Текст книги "Стража Лопухастых островов"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Третий ящик

1

Ига летел в пустом черном ужасе. Ледяные тиски межпространственного вакуума стиснули его со стальной неумолимостью. Ни вздохнуть, ни крикнуть, ни даже шепотом позвать: «Мама…» Ни заплакать. Потому что слезинки тут же превращались в твердые прозрачные шарики. Вроде кнамьих. Только помочь эти шарики не могли. Мальчик был в миллионах световых лет от Земли. И мчался в никуда.

…Это было не по правде. Это мгновенно представилось Анне Львовне, когда она увидела, что оба ящика пусты. Она не помнила, как оказалась рядом с артистом. С минуту смотрела на голое картонное дно, потом выдохнула:

– Чарли Афанасьевич… Что это значит?

– Одну минуточку… Одну… самую полминуточку… – он суетливо нажимал кнопки на пульте. – Возможно, я… Бывают, знаете ли некоторые накладочки…

Понажимал кнопки еще. В ящиках никто не появился – ни в том, ни в другом. Испуганная тишина зрителей постепенно превращалась в недоуменное гудение. Чарли Афанасьевич снял цилиндр и почесал пультом затылок.

Анна Львовна удивительно звенящим (от страха и отчаяния) голосом потребовала:

– Господин Домби-Дорритов! Потрудитесь намедленно вернуть на место моего ученика Игоря Егорова!

Чарли Афанасьевич загнанно оглянулся. Выдавил улыбку. Надел цилиндр и, снова взмахивая руками, словно крылышками (что в данном случае было весьма неуместно), взлетел на крыльцо.

– Господа! Небольшая заминка, вызванная, очевидно легкой неполадкой в пульте управления. Одну секундочку… Не найдется ли у кого-нибудь отверточка?

Отверточка тут же нашлась у Андрея Андреевича. Он без слов достал из-за пазухи карманный набор инструментов.

– Одну минуточку… – Домби-Дорритов нацелился стальным жалом на головку шурупа, завертел… – Одно мгновение!.. А пока, может быть, кто-то еще захочет почитать стихи? Или… споет? Как наш славный Ёжик… хе-хе…

Ни декламировать, ни петь никто не захотел. Все, вытянув шеи (а на задних рядах – встав с сидений) смотрели, как иллюзионист копается отверткой в пульте. Анна Львовна стояла от него в двух шагах и стискивала щеки. К ней подошли Вера Евгеньевна и Андрей Андреевич.

Андрей Андреевич что-то негромко говорил Анне Львовне. Наверно, утешал.

Утешать и уговаривать людей не терять надежду было ему не привыкать. Многие знали, что раньше учитель труда служил священником. А кое-кто знал даже, почему он из священников ушел. Об этом однажды рассказал одноклассникам Коля Соломин (то есть Соломинка или Солома). У Соломы было интересное свойство: он очень много знал про жителей Малых Репейников. Откуда и почему, никто не мог понять. Может быть, от того, что в будущем Николай Соломин собирался стать журналистом и с детства оттачивал умение собирать и запоминать всякую информацию. При этом он вовсе не был болтуном и сплетником. Никаких гадостей никогда ни про кого не говорил. Но время от времени мог удивить приятелей чем-нибудь интересным. И вот однажды поведал Пузырю, Лаптю и еще нескольким ребятам, что оказались рядом, такое:

– Он же ничего плохого не сделал, когда был попом. Его уволили оттуда, потому что он отказался благословлять танки. Обрызгивать святой водой…

– Какие танки? – удивился Пузырь. – Они же в церковь не ходят!

– Перед отправкой эшелона. Солдат отправляли на южную границу, и с ними несколько танков. Молебен был. Потом начали танки обрызгивать. А наш Андреич говорит: эти машины есть орудие смертоубийства, и тратить на них святую воду – дело не угодное Богу, потому что в Библии написано: «Не убий». Не убивай, то есть… Конечно, случился скандал. Вызвали отца Андрея на их церковный совет, и архирей, или кто там у них главный, давай упрекать: «Как же тебе на стыдно! Покайся! Ты отказался выполнить свой долг! Другие пастыри (священники то есть) всегда поддерживают в ратниках боевой дух, бывают в окопах и даже прыгают с парашютом на боевые позиции, а ты…» А он в ответ: «Ну и допрыгаются… Мы и так уже допрыгались с этой войной…» Ну, ему и говорят: «Ступай, не достоин ты…»

