Текст книги "Бабочка на штанге (сборник)"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– А у нас разве плохое?

– Говорят, что за дверью склепы с похороненными монахами. Наверху раньше был собор… Чего хорошего – тревожить покойников?

Мне сразу захотелось на солнышко.

– Пошли… – выдохнул Чибис. Мы задом выбрались на уступ перед норой. Глянули друг на дружку. Ой-ёй-ёй… Пообмахивали себя вениками из бурьяна, забрали в зарослях спрятанные там рюкзаки и по травянистым уступам спустились к воде – чтобы отмыть от пыли и глины перемазанные руки и ноги.

Вдоль городского берега строители тянули бетонную набережную, но сюда пока не добрались. Под откосом желтела песчаная полоска. Вода рядом с ней была синяя, как в озере. Я вспомнил озеро, и опять зацарапалось опасение:

– Чибис, как ты думаешь: вернулся «Эвклид»?

– Надо проверить!

Мы, повизгивая от холода, обмыли икры и колени и вдоль воды побежали к лестнице у моста…

Оказалось, что модель на месте. Висит над столами, будто и не было вчерашнего полета. Чуть покачивает полупрозрачными крыльями…

Ян сказал, что прилетел «Эвклид» утром. Ловко сел у крыльца на свободном от машин пространстве. Целый, невредимый…

– Видать, Футурум хороший пилот, – заметил я.

– Еще бы! – согласился Ян. – Что ему арцеуловская модель! Недавно он сажал челнок с телескопом на астероид «Сережка» и даже там не сделал ни одной промашки…

Конечно, Ян просто резвился (у него было хорошее настроение – разобрался с приставами торговой инспекции). Но у меня все же холодок прошел по спине.

– Ян, можно мы навестим Футурума? Спросим кое о чем. И Вермишатам покажем… – (Те, разумеется, были здесь, и Бумсель тоже.)

– Валяйте… Чибис, поговори с ним по-английски, у него ведь основная-то база англоязычная…

В компьютерной все было по-прежнему, в стеклянном шаре отражался плафон. И шар, и сундук притворялись неодушевленными предметами. Стояла тишина, только осторожно и в лад шмыгали носами Саньчик и Соня, да Бумсель почесал себя за ухом. Но он тут же смутился и тихо сел у Сониных ног.

Чибис выжидательно смотрел на меня. Я преисполнился важности момента. Выпятил живот, сунул руки в карманы на бедрах, покачался с носков на пятки.

– Футурум-Футурум-Альфа!..

И опять засветился в стеклянном шаре огонек. И туманно проявились в глубине шара два глаза, а над сундуком загустел воздух.

– Что скажем? – осведомился этот сгусток без особой приветливости. И я сразу оробел.

– Привет, Футурум… А это Чибис, Саньчик и Соня. И Бумсель… – (Бумсель встал на задние лапы и завертел хвостом.)

– Наслышан… – буркнул Футурум.

– Ты здорово посадил самолет на дворе, – подхалимски сказал я.

– Делов-то… – буркнул Футурум.

Чибис вдруг заговорил по-английски. И сразу перевел мне и Вермишатам:

– Я спросил, правда ли он сажал телескоп на астероид.

Футурум ответил тоже по-английски. Я понял: «С чего вы взяли?» И объяснил:

– Ян рассказывал…

Футурум разразился длинной английской фразой.

Чибис объяснил:

– Говорит: «Меньше слушайте, что болтает Ян». Говорит: «Когда-нибудь его притянут куда следует за… что такое «дайвулдженс?»

– Тебе лучше знать.

– Кажется, «разглашение»…

– Вот именно, – подтвердил Футурум.

– Ну, Ян ведь знает, что можно разглашать, а что нельзя, – осторожно заступился я.

Футурум скрипуче сказал по-русски:

– Если бы знал, не пускал бы ко мне гостей по понедельникам. У меня в этот день выходной…

– Но… может быть, вы запустите нам какую-нибудь игру? – осторожно попросил я.

Футурум опять выдал английское предложение. На полминуты.

– Говорит, что нынче у него только стандартный набор со стрельбой, монстрами, звездолетами и голыми красавицами. Спрашивает: «Вам это надо?»

– Не надо, – быстро сказал я, оглянувшись на ребятишек. – А «Репку» нельзя? Хотелось бы снова повидать кота Арамиса…

– Детсадовской «Репкой» можно заниматься в «Андромеде», – назидательно сообщил Футурум. – Или в поселке Колёса. А кота нынче нет в пространстве, ушел на побочные заработки. Хочет выкупить сапоги…

Я чуть не заспорил: мол, «Репка» не такая уж детсадовская, если в ней есть место поединкам… И вдруг меня осенило: он сказал «Колёса»!

– Футурум! А ты… а вы не знаете, где этот поселок Колёса?! Как туда попасть?! Это последний вопрос на сегодня, честное слово!

Футурум хмыкнул совершенно по-человечески.

– Вот они знают… – из шара высунулся большущий волосатый палец. Прямо к Саньчику и Соне. Те отскочили. Бумсель взвизгнул и зарычал. Футурум натурально зевнул появившимся на месте пальца ртом:

– Спать хочу. Вечером у меня разборки в секторе «Гамма». Что-нибудь слышали о шарообразных пирамидах класса «Юм»?.. Ваше счастье, что не слышали… Пока… Шар тут же стал непрозрачным, воздушный сгусток над сундуком растаял.

– Что за бред – шарообразные пирамиды? – выговорил Чибис. Но меня эти пирамиды не интересовали ни капельки. Я ухватил за плечи Саньчика и Соню:

– Это правда? Вы знаете, где поселок Колёса?

Они знали, где Колёса. И не было в этом для них ничего удивительного.

– Там папин знакомый, дядя Миша, живет. Папа в прошлом году ходил к нему в гости два раза. И мы ходили. И рыбачили там…

– Ходили? Значит, это недалеко?

Соня ответила рассудительно:

– Это как посмотреть. Километров двенадцать. Вперед легко, а обратно устаёшь…

– Но папа нас нес на плечах. По очереди, – добавил Саньчик.

– Да, один раз. А второй раз мы вернулись на автобусе.

– А почему не поехали на автобусе туда?!

Соня развела руками:

– Понимаешь, Клим, с дорогой какая-то неразбериха. То отменяют рейсы, то название «Колёса» вдруг пропало из расписания.

– То какой-то карантин там… – вставил Саньчик.

– Да, – кивнула Соня. – Странное место. Будто кто-то прячет его от людей…

«Да, это мы проходили», – подумал я, вспомнив свои напрасные поиски.

– А вы можете объяснить, как туда идти пешком?

Саньчик поскреб макушку.

– Вы, наверно, без нас не найдете дорогу. Она такая…

– «Через-пень-колодная»… – вставила Соня.

– А вы сможете пойти с нами? – не отставал я. – Мы вас, если надо, весь путь протащим на плечах! Да, Чибис? – И вдруг спохватился: что ему какая-то «Репка» и девочка Рина? С какой стати Чибис должен переться в неизвестный поселок да еще тащить на плечах семилетнего ребятенка? Тем более, что и опыта у него нет. Я-то немало таскал сестрицу Лерку, а он… И ростом он мне всего до уха… Но Чибис ответил сразу:

– О чем разговор! Только надо двинуться с утра, чтобы впереди был весь день…

Тропинки и рельсы

И мы двинулись с утра.

На мамин вопрос, куда это я «намылил пятки ни свет, ни заря» я ответил неопределенно. Мол, погуляем с Чибисом. А что такого? Разве не могут люди погулять, не заботясь ни о чем, в первый день каникул? О походе в Колёса я решил сообщить с пути или когда окажемся в поселке (и то, если мама начнет звонить, спрашивать). Врать я не хотел, но раскрывать заранее свои планы было опасно. Сразу начались бы охи-ахи, а то запреты…

Я спросил Чибиса, как ему удалось обмануть бдительность Агнессы Константиновны. Он удивился:

– А я не обманывал! Сказал, что иду с ребятами в поселок Колёса искать твоих знакомых, вот и все…

– И она отпустила?!

– А чего такого? Это ведь не пиво пить… Клим, она же в общем-то понимающая тетка.

Саньчик и Соня вообще ни у кого не отпрашивались: бабке они были «до фонаря».

Мы встретились в «Арцеулове». Яна не было, но Ли-Пун покормил нас котлетами из соевой говядины и дал на дорогу пакет с провизией: два батона, ломтики искусственной буженины и бутыль с водой «Серебряный ключ». Потом скосил глаза на Шарнирчика – тот раскладывал на столах бумажные салфетки.

– Не проболтайтесь при нем, куда собрались. Запросится с вами и не отвяжется…

Мы незаметно выбрались из кафе. Так же незаметно, понимающе, выскользнул за нами Бумсель.

Саньчик и Соня уверенно зашагали впереди. Повели нас через мост на Камышинской, потом по переулкам Большого Городища – вдоль заборов, над которыми набухали гроздья сирени. Я подпрыгнул, сорвал кисть, опять зажал губами трубчатый стебелек крохотного цветка (правда, уже не с пятью лепестками, а обычного, с четырьмя). Объяснил ребятам, как надо втягивать тонкую холодную струйку. Им понравилось. Саньчик сказал, что это «увеличивает прохладу организма».

А прохлады хотелось! С утра солнце жарило с полным летним накалом.

Увесистый пакет с едой несли по очереди Чибис и я. Саньчик тоже сунулся было, но я показал ему фигу. Саньчик не обиделся.

По улице Чернышевского мы вышли к Товарной станции и мимо облезлых цистерн, щелястых вагонов и будок двинулись на запад. По заброшенному рельсовому пути. Пахло молодой полынью, просмоленными шпалами и железом. Поржавевшие рельсы с одуванчиками между шпал постепенно отошли от главных путей и вдруг, среди густых корявых кленов, оборвались перед полосатым бревном на покосившихся столбиках.

– Господа пассажиры, просьба, покинуть вагоны. Дальше поезд не пойдет, – сообщил Чибис. У него сегодня было веселое настроение. Впрочем, и у всех у нас неплохое. Объявление Чибиса почему-то очень обрадовало Бумселя. Он взвизгнул и стал носиться среди зарослей. Потом вернулся – с прилипшими к носу травинками – сел и глянул выжидательно: «Вы собираетесь идти дальше?»

От тупика, вела заросшая тропинка. Мы вереницей (Саньчик и Соня впереди) двинулись по тропинке, путаясь кроссовками в плетях мышиного гороха. Кленовые лапы гладили наши макушки.

Похоже, что здесь давно никто не ходил.

– Братцы, а вы хорошо помните дорогу? – спросил я у наших проводников.

Саньчик независимо дернул плечами под джинсовыми лямками:

– А чего ее не помнить?

Соня добавила:

– Она одна такая…

Впрочем, путь, по которому брат и сестра вели нас, трудно было назвать дорогой. Тропинка скоро затерялась в рябиновых джунглях. «Приехали», – подумал я. Но Саньчик и Соня продрались сквозь чащу, и все мы оказались на краю луга.

Трава была уже высокая, в ней пестрели ранние цветы. Много ромашек, причем не только белых, но и желтых.

– Вон туда! – Саньчик рубанул ладонью воздух. – На ветряк.

Далеко, почти у горизонта, маячила вышка ветродвигателя.

– Да, Это наш первый ор-ти-ен-тир, – подтвердила Соня.

– О-ри-ен-тир, балда, – поправил сестру грамотный первоклассник (то есть уже второклассник) Саньчик.

– Сам балда, – не осталась в долгу Соня.

В первый день знакомства мне показалось, что они очень дружные. Но потом я стал замечать, что дружные – не всегда. Порой переругивались по пустякам. Впрочем, не сильно. Если начинали ссориться всерьез, подбегал Бумсель, садился на задние лапы, смотрел по очереди на спорщиков и начинал скулить. Тогда его принимались гладить и успокаивать с двух сторон.

«Ортиентир» казался маленьким и недостижимым, но мы храбро шагали к нему сквозь щекочущую траву. Цепочкой. Саньчик, Соня, Чибис (с «продуктовым» пакетом на плече) и я. Только Бумсель нарушал порядок – носился в луговой зелени кругами, то обгонял нас, то отставал, гавкал на бабочек и чихал среди ромашек.

Стоявший в дальних далях ветряк вдруг начал быстро приближаться, вырос перед нами до неба, и мы остановились у его ржавого решетчатого подножья.

– Давай пакет, – сказал я Чибису. – Моя очередь нести…

– Тебе будет легче, – сказал Чибис. – Потому что сейчас мы слопаем половину еды. Кто как, а я помираю от голода.

Оказалось, остальные тоже помирают. И прямо здесь, у пахнувшей старым железом опоры, мы съели разломанный батон и всю соевую буженину. Бумсель получил свою долю (и немалую). Потом Соня напоила его из ладоней. Мы вылакали успевшую нагреться воду из горлышка. Я пинком отправил в траву опустевшую пластиковую бутылку.

– Не замусоривай планету, – сказал Чибис.

Я раскаялся и пошел искать бутылку в зарослях. Планета отомстила мне прошлогодними травяными колючками. Бумсель, который шел следом, тут же слизал с моей ноги крохотные красные капельки.

– Спасибо, ты верный друг, – сказал я. Бумсель радостно кувыркнулся.

Я принес бутылку к ветряку. Из опоры, метрах в двух от земли торчал короткий штырь.

– Подсади, – попросил я Чибиса. Он ухватил меня поперек живота, приподнял рывком. Я точнехонько надел бутылку горлышком на штырь. И мы с Чибисом упали в траву. Глядя вверх, Чибис проговорил:

– Как большая лампа для маячных сигналов.

Я вдруг подумал, что Чибис красивый. Конечно, не той красивостью, как симпатичные мальчики в рекламах. Внешне-то он был как раз «непонятно что». Взъерошенный, тонкошеий, с острым лицом и потрескавшимися губами. Но в сине-зеленых глазах его светилось какое-то особое… ну, не знаю, как сказать. «Понимание сказки», что ли. И желание, чтобы всем было хорошо… Я вдруг испугался, что он разгадает мои мысли, и снова посмотрел на бутылку.

– Правда, похожа на лампу. Только жаль, что не будет гореть, – сказал я.

– Кто ее знает, – отозвался Чибис. – Здесь такие места. Рогатка в кармане опять шебуршит, как пленная стрекоза…

Места в самом деле были необычные. То есть все вроде бы обыкновенное, только ощущалась какая-то… нездешность. Звенела тонкая тишина. В этой тишине чудилось, что даже слышен шелест бабочек, они во множестве летали вокруг – желтые, белые, коричневые. А старый ветряк мне казался сооружением, которое здесь оставили марсианские гости…

Грело солнце, пахла трава, и не хотелось вставать и куда-то еще идти. Я понял, что опасно поддаваться такому расслаблению. Толчком поднял себя:

– Люди, надо шагать… – И помахал мобильником с часиками на дисплее. – Мы прошли около часа, значит впереди еще больше, чем полпути.

– Впереди будет интереснее, – пообещал Саньчик. – Там много всяких штук…

– Каких? – оживился Чибис.

– Разных, – сказал Саньчик.

– Будет рельс, – непонятно объяснила Соня.

– Рельсы? – уточнил я.

– Рельс. Один, – сказал Саньчик. – По нему легко идти…

В самом деле, луг за ветряком кончился и среди обступивших нас рябин мы увидели ржавый одинокий рельс. Он, слегка вихляя, убегал неизвестно куда.

– Это дело рук… то есть щупалец инопланетян, – сказал я. – Они ездили по монорельсу в своей обтекаемой капсуле и вели эту… геодезическую разведку.

– Они похищали заблудившихся детей, – сообщил Чибис. – Увозили на планету Раппа-Нуппа и продавали там, как домашних животных.

– Не хочу, – по-детсадовски хныкнул я.

– Тебя не спросят, – объяснил Чибис. – Что писал Корней Чуковский? «Не ходите, дети, в Африку гулять…»

– В Африке акулы!.. – подхватил Саньчик. Но Соня вернула нас в реальность:

– Здесь не Африка. И мы не заблудившиеся…

Она впереди всех скакнула на рельс и пошла по нему, как по канату. Саньчик – за ней. Бумсель пошел с ним рядом. Саньчик сказал:

– Бумсель никому не даст нас в обиду… Да, Бумсель?

Тот тявкнул в знак благодарности за доверие. Умчался вперед и у пенька рядом с рельсом поднял лапу. Я вдруг понял, что у меня похожее желание. Сказался утренний чай плюс выпитая недавно вода.

– Эй, народ! Я немножко отстану и догоню через минуту…

– Зачем отстанешь? – встревожилась Соня.

– Тебе объяснить подробно? – вмешался Саньчик. – Совсем неграмотная…

Соня, кажется, порозовела.

– Бумсель, иди с Климом, – велел Чибис. – Чтобы его там не съели инопланетяне.

Бумсель послушался. Я замечал уже не раз, что Чибиса Бумсель слушается больше, чем меня (и даже ревновал малость).

Мы с Бумселем отстали и отошли в сторонку сквозь рябиновые джунгли. Там на крохотной лужайке стояла низкая будка с оборванными проводами, с остатками штукатурки на кирпичах. Я первым делом «пообщался с инопланетянами», потом шагнул к будке. На щелястой двери висел замок размером со свернувшегося котенка. Я покачал его (наверно, два кило весом). Потом закричал:

– Эй! Идите сюда! Обнаружена база астронавтов с Раппы-Нуппы! – И услышал, как все ломятся сквозь кусты.

Они вывалились из чащи – с прошлогодними листьями в волосах.

– А где астронавты? – требовательно спросил Саньчик.

– Наверно, внутри, – сказал я.

– Ой-я… – шепнула Соня.

– Надо посмотреть, – рассудил Чибис.

– Замок же… – сказал я.

Чибис напомнил:

– А твой ключик?

Ключик кота Арамиса был со мной! Лежал в кармане (завернутый в платок, чтобы не кололся сквозь подкладку своим жалом). Я достал, развернул. Посмотрел на скважину в замке, потом на Чибиса:

– Но… так нельзя, наверно. Будка-то не наша…

– Если нельзя, он не сработает… Но мы же ничего плохого не хотим. Просто посмотрим…

– А если инопланетяне? – почти всерьез сказал Саньчик (а Соня опять шепнула «Ой-я…»).

– Ну и что? – рассудил Чибис. – В крайнем случае отдадим на обед им Бумселя…

Бумсель с негодующим визгом отлетел на три метра. Сел, обиженно блестя черными глазами. Шуточки, мол, у вас…

Я примерился ключиком к замку. Скважина была большущая, но стальной волосок за что-то зацепился внутри. Туловище замка упало (конечно, мне на кроссовку – ой-ёй-ёй!!), а скоба, похожая на перевернутую букву U, осталась висеть в кольцах засова. Я заплясал, потом выдернул скобу и надавил плечом на дверь.

Из темноты дохнуло плесенью и влажными кирпичами. Я надавил сильнее, дверь отошла

– Эй… – сказал я в сумрак на всякий случай. Пришельцы не отозвались, и я шагнул в будку. У меня на поясе был фонарик. В его свете стало видно, что никакой романтики здесь нет. И что никто здесь не был тыщу лет. Пыль и паутина. Валялись по углам помятые канистры. Стояли у стены несколько лопат. Рядом с дверью лежала маленькая одноколесная тачка.

Мы пошарили вокруг фонариками – моим и Чибиса. Потом Чибис крутнул колесо тачки. Оно было желобом на ободе.

– Смотрите-ка, нормально вертится, – удивился Чибис. – Наверно, сохранилась старая смазка.

– Похоже, что на этой штуке возили инструменты и всякий груз для ремонта рельсов, – догадался я.

– Рельса, – сказал Чибис. – Инопланетного… Наверно, у него особые свойства.

– Какие?! – подскочил Саньчик.

– Ну, вы же чувствовали, как легко по нему идти. Не то, что по земле. Будто слабеет гравитация.

«Это он правду сказал», – вспомнил я. А Чибис предложил:

– Давайте, возьмем тачку. Она легонькая. Посадим в нее Вермишат, по очереди, и покатим! Чтобы не уставали.

– Мы не устали, – заявила Соня.

– Но разве вам не хочется прокатиться по инопланетному пути?

– Ага, мы хочем! – обрадовался Саньчик.

– Хотим, – сказала Соня. – Кто из нас неграмотный?

– Цепляла-прилипала…

– Будете спорить – пойдете по рельсу пешком. Причем в обратную сторону, – пригрозил я.

– А вы без нас не найдете дорогу, – сообщила Соня.

– Рельс выведет, – сказал Чибис.

– А вот и не выведет! – подпрыгнул Саньчик. – Он кончается задолго до Колёс.

– До чего неорганизованные дети, – проговорил я голосом мамы Риты. Педагогическая нотка сразу утихомирила Вермишат. Они дружно потащили к двери тачку…

– Все-таки нехорошо как-то, – засомневался я. – Все-таки чужая телега…

– Да она давно уже ничья! – рассудил Чибис. – И к тому же… мы ее вернем на обратном пути.

Дальнейший путь был интересным, легким и недлинным. Рябиновые заросли скоро кончились, рельс потянулся по пустырям с развалившимися сараями. Потом – через травянистые бугры, канавы и буераки. Саньчик и Соня по очереди ехали в тачке и от удовольствия болтали задранными ногами. Везти их было совсем нетрудно. Похоже, что в рельсе и правда гнездилась какая-то антигравитация, потому что тачка ехала как по воздуху. Мы с Чибисом катили ее, сменяя друг друга. Иногда нарочно качали тележку, чтобы усилить «ощущение полета».

Бывало, что рельс проскакивал через овражки, и мы по нему тоже проскакивали над пустотой. Балансировали, но ни разу не сорвались и не уронили тачку. Если в ней была Соня, она перепугано визжала. Если Саньчик – он храбро орал «ура»!

Иногда на буграх громоздились непонятные железные сооружения. Решетчатые фермы, ребристые баки на хромых треногах, громадные зубчатые колеса, и какие-то механизмы, похожие на нефтяные насосы-качалки. А одна конструкция (великанская!) напоминала скелет динозавра с задранными лапами. Я, передавая Чибису рукояти тачки, заметил, что здесь наверно было поле битвы между пришельцами с Раппы-Нуппы и одной из четыреста семнадцати галактик (тех, что разбегаются вместо того, чтобы съезжаться). Но Чибис возразил:

– Нет, скорее всего, рельс цепляет по краешку Безлюдные пространства…

– А это что такое? – удивился я.

– Ну… Ян как-то про них рассказывал. Такие малолюдные зоны, где отдыхает Земля. Будто бы они находятся в параллельных мирах…

Я подумал: нырнуть в загадочные пространства для разведки или лучше миновать их сторонкой? И решил, что нырять пока не надо. Потому что больше всяких параллельных миров меня интересовал мир, где поселок Колёса. Тот, в котором девочка Рина Ромашкина.

«А была ли девочка?.. А если была, то что ей до меня? Особенно сейчас, почти через год после того, как расстались?» Ну, а мне что до нее?» Я и сам не знал.

Чтобы задавить в себе беспокойство, я опять перехватил у Чибиса управление тачкой, в которой восседал Саньчик. Зашагал по рельсу и замурлыкал:

Тренируйся, бабка, тренируйся Любка…

– Это что за песня? – спросил Чибис.

– Старая… Про пенсионеров-туристов. Мы ее в лагере голосили…

– Спой, – сказал Чибис.

– П-жалста! – Я решил не стесняться и запел во всю мочь. Про бабку, про деда – сизого голубочка. Песня всем понравилась. Может, потому, что была она под ритм ходьбы. И слова простые – их быстро запомнили и Чибис, и Соньки-Саньки. А где не помнили – угадывали с ходу. И через три минуты мы уже вместе горланили от души:

 
Где тренироваться, милый мой дедочек,
Где тренироваться, сизый голубочек?
 

Тревоги меня отпустили, и, чтобы не привязались вновь, я придумывал новые слова:

 
Где ж куплю я шорты, милый мой дедочек?
Где куплю кроссовки, сизый голубочек?
 

 
В «Спорттоварах», бабка, в «Спорттоварах», Любка!
В «Спорттоварах», ты моя сизая голубка! —
 

находчиво орали за дедочка мои попутчики.

 
Где возьму я деньги, милой мой дедочек?
Ведь повсюду кризис, сизый голубочек!
 

 
Нарисуешь, бабка, нарисуешь, Любка,
Нарисуешь, ты моя сизая голубка!..
 

На этом песня кончилась, потому что рельс вывел нас из-за бугра в открытое поле.

Саньчик сказал правильно: рельс обрывался задолго до поселка. Но и заблудиться было нельзя, потому что Колёса уже виднелись на краю поля. Где-то в километре от нас. То, что это именно Колёса, я понял сразу. Вернее, почувствовал. Как-то странно толкнулось сердце. И прежняя тревога тихонько заныла снова.

– Значит, почти пришли… – сказал я небрежным тоном.

– Ага! – вместе откликнулись Вермишата.

Впереди среди высоких тополей виднелись дома – в основном одноэтажные, но были и большие, городского типа. А из-за крыш поднимались, как громадные белые свечи, три или четыре колокольни. Горели на крестах солнечные блики.

От конца рельса потянулась через густые лютики стежка и оборвалась у речки с пологими берегами. Здесь, под бревенчатым мостиком, спрятали мы тачку. Саньчик объяснил:

– Если явимся с ней в поселок, у нас будет глупый вид…

От мостика повела к поселку дорога с еле различимыми в траве колеями. Бумсель запрыгал по ней впереди всех. Вермишата тоже запрыгали. Бодрые и неутомимые. А чего им! Чуть не полпути проехали в тачке…

У края поселка мы увидели асфальтовое шоссе и кирпичный павильончик с навесом. На павильончике – белая доска с черными буквами:

КОЛЁСА

Автостанция

И фыркал мотором пыльный «Икарус».

– Ну вот. Значит, ходят все же сюда автобусы, – с сердитой ноткой заметил Чибис.

– Наверно, он из Ново-Камышина, – сказал Соня. – Видели церковные башни за домами? Это Ново-Камышин, там старинный заповедник и монастырь. Монахи карпов разводят в прудах.

Я подумал: зачем автобус, если монастырь в двух шагах? Но сказать ничего не успел, нас окликнули. Рядом с навесом стояли два стеклянных киоска – один с газетами, другой с банками и бутылками, и вот из «баночно-бутылочной» стекляшки высунулась круглолицая тетенька:

– Путешественники! Хотите мороженого?

Мы хотели. Но Саньчик озабоченно спросил:

– А сколько стоит? У нас денег мало…

– Для вас за полцены, – пообещал тетенька. И дала нам льдисто-молочные брикеты в мокрых обертках. Саньчик (он хотел быть самостоятельным), натягивая на плече лямку, полез в карман. Тетушка, засмеялась: «Не надо», и хлопнула его толстым пальцем по носу. Мы сказали спасибо и потопали по кирпичной дорожке среди тополей.

В общем, селение Колёса встречало нас дружелюбно. Солнце протыкало листву золотыми шпагами, одуванчики цвели в канавах целыми грудами. Во дворах покрикивали петухи. Но кусать мороженое на ходу было неудобно. Мы присели на лавочку у палисадника с сиренью. Бумсель сел перед нами, прижав к груди передние лапы. Взгляд его был красноречив: «Люди, у вас есть совесть?» Мы спохватились. Вермишата сорвали лопух, и каждый из нас положил на него порцию для Бумселя. Тот мигом забыл обиду, завертел хвостом.

Мороженое быстро таяло, мы торопились. Саньчик взвизгнул: холодный сгусток упал ему на колено.

– Не глотай такие куски, опять схватишь ангину, – тоном взрослой сестры сказала Соня.

– Не учи ученого… – облизнулся братец.

– Да чего упрямый!

– А ты вредная воспитательша…

– Не скандальте, – предупредил Чибис. – А то мы с Климом сделаем из круглых Вермишелей плоскую лапшу. Путем хлопанья по мягкому месту…

Саньчик с независимым видом доел мороженое и вытер пальцы о штаны. Мы поступили так же. Потом снова зашагали по улице (которая называлась Луговая). Ну, улица как улица, уютная такая. Безлюдная. Только прокатил навстречу на велосипеде растрепанный дед в очках. С бочонком на багажнике. Взглянул на нас, но скорости не сбавил…

Через минуту мы обратили внимание, что Луговая – все же не совсем обычная улица. Здесь виднелось много колес. В основном – деревянных, от старых телег. Они были прибиты, к заборам, к створкам ворот, а одно даже к телеграфному столбу. Два колеса висели на нижних сучьях тополей. Обычай, что ли такой? Может, связанный с названием поселка?

Были и автомобильные колеса. Одно (от легковушки) – приколоченное между окнами бревенчатого дома, другое (похоже, что от автофургона) – прислоненное к водонапорной колонке. А в одном месте мы увидели у края дороги старый железный плуг, какие цепляют к тракторам. Он лежал вверх лемехом и большущими колесами. Видимо, заброшенный. На одном колесе резвились воробьи, скакали по широкому ободу и спицам. И колесо медленно вертелось! Неужели от невесомых птах? Ну и ну!

– Как не вспомнить бабочку на штанге… – сказал я Чибису. Тот кивнул. А Вермишата, кажется, не удивились…

Послышалась ребячья разноголосица. Из-за поворота вытянулась пестрая детсадовская вереница. Малышня лет пяти. С ними – молодая и улыбчивая воспитательница в большущих очках – тоже похожих на колеса (совпадение или так нарочно?). Весь этот народ приблизился и начал тормозить сандалетками, разглядывая нас и (главным образом) Бумселя.

– Ребятки, что надо сказать? – напомнила воспитательница.

– Здра-асте! – раздался жизнерадостный вопль.

– Здрасте! – обрадовались мы, а Соня спохватилась: – Бумсель!..

Бумсель кувыркнулся, встал на задние лапы, а правой передней заболтал в воздухе. Малыши захлопали. И мы разошлись, помахав друг другу…

Улица вывела на травянистую площадь. На ней кое-где тоже росли тополя, а по краям стояли белые двухэтажные дома с башенками и балконами. И по-прежнему виднелись над крышами колокольни Ново-Камышина.

Через площадь, в одуванчиках и подорожниках вела натоптанная дорожка, и мы пошли – по ней и рядом с ней, по траве. И скоро оказались у памятника.

Это был могучий пень. От дуба или от тополя, не поймешь. Ростом до моих плеч, а диаметром по верхнему срезу – метра полтора. Внизу же – какой разлапистый, что сразу не разберешься: где земля, а где уходящие в нее корни. Видно было, что спилили великана давно. Кора облезла, темная от старости древесина казалась отполированной.

Пень сам по себе был замечательный. Однако он служил только подставкой. То есть, выражаясь грамотно, пьедесталом. Для ржавого трехколесного велосипеда.

Наверно, велосипедик был такой же древний, как спиленное дерево. Совсем простой по конструкции – с плоскими, без резиновых шин ободьями колес, с толстыми, как у тележки спицами. Рама – из железной гнутой полосы, педали – два торчащих стержня. Седло – ржавый треугольник с закругленными уголками. И руль такой же ржавый, дуга без привычных рубчатых рукояток. Правда, на руле блестел, будто назло ржавчине и старости, новенький велосипедный звонок…

Мы сразу поняли, что пень и велосипедик – это памятник. Потому что к пню была прикручена большими винтами гладкая доска с выжженной надписью:

Девчонкам и мальчишкам планеты Земля

Вот это да! Ни мало, ни много!

– Это здешние ребята смастерили, давно еще, – сообщил с довольным видом Саньчик. Словно имелась тут и его заслуга.

Конечно, не было сомненья, что поставили памятник именно девчонки и мальчишки. Как бы в знак союза со всеми ребятами, которые есть на разных материках. Есть и были, в разные времена.

Чибис азартно задышал у моего уха. Выговорил почему-то шепотом:

– Здорово придумали, да? За такую идею полагается Нобелевская премия…

– Да… – кивнул я.

Была в памятнике какая-то… ласковость, что ли.

Чибис шепнул опять:

– Мне знаешь, что показалось?

– Что?

– Клим, не смейся только…

– Чибис…

– Будто по ночам сюда незаметно приходят разные ребятишки. Отовсюду. Которые сейчас и которые были раньше… Садятся на этот велосипед и… едут кататься по Млечному пути…

– И Агейка… – сказал я. Эта мысль возникла в один миг. Почему-то я застеснялся и не сразу решился взглянуть на Чибиса. А когда решился, весь мир пропал у меня из глаз. Потому что на глаза легли твердые теплые ладошки.

Я не удивился. Помолчал секунды две и вздохнул:

– Ринка…