Текст книги "Всадники со станции Роса (Повести)"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Какая? – спросил Юрик Молчанов.

– О-ран-жевая. Ну, которой полы красят… Ну, вот как штаны у Димки.

Все с уважением посмотрели на Димкины штаны с вышитым на кармане цыпленком.

– У нас есть такая!

– И у нас! – раздались голоса.

Джонни рассчитал правильно: летом хозяева деревянных домов всегда стараются заняться ремонтом: белят, шпаклюют, крыши чинят, полы красят. Три Джонниных агента сразу пообещали добыть краску. Остальные сказали, что разведают у соседей.

– Приносите утром, – велел Джонни. – Каждый по консервной банке. И спрячьте там, под… Ну, вы знаете где.

– Ага. А зачем? – спросил Мишка Панин.

– Потом скажу. Пока военная тайна. Если проболтаюсь, за язык повесят, – серьезно ответил Джонни. – И вы помалкивайте.

– Есть, – шепотом сказал Мишка.

Утром викинги снова ступили на тропу войны. Пестрые флажки реяли на ветру. Шлемы блестели и грозно брякали. Викинги шли на поиски подвигов и славы.

Но чтобы совершить подвиг, надо победить врага. А врагов не было.

Местные собаки заранее убирались с дороги и гавкали за крепкими заборами. Кошки смотрели с крыш зелеными глазами и тихо стонали от ненависти. Куры, заслышав мерный тяжелый шаг, разлетались по палисадникам, и даже заносчивый Маргарин поспешил исчезнуть в чужой подворотне.

Сомкнутый четырехугольник воинов прошел уже пол-улицы. Подвигов не предвиделось. Под рогатыми кастрюлями и чайниками начинали шевелиться недовольные мысли. Шаг стал сбивчивым. Кое-кто за спиной предводителя стянул со взмокшей головы шлем и взял его под мышку. Дисциплина падала.

Но зоркие глаза вождя разглядели впереди сине-голубую фигурку.

– Внимание!! – взревел обрадованный ярл. – Впереди вражеский лазутчик!

– Внимание! – тонким голосом поддержал его верный адъютант. – Впереди вражеский лазутчик Джонни по прозвищу Карапуз!

Никогда не было у Джонни такого прозвища! И все это знали. Но Толька на ходу приказал:

– Полк, слушай боевую задачу! Изловить подлого Джонни Карапуза, взять его в заложники и выведать все военные секреты!

– Ура! – рявкнули воодушевленные викинги.

Джонни, однако, не хотел, чтобы его изловили. Он заметил врагов и поднажал, стараясь успеть к своей калитке раньше викингов.

Рогатое войско тоже поднажало.

Джонни был не такой противник, на которого надо идти сомкнутым строем. Викинги сломали ряды и кинулись за добычей наперегонки. Но быстро бежать им не давали щиты и копья.

А Джонни мешало бежать ведерко с краской. Он тащил его из детсада. Малыши постарались, и ведерко было полное. И тяжелое. Оно цеплялось липким боком за ногу, краска плескала через край, и за Джонни по асфальту тянулась рваная оранжевая цепочка. Ну как тут побежишь?

Наверно, поэтому Джонни не успел к калитке. Викинги опередили, и казалось, что спасения нет.

Но спасение было. Джонни затормозил и юркнул в проход между заборами.

Это был очень узкий коридор. Если бы Джонни развел руки, он коснулся бы того и другого забора. Проход вел к ручью, который убегал из оврага и журчал позади огородов. Зимой хозяйки ходили на ручей полоскать белье, а летом здесь никто не ходил, и проход зарос лопухами.

Джонни вошел в лопухи, повернулся и стал ждать.

Надо сказать, что, кроме ведра, у Джонни были две мочальные кисти, которыми белят стены. Ведерко он поставил перед собой, а кисти взял как гранаты.

Громыхая щитами и шлемами, полезли в проход викинги. Впереди были Самохин и Пескарь.

– Только суньтесь, коровы, – холодно сказал Джонни. И по самый корень окунул в ведерко кисть.

Это непонятное движение слегка смутило суровых воинов. Они остановились.

– Сдавайся, – неуверенно сказал Пескарь.

Свободной рукой Джонни показал фигу. На этот возмутительный жест викинги ответили нестройными угрозами.

Но не двинулись. Краска падала с кисти, и ее тяжелые капли щелкали по лопухам.

– А ну, положи свою мазилку, – устрашающим голосом сказал Самохин.

Джонни дерзко хмыкнул.

– Взять шпиона! – приказал Толька. Склонил копье и двинулся на противника.

Джонни изогнулся и метнул кисть в щит предводителя.

Бамм! Фанера тяжело ухнула, и на ней расцвела оранжевая клякса величиной с кошку. Кисть рикошетом ушла в задние ряды и зацепила еще несколько щитов.

– Я так не играю, у меня рубаха новая, – сказали оттуда.

– Молчать! Не отступать! – крикнул Самохин.

Джонни обмакнул вторую кисть:

– Джить надоело?

Викингам не надоело жить, но надо было спасать свой авторитет. Они опять склонили копья.

Бамм! Вторая кисть разукрасила щит Пескаря и щедро окропила других викингов. Джонни, не теряя секунды, схватил с земли гнилую палку, перешиб о колено и оба конца макнул в краску. Палки полетели вслед за кистями. Викинги яростно взревели. Безоружный Джонни подхватил ведерко и пустился к ручью.

Путаясь в лопухах, цепляясь друг за друга копьями и рогами, грозные покорители северных морей кинулись в погоню. Жажда мести подхлестывала их. Они догоняли беднягу Джонни.

Что делает охотник, когда его настигает разъяренный медведь? Он бросает по очереди зверю одну рукавицу, вторую, потом шапку… Рукавиц у Джонни не было, а новенькую пилотку он не отдал бы даже Змею Горынычу. И Джонни бросил врагам ведерко. Вернее, не бросил, а оставил в лопухах.

Неожиданный трофей на минуту задержал орущих викингов. Джонни оторвался от погони. Он, не снимая сандалий, перешел ручей, погрозил с того берега кулаком и по чужим огородам вернулся к своему забору. Там его ждали.

– Получилось? – спросил Сережка, бледнея от нетерпения.

– Джелезно, – сказал Джонни. – Сейчас увидите.

Они повисли на заборе.

Викинги выбирались из прохода и смыкали ряды. К забору они подошли уже неприступным ромбом. Их щиты сверкали оранжевыми заплатами всех размеров.

– Вашего Джонни мы все равно поймаем, – сказал Толька, сдвигая на затылок чайник. – Оторвем ноги и приставим к ушам.

– Самохин, ты грабитель, – с достоинством ответил Сережка. – Вы не викинги, а мародеры. Такая банда – на одного первоклассника! Краску отобрали!

– Он ее сам бросил! – возмутился Толька.

– Сам! – хором подтвердили викинги.

– Вы бы не лезли, я бы не бросил! Джулье! – вмешался Джонни.

– До тебя мы еще доберемся! – пообещал Пескарь.

– Отдавайте краску! – потребовала Вика.

– Да? А сметаны не хотите? – язвительно спросил Толька.

А услужливый Пескарь захохотал.

– Ну послушай, Толька, – сказал Сережка с неожиданным миролюбием. – Ну зачем она вам? А нам она правда нужна.

Самохин удивился: противник не ругался, а просил. Но уступать Толька не хотел.

– Сами виноваты, – непреклонно ответил он и нахлобучил чайник. – Зачем ваш Джонни нам щиты заляпал? Думаешь, мы такие ляпаные ходить будем?

– А что будете? – с подозрительным нетерпением спросила Виктория.

Толька мстительно сказал из-под чайника:

– Будем вашей краской наши щиты красить. Чтоб пятен не было. Чтоб одинаковые были. А остаточек вам вернем, так и быть.

– Чтоб вы подавились этим остаточком! – с восторгом в душе воскликнула Вика.

И друзья посыпались с забора, чтобы враг не заметил их ликования.

Но они еще не были уверены до конца. Они сидели на Викином крыльце и ждали, и грызла их тревога.

В два часа дня появились в калитке два Джонниных пятилетних разведчика. Джонни, сдерживая нетерпение, пошел навстречу.

– Ну?

– Красят! – отчеканили разведчики.

– Красят, – небрежно сообщил Джонни, возвратившись на крыльцо.

– Джонни, ты великий человек, – проникновенно сказал Сережка.

– Мы подарим тебе Меркурия, – снова пообещал Борька.

Стасик в немом восторге встал на руки. А Вика… Ну что возьмешь с девчонки! На радостях она чмокнула героя в перемазанную краской щеку. Джонни шарахнулся и покраснел…

– Ой! – спохватился Стасик и встал на ноги. – Борька, пора!

– Куда вы? – спросил Сережка.

– Липушку на выпас, – ласково сказал Борька.

– Липушку на тренировочку, – нежно добавил Стасик. – Тренировка – залог победы.

– Вы там не очень, – предупредил Сережка. – А то как снизит удои, да как запрет ее от нас бабка…

– Снизит?! – возмутился Стасик. – У нас режим! Программа! Распорядок. Все по-научному!

В тот же вечер Стасик Дорин бесстрашно явился во двор к Самохиным. В одной руке он держал пакет с пластилиновой печатью, в другой – лыжную палку с белым полотенцем.

– Что надо? – нелюбезно спросил предводитель викингов, появляясь на крыльце.

Стасик повыше поднял флаг и протянул пакет. Толька с сожалением поглядел на полотенце. Никакие законы не разрешали отлупить посла. А так хотелось! Он вздохнул, разорвал пакет и вынул бумагу.

«Вызываем на бой!!! Послезавтра. В четверг. В девять часов утра», – прочитал он. Придраться было не к чему: ни одного оскорбительного выражения.

– Будет ответ? – вежливо спросил Стасик.

– Будет, – сказал Самохин. – Послезавтра в девять. Вам понравится.

– Вот и хорошо, – сказал Стасик.

Утро решающей битвы было безоблачным, синим, ослепительным. Не воевать бы, а радоваться. Но суровые покорители северных морей, повелители фиордов, грозные бойцы в рогатых шлемах созданы не для мирной жизни. Их дни проходят в боях… Правда, на этот раз они знали, что больших подвигов совершить не удастся. Велика ли заслуга – обратить в бегство маленький, почти беззащитный отряд! Но проучить непокорного врага следовало, и ровно в девять боевой четырехугольник викингов показался на улице. Заполыхали на солнце оранжевые щиты.

И вот викинги увидели противника.

– Тихо! – сурово сказал Самохин, потому что в рядах началось неприличное, подрывающее дисциплину веселье.

Ну, а как было не веселиться? Противник был такой беспомощный, потешный! Пять человек стояли поперек дороги, вооруженные чем попало. У девчонки вместо щита была деревянная крышка от бочки. Джонни Карапуз держал игрушечный автомат, бесполезный в настоящем бою. У Сережки Волошина вообще не видно было оружия. Лишь братья Дорины укрылись за настоящими, как у викингов, щитами. Пятерка эта растянулась в редкую шеренгу, только Борька и Стасик стояли рядом, сдвинув некрашеные щиты.

– Сейчас побегут, – пропищал Пескарь. – Не будет никакого боя.

Но противник не бежал.

– Может быть, они решили геройски погибнуть? – с опаской спросил Пескарь.

– Помолчи, – обрезал предводитель. И, не оглядываясь, приказал: – Пленных заприте до вечера в нашем штабе. А Джонни – сразу ко мне. Я из него сделаю чучело.

…А Сережкин отряд молча ждал врага.

– Не тяни, – прошептал наконец Стасик. – Оставь место для разбега.

– Давай, – попросила Вика.

Викинги надвигались, как рыжий танк.

– Внимание… – сказал Сережка. – Старт!

Братья Дорины раздвинули щиты и убрали руки с Липиных рогов.

Липа глянула вдаль, и ее затрясло, как вентилятор со сломанной лопастью. Еще бы! Раньше она воевала только с одной отвратительно оранжевой дверью, а сейчас такие двери двигались на нее толпой!

Липа коротко замычала. Вернее, это было не мычание, а глухой звук, похожий на стон раненого льва. Потом она тяжело встала на дыбы, оттолкнулась задними копытами и ринулась на врага, поднимая клочковатые дымки пыли.

– Xa-ррашо идет, – сказал Сережа.

Викинги замедлили шаг. Едва ли они испугались. Скорее, просто удивились. А потом, разглядев, что мчится на них не носорог, не дикий бык и не баллистическая ракета, со смехом опустили щиты и склонили копья.

Ох, как это опасно – недооценивать врага! Что были тонкие копья для разъяренной Липы? Остановить ее удалось бы, пожалуй, только прямым попаданием из пушки.

Раздался сухой треск фанеры и нестройный крик растерявшихся викингов. Строй дрогнул и развалился. Липа исчезла в гуще копий, шлемов и щитов. Она бесновалась в середине толпы рогатых воинов.

В армии викингов стремительно нарастала паника.

– Бешеная! – раздался крик, и это было как сигнал.

Бойцы кинулись в калитки, на заборы и в подворотни, устилая поле брани рогатыми кастрюлями и огненными прямоугольниками щитов. Правда, четыре человека сомкнули ряд и хотели встретить грудью дикого врага, но пустились в бегство, едва Липа обратила на них горящий взгляд.

Не бросил оружие только ярл. Грозный вождь викингов не мог покинуть место битвы, оставив на нем меч и щит. Копье он тоже не хотел оставлять. Закинув щит за плечи и взяв копье под мышку, Самохин крупной рысью помчался к своей калитке. Блестящий шлем слетел с него на дорогу и несколько метров, бренча и прыгая, катился за хозяином. Потом застрял в травянистом кювете.

Если бы Толька догадался повернуть щит крашеной стороной к себе, он легко спасся бы от погони. Но фанерный квадрат прыгал у него на спине, сверкая оранжевой краской, и Липа расценила это как издевательство. Набирая скорость, она пустилась за последним викингом, настигла и атаковала с тыла. Щит рогами она не достала и ударила несколько ниже, но Тольке от этого было не легче.

Получив еще два удара, Толька понял, что не уйдет. Он бросил снаряжение у кривого тополя и с цирковой ловкостью взлетел на толстый сук. Липа остановилась. Ее клочкастые бока взлетали и падали от яростного дыхания. Она ударила копытом брошенный щит и с отвращением сказала: «М-мэ!..» Очевидно, она хотела сказать: «М-мэрзость!»

Толька смотрел на нее с тоскливой безнадежностью.

Победители окружили тополь.

– Сидишь? – ласково спросила Вика. – Ну, и как там? Удобно?

– Да ничего, – уклончиво ответил Толька. Он немного пришел в себя. Все-таки сейчас он был не один на один с бешеным зверем.

– Слезай, джаба с рогами, – потребовал Джонни.

– Фиг, – сказал Толька.

– Хуже будет, – предупредил Борька.

– За штаны стянем, – пообещал Стасик.

– Попробуй. Как врежу каблуком по носу.

Сережка молчал. Он считал, что побежденный враг не стоит разговоров. Он гладил Липу и чесал ее за ухом. Липа хрипела и косилась на щит. Сережка повернул его краской вниз. Потом взглянул на Тольку и спросил у ребят:

– Что с ним делать?

– Дать ему джару, чтоб запомнил, – мрачно сказал Джонни.

– Десять раз по шее, – предложил Стасик.

– Точно, – откликнулся Борька.

– Нельзя, – с сожалением сказал Сережка. – Пленных лупить не полагается.

– А хоть два разика по шее можно пленному? – с надеждой спросил Стасик.

– Я еще не пленный, – подал голос Толька. – Вы меня сперва достаньте.

– Очень надо, – сказала Виктория. – Сиди. А мы здесь посидим. Спешить некуда. Кто кого пересидит?

Толька вдруг почувствовал, что сук не такой уж толстый. Он при каждом движении скрипел и потрескивал.

– Драться будете, если спущусь?

– Не будем, – сказал Сережка. – Нужен ты нам…

– Хватит с тебя козы, – усмехнулась Вика.

– Уберите ее, – хмуро сказал Толька. – И где нашли такую сатану…

Вика отвела Липу. Толька уцепился за сук, повис и прыгнул в траву.

Несколько секунд все молчали.

– Забирай барахло и топай, – сказал наконец Сережка.

Толька поднял копье, меч и щит. Вика закрыла Липины глаза ладонями.

– Столько рогатых не могли с одной козой справиться, – хмыкнул Джонни.

– Еще полезете – четырех боевых козлов выставим, – пообещал Сережка.

Конечно, сгоряча он прихвастнул. Четырех козлов не нашлось бы на всех окрестных улицах. Но Толька ничего не сказал. Волоча снаряжение, он уходил к своему дому.

История викингов кончилась.

БАРКЕНТИНА С ИМЕНЕМ ЗВЕЗДЫ

Баркентина, иначе называемая шхуна-барк, —

большое морское парусное судно, имеющее не менее трех мачт…

Фок-мачта всегда вооружена только прямыми парусами,

а все остальные мачты – сухие, то есть несут лишь косые паруса.

Морской словарь

– А все же этот парень держит судно в руках, —

сказал самый старший матрос…

Ф. Купер. «Красный корсар»

Дамба

Жил-был Мальчик. Очень обыкновенный. Светлоглазый и чуть веснушчатый. Он жил в новом городе, в новом доме и ходил в новую школу.

В комнате Мальчика на стене висела синяя Карта Всех Морей и Океанов. А на письменном столике, рядом с пластмассовым стаканом для карандашей, стоял кораблик из коричневой сосновой коры, с бумажными парусами.

Отец и мать были довольны картой. Считали, что она помогает Мальчику лучше изучать Природоведение. А на кораблик они не обращали внимания.

Потом родители Мальчика переехали в другой город. И Мальчик, разумеется, переехал. Карту он привез с собой, а кораблик сломался по дороге, и его незаметно выбросили.

Город, где они стали жить, был совсем непохожим на прежний. Он был старинный. Там встречались такие узкие улицы, что Мальчик даже без разбега перепрыгивал с тротуара на тротуар. С домов смотрели на прохожих каменные львиные морды, а у тяжелых ворот поскрипывали на ветру железные фонари.

А у маленькой кирпичной крепости лежали вросшие в землю чугунные пушки.

Узкие улицы разбегались от крепости и выходили к Широкой реке. Там у причалов стояли суда. Рыбацкие – с растянутыми для просушки сетями, грузовые – с черными бортами, белыми надстройками и разноцветными трубами, пассажирские – совсем белые. Плескались флаги и бегали неутомимые буксиры.

Корабли приходили с моря. Море лежало в нескольких милях от города. Его не было видно, и все-таки оно чувствовалось за треугольными крышами и высокими острыми башнями.

На крышах и башнях стояли флюгера. Это были узорчатые флаги, рыцари на конях, трубачи, парусные корабли и крылатые звери. Под некоторыми флюгерами находились перекрещенные стрелы – они смотрели в четыре стороны.

Когда начинался ветер, всадники, корабли, трубачи и звери со скрежетом поворачивались ему навстречу, а стрелы оставались неподвижными. На их наконечниках чернели жестяные буквы: «N, S, W, О».

Мальчик понимал, что они означают страны света: норд, зюйд, вест и ост. Это были морские названия. Моряки не говорят «дует ветер с северо-запада». Они говорят «дует норд-вест».

Норд-весты дули чаще других ветров. Они приносили влажную прохладу, серые облака и запах водорослей. Взрослые ворчали и обижались на сырую погоду.

Мальчик не обижался. В ветре было Дыхание Атлантики…

– Папа, – сказал Мальчик за ужином. – Дай мне рубль и пятьдесят копеек… пожалуйста. Я куплю словарь.

– Что за сумасшедшие цены! – сказала мама. – Я спрошу в школе, почему такие дорогие учебники.

– Это не учебник, – сказал Мальчик и стал качать ногой под столом. – Это так… «Морской словарь».

– Не болтай ногами, – велела мама. – Что еще за новости – «Морской словарь»? Ты бы лучше вспомнил, что через месяц в школу, а у тебя нет «Английского языка» для пятого класса.

Днем у нее на работе были неприятности, а сейчас Плохое Настроение.

– Зачем же тебе «Морской словарь»? – спросил отец.

– Так просто… – неловко ответил Мальчик, но тут же подумал, что лучше отвечать прямо. – Я буду Моряком Дальнего Плавания.

– Не царапай вилкой скатерть, – сказала мама. – Моряком Дальнего Плавания! Этого еще не хватало.

– Ну хорошо, хорошо, – торопливо сказал отец. – Я подумаю. Может быть. После зарплаты.

Он знал, что почти половина мальчиков хочет стать Моряком Дальнего Плавания и никто из них не собирается быть зубным врачом, бухгалтером или управдомом.

Но отец не знал о другом. О том, что его Мальчик по темному силуэту на светлой воде уже легко отличал сухогрузное судно от рефрижератора, что купленные для школы тетради он изрисовал схемами барков и фрегатов и на каждом из рисунков мог с точностью показать, где какой стоит парус, и сказать, как он называется. Он никогда не спутал бы адмиралтейский якорь с якорем Холла. В углу за диваном он хранил звено якорной цепи, которое подобрал на пирсе и отчистил от ржавчины. Это было могучее железное кольцо весом в добрый десяток килограммов. В кольце была перемычка. Они делаются для того, чтобы цепь не перекручивалась и не запутывалась.

Многие мальчики мечтают о капитанских мостиках и дальних морских походах. Но многие ли смогут ответить, как называется перемычка в звене якорной цепи? Между прочим, называется она «контрфорс».

Мальчик полюбил продутый морскими ветрами город. А в городе больше всех мест ему нравилась Старая гавань. Южная улица, где жил Мальчик, выходила прямо к гавани, и от калитки до берега добежать можно было за четыре минуты.

Обычно гавань пустовала. Лишь иногда здесь отстаивались перед ремонтом рыбацкие сейнеры, которые вернулись из бурной Атлантики. Они отдыхали, прижавшись обшарпанными бортами к деревянным сваям причала. Причал зарос тонкой травой и мелкими ромашками.

В гавани росли кувшинки. Их цветы были похожи на солнечные шарики, рассыпанные по темной воде, а стебли уходили в зеленоватую глубину. На листьях кувшинок иногда сидели любопытные лягушки и разглядывали берег.

Большая дамба отделяла гавань от широкой реки. Она была похожа на длинную букву «Г». Коротким концом дамба примыкала к берегу.

Построили ее в очень давние годы. Сначала в дно реки вбили деревянные сваи – плотно друг к дружке, в два ряда, потом навалили между этими рядами булыжник и насыпали щебень – вровень с верхними срезами свай. И получилась могучая подводная стена. Только самая кромка ее поднималась над водой. Это была защита от волн.

Правда, волны часто перекатывались через дамбу, но тратили на это много сил, и в гавани сразу успокаивались.

Сваи потемнели от воды, позеленели и набухли. Сердцевина у многих прогнила, и кое-где на срезах, как в цветочных горшках, вырастали кустики травы. К августу они становились густыми и высокими.

Начало августа было солнечным и теплым. Здешний край, прославленный туманами и пасмурным небом, словно хотел показать Мальчику, что умеет быть ласковым к тем, кто его полюбит.

Каждый день Мальчик приходил на дамбу. Он садился на краешек, ставил рядом с собой сандалии и свешивал в воду ноги.

Вода была бархатистая и теплая. Просвеченная зеленоватыми лучами. Коричневые мальчишечьи ноги становились в ней какими-то бледными и ненастоящими, словно их хозяин всю жизнь проходил в длинных штанах и не знал, что такое загар. На незаметных волосинках рассаживались крошечные пузырьки. Мальчику начинало казаться, что он постепенно врастает в речной мир и превращается в подводного принца или русалкиного сына. Чтобы не превратиться совсем, он бултыхал ногами, и любопытные мальки, собравшиеся поглазеть на мальчишку, перепугано разлетались кто куда.

Потом эти мальки осторожно собирались опять. Они были чуткие и верткие, словно стрелки компаса.

Из больших рыб Мальчик видел только одного и того же окуня. Окунь был толстый, полосатый и неприятный. Он всегда сидел в кусте водорослей, шевелил плавниками и будто прислушивался. Мальчику он казался похожим на бывшего соседа – ребячьего врага и склочника. (Это было в том городе, где Мальчик жил раньше. Все ребята звали того соседа Перехватчиком.) Мальчик, между прочим, был прав: окунь Пантелей Осьминогович действительно был склочник и сплетник. Он собирал все неприятные новости и разносил их среди рыбьей общественности.

Рассердившись на окуня, Мальчик запрокидывал голову и смотрел на чаек. Среди них были знакомые. Иногда на бреющем полете они проносились над Мальчиком – наверно, здоровались. Но вообще-то им было некогда. Чайки деловито и суетливо добывали корм. Они охотились за рыбами-простофилями, подбирали хлебные корки, выброшенные с проходившего буксира. А еще они провожали в залив уходящие корабли. Это была их постоянная работа.

Мальчик тоже провожал корабли – сухогрузы, плывущие в Африку и на Кубу, сверкающие лайнеры с веселыми туристами и отважные траулеры, уходящие на полгода в открытый океан. Он шепотом говорил им «до свиданья». И, хотите верьте, хотите нет, многие корабли откликались ему коротким гудком.

Конечно, Мальчик завидовал тем, кто уходил в море. Но не очень. Он знал, что время его придет. А пока здесь, на дамбе, он впитывал в себя морской ветер и слушал музыку корабельных будней: грохот якорных цепей, разносящиеся из мегафонов команды, строгие голоса диспетчеров, озорную перекличку рыбачьих экипажей и сирены катеров.

Всей душой он жил здесь, у слияния реки и моря, среди чаек и кораблей. И ничто не могло уже вырвать его из этой жизни.

Иногда Мальчик сидел на дамбе до самого вечера. Розовое солнце скатывалось за башни. Над мачтами, среди светлых тучек, разгоралась не спеша яркая капелька-звезда.

В кувшинках начинали голосить лягушки. Чайки уже не суетились над водой, а летали плавно и широко: сразу было понятно, что теперь у них не работа, а гулянье.

Реже звучали металлические команды диспетчеров. На сейнерах начинали звенеть гитары.

Мальчик знал, что скоро идти домой, и оставшиеся минуты были для него особенно хороши…

Потом он шагал к дому по улице, плотно заросшей тополями. Здесь уже висели сумерки, хотя небо оставалось светлым. Встречные мальчишки-велосипедисты включали фонарики, и похоже было, что среди деревьев носятся большие жуки-светляки.

Дома ему попадало от матери. Она говорила слова, которые говорят в таких случаях все мамы:

– Где ты пропадал целый день? Ты меня сведешь в могилу!

– На реке, – отвечал Мальчик.

– С ума можно сойти! А если ты утонешь?

– Зачем? – удивлялся Мальчик.

– Что за глупый вопрос! Люди тонут ни за чем.

– Я не утону, – успокаивал Мальчик. – Я же хорошо плаваю. Да я и не купаюсь почти. Просто сижу и смотрю.

– Что там смотреть целый день? Лучше бы уж ты, как все мальчишки, играл в этот ужасный футбол, обдирал колени, лазил по деревьям и получал синяки… Я хотя бы знала тогда, что ты не один. А ты живешь без товарищей.

Тогда папа брал ее за плечи и негромко уговаривал:

– Ну перестань. Придет время – будут товарищи. Их же не выписывают по рецепту, как в аптеке. Пусть он живет как хочет.

– Но у него совершенно нет друзей! – сокрушалась мама.

Однако она ошибалась.