Священного сана у Андрея Андреевича теперь не было, но прежняя душевная мягкость и готовность помочь в беде никуда не девались. А уж если помощь нужна человеку, который тайно дорог твоему сердцу… И Андрей Андреевич говорил тихо, но убедительно. Все мол наладится очень скоро, не надо предаваться унынию…

Чарли Афанасьевич тем временем привинтил крышку пульта, зачем-то поднес его к уху (будто и вправду сотовый телефон), помигал, неуверенно описал злополучным прибором круг в воздухе и…

– Ура-а-а!! – дружно завопили зрители.

Слегка встрепанный, но живой-здоровый Ига Егоров стоял в ящике под окнами. Послушал радостные крики, помахал руками, поддернул на коленях брюки и перелез через картонный край. Домби-Дорритов подскочил к нему. Спросил быстрым шепотом:

– Где ты был?

– Как где? Там. В коробке…

– И ничего не почувствовал?

– Я? Не-а…

– И не показалось, что долго?

– Не-а…

Чарли Афанасьевич за руку потащил его на крыльцо. Там, не отпуская Игу, он стал раскланиваться и рукой с пультом посылать приветствия зрителям. Ига тоже неловко поклонился (а что делать-то, надо играть роль до конца). Публика рукоплескала. Казимир Гансович, снова оказавшийся у крыльца, тоже рукоплескал (точнее, «крылоплескал»).

На этом концерт окончился. Вера Евгеньевна еще раз пожелала всем счастливых каникул, и народ начал разбегаться. Ига снова уверил Анну Львовну и обступивших его одноклассников, что ничего не испытывал и задержки не заметил. Мол, всего-то одна секунда…

Наконец его оставили в покое. Он пошел к выходу из сквера.

2

На улице, где садовая изгородь делала изгиб, чтобы не мешать расти высоченному тополю, Ига увидел Пузыря, Соломинку и Лаптя. Они удерживали в углу тощего мальчишку в камуфляже и с видеокамерой. Звали их пленника, если вы помните, О-пиратор. Трое друзей вели допрос О-пиратора. Без лишней грубости, но настойчиво. Тут же был Генка Репьев с Ёжиком в корзинке. Возможно, Генка оказался рядом по случайности. Но раз уж оказался, то принял участие, подавал реплики:

– Он не только сегодня! Он еще и вчера крутился с камерой, когда мы над оврагом змея запускали! И вообще…

– Чего это вы, ребята, делаете с человеком? – удивился Ига.

Генка объяснил бодро, хотя, кажется, с внутренней неловкостью:

– Вот, шпиона поймали…

О-пиратор отозвался со слезинкой, но дерзко:

– Никакой я не шпион! Нельзя, что ли снимать где хочешь?

– А зачем ты снимаешь секретно? – вредным голосом спросил Пузырь. – Притаился в лопухах и через решетку… Наверно, весь концерт отснял скрытой камерой.

– Ну, и нельзя, что ли? Это же концерт, а не военный завод! – совсем уже тонким голосом огрызнулся О-пиратор. Он прижимал к камуфляжу маленькую старую камеру и хлопал белыми ресницами.

– Вы чего, лопухастые? Спятили, да? – сказал Ига. – Мы в свободном городе живем, не в зоне. А вы поймали и допрашиваете. Может еще пинков надаете, как новогруздевские бабуины?

– Да кто его ловил! – Пузырь возмущенно поддернул широкие штаны (новые, без дыр на коленях). – Мы его от Казимира спасали!

– Да, Ига, ты же не знаешь всей ситуации, – вмешался деликатный Лапоть (Стасик Полуэктов). – Этот мальчик снимал у решетки, а Казимир подкрался сзади да как налетит! И погнался! И загнал сюда, в угол. Мы его еле отбили, а потом уже стали расспрашивать…

Взъерошенный Казимир ходил неподалеку и всем своим видом показывал, что не считает себя виноватым.

Ига помигал. Ну и дела! Интеллигентный гусь Казимимр сроду ни на кого не нападал.

– Казимир Гансович, вы не заболели?

Гусь возбужденно загоготал. Генка наклонился к корзинке:

– Ёжик, что он говорит?.. Ребята, он говорит, что Казимиру показалось, что у этого… у О-пиратора… скверные замыслы…

«Ну и гусь!» – чуть не сказал Ига (конечно, про О-пирпатора), но это оскорбило бы Казимира. Ига только помотал головой. И спросил у мальчишки с камерой:

– А на самом деле у тебя какие замыслы?

– Да никаких! Снимаю хронику про здешние места, вот и все!

– А почему украдкой-то?! – вскинулся Генка, чья поэтическая натура всегда требовала ясности помыслов.

Лапоть добавил:

– Пришел бы на концерт нормально, тебе бы удобное место дали.

О-пиратор опять махнул белыми ресницами.

– Ага… а если камеру отберут?

Ёжик в корзинке нерешительно хихикнул. Мальчишки переглянулись.

– Ну, нездешний житель… – сказал с виноватостью за приезжего Соломинка.

Под пятнистой курткой О-пиратора вдруг что-то запикало. Он вздрогнул.

– Меня домой зовут! Пустите…

– Да иди, пожалуйста, – пожал плечами Лапоть. И все посторонились. И с полминуты смотрели вслед странному владельцу видеокамеры. Казимир Гансович тихо и недовольно гоготнул.

– Это пейджер пищал, – объяснил Соломинка, который все знал. – Тетушка в своем племянничке души не чает, вот и подарила такую штучку, чтобы все время сигналить по телефону: «Мальчик мой, не отходи далеко от дома… Пора кушать… Пора спать…»

– Что за тетушка? – подал голос из корзинки Ёжик.

– Да ее все знают! Толстая Маргарита из Земляничного проезда!

«О-о-о…» – у Иги сразу испортилось настроение. Он вспомнил, что надо извиняться перед могучей Маргаритой Геннадьевной, едва не пострадавшей от шины. Что поделаешь, раз обещал маме… Правда, не очень твердо обещал. К тому же неизвестно: может быть, Маргарита все еще не перестала икать…

Все пятеро (плюс Ёжик в корзинке) не спеша двинулись по улице Солнечных часов. Казимир Гансович отстал. Сперва молчали, потом проницательный Солома сказал:

– Ига… А вот если совсем по правде… то ты во время фокуса в самом деле ничего не испытал?

Это были надежные ребята. По крайней мере других, более надежных, Ига не знал. А союзники все равно понадобятся. Ига на ходу похлопал на коленях брюки, разогнулся и вздохнул:

– По правде – испытал…

3

Было вот что.

Иге показалось, что сидит он в коробке слишком долго. Даже поясница заныла. Он осторожно приподнял над собой картонные отвороты. Неба над головой не оказалось. Был потолок с трехрожковой люстрой. Ига обалдело выпрямился. «Великая Конструкция! Куда меня занесло?»

Впрочем, сразу стало ясно, что занесло в чей-то дом. В чей? И почему?

Ига поморгал и прислушался к себе. Кажется, он не очень боялся. Сердце стукало даже ровнее, чем там, на крыльце. И удивлялся он не очень. В конце концов, про всякие теории параллельных пространств Ига немало знал еще и до лекции Домби-Дорритова. И это приключение было ничуть не сногсшибательнее того, что с кладовкой.

Скорее всего у артиста что-то замкнуло в пульте.

Ладно, поглядим…

Ига выбрался из коробки.

Комната была похожа на профессорский кабинет. Две стены сплошь закрывали полки с книгами. Между окон – заваленный бумагами письменный стол. В углу блестел большущим экраном компьютер. На кресле, укрытом зеленым искусственным мехом, дремал рыже-черно-белый кот. Он глянул на Игу одним глазом.

– Кис-кис…

– Мр-р… – дружелюбно отозвался кот и спрятал морду под лапу. Ну и ладно. Все равно не скажет, «где эта улица, где этот дом…»

Ига шагнул к окну, отодвинул пеструю штору. Увидел знакомую двадцатиэтажку губернского управления. Ну ясно, он в Ново-Груздеве. Не так уж далеко от дома. Правда, в карманах парадных брюк – ни копейки, да ладно, можно на дамбе проголосовать попутке – водители, живущие в Малых Репейниках охотно подвозят лопухастых земляков. Правда пойдет не меньше часа. Там, у школы, будет немало волнений. И больше всех перепугается, конечно, Анна Львовна. Тревога за Анну Львовну была сильнее остальных беспокойств. Хотя позади тревоги мелькнула и такая мысль: «А вот, будете знать, как знакомиться с подозрительными фокусниками…» Но, конечно, это было неблагородное злорадство, Ига тут же мысленно дал себе подзатыльник.

Но все-таки к кому его забросила неведомая сила? Ига глянул вокруг внимательней. Над письменным столом висела в рамке большая черно-белая фотография. Круглощекий мальчишка лет восьми, сидел на ковре, скрестив пухлые ноги, и жонглировал белыми шариками. Волосы у мальчишки были темные, гладкие, а спереди торчали завитым хохолком. Было что-то очень знакомое в этот хохолке. А также в выражении глаз и уверенной, не детской какой-то улыбке.

Неужели?..

Но фотография – слабое подтверждение. Нет ли чего поточнее? Ига шагнул столу. Поверх всяких бумаг и конвертов лежала стопка тонких, похожих на школьные тетрадки брошюр. Прежде всего Ига увидел крупно напечатанное имя автора: Ч.А.МИШЕЧКИН…

«Он же говорил: настоящая фамилия Мишечкин! Вот я, значит, где! Ну, ясненько! Он случайно переключил излучение не на тот ящик!.. Халтурщик, вот вы кто, господин Мишечкин Ч.А.! Непонятно, почему на вас женщины заглядываются!.. А в книжке что?.. Научное описание фокусов с гиперпространством? Но при чем тут Малые Репейники?»

Вот что было на сизой ворсистой обложке:

Для служебного пользования

Научно-исследовательский институт Использования

территорий для испытаний оружейной техники

«НИИТЕРРОР»

Лаборатория прикладной геофизики

Кандидат паратехнических наук

Ч.А.МИШЕЧКИН

Проект реконструкции и развития

города Малые Репейники

и прилегающих к нему территорий

Тезисы доклада и реферат

На правах рукописи

«Чего-чего?» – мысленно сказал Ига. И посмотрел на фото пухлого мальца с шариками. Малец значительно улыбался. Ига открыл первый лист.

«Вступление.

Прежде всего автор считает необходимым уведомить слушателей данного доклада и читателей реферата, что излагаемый ниже проект одобрен в первом чтении специальной Комиссией Губернского парламента и заслужил в основном положительную оценку Губернатора Ново-Груздевской губернии…»

Ига не силен был в чтении научных текстов. Но все же кое-что понял с первых двух страниц. А когда пробежал глазами еще с десяток, волосы его (с таким трудом расчесанные утром) встали дыбом. Сравнение, конечно, не новое, но они встали именно так. Великая Конструкция!.. Или, как сказала бы Степка: «Забавно, да?»

Было так «забавно», что впору мчаться домой не теряя ни минуты! Ига глянул на дверь. И в этот миг за дверью послышались шаги. Ига поддернул штанину, сунул брошюру под резинку высокого носка (так иногда для игры в футбол делают щитки из старых тетрадок). Кот встал и вздыбил шерсть. Дверь отошла. Показался рослый пятнистый бульдог. Кот зевнул и улегся снова. Бульдог поглядел на Игу, поднял верхнюю губу, показал клыки.

– Я тут случайно, – убедительно сказал Ига. – Это твой хозяин виноват, а не я…

Не убирая клыков, бульдог пошел к Иге.

Ига выхватил из кармана кнамий шарик. Показал псу.

– Только сунься, зверюга!

Пса отнесло к двери. Там он жалобно взвыл, прочно уселся у порога и опять показал зубы. Мол, все равно не выйдешь. Мой собачий долг сильнее твоего шарика.

За дверью опять послышались шаги. На сей раз – явно человечьи. Конечно, это не мог быть Домби-Дорритов (то есть Ч.А.Мишечкин). Значит, кто-то незнакомый. Увидит чужого мальчишку – и в крик (здесь ведь не Малые Репейники): «Жулик, обокрасть квартиру хочет!» Тем более, что под брючиной в самом деле краденая брошюра. Ига вмиг сообразил, что единственное спасение – картонная коробка. Если его увидят в ней, он скажет: «Сам ничего не понимаю! Меня засунули в нее на школьном дворе, а оказался здесь! Такой фокус!» И это будет правда!

Ига прыгнул в ящик, захлопнул над собой картонные клапаны. Замер. И почти сразу в щелях засинело небо. Ура! Ига вскочил. Услышал радостные голоса…

Тревоги

1

Сидели во дворе Коли Соломина (Соломы). Здесь за сараем, среди сирени, была уютная лужайка. Устроились на траве тесным кружком (только Ёжик бродил неподалеку, под молодыми лопухами).

Брошюра была прочитана. Если отбросить всякие длинные научные абзацы и мудрёные выражения (вроде «…опираясь на изложенные выше экономические выкладки, а также исходя из фактора отсутствия разного рода негативных геомагнитных аномалий…»), суть этого сочинения можно изложить так.

Город Малые Репейники должен быть коренным образом перестроен. Деревянные кварталы со старинными домами следует снести. Овраг засыпать. Косогоры срыть. На освободившихся местах будут построены многоэтажные офисы и отели. В отелях будут жить иностранные гости. Эти гости станут приезжать на Ежегодную ярмарку новейшей военной техники (ЕЯНВТ), чтобы купить для своих стран выставленные в павильонах прыгающие танки, самонаводящиеся гаубицы, истребители с пилотами-роботами и скачущие мины с компьютерным управлением. Павильоны будут поражать зрителей своей архитектурой: стеклянные купола, разноцветная пластмасса, бетон фигурного литья. А то, что внутри, будет поражать посетителей и покупателей инженерной хитростью и военной мощью, способной сокрушить любого противника.

Чтобы эти хитрости и мощь проявлялись со всей наглядностью, запланированы всякие испытания и стрельбы – на прилегающих к городу полигонах. Полигоны великолепно разместятся на обширных Плавнях, которые для этого следует осушить. «Процесс осушения» будет совсем не сложен. Оказывается, под Плавнями, в толще земной коры есть множество обширных пустот («тектонических емкостей» по выражению Ч.А.Мишечкина). Надо только в подходящем месте пробурить скважину, и вся вода из Плавней раз и навсегда уйдет в глубину! Не станет ни болот, ни озер, ни речных проток. На сухих пространствах, в безопасной дали от городских кварталов, станут безвредно лопаться мины, снаряды и ракеты разного радиуса действия – все новейших образцов. Восхищенные иностранные гости кинутся занимать очередь, чтобы поскорее купить эти образцы. Деньги бурным потоком хлынут в казну государства и в кассу НИИТЕРРОРа.

А жителей Малых Репейников ждет новая радостная жизнь! Строительство павильонов и небоскребов даст им громадное количество рабочих мест. Кроме того понадобится множество людей для обслуживания иностранных деловых представителей и туристов. Хозяева прежних деревянных построек совсем за небольшую цену переселятся в благоустроенные квартиры и больше не будут гнуть спину в садах-огородах, а займутся современной цивилизованной деятельностью. Их грядущему благополучию можно позавидовать…

– Ни фига себе… – произнес Лапоть (впрочем, он сказал не «ни фига», а покрепче, что в общем-то не характерно для лопухастых жителей этого городка и уж совсем не свойственно таким воспитанным школьникам, как Стасик Полуэктов). – Вы представляете, чтоэто будет?

Представить было не трудно. Вообще-то не столь уж великая радость колупаться с тяпками на картофельных грядах или полоть землянику, когда хочется бежать на озерный пляж. Но сейчас каждый чувствовал, что все они с тяпками наперевес встанут на защиту этих самых огородов, где между грядок до сих пор можно откопать монеты времен Петра Великого, печати старинных купцов, бронзовые канделябры и серьги красавиц восемнадцатого века. На защиту старых яблонь за косыми заборами и заросших переулков, где летними сумерками закипают игры в «скройся-умойся» и в Тарзана. На защиту музея с курантами, косогоров, и речки Говорлинки…

– Они же, паразиты, повыведут всех кнамов и квамов! – булькая от негодования, выговорил Ига.

– А в пустотах под плавнями живут подземные книмы! – вспомнил Генка Ручьев. – Их затопят, что ли?

– А в Плавнях болотные книмы водятся, – подал голос из травы Ёжик. – Они без воды не смогут. А еще там есть чуки и шкыдлы. Хотя шкыдлы вредные…

– Хоть и вредные, а без них нарушится биологический баланс, – вмешался Солома, который все знал.

– Чем вы недовольны? – сладким голосом спросил Пузырь. – Снарядики будут хлопать совсем негромко. Пук, пук… Зато каждый может подработать лифтером в двадцатиэтажных офисах этой «Еянвэтэ». «Мистер, вам на девятнадцатый этаж? Пожалуйте!.. С вас десять центов на чай…»

– Пусть они засунут эти центы себе в задн… в задний карман, – сказал деликатный Лапоть.

– А Казимир-то, наивная птичка, принял за шпиона пятнистого О-пиратора, – вздохнул Соломинка. – Не понял, бедняга, что главный шпион этот самый… фокусник Чарли. Притворяется артистом, а сам вынюхивает, как срыть наши Репьи…

– Но он и фокусник сильный, – возразил Ига. – Вон как перебрасывает людей из города в город. Хотя и по ошибке…

– Вот именно, что по ошибке. Такие способности для дурака – страшное дело, – угрюмо заметил Пузырь.

– А если не для дурака – еще хуже, – вставил Соломинка. – Если он возьмется использовать их для военных целей…

– А он, наверно, возьмется, – нерешительно заметил Генка. – Раз он в этом в террорном институте…

Лапоть грустно сказал:

– И чего это Анна Львовна в нем нашла?

Пузырь поддержал друга:

– Андреич, такой симпатичный мужик, вздыхает по ней, а она только на этого Чарли глядит…

У Иги созрел простой и честный выход:

– Надо Аннушке все рассказать. Тогда она его коленом в… по заднему карману…

– Надо всем рассказать, – уточнил Лапоть. – Сделать материал достоянием гласности. Тогда весь город возмутится!

– У меня дедушка в газете работает, – сказал Генка. – Завтра он вернется из отпуска. Давайте эту книжку отнесем ему. А он про все про это и напечатает, и на телевидение сообщит!

– Давайте! – подскочил Ига. – Только надо копию снять. Я к папе на работу съезжу, у них ксерокс есть. А книжку вернем Домби-Дорритову. А то получается, что я ее украл… Можно вернуть при Аннушке, пусть знает…

С Игой отправился Солома. Нельзя отпускать человека с таким важным документом одного, без охраны.

…Большой Лопуховый остров по форме напоминает ковш с изогнутой ручкой. Ручка эта длиной километра два (почти такая же узкая, как дамба для связи с Ново-Груздевом). У основания «ручки» стоит на острове старинный монастырь. Еще в не очень давние времена в полуразрушенном монастыре располагалась военно-инженерная часть, а теперь там снова налаживали хозяйство монахи. Над обителью празднично золотились церковные кресты.

Когда Ига и Соломинка оказались на берегу, у монастырского пирса, там возились в моторке два молодых дядьки с бородками, в черных колпаках и длинных подрясниках.

– Господа монахи, простите за беспокойство, – сказал Соломинка, вежливо поправляя очки. – Не подбросите ли нас до водозаборки? Очень срочное дело!

Водозаборная станция стояла на самой оконечности «рукоятки ковша».

Монахи разом глянули из лодки.

– Вообще-то, господа лопухастые, нам в другую сторону… – сказал один.

– А что, правда шибко важная надобность? – спросил другой, в очках.

– Во! – Ига чиркнул ребром ладони по горлу.

– У него там папа работает, – уточнил Соломинка.

– Ну, ежели папа… Заводи, брат Константин, – решил тот, что без очков. – Ибо сказано: будьте, как дети…

Моторка домчала их до станции за три минуты.

– Храни вас Бог, – искренне сказал монахам с пристани Ига, хотя вообще-то не был силен в вере.

2

Игин папа был понятливый человек. Брошюру проглядел очень быстро и тут же кликнул двух сослуживцев: маленького лысого Степу и худого бородатого Матвеича. Те тоже просмотрели. Тоже присвистнули.

– Не было печалей в нашем тихом краю… – сказал Степа.

– Видать, за грехи наши… – вздохнул Матвеич.

– Надо искупать грехи-то, – подвел итог главный инженер Егоров, Игин папа. – Включайте аппарат, коллеги…

Занялись ксероксом. Быстро печатали один брошюрный разворот за другим. Было тихо, только урчали за стенкой насосы. Ига и Соломинка нетерпеливо переминались.

Отпечатали две копии. Одну папа оставил для себя: чтобы показать «широкой общественности». Другую отдал Иге.

– Это вам… для служебного пользования. А книжку верни фокуснику. Чтобы не было разговоров о незаконном изъятии…

– Ага!

– Надо же! Губернатор их поддерживает, иродов… – пробормотал, почесывая бороду, мастер Матвеич.

Лысый техник Степа сказал про губернатора что-то неразборчивое.

Ига и Соломинка пустились в обратный путь.

Попутной моторки у пристани не оказалось. Пришлось двигать пешком. Тропинка была узкая, местами заросшая. Там и тут подымалась молодая, но уже густая крапива. Соломинка был в своей постоянной тельняшке и лиловых трусиках (парадный костюм успел скинуть дома). Ига самоотверженно тащил бедолагу через крапиву на закорках. А что оставалось делать? В конце пути Соломинка, виновато блестя очками, проговорил:

– Да, ты надежный парень, Егоров. С тобой можно идти в разведку.

Сказано это было с дурашливой ноткой, но Иге все равно стало приятно. Чтобы скрыть смущение, он ответил:

– Надо теперь злодея Чарли искать. Вот это будет разведка… Я ведь не знаю ни дома, ни улицы, хотя и был у него.

Соломинка рассудил, что самый резон пойти к Анне Львовне. Ей наверняка известен адрес Домби-Дорритова.

– А заодно и расскажем ей про все!

– Едва ли она обрадуется… – заметил Ига.

Соломинка возразил, что горькая правда лучше сладкого обмана.

Анна Львовна жила недалеко от городского рынка, на углу улицы Умелых Токарей и Приозерного спуска. В длинном одноэтажном доме, где у каждой квартиры было свое крылечко. У ближнего к калитке крыльца возилась с граблями известная всему пятому «Б» квартирная хозяйка тетя Варя.

– Дома, дома, – сказала она. – Входите. Только постучите там, она не одна.

«Кто это у нее? – недовольно подумал Ига. – Не помешал бы…»

Вошли в пахнувшие березовыми вениками сени. Постучали в обитую клеенкой дверь.

– Заходите, не заперто! – весело откликнулся знакомый голос.

Ига и Соломинка шагнули в кухню. Из комнаты улыбалась в открытую дверь Анна Львовна. А из-за ее плеча смотрел на гостей (вот не повезло! или повезло?) сам Чарли Афанасьевич Домби-Дорритов.

– Мальчики! Вот молодцы, что пришли! А мы тут с Чарли Афанасьевичем пьем чай и вспоминаем приключение на концерте!.. Я Чарли Афанасьевича слегка побранила. Знаете, в чем он признался? Оказывается, заминку с фокусом он устроил специально, чтобы поволновать зрителей! Не знал, что у нашей Веры Евгеньевны больное сердце… – Анна Львовна погрозила артисту розовым маникюром. Домби-Дорритов улыбнулся с милой смесью виноватости и плутовства.

– Игорь, Коля, да проходите же в комнату! – Но поскольку он стояли, как прибитые к половицам, Анна Львовна сама шагнула к ним, в кухню. Домби-Дорритов шагнул следом и развел руки, словно собираясь обнять обоих мальчишек. Он по-прежнему был в блестящем фраке и манишке с бабочкой.

– Я очень-очень рад видеть участника нашего эксперимента и одного из неравнодушных зрителей. Очень-очень приятно!

Иге захотелось домой. Он не любил скандалы. От нехорошего ожидания у него тяжело холодело в желудке, словно туда положили замороженное гусиное яйцо. Но Ига помнил и то, что он «надежный парень», с которым «можно идти в разведку».

«Ну, держись», – сказал он себе.

А Домби-Дорритову сказал:

– Это не надолго.

– Э… простите, что?

– Не надолго, что вам очень-очень приятно, – вздохнул Ига. – Скоро будет наоборот. Когда увидите вот это. – И он протянул брошюру. Чарли Афанасьевич кругло приоткрыл рот и заморгал.

– В чем дело… Егоров? – неуверенно сказала Анна Львовна.

Ига почувствовал, что уже не робеет.

– Дело в том, что во время фокуса я на несколько минут оказался в кабинете у… этого господина Мишечкина. И нашел вот эту книжицу!

– Не может быть! Нет!.. И… чужие вещи брать непозволительно! – взвинтился Чарли Афанасьевич! – Тем более, здесь написано: «Для служебного пользования»!

– Вот поэтому мы вам и возвращаем брошюру, – объяснил Соломинка. Он стоял рядом с Игой и ничуть не волновался. По-журавлиному поджал ногу и чесал снятыми очками коленку. Медные волосы упали на глаза.

– И все-таки… – Анна Львовна поднесла к подбородку тоненькие пальцы. – Коля, Игорь, Чарли… Афанасьевич! Что случилось?

– Случилось, что этот… господин Домби-Дорритов совсем не артист, а… шпион и сочинитель вредного плана! – выдал Ига звонко и совсем уже бесстрашно. – Чтобы превратить наш город в армейский полигон!

– Игорь!..

– То есть он, наверно, артист, но только по совместительству, – невозмутимо поддержал Игу Соломинка. – А главным образом он лазутчик. Явился к нам под видом фокусника, чтобы все разведать и подготовить.

– Егоров и Соломин! Вы должны немедленно и как следует извиниться перед Чарли Афанасьевичем! – решительно известила своих учеников Анна Львовна. – А потом… сейчас… я… вы…

– Вы сначала прочитайте книжицу, – угрюмо посоветовал Ига. – А потом уж решайте: извиняться или нет… А если не даст, скажет, что секретная, то вот вам копия… – Ига аккуратно выложил на кухонный стол оттиски. – А мы пойдем… До свиданья…

– До свиданья, – сказал и Соломинка, поправляя медные волосы и укрепляя на носу очки.

На пороге Ига оглянулся. Не выдержал:

– Анна Львовна, вы конечно, у нас всего год. Для вас наш город, может быть, просто так… А мы здесь живем всегда… Если одного кнама случайно чуть не раздавишь, потом целую неделю вздрагиваешь. А они хотят всех… Здесь всё живое, а они…

И ушел. Вместе с Соломинкой.

Но у калитки Соломинка придержал Игу за рукав.

– Давай, подождем…

– Чего?

– Чего-нибудь… вон там… – И потянул его в кусты сирени у забора. Тети Вари не было видно, никто не помешал.

Они сидели в сирени, смотрели на крыльцо и ждали (чего?). Соломинка – хладнокровно, Ига – сумрачно. Потом на крыльце распахнулась дверь. Послышался громкий голос Анны Львовны, слова были неразборчивы. По ступеням сбежал Чарли Афанасьевич. Сбежал как-то странно, растопырив локти и оглядываясь. Следом вылетела плоская черная шляпа. Она ударилась о столбик навеса и со щелчком превратилась в блестящий цилиндр. Тот покатился по траве за хозяином, словно умолял: не бросай меня! Домби-Дорритов оглянулся. Поднял цилиндр. Подул на него. Надел. Оглянулся на крыльцо. Пожал плечами и с достоинством направился к калитке. Звякнула щеколда.

– Вот теперь всё, – сказал Соломинка. – Можно идти домой.

Ига глянул на свои электронные часики

– Великая Конструкция! Уже вечер! Будет мне дома…

3

Дома ему и правда «было». Но не очень. Главным образом за брюки.

– Во что ты их превратил! Новые, чистые… Неужели нельзя было прийти и переодеться, прежде чем гонять чертей по репьям!

– Мама, ну некогда же было! Потому что там такое… Даже к Степке до сих пор не смог забежать! Ух, разобидится…

–Кстати, о Степке! Разве ее не было с тобой на школьном празднике?

– Не… не было! Она сказала, что, наверно, пойдет с бабкой на рынок! Я так и думал! А что?

– Не ходила Степка на рынок. Бабушка ее приходила к нам, спрашивала, не гуляет ли она с тобой? Я думала, что она у вас в школе, успокоила…

– Не было ее!

– Бабушка сказала, что ее не оказалось дома с самого утра. Проснулись, а ее нет… Ты правда ничего не знаешь?

Ига тяжело помотал головой. И ощутил, как на него надвигаются новые события. Опять нехорошие.

– Ма-а, я к ней сбегаю! Я быстро!

– Стой! Переоденься сначала! И поешь! От тебя одни глаза остались!..

Ига все сделал одновременно. Натягивая старые штаны с бахромой и футболку, сжевал тут же кусок пирога (не заметил, с чем), сунул в прежний карман кнамий шарик, снова крикнул маме: «Я скоро!» и махнул на улицу.