто невразумительное, совершенно неинформативное и переполненное словами-паразитами, вроде "ну, эта, понимаешь, тудыть его растудыть, вона оно как, значить, если с одной стороны, то это как посмотреть, а коли с другой – так бес его знает...". Обалдевший Толик так и не нашел общего языка с дедком, жившим в другом временном измерении. Все-таки, великое дело – уметь четко формулировать свои мысли...

Пирогово произвело на Толика угнетающее впечатление тем, что напомнило ему родной городок. Даже люди были такие же: хмурые, озабоченные. Эта озабоченность отличалась от столичной тем, что не имела закономерной перспективы прекращения с достижением какого-либо позитивного результата. Это была озабоченность самим, тягостным и неприятным, процессом жизни...

Впрочем, Толик готов был связать эти свои ощущения с тяготившей его самого ношей чужой беды...

Дом Толик нашел сам. Постучал в дверь. Стучать он старался осторожно, так как дверь была подстать дому – какая-то неимоверно ветхая, перекошенная, покрытая хлопьями отслоившейся, выцвевшей краски... Переминаться с ноги на ногу тоже следовало поостеречься: ступеньки трухлявого дерева могли не выдержать.

Дом вполне соответствовал описанию Кирилла, что просил передать письмецо бабуле.

Интересный тип, этот Кирилл. Как он оказался в бродягах – совершенно непонятно. Был он мужик непростой, умный, даже хитрый, предприимчивый, цепкий на удачу, можно сказать. На всех точках, где можно было заработать, он находил нужных людей, которые неизменно видели в нем полезного человека и охотно вступали с ним в деловые отношения (на соответствующем уровне, разумеется). То, что он бродяжничал, скорее, походило на какую-то игру типа "Монополии", в которой он был безусловным мастером.

Поговаривали, что был он когда-то небедным человеком – то ли кооператором, то ли просто фарцовщиком – тем, кто на заре новых времен неплохо раскручивался да жил себе поживал. И все у него было тип-топ. Да вот только, черт дернул поссориться с родной бабулей. А была она у него известная в округе... ну, как бы правильнее сказать... ведьма-неведьма, целительница-нецелительница, ну, что-то вроде Ванги районного разлива. Так или иначе, но в сердцах послала его бабуля куда подальше с не очень хорошими пожеланиями по жизни. На следующий день рэкетиры поставили беднягу на счетчик. А еще через неделю спалили дом, машину и принялись искать самого, чтобы разделаться. И вот уже десять лет с лишком прячется Кирилл, меняя города и знакомых, убежденный, что, пока родимая бабуля не снимет проклятья, нет ему спокойной жизни и дороги домой.

Видимо и письмецо было соответствующего содержания, так как попросил Кирилл Толика проследить за тем, чтобы бабуля письмо-таки прочитала, а не бросила сразу в печку...

Неудивительно, что первой мыслью Толика, увидевшего перекошенный домик легендарной бабули, было встать в позицию "ноги на ширине плеч", лихо упереть руки в боки, да и выдать – громко и с пафосом:

– Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу тазом!..

Так он и поступил, когда понял, что открывать на стук никто не собирается. Ему понравилось. Уж больно хорошо сочеталось с обстановкой. А Толик любил, когда красиво получалось. Между нами говоря, этот беспризорник-переросток был тот еще эстет...

В тот момент, когда он стоял перед "избушкой" преисполненный великого самодовольства, за спиной раздался тихий, но явственный смех. Обернувшись, Толик увидел старую женщину. Именно так, ибо "бабулей" назвать ее язык не поворачивался, так как выглядела она для села Пирогово чудовищно элегантно: вполне деловой стиль одежды, косметика и накрашенные губы, что-то вроде прически и – о, боги! – высокие каблуки лет в восемьдесят, судя по всему! Толику немедленно захотелось заговорить по-английски и, сдержанно поклонившись, спросить, не припарковать ли, мэм, машину...

– Чую, русским духом пахнет, – глядя мимо Толика, задумчиво сказала "бабуля" (будем так именовать ее для удобства), – Никак, будет мне Ивашка на ужин...

– Толик будет вам на ужин, – ненавязчиво представился Толик, – Я письмо вам принес, от Кирилла.

– Ага... Понятно... Вот кто про меня гадости рассказывает, – произнесла бабуля и направилась к крыльцу. Отперев дверь, она, не оборачиваясь, буркнула:

– Заходи, Анатолий, или как там тебя...

– Час от часу не легче. Он в Мытищах даже не задержался. Сразу умотал за город. Сейчас где-то в районе... Деревня Пирогово, кажется... Да, точно, оно, Пирогово.

– Эк, он шифруется... В деле есть Пирогово?

– Никак нет. В смысле, пока не было...

– Может, дача там у него?

– Проверим...

-9-

Внутри оказалось не в пример чище и аккуратнее, чем можно было предположить по внешнему виду дома. Жила Кириллова бабуля неплохо для сельской пенсионерки. Был в горнице и импортный телевизор, и мебель – дешевая, но не рухлядь. Впрочем, сельский стиль таки прослеживался в шкафчиках с зеркалами, занавесках и кружевных скатертях.

В общем, складывалось впечатление, что бабуля небезуспешно использовала свой пророческий дар в коммерческих целях.

В помещении, накинув на плечи какой-то необъятный платок, и как-то потускнев, изысканная старая дама незаметно превратилась в обычную старуху.

– Давай сюда письмо, – потребовала старуха, едва Толик успел осмотреться.

Толик протянул конверт и стал с интересом наблюдать за бабкиной реакцией. Ожидание себя не оправдало: реакцией было полное равнодушие к прочитанному. Тем не менее, в печку его старуха не бросила. Тем более, что печки в доме и не наблюдалось. Наблюдались банальные батареи парового отопления.

Итак, письмо блудного внучка старухиного интереса не вызвало. Зато она с изумлением вдруг уставилась на Толика. Изумление быстро уступило место ироничному любопытству, и Толик почувствовал себя неловко.

– Ну, надо же, – закачала головой бабуля, – Как нелегкая людей по свету носит... Как же это ТЕБЯ так угораздило?

– В смысле, МЕНЯ? – не понял Толик.

– Все ты понял, – ответила бабуля, и Толик ощутил неприятное беспокойство.

– Голодный, небось? – спросила бабуля, и беспокойство тут же улетучилось.

– Есть немного, – признался Толик.

Когда гость наелся классическим деревенским угощением в виде рассыпчатой картошки с маслом и укропом и запил все это молоком (впрочем, из "Тетра-паковской" упаковки), он счел возможным задать бабке справедливый вопрос: почему она так нехорошо поступила с внуком.

Бабка на секунду застыла, и Толику показалось, что она сейчас кинет в него кастрюлей. Но вместо этого бабка все так же тихо рассмеялась.

– Вот же глупости про меня люди рассказывают... Проклятье... Да разве я могу проклясть всерьез родного внука? Да уж, если и есть на нем какое проклятье, так оно давно, видать, было, и я тут не при чем... Я ж просто могу его узреть да и ляпнуть сдуру... Кириллу бы меня послушать тогда...

– А что он не так сделал?

– Просто пошел против совести. Посчитал себя лучше других. Нет, может он и впрямь был в чем-то на голову выше многих... Но когда сам повторяешь себе это, да еще преподносишь себя так людям... Могут встретиться на пути и такие, которые с не меньшим удовольствием считают самих себя хуже всех остальных... Вот ты, ты – лучше или хуже других, как считаешь?

– Обыкновенный,– Толик пожал плечами.

– Вот. Тоже наговор на самого себя. Что значит – обыкновенный? Инкубаторский, что ли? За это ты, видать, и наказан своим вечным скитанием...

– А с чего вы взяли, что я скитаюсь? – Толик привычно набычился, ожидая упреков. Ну а бабка-то с чего взяла, что он...

– Да с того, что я сто лет на свете живу...

– Правда – сто? – оживился Толик.

– Спрашивать даму о возрасте неприлично, – как-то странно произнесла бабуля, и Толик прикусил губу.

– Ты необычный человек, – искоса глядя на Толика, сказала старуха, – Что-то в тебе есть... Харизма какая, что ли?..

– Чего?! – Толик чуть не подавился картошкой.

– Сила в тебе есть, говорю. Причем эта сила – в твоей слабости... И что-то сейчас испытывает эту твою силу... Ведь так?

Толику вдруг жутко захотелось рассказать про найденный телефон, про таинственного Сергея, про угрозы и про этот чудный голос...

И многое еще захотелось рассказать. Ведь, если задуматься – еще ни с кем и никогда Толик не говорил открыто и искренне о том, что его волнует, что ведет его по жизни, по этой странной жизни... А с кем было говорить? Школьных друзей-приятелей не интересовали эти сопли, да и вообще высокие материи. Их материей была портяночная ткань да рваная "джинса". А после, в блужданиях по городам и весям как-то не довелось завести друзей, с которыми хотелось бы поделиться сокровенным. И девушки у него тоже никогда не было... Ну, не считать же своей девушкой какую-нибудь эту... как ее... ну, не будем никого обижать лишний раз, называя вещи своими именами.

А вот чьей-то чужой бабуле захотелось выложить все сразу. Потому что она поймет. И не зная, по сути, современной жизни, даст единственно правильный совет. Совет на все времена, которого будет достаточно, чтобы понять все в этой жизни, чтобы сразу, раз и навсегда, выбрать свой путь и никогда больше не сворачивать...

И вдруг Толик понял все. Да-да, он понял суть своего пути и ясно увидел эту неведомую ранее цель – оставалось только протянуть руку... И старуха улыбнулась ему: мол, правильно ты все понял, я и не сомневалась в тебе...

Толик клюнул носом и чуть не въехал лбом в тарелку. Неужели он умудрился заснуть прямо за столом? Старуха сидела напротив и все так же странно смотрела на Толика.

Толику стало страшно.

– Спасибо вам большое. Я пойду, пожалуй... Дел много,– Толик будто бы оправдывался.

Он неловко встал, чуть не опрокинув стол на шатких ножках, и попятился к выходу. Старуха продолжала молча сидеть и смотреть на него. Страх начал перерастать в иррациональный ужас.

– Э-э-э... Кириллу что передать? – выдавил из себя Толик, уже схватившийся за дверную ручку.

– Через год он вернется, через год, – бесцветным голосом произнесла старуха.

Толик вдруг понял, что не хочет слышать то, что скажет ему вслед эта старая ведьма, но удрать не успел.

– Твой путь будет труден, – сказала старуха, – Но ты не бойся. Чем труднее тебе будет, тем более счастливым будешь ты ...

Толик захлопнул за собой скрипучую дверь. Непонятно почему, но ему казалось, что на дворе уже должна была бы наступить ночь.

Но светило осеннее солнце, лаяли где-то собаки... Звонил мобильник.

-Ну, и что, из Пирогово из этого есть новости?

– Наблюдатель не стал подъезжать близко. Там невозможно вести скрытое наблюдение – всех собак на уши поставил, все старухи его кости поперемыли. Но кое-что есть. Клиент был у местной бабули.

– Не понял, что за... У какой еще бабули? Она ему родственница, что ли?

– Нет, не родственница... Ну, бабуля... Ну, травками лечит, заговоры всякие, гадания....

– А-а-а, гадалка! Так бы сразу и сказал...

– Да не гадалка ни какая, как ты не понимаешь! Я же говорю – бабулька... Все ее знают, ходят к ней, как прижмет...

– Ладно, не важно... Выходит, прижало... А что, за ним это водилось – бабули, гадалки, экстрасенсы?

– Нет. До сих пор нет, во всяком случае. Он же из этих, из "реальных пацанов", вышел. Они только в церковь, бывало, захаживали. Как грохнут кого – сразу в церковь... Или перед делом каким...

– Понятно. Что-то меня клиент напрягать стал. Может, в церковь заглянем?

-10-

– Але? Але, я слушаю! Але!

В трубке молчали.

– Але? Я слушаю!

Молчали упорно, но почему-то не отключались. Возможно, прислушивались к незнакомому голосу.

Тогда Толик, душевное равновесие которого было подорвано общением с Кирилловой бабулей, отключился сам. Мало ли кто мог звонить этому Сергею. Зачем грузиться лишней чужой информаций? Хватит уже с него...

Толик вдруг подумал, что это вообще как-то странно, что этому Сергею, с его обширным телефонным справочником, за полтора дня так никто и не позвонил ни по работе, ни просто по дружбе... Не считая угроз, конечно, и звонка Анны. Но она, по сути, просто перезвонила на его собственный звонок... Можно, конечно, допустить, что это телефон для избранных. А, может, этот богатенький Буратино использовал трубу только для исходящих звонков, а у него есть еще какие-нибудь номера... Но все равно, странно... Получается – человек в бегах, и его будто отрезало от всех контактов... И никому до него нет дела. Даже жене.

Зря Толик об этом подумал. Встрепенулись демоны, словно подзаряженные визитом к деревенской ведьме. Да, демоны стали наглее, небось, почувствовали поддержку темных сил. Как ни пытался Толик заглушить в себе вопли демонов, те только презрительно ухмылялись и диктовали хозяину свою волю.

Надо было сообщить этому проклятому Сергею об опасности.

Удивительно, Толик уже сам был зол на бывшего владельца мобильника за то, что вынужден своей болезненной совестью искать выход из придуманной им ситуации.

Но все же Толик решил твердо: завтра он по любому продает этот аппарат, а СИМ-карту выкидывает к чертовой Кирилловой бабушке.

Толик побрел по направлению к автобусной остановке. В голове, наконец, прояснилось, и он шел, посмеиваясь над самим собой и собственной мнительностью. Нет, не спроста этот Кирилл боится возвращаться в родные места... А что там бабка напророчила ему, Толику? Что-то про неприятное про трудности по жизни... Вот черт... Правда, и счастья она ему пообещала... Хотя, какие еще трудности, хуже тех, что уже были и есть сейчас? Плевать ему на трудности. Будем надеяться, что бабкины слова – это не проклятье, как у Кирилла.

В проклятья и предсказанья Толик верил. Ибо был он парень умный, но во многих отношениях не продвинутый, темный. И все в его родном городке верили в во все эти дела. И бабуля у них своя была. Видимо, есть что-то такое в национальной культуре, в которой сквозь христианство бесстыдно просвечивает древнее, как мир, язычество.

Тем не менее, решив, что старуха проклясть его все-таки не успела, Толик даже повеселел.

На остановке сидел разнообразный сельский люд с неизменными ведрами и сумками. Присутствовало также несколько плохо одетых юнцов с тухлыми взглядами. Они как-то нехорошо, оценивающе взглянули на Толика и продолжили свой базар, покуривая и поплевывая семечками. Поэтому, когда телефон в кармане дернулся в очередной раз, Толик предпочел с отрешенным видом отойти в ближайший переулок, подальше от взглядов этих гопников (как он решил).

Оказалось, что звонка не было. Было SMS сообщение. Толик еще не разбирался, как работает данная функция, поэтому ткнул кнопку наугад. Угадал. Сообщение раскрылось.

"Cherez 5 min." – гласила надпись. Толик решил, что кто-то через пять минут позвонит, и внутренне напрягся: подходил автобус. Автобус стоит десять минут.

"Только бы не Аня", – подумал Толик. С Аней нельзя говорить впопыхах, тихо бурча в трубку, чтобы не услышали гопники. С ней надо говорить так, как будто он друг крутого бизнесмена... Как минимум.

Толик решил узнать, от кого пришло сообщение – но номер не соответствовал ни одному контакту в телефонной книжке. В смысле номера вообще не было.

Толик из-за угла наблюдал с тоской, как селяне занимают все сидячие места в автобусе. Видимо час придется поболтаться стоя. Если он вообще успеет на автобус, конечно...

Телефон снова дернулся, издав тихий писк, и смолк.

Это был не звонок. Это было новое сообщение.

"Lening. 53, 876а, Dlya A.:"

И все. Пожав плечами, Толик хотел было удалить сообщение, но что-то его остановило. Нечто знакомое угадывалось в этой скупой информации. "Lening." – Ленин – г... Ленинград? Почему не "Питер? Короче и уже привычнее... Ленинградский вокзал? Теплее... А что за цифры?.. А-а-а... Елки-палки! Это же... Постойте-ка... Сто пудов – ячейка в камере хранения! А что означает "Для А"? Для Андрея? Или – для Ани? Интересненко....

Нехотя сложив телефон, Толик поспешил на автобус. И едва успел запрыгнуть на нижнюю ступеньку, как с мерзким шипом и скрипом закрылась "гармошка" дверей. Толик был внутренне возбужден и уже не обращал внимания на тряску, вися и колыхаясь под поручнем, словно говяжья туша на крюке.

Сразу возникло интригующее ощущение тайны... Это же как в кино: кто-то оставляет в ячейке нечто важное, что не хочет передавать лично... Неужели деньги?! Черт, а может, наркотики, какие-нибудь? Или поддельные документы? Только этого ему не хватало... Лучше, чтобы деньги... Да!.

Стоп, сказал себе Толик. Он, что, правда, собирается лезть в чужую ячейку? Нет, как он вообще мог о таком подумать? Это уже не присвоение случайно найденного, да еще и выкинутого телефона. Это воровство, что бы там, в ячейке, ни лежало... А Толик никогда в жизни ничего ни у кого не крал. За исключением стройматериалов по мелочи на каких-то шабашках. Но и там он не был инициатором и корыстных целей не имел... Нет, не возьмет он чужого ... Только посмотрит...

Черт... Этот проклятый мобильник, однозначно, до добра не доведет... Все новые и новые сюрпризы... А надо ли вообще туда лезть?

"Надо, надо!!! – возопили, очнувшись, новые демоны, – Неужели тебе не интересно?! Ты же всю жизнь будешь мучаться, думая о том, что же там было в этой ячейке? Ты же себе не простишь, что не посмотрел, ты же ночами спать не будешь..."

"Но-но, полегче, – возражал Толик, – чего это я буду мучаться? Какое мне дело до того, что там передали этому Сергею, которого я и знать-то не знаю?..."

"Будешь-будешь, – потирали руки демоны, – будешь сидеть в канализации и думать о том, что в ячейке лежал "лимон" баксов"

"Я бы все равно его не взял, этот "лимон"..."

"Ко-онечно! – кивая головами, восклицали демоны, – но посмотреть.... А? Одним глазком? А?.."

Демоны были в ударе и Толик сдался.

– А наш друг теперь поперся на Ленинградский вокзал.

– М-да... Интересно... Что-то бегает, суетится... А на контакт ни с кем из нужных нам товарищей не выходит... У него что, второй слой знакомств есть? Как это мы профукали, а?

– Бывает. Ничего, разберемся, я полагаю. Главное, он здесь. Если он поедет в Питер – там его встретим и прекратим всю эту беготню, как считаешь?

– А зачем? Пусть он там засветится в Питерском филиале, пусть расширит нам сознание насчет своих связей. Какая нам разница – здесь он или там? Главное ведь, чтобы они с Али встретились, правильно я рассуждаю?.

– А почему ОНИ не могут назначить стрелку в Питере?

– О!. Точно. Да, вполне вероятно... Что у Али в Питере?

– Али вообще питерский, насколько я знаю...

– Да? Серьезно? А разве он не из?.. Нет? Вот это номер! У меня такой информации не было.

– Это прокол в вашей работе, сэр,, ха-ха...

– Но, я думаю – это останется между нами?

– Только если скрепить тайну хорошим коньяком...

– Заметано